Коровин Константин Алексеевич
Велес

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
   Кн. 1. "Моя жизнь": Мемуары; Рассказы (1929-1935)
   

Велес

   Ранняя Пасха, весна...
   Я уезжал из Москвы по Ярославской железной дороге на станцию Итларь, к охотнику Герасиму Дементьевичу, крестьянину деревни Буково.
   У окраины большого леса, на высохшей прогалине, стою я на тяге, неподалеку от Герасима. Весенний вечер, солнце закатилось за еловый лес, который кажется на погасающей заре каким-то острым большим гребнем. Ровно идет мелколесье, смутно сливаясь с землей, белеют пятна тающего снега. Как завороженные, в сумраке стоят весенние леса и дышат. Как грустно пение птиц! Вспоминаются чьи-то милые лица, и дружба, и всегда неразгаданная прекрасная любовь... Уже темнеет, темнеет, и ветки осин узором выделяются предо мной на потухающей заре.
   -- Чу,-- сказал Герасим.
   И я слышу, как вдали от меня, хрипя, протянул вальдшнеп. А вот влево другой. Герасим выстрелил. Уже темно.
   Я слышу, как Герасим ходит и ищет убитую птицу. Внезапно невдалеке, в лесу пронесся тягостный крик -- "А-а-ы-ы-а-а-а..."
   Странно и жутко.
   Герасим идет ко мне и говорит:
   -- Пойдем.
   -- Пойдем. А кто это воет? -- спрашиваю я.
   -- Чего воет: пугает! -- отвечает Герасим.
   Сзади нас, в лесу, кто-то будто пробежал -- та-та-та-та-та... Я снова спрашиваю на ходу:
   -- А ты разве веришь, что пугает?
   -- Верь, не верь, а вот это... это, брат, Бука.
   -- Какой бука?
   -- Бука какой? А такой... Жил здесь допрежь, давно, Бука, сын князя киевского Володимера... И жил он здесь в полоне у хана Итларя Половецкого. И жил он один в лесу, в своем терему, и ни с кем, нелюдимец, не знался. Его и прозвали Букой. А ведался он с ведьмами и колдунами, что в Сохотском болоте жили, где мы были с тобой за куропатками. Еще, помнишь, заблудились дюже... Ох, сказать тебе по правде,-- напугался я тады, только не говорил тебе... Боярин и люди княжевы пришли ночью к хану Итларю, разобрали крышу и убили его стрелой, стало быть, сонного... Вот где станция теперь стоит, и убили... И сильно жалел князь Бука, что ни за что убили хана, супротя его воли. И перестал князь кланяться Велесу, тому Велесу, что у озера Неро стоял, на Крестовой горе. Называлось то место -- Чертово городище. Князь уехал к брату своему Мстиславу в Ростов и крестился, взял себе имя Святослав... До чего, говорят, ведьмы выли на болоте, когда он крест Христов на горе, на погосте, ставил!.. Вот и теперь кой-когда попугивают ведьмы... как было нас с тобой... А я так однова и видал их. Постой,-- перебил вдруг самого себя Герасим.-- Да ведь мы не туда идем...
   Мы стали. Над темным лесом светилось весеннее тайное небо, в нем острым серпом четко сиял месяц. В молчании, во мраке темных кустов заливался дрозд, восхищенный весенней ночью.
   -- Неужели ты веришь, Герасим Дементьич, что ведьмы есть?
   -- Вестимо, есть. Да неужто ты не видал?
   -- Нет,-- говорю,-- не видал.
   -- Они, ведьмы эти, вначале как все, и притом такие прелюбезные, а уж к старости в своем болоте выть зачинают. У меня друг был, охотник, тоже московский, как ты... Эх, сердяга, пропал через ведьму, помер... И вот горя принял, страсть.
   -- Да что же он не послал ее к черту? -- говорю я.
   -- Пошли-ка, ведь она жена ему была.
   -- Но почему ведьма? Может, просто не любила его...
   -- А нет... Колдовка была... Не говори... Много их,-- и велесова, стало быть, толка... Ну и хороши бывают смолоду, эх, хороши... Вот хоть бы разок с ней поиграть, а потом хошь помереть, все равно... Во какие! Все отдашь. Голову потеряешь.
   Герасим смотрел на меня и, оскалив зубы, засмеялся.
   -- Ну и ведьмы. Таких-то ведьм кто не видал,-- ответил я со смехом.
   -- А которые в болоте,-- говорю,-- те страшны -- серые, вот как мох. Я видел. Сидят, качаются и воют. А глазищи у них серые и глядят на меня. Ну, я -- "Да воскресни", да бегом...
   -- Ерунда, Герасим, выдумки. Показалось тебе...
   -- Ну, нет! -- убежденно тряхнул головой Герасим.-- Есть такие колдуны. Он всю жисть тебе испортить может. Злой человек есть, укройся от него... Все это от Белеса осталось.
   -- А какой же Белее был, не слыхал ли?
   -- Слыхал... Во какой агромадный... Голова золотая с рогами, а в ней жрецы, что ли, сидели, а главного Кича звали... А ночью у него изо рта пламя шло и глаза горели. Далече видать было. Наша деревня, Буково, потому зовется, как князь Бука жил здесь. Детей-то пугают: бука, бука... Это от нас.

* * *

   Мы вышли на дорогу.
   Показались дремавшие в ночи высокие сараи, запахло дымком деревни.
   У дома Герасима залаяла собака и, узнав нас, с радостным визгом запрыгала около. Хорошо прийти домой из лесной чащобы.
   Ночью вернулись от заутрени жена и дочь Герасима, привезли освященные куличи, пасху и крашеные красные яйца. Бабы накрыли стол чистой скатертью и хлопотали у печи до утра: пекли оладьи и пироги.
   А когда я проснулся -- никого в избе не было: все уехали к ранней обедне. На столе -- полно угощенья.
   Вернулись от обедни все принаряженные. Дочь Герасима, Анна, в черную косу вплела большие пунцовые ленты. Пришли гости: железнодорожный мастер, портной и Василий Иванович Батранов, чудной мужик, из Итлари. Про Батранова идет слава: колдун.
   Похристосовались, сели за стол.
   В окно льется солнце, видны ветви с распускающимися почками, трава на дороге радостно зеленеет. Красные яйца и белая скатерть, налитые рюмки с водкой блестят, залитые солнцем. Пахнет хлебом и ветчиной. Отрадно на душе.
   -- Василий Иванович,-- говорю я чудному мужику Батранову,-- выпьем за Белеса... Про тебя поговаривают, ты -- колдун. Вот вечор, в лесу, нас что-то пугало, и Герасим слышал... Должно быть, это -- ведьмы твои.
   Батранов хитро посмотрел на меня.
   -- Да, бывает, пуганет,-- нехотя ответил он. Герасим, посмеиваясь, сказал о Батранове:
   -- На свадьбе, он, Василий Иваныч, главный, его в красный угол сажают, пироги, вино ему первому подносят. Колдун, потому. Испортить всю свадьбу может, жениха и невесту, жисть всю. Ну и боятся его, все кланяются, потчуют...
   
   Убояхся зело,
   Чтобы в наше село
   Сила вражья не вступила,
   Меня в плен не повлечех,
   
   -- смеясь, пропел Герасим Дементьич.
   -- Смешно, а все же есть дело колдовое,-- сказал Батранов задумчиво.-- Оно в самой жисти заложено. Вот посмотри, весна, краса живая, на землю спускается, все оживает. Отходит печаль и горе. Но не все горя делимы. Неверная дружба и притворная любовь неделимы. И злодей в весне мрачен, не любит весны, красы живой. Молчит, не гремит бубнами слов своих лживых. Злодею не переспорить весны, солнца, земли. В весне -- мать-земля пришла родить, добром кормить детей своих, людев, и платы не просит... Смотри -- по оврагу к реке Нерли расцветет черемуха, шиповник, краса какая и запах райский. Встану я там и чему-то молюсь, не знаю. А может, то и Велесу молюсь. И так хорошо в душе... Не колдовство ли это, скажите?.. Вот еще, вспомнил я, было дело малое, пустое. Тоже по весне. В колдуны меня барин произвел. Под Питером поступил я на тоню -- невод большой заводили, у стрелки на реке Неве, что в залив входит. Подошел барин и глядит. А хозяин наш, рыбак, у которого мы в поключниках жили, и говорит ему:
   -- Барин, прикажите, за пятерку невод заведем. Может, на счастье ваше, лосося возьмем. Бывает...
   -- Ладно,-- говорит,-- да только вы, мошенники, ничего не поймаете, сжулите. Обидно мне стало. За что, думаю, он нас так хаит? А барин дает пять рублей и говорит:
   -- Закидывай на любовь мою, Надюшу, мою звезду вечернюю.
   А над берегом, верно, низко так звезда горела. Ночи-то там светлы, в Питере. Ярко так горела, приветливо.
   Тянем, смотрим, а в мотне три семги, да какие -- по пуду. Прямо редкость. Ну и счастье ему привалило! Связали мы тяжелую рыбу и отдаем ему с поклоном.
   -- Тащи,-- говорит мне барин,-- до дому пойдем вместе. Моя звезда гуляет по лесу, вот тут, недалече. Не встретим ли ее?
   А я ему и говорю, сам не знаю, с чего:
   -- Когда, барин, вашу звезду ищете, то на звезду надо идти прямо. Так и придем на вашу звезду-то.
   Так и пошли мы прямо, на звезду. Прошли малость, а из кустов-то и выскочили двое -- молодая его барыня, а с нею баринок.
   Мой барин-то как закричит... Это звезда-то его с полюбовником... Барин и семгу бросил, и меня...
   А месяца через два пришел к нам на тоню тот барин и спрашивает у меня:
   -- Почему ты знал, где Надя была, и повел меня на этакое дело?
   -- Не знал я,-- говорю,-- но почудилось мне, когда вы нас зря мошенниками обозвали, что ждет вас лихо.
   -- Колдун ты чертов,-- сказал мне барин.-- Пущай она обманывала -- а теперь что? Места себе не найду -- жалею ее...
   Тайное лихо, что и не думалось, мне видать было по звезде. По звезде много узнать можно.
   -- Верно то,-- помолчавши, сказал Герасим,-- колдова, верно, что есть... А вот ты мне про то скажи, почто зло на свете живо? Вот на это никем ответа не дадено...

ПРИМЕЧАНИЯ

   Велес -- Впервые: Возрождение. 1932. 5 июня. Печатается по газетному тексту. Велес -- бог у древних славян, владыка лесов и животных.
   "Да воскресни" -- см. выше, прим. к с. 132.
   поступил... на тоню -- тоня -- поморское название рыбачьего стана на берегах Белого моря с комплексом разнообразных построек и сооружений; рыбный промысел.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru