Коровин Константин Алексеевич
В жару

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
   Кн. 1. "Моя жизнь": Мемуары; Рассказы (1929-1935)
   

В жару

   -- Ну и жара! -- говорит мне, сидя на крыльце дома моего в деревне, Василий, приятель мой, слуга и рыболов. Около него лежит на блюде вычищенная рыба, большие караси.
   -- Это где ж ты, Василий, карасей поймал таких? Огромные, я таких и не видал.
   -- Вершу вчера ставил вот тута, у леса, в зарости. Там болотина, ямы глубокие. В полую воду весной туда река заходит, вот там эдакие и живут караси. Это што? Здоровы! Жарево-то в сметане хорошее будет. Василь Сергеич увидит, разгорится ловить, а там-то и не закинешь удила. Трава-a, тина. Как и живут там?.. прямо чертово болото. А вот, любят. Всяк свое любит.
   -- Молодчина ты, Василий. Вот спасибо. А ты-то как поймал?
   -- Так... Иду это я вчера там и гляжу на эти самые прудочки у леса. Топь, олыпина, солнце через листву на воду падает... и вижу: они от жары-то наверху и стоят, рты открывши, дышут... Эко, думаю, рыбины какие... Чего это, не поймешь сразу. Я вечор взял вершу, набил туда хлеба, да конопляным маслом полил. Ну, и бросил туда... А утром ныне тащу -- полна верша... Вот жду, тетенька Афросинья придет, пожарит. Гостям вашим удовольствие. Ведь они скусные. Эдаких-то карасей я сам в первый раз вижу.-- здоровы!
   -- Вот ведь какое место здесь. Я его на охоте, когда ходил, нашел. Вот и поселился.
   -- Чего ж еще -- рай место... На людев не угодишь. Понятия нет, что в раю живут,-- сказал как-то озабоченно Василий.-- Дураки, потому.
   -- Кто дураки-то? -- спросил я, удивившись.
   -- Кто? Да все дураки.
   -- Как все дураки? И я?
   -- Да ведь вы-то Ваня.-- И Василий, как-то шипя, засмеялся.
   -- Что ты, Василий? Какой Ваня?
   -- Да ведь это что... я так... У нас эдаких-то, как вы, Ваней зовут. Вас ведь каждый объегорит, как хочет. Вас знают, картины пишете, деньги не держите... туды-сюды... вот и живете тута. Вас не трогают, а то бы... Живете-то в глуши. Что это? Пустыня. Не запираетесь... Вас не трогают.
   -- Что ты говоришь, Василий? Я что-то не пойму. И приятели мои тоже дураки, значит.
   -- Чего приятели? Языком только чешут. Сегодня одно, завтра наоборот. Из одной печи, да не одни речи...
   -- Ну, Василий, что-то ты сегодня с левой ноги встал.
   -- И жара нынче будет... Сейчас пять часов утра, а поглядите, солнце-то в тумане, красное... Купаться пойти.
   -- Пойдем,-- говорю я.
   За садом моим, который, в сущности, был куском леса, мы спустились к воде. На реке летел розовый легкий туман, освещенный солнцем. Ольховые кусты, зеленая осока блестели в утреннем солнце, отражаясь, как в зеркале, в тихой воде реки. Зеленые стрекозы летали над водой. Желтые купавки блестели, освещаясь солнцем, на синем фоне глубокого неба, опрокинутого в реке. Вода теплая, пахнет болотом, сеном, водой, летом, какими-то особыми духами, несказанной нежности лета.
   -- Хорошо здесь,-- говорю я Василию.-- Вода-то до чего чиста.
   -- Чего ж, рай,-- отвечает Василий.-- Так ведь нешто это понимают? Нет. Настоящего-то в голове у людев нету. Им ведь этого не надо. Деньги -- вот... плутни, нажива.
   -- Ну, что ты!
   -- Верно,-- говорит Василий.-- Они ведь не рады Божьему миру. Им мало. Подавай это, чтобы смотреть... распоряжаться тем и этим... кого бы гнуть, бить, ругать. Вот это им радость. И все ведь это будто для людев работают. Хитростью живут. Тьфу!..
   И Василий плюнул, стоя в воде, около себя.
   Василий вышел из воды на берег, искупался, не вытираясь, надевал рваные ситцевые штаны. Мокрые волосы упали на лицо. И его темные глаза как-то смотрели вбок.
   -- Хитрят. Дураки. Опасаются, копят... А ведь все отымут, обязательно отымут.
   -- Кто же отнимет?
   -- Как кто? Люди же! Погодите, что будет!..
   -- А ты откуда же знаешь, что будет? Загадки говоришь.
   -- Вы-то не знаете,-- сказал Василий,-- вам не скажут. А мы-то знаем... Одевшись, я сидел на берегу и смотрел на Василия. Он подошел к лодке, сказал:
   -- Надо лодку всю в воду опустить, а то течь даст. Жарко!
   Он опрокинул борты лодки в воду. Вода медленно вливалась и залила лодку до краев.
   -- Вот, теперь разбухнет -- хорошо...
   Я смотрел на Василия, на лодку. Лень, истома. Так хорошо после купания. Кругом тишина, иволга свистит в саду. Собака моя Феб приплыла с той стороны реки, вылезла и отряхнулась, подбежала ко мне и остановилась, мордой к самому лицу. Потом подошла к Василию, повиляла хвостом. Василий погладил Феба.
   -- Василий, что же это ты говоришь? Значит, грабеж будет.
   -- Обязательно,-- ответил лениво Василий, раскуривая остаток папиросы.
   -- Значит, и мой кусочек земли, и дом возьмут у меня?
   -- Возьмут, все возьмут...
   -- Кому нужно? Здесь всего три десятины. Песок, сосны, ели... малины немножко, я сам сажал. Ты посмотри, кругом тут сколько лесу, земли? Конца-краю нет. Что ж, это у меня -- пустяки! Кому нужно? Ведь это я так живу в глуши, а другие не станут. Скажут -- ску-учно... Пустяки...
   -- Мало что...-- отвечает Василий, глядя в небо.-- Всё будут брать. Нужно -- не нужно, а отымать будут. Ишь, глядите, чтб уток-то летит, во-о-на!..
   Утки, вытянув шеи, как палки, пронеслись стаей над нами,-- крылья вниз,-- и ровно опускались вдали на реку.
   -- Надо Павлу Лесандрычу сказать... Из кустов-то зайдут, стрельнет уток.
   -- Пойдем.
   Поднялись по круче, пошли к дому. Розовой дремой покрыт бугорок. Мелкие березки. Жарко. Хочется пить...
   -- А откуда ты все знаешь, что будет? -- спросил я Василия.
   -- Да ведь у нас-то все говорят. На Хитровке говорят, на станции, все рабочие говорят... Вам где ж знать?.. Вам-то ничего не будет. Это вот богатым... Богатых-то никто не любит.
   -- А как же, сам говоришь, у меня этот мой дом отнимут?
   -- Обязательно,-- ответил Василий.
   -- А говоришь, ничего не будет.
   -- Жисть у вас не возьмут. А других -- их-ты!
   -- Ерунду говоришь... не может быть!
   -- А вот кольцо у вас на руке, часы золотые -- они возьмут... Возьмут!..
   -- А ты возьмешь, Василий? -- спросил я.
   -- Я-то нет,-- засмеялся Василий.-- Я знаю, у меня-то их тоже возьмут. А они-то, дураки, не знают. Зависть...
   -- Глупо же,-- говорю.
   -- А, конечно, ума нет. А только есть это у людев -- тащи... давай... Шарап, значит... А у них всё возьмут, тоже... всё... Ну, и опять... "на колу мочало, начинай сначала". Ишь, глядите, встали гости ваши, чай пьют на террасе.

* * *

   -- Опять сегодня жарища,-- сказал приятель мой Павел Александрович.-- Посмотри, вон вороны на сарае рты открыли...
   -- Идите,-- говорит Василий,-- Пал Лесандрыч, чтб уток село... вона, к болоту... стая больша-ая...
   -- К ним нешто подойдешь. Там топь! -- сказал охотник, мой сосед, Герасим Дементьич.-- Они тоже хитрые, знают, что их зажарют тут.
   Хорошо -- чай со сливками, после купания. Приятели мои сидят в рубашках, вороты отрыты, снулые глаза, как у дохлой рыбы. Все жара. Какая охота? Собака не берет, чутья нет.
   -- Послушайте-ка,-- говорю я,-- вот Василий Бывалый что говорит? Будто скоро в России шарап будет. Всё тащить друг у друга начнут -- и дом мой возьмут. Вот он...-- показал я на Василия.
   -- Это он от жары. У него мозги растаяли,-- сказал приятель мой, архитектор Кузнецов.-- Ерунда...
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   В жару -- Впервые: Возрождение. 1935. 21 июля. Печатается по газетному тексту.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru