Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
Кн. 1. "Моя жизнь": Мемуары; Рассказы (1929-1935)
Случай с Аполлоном
Бывает в жизни так: при самых лучших намерениях получается совсем наоборот...
Однажды у нас в Москве случилась ошибка -- пустяшная, как бы это сказать: недоразумение в области науки.
А именно: общество людей хороших и почтенных создало в Москве Училище живописи, ваяния и зодчества, откуда вышли художники, архитекторы и ваш покорный слуга, и это московское художественное общество однажды резонно нашло, что художникам надо дать лучшее образование, поднять их научные познания.
Вот и назначен был новый директор. Преподаватели радовались, сияли ученики. В прекрасную квартиру ("отопление и освещение") приехал новый директор, человек серьезный, роста небольшого... Его фамилию я теперь забыл: не то Випнер, не то Грипнер. Извините -- память стала изменять.
Преподаватели наши были все художники славные: Саврасов, Перов, Прянишников, братья Павел и Евграф Сорокины, Поленов, Маковский -- ныне люди умершие.
Собрались учителя и ученики в актовом зале прекрасной школы нашей послушать нового директора. Он появился на возвышенном месте, где был накрыт зеленым сукном небольшой стол, в вицмундире и при орденах. Посмотрев на нас строго сквозь большие роговые очки, новый директор сказал:
-- Отсутствие знания в художниках лишает их произведения смысла, который они должны иметь... Вот пример: картина Куинджи "Украинская ночь", вызвавшая столько шума в публике и имевшая такой успех. Однако художник ошибся... Всякий, кто знаком хотя бы немного с астрономией, видит, что на картине Куинджи нет звезд южного созвездия...
-- Скажу, что не только художники, -- продолжал директор, -- но и поэты русские отличались недостатком научных знаний. Вот хотя бы прославленный Пушкин не знал ботаники... Он написал:
Люблю ваш сумрак неизвестный
И ваши тайные цветы...
-- Как же это "тайные"? Позвольте! Названия цветов все известны. Не секрет! Никаких тайных цветов в природе не существует... Другой случай: Лермонтов, тоже поэт знаменитый, в зоологии делал непростительные промахи. Вот его стихи:
И Терек прыгает, как львица,
С косматой гривой на хребте.
Какая же у львицы грива? Где же-с? Грива у льва, а львица без гривы. Только мифология античных греков не делала ошибок: боги их и музы имели реальный образ людей.
-- Позвольте спросить, господин директор, -- вдруг раздался голос одного из учеников, по фамилии Пустышкин, -- а что, и теперь в Греции есть кентавры?
Все как-то сразу приумолкло...
* * *
Еще случай... В залах прекрасной школы нашей стояли античные статуи -- гипсовые копии с Венеры Милосской, Аполлона Бельведерского, Лаокоона, Германика, Вакха, Дианы, Гладиатора, Гермеса и др. И все они -- как есть голые...
Это показалось нашему мужу науки не совсем приличным. Прежде, в Элладе, все это ничего, ну а теперь, в Москве, хотя, конечно, они и гипсовые, да все же нехорошо как будто...
И вот позвал новый директор мастеров-штукатуров, заказал им виноградные листы и в одну ночь все незаметно исправил: антики украсились листками. Аполлон, Лаокоон с сыновьями и даже Венера -- все прикрылись листками.
Все бы ничего... Но тут кто-то (из учеников, должно быть) взял потихоньку и нацепил Аполлону штаны, такие легонькие, в полоску. Он проделал это ночью, а утром вся школа хохотала.
И началось... Преподаватели заседали, член Академии художеств приехал из Петербурга. Заседали долго и решили вновь снять виноградные листки. Но как восстановишь утраченное? Гипсы стыдливой операцией были до известной степени искалечены. Надо в Рим отправлять, в Париж -- формовать... Невозможно!
Вся Москва тогда потешалась.
А московский генерал-губернатор, в ту пору -- князь Владимир Андреевич Долгорукий, был попечителем Училища. И вот меня, ученика, вызывают в канцелярию школы и приказывают явиться к одиннадцати утра в контору самого генерал-губернатора, на Тверскую.
-- Не знаете ли, зачем? -- спрашиваю.
--Там узнаете, -- сухо ответил мне письмоводитель и дал письмо от инспектора... Иду я и думаю: "Что бы это значило? Ведь я стипендиат князя. Сам выбрал за успехи. В чем дело?"
Пришел, секретарю письмо подал. Секретарь прочел и сказал курьеру:
-- Проведи к князю.
В большой комнате с каменным полом, около плиты стоял небольшого роста, седой, плотный и бодрый старик. Военная тужурка была расстегнута, в руках он держал вертел, на котором были куски мяса. Он положил вертел в открытую плиту, где пылал огонь. Около стояла изящно одетая в черный шелк женщина с небрежно взбитыми волосами. Ее красивые и ласковые глаза с улыбкой смотрели на меня. Она сказала:
-- Ты знай, красивый малщик, нехорош сердить твой добрый нашальник. Ступай на мой Париж полушить изящный манер, снимай шляпа, пред твой добрый экселянс {От фр. votre Excellense -- Ваше превосходительство.}.
-- Аполлону надеть штаны! -- сказал по-французски Долгорукий. -- Нет! Вот -- правильно. Это ты сделал?
-- Нет, не я, -- отвечаю.
-- А кто?
-- Знаю, но сказать не могу.
Старик Долгорукий пристально посмотрел на меня:
-- Передай им, что шутить довольно, иначе это уже пошло будет. Ведь Аполлон -- ваш бог... Пошлость не может быть рядом с высоким. Ступай...
На другой день шел дождь.
Я видел, как около подъезда Училища ломовые тащили рояль и мебель из квартиры директора: он уезжал...
* * *
Вскоре я получил серебряную медаль за живопись. Левитан тоже. В Училище состоялся торжественный годичный акт. В огромном чудесном зале Растрелли за большим столом сидели члены Художественного общества и преподаватели. Посредине -- князь Долгорукий, рядом с ним -- княгиня С.С. Голицына. Выдавали дипломы Школы и награды.
Меня вызвали. Долгорукий вынул из коробочки медаль и передал Голицыной, а та положила мне блестящий кружочек в протянутую руку в белой перчатке. Долгорукий, смеясь, что-то сказал ей, показывая на меня. "Это про Аполлона", -- подумал я. Голицына засмеялась. Долгорукий передал мне два запечатанных конверта. После этого я отошел к ученикам и видел, как Левитан тоже получил медаль и конверты.
Церемония окончилась. Мы оба с Левитаном, удалившись в угол натурного класса, вскрыли конверты: в них оказались дипломы на звание художника и потомственного почетного гражданина. В других конвертах были бумажки по сто рублей, совершенно новые.
Мы тотчас поехали к Антону Павловичу Чехову -- звать его в Сокольники. А.П. посмотрел на наши медали и сказал:
-- Ерунда! Не настоящие.
-- Как -- не настоящие! -- удивился Левитан.
-- Конечно. Ушков-то нет. Носить нельзя. Вас обманули -- ясно.
-- Да их и не носят, -- уверяли мы.
-- Не носят!.. Ну вот. Я и говорю, что ерунда. Посмотрите у городовых, вот это медали. А это что? -- обман.
ПРИМЕЧАНИЯ
Случай с Аполлоном -- Впервые: Возрождение. 1931. 2 августа. Входит в издание "Константин Коровин вспоминает...". Печатается по газетному тексту.
...общество людей хороших и почтенных создало в Москве Училище живописи, ваяния и зодчества... -- см. выше, прим. к с. 47.
Випнер, не то Грипнер -- Виппер Юрий Францевич (1824-1891), инспектор Училища живописи, ваяния и зодчества в 1881-1884 гг.
Маковский -- неясно, кто имеется в виду: Константин Егорович (1839-1915), художник, или его брат, Владимир Егорович (1846-1920), тоже художник. Был еще Сергей Константинович Маковский (1877-1962) -- поэт, художественный критик, историк искусства.