Короленко Владимир Галактионович
Слова министра. Дела - губернаторов

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В. Г. Короленко
Слова министра. Дѣла -- губернаторовъ.

  
   Полное собраніе сочиненій В. Г. Короленко. Томъ восьмой
   Изданіе Т-ва А. Ф. Марксъ въ Петроградѣ. 1914
  
  
   Нашъ законъ о печати -- одинъ изъ наиболѣе либеральныхъ законовъ Европы...
   Газеты могутъ быть закрываемы админстративными распоряженіями лишь въ городахъ, находящихся въ осадномъ положеніи. Во всѣхъ остальныхъ мѣс<тахъ примѣняются обыкновенные законы...
   Даже въ районахъ, объявленныхъ въ осадномъ положеніи, мы закрываемъ лишь тѣ революціонные органы, которые возмущаютъ народъ къ насиліямъ или позволяютъ себѣ нападки на Особу Государя.
   ...На меня лично могутъ нападать сколько угодно"... (Изъ бесѣды премьеръ-министра съ иностран. корреспондентомъ Нодо". См. "Новое Время", No 10972).
   Эти заявленія, оглашенныя г. Нодо въ европейской печати, воспроизведены затѣмъ въ русскихъ оффиціальныхъ и оффиціозныхъ органахъ. Итакъ, мы должны смотрѣть на нихъ, какъ на признанную программу министерства П. А. Столыпина. Въ этой бесѣдѣ передъ Европой предсталъ если не конституціонный министръ, то, по крайней мѣрѣ, министръ "просвѣщеннаго абсолютизма", признающій хоть тѣ, порой слишкомъ строгіе законы, которые издаетъ само правительство...
   Ни мало не соблазняясь любезнымъ разрѣшеніемъ г. Столыпина (нападать на него "сколько угодно"), я не позволю себѣ пускаться съ изысканія относительно его личной искренности и "психологической", такъ сказать, правдивости его заявленій. Мы, русскіе (и особенно провинціальные) журналисты, желали бы, однако, чтобы премьеръ-министру хоть сколько-нибудь повѣряли подчиненные ему гг. губернаторы...
   А между тѣмъ они-то именно ни мало не вѣрятъ въ искренность министерской программы и опровергаютъ ее на всѣ лады. Такую, напримѣръ, чрезвычайно при томъ яркую полемическую демонстрацію произвелъ (и продолжаетъ производить) полтавскій губернаторъ г. Князевъ, закрывающій административными распоряженіями газету за газетой и не считающійся ни съ заявленіями своего начальника, ни съ азбукой законности.
   Исторія эта до такой степени характерна для всѣхъ ступеней провозглашаемаго премьеръ-министромъ просвѣщеннаго абсолютизма и лояльности, что я позволю себѣ съ нѣкоторой подробностью остановить на ней вниманіе читателя.
   14-го іюля текущаго года новый полтавскій губернаторъ т. Князевъ временно пріостановилъ газету "Полтавщина", закрывъ типографію, въ которой она печаталась. Дней черезъ семь газета начала выходить снова. Вѣроятно, г. губернаторъ желалъ демонстрировать "силу власти надъ силою либеральнѣйшаго закона въ Европѣ" въ надеждѣ, что газета "образумится" и подчинится фактически прежнимъ "цензурнымъ порядкамъ". Редакція, наоборотъ, разсчитывала, повидимому, что г. губернаторъ уразумѣлъ всю вопіющую незаконность и "несогласіе съ видами правительства" столь явнаго превышенія власти (редакторъ по телеграфу принесъ жалобу министру внутреннихъ дѣлъ... Послѣдствія ея увидимъ ниже).
   Надежды обѣихъ сторонъ оказались неосновательными, и 4-го сентября типографія закрыта вновь на все время усиленной охраны. Съ этихъ поръ газета "Полтавщина" фактически прекращена. Редакція потребовала выдачи копіи съ постановленія объ этомъ закрытіи. Губернаторская канцелярія, надо отдать ей справедливость, долго колебалась выпустить изъ рукъ этотъ краснорѣчивый документъ. Есть вещи, которыя охотно дѣлаются, но въ которыхъ расписываются не такъ охотно. Сомнѣнія и нерѣшительность канцелярій продолжались ровно мѣсяцъ. Но, наконецъ, 4-го октября копія была выдана, и мы можемъ говорить теперь на основаніи этого истинно замѣчательнаго документа.
   Онъ состоитъ изъ двухъ частей: доклада и постановленія. Послѣднее гласитъ буквально:
  
   "Въ виду непрекращающагося колебанія газетой "Полтавщина" престижа законной власти (sic), систематическаго возбужденія ею общественнаго мнѣнія противъ всѣхъ мѣропріятій правительства и крайне вреднаго вліянія этой газеты на малокультурное крестьянское населеніе, признавая дальнѣйшую дѣятельность этого органа печати недопустимой въ интересахъ огражденія общественнаго порядка и спокойствія, на основаніи п. 3-го ст. 16-й Положенія объ усиленной охранѣ, предоставляющей губернатору право закрытія торговыхъ и промышленныхъ заведеній, -- типографію И. А. Дохмана, въ которой печатается означенная газета явно-революціоного направленія закрыть на все время дѣйствія въ Полтавѣ Положенія объ усиленной охранѣ, о чемъ дать соотвѣтствующее предписаніе полтавскому полицеймейстеру. Сентября 4-го дня 1906 года. Подлинное за подлежащими подписями....
  
   Яснѣе и опредѣленнѣе расписаться въ вопіющемъ беззаконіи невозможно.
   Въ самомъ дѣлѣ: можно ли представить себѣ хотя бы самый исключительный законъ, который предоставлялъ бы право карать кого бы то ни было безъ всякой вины?
   Очевидно, такого закона представить невозможно. Очевидно, значитъ, и статья 16-я Положенія объ усиленной охранѣ предоставляетъ губернатору закрывать типографію лишь за вину типографщиковъ.
   Составляетъ ли такую вину печатаніе газеты, законно выходящей въ свѣтъ и не закрытой рѣшеніемъ суда? Очевидно, не составляетъ.
   Далѣе: предоставлено ли полтавскому губернатору законное право закрывать газеты въ порядкѣ административныхъ распоряженій?
   Положеніе объ усиленной охранѣ такого права г-ну губернатору не даетъ. Даже наоборотъ: ст. 26-я Положенія о мѣрахъ охраны государственнаго спокойствія и общественной безопасности снабжаетъ администрацію этимъ особымъ правомъ лишь при чрезвычайной охранѣ и военномъ положеніи, изъ чего ясно, что полтавскій губернаторъ закрывать газеты по закону не можетъ.
   Наконецъ, премьеръ-министръ тоже объявляетъ всенародно, что у насъ газеты закрываются административными распоряженіями, "лишь въ мѣстахъ осаднаго положенія". Ни осаднаго положенія, ни чрезвычайной охраны въ Полтавѣ нѣтъ.
   Изъ всего этого ясно, что полтавскій губернаторъ совершилъ двойное превышеніе власти, воспользовавшись беззаконнымъ средствомъ (наказаніе типографіи безъ ея вины) для незаконной цѣли (закрытіе газеты въ порядкѣ административномъ).
   Въ правѣ ли мы сказать послѣ этого, что г. Князевъ произвелъ блестящую полемическую демонстрацію въ опроверженіе заявленій премьеръ-министра?
   Но этого мало.
   Г. Столыпинъ въ той же бесѣдѣ увѣрялъ европейца Нодо, будто у насъ даже явно революціонныя газеты (и даже "въ мѣстахъ осаднаго положенія") закрываются лишь за призывы къ бунту или за оскорбленіе Величества. При этомъ у г. Столыпина вырвалось пожеланіе, чтобы "во Франціи и въ другихъ государствахъ отдали себѣ ясный отчетъ, что такое это революціонная литература", которую приходится "закрывать" даже при долготерпѣніи просвѣщенной русской администраціи.
   Данный эпизодъ можетъ помочь любознательнымъ иностранцамъ исполнить это задушевное пожеланіе премьеръ-министра. Такой ужасный органъ, получившій оффиціальный патентъ явной революціонности, -- на-лицо: это -- газета "Полтавщина". Она закрыта даже безъ "осаднаго положенія", для нея г. полтавскій губернаторъ совершилъ присвоеніе непринадлежащей ему власти и подписалъ цитированное выше изумительное "мостановленіе" (съ которымъ, скажемъ, кстати, тоже не мѣшало бы познакомиться любознательнымъ иностранцамъ). Итакъ, мы имѣемъ явно-революціонный органъ, и въ немъ указана квинтъ-эссенція революціонности, которую обозрѣть не составитъ особаго труда.
  
   Газетѣ инкриминируются два нумера (131 и 133) и въ нихъ двѣ замѣтки. Одна -- чисто-фактическое, перепечатанное изъ газеты "Новый Путь" сообщеніе въ хроникѣ о томъ, что "въ Петергофскомъ уѣздѣ поступленіе окладныхъ сборовъ почти совсѣмъ прекратилось. Причиной тому служитъ, какъ полагаютъ, выборгское воззваніе, сильно распространенное въ уѣздѣ. Администрація очень обезпокоена этимъ явленіемъ, для борьбы съ которымъ недавно было созвано совѣщаніе податного инспектора съ волостными старшинами. Далѣе (вся замѣтка -- 33 строки) сообщается, что въ Медужской волости земскій начальникъ уговаривалъ крестьянъ поодиночкѣ, но "увѣщанія не подѣйствовали". Такой отказъ "объясняется не экономическими причинами, а принципіальнымъ сочувствіемъ населенія выборгскому воззванію".
  
   "И это все?" -- спроситъ, вѣроятно, съ изумленіемъ любознательный иностранецъ... Мы вынуждены увѣрить его, что это именно все и что въ этомъ легко убѣдиться между прочимъ и изъ нумера газеты, представленнаго при жалобѣ издателя тому самому г. Столыпину, который велъ бесѣду съ г. Нодо {Можно развѣ прибавить, что въ то время, когда я пишу эти строки, всѣ русскія газеты обходитъ не менѣе революціонное оффиціальное сообщеніе: петербургскій губернаторъ въ циркулярѣ съ земскимъ начальникамъ говоритъ (въ примѣненіи не къ одному уѣзду, а ко всей губерніи) о послѣдовавшихъ во многихъ случаяхъ усп&#1123;шныхъ попыткахъ склонить населеніе къ неплатежу податей и повинностей...}.
   Другой преступный нумеръ "Полтавщины" содержитъ статью г. Сосновскаго, озаглавленную "Новый вызовъ". Статья довольно длинна (почти 1 1/2 столбца), и потому приводитъ ее подробно мы не можемъ. Мысль автора исчерпывается общепризнанной (теоретически) истиной, что "потеря въ населеніи чувства легальности начинается тогда, когда для него суживается и закрывается возможность легальной работы". Такое суженіе авторъ усматриваетъ въ запрещеніи общероссійскаго съѣзда партіи народной свободы. Наиболѣе сильное мѣсто: "мы отмѣчаемъ лишь роковую наклонную плоскость, на которой стоитъ г. Столыпинъ и его правительство, отмѣчаемъ роковую неизбѣжность, съ которой старый строй самъ творитъ себѣ враговъ и, теряя чувство мѣры и дѣйствительности, стремится все большіе и большіе круги населенія убѣдить въ невозможности легальной гражданской работы для всѣхъ, кто мало-мальски иначе смотритъ на міръ, чѣмъ г. Столыпинъ".
   П. А. Столыпинъ, какъ мы видѣли, любезно разрѣшаетъ нападать на него сколько угодно. Итакъ, газета закрыта не за эту вполнѣ корректную критику правительства, и въ вышеприведенныхъ цитатахъ любознательные иностранцы приглашаются видѣть или явно-революціонный призывъ къ бунту, или -- оскорбленіе Величества.
   Исторія имѣетъ продолженіе еще болѣе любопытное, чѣмъ начало. Вмѣсто "незапрещенной" "Полтавщины" стала выходитъ газета "Черноземъ". Печаталась она въ другой типографіи (содержатель которой испросилъ на то спеціальное разрѣшеніе администраціи!!). Издатели забыли, однако, что, разъ вкусивъ отъ беззаконія, которое осталось неотмѣненнымъ, администрація пойдетъ непремѣнно до крайнихъ предѣловъ произвола. Такъ именно и случилось.
   Въ Полтавѣ существуетъ предсѣдатель казенной палаты г. Маклаковъ, который любитъ писать выразительные циркуляры.
   Чиновный авторъ, приглашая подчиненныхъ отнюдь не заниматься политикой, самъ ругательски ругалъ депутатовъ, подписавшихъ выборгское воззваніе. "Полтавщина" иронически отмѣтила это противорѣчіе въ фельетонѣ, и многіе въ Полтавѣ полагаютъ, что этотъ фельетонъ, задѣвшій чиновничье самолюбіе, и послужилъ истинной причиной похода на газету, предпринятаго полтавскимъ губернаторомъ. "Чернозему" вскорѣ пришлось отмѣтить новый циркуляръ, принадлежащій тому же краснорѣчивому перу. Въ немъ подвѣдомые r-ну Маклакову чиновники приглашались доносить "о всѣхъ тѣхъ данныхъ, которыя вызываютъ сомнѣніе (!!) въ добросовѣстномъ и сознательномъ отношеніи къ присягѣ и долгу". "Служащіе, -- категорически заканчиваетъ авторъ, -- которые навлекутъ на себя малѣйшее подозрѣніе (sic) въ политическомъ отношеніи, мною не будутъ терпимы на службѣ ни одного дня". И одинъ чиновникъ, навлекшій арестъ, уже уволенъ {Этимъ арестомъ и былъ вызванъ новый приказъ. Нужно отдать справедливость г. Маклакову: его поступки нѣсколько лучше приказовъ, и неосновательно арестованный чиновникъ вновь принятъ на службу. Изъ чего еще яснѣе -- неосновательность приказа, исходящаго изъ положенія, что безпричинныхъ "подозрѣній" и даже арестовъ не бываетъ.}.
   Газета въ фельетонѣ (21-го сентября) подвергла критикѣ этотъ новый приказъ "незанимающагося политикой" предсѣдателя. Въ тотъ же день нумеръ газеты былъ конфискованъ, и полтавскій цензоръ г. Ахшарумовъ совершенно беззаботно увѣдомилъ объ этомъ редакцію новымъ замѣчательнымъ документомъ (21 сентября, No 385); въ которомъ, ничто же сумняся, указываетъ на замѣтку о г. Маклаковѣ, какъ на причину конфискаціи. Въ замѣткѣ онъ усматриваетъ "издѣвательство надъ распоряженіемъ представителя правительственной власти, являющимся исполненіемъ его служебнаго долга", и даже "намѣреніе (полтавскій цензоръ проникаетъ даже въ намѣренія!) вызвать противъ означеннаго лица вражду населенія".
   Судъ не согласился съ цензоромъ, и черезъ четыре дня запрещеніе съ конфискованнаго нумера было уже снято. Но, разумѣется, полтавская администрація и не разсчитывала, что судъ утвердитъ конфискацію. Эта конфискація была лишь сигналомъ для типографіи и угрозой новаго закрытія. Судъ снялъ запрещеніе, но фактически вторая независимая газета въ Полтавѣ запрещена "административнымъ распоряженіемъ" по типографіи.
   Изъ сопоставленія этого дѣйствія полтавской администраціи со словами премьеръ-министра любознательные иностранцы должны сдѣлать заключеніе, что полтавскій чиновникъ казенной палаты нынѣ облеченъ прерогативами верховной власти, и непочтительный отзывъ объ его циркулярѣ равняется оскорбленію Величества!
   Наконецъ, послѣдній актъ этой трагикомедіи лишь на дняхъ оглашенъ въ газетахъ. "Полтавщина" и "Черноземъ" сложили оружіе. На ихъ мѣсто компанія, не имѣющая ничего общаго съ прежней редакціей, выдвинула новый органъ. До какой степени скромно выступала эта новая газета, видно хотя бы изъ того факта, что редакція обязалась (письменно) передъ всемогущимъ цензоромъ перепечатывать извѣстія только изъ трехъ газетъ: "Новаго Времени", "Клевлянина" и "Россіи". Милостивое разрѣшеніе на выпускъ газеты (разрѣшенной впрочемъ уже ранѣе) сначала было дано, по городу расклеены объявленія. Но наканунѣ предполагаемаго выхода перваго нумера цензоръ (онъ же и старшій совѣтникъ губернскаго правленія) явился къ типографу и сообщилъ просто и непринужденно, что онъ (или кто-то другой) раздумалъ и газету, неповинную ни въ бунтѣ, ни въ оскорбленіи Величества, какъ неповиненъ въ томъ всякій еще не родившійся младенецъ, выпускать не дозволяетъ... Это сдѣлано даже въ отсутствіе губернатора...
   Дальше, разумѣется, идти въ осуществленіи "либеральнѣйшаго закона въ Европѣ" уже некуда. Еще недавно, до манифеста 17-го октября, для закрытія газеты нужно было безпокоить четырехъ министровъ. Теперь для этого простому чиновнику губернаторской канцеляріи стоитъ прогулкой зайти въ типографію и сказать: такую-то газету не печатать!..
   Прогрессъ новѣйшей законности очевиденъ...
   Мнѣ могутъ, конечно, сказать, что все это -- явное злоупотребленіе мѣстной администраціи, неспособной войти въ просвѣщенные виды П. А. Столыпина и компрометтирующей его программу, быть можетъ, безъ его вѣдома. Жаловаться надо не статьями въ газетахъ, а оффиціально министру.
   Это и было сдѣлано. Когда газета "Полтавщина" была закрыта въ первый разъ (14-го іюля), редакторъ телеграфировалъ объ этомъ беззаконіи министру внутреннихъ дѣлъ, прося немедленной отмѣны произвольнаго распоряженія. На это послѣдовалъ отвѣтъ: жалоба оставлена безъ послѣдствій. Вице-губернаторъ г. Катериничъ увидѣлъ въ этомъ поводъ для маленькаго торжества, и г. Ярошевичъ, редакторъ "Полтавщины", получилъ изъ губернаторской канцеляріи извѣщеніе объ этомъ отказѣ, начинавшееся словами: "Объявить нѣкоему Д. О. Ярошевичу"... Итакъ, законная жалоба привела къ отказу со стороны власти мѣстной...
   Теперь я дошелъ до конца, и мнѣ остается извиниться передъ читателями, вниманіе которыхъ я занималъ такъ долго изложеніемъ одной изъ мѣстныхъ исторій, какихъ, безъ сомнѣнія, на Руси много. Но именно поэтому мнѣ кажется, что въ этой мѣстной исторіи сказываются очень ярко существенные общіе мотивы.
   Повторяю: я совсѣмъ не ставилъ и не ставлю вопроса о личной правдивости или неискренности г. Столыпина, до которой въ сущности ни мнѣ, ни читателямъ нѣтъ никакого дѣла. Я не желаю также выставлять исключительнымъ чудовищемъ произвола и полтавскаго губернатора, который на дѣлѣ опровергаетъ заявленія г. Столыпина, ссылаясь на его циркуляры. Наоборотъ, я долженъ сказать, что при переходѣ его изъ Екатеринослава ему предшествовали самые пріятные для обывателя слухи: о немъ говорили, какъ о человѣкѣ въ сущности добродушномъ и незложелательномъ.
   И если все-таки г. Столыпинъ, въ качествѣ главы правительства, увѣряетъ Европу въ томъ, что у насъ въ отношеніи печати дѣйствуютъ какіе-то либеральные законы, а г. Князевъ въ качествѣ губернатора "административно" истребляетъ газеты, разоряетъ ихъ владѣльцевъ и швыряетъ на улицу десятки работниковъ съ ихъ семьями, ссылаясь на того же г. Столыпина, то, полагаю, мы въ правѣ сказать, что во всей системѣ такихъ программныхъ заявленій для Европы и такихъ "домашнихъ" распоряженій обнаруживается все что угодно, но только не "правдивость" и не уваженіе къ законности.
  
   1906 г.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru