Корелин Михаил Сергеевич
Леон-Баттиста Альберти и его отношение к науке и искусству

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Леонъ-Баттиста Альберти и его отношеніе къ наукѣ и искусству *).

*) Рефератъ, читанный на первомъ съѣздѣ художниковъ и любителей художествъ.

   Едва ли можетъ подлежать сомнѣнію, что послѣ паденія Эллады искусство никогда не играло такой роли въ жизни и художники никогда не занимали такого мѣста въ обществѣ, какъ въ эпоху Возрожденія. Этому широкому и глубокому вліянію искусства соотвѣтствовало и художественное значеніе его произведеній. Если новѣйшая живопись по широтѣ и разнообразію сюжета, по глубинѣ и оригинальности замысла и превосходитъ картины великихъ итальянцевъ гуманистической эпохи, то въ изображеніи души человѣка и въ особенности его духовной красоты итальянскіе художники Ренесанса не встрѣчаютъ соперниковъ. Сикстинская мадонна обладаетъ такимъ же недосягаемымъ совершенствомъ въ своемъ родѣ, какъ Афродита Книдская въ области греческой скульптуры, и великаго Рафаэля такъ же не затмили позднѣйшіе художники, какъ не потерялъ художественной цѣны Пракситель при всѣхъ успѣхахъ новой скульптуры.
   Причины необыкновеннаго подъема итальянскаго художественнаго творчества въ XV--XVI столѣтіяхъ составляютъ одну изъ интереснѣйшихъ проблемъ исторіи искусства; но ихъ всестороннее и полное выясненіе едва ли возможно при современномъ состояніи этой науки вообще и нашихъ свѣдѣній объ эпохѣ Возрожденія въ частности. Тѣмъ не менѣе, я позволяю себѣ обратить вниманіе компетентнаго собранія на интересную особенность художниковъ того времени, которая, по моему убѣжденію, составляетъ одну изъ самыхъ существенныхъ причинъ необыкновеннаго развитія гуманистическаго искусства. Эта особенность заключалась въ томъ, что тогда даже второстепенные художники стояли на высшемъ уровнѣ современной имъ культуры, а наиболѣе крупные занимали видное мѣсто среди вождей тогдашняго общества. Чтобъ иллюстрировать духовныя стремленія этихъ художниковъ-гуманистовъ, я остановлюсь на Л.-Б. Альберти (1404--1472).
   Альберти былъ живописецъ, скульпторъ и архитекторъ, но произведенія его рѣзца и кисти до насъ не дошли. Точно также проектированный имъ храмъ св. Франческо въ Римини остался только въ изображеніи на одной медали, а его планъ перестройки св. Петра въ Римѣ извѣстенъ лишь по описаніямъ. Единственныя дошедшія до насъ постройки Альберти, этодворецъ Руччелаи и фасадъ церкви Santa Maria Novella во Флоренціи. Но интересъ и значеніе Альберти заключается въ его многочисленныхъ сочиненіяхъ, которыя даютъ превосходную характеристику міросозерцанія итальянскихъ художниковъ Возрожденія. Альберти писалъ почти по всѣмъ вопросамъ общественной жизни: отъ него остались сочиненія религіознаго, философскаго и политическаго содержанія, а также трактаты и діалоги о любви, о семьѣ и о воспитаніи, ученыя статьи по математикѣ, физикѣ, исторіи и метрикѣ, цѣлый рядъ произведеній по теоріи живописи, скульпторы и архитектуры и, наконецъ, комедіи и другія поэтическія произведенія. Это былъ одинъ изъ наиболѣе разностороннихъ писателей своей эпохи, и почти всѣ его произведенія проникнуты однимъ духомъ, составляютъ проявленіе законченнаго міросозерцанія.
   Краеугольный камень міровоззрѣнія Альберти и исходный пунктъ почти всѣхъ его трактатовъ составляетъ, во-первыхъ, пламенная любовь къ природѣ и широкій интересъ къ внѣшнему міру и, во-вторыхъ, глубокое убѣжденіе въ высокомъ достоинствѣ человѣка и въ его способности къ безконечному совершенствованію. Въ трактатѣ О семьѣ онъ доказываетъ, что мы рождены для угожденія Богу и прославленія Его, а то и другое вполнѣ возможно только при познаніи внѣшняго міра, при пониманіи безконечной красоты его. Въ этомъ же сочиненіи Альберти такъ формулируетъ свой взглядъ на человѣка. "Природа, т.-е. Богъ, вложила въ человѣка элемитѢ" небесный и божественный, несравненно болѣе прекрасный и благородный, чѣмъ что-либо смертное. Она дала ему форму и члены, весьма приспособленные ко всякому движенію. Она дала ему талантъ, способность къ обученію, разумъ, свойства божественныя, благодаря которымъ онъ можетъ изслѣдовать, различать и познавать, чего должно избѣгать и чему слѣдовать для того, чтобы хорошо сохранять самого себя. Къ этимъ великимъ и безцѣннымъ дарамъ Богъ вложилъ еще въ душу человѣка умѣренность, сдержку противъ страстей и чрезмѣрныхъ желаній, а также стыдъ, скромность и стремленіе заслужить похвалу. Кромѣ того, Богъ внѣдрилъ въ людей потребность въ твердой взаимной связи, которая поддерживаетъ общежитіе, правосудіе, справедливость, щедрость и любовь, а всѣмъ этимъ человѣкъ можетъ заслужить у людей благодарность и похвалу, а у своего Творца -- благоволеніе и милосердіе. Богъ вложилъ еще въ грудь человѣка способность выдерживать всякій трудъ, всякое несчастіе, всякій ударъ судьбы,, преодолѣвать всяческія затрудненія, побѣждать скорбь, не бояться смерти. Онъ далъ человѣку крѣпость, стойкость, твердость, силу, презрѣніе къ ничтожнымъ мелочамъ, и посредствомъ всѣхъ этихъ добродѣтелей мы можемъ, какъ должно, почитать Бога и служить Ему справедливостью, любовью, умѣренностью и всякими другими совершенными и похвальными дѣйствіями. Поэтому будь убѣжденъ, что человѣкъ рождается не для того, чтобы влачить педальное существованіе въ бездѣйствіи, но чтобы работать надъ великимъ и грандіознымъ дѣломъ. Этимъ онъ можетъ, во-первыхъ, угодить Богу и почтить Его, и, во-вторыхъ, пріобрѣсти для самого себя наисовершеннѣйшія добродѣтели и полное счастье" {Итальянскіе трактаты Альберти я цитирую по изданію Вописсі: "Opera volgari de Leon Batt. Alberti". Tomi 1--6. Firenze, 1843--49. Латинскіе по изданію Mancini: "L. B. Alberti opera inedita et pauca separatim impressa". Florentae, 1890.}.
   И такъ, нравственный долгъ человѣка, созданнаго по образу и подобію Божію, заключается, по мнѣнію Альберти, въ познаніи внѣшняго міра и въ развитіи лучшихъ свойствъ своей природы, а приложеніе этихъ свойствъ къ дѣлу составляетъ не только наилучшее исполненіе общественныхъ обязанностей, не только источникъ личнаго счастья на землѣ, но и вѣрный путь къ загробному блаженству. Въ собственной жизни Альберти твердо держится этихъ принциповъ: онъ не только разносторонній художникъ, не только писатель съ самыми разнообразными интересами, но и первостепенный гимнастъ, неутомимый ходокъ, превосходный стрѣлокъ и отличный наѣздникъ. Это страстное желаніе довести до совершенства свои личныя свойства, чтобы широко пользоваться всѣми дарами природы и жизни для личнаго счастья и на общее благо, составляетъ психическую основу всей писательской дѣятельности Альберти. Глубокое убѣжденіе въ могуществѣ знанія и горячая проповѣдь образованія красною нитью проходятъ черезъ всѣ его сочиненія. Въ трактатѣ О спокойствіи духа онъ доказываетъ, что могущество человѣка почти безгранично, если только онъ познаетъ самого себя и внѣшній міръ; въ діалогѣ Теодженіо онъ проводитъ ту мысль, что счастье зависитъ не отъ фортуны, а отъ самого человѣка; и о для этого онъ долженъ пріобрѣсти неотъемлемыя духовныя блага и широко развить свои общественные и научные интересы. "Печальная судьба не съ неба сваливается, а рождается отъ человѣческой глупости",-- говоритъ Альберти въ другомъ сочиненіи и объявляетъ невѣжество величайшимъ изъ пороковъ. Тѣмъ же духомъ проникнуты и политическіе трактаты Альберти. Онъ исходитъ изъ той мысли, что разумное и плодотворное служеніе государству возможно только при правильномъ пониманіи его цѣлей и при умѣньи найти надлежащія средства для ихъ достиженія. То и другое дается образованіемъ, которое является поэтому дѣломъ огромной важности для государства. Кромѣ того, образованный человѣкъ можетъ служить своей родинѣ и не принимая непосредственнаго участія въ политической практикѣ, не живя даже въ предѣлахъ своей страны. Онъ будетъ истиннымъ патріотомъ, если "въ своихъ сочиненіяхъ изложитъ согражданамъ то, что для нихъ полезно и что можетъ возвысить значеніе и достоинство государства". Та же самая мысль положена въ основаніе трактатовъ Альберти о семьѣ и о воспитаніи. Авторъ настаиваетъ, прежде всего, на томъ, что родители должны тщательно изучать способности и наклонности своихъ дѣтей и на этомъ изученіи строить педагогическую систему. Но особенности характера должны имѣть рѣшающее значеніе только для выбора спеціальности и для пріемовъ обученія. Что же касается общечеловѣческаго образованія путемъ всесторонняго развитія, то оно обязательно для всякаго характера и при всѣхъ наклонностяхъ. Альберти прерываетъ изложеніе одного трактата длиннымъ панегирикомъ наукѣ, въ которомъ мы встрѣчаемся, между прочимъ, съ такими мыслями: "Если существуетъ что-нибудь,-- говоритъ авторъ,-- что болѣе всего подходитъ къ знатности, что составляетъ величайшее украшеніе человѣческой добродѣтели, что создаетъ авторитетами репутацію семьѣ, то это, конечно, науки, безъ которыхъ ни въ комъ не можетъ быть истиннаго благородства, безъ которыхъ ничья жизнь не можетъ быть признана счастливой и'никакая семья не можетъ считаться совершенной и твердой" {Вописсі, II, р. 104--105.}.
   Проповѣдуя необходимость всесторонняго духовнаго развитія, Альберти составилъ себѣ довольно стройное и послѣдовательное міросозерцаніе, выработалъ опредѣленные взгляды по всѣмъ главнымъ вопросамъ личной и общественной жизни. Мы не будемъ подробнѣе останавливаться на его религіозныхъ, нравственныхъ, политическихъ и общественныхъ воззрѣніяхъ, такъ какъ они имѣютъ больше интереса для исторіи культуры, нежели для искусства. Для насъ достаточно разсмотрѣть, какимъ образомъ прилагалъ онъ свои основныя воззрѣнія къ художественной дѣятельности. Какъ художникъ, Альберти считаетъ необходимымъ, кромѣ широкаго общаго образованія, болѣе спеціальное изученіе тѣхъ наукъ, которыя имѣютъ непосредственное приложеніе къ художественной техникѣ, т.-е. математики, физики и нѣкоторыхъ отдѣловъ естествознанія. Кромѣ того, онъ первый въ новое время настаиваетъ на необходимости теоретическаго изслѣдованія основъ, задачъ и пріемовъ всѣхъ видовъ образовательнаго искусства. Результатомъ этого былъ цѣлый рядъ его сочиненій преимущественно по математикѣ, съ одной стороны, и первыя произведенія по теоріи архитектуры, скульптуры и живописи -- съ другой. Физико-математическіе трактаты Альберти не всѣ сохранились до настоящаго времени. Такъ, его Математическіе комментаріи (Commentaти délie cose matematiché), сочиненіе О движеніи тяжести (Sui movimenti del peso), трактата о кораблестроеніи (Navis) извѣстны только по заглавіямъ; нѣкоторыя другія работы, какъ, наприм., De pondi е leve di alcuna rota, дошли въ крайне испорченномъ видѣ. Но и сохранившагося вполнѣ достаточно, чтобы сосдавить себѣ представленіе объ уровнѣ физико-математическихъ свѣдѣній Альберти и о степени ихъ глубины и основательности. Въ небольшомъ трактатѣ, озаглавленномъ Математическія забавы (Ludi matematici) онъ описываетъ способы измѣренія недоступныхъ мѣстностей, опредѣленія времени по звѣздамъ, опредѣленія недоступной для лота морской глубины, предлагаетъ болѣе упрощенный механизмъ водяныхъ часовъ, описываетъ нѣкоторые физическіе инструменты, между прочимъ, разные виды одометровъ и астролябій, а также прототипъ современныхъ десятичныхъ вѣсовъ и т. д. Словомъ, маленькій трактатъ свидѣтельствуетъ, что его авторъ стоялъ на высотѣ современнаго ему знанія въ этой области, вполнѣ усвоилъ все, сдѣланное античною наукой и позднѣйшими изслѣдователями. Но Альберти не довольствуется пассивнымъ усвоеніемъ научныхъ свѣдѣній. Онъ стремится усовершенствовать результаты чужой работы и приложить къ практикѣ эти усовершенствованія. Такъ, онъ измѣнилъ заимствованный у Савосарды способъ измѣренія морской глубины, приложилъ улучшенные имъ инструменты къ извлеченію стариннаго корабля со дна озера Неми, измѣрилъ собственными пріемами территорію Рима и отдѣльныя части города, собственноручно сдѣлалъ карманные часы и т. д. Усвоивши современную ему науку, Альберти стремится двинуть ее впередъ, внести въ нее результаты своего творческаго генія, и ему принадлежатъ, между прочимъ, два крупныхъ изобрѣтенія: гигрометръ, который приписывается Леонардо да-Винчи, и камеръ-обскура, сослужившая весьма важную службу живописи.
   Совершенно естественно, что свои обширныя физико-математическія познанія Альберти съ особеннымъ усердіемъ прилагалъ къ искусству. Такъ, онъ написалъ спеціальное изслѣдованіе о перспективѣ, которое, по всей вѣроятности, до насъ не дошло {Приписываемый ему анонимный трактатъ на эту тему считаютъ подложнымъ по весьма вѣскимъ причинамъ.}, и цѣлый рядъ трактатовъ по всѣмъ видамъ образовательныхъ искусствъ. Уже самая потребность въ теоретическихъ изслѣдованіяхъ по искусству весьма характерна. Широкое научное образованіе пріучало искать законовъ изящнаго и такимъ путемъ давало правильное направленіе художественному творчеству. Художникъ сливался съ мыслителемъ, и умственное развитіе облагораживало фантазію, придавало болѣе глубокій смыслъ ея изящнымъ образамъ. Особенно наглядно проявляется благотворная связь науки съ искусствомъ на обширномъ трактатѣ Альберти О строительномъ дѣлѣ (De re aedificatoria). Это сочиненіе, выдержавшее много изданій и переведенное почти на всѣ европейскіе языки {Я цитирую по изданію XV вѣка De Architecture, seu de re aedificatoria. Libri X. Florentiae, 1485.}, доставило автору почетный титулъ "отца новыхъ архитекторовъ" и справедливо пользовалось большимъ авторитетомъ въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій. Его содержаніе даетъ отвѣтъ почти на всѣ запросы строительнаго дѣла. Альберти изображаетъ идеалъ архитектора, выясняетъ его задачи, опредѣляетъ наиболѣе удобное мѣсто и время для постройки, описываетъ свойство строительныхъ матеріаловъ, условія красоты и устойчивости зданія и даетъ обстоятельныя правила для всевозможныхъ построекъ, начиная отъ храмовъ и кончая гидравлическими и ирригаціонными сооруженіями. Не останавливаясь на техническихъ подробностяхъ этого руководства для многихъ поколѣній архитекторовъ, я ограничусь только изложеніемъ тѣхъ требованій, которыя предъявляетъ авторъ къ строителю-спеціалисту."Архитектура -- великое дѣло,-- говоритъ Альберти,-- и не всякому слѣдуетъ за нее браться. Чтобъ осмѣлиться считать себя архитекторомъ, нуженъ большой талантъ, упорная работа, превосходное образованіе, продолжительная практика, развитой вкусъ, зрѣлое сужденіе". Главнымъ источникомъ архитектурнаго образованія авторъ считаетъ тщательное изученіе памятниковъ и преимущественно античныхъ. "Не существовало ни одного стариннаго зданія, гдѣ блистала изяществомъ какая-нибудь часть, изъ котораго бы я не попытался, чому-нибудь научиться,-- говоритъ авторъ.-- Ради этого я не переставалъ изслѣдовать, разсматривать, измѣрять и рисовать его до тѣхъ поръ, пока не изучалъ его основательно и не постигалъ, въ чемъ проявляется здѣсь талантъ или искусство" {De re aid. 1. IX, с. 9. Результаты своихъ наблюденій надъ памятниками античной архитектуры и изученія Витрувія Альберти изложилъ въ трактатѣ Icindue ordini architettonici.}. Тотъ же самый пріемъ рекомендуетъ онъ всякому архитектору: "Пусть онъ съ величайшимъ стараніемъ разсмотритъ тѣ постройки,-- говоритъ Альберти,-- которыя пользуются всеобщею извѣстностью и славой, пусть онъ нарисуетъ, измѣритъ по частямъ, сдѣлаетъ модели, дастъ себѣ ясный отчетъ о нихъ и объяснитъ себѣ ихъ устройство... Пусть онъ подражаетъ имъ въ томъ, что найдетъ въ нихъ хорошаго; если же найдетъ возможнымъ что-либо улучшить, то пусть исправитъ это и видоизмѣнитъ обдуманно и художественно". Вообще Альберти не требуетъ слѣпого подражанія въ архитектурѣ и съ сочувствіемъ относится къ оригинальности и художественному творчеству. "Я вполнѣ одобрю,-- говоритъ онъ,-- если архитекторъ къ наилучшимъ созданіямъ древнихъ присоединитъ новыя изобрѣтенія, талантливо совершенствующія постройку" {Ibid, 1. VI, с. 1.}. Но для оригинальнаго творчества въ замыслѣ и исполненіи зданія нужно эстетическое развитіе и научное образованіе. Всякое сооруженіе вызывается практическими потребностями, но оно должно заключать въ себѣ красоту. Авторъ указываетъ только самыя общія эстетическія требованія по отношенію къ архитектурѣ: пропорціональность частей зданія, его внутреннее единство и украшенія. Но украшенія должны подчиняться законамъ и правиламъ архитектуры, и постройка должна быть исполнена такъ, чтобы въ ней нельзя было сдѣлать ни дополненій, ни измѣненій безъ вреда для цѣлаго. Альберти не считаетъ возможнымъ дать точныя предписанія, какъ достигнуть такого результата въ отдѣльныхъ случаяхъ, такъ какъ это -- дѣло индивидуальныхъ особенностей каждаго архитектора. Но онъ указываетъ способы подготовки къ наилучшему рѣшенію такой задачи. "Для архитектора полезны и даже необходимы живопись и математика",-- говоритъ Альберти и совѣтуетъ, кромѣ того, заниматься музыкой, чтобы лучше развить въ себѣ чувство гармоніи.
   По одного эстетическаго развитія далеко недостаточно для архитектора. Удачный выборъ подходящаго матеріала зависитъ отъ естественно-историческихъ свѣдѣній строителя, для устойчивости постройки ему необходимы физико-математическія познанія и т. д. Но это еще не все. Потребности, которымъ удовлетворяетъ архитектура, чрезвычайно разнообразны. Постройки вызываются религіознымъ чувствомъ, политическими соображеніями, нуждами просвѣщенія, торговли, промышленности, земледѣлія, и архитекторъ долженъ хорошо знать и тонко понимать всѣ эти потребности, чтобы дать имъ наилучшее удовлетвореніе. Болѣе того, архитекторъ, по мнѣнію Альберти, долженъ не только изучать эти потребности, но и облагораживать ихъ, и въ этомъ заключается культурная заслуга художника передъ обществомъ. Такъ, наприм., при постройкѣ храма архитекторъ долженъ принимать всѣ мѣры, чтобъ усилить и возвысить религіозное настроеніе. Поэтому Альберти возстаетъ противъ обилія развлекающихъ украшеній, противъ многочисленности алтарей, такъ какъ она понижаетъ сознаніе важности этого пункта въ храмѣ. Въ другомъ мѣстѣ онъ настаиваетъ, чтобы кладбища устраивались за городскою чертой, такъ какъ внутри города они являются источникомъ болѣзней, и ратуетъ даже за сожженіе труповъ. Касаясь вопроса о тюрьмахъ, Альберти говоритъ: "Если кто-нибудь выроетъ подземную тюрьму, похожую на пещеру или на ужасную могилу, тотъ накажетъ виновнаго болѣе, чѣмъ позволяютъ нравственные законы и человѣческая природа. Хотя злодѣи заслуживаютъ крайнихъ наказаній за ихъ негодность, тѣмъ не менѣе, долгъ республикъ и государей не оскорблять гуманности". И такъ, архитекторъ долженъ быть не только эстетически высокоразвитымъ художникомъ, но и проводникомъ въ общество истиннаго благочестія, гуманности и здравыхъ гигіеническихъ понятій. Поэтому чѣмъ шире его художественное воспитаніе, чѣмъ разностороннѣе и основательнѣе его знаніе науки и жизни, тѣмъ лучше можетъ исполнить онъ обѣ свои задачи -- и спеціально-архитектурную, и общественную.
   Трактатъ Альберти De Statua -- первое произведеніе по теоріи искусства въ новое время; совершенно естественно, что авторъ обращаетъ вниманіе, прежде всего, на технику, и главное содержаніе его трактата составляетъ описаніе способовъ измѣренія человѣческаго тѣла посредствомъ особаго изобрѣтеннаго имъ снаряда, а также изображеніе результатовъ такого измѣренія въ видѣ цѣлаго ряда таблицъ. Но этому этюду по скульптурной техникѣ Альберти предпосылаетъ небольшое введеніе, которое заключаетъ въ себѣ цѣлую эстетическую теорію. Онъ требуетъ, чтобы скульпторъ изучалъ человѣческое тѣло и подражалъ природѣ; но это не значитъ, что онъ долженъ рабски копировать первую попавшуюся натуру. Художникъ для скульптурнаго изображенія идеальнаго образа долженъ создать типическія формы человѣческаго тѣла, потому что въ этомъ типѣ заключается, по выраженію Альберти, "совершенная красота, которую природа дала въ даръ человѣку, распредѣливъ ее въ извѣстномъ количествѣ во многихъ отдѣльныхъ тѣлахъ" {Bonucci, IV, р. 180.}. Правда, мысль Альберти не вполнѣ оригинальна; уже Поликлетъ, по словамъ Плинія, создалъ такую статую съ каноническими пропорціями человѣческаго тѣла. Но гуманисты заимствовали у древнихъ только то, что соотвѣтствовало ихъ стремленіямъ, и Альберти вполнѣ раздѣлялъ мысль древнихъ грековъ, что задача художника-скульптора при изображеніи человѣческаго тѣла заключается въ воспроизведеніи полной красоты, свойственной его типу.
   Гораздо обстоятельнѣе трактаты Альберти, посвященные живописи, и въ особенности главный изъ нихъ -- Della pittura {Издана Janitscheli'омъ въ Quellensehriften für Kunstgeschichte und Kunsttechnik des Mittelalters und der Renaissance v. R. Eitelberger von Edelberg.}. Это сочиненіе раздѣлено на 3 части: въ первой изложены необходимыя для художника свѣдѣнія изъ математики и физики {Этимъ вопросамъ посвящено еще небольшое сочиненіе Альберти Elementa pieturae (Crotona, 1864).}, во второй идетъ рѣчь о самой живописи,-- о рисункѣ, о композиціи, о колоритѣ; въ третьей -- о свойствахъ истиннаго художника. Не касаясь подробностей трактата, я остановлюсь только на двухъ наиболѣе важныхъ вопросахъ: во-первыхъ, въ чемъ видитъ Альберти цѣль живописи, и, во-вторыхъ, какія требованія предъявляетъ онъ художнику.
   Авторъ чрезвычайно высокаго мнѣнія о живописи. Въ этомъ искусствѣ, по его выраженію, скрывается "истинно божественная сила". Живопись сохраняетъ воспоминаніе объ отсутствующихъ, оживляетъ мертвыхъ, доставляетъ безсмертіе въ потомствѣ, возвышаетъ и усиливаетъ религіозное чувство, нравственно улучшаетъ зрителя, заставляя его страдать чужимъ горемъ и радоваться чужою радостью. Но всѣхъ этихъ результатовъ она достигаетъ только при томъ условіи, если ставитъ своею задачей воспроизведеніе красоты. Такимъ образомъ, красота является конечною цѣлью живописи и высшимъ критеріемъ для ея произведеній. Альберти не даетъ опредѣленія, въ чемъ заключается сущность красоты, но выясняетъ ея отдѣльныя проявленія и указываетъ способы ея воспроизведенія. Прежде всего, эстетическое впечатлѣніе достигается и здѣсь, какъ въ скульптурѣ, вѣрностью природѣ, но не слѣпымъ ей подражаніемъ. Красота разлита въ отдѣльныхъ предметахъ, и картина должна собрать ее въ одно цѣлое, не нарушая, однако, вѣрности природѣ. Чтобъ иллюстрировать свою мысль, Альберти приводитъ въ примѣръ Зевксиса, который для изображенія Елены выбралъ для модели пять самыхъ красивыхъ дѣвушекъ въ Кротонѣ и воспроизвелъ на своей картинѣ наилучшія формы каждой изъ нихъ. Далѣе, для живописи, какъ для архитектуры, обязательна concinnitas, т.-е. гармоническая пропорціональность отдѣльныхъ частей. Затѣмъ для эстетическаго впечатлѣнія необходимо строгое соотвѣтствіе между формою и содержаніемъ. Если, наприм., изображено живое тѣло, то дышать жизнью должна каждая его часть и т. д. Альберти предоставляетъ художнику широкую свободу въ выборѣ сюжета и особенно высоко ставитъ тѣ картины, которыя изображаютъ какую-нибудь "исторію", по его выраженію, т.-е. жанръ, по нашей терминологіи. Но онъ требуетъ, въ то же время, чтобы такая картина имѣла художественный центръ, основную идею, которая бы объединяла все богатое разнообразіе сюжета въ органическое цѣлое. Кромѣ того, и здѣсь необходимо самое тонкое изученіе дѣйствительности. Внутреннія чувства изображенныхъ на картинѣ лицъ выражаются, главнымъ образомъ, внѣшними движеніями, и Альберти даетъ весьма обстоятельное описаніе видовъ движенія и способовъ ихъ изученія и изображенія. Но каковъ бы ни былъ сюжетъ, живопись не должна воспроизводить ничего непристойнаго и, по возможности, избѣгать уродливаго и безобразнаго, не нарушая, однако, вѣрности природѣ. Такъ, Альберти одобряетъ художниковъ, изображавшихъ Перикла въ шлемѣ, такъ какъ такое изображеніе, маскируя недостатокъ формы головы, не мѣшало сходству портрета.
   Опредѣливъ цѣль живописи и главнѣйшіе способы ея достиженія, Альберти выясняетъ свойства, необходимыя для истиннаго и совершеннаго художника. Какъ истый гуманистъ, авторъ требуетъ отъ художника всесторонняго духовнаго развитія и аргументируетъ это требованіе двоякимъ образомъ. Прежде всего, художникъ долженъ стремиться, чтобы современники уважали его, какъ человѣка, а для этого одного таланта недостаточно, необходимо еще умственное и нравственное развитіе. Кромѣ того, такое же развитіе необходимо ему и для совершенства въ своей спеціальности. Въ искусствѣ отражается вся душа художника, отразятся поэтому и всѣ ея недостатки. Такъ, недостатокъ научныхъ свѣдѣній скажется, прежде всего, на техникѣ. Доказавши необходимость для живописи познаній въ математикѣ и физикѣ, Альберти требуетъ самаго тщательнаго изученія природы, какъ необходимой подготовки къ художественной дѣятельности, такъ какъ только оно пріучаетъ къ наблюдательности. Далѣе, отъ изученія, дѣйствительности зависитъ и выборъ сюжета, и его обработка. Чѣмъ шире знаетъ жизнь художникъ и чѣмъ лучше ее понимаетъ, тѣмъ болѣе у него простора при выборѣ сюжета и тѣмъ большею глубиной будетъ отличаться обработка темы. Для достиженія первой цѣли Альберти рекомендуетъ поэзію, для второй -- науку въ самомъ широкомъ смыслѣ слова. Но цѣль живописи -- воспроизведеніе красоты при вѣрности природѣ, поэтому недостаточно знать и понимать дѣйствительность; нужно умѣть еще находить въ ней красоту. Отсюда необходимость эстетическаго развитія. Эстетическое чувство дается, конечно, природой, но оно развивается, во-первыхъ, изученіемъ искусствъ, и не только пластическихъ, но также музыки, поэзіи и краснорѣчія, и, во-вторыхъ, оно воспитывается наукой, которая даетъ умѣнье сохранять вѣрность природѣ и такимъ образомъ направляетъ на вѣрный путь художественную фантазію. Альберти идетъ дальше и самое чувство красоты ставитъ въ связь съ изученіемъ дѣйствительности. "Отъ неопытныхъ талантовъ,-- говоритъ онъ,-- ускользаетъ идея красоты, которую съ трудомъ познаютъ и наиболѣе опытные".
   И такъ, цѣль искусства, по Альберти, воспроизведеніе красоты, которая заключается во внѣшнемъ мірѣ и въ человѣческой природѣ; средство для ея достиженія -- воспитаніе таланта путемъ образованія и преимущественно посредствомъ изученія природы и жизни; идеалъ художника -- всесторонне развитая личность. Въ основѣ этихъ воззрѣній лежитъ любовь къ внѣшнему міру, признаніе высокой цѣнности жизни и уваженіе къ человѣческой природѣ, т.-е. то міровоззрѣніе, которое составляетъ характерную особенность гуманистической эпохи. Въ силу этого, трактаты Альберти представляютъ собою приложеніе господствующихъ воззрѣній къ искусству, являются нагляднымъ изображеніемъ связи между міросозерцаніемъ извѣстной эпохи и ея художественными идеалами. Съ другой стороны, мы знаемъ, что требованія Альберти не были празднымъ измышленіемъ не понимающаго жизни теоретика. Достаточно припомнить личность Леонардо да-Винчи, чтобы признать, что идеи Альберти раздѣлялись не одними только его ближайшими друзьями, какъ Донателло или Брунелески.
   Въ этой связи культуры съ искусствомъ заключается главнѣйшая причина и необыкновеннаго подъема художественнаго творчества, и небывалой высоты общественнаго положенія и вліянія художниковъ. Гуманистическая культура, съ ея страстнымъ исканіемъ добра, правды и красоты здѣсь, на землѣ, была благопріятна для художественнаго развитія, и художникъ, усвоивая ее посредствомъ образованія, пріобрѣталъ не только стройное міросозерцаніе, но и эстетическое направленіе. Съ другой стороны, широкое образованіе художниковъ усиливало дѣйствіе ихъ таланта на общество. Стремясь воспроизводить красоту, они, стоя на уровнѣ современнаго просвѣщенія, ищутъ ее и умѣютъ находить также и въ тѣхъ явленіяхъ жизни, которыя составляютъ предметъ особаго общественнаго интереса. Такое отношеніе между искусствомъ и культурой въ эпоху Возрожденія было весьма плодотворно для обѣихъ сторонъ. Оно не только направляло на вѣрные пути художественное творчество, но и дало художнику высокое мѣсто въ обществѣ, а то и другое возвышало уваженіе къ искусству и содѣйствовало эстетическому воспитанію публики. Въ средніе вѣка художникъ сливался съ ремесленникомъ, въ XVI столѣтіи Леонардо да-Винчи живетъ, какъ магнатъ; Браманте строитъ себѣ княжескій дворецъ; Рафаэль конкуррируетъ въ великодушной щедрости съ банкиромъ Киджщ Микель-Анджело диктуетъ свои условія панѣ, а представители высшихъ слоевъ общества не только въ Италіи, но и за Альпами, какъ французскій король и нѣмецкій императоръ, считаютъ за честь получить въ подарокъ отъ итальянскаго художника картину или статую. Такая связь между просвѣщеніемъ и искусствомъ, какую мы отмѣтили въ гуманистическую эпоху въ Италіи, мнѣ представляется нормальной и желательной для всякого времени. Правда, позднѣйшая культура, можетъ быть, не такъ благопріятна для эстетическаго развитія, какъ итальянское Возрожденіе, но это не уничтожаетъ существенной необходимости высокаго образованія для художника. Каждый художникъ подчиняется вліянію того или другаго слоя общества, и временныя и не глубокія общественныя вѣянія, неблагопріятныя для искусства или искажающія его задачи, особенно опасны для малообразованныхъ талантовъ. Высоко-развитой художникъ не увлечется мимолетными и случайными теченіями, хорошо понимая, что здоровыя эстетическія стремленія никогда не могутъ исчезнуть въ обществѣ, потому что они составляютъ существенную потребность человѣческаго духа. Только такой художникъ можетъ найти и воспроизвести красоту самыхъ сложныхъ и самыхъ глубокихъ проявленій духовной жизни и такимъ путемъ стать могущественнымъ проводникомъ художественныхъ интересовъ въ общество, эстетическимъ воспитателемъ современниковъ и потомства. Но для полнаго достиженія этой высокой цѣли онъ долженъ стоять на уровнѣ современнаго просвѣщенія.

М. Корелинъ.

"Русская Мысль", кн.VI, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru