Lib.ru/Классика: Корнилов Александр Александрович. Судьба крестьянской реформы в Царстве Польском

**Судьба крестьянской реформы въ Царствѣ Польскомъ *).**

*) Русская Мысль, кн. III.

IX.
Проведеніе милютинскихъ реформъ въ жизнь,-- Мѣстныя условія и отношенія Милютина къ администраціи Царства Польскаго,-- Созданныя имъ новыя учрежденія.-- Ихъ личный составъ.-- Ихъ задачи.

Въ предъидущихъ главахъ мы изложили начала новой реформы; они были объявлены; оставалось провести ихъ въ жизнь, возростить сѣмена, брошенныя законодателемъ, и не дать имъ заглохнуть или выродиться.

"Далеко не всѣ государственные люди,-- говоритъ въ одномъ мѣстѣ Ю. Ѳ. Самаринъ,-- одаренные блистательными способностями и широкими взглядами, охотно принимаютъ на себя эту трудную и скучную долю служебныхъ обязанностей, нерѣдко ускользающую отъ вниманія потомства. Случается часто, что стоящіе во главѣ управленія, пустивъ законъ на всѣ четыре стороны, довольствуются провозглашеніемъ широкихъ идей и многообѣщающихъ требованій, а дальнѣйшій за ними уходъ ввѣряютъ нечистымъ и неспособнымъ рукамъ. Громкое слово произнесено, дѣло какъ будто сдѣлано, и съ этой минуты участіе къ нему самихъ начинателей охладѣваетъ. Черная работа мелочного примѣненія, устраненія препятствій, разъясненія недоумѣній до нихъ какъ будто и не касаются. Что же выходить? Минуетъ годъ, другой и оказывается, что на практикѣ ничто не измѣнилось, ничто не улучшилось. Слово осталось словомъ; оно уцѣлѣетъ въ собраніи законовъ, какъ свидѣтельство добрыхъ намѣреній и практической немощи" {Упраздненіе крѣпостного права въ Пруссіи. Сочин. Ю. Ѳ. Самарина, т. II.}.

Болѣе всего опасались составители указовъ 19 февраля 1864 года, что именно такая судьба постигнетъ выработанную ими реформу, если имъ не удастся найти опытныхъ и надежныхъ людей для ея проведенія въ жизнь.

Въ Царствѣ Польскомъ трудности дѣла въ этомъ отношеніи усложнялись всеобщею враждебностью къ новому закодательству со стороны всей интеллигенціи страны. Мало того, что указы 19 февраля наносили по мѣстному сословію матеріальный ущербъ и вызывали еще большія опасенія,-- реформа Милютина вырвала изъ рукъ интеллигенціи страны разъ навсегда политическое орудіе такой огромной важности, какъ аграрный вопросъ, которымъ интеллигенція эта не съумѣла воспользоваться въ своихъ національныхъ и патріотическихъ видахъ. Понятно поэтому, что съ ея стороны только и можно было ожидать глухой и упорной оппозиціи но кому законодательству.

Высшая русская администрація въ Варшавѣ относилась къ реформѣ, какъ мы уже упоминали, тоже весьма не сочувственно. Не больше сочувствія встрѣчали реформы Милютина и въ Петербургѣ при дворѣ, и въ министерствѣ по дѣламъ Царства Польскаго. И варшавскія, и петербургскія власти видѣли въ Милютинѣ, прежде всего, опаснаго соперника, который, съ одной стороны, "слишкомъ заслонялъ" графа Берга въ Варшавѣ и омрачалъ блескъ его намѣстническихъ прерогативъ, а съ другой -- лишалъ своимъ вмѣшательствомъ петербургскаго министра-статсъ-секретаря той доли вліянія на польскія дѣла, которая ему законно должна бы принадлежать съ бюрократической точки зрѣнія.

Личное враждебное чувство къ Милютину переносилось, какъ водится, и на его дѣла, и на его сотрудниковъ.

При такихъ обстоятельствахъ ввѣрить дѣло проведенія реформы въ жизнь и особенно развитія ея существовавшимъ тогда правительственнымъ учрежденіямъ значило бы, безъ сомнѣнія, сдѣлать новые законы мертвою буквой.

Милютинъ хорошо понималъ это и, какъ ни тяжело ему было чувствовать себя привязаннымъ, по выраженію его французскаго біографа, къ "живому трупу Польши", онъ не рѣшился довѣрить начатое имъ дѣло въ чужія руки и остался при немъ до конца своего государственнаго поприща.

Съ нимъ вмѣстѣ рѣшился остаться князь В. А. Черкасскій. Ю. Ѳ. Самаринъ, не имѣвшій склонности къ практической административной дѣятельности, возвратился къ своимъ обычнымъ занятіямъ -- къ литературѣ и публицистикѣ.

Милютинъ и Черкасскій раздѣлили между собой руководство въ дѣлѣ исполненія и развитія выработанныхъ ими реформъ такимъ образомъ, что Милютинъ, ближе стоявшій къ высшимъ петербургскимъ сферамъ и уже хорошо извѣстный самому государю, принялъ на себя, главнымъ образомъ, задачу защищать и отстаивать свое дѣло въ Петербургѣ въ высшихъ государственныхъ учрежденіяхъ, Черкасскій же остался въ Варшавѣ въ качествѣ главнаго директора правительственной коммиссіи внутреннихъ дѣлъ.

Администрація Царства Польскаго имѣла въ это время весьма оригинальное, сложное и запутанное устройство {"Toute l'administration russopolonaise,-- остроумно замѣчаетъ Leroy-Beaulieu,-- eût puse résumer dans les troits mots: ordre, contre-ordre et désordre". Leroy-Beaulieu, op. cit., p. 251.}. Во главѣ мѣстнаго управленія Царства стоялъ императорскій намѣстникъ. При немъ былъ новый высшій административный совѣтъ -- нѣчто вродѣ комитета министровъ, членами котораго были заслуженные польскіе сановники и главные начальники различныхъ вѣдомствъ. Намѣстнику были подчинены особыя министерства, носившія названія правительственныхъ коммиссій: внутреннихъ дѣлъ, духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія, юстиціи, финансовъ и управленіе генералъ-контролера и генералъ-полицеймейстера Царства. Имъ подчинялись всѣ губернскія власти въ пяти тогдашнихъ губерніяхъ Царства Польскаго.

На ряду съ этими гражданскими учрежденіями дѣйствовала система военнаго управленія страной, такъ какъ Царство Польское состояло еще на военномъ положеніи. Эта военная администрація была подчинена непосредственно намѣстнику,-- кромѣ, впрочемъ, Августовской губерніи, которая подчинялась Виленскому генералъ-губернатору,-- и складывалась изъ начальниковъ военныхъ отдѣловъ въ губерніяхъ, которые имѣли власть генералъ-губернаторовъ и которымъ подчинены были гражданскіе губернаторы, и изъ военныхъ уѣздныхъ начальниковъ въ уѣздахъ, имѣвшихъ въ своемъ распоряженіи еще нѣсколькихъ младшихъ офицеровъ, завѣдывавшихъ отдѣльными участками въ уѣздѣ.

Сверхъ того, въ Петербургѣ существовало особое министерство или статсъ-секретаріатъ по дѣламъ Царства Польскаго, черезъ которое проходили въ обычномъ порядкѣ всѣ законодательныя дѣла и которое, вмѣстѣ съ тѣмъ, являлось какъ бы личною канцеляріей государя по польскимъ дѣламъ.

Милютинъ сталъ совершенно отдѣльно и независимо отъ всѣхъ этихъ учрежденій, имѣя свободный доступъ непосредственно къ государю и являясь какъ бы особымъ министромъ спеціально по дѣлу "обновленія гражданскаго быта Польши".

Но князь Черкасскій, принявъ постъ главнаго директора коммиссіи внутреннихъ дѣлъ, сталъ въ положеніе, непосредственно подчиненное намѣстнику графу Бергу. Съ другой стороны, всѣ подвѣдомственные ему чиновники коммиссій и всѣ мѣстныя губернскія и уѣздныя учрежденія состояли почти исключительно изъ поляковъ, настроенныхъ враждебно по отношенію къ новой реформѣ. Поэтому, несмотря на всю энергію, твердость и независимость характера князя Черкасскаго {О князѣ Черкасскомъ книга: Кн. Б. А. Черкасскій, его статьи, его рѣчи и воспоминанія о немъ. М.,1879 г. Отдѣльный некрологъ о немѣн. П. Воронцова-Вельяминова, изд. въ Варшавѣ въ 1878 г. Leroy-Beaulieu: "Un homme d'etat russe", passim. Въ Славянскомъ Обозрѣніи за 1892 г. переписка его съ Милютинымъ и дневникъ княгини Е. Черкасской.}, при всей поддержкѣ'Милютина, ему одному было бы, конечно, немыслимо взять на себя все дѣло исполненія новаго законодательства. Нуженъ былъ, очевидно, цѣлый штатъ подчиненныхъ дѣятелей на мѣстахъ, преданныхъ дѣлу реформы, на которыхъ возможно было бы положиться. Съ другой стороны, авторы указовъ 19 февраля, ознакомившись съ положеніемъ дѣлъ въ Польшѣ осенью 1863 года, тогда же убѣдились въ необходимости созданія въ Варшавѣ особаго учрежденія, достаточно сильнаго, чтобъ импонировать власти намѣстника и, такимъ образомъ, поставить дѣло исполненія реформы внѣ зависимости отъ его воли.

Такимъ установленіемъ явился учредительный комитетъ, а для проведенія реформы на мѣстахъ -- коммиссары и коммиссіи по крестьянскимъ дѣламъ.

Оппозиція графа Берга касалась не только самого дѣла, по также и личнаго состава учрежденій, которымъ подъ его номинальнымъ главенствомъ поручалось осуществленіе и развитіе новыхъ законоположеній. Поэтому и составленіе учредительнаго комитета, который долженъ былъ засѣдать подъ его предсѣдательствомъ, но, въ то же время, быть составленъ изъ лицъ отъ него независимыхъ и которыя умѣли бы дать ему, когда нужно, отпоръ,-- обошлось не безъ борьбы и не безъ компромиссовъ. Милютину удалось, тѣмъ не менѣе, кромѣ князя Черкасскаго, провести туда лицъ, участіе которыхъ могло обезпечить наилучшій успѣхъ крестьянскому дѣлу. Таковы назначенные по его представленію Я. А. Соловьевъ {Его воспоминанія въ Русск. Стар. за 1880 г. и подробный некрологъ о немъ въ Русск. Стар.}, бывшій его главнымъ помощникомъ по редакціоннымъ коммиссіямъ и законодательнымъ работамъ въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ во время крестьянской реформы въ Россіи, и А. И. Кошелевъ -- одинъ изъ выдающихся членовъ славянофильской московской группы.

Сверхъ этихъ лицъ, въ составъ комитета вошли: сенаторъ В. А. Арцимовичъ, бывшій членомъ совѣта управленія и вице-президентомъ открытаго при Велепольскомъ государственнаго совѣта Царства, и назначенные по ходатайству графа Берга: Брауншвейга и генералъ Заболоцкій. Кромѣ того, въ засѣданіяхъ комитета могли участвовать по особому приглашенію съ правомъ голоса по предметамъ ихъ вѣдомства главные директоры коммиссій, генералъ-контролеръ и генералъ-полицейместеръ Царства {Генералъ-адъютантъ Треповъ.}.

Еще труднѣе представлялось дѣло сформированія крестьянскихъ коммиссій. Не разсчитывая найти достаточнаго числа русскихъ дѣятелей для исполненія указовъ 19 февраля, составители ихъ ввели даже статью, которая гласила, что "къ занятію должностей по крестьянскимъ дѣламъ допускаются и иностранцы, спеціально занимавшіеся регулированіемъ крестьянскихъ повинностей". Статья эта имѣла въ виду предоставить, въ случаѣ надобности, возможность навербовать исполнителей указовъ среди прусскихъ чиновниковъ, принимавшихъ участіе въ проведеніи въ жизнь прусскихъ аграрныхъ законовъ, основанныхъ на реформахъ Штейна и Гарденберга, развитіе которыхъ закончилось въ Пруссіи въ концѣ 50-хъ годовъ. Статья эта оказалась излишней. Къ этому времени и въ Россіи явилось уже значительное число дѣятелей, достаточно подготовленныхъ къ участію въ исполненіи милютинской реформы въ Царствѣ Польскомъ, изъ числа русскихъ мировыхъ посредниковъ перваго призыва, такъ что въ отчетѣ о ходѣ крестьянскаго дѣла за 1865 годъ Я. А. Соловьевъ находитъ уже, что "статья эта звучитъ нѣсколько странно" {О ходѣ крестьянскаго дѣла въ Д. П. Отчетъ третій за 1865 г. Спб., 1866 г., стр. 2.}. Въ началѣ 1864 года дѣло представлялось, однако, далеко не легкимъ. Первыхъ коммиссаровъ пришлось навербовать среди офицеровъ различныхъ частей войскъ, расположенныхъ въ краѣ и отчасти вызванныхъ изъ Россіи. Они обнаруживали, повидимому, много энергіи и большую преданность дѣлу, но были совершенно неопытны и незнакомы ни съ аграрными отношеніями края, ни съ обычными пріемами администраціи. Милютину, который принялъ ближайшее участіе въ образованіи учредительнаго комитета и первыхъ кадровъ крестьянскихъ дѣятелей, пришлось самому просвѣщать ихъ {Leroy-Beaulieu, op. cit.}. Онъ собиралъ ихъ по вечерамъ и читалъ имъ нѣчто вродѣ лекцій по крестьянскому дѣлу, знакомя ихъ съ основами аграрной реформы и съ пріемами ихъ будущей дѣятельности на мѣстахъ.

На крестьянскихъ учрежденіяхъ Царства Польскаго, созданныхъ указомъ І?-мъ 19 февраля 1864 г., лежала, по смыслу этого указа, спеціальная задача -- ввести новое законоположеніе въ дѣйствіе и, развивъ въ подробностяхъ начала, выраженныя въ указахъ, примѣнить ихъ ко всѣмъ сторонамъ народной жизни. Что будетъ дальше, въ чьи руки попадутъ крестьянское дѣло и завѣдываніе поземельными и сельскими общественными отношеніями послѣ проведенія реформы и умиротворенія страны, указы 19 февраля не предрѣшали. Милютинъ предполагалъ еще въ то время, что послѣ проведенія реформы, когда на сценѣ польской общественной жизни появится новый дѣятель -- простой народъ, возможно будетъ предоставить его самому себѣ, не вмѣшиваясь во внутреннія дѣла и внутренній бытъ страны; онъ думалъ, что въ Царствѣ Польскомъ самымъ новымъ законодательствомъ будетъ создана почва для земскаго самоуправленія, и потому русскимъ крестьянскимъ учрежденіямъ, призваннымъ къ дѣятельности въ чрезвычайныхъ обстоятельствахъ 1863 -- 1864 годовъ, придано будетъ значеніе учрежденій временныхъ.

Собственно для крестьянскихъ коммиссій и коммиссаровъ главная задача заключалась въ проведеніи аграрной реформы и въ надзорѣ за правильнымъ устройствомъ новаго сельскаго и тминнаго самоуправленія. Съ 30 августа 1864 года къ этимъ задачамъ присоединилась забота о скорѣйшемъ открытіи сельскими и тминными сходами начальныхъ училищъ.

Задача учредительнаго комитета была значительно шире. Съ одной стороны, ему было поручено главное руководство но проведенію крестьянской реформы; съ другой -- на него возлагалось всестороннее развитіе началъ, выраженныхъ въ указахъ 19 февраля, а впослѣдствіи ему пришлось принять прямое или косвенное участіе въ выработкѣ цѣлаго ряда реформъ, такъ мы иначе связанныхъ съ крестьянскою реформой. Сообразно съ этимъ, онъ вскорѣ получилъ значеніе учрежденія по преимуществу законодательнаго, а для завѣдыванія крестьянскимъ дѣломъ выдѣлилъ изъ себя особое спеціальное учрежденіе -- центральную коммиссію по крестьянскимъ дѣламъ подъ предсѣдательствомъ Я. А. Соловьева, который по званію члена, завѣдующаго дѣлами учредительнаго комитета, получилъ въ свои руки завѣдываніе всѣмъ личнымъ составомъ крестьянскихъ учрежденій въ Царствѣ.

Замѣчательной энергіи и выдержанности характера Я. А. Соловьева крестьянская реформа въ Царствѣ Польскомъ обязана въ значительной степени своимъ точнымъ и быстрымъ проведеніемъ въ жизнь {Объ этомъ могутъ дать понятіе его записки о ходѣ крестьянскаго дѣла, представлявшіяся имъ учредительному комитету еженедѣльно и приложенныя къ полному собранію постановленій учред. комит. въ концѣ каждаго выпуска.}.

Коммиссій по крестьянскимъ дѣламъ на все Царство Польское первоначально было открыто 14. Каждая изъ нихъ должна была состоять изъ предсѣдателя, его помощника и отъ 4 -- 8 коммиссаровъ, кромѣ августовской, которая была одна на всю губернію въ очень увеличенномъ составѣ и подчинялась непосредственно виленскому генералъ-губернатору графу Муравьеву вплоть до его отозванія. 14 апрѣля 1864 года эти коммиссіи отправились впервые на мѣста въ неполномъ еще составѣ (въ количествѣ 84 членовъ). Учредительный комитетъ выработалъ довольно подробную инструкцію для ихъ первоначальныхъ дѣйствій. Инструкція предписывала начать съ коллегіальнаго объѣзда ввѣренныхъ имъ участковъ, на что имъ дано было отъ 6 недѣль до 2 мѣсяцевъ времени. По прошествіи этого срока предсѣдатели коммиссій должны были явиться въ Варшаву съ подробнымъ отчетомъ о всемъ видѣнномъ и о первыхъ принятыхъ мѣрахъ, послѣ чего они возвратились на мѣста съ новыми окончательными инструкціями.

X.
Аграрная сторона реформы и ея исполненіе.-- Ликвидаціонныя табели.-- Характеръ и размѣры дѣятельности крестьянскихъ учрежденій.-- Результаты аграрной реформы.-- Ихъ экономическое и соціально-этическое значеніе.-- Зависимость ихъ отъ всего предъидущаго хода историческаго развитія Польши.-- Отъ Милютина ли зависѣла форма рѣшенія аграрнаго вопроса въ Царствѣ Польскомъ?

Съ самаго начала главное вниманіе крестьянскихъ коммиссій сосредоточилось на аграрной сторонѣ крестьянской реформы. Тутъ, конечно, имъ предстояли особыя трудности, происходившія и отъ запутанности аграрныхъ отношеній, и отъ необходимости весьма часто разбирать и исправлять многочисленныя отступленія и нарушенія указа 26 мая 1846 года,-- съ изданія котораго прошло уже 18 лѣтъ,-- и отъ столкновенія съ массой затронутыхъ матеріальныхъ интересовъ, и отъ стремленія помѣщиковъ всячески обойти новый законъ и уклониться отъ невыгоднаго его дѣйствія.

Въ теченіе первыхъ шести мѣсяцевъ дѣятельности коммиссій въ 13 изъ нихъ (кромѣ августовской) поступило 72,481 прошеніе, изъ числа которыхъ было разрѣшено 21,480, оставалось неразрѣшенными 51,001.

Аграрная сторона крестьянской реформы по указу 19 февраля практически выражалась въ укрѣпленіи за крестьянами земель и въ ликвидаціи повинностей. Съ этою общею задачей связывался цѣлый рядъ весьма сложныхъ и запутанныхъ частныхъ задачъ. Таковыми являлись: 1) присужденіе поземельныхъ участковъ въ собственность коморникамъ и другимъ родамъ малоземельныхъ крестьянъ, не подошедшихъ подъ дѣйствіе указа 1846 года; 2) открытіе незаконныхъ обмѣновъ и опустѣвшихъ усадебъ ("пустокъ") и раздача послѣднихъ безземельнымъ крестьянамъ; 3) разрѣшеніе многочисленныхъ граничныхъ споровъ какъ крестьянъ съ помѣщиками, такъ и между самими крестьянами; 4) наконецъ, опредѣленіе сервитутныхъ правъ и разборъ споровъ между крестьянами и помѣщиками о нарушеніи и превышеніи этихъ правъ.

Укрѣпленіе за крестьянами надѣла и сервитутныхъ правъ должно было по указу 19 февраля совершаться занесеніемъ въ особый документъ -- ликвидаціонную табель, которая, сверхъ того, должна была заключать въ себѣ и разсчетъ причитающагося помѣщикамъ ликвидаціоннаго вознагражденія. Документъ этотъ долженъ былъ служить для крестьянъ единственнымъ доказательствомъ и формальнымъ юридическимъ обезпеченіемъ ихъ правъ на земельный надѣлъ и угодья, пріобрѣтенныхъ въ силу указовъ 19 февраля 1864 года. Справедливо придавая ему огромное юридическое и практическое значеніе и хорошо помня поучительный примѣръ небрежнаго составленія подобныхъ же документовъ -- престаціонныхъ табелей въ 1846 году, составители указовъ и позднѣе учредительный комитетъ отнеслись къ дѣлу составленія, повѣрки и утвержденія ликвидаціонныхъ табелей чрезвычайно серьезно. Труда тутъ приходилось потратить не мало. Для каждой деревни, для каждаго отдѣльнаго сельскаго общества должна была быть составлена особая ликвидаціонная табель. Въ деревняхъ, въ которыхъ земля принадлежала нѣсколькимъ помѣщикамъ, отдѣльная табель должна была составляться по каждому помѣстью. Составленіе проектовъ ликвидаціонныхъ табелей возложено было на самихъ помѣщиковъ, которые обязывались представить въ годичный срокъ проекты по всѣмъ деревнямъ, входившимъ въ составъ ихъ имѣній {Изъ отчета о ходѣ крестьянскаго дѣла въ губерніяхъ Царства Польскаго за 1865 годъ (стр. 45) видно, что въ первые 8 мѣсяцевъ поступило по всему Царству Польскому лишь 1,250 табелей; за двѣ недѣли до срока число ихъ простиралось до 5,265, а въ послѣднія двѣ недѣли подано было одновременно 9,734 табели.}. Повѣрка и исправленіе этихъ проектовъ и самыхъ ликвидаціонныхъ табелей лежали на обязанности коммиссаровъ и крестьянскихъ коммиссій, окончательное же ихъ утвержденіе на самомъ учредительномъ комитетѣ. Содержаніе ликвидаціонныхъ табелей и порядокъ ихъ повѣрки и утвержденія были опредѣлены въ указѣ IV-мъ. Учредительный комитетъ выработалъ форму проектовъ и, сверхъ того, издалъ особыя подробныя наставленія какъ для составителей ликвидаціонныхъ проектовъ, такъ и для крестьянскихъ коммиссій относительно повѣрки ликвидаціонныхъ табелей {Постановленія учредительнаго комитета, т. I, стр. 318; т. II, стр. 411; т. Ш, стр. 306--321.}.

Эта повѣрка должна была происходить непремѣнно на мѣстѣ, въ присутствіи полнаго схода крестьянъ и понятыхъ изъ сосѣднихъ селеній. Она начиналась прочтеніемъ крестьянамъ проекта ликвидаціонной табели, представленнаго помѣщикомъ, и тѣхъ статей указа 19 февраля, которыя предоставляли крестьянамъ требовать возвращенія неправильно присоединенныхъ къ господскимъ полямъ "пустыхъ" и неправильно обмѣненныхъ крестьянскихъ земель.

Затѣмъ, по сличеніи проекта со всѣми документами, опредѣлявшими прежнія отношенія и права крестьянъ и по выслушаніи и разсмотрѣніи всѣхъ возраженій и заявленій крестьянъ, коммиссаръ (или временное отдѣленіе коммиссій) долженъ былъ удостовѣриться въ правильности внесенія въ проектъ каждой крестьянской усадьбы и относящихся къ ней сервитутовъ, а также размѣровъ вычисленнаго за нее помѣщикомъ вознагражденія.

Въ случаѣ надобности, коммиссаръ могъ производить при помощи землемѣра повѣрку земельныхъ пространствъ и границъ въ натурѣ. Всѣмъ своимъ дѣйствіямъ коммиссаръ обязанъ былъ вести подробнѣйшій протоколъ, въ концѣ котораго помѣщались заявленія и возраженія сторонъ противъ исправленной коммиссаромъ ликвидаціонной табели и заключенія по поводу ихъ самого коммиссара. Затѣмъ все дѣло со всѣми документами представлялось въ состоявшую при учредительномъ комитетѣ центральную коммиссію по крестьянскимъ дѣламъ для окончательнаго утвержденія табели.

По утвержденіи ликвидаціонныхъ табелей копіи съ нихъ выдавались помѣщикамъ и крестьянамъ и высылались для храненія въ мѣстныя губернскія правленія. Подлинныя табели оставались въ архивѣ учредительнаго комитета {Архивъ этотъ перешелъ впослѣдствіи въ земскій отдѣлъ мин. вы. дѣлъ, гдѣ находится и въ настоящее время вмѣстѣ со всѣми ликвидаціонными табелями.}.

Въ каждую ликвидаціонную табель записывались въ особыхъ отдѣлахъ всѣ усадебники, какъ подошедшіе подъ дѣйствіе указа 1846 г., такъ и не подошедшіе, равно всѣ пустующія усадьбы ("пустки"), подлежавшія надѣленію безземельнымъ, усадьбы колонистовъ и иностранныхъ подданныхъ и, наконецъ, усадьбы, находившіяся въ спорѣ. При каждой усадьбѣ записывался ея земельный надѣлъ; въ слѣдующихъ графахъ показывалось раздѣленіе земли на усадебную и огородную, пахотную, луговую, выгонную и неудобную. Въ особомъ отдѣлѣ записывались сервитутныя права крестьянъ, какъ принадлежавшія всему обществу, такъ и отдѣльнымъ усадебникамъ. Наконецъ, въ особой графѣ противъ каждой усадьбы показывалось причитающееся за отмѣненныя повинности ликвидаціонное вознагражденіе по всему селенію.

Въ казенныхъ и маіоратныхъ имѣніяхъ, вмѣсто ликвидаціонныхъ табелей, составлялись "данныя" съ тѣми же отдѣлали и графами, опредѣляющими поземельный надѣлъ и сервитутныя права крестьянъ.

Чтобы представить себѣ ясно количество труда, которое требовалось, чтобы добросовѣстно исполнить задачу повѣрки, разсмотрѣнія и утвержденія ликвидаціонныхъ табелей по всему Царству Польскому, необходимо имѣть въ виду, что общее число ликвидаціонныхъ табелей, представленныхъ помѣщиками, было 17,400 {Записка о ходѣ крест. дѣла въ губерніяхъ Ц. П. за 1865 г. Спб.,1866 г., стр. 45.} и что, сверхъ того, въ Царствѣ Польскомъ было болѣе 6,000 казенныхъ селеній, по которымъ предстояло составить, вмѣсто ликвидаціонныхъ табелей, данныя.

Къ этому присоединялось трудное дѣло обнаруженія "пустокъ", т.-е. пустующихъ усадебъ, неправильно присоединенныхъ помѣщиками къ господскимъ полямъ въ періодъ времени съ 1846 по 1864 годъ. Надо имѣть въ виду, что усадьбы меньшія 3 морговъ, не подошедшія подъ указъ 1846 года, не попали въ престаціонныя и добавочныя табели и что вообще на нихъ не существовало большею частью никакихъ документовъ и присужденіе каждой такой усадьбы вызывало, такимъ образомъ, нерѣдко цѣлое особое изслѣдованіе, а всѣхъ такихъ усадебъ въ Царствѣ Польскомъ оказалось болѣе 112,000. Необходимо также не забывать, что въ Царствѣ Польскомъ при участковомъ землевладѣніи приходилось укрѣплять надѣлъ въ особыхъ границахъ за каждымъ отдѣльнымъ усадебникомъ и крестьянскимъ учрежденіямъ надлежало разобрать всю массу граничныхъ споровъ, возникавшихъ не только у крестьянъ съ помѣщиками, но и между самими крестьянами, а, между тѣмъ, число усадебъ, укрѣпленныхъ за крестьянами въ ликвидаціонныхъ табеляхъ и данныхъ, опредѣлялось въ 1872 г., по окончаніи всего дѣла, почтенною цифрой: 657,635 {Zalÿiley. "Statystyka porowuawcza krôlewstwa polskiego", стр. 85--86.}.

Наконецъ, вопросомъ капитальной важности, доставившимъ массу хлопотъ крестьянскимъ учрежденіямъ въ Царствѣ Польскомъ, являлся вопросъ сервитутный. Требовалось точно опредѣлить сервитутныя права крестьянъ въ каждомъ имѣніи, гдѣ такія права существовали во время изданія указа 1846 года и не были законно отмѣнены особыми договорами въ періодъ времени съ 1846--1864 г. Между тѣмъ, по свѣдѣніямъ учредительнаго комитетамъ 1872 г. изъ общаго числа крестьянскихъ усадебъ въ имѣніяхъ частныхъ и принадлежавшихъ различнымъ учрежденіямъ пользовались сервитутами: пастбищными -- 65%, лѣсными -- 55% общаго числа усадебъ {Ibidem.}.

Въ одномъ изъ первыхъ своихъ отчетовъ о ходѣ крестьянскаго дѣла въ Царствѣ Польскомъ, Я. А. Соловьевъ, оцѣнивая дѣятельность коммиссаровъ перваго призыва, замѣчаетъ:

"Нельзя не вспомнить съ уваженіемъ и благодарностью обо всѣхъ этихъ передовыхъ дѣятеляхъ, изъ которыхъ многіе оставили свои семейства и имѣнія и спѣшили туда, куда призывали ихъ честь и польза отечества" {Отчетъ 3-й за 1865 годъ. Спб., 1866 г., стр. 3.}.

Теперь, черезъ 30 лѣтъ послѣ реформы 1864 года, разсматривая трудъ тогдашнихъ крестьянскихъ дѣятелей, работавшихъ подъ руководствомъ Я. А. Соловьева, можно дѣйствительно сказать, что они честно и добросовѣстно исполнили возложенную на нихъ задачу поземельнаго устройства крестьянъ.

Несмотря на всякія уловки и интриги, нерѣдко пускавшіяся въ ходъ для защиты своекорыстныхъ интересовъ, подорванныхъ и нарушенныхъ указами 19 февраля, законъ былъ выполненъ на этотъ разъ строго и неуклонно, и можно, мнѣ кажется, утверждать, что собственно въ аграрномъ отношеніи крестьяне Царства Польскаго получили въ дѣйствительности все, что было имъ предоставлено указами 19 февраля 1861 года.

Настоящій объемъ аграрной реформы 19 февраля 1864 года выражается въ слѣдующихъ статистическихъ данныхъ, которыя мы заимствуемъ у польскаго статистика г. Заленскаго {Zalesky, op. сit., стр. 85--87.}.

По оффиціальнымъ свѣдѣніямъ 1859 года, всего сельскаго населенія въ Царствѣ Польскомъ было 3.639,000 душъ обоего пола. Сверхъ того, въ городахъ было еще 110,000 душъ мѣщанъ-хлѣбопашцевъ.

Изъ общаго числа сельскаго населенія приходилось:

На собственниковъ всякаго рода 6%

На крестьянъ, владѣющихъ землею, за различнаго рода повинности въ пользу главныхъ владѣльцевъ ея 55%

На крестьянъ-безземельныхъ: каморниковъ, батраковъ, поденщиковъ и проч. 37%

На евреевъ-земледѣльцевъ, дворовыхъ и проч. 2%%

Всѣхъ владѣющихъ землей крестьянъ было 1.995,304

д. о. п. Безземельныхъ 1.405,555 " ""

Изъ числа безземельныхъ приходилось:

На помѣщичьихъ земляхъ 67%

На казенныхъ 16%%

На земляхъ загродовой шляхты 1%

На мѣщанскихъ земляхъ 16%

Всѣхъ крестьянскихъ усадебъ въ это время было 424,664; изъ нихъ очиншованныхъ -- 148,477 (т.-е. % часть); изъ числа очиншованныхъ усадебъ только 36% приходилось на крестьянъ помѣщичьихъ, остальныя относились къ имѣніямъ казеннымъ и маіоратнымъ.

Таково было аграрное положеніе крестьянъ до реформы.

Въ 1872 году, по свѣдѣніямъ учредительнаго комитета, принятымъ г. Заленскимъ, число крестьянскихъ усадебъ въ однихъ частныхъ и институтскихъ имѣніяхъ достигало.......... 424,735 при

*) А въ 1864 г. ихъ было 220,943 при 3.718,769 морг. земли.

Кромѣ того, въ новообразованныхъ деревняхъ перешло крестьянамъ изъ числа казенныхъ земель 94,960 морг.

Изъ общаго числа усадебъ пользовались сервитутами:

Аграрная сторона крестьянской реформы 19 февраля 1864 года имѣла двойное значеніе: она освобождала крестьянина отъ той прямой матеріальной зависимости его отъ помѣщика, которая выражалась въ различнаго рода повинностяхъ, лежавшихъ на крестьянскихъ усадьбахъ; вмѣстѣ съ тѣмъ, она имѣла тенденцію обезпечить бытъ крестьянскаго населенія, доставляя ему нѣкоторое матеріальное благосостояніе и тѣмъ самымъ стремясь и на будущее время оградить его экономическую независимость.

Въ первомъ отношеніи радикальность и полнота самыхъ постановленій закона, а равно точность и быстрота осуществленія этого закона на практикѣ находятся, повидимому, внѣ всякаго сомнѣнія и спора. При энергичномъ и, можно сказать, блестящемъ,-- по быстротѣ и точности,-- проведеніи реформы въ жизнь, всякая экономическая зависимость, основывавшаяся на остаткахъ вотчиннаго права, была немедленно и вполнѣ уничтожена реформою 1864 года. Но что касается степени обезпеченія матеріальнаго быта польскаго крестьянства, а равно желательности той формы, въ которой оно воплотилось въ жизнь, то тутъ дѣло мнѣ представляется не въ томъ розовомъ свѣтѣ, въ какомъ оно обыкновенно изображается большинствомъ русскихъ и иностранныхъ цѣнителей реформы {Тутъ я имѣю особенно въ виду проф. Г. Ф. Симоненко (его труды: Сравнительная статистика Царства Польскаго и другихъ европейскихъ странъ. Варшава, 1879 г., и Царство Польское сравнительно съ Познанью и Галиціей. Публичныя дикціи, читанныя въ Варшавѣ въ 1878 г. и его же критическую статью о книгѣ В. Заленскаго въ IV т. Сборника государственныхъ знаній), и А. de Moller (Situation de la Pologne an 1-er janvier 1865. Paris, 1865), а отчасти и А. Leroy-Beaulieu (Un homme d'état russe N. Milutine).}.

Въ 1863 году въ Царствѣ Польскомъ изъ 3.613,212 душъ сельскаго населенія считалось 1.338,827 душъ или 37% безземельныхъ. Въ этомъ числѣ было 548,350 душъ коморниковъ (119,444 семей), владѣвшихъ мелкими земельными участками, не подошедшими подъ указъ 26 мая 1846 г. Реформа 19 февраля укрѣпила за ними ихъ земельный надѣлъ, причемъ часть изъ нихъ получила еще дополнительные надѣлы изъ "пустокъ", возвращенныхъ крестьянскими учрежденіями отъ помѣщиковъ. Изъ остальныхъ безземельныхъ крестьянъ часть также получила надѣлы изъ числа возвращенныхъ отъ помѣщиковъ неправильно присоединенныхъ ими къ господскимъ полямъ "пустокъ". Всего было роздано 291,927 морговъ 44,220 семьямъ. Наконецъ, 9,829 семействъ безземельныхъ получили надѣлъ изъ числа свободныхъ казенныхъ земель Царства.

Разсчитывалось, такимъ образомъ, что послѣ проведенія въ жизнь реформы 1864 года въ Царствѣ Польскомъ оставалось не болѣе 70,000 семействъ безземельныхъ крестьянъ.

Судя по числу вновь прибывшихъ крестьянскихъ усадебъ съ 1864 г.,-- а ихъ прибыло, по даннымъ учредительнаго комитета, болѣе 287,000,-- проф. Симоненко полагалъ, что общее число безземельныхъ крестьянъ въ Царствѣ Польскомъ уменьшилось болѣе, чѣмъ на 1.000,000 душъ.

Сравнивая результаты аграрныхъ реформъ новѣйшаго времени въ Царствѣ Польскомъ, въ Познани и въ Галиціи, проф. Симоненко считалъ, между прочимъ, огромнымъ преимуществомъ реформы 19 февраля передъ познанскою реформой то обстоятельство, что первая изъ нихъ въ такой громадной степени повліяла на уменьшеніе земледѣльческаго пролетаріата, тогда какъ въ Познани, наоборотъ, именно съ крестьянской реформы 1850 г. началось сильное возростаніе пролетаріата {Сравнительная статистика.}. Онъ констатируетъ печальный фактъ обезземеленія въ Пруссіи многихъ мелкихъ землевладѣльцевъ, продававшихъ свои надѣлы послѣ 1850 года, и указываетъ на небывалые размѣры, которые приняла, въ то же время, эмиграція познанскихъ крестьянъ въ Америку. Все это писалось въ 1878 и 1879 годахъ и приводилось въ параллель съ блестящими результатами реформы 1864 года въ русской Польшѣ. Теперь, вѣроятно, почтенный профессоръ не дѣлалъ бы такой рѣзкой разницы въ положеніи вещей въ Познани и въ Царствѣ Польскомъ. Въ числѣ изданныхъ подъ его руководствомъ трудовъ варшавскаго статистическаго комитета есть V-й выпускъ, посвященный изслѣдованію эмиграціоннаго движенія въ Бразилію въ 1890 году, возникшаго и развившагося до небывалыхъ размѣровъ среди крестьянъ Царства Польскаго. Обслѣдована пока одна только Сувалкская губернія; но въ ней крестьяне не бѣднѣе, а, напротивъ, зажиточнѣе, нежели въ другихъ губерніяхъ Царства Польскаго, и, между тѣмъ, констатируются тѣ самыя явленія усиленной эмиграціи и обезземеленія цѣлаго ряда крестьянъ, которыя дали ему поводъ утверждать въ 1879 году {Ibid.}, что "въ Познани послѣ крестьянской реформы благосостояніе большинства населенія пошло назадъ". Только въ Познани обезземеливались крестьяне, продавая свои надѣлы сосѣднимъ помѣщикамъ, а въ Царствѣ Польскомъ, въ виду существованія закона о неотчуждаемости крестьянской земли въ руки лицъ другихъ сословій, скупкой надѣловъ занимаются кулаки изъ крестьянъ, скупающіе въ однѣ руки нерѣдко по 300 морговъ и болѣе {Замѣчательно, что Катковъ предвидѣлъ и съ своей точки зрѣнія привѣтствовалъ этотъ результатъ реформы 1864 года. Въ статьѣ, напечатанной въ No 45 Московскихъ Вѣдомостей за 1864 годъ (вошедшей въ собраніе его статей по польскому вопросу), онъ превозноситъ право, данное польскимъ крестьянамъ, продавать свои участки. Это право, равно какъ и отсутствіе круговой поруки, по мнѣнію Каткова, составляетъ великое преимущество указовъ 19 февраля 1864 года передъ русскимъ положеніемъ 19 февраля 1861 года. Восхищаетъ его это право въ виду тѣхъ послѣдствій, которыя обстоятельство это можетъ имѣть въ соціальномъ отношеніи. "Въ польскихъ селахъ,-- говоритъ онъ, -- сохранится чрезвычайно важное различіе крестьянъ-хозяевъ и крестьянъ-работниковъ. Этотъ порядокъ неизмѣримо выше того, который господствуетъ у насъ въ великороссійскихъ губерніяхъ, гдѣ каждый крестьянскій дворъ самостоятельно занимается полевымъ хозяйствомъ и въ средѣ крестьянъ искусственно поддерживается (sic!) противуестественное равенство, не позволяющее образоваться тѣмъ промежуточнымъ степенямъ, которыя могли бы наполнить собой разстояніе, раздѣляющее крестьянина отъ помѣщика. Въ Царствѣ Польскомъ крестьянинъ, умѣющій хорошо хозяйничать, будетъ имѣть возможность скупать участки у своихъ сосѣдей, плохихъ хозяевъ,-- возможность, которой нѣтъ у богатѣющихъ крестьянъ въ Россіи. Народное богатство должно, очевидно, выиграть отъ того, что участки могутъ сосредоточиваться въ рукахъ способныхъ и зажиточныхъ хозяевъ".

Каткову тогда же отвѣчали въ No 10 Дня (отъ 8 марта 1864 г.) А. И. Кошелевъ и М. З. К. (вѣроятно, Самаринъ, судя по литерамъ псевдонима, которыми онъ пользовался еще въ 1847 году).}.

Но, помимо скупки земли кулаками, классъ безземельныхъ крестьянъ долженъ постоянно возростать въ Царствѣ Польскомъ при существующемъ законодательствѣ просто въ силу увеличенія населенія. По кодексу Наполеона, всѣ дѣти наслѣдуютъ отцу въ равной долѣ. Поэтому каждая усадьба, остающаяся послѣ смерти отца, должна бы быть раздѣлена на равныя части между всѣми наслѣдниками. Во Франціи такъ нерѣдко и дѣлается. Но въ Царствѣ Польскомъ существуетъ законъ недробимости крестьянскихъ надѣловъ на части меньшія 6 морговъ (3 десятинъ). Поэтому сплошь и рядомъ земельный надѣлъ переходитъ къ одному изъ наслѣдниковъ, а остальные получаютъ съ него свои доли деньгами. Деньги эти обыкновенно невелики и по большей части весьма легко проживаются, а обладатели ихъ становятся въ ряды обыкновенныхъ земледѣльческихъ пролетаріевъ. Со времени изданія указовъ 1864 года населеніе въ Царствѣ Польскомъ возросло очень сильно. Въ 1863 году всего населенія было 4,8 милл. душъ, а въ 1888 г. число жителей въ Царствѣ достигло 8,2 милліона. Поэтому, если предположить вмѣстѣ съ проф. Симоненко, что болѣе 1.000,000 безземельныхъ были надѣлены землей въ 1864--1871 гг., и даже совершенно игнорировать указанный выше путь обезземеленія крестьянъ посредствомъ скупки надѣловъ кулаками, то, при совокупномъ дѣйствіи закона о наслѣдствѣ по кодексу Наполеона и установленнаго учредительнымъ комитетомъ запрещенія дѣлить угодья на части меньшія 6 морговъ, отъ одного только громаднаго прироста населенія число безземельныхъ должно было вновь давно уже достигнуть цифры, предшествовавшей реформѣ 1864 года, и даже превысить ее.

Законъ равнаго участія въ открывшемся послѣ отца наслѣдствѣ справедливъ безусловно. Съ другой стороны, понятны побужденія, заставившія учредительный комитетъ воспретить чрезмѣрное дробленіе крестьянскихъ участковъ, вредное дѣйствіе котораго давно уже было отмѣчено при существованіи тѣхъ же гражданскихъ законовъ во Франціи. Однако, нельзя не видѣть, что созданное этими законами положеніе вещей имѣетъ свои печальныя стороны. Оно, прежде всего, прямо обусловливаетъ постоянное возростаніе класса безземельныхъ сельскихъ жителей; съ другой стороны, совокупное дѣйствіе этихъ законовъ наступаетъ лишь въ томъ случаѣ, когда наслѣдники желаютъ дѣлить оставшееся послѣ отца наслѣдство законнымъ судебнымъ порядкомъ. Поэтому, желая обойти запрещеніе бросить землю, крестьяне всячески избѣгаютъ формальнаго раздѣла наслѣдства, а продолжаютъ владѣть наслѣдствомъ какъ бы нераздѣльно; на самомъ же дѣлѣ раздѣляютъ наслѣдственную усадьбу на дробные участки частнымъ образомъ. Это ведетъ къ цѣлому ряду злоупотребленій, семейныхъ распрей и тяжбъ и, конечно, въ концѣ-концовъ, сугубо тяжело отражается на хозяйствѣ.

Нельзя, въ то же время, не видѣть, что самая норма, принятая учредительнымъ комитетомъ при установленіи недробимости надѣловъ (6 морговъ), въ сущности, ничего не обезпечиваетъ въ сельско-хозяйственномъ отношеніи, потому что какое же возможно хозяйство на 6-ти морговомъ участкѣ? Вообще, уже при самомъ укрѣпленіи за крестьянами ихъ земельныхъ надѣловъ, размѣръ ихъ, несмотря на всю радикальность аграрной реформы, могъ обезпечить крестьянское благосостояніе лишь въ очень ограниченномъ смыслѣ.

Въ частныхъ и институтскихъ имѣніяхъ на одну усадьбу въ среднемъ въ то время приходилось лишь по 12 м. 254 крента (6 ¹/₂ дес.). Въ казенныхъ деревняхъ средній размѣръ усадьбы достигалъ 15 м. 133 кр. (7 ³/₄ дес.).

Въ частныхъ и институтскихъ имѣніяхъ число усадебъ менѣе 3 морговъ (1 ¹/₂ дес.) достигало 25%, отъ 3--15 морговъ -- 42% и болѣе 15 морговъ -- лишь 32%. Въ городахъ у мѣщанъ-хлѣбопашцевъ усадебъ первой категоріи было 30%, второй категоріи -- 60% и третьей 10%. Въ казенныхъ имѣніяхъ менѣе 3 морговъ было 29%, отъ 3--15 морговъ -- 35% и болѣе 15 морговъ -- 35% {Kalasky. "Statystyka porównawcza", стр. 88.}.

Усадьбы первой категоріи,не заключавшія въ себѣ 3 морговъ пространства, понятно, вовсе не могли обезпечивать быта крестьянъ, а давали имъ лишь, главнымъ образомъ, осѣдлость. И мнѣ лично извѣстны мѣстности, вблизи большихъ заводовъ, гдѣ обладаніе подобною собственностью, но обезпечивая нисколько бытъ поселянъ, въ то же время, привязываетъ ихъ къ мѣсту и доставляетъ владѣльцу завода контингентъ готовыхъ рабочихъ, фактически прикрѣпленныхъ къ мѣсту.

Усадьбы второй категоріи, отъ 3--15 морговъ, представляли, конечно, матеріальное обезпеченіе болѣе солидное, но и онѣ врядъ ли могли доставить своимъ хозяевамъ возможность существовать своимъ хозяйствомъ безъ посредства стороннихъ заработковъ. Вести хозяйство и жить на такихъ усадьбахъ представляется возможнымъ лишь при наличности того огромнаго корректива къ малоземелью, который существуетъ еще въ Царствѣ Польскомъ въ видѣ сервитутныхъ правъ крестьянъ на угодья. Особенно важны, конечно, права на пастбищный сервитутъ, дающія возможность весь наличный надѣлъ эксплуатировать подъ пашню. Вообще наличность сервитутныхъ правъ очень повышаетъ, а иногда удвоиваетъ цѣнность усадьбы.

Только усадьбы третьей категоріи (болѣе 15 морговъ) могли обезпечить крестьянамъ нѣкоторое благосостояніе при благопріятныхъ условіяхъ. По такихъ усадебъ съ самаго начала было въ Царствѣ Польскомъ изъ общаго числа крестьянскихъ усадебъ не болѣе ¹/₃ части.

Съ тѣхъ поръ прошло болѣе 20 лѣтъ и усадьбы значительно раздробились. Въ концѣ-концовъ, мнѣ представляется поэтому очень приложимой къ современному польскому крестьянину та характеристика, которою такъ удачно обрисовалъ Бонмеръ истинное значеніе крестьянской личной поземельной собственности во Франціи.

Крестьянинъ обладаетъ тамъ, какъ и здѣсь, только такою поземельною собственностью, которая далеко не обезпечиваетъ всѣхъ его нуждъ и потребностей. "Онъ неустанно трудится цѣлую жизнь, стараясь объ увеличеніи своего участка, но приходитъ смерть и этотъ участокъ раздробляется еще на болѣе мелкія части между его наслѣдниками. Раздѣлъ сопровождается обыкновенно большими непріятностями и ссорами. Раздѣлить землю совершенно поровну чрезвычайно трудно, часто даже невозможно, потому что разные клочки ея не одинаково обработаны, не одинакового достоинства, не годятся для воздѣлыванія однихъ и тѣхъ же продуктовъ и т. д. Но вотъ наслѣдники покончили дѣло и каждый изъ нихъ огораживаетъ свой участокъ изгородью, рвомъ, заборомъ, проводитъ границы, изолируется отъ прочихъ, всегда готовый начать процессъ со своимъ братомъ, можетъ быть, убить его, если участокъ послѣдняго захватитъ часть его земли. "Кто имѣетъ землю, тотъ воюетъ",-- говоритъ пословица. У васъ сто сосѣдей, которые всѣ обворовываютъ васъ или считаютъ себя обворованными вами. Если повѣрить имъ, то поле каждаго видимо уменьшается съ года на годъ. Осторожнѣе!... Подъ ногами у васъ камень, который вы пнули,-- это граница. Это отчаяніе мирового судьи, это фортуна экзекутора, адвоката, стряпчаго. Этотъ камень богиня Фемида положила въ основу своего храма. Уважайте этотъ камень! Вонъ видите въ сторонѣ одинокаго человѣка, наклонившагося къ землѣ, который при вашемъ появленіи на минуту останавливаетъ свой тяжелый трудъ и смотритъ на васъ со злобой и недовѣріемъ. Если этотъ священный камень не твердо уложенъ, если ваша нога нечаянно наклонитъ его направо или налѣво, то немедленно начнется процессъ со всѣми своими атрибутами экспертизы, осмотра мѣстностей и т. д., что въ 10, въ 20, въ 100 разъ будетъ стоить дороже, чѣмъ спорная земля... Ни отдыха, ни покоя не знаетъ крестьянинъ. Вслѣдствіе болѣзни, которую я называю земляною болѣзнью, каждый подвергаетъ лишеніямъ себя, жену, дѣтей, работаетъ безъ отдыха, медленно копитъ экю за экю и, все-таки, не можетъ накопить суммы, достаточной для того, чтобы купить землю сосѣда, разореннаго ростовщикомъ. У него только 100 франковъ, а земля стоитъ 300; нужно бы подождать, но обстоятельства не ждутъ. Что же дѣлать? Занять. И онъ обращается къ нотаріусу, къ ростовщику. Земля, послѣ года упорнаго труда, приноситъ пять или шесть %. Долги же нерѣдко удвоиваются, а иногда увеличиваются еще болѣе. Начинаютъ ссориться, дурно платить, мучиться, раздражаться, ненавидѣть... Когда же, подъ тяжестью лѣтъ и упорнаго труда, тѣло крестьянина принимаетъ положеніе, замѣчаемое у извѣстнаго сорта стариковъ, у которыхъ спинной хребетъ чуть не параллеленъ съ землей, тогда, обыкновенно, онъ передаетъ свое имущество дѣтямъ, въ надеждѣ, что они успокоятъ его старость въ уплату за ихъ воспитаніе. При этомъ почти всегда обстоятельства устраиваются такъ: или отецъ, эксплуатируя страсть своихъ дѣтей и зятьевъ къ землѣ, уступаетъ ее имъ за чрезвычайно высокую плату и, такимъ образомъ, устраиваетъ себѣ пожизненную ренту. Въ этомъ случаѣ онъ живетъ счастливо и умираетъ въ глубокой старости посреди дѣтей, давно уже съ нетерпѣніемъ ожидающихъ его смерти и разоренныхъ этою тяжкою собственностью, которую они имѣли глупость принять, а, можетъ быть, даже выпросить. Или же отецъ уступаетъ свое имущество наслѣдникамъ безъ всякой хитрости и безкорыстно, но только подъ условіемъ, чтобъ они поочередно кормили его. Въ этомъ случаѣ подъ соломенною крышей разыгрывается печальная драма короля Лира, но Лира, у котораго нѣтъ ни Кента, ни Корделіи. Исполненный досады, будучи въ тягость себѣ и другимъ, чуждый собственнымъ дѣтямъ, онъ таскается изъ хижины въ хижину, доживая послѣдніе дни свои. Наконецъ, онъ отдаетъ свое тѣло землѣ, которую такъ любилъ" {Цитировано было въ ст. Ш--а: "Исторія судьбы французскихъ крестьянъ" въ Русской Мысли 1880 г., кн. VII.}.

Я потому привелъ здѣсь эту выписку изъ Боннера, что она въ значительной мѣрѣ соотвѣтствуетъ личнымъ моимъ наблюденіямъ и впечатлѣніямъ, которыя я вынесъ изъ пятилѣтняго завѣдыванія крестьянскимъ дѣломъ въ одномъ изъ уѣздовъ Царства Польскаго. Конечно, картина, набросанная Бойлеромъ, одностороння; она изображаетъ одну изнанку аграрнаго строя Франціи, его темную сторону; но эта сторона все же дѣйствительно существуетъ въ жизни и необходимо имѣть ее въ виду при разсмотрѣніи результатовъ аграрной реформы 1864 года.

Система мелкой поземельной собственности, какъ она исторически сложилась въ Европѣ, особенно во Франціи, давая человѣку такое имущество, которое даетъ ему возможность развить нѣкоторое матеріальное благосостояніе лишь при условіи поглощенія всѣхъ его силъ, стремленій и способностей и оставляетъ ему очень мало досуга для развитія своего нравственнаго благосостоянія, для развитія и роста сознанія,-- эта система служитъ, особенно при общихъ неблагопріятныхъ условіяхъ, къ развитію въ человѣкѣ грубаго матеріализма и крайняго индивидуализма, искажая и не давая развиться лучшимъ чертамъ человѣческой природы.

Такова, по моему мнѣнію, общая тенденція системы мелкой поземельной собственности, основанной на устояхъ римскаго права и code Napoleon. Эта тенденція можетъ, конечно, всего сильнѣе сказаться тамъ, гдѣ слабо развито участіе каждаго въ общественной жизни и гдѣ нѣтъ просвѣщенія.

Эти соображенія легко могутъ, конечно, ограничить сочувствіе къ аграрной сторонѣ милютинской реформы.

Но могъ ли въ этомъ отношеніи Милютинъ сдѣлать что-нибудь другое? Его ли вина въ томъ, что въ Польшѣ царствуетъ теперь режимъ мелкой крестьянской собственности на основахъ Наполеонова кодекса?

Думаю, что нѣтъ. Было бы странно требовать отъ Милютина,-- въ виду извѣстныхъ печальныхъ сторонъ системы мелкой поземельной собственности,-- чтобъ онъ, вмѣсто этого режима, ввелъ въ Царствѣ Польскомъ въ 1863 году, напримѣръ, общинное землевладѣніе или произвелъ націонализацію земли. Не говоря о томъ, что въ то время печальныя черты режима мелкой поземельной собственности не были настолько выяснены, какъ теперь, и если бы даже предположить,-- чего, очевидно, не было,-- что Милютину онѣ были ясны и понятны, то и въ такомъ случаѣ нужно признать, что въ ту минуту, когда ему пришлось дѣйствовать въ Царствѣ Польскомъ, ему не оставалось ничего больше, какъ провести ту аграрную реформу, которую онъ провелъ въ указѣ І-мъ 19 февраля 1864 года.

Передъ нимъ лежала одна великая задача того времени -- освободить крестьянина отъ всякой зависимости, въ томъ числѣ и экономической, отъ помѣщика. Въ Польшѣ шестидесятыхъ годовъ XIX вѣка онъ могъ это сдѣлать, только укрѣпивъ за крестьянами въ собственность тѣ подворные участки земли, которыми они уже владѣли раздѣльно и неотъемлемо, но только въ извѣстной зависимости отъ помѣщика. Главное значеніе и достоинство его аграрной реформы заключались въ разрушеніи этой зависимости. Тотъ аграрный строй, который освященъ указами 19 февраля, развился въ Польшѣ всѣми условіями ея тысячелѣтней исторіи и, наконецъ, прочно сложился подъ вліяніемъ Наполеонова кодекса, который удивительно пришелся тутъ ко двору, потому что онъ былъ построенъ на тѣхъ же, въ сущности, началахъ, которыя давно вошли въ правовое сознаніе польскаго народа съ европейскою цивилизаціей и римскимъ правомъ. Совершенно вѣрно характеризуетъ въ этомъ отношеніи польскій народъ г. Спасовичъ: "Въ высшей степени,-- говоритъ онъ,-- несправедливо было бы укорять современное общество польское въ томъ, что оно не демократично, но оно демократично по-своему. Оно ближе стоитъ къ европейскому Западу, оно крѣпче держится тѣхъ формъ идей собственности, которыя отчеканены еще римлянами и передаются изъ поколѣнія въ поколѣніе, какъ нѣчто незыблемое, какъ самъ писанный разумъ. Никогда на этой почвѣ не могло бы явиться ученіе, подобное тому, которое составляетъ окончательный выводъ книги Васильчикова Земледѣліе и землевладѣніе, что характеристическую черту и едва ли не преимущество Россіи передъ Западомъ составляетъ то, что въ ней не кристаллизировалось донынѣ и не отвердѣло въ опредѣленныхъ формахъ право поземельной собственности, что понятіе собственности еще не выдѣлилось окончательно изъ понятія владѣнія, что ему не присуще полное сознаніе правъ распоряженія и неотъемлемости имущества".

Г. Спасовичъ говоритъ это съ гордостью, мы повторяемъ это съ горечью, въ печальномъ раздумьѣ о будущемъ польскаго народа. Конечно, можно и теперь сказать, что общество польское демократично, но оно буржуазно-демократично, если можно такъ выразиться, и врядъ ли въ этомъ можно видѣть залогъ хорошаго и счастливаго будущаго для него...

XI.

Значеніе общественной стороны крестьянской реформы,-- Сравненіе имущественнаго устройства Милютина съ проектомъ маркиза Велепольскаго.-- Насколько проведеніе общественной стороны крестьянской реформы соотвѣтствовало основной идеѣ реформъ Милютина?-- Недостатки школьныхъ реформъ и школы.-- Школьная политика учредительнаго комитета.-- Скудость программы начальнаго образованія.

Мы старались показать, что не отъ Милютина и его сотрудниковъ зависѣла самая форма рѣшенія аграрнаго вопроса,-- она была предрѣшена въ извѣстномъ смыслѣ, именно въ духѣ буржуазно-демократическомъ, и Милютинъ, дѣйствительно, иначе не могъ обезпечить крестьянамъ экономической независимости отъ помѣщиковъ, какъ укрѣпивъ за ними въ собственность ихъ надѣлы. Онъ провелъ эту реформу въ высшей степени радикально, пользуясь благопріятно сложившимися обстоятельствами минуты, и обезпечилъ крестьянамъ Царства Польскаго maximum матеріальныхъ благъ, какой только возможно было тогда обезпечить за ними. Онъ не виноватъ въ дурныхъ сторонахъ системы мелкой поземельной собственности, которыя несомнѣнно проявляются въ развитіи характера польскихъ крестьянъ. Но несомнѣнно, что эти послѣдствія могли быть смягчены или усилены въ зависимости отъ всѣхъ прочихъ условій частныхъ и общественныхъ быта крестьянъ, созданныхъ реформою 19 февраля. Широкое участіе въ самоуправленіи и общественной жизни, съ одной стороны, прочное и хорошо поставленное просвѣщеніе -- съ другой, могли, конечно, въ значительной степени облагородить личность крестьянина и вывести ее изъ узкаго круга матеріальныхъ эгоистическихъ интересовъ, въ которомъ стремился ее удержать режимъ мелкой собственности и ежедневныя, мелкія заботы о хозяйствѣ и матеріальномъ благосостояніи своей семьи.

Въ этомъ отношеніи имѣли особенно существенную важность проведеніе въ жизнь и послѣдовательное развитіе общественно-административной и школьной реформъ 1864 года. Содержаніе той и другой мы уже изложили. Мы указали и коренной недостатокъ школьной реформы, заключавшійся въ несоотвѣтствіи слишкомъ скудной программы преподаванія въ начальной школѣ съ тѣми задачами, которыя ей слѣдовало бы поставить сообразно съ основною цѣлью преобразованій, выставленной Милютинымъ въ 1864 году.

Устройство въ Царствѣ Польскомъ тминнаго и сельскаго самоуправленія было подвергнуто строгой критикѣ В. Д. Спасовичемъ въ его книгѣ о жизни и политикѣ маркиза Велепольскаго. Г. Спасовичъ старался доказать, что тминная реформа Милютина есть не болѣе, какъ неудачное подражаніе плану тминнаго устройства, задуманному маркизомъ Велепольскимъ, и что все, что въ ней есть хорошаго, принадлежитъ Велепольскому, а не Милютину; что вообще планъ тминнаго устройства, задуманный, но по обстоятельствамъ времени не осуществленный Велепольскимъ, гораздо выше реформы, созданной Милютинымъ и его сотрудниками. Обвиненіе въ заимствованіи у Велепольскаго относится, главнымъ образомъ, къ всесословности гмины. Г. Спасовичъ утверждаетъ, что идея всесословности гмины принадлежитъ Велепольскому и потому есть идея существенно польская. Я полагаю, что въ идеѣ этой собственно польскаго нѣтъ ровно ничего, потому что ничего подобнаго въ прежней Польшѣ не существовало, и если Милютинъ дѣйствительно заимствовалъ эту идею у Велепольскаго, то и Велепольскій заимствовалъ ее изъ французскаго административнаго устройства. Самый же фактъ заимствованія дѣлаетъ честь широтѣ государственнаго ума Милютина, не имѣвшаго въ себѣ ничего предвзятаго и потому съумѣвшаго оцѣнить по достоинству примѣнимость и пользу этой идеи по отношенію къ сельскому быту Царства Польскаго. Это не мѣшало ему отнестись отрицательно къ остальнымъ частямъ плана маркиза Велепольскаго, потому что онъ находилъ его несоотвѣтственнымъ пользамъ крестьянства, относительно будущности котораго самъ онъ питалъ столь широкіе и смѣлые планы.

Разбирать значеніе милютинскаго законодательства можно двояко: можно оцѣнивать его по сравненію его практическихъ и возможныхъ результатовъ съ предшествовавшимъ положеніемъ вещей въ странѣ или съ тѣмъ, которое замышлялось польскимъ реформаторомъ, маркизомъ Велепольскимъ; можно и слѣдуетъ, съ другой стороны, при этой оцѣнкѣ имѣть въ виду руководящіе виды и цѣли самого Милютина и къ проведеннымъ имъ реформамъ примѣнить непремѣнное требованіе, чтобъ онѣ соотвѣтствовали этимъ руководящимъ принципамъ, имъ самимъ выставленнымъ. Г. Спасовичъ мало этимъ интересуется и потому его критика принимаетъ характеръ довольно односторонній, причемъ самый ходъ дѣлъ и настоящее значеніе отдѣльныхъ явленій невольно искажается, чему особенно способствуетъ желаніе во что бы то ни стало оправдать политику маркиза Велепольскаго.

По роду дѣлъ, предоставленныхъ вѣдѣнію гмины, проектъ Велепольскаго мало чѣмъ отличается отъ указа 19 февраля. Какъ тамъ, такъ и тутъ тминному самоуправленію предоставлены дѣла, касающіяся распоряженія тминнымъ имуществомъ и тминнаго благоустройства. Впрочемъ, по проекту маркиза Велепольскаго, по цѣлому ряду дѣлъ, касающихся открытія новыхъ школъ, костеловъ, раскладки податей и разныхъ вопросовъ полиціи, благосостоянія, тминный совѣтъ даетъ лишь свое заключеніе, а рѣшеніе зависитъ отъ губернатора и другихъ губернскихъ учрежденій. Точно также тминный совѣтъ установляетъ по смѣтѣ войта ежегодный тминный бюджетъ, но рѣшеніе его и тутъ не окончательное и подлежитъ обсужденію губернскаго правленія, которое можетъ не дать своего утвержденія и представить для измѣненія въ коммиссію внутреннихъ дѣлъ. Права, предоставленныя тминному сходу по указу 19 февралямъ этомъ отношеніи значительно полнѣе и шире.

Главная разница между проектомъ Велепольскаго и указомъ 19 февраля заключается въ самой организаціи гминнаго управленія и въ составѣ тминнаго схода. Разница эта подобна той, какая существуетъ между демократіями непосредственными и демократіями представительными. Тогда какъ по указу 19 февраля рѣшеніе всѣхъ гминныхъ дѣлъ предоставлено сходу, по проекту Велепольскаго, всѣ дѣла рѣшаются глиннымъ совѣтомъ, а сходъ собирается разъ въ три года единственно только для выборовъ тминныхъ должностныхъ лицъ. Составъ схода также не одинаковъ въ обоихъ уставахъ. Тогда какъ по указу 19 февраля въ составъ его входятъ исключительно представители землевладѣнія (минимальный земельный цензъ 3 морга) {Г. Спасовичъ ошибочно полагаетъ, что гминныи сходъ слагается изъ суммы сельскихъ сходовъ.}, какъ крупнаго и средняго, такъ и мелкаго крестьянскаго, и исключаются всѣ остальные обитатели гмины, живущіе на чужихъ земляхъ; по проекту Велепольскаго, въ составъ выборнаго схода входятъ, кромѣ собственниковъ земли и крестьянъ, владѣющихъ участками не менѣе 3-хъ морговъ, еще владѣльцы фабрикъ и промышленныхъ заведеній, наниматели квартиръ не дешевле 15 руб. въ годъ и лица, получающія жалованья не менѣе 90 руб. въ годъ, купцы, фабриканты, ремесленники, учителя, пенсіонеры гражданскаго и военнаго вѣдомства и, наконецъ, пріоры мужскихъ монастырей.

Нельзя, конечно, отрицать, что, при устраненіи отъ участія въ тминныхъ дѣлахъ всѣхъ этихъ категорій лицъ, въ мотивахъ Милютина играли извѣстную роль политическія соображенія, и поскольку они играли эту роль, постольку они портили выработанную имъ систему самоуправленія; но для устраненія самой многочисленной категоріи, именно нанимателей квартиръ не дешевле 15 руб. и получателей жалованья не менѣе 90 руб., у него были мотивы, независимые отъ политическихъ соображеній и достаточно вѣскіе сами по себѣ. Дѣло въ томъ, что въ составъ этой категоріи входили бы почти исключительно оффиціанты и прислуга помѣщиковъ, которые на тминномъ сходѣ представляли бы не свои собственные интересы, а интересы своего патрона помѣщика, чего совершенно справедливо не желалъ допустить Милютинъ.

По проекту Велипольскаго, на должность войта могли быть избираемы лица лишь кончившія четыре класса гимназіи или выдержавшія соотвѣтственный экзаменъ. Милютинъ уничтожилъ это условіе и г. Спасовичъ находитъ, что въ этомъ случаѣ демократическій принципъ переходитъ у него въ демагогическій. Едва ли можно согласиться съ этимъ сужденіемъ. Это условіе вмѣстѣ съ другимъ положеніемъ маркиза Велепольскаго, что всѣ тминныя должности должны быть безплатны (только солтысы могли получать жалованье), дѣйствительно закрывало надолго доступъ къ должности войта крестьянскому населенію, чѣмъ, конечно, весьма нарушается принципъ всесословности гмины въ пользу несомнѣнно шляхетскихъ тенденцій. Въ то время (какъ и теперь, впрочемъ) между польскимъ крестьянствомъ не только не было лицъ, кончившихъ четыре класса гимназіи, но и грамотныхъ было чрезвычайно мало. Поэтому совершенно понятны соображенія чисто-демократическія, но никакъ не демагогическія, изъ которыхъ исходилъ Милютинъ, уничтожая эти два условія, имѣвшія существенно антидемократическое значеніе.

Г. Спасовичъ упрекаетъ еще составителей указа объ устройствѣ гмины въ томъ, что они, отказавшись отъ проектированнаго Велепольскимъ новаго раздѣленія Царства на гмины, оставили старое, очень неудобное и въ основаніи котораго лежали упраздненныя вотчинныя отношенія. Но составители указа не приняли дѣленія, предложеннаго Велепольскимъ, потому что оно основывалось на соображеніяхъ съ видимымъ клерикальнымъ оттѣнкомъ, которому они не сочувствовали. Новое дѣленіе на гмины страны они полагали необходимымъ сдѣлать послѣ тщательнаго изслѣдованія всѣхъ мѣстныхъ условій и опираясь, главнымъ образомъ, на промышленныя, административныя и иныя мѣстныя выгоды и удобства жителей. Дѣло это было поручено учредительному комитету, который его и исполнилъ черезъ 1 ¹/₂ года, послѣ чего число гминъ было уменьшено на половину.

Вотъ тѣ упреки милютинскому законодательству о тминномъ самоуправленіи, которые ему сдѣланы г. Спасовичемъ и основаны, главнымъ образомъ, на сравненіи его системы съ планомъ маркиза Велепольскаго. Этого рода критика, по моему мнѣнію, не опасна милютинской реформѣ. Мнѣ кажется, что эта реформа можетъ съ честью выдержать сравненіе съ реформой, предложенной маркизомъ Велепольскимъ.

Для насъ гораздо важнѣе теперь поставить и рѣшить вопросъ, насколько созданная и приложенная къ дѣйствительной жизни реформа привела и могла привести къ достиженію высокой и благородной цѣли, поставленной самимъ П. А. Милютинымъ.

Съ этой точки зрѣнія довольно широкая компетенція, предоставленная тминнымъ и сельскимъ сходамъ въ дѣлахъ мѣстнаго благоустройства, какъ и самая организація тминныхъ учрежденій, представляется, конечно, цѣлесообразной. Особенно важно въ этомъ отношеніи полное и частное сохраненіе въ тминномъ устройствѣ демократическаго элемента при соблюденіи, въ то же время, начала всесословности. Если справедливо, что, при современномъ устройствѣ представителей интеллигентнаго элемента въ деревнѣ, помѣщикъ часто можетъ быть подавленъ на сходѣ крестьянскимъ элементомъ, то слѣдуетъ имѣть въ виду, что онъ будетъ подавленъ не въ качествѣ представителя интеллигенціи, а въ качествѣ представителя помѣщичьихъ интересовъ. Давать ему въ этомъ отношеніи, тѣмъ или другимъ способомъ, какое-либо преимущество передъ крестьянами было бы несправедливо и нарушало бы существенно демократическій принципъ. Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что помѣщикъ, проникнутый не своекорыстными, а народными интересами и симпатіями, всегда можетъ найти на тминномъ сходѣ поддержку и возможность послужить народному дѣлу. Такіе случаи существуютъ и вообще войты-помѣщики не представляютъ совершенно исключительнаго явленія въ Царствѣ Польскомъ даже и теперь, при цѣломъ рядѣ другихъ неблагопріятныхъ условій. Съ этой стороны реформа еще удовлетворила, повидимому, намѣченной цѣли.

Но уже въ самомъ указѣ 19 февраля заключались пункты, чрезвычайно развившіеся впослѣдствіи, которые стояли въ прямомъ противорѣчіи съ предположенною цѣлью. Таково было вообще положеніе тминнаго управленія по отношенію къ другимъ уѣзднымъ и губернскимъ властямъ и учрежденіямъ и, въ частности, то невозможное положеніе выборныхъ тминныхъ должностныхъ лицъ, въ которое ихъ ставилъ указъ 19 февраля по отношенію къ уѣздной полиціи.

Свободное демократическое устройство низшихъ административныхъ единицъ тминныхъ и сельскихъ общинъ, при сохраненіи строго бюрократическаго устройства всѣхъ высшихъ уѣздныхъ и губернскихъ инстанцій, заключаетъ въ себѣ нѣчто существенно-ненормальное, подрывающее прочность и возможность развитія самоуправляющихся общинъ. При такомъ устройствѣ и при полномъ отсутствіи какихъ бы то ни было гарантій отъ начальническаго произвола стоящихъ надъ ними властей, тминное самоуправленіе не могло, конечно, свободно развиваться. При подчиненіи его контролю и прямому начальству бюрократической администраціи, безотчетной по отношенію къ управляемымъ, немыслимо удержать эту послѣднюю отъ произвольнаго вмѣшательства во всѣ дѣла подвѣдомственныхъ ей гминъ. Это вмѣшательство можетъ быть весьма благонамѣреннымъ, но оно, тѣмъ не менѣе, а иногда даже тѣмъ болѣе, будетъ помѣхой къ свободному развитію самоуправляющихся по закону общинъ.

Милютина и даже кн. Черкасскаго, который гораздо дальше, нежели Милютинъ, отошелъ отъ первоначально выставленныхъ принциповъ политики въ Царствѣ Польскомъ, никогда не оставляла мысль о необходимости созданія въ Царствѣ Польскомъ самоуправленія уѣзднаго и губернскаго {Сравн. переписку кн. Черкасскаго съ Милютинымъ, напечатанную въ Славянск. Обозр. 1892 г. и Leroy-Beaulieu (op. cit.).}. Мысль эта, однако, не получила осуществленія и по мѣрѣ умиротворенія страны -- въ противность первоначальнымъ намѣреніямъ -- шансы на ея осуществленіе не увеличивались, а уменьшались.

Тминныя учрежденія подчинены были, по указу, уѣздному начальнику, который имѣлъ право дисциплинарной власти надъ выборными должностными лицами гмины и могъ ихъ наказывать замѣчаніями, выговорами, денежными штрафами и арестомъ до 7 дней.

Первые выборы поручено было организовать военно-полицейскимъ властямъ, а не крестьянскимъ учрежденіямъ; въ обработанной для нихъ учредительнымъ комитетомъ инструкціи рекомендовалось имъ прямое вмѣшательство въ самое существо дѣла, хотя и съ соблюденіемъ извѣстныхъ формъ. Это обусловливалось политическимъ состояніемъ страны, бывшей еще на осадномъ положеніи въ виду продолжавшихся еще волненій, но врядъ ли это могло способствовать развитію самостоятельности выборныхъ учрежденій.

7 декабря 1866 г. гр. Бергомъ были утверждены правила о разграниченіи правъ и обязанностей между бургомистрами, земскою стражей и тминными войтами.

Статьями 13 и 15 этихъ правилъ сельскіе и тминные сходы и выборныя должностныя лица глинныхъ учрежденій прямо были отданы подъ надзоръ земскимъ стражникамъ, т.-е. низшимъ чинамъ уѣздной полиціи.

Произволъ уѣздной полиціи по отношенію къ гминному и сельскому самоуправленію, правда, былъ нѣсколько ограниченъ контролемъ крестьянскихъ учрежденій, возложенныхъ на нихъ особенно позднѣйшими циркулярами Я. А. Соловьева. Но этотъ контроль являлся лишь нѣкоторою палліативною поправкой къ ненормальному положенію дѣлъ. Крестьянскія учрежденія подъ управленіемъ учредительнаго комитета, призванныя къ опредѣленной дѣятельности, одухотворенной извѣстнымъ принципомъ, сознаніе котораго въ нихъ жило еще при Милютинѣ и Соловьевѣ, дѣйствовали въ то время согласно этому руководящему принципу. Они охраняли, насколько могли, самостоятельность тминнаго самоуправленія отъ уѣздной администраціи, разъясняли сходамъ ихъ настоящія права и обязанности и стремились къ увеличенію числа школъ, склоняя сельскіе и тминные сходы къ открытію новыхъ училищъ. Но съ закрытіемъ учредительнаго комитета и превращеніемъ крестьянскихъ коммиссій въ губернскія присутствія подъ предсѣдательствомъ губернатора и съ подчиненіемъ ихъ вѣдомству министерства внутреннихъ дѣлъ, ихъ миссіонерская задача кончилась, и они стали въ общій разрядъ бюрократическихъ учрежденій, дѣятельность которыхъ вездѣ имѣетъ одинъ и тотъ же характеръ. Въ настоящее время контроль и опека крестьянскихъ учрежденій можетъ предохранить иногда тминныя учрежденія отъ нѣкоторыхъ злоупотребленій власти, по врядъ ли можетъ способствовать развитію сознанія и самостоятельности среди крестьянскихъ обществъ и тминныхъ сходовъ.

При такомъ положеніи дѣла понятна та апатія и отсутствіе интереса къ общественнымъ дѣламъ, которыя проявляются среди освобожденнаго польскаго крестьянства теперь, спустя 30 лѣтъ послѣ реформы 1864 г.

Въ бытность мою комиссаромъ по крестьянскимъ дѣламъ въ одномъ изъ уѣздовъ Царства Польскаго, я самъ имѣлъ случай неоднократно убѣдиться, какъ трудно иногда бываетъ составить сходъ для обсужденія какого-либо дѣла въ требуемомъ закономъ составѣ. Мнѣ извѣстны случаи привлеченія къ суду лицъ, имѣющихъ право участвовать въ сходѣ, за неявку на сходъ. Уѣздной администраціи приходится, такимъ образомъ, принудительно заставлять свободныхъ людей пользоваться своимъ правомъ участвовать въ общественныхъ дѣлахъ, близко касающихся пользъ и нуждъ гмины,-- печальный результатъ реформы, долженствовавшей вывести на историческую сцену крестьянство, какъ самостоятельный общественный классъ, какъ сознательную политическую силу.

Въ связь съ этимъ положеніемъ дѣла слѣдуетъ поставить развитіе элементарнаго образованія въ странѣ, которое обусловливаетъ и объясняетъ отношеніе крестьянъ къ своимъ общественнымъ правамъ и обязанно стямъ. По отношенію къ дѣлу народнаго образованія въ началѣ учредительный комитетъ обнаружилъ значительную энергію и интересъ. Въ первый же годъ своего существованія онъ занялся выработкой нормальныхъ штатовъ для сельскихъ училищъ и старался различными мѣрами облегчить крестьянамъ и тминнымъ сходамъ дѣло открытія новыхъ училищъ. Норма для жалованья учителямъ была чрезвычайно повышена но только по сравненію съ существовавшею по уставамъ 1833 и 1840 годовъ, но даже и въ сравненіи съ установленной по новому уставу маркиза Велепольскаго 8 мая 1862 г. Для училищъ въ 50 учениковъ норма эта была опредѣлена въ 150 руб., для училищъ въ 80 и болѣе учениковъ -- въ 200 р., тогда какъ по уставу 8 мая 1862 г. она не превышала 60 руб. въ годъ. Чтобы для крестьянъ норма эта не оказалась слишкомъ тяжелою, было постановлено согласно указу 30 августа 1864 года выдавать изъ казны въ пособіе вновь открываемымъ школамъ въ теченіе первыхъ 10 лѣтъ ихъ существованія отъ 75--100 руб. ежегодно. Для покрытія издержекъ по этому предмету внесено въ бюджетъ Царства особою статьею 50,000 руб. Сверхъ того тминнымъ и сельскимъ сходамъ предоставлено просить объ отпускѣ изъ казенныхъ дачъ лѣса, на постройку училищныхъ домовъ, по половинной противъ таксы цѣнѣ, на сумму до 100 руб. Предоставлено также право на пользованіе топливомъ изъ ближайшихъ казенныхъ лѣсовъ тѣмъ училищамъ, которыя существовали до указа 30 августа 1864 года и не пользовались денежнымъ пособіемъ отъ казны. Для училищъ же вновь открываемыхъ пользованіе топливомъ изъ казенныхъ лѣсовъ дозволено въ теченіе 10 лѣтъ безплатно или по той цѣнѣ, по которой топливо отпускалось крестьянамъ казенныхъ имѣній. Кромѣ того, примѣнительно къ ст. указа 30 августа 1864 г. было признано необходимымъ назначить въ распоряженіе начальниковъ учебной дирекціи для пособій нуждающимся школамъ по 10,000 р. ежегодно. Въ виду донесеній, полученныхъ отъ крестьянскихъ коммиссій, что высокая норма жалованья учителямъ, установленная учредительнымъ комитетомъ, несмотря на помощь казны, стѣсняетъ многія сельскія общества, учредительный комитетъ призналъ возможнымъ допустить въ видѣ временной мѣры открытіе новыхъ училищъ съ низшими противъ установленной нормы средствами въ тѣхъ деревняхъ, которыя очень удалены отъ существующихъ уже школъ, если только начальникъ учебной дирекціи признаетъ, что обезпеченіе новаго училища достаточно для безостановочнаго и правильнаго хода преподаванія.

Чрезъ посредство крестьянскихъ учрежденій учредительный комитетъ всячески старался внушить крестьянамъ необходимость открытія возможно большаго числа школъ, причемъ крестьянскимъ коммиссіямъ было, между прочимъ, предложено, въ случаѣ неимѣнія въ селеніяхъ свободныхъ мѣстъ для постройки школы, отводить особыя школьныя усадьбы изъ свободныхъ земель изъ числа "пустошь" отобранныхъ у помѣщиковъ.

Въ виду всѣхъ этихъ мѣръ дѣло открытія новыхъ училищъ двигалось довольно успѣшно.

Въ концѣ 1864 года, ко времени изданія указа 30 августа, число наличныхъ школъ въ Царствѣ Польскомъ было 1,123 {Между губерніями эти шкоды распредѣлялись чрезвычайно неравномѣрно. Въ Варшавской губ. ихъ было 637, причемъ на каждую школу приходилось 2,492 жителя; въ Радомской губ. всѣхъ начальныхъ училищъ было 162 и на каждое приходилось 5,929 жителей; въ Плоцкой губ. было 97 училищъ и на каждое приходилось 6,890 жителей; въ Люблинской губ. находилось 152 начальныхъ школы, причемъ на каждую приходилось 6,456 человѣкъ жителей. Наконецъ, въ Августовской губ. всѣхъ училищъ было всего 75 и на каждое причиталось 8,615 жителей, т.-е. въ 3 ¹/₂ раза болѣе, чѣмъ въ Варшавской губерніи. Изъ всѣхъ этихъ школъ около половины (543) были въ городахъ и только 580 приходилось на сельское населеніе Царства. Притомъ по губерніямъ число городскихъ училищъ увеличилось въ той мѣрѣ, въ какой уменьшалось общее число училищъ. Въ Варшавской губ. на 220 городскихъ школъ было 417 сельскихъ, въ Радомской на 109 городскихъ всего 53 сельскихъ, въ Плоцкой на 51 городскихъ -- 46 сельскихъ, въ Люблинской на 111 городскихъ -- 41 сельское, наконецъ, въ Августовской губ. на 52 городскихъ -- 23 сельскихъ.}.

Къ 1 января 1866 г. уже было вновь открыто 317 школъ и составлены крестьянами приговоры объ открытіи еще болѣе 400 училищъ. Такимъ образомъ, въ теченіе первыхъ двухъ лѣтъ дѣятельности въ Царствѣ Польскомъ учредительнаго комитета число начальныхъ школъ возросло съ 1,123 до 1,800.

Живо интересуясь, такимъ образомъ, особенно въ началѣ своей дѣятельности, увеличеніемъ числа начальныхъ училищъ въ Царствѣ Польскомъ и стараясь всячески упрочить и улучшить ихъ матеріальное положеніе, учредительный комитетъ, въ то же время, почти не касался внутренней стороны дѣла. Онъ мало интересовался самою постановкой школьнаго дѣла и ничего не сдѣлалъ для улучшенія и расширенія системы преподаванія въ начальныхъ школахъ. Мы видѣли уже, насколько скудна была программа преподаванія въ начальныхъ училищахъ, установленная указомъ 30 августа 1864 г., и какъ мало отвѣчала эта программа первоначально поставленной цѣли въ дѣлѣ крестьянской реформы въ Царствѣ Польскомъ. Казалось бы, учредительному комитету, прежде всего, надлежало пополнить этотъ недостатокъ, по вышло совершенію иначе. Въ этомъ отношеніи учредительный комитетъ съ самаго начала обнаружилъ участіе лишь къ отрицательной сторонѣ дѣла. Въ противность широкой и великой идеѣ, одушевлявшей въ 1863 г. составителей указовъ 19 февраля, учредительный комитетъ усвоилъ себѣ въ этомъ отношеніи узко-политическую точку зрѣнія. Съ самаго начала "онъ обратилъ вниманіе на устраненіе вредныхъ на учащуюся молодежь вліяній и на поддержку въ крестьянахъ благотворнаго настроенія и расположенія къ пріобрѣтенію полезныхъ въ его быту свѣдѣній". Въ этихъ видахъ признано было, между прочимъ, необходимымъ не допускать къ исправленію учительскихъ должностей "людей съ какимъ-либо исключительнымъ направленіемъ", какъ, наприм., членовъ различныхъ монашескихъ орденовъ и религіозныхъ обществъ, особенно многочисленнаго общества фелиціанокъ, спеціально занимавшихся религіозно-патріотической пропагандой. Въ тѣхъ же видахъ онъ подвергъ строгому пересмотру и цензурѣ существовавшіе въ то время учебники при посредствѣ коммиссіи народнаго просвѣщенія. Этимъ его дѣятельность по отношенію къ дѣлу постановки преподаванія въ начальныхъ училищахъ и кончилась. Въ слѣдующіе годы интересъ его къ дѣлу развитія народнаго образованія ослабѣваетъ. Мы видимъ, такимъ образомъ, что тутъ допущена была съ самаго начала капитальная ошибка, которая сама по себѣ могла совершенно исказить дѣло предпринятой Милютинымъ реформы. Съ теченіемъ времени ошибка эта укоренилась и интересъ къ распространенію образованія въ освобожденномъ крестьянствѣ видимо ослабѣлъ. Причина заключалась въ общей перемѣнѣ политики нашей въ Царствѣ Польскомъ.

XII.
Перемѣна общаго направленія въ политикѣ нашей въ Царствѣ Польскомъ и отраженіе этого обстоятельства на судьбахъ крестьянской реформы.-- Борьба съ полонизмомъ въ Царствѣ Польскомъ и переходъ къ русификаціи.-- Перемѣны въ административномъ устройствѣ страны и въ системѣ народнаго просвѣщенія.-- Значеніе этихъ перемѣнъ для крестьянской реформы и перемѣна взглядовъ на желательную роль крестьянства..

Мы видѣли, съ какими идеями отправились въ Царство Польское Милютинъ и его сотрудники въ 1863 году. Согласно этимъ идеямъ, были имъ задуманы великія реформы, въ ряду которыхъ указы 19 февраля должны были составить лишь первый шагъ и результатомъ которыхъ должно было явиться такое обновленіе народнаго быта, которое вывело бы крестьянство на историческую сцену, въ качествѣ сознательнаго и свободнаго общественнаго класса. Но самъ Н. А. Милютинъ, проникнутый этою идеей, въ приложеніи ея уже допустилъ крупную ошибку въ постановкѣ начальнаго образованія, которое, очевидно, должно бы было явиться первостепеннымъ факторомъ въ дѣлѣ ея осуществленія. Вскорѣ послѣдовали дальнѣйшія отклоненія отъ первоначально предположенной системы политики. Мы видѣли, что та политическая доктрина, которой придерживался Милютинъ, отправляясь въ Польшу, совершенно различала польскій вопросъ въ старинныхъ русскихъ областяхъ Западнаго края отъ того же вопроса въ Царствѣ Польскомъ. Въ западныхъ губерніяхъ весь вопросъ сосредоточивался на борьбѣ съ полонизмомъ, какъ западнымъ, латинскимъ просвѣтительнымъ началомъ, которое грозило порабощеніемъ русской, бѣлорусской, малорусской и литовской національностей западныхъ губерній. Въ Царствѣ Польскомъ задача русской политики сводилась тогда къ подавленію вооруженнаго возстанія и къ широкой крестьянской реформѣ. О полонизмѣ и борьбѣ съ нимъ въ самомъ Царствѣ Польскомъ въ началѣ не было и рѣчи.

Но, явившись въ Царство Польское съ своими преобразовательными видами, русскіе реформаторы встрѣтили тамъ, какъ и слѣдовало ожидать, глухую вражду со стороны всей интеллигенціи страны.

Познакомившись ближе съ положеніемъ дѣлъ въ провинціяхъ Царства Польскаго и съ составомъ ея населенія, они увидали, что составъ этотъ далеко не однороденъ, что въ самомъ Царствѣ Польскомъ есть цѣлыя поселенія, вовсе не принадлежащія къ польской народности и значительная часть которыхъ, наоборотъ, русскаго происхожденія, что часть эта еще сохранила языкъ и отличительныя черты своей національности и даже слѣды своей древней религіи. Они увидали, что въ Царствѣ Польскомъ длится еще та же вѣковая работа и дѣятельная борьба полонизма, на сопротивленіи которой построена была вся наша политика въ Западномъ краѣ.

Князь Черкасскій, принявшій въ 1864 г. въ свои руки завѣдываніе внутренними дѣлами Царства, сильно увлекся этими обстоятельствами, и они скоро склонили его къ политикѣ, очень приближавшейся къ той, которая осуществлялась Муравьевымъ въ западныхъ губерніяхъ и рѣзко отличалась отъ идей, высказывавшихся по отношенію къ Царству Польскому въ славянофильскомъ Днѣ въ 1863 и 1864 гг. На путь борьбы съ полонизмомъ въ самомъ Царствѣ Польскомъ русскіе реформаторы вступили, предпринявъ преобразованіе патроната католическихъ церквей и принявъ репрессивныя мѣры по отношенію къ католическимъ монастырямъ, большая часть которыхъ была закрыта. Но особенно сильно желаніе противодѣйствовать полонизму въ самомъ Царствѣ Польскомъ выразилось въ мѣрахъ, принятыхъ по народному образованію.

Съ этой именно точки зрѣнія Милютинъ подвергъ тщательному и строгому разбору принципы маркиза Велепольскаго, положенные въ основаніе устава 8 мая 1862 г., въ которомъ Милютинъ усматривалъ не безъ основанія клерикальныя и полонизаторскія тенденціи. Милютинъ, какъ мы видѣли, признавалъ, что въ дѣло народнаго просвѣщенія не должна была вовсе вмѣшиваться политика. По, полагая, что русское правительство должно отказаться разъ навсегда отъ мысли пользоваться народнымъ образованіемъ для проведенія политическихъ цѣлей, онъ считалъ справедливымъ не допускать, въ то же время, въ этой области никакихъ клерикально-полонизаторекихъ тенденцій. Въ этихъ именно видахъ онъ принялъ принципъ тщательнаго охраненія самобытности каждой народности, живущей въ предѣлахъ Царства Польскаго. Выставляя этотъ принципъ, онъ, конечно, тѣмъ самымъ выступалъ на борьбу съ полонизмомъ. Запятое имъ. пока только оборонительное положеніе не долго было выдержано. Князь Черкасскій уже въ 1864 г. сознательно переходитъ въ наступленіе въ мѣстностяхъ, населенныхъ руссинами, и у него является уже мысль поднять уніатскій вопросъ. Въ отношеніи князя Черкасскаго къ директору коммиссіи народнаго просвѣщенія Ѳ. Ѳ. Витте отъ 1 января 1865 г. является уже рѣзко выраженная идея "оградить русско-уніатскій край отъ посягательства на него полонизма". Мѣры, принятыя въ уніатскихъ мѣстностяхъ, служили какъ бы переходнымъ шагомъ. Слѣдующій шагъ былъ принятъ въ 1866 году, когда дѣло народнаго образованія перешло въ руки министерства народнаго просвѣщенія, министромъ котораго былъ графъ Д. А. Толстой, возвратившійся по отношенію къ Царству Польскому къ идеямъ, близкимъ къ уваровскимъ. Въ этомъ году, вмѣсто предположенныхъ Милютинымъ отдѣльныхъ учебныхъ заведеній для каждой народности, приняты смѣшанныя гимназіи съ преподаваніемъ на русскомъ языкѣ нѣкоторыхъ предметовъ. Въ видѣ мотива выставлялись соображенія, что для евреевъ не стоитъ открывать отдѣльныхъ гимназій, а, между тѣмъ, нельзя отдать ихъ на жертву полонизму. Въ 1867 году въ комитетѣ по дѣламъ Царства Польскаго откровенно была высказана мысль о ненормальности смѣшанныхъ школъ и о необходимости отказаться отъ системы поддержки отдѣльныхъ національностей. Былъ сдѣланъ пересмотръ дѣйствовавшаго законодательства и прямо рѣшено было перейти къ преподаванію въ казенныхъ учебныхъ заведеніяхъ всѣхъ предметовъ на русскомъ языкѣ. Одновременно съ этимъ попечителю учебнаго округа было предложено замѣoать учительскія вакансіи преимущественно русскими. Такъ нечувствительно совершился переходъ отъ оборонительной политики противъ полонизма къ наступательной системѣ обрусенія, которая къ концу 70-хъ годовъ доведена была до того, что даже во всѣхъ частныхъ заведеніяхъ преподаваніе всѣхъ предметовъ, въ томъ числѣ польскаго языка и литературы и католическаго Закона Божія, было введено на русскомъ языкѣ.

Въ гминахъ и селахъ попытки ввести русскій языкъ въ дѣлопроизводство гминныхъ учрежденій и въ начальныхъ училищахъ, какъ предметъ преподаванія, начались еще въ 1868 году. При этомъ было выставлено мотивомъ, что глинныя училища будто бы служатъ переходомъ къ гимназіи, гдѣ всѣ предметы будутъ преподаваться по-русски.

Мы позволили себѣ это небольшое отступленіе въ виду того, что перемѣна общаго направленія въ нашей политикѣ въ Царствѣ Польскомъ имѣла могущественное отраженіе на судьбѣ крестьянской реформы. Борьба, разъ начавшись, отразилась даже на аграрной сторонѣ предпринятыхъ преобразованій: такъ, при раздачѣ безземельнымъ казенныхъ земель, въ учредительномъ комитетѣ явилась мысль часть этихъ земель употребить на привлеченіе на нихъ нѣмецкихъ колонистовъ и русскихъ раскольниковъ, какъ противовѣсъ полонизму. При разсмотрѣніи этого дѣла въ 1865 г., въ учредительномъ комитетѣ только одинъ изъ членовъ, В. А. Арцимовичъ, энергически возсталъ противъ этой мысли. Ему пришлось остаться по этому дѣлу при особомъ мнѣніи.

Въ 1866 году Милютинъ, носившій въ это время званіе министра по дѣламъ Царства Польскаго, былъ неожиданно пораженъ апоплексическимъ ударомъ и устранился отъ дѣлъ. Князь Черкасскій оставилъ тогда свой постъ. Изъ ближайшихъ сотрудниковъ Милютина остался въ учредительномъ комитетѣ одинъ только Я. А. Соловьевъ, который сосредоточилъ свои силы на проведеніе въ жизнь аграрной реформы. Завѣдываніе другими дѣлами изъ рукъ идейныхъ дѣятелей перешло въ руки обыкновенныхъ чиновниковъ. Въ 1867 году закрыты были особыя коммиссіи внутреннихъ дѣлъ, юстиціи, финансовъ, народнаго просвѣщенія и духовныхъ дѣлъ и дѣла ихъ переданы въ надлежащія министерства. Такимъ образомъ были стерты послѣдніе слѣды административной автономіи Царства.

Учредительный комитетъ, окончивъ свое главное дѣло -- проведеніе аграрной реформы, былъ закрытъ въ 1871 г. Завѣдываніе крестьянскимъ дѣломъ перешло въ министерство внутреннихъ дѣлъ. Вмѣсто крестьянскихъ коммиссій, учреждены губернскія присутствія, состоящія изъ уѣздныхъ коммиссаровъ подъ предсѣдательствомъ губернатора. Для центральнаго завѣдыванія дѣломъ первоначально была открыта при министерствѣ внутреннихъ дѣлъ временная коммиссія по крестьянскимъ дѣламъ Царства Польскаго, а затѣмъ дѣла эти сосредоточены съ 1884 года въ нѣсколькихъ дѣлопроизводствахъ земскаго отдѣла министерства внутреннихъ дѣлъ.

Никакихъ выборныхъ земскихъ учрежденій въ уѣздахъ и губерніяхъ Царства Польскаго до сихъ поръ не открыто. Тминное управленіе оставлено, попрежнему, въ полномъ подчиненіи уѣздной полиціи. Дѣло начальнаго образованія осталось на точкѣ замерзанія. Оно и понятно. Крестьяне, предоставленные матеріальнымъ интересамъ, относятся къ этому дѣлу весьма пассивно. Помѣщики, не желая ставить себя въ зависимость отъ полицейскихъ властей, мало принимаютъ участія въ тминныхъ дѣлахъ, а къ начальнымъ училищамъ по понятнымъ мотивамъ не обнаруживаютъ никакого интереса и участія. Крестьянскія учрежденія тоже не имѣютъ теперь къ начальныхъ училищамъ никакого отношенія, такъ какъ завѣдываніе ими сосредоточено въ рукахъ начальника учебной дирекціи, который, будучи одинъ на губернію, конечно, и не можетъ относиться къ дѣлу иначе, какъ формально. Но теперь и правительству нѣтъ основанія такъ интересоваться этимъ дѣломъ, какъ это должно бы быть въ случаѣ послѣдовательнаго исполненія первоначальной программы Милютина. Оно ставитъ себѣ теперь иныя цѣли. Инкорпорація Царства Польскаго совершилась вполнѣ и на очереди стоятъ вопросы болѣе прочнаго сліянія его съ имперіей.

Милютинъ, желавшій вывести на сцену польское крестьянство, какъ самостоятельную и сознательную общественную силу, необходимо долженъ былъ стремиться къ возможно большему и скорѣйшему развитію народнаго образованія. Если онъ ничего не сдѣлалъ къ достиженію этой цѣли, то лишь въ силу слабо и ошибочно выработанной программы начальныхъ училищъ. Но онъ не опасался и ему нечего было опасаться доставить крестьянству какое угодно умственное развитіе, потому что онъ искалъ въ немъ свободнаго элемента, который могъ бы и желалъ бы сознательно служить опорой русскому правительству, какъ представителю и проводнику тѣхъ государственныхъ задачъ, которыхъ не съумѣло осуществить шляхетское правительство самостоятельной Польши. Теперь уже безъ всякаго противорѣчія политикѣ, нынѣ дѣйствующей, начальной школѣ въ Царствѣ Польскомъ ставится задача дать учащемуся лишь тѣ свѣдѣнія, какія ему непосредственно могутъ быть полезны въ его быту.

Въ заключеніе формулируемъ нашъ взглядъ на конечные, современные намъ, результаты милютинской реформы. Мы видѣли, съ какими замыслами онъ отправился въ Царство Польское въ 1863 году. Еслибъ онъ осуществилъ эти замыслы, еслибъ онъ провелъ крестьянскую реформу въ томъ направленіи, въ какомъ онъ задумалъ ее въ 1863 году со своими сотрудниками, еслибъ онъ и, особенно, его сотрудники не увлеклись борьбой съ полонизмомъ и не уклонились бы отъ предначертанной цѣли,-- онъ совершилъ бы великое дѣло.

Милютинъ, пораженный болѣзнью, сошелъ со сцены ранѣе окончанія предпринятаго дѣла, его ближайшіе преемники повели его совершенно въ другомъ направленіи. Но и ранѣе этого самъ Милютинъ и его ближайшіе сотрудники уклонились отъ предначертаннаго пути. Увлекшись борьбой съ полонизмомъ, они усвоили себѣ идею полной инкорпораціи и отъ нея послѣдовательно, шагъ за шагомъ, перешли и къ идеѣ русификаціи края. На эту задачу ушли всѣ силы русскихъ, привлеченныхъ

Судьба крестьянской реформы въ Царствъ Польскомъ. 75 ими въ страну. Дѣла въ краѣ получили совершенно иное направленіе. Нечувствительно самый взглядъ на сущность крестьянскаго вопроса и смыслъ крестьянской реформы измѣнился. Онъ приблизился къ точкѣ зрѣнія на крестьянскій вопросъ графа Муравьева и польскихъ революціонеровъ, которые смотрѣли на него просто какъ на выгодное политическое орудіе огромной силы, посредствомъ котораго можно достичь пораженія противной стороны. Сообразно съ этимъ измѣнились и самые методы политики. Теперь уже не думали о томъ, чтобы вывести на историческую сцену крестьянство, какъ свободный и самостоятельный элементъ общественной жизни; на него смотрѣли просто какъ на матеріальную силу, могущую быть полезной, для чего требовалось удовлетворять его матеріальные аппетиты.

Сообразно такому взгляду на вещи дѣло реформъ значительно умалилось. Полное и законченное развитіе получила лишь аграрная ея сторона -- та, которая направлялась на удовлетвореніе матеріальныхъ аппетитовъ. Начала самоуправленія, выраженныя во ІІ-мъ указѣ, не получили дальнѣйшаго развитія, и сама идея самоуправленія въ значительной степени, если не совершенно, исказилась вслѣдствіе той власти, которая была дана въ тминныхъ дѣлахъ уѣздной полиціи, ничего общаго съ самоуправленіемъ не имѣвшей. Къ дѣлу просвѣщенія мѣстная администрація также охладѣла -- по указаннымъ выше причинамъ.

Но, можетъ быть, не сдѣлавъ крестьянство вполнѣ сознательнымъ, независимымъ общественнымъ классомъ, крестьянская реформа устроила ихъ бытъ, обезпечила имъ ихъ благосостояніе, сдѣлала ихъ жизнь если не свободною и не сознательною, то, все-таки, счастливою? Можетъ быть, большаго для нихъ не нужно и желать? Если бы подъ счастьемъ народа мы понимали одно лишь матеріальное благосостояніе, то и въ такомъ случаѣ мы могли бы признать благодѣтельное дѣйствіе милютинской реформы только условно, съ тѣми ограниченіями по отношенію къ системѣ мелкой земельной собственности и къ величинѣ крестьянскаго надѣла, которое было указано выше. Въ этомъ отношеніи мы должны, конечно, признать, что Милютинъ тутъ сдѣлалъ maximum того, что онъ могъ сдѣлать по обстоятельствамъ времени и мѣста.

Мы видѣли въ началѣ настоящаго изслѣдованія степень экономической зависимости, силу фактической кабалы, въ которой находился польскій крестьянинъ во времена дореформенныя. Мы должны поэтому признать, что мѣрами русскаго правительства, именно указомъ 26 мая 1846 года и особенно указомъ 19 февраля 1864 г., съ него сняты оковы, ранѣе на немъ бывшія. Мы должны признать также, что это законодательство положило несомнѣнное основаніе развитію его матеріальнаго благосостоянія...

Но признать, чтобъ эти законы такъ, какъ они осуществлены были на практикѣ, были благодѣтельны или даже просто удовлетворительны съ болѣе широкой точки зрѣнія, мы не можемъ. Не можемъ потому, что положеніе, ими созданное, не обезпечивало польскому крестьянину развитія въ немъ и вокругъ него всѣхъ тѣхъ элементовъ, изъ которыхъ складывается не матеріальное, а нравственное благосостояніе человѣка, всего того, чѣмъ красна человѣческая жизнь въ наше время.

Въ концѣ-концовъ, обстоятельства такъ сложились, что положеніе, созданное совокупнымъ дѣйствіемъ французскаго и русскаго законодательствъ въ Польшѣ, не только не обезпечиваетъ, по прямо мѣшаетъ развитію въ польскомъ крестьянинѣ всего того, что дорого намъ въ современномъ человѣкѣ. Обезпечивая ему развитіе одной лишь матеріальной стороны его быта и потребностей, весь созданный въ Польшѣ, строй направленъ къ тому, чтобы развить въ крестьянинѣ одни матеріальныя побужденія, которыя, при полномъ отсутствіи истиннаго просвѣщенія и независимости личности, несомнѣнно поддерживаются и воспитываются въ немъ постояннымъ сознаніемъ той опеки и покровительства, которыя онъ находитъ въ крестьянскихъ учрежденіяхъ, имѣющихъ своею задачей защищать исключительно его матеріальные интересы.

Польскій крестьянинъ несомнѣнно чувствуетъ теперь за собой извѣстную опору въ борьбѣ за матеріальные интересы, но у него нѣтъ настоящаго самостоятельнаго участія въ дѣлахъ общественныхъ даже своей гмины, ни истиннаго просвѣщенія.

А я думаю, что, по самой человѣческой природѣ, всегда будетъ плохо человѣку, обстоятельствами поставленному въ центрѣ экономической борьбы за матеріальное благосостояніе, когда онъ будетъ чувствовать за собой извѣстную матеріальную опору, но когда темнота и отсутствіе независимости личности будетъ удерживать въ состояніи недѣятельности и апатіи лучшую сторону человѣческой души -- ея стремленіе къ развитію и сознательному участію въ міровой жизни, къ просвѣщенію и любви.

А. Корниловъ.

"Русская Мысль", кн.VIII, 1894

Оставить комментарий Корнилов Александр Александрович (bmn@lib.ru) Год: 1894 Обновлено: 27/05/2024. 97k. Статистика. Статья: Публицистика Критика и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Корнилов Александр Александрович Судьба крестьянской реформы в Царстве Польском

Судьба крестьянской реформы въ Царствѣ Польскомъ *).

Корнилов Александр Александрович
Судьба крестьянской реформы в Царстве Польском

**Судьба крестьянской реформы въ Царствѣ Польскомъ *).**