Клюев Николай Алексеевич
Клюев Н. А: биографическая справка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   КЛЮЕВ Николай Алексеевич [10(22).10.1884, д. Коштуги (?) Вытегор. у. Олонецкой губ.-- между 23 и 25.10.1937, Томск], поэт, прозаик. Род. в крест. семье. Отец, Ал. Тим., служил урядником, с 1890-х гг. сиделец в казенной винной лавке. Мать, Праск. Дм.,-- "былинщица, песельница" (см. письмо К. к В. С. Миролюбову от февр. 1914 -- ЛО, 1987, No 8, с. 106), обучила поэта, по его словам, "грамоте, песенному складу и всякой словесной мудрости" (см. в кн.: Совр. рабоче-крест. поэты в образцах и автобиографиях с портретами. Сост. П. Я. Заволокин, Иваново-Вознесенск, 1925, с. 218). В 1893--95 К. учился в Вытегор. церк.-приходской школе, затем -- в 2-классном гор. уч-ще; один год занимался в Петрозавод. фельдшер, школе, к-рую оставил по болезни (Грунтов А. К., Мат-лы к биографии К.-- РЛ, 1973, No 1, с. 119, 121). Существуют ничем не подтвержденные версии, восходящие к самому К., будто в юности он "спасался" в Соловецком мон., странствовал по России и Кавказу, был "псалмопевцом Давидом" в сектантском "корабле" и т. п. [см., напр.: Сакулин П., Нар. златоцвет.-- ВЕ, 1916, No 5; беллетризов. автобиогр. "Гагарья судьбина" (ИРЛИ) и др.].
   Печатался с 1904 (в сб.: "Новые поэты", СПб). С 1905 вовлекается в рев. деятельность, распространяет прокламации Всерос. крест. союза в Моск. и Олонецкой губ. Стихи К. появляются в 1905 в коллективных сб. "Прибой", "Волны", изд. в Москве "Нар. кружком" П. А. Травина. Осн. тема этих стих., в худож. отношении еще весьма несовершенных,-- освобождение народа от векового рабства. Однако вольнолюбивые, бунтарские устремления К. были направлены на осуществление его религ. чаяний; революция представлялась ему наступлением Царства Божьего (это сближает поэта с рус. сектантами) -- мотив, во многом определяющий направленность творчества К. и в 1910-е гг.
   В янв. 1906 К. был арестован и привлечен к дознанию за агитацию среди крестьян Макачев. волости Олонецкой губ.; до конца июля находился в Вытегорской, затем в Петрозавод. тюрьме. Уведомляя Деп. полиции о возбуждении дознания, олонецкий губернатор сообщал в Петербург "об арестовании" К. "за подстрекательство крестьян к неплатежу податей и в агитации среди крестьян противозаконных идей Всерос. крест, союза..." (ЦГАОР, ф. 7, No 1567, ч. 1, л. 4). Из письма К. к полит, ссыльным, перехваченного жандармами, явствует, что К. был связан с петерб. Бюро содействия Крест, союзу (ЦГА Карел. АССР, ф. 19, оп. 2, д. 30/4, л. 36--37). После освобождения К. в кон. июля 1906 возвращается к нелег. деятельности, в 1907 продолжает общение с кругом левонароднич. петерб. интеллигенции, в т. ч. с Е. М. и M. M. Добролюбовыми (сестрами поэта А. М. Добролюбова), поэтом Л. Д. Семёновым и др., через Семёнова сближается с Миролюбовым; стихи К. печатаются в 1907 на страницах миролюбов. ж. "Трудовой путь" (ранее -- "Журнал для всех", в 1908 -- "Наш журнал"), вскоре запрещенного за антиправительственную направленность. Одной из причин закрытия ж-ла была анонимная ст. "В черные дни" ("Наш журнал", 1908, No I, февраль), автором к-рой был К. (Азадовский К. М., Раннее творчество К.-- РЛ, 1975, No 3). Призванный в нояб. 1907 на воен. службу К., следуя своим религ. убеждениям, отказывается брать в руки оружие; в нач. янв. 1908 арестованного К. доставляют в Петербург и помещают в Николаев, воен. госпиталь; врачи признают его негодным к воен. службе. Теме солдатчины, "казармы" поев, ряд стих. 1907.
   В последующие годы К. живет в осн. в д. Желвачёво Макачев. волости; отсюда еще осенью 1907 он завязывает переписку с А. А. Блоком (ЛН, т. 92, кн. 4). Общение с Блоком сыграло значит, роль в лит. судьбе К.: Блок, к-рого тогда глубоко занимала проблема отношений интеллигенции и народа (см., напр., ст. "Лит. итоги 1907 года", "Стихия и культура", где приведены обширные выдержки из писем К.), относился к крест, поэту с интересом и сочувствием, знакомил его с совр., в осн. символистской, лит-рой, способствовал появлению его стихов в ж. "Золотое руно", "Бодрое слово" и др. изданиях. К. широко пользовался в те годы советами Блока, касающимися стихотв. мастерства. Со своей стороны К. пытался воздействовать на Блока, склонить его к "уходу", к разрыву со своей средой и "опрощению" в духе ушедших "в народ" Добролюбова и Семёнова. В кон. 1900-х гг. К. знакомится также с распространенными в то время идеями теоретиков рус. символизма (А. Белый, Вяч. И. Иванов, Д. С. Мережковский) -- о "нар. душе", "новом ре-лиг, сознании", "мифотворчестве", необходимости создания "коллективного" иск-ва и др. Бурные дискуссии о "народе" и "интеллигенции", влияние толстовства, широкий обществ, интерес к деревне, к старообрядчеству и сектантству, к рус. старине и древней нац. культуре -- все это существенно предопределило дальнейший путь К., как бы откликавшегося "снизу" на идущие "сверху" неонароднич. искания и взявшего на себя в конце концов роль "народного" поэта, певца "красоты и судьбы" России.
   В кон. 1910, при посредничестве Блока, завязываются отношения К. с И. П. Брихничёвым, фактич. ред. ж. "Нов. земля" (изд. в Москве в 1910--12). К. становится одним из гл. авторов этого ж-ла, публикует в нем стихи и прозу. Брихничёв стремился представить К. пророком и проповедником, выразителем "нового нар. сознания", сравнивал его то с Христом, то с Иоанном Дамаскином. В кон. 1912 между К. и Брихничёвым произошел разрыв (ЛН, т. 92, кн. 4).
   Осенью 1911 в Москве вышел первый сб-к стих. К. "Сосен перезвон" (на тл.--1912), поев. "Александру Блоку "Нечаянной Радости""; предисл. написал В. Я. Брюсов ([2-е изд.], М., 1913), известно ок. 15 печатных одобрит, отзывов. Рецензенты отмечали свежесть и самобытность таланта К., "аромат полей и сосен перезвон" в его поэзии, "которых не знают поэты-эрудиты" (В. Львов-Рогачевский -- СМ, 1912, No 1). Нек-рые критики (С. Городецкий -- "Голос земли", 1912, 10 февр.; П. Пильский -- "Юж. мысль", 1911, 27 нояб.; О. Колбасина -- "Заветы", 1912, No 3, июнь) упоминали о влиянии Блока. Зависимость ранних стих. К. от новейшей поэзии, прежде всего символистской, критика подчеркивала и позднее.
   В сб. "Сосен перезвон", как и в стих. 1904--05, высшая ценность для К.-- Народ. Его герои -- жнецы и пахари, близкие к Природе и Богу, его боль -- о страданиях "мужика, бичуемого и распинаемого, замурованного в мертвую стену -- нужды, голода и нравств. одиночества" ("В черные дни"). Пытаясь говорить от имени народа, К. клеймит интеллигенцию, якобы презирающую людей труда, предсказывает появление новых сил, идущих на смену одряхлевшей культуре ("Мы -- предутренние тучи, / Зори росные весны"). Возвеличивание Природы и обличение "железной" цивилизации, "города" и живущих в нем "людей ненуждающихся и ученых" (см. письмо Блоку от 22 янв. 1910) -- один из лейтмотивов клюевского творчества. Мн. стих, сб-ка навеяны обществ, ситуацией в России после 1907 (многозначительны слова-символы "каземат", "палач", "изгнанье" и т. п.; совр. звучание приобретает библ. образность и христ. тема "жертвы", "Голгофы"). "Мученик", идущий на эшафот,-- это рус. герой-революционер, гибнущий за нар. дело (в этом К. выступает продолжателем сложившейся в 19 в. традиции рус. демокр. культуры). Характерно, что бунтарские (подчас радикальные) устремления сохраняются у К. и после поражения Революции 1905--07 (см., напр., стих. "Победителям" -- РЛ, 1975, No 3; ст. "С родного берега" -- опубл. в кн.: Социальный протест в нар. поэзии, Л., 1975).
   Знаток и собиратель фольклора, особенно северного, К. ок. 1908 делает первые попытки перейти в стихах на стилизов. язык нар. поэзии, используя такие жанры, как песня, былина, причет. Два эпич. стих, подобного рода -- "Лесная быль" и "Песня о Соколе и трех птицах Божиих" -- вошли в 1 -е изд. сб. "Сосен перезвон". Н. С. Гумилёв указывал в рец., что "в творчестве К. намечается возможность поистине большого эпоса" ("Аполлон", 1912, No 1, с. 71). Ориентация К. на фольклор (а также его крест, происхождение) дает и др. критикам основание говорить о нем как о "подлинно народном" поэте.
   Летом 1911 К. совершает поездку к Семёнову в Рязан. губ.; в д. Гремячке Данков. у. он знакомится с крестьянином-сектантом Г. В. Ерёминым, к-рого высоко ценил Л. Н. Толстой (см. письмо К. к Блоку кон. 1911 -- нач. 1912). В авг. 1911 встречается в Москве с Брюсовым, Брихничёвым, в сентябре в Петербурге впервые навещает Блока, знакомится с С. М. Городецким и, видимо, в то же время -- с Гумилёвым и А. А. Ахматовой. Создатели "Цеха поэтов" стремятся приблизить к себе К.; его стихи появляются в "Лит. Альманахе. Изд. "Аполлона"" и 1-й кн. "Гиперборея" (оба -- СПб., 1912). В кон. 1912 К. участвует в заседаниях "Цеха поэтов", посещает лит.-артистич. кабаре "Бродячая собака", публично выступает вместе с акмеистами. Его популярность в лит. мире быстро возрастает. Львов-Рогачевский писал: "...вокруг имени поэта началась какая-то вакханалия" (СМ, 1913, No 1,с. 104). В февр.-- марте 1913 отношения К. с кружком акмеистов осложняются, и он возвращается в Олонецкую губ. (Азадовский К,, К. и "Цех поэтов".-- ВЛ, 1987, No 4).
   Широкой известности К. способствует появление его стих, в видных рус. ж-лах ("Заветы", "Современник", "Нива" и др.), а также выход двух новых сб-ков стихов. Сб. "Братские песни" (М., 1912) содержал в осн. стих, ре-лиг. характера, отчасти навеянные подлинными сектант, песнопениями. В 1915 в письме к Есенину К. утверждал, что "вынес братские песни" от хлыстов Рязан. губ. (в кн.: Есенин и современность, М., 1975, с. 240).
   Вступление к сб-ку написал В. П. Свенцицкий, пытавшийся, как и Брихничёв, превратить К. в пророка "нового религ.-обществ. сознания", выдать его "песни" за "пророческий гимн Голгофе". Отношение критики к этому сб-ку разделилось: наряду с восторж. оценками (Л. Столица -- "Нов. вино", 1912, No 1, дек.) появились суждения, что К. не оправдал возлагаемых на него надежд (В. Львов-Рогачевский -- СМ, 1912, No 7; В. Ховин -- "Нов. жизнь", 1912, No 8). Гумилёв, желавший видеть в К. "провозвестника новой силы, нар. культуры", не принял, как и нек-рые др. критики, статью Свенцицкого, грешившую, по его мнению, "сектант, узостью и бездоказательностью", сводящей все творчество поэта к простому "пересказу учения Голгофской церкви" ("Аполлон", 1912, No 6, с. 53).
   Сб. "Лесные были" (М.) был выпущен -- при посредничестве А. Н. Толстого -- в февр. 1913 в изд-ве К. Ф. Некрасова (в 1912 Брихничёв издал в б-ке "Нов. земля" одноим. сб-к в 16 стр., как и "Братские песни" К.). Сб-к "Лесные были" состоял гл. обр. из стилизаций нар. песен ("Свадебная", "Острожная", "Посадская" и др.). К. искусно варьировал песенно-фольк. стиль, используя нар. язык, в т. ч. олонецкие диалектизмы. В одной из дарств. надписей (Д. В. Философову) он подчеркивал, что "Лесные были" написаны "на местном крест, наречии" (Книги и рукописи в собрании М. С. Лесмана. Аннотир. каталог. Публикации, М., 1989, с. 362).
   Мнения критики о сб-ке оказались разноречивыми: одни приветствовали тенденцию К. ко все более глубокому освоению нар.-поэтич. творчества, называли "Лесные были" лучшей из книг поэта (Г. Поршнев -- "Сибирь", 1913, 25 дек.); другие, напротив, считали, что К. "свою подлинную народность... старается заменить народностью стилизованной" (Л. В<ойтоловский> -- "Киев. мысль", 1913, 31 мая), нарочито подделывается под народность, нагромождает этногр. детали (Ч<ешихин>-В<етрин>ский -- ВЕ, 1913, No 4). Восторженно писала о новом сб-ке К. в "Нар. журнале" его ред. Е. К. Замысловская (1913, No 30). Со ст. о творчестве К. "Природы радостный причастник" выступил также Р. В. Иванов-Разумник, полагавший, что "сила" поэта не в стихах типа "Братских песен", а в его умении передать внутр. жизнь природы, в благоговейно-религ. отношении к ней ("Заветы", 1914, No 1, с. 45--49).
   В 1913--15 К. жил на родине (семья переселилась в д. Рубцово Вытегор. у.). В нояб. 1913 умерла его мать; ее памяти посв. цикл "Избяные песни". В 1914--18 К. сотрудничал в "Ежемес. журнале" Миролюбова; в 1914--16 помещал стихи в петерб. ж. "Голос жизни", "Сев. звезда", "Сев. зап.", газ. "Бирж, вед." и др.
   В нач. окт. 1915 К. знакомится в Петрограде с Есениным; между поэтами устанавливаются тесные отношения; в течение полутора лет оба, как правило, выступают совместно и в периодике, и в столичных салонах, и на "крестьянских" вечерах. Вплоть до весны 1917 К. оставался духовным наставником Есенина, старался вести его за собой. Вокруг К. и Есенина группируются др. писатели, близкие им по духу: "новокрестьянское" течение в рус. литре начинает играть заметную роль.
   Ядро этой группы, кроме К. и Есенина, составляют А. В. Ширяевец (с ним К. переписывался с 1913), П. И. Карпов, С. А. Клычков; позже к ним примкнул П. В. Орешин. Участников группы сближает, при всем различии их творч. индивидуальностей, общее крест, происхождение, активное неприятие города, интеллигенции, устремленность к родной деревне, романтич. идеализация старины, патриарх, уклада, намерение освежить рус. лит. язык (прежде всего -- на фольк. основе). Будучи старшим в этой группе, К. был наиб, зрелым и в идейном отношении. "Он был лучшим выразителем той идеалистич. системы, к-рую несли все мы",-- вспоминал Городецкий (см. в кн.: С. А. Есенин в восп. современников, т. 1, М., 1986, с. 180). Едва сформировавшись, "новокрестьянская" группа распадается вскоре после Окт. революции. Несостоятельными оказались и попытки объединения крест, поэтов, прежде всего Есенина и К., с "городскими" писателями, сочувственно относившимися к "народной" лит-ре (Городецкий, А. М. Ремизов, И. И. Ясинский и др.): созданные ими осенью 1915 лит.-худож. об-ва "Краса" и сменившая ее "Страда", просуществовали лишь неск. месяцев.
   Осенью 1915, остро переживая войну (он собирался идти на фронт братом милосердия -- см. письмо к Миролюбову от 16 апр. 1915 -- "Огонек", 1984, No 40, с. 26), К. готовит к изданию 4-ю кн. стих. "Мирские думы" (П., 1916; положит. рец.: Иванов-Разумник -- РВед, 1916, 6 апр.; 3. Бухарова -- ЛПН, 1916, No 5; сдержанная рец.: Н. Венгров -- СМ, 1916, No 2), в к-рой ура-патриотич. нотки и откровенные антигерм, выпады ("Беседный наигрыш", "Гей, отзовитесь, курганы", "Русь" и др.) сочетаются с плачами-причитаниям и по осиротевшей, обезлюдевшей в войну деревне. Стих, стилизованы под былину или "сказ"; их определяющая черта -- "фольк. гиперболизм и "избяные" метафоры" (Базанов В. Г., Поэзия К.-- В кн.: Клюев Н., Стихотворения и поэмы, Л., 1977, с. 33).
   Использование и переосмысление образцов нар. творчества, др.-рус. иск-ва, религ. лит-ры характерны для зрелого творчества К. в целом. К разл. рода "стилизациям" К. часто прибегал и в бытовых ситуациях: известны случаи "актерства", мистификаторства с его стороны -- от выступлений перед зрителями в "народном" костюме (с Есениным в 1915--16) до обыкновенных "розыгрышей", напр. переодеваний, гротескно запечатленных в мемуарах Г. В. Иванова "Петербургские зимы".
   Весной и осенью 1916 К. принимает участие в гастрольных поездках певицы Н. В. Плевицкой, выступает с ней в разных городах, исполняя собств. произведения. В том же году неоднократно наезжает в Царское Село, где служил Есенин. В автобиогр. очерке "Гагарья судьбина" К. сообщает, что читал свои стихи перед царицей и "высочайшими особами", упоминает также о встрече с Г. Е. Распутиным.
   Все отчетливее вырисовывается в стихах и суждениях К. 1910-х гг. образ патриарх.-крест. России, якобы противостоящей индустриальному Западу, бездуховной современности (воплощение этой страны-сказки у К.-- изба со всеми атрибутами ее внеш. облика и повседневного быта). "Как ненавистен и черен кажется весь так называемый Цивилизованный мир и что бы дал, какой бы крест, какую бы голгофу понес -- чтобы Америка не надвигалась на сизоперую зарю, на часовню в бору, на зайца у стога, на избу-сказку..." -- писал К. Ширяевцу в ноябре 1914 (опубл. Г. Мак-Веем в кн.: Клюев Н., Соч., под ред. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова, т. 1, Мюнхен, 1969, с. 190). Настойчиво, подчас полемически заостренно, К. до предела насыщает свою поэзию реалиями, связанными с мужицкой "космогонией"; стихи обрастают этногр. деталями (коврига, овин, тулуп, лапоть), пропитываются нар.-мифол. представлениями, символикой древнейших обрядов и культов, где смешиваются христ. и языч. верования. В системе этих понятий создается впечатляющая картина неподвижного избяного царства -- древнего изначального бытия ("И лишь в избе, в затишье вековом / Поет сверчок и древен сон полатей"). Религ. символика в творчестве К. имеет нар.-фольк. (более чем церковно-канонич.) окраску. Иисус, Спас. Богородица, Егорий (св. Георгий), Микола (Николай Угодник), Илья Пророк, Власий -- все эти образы используются К. именно в том виде, в каком они бытовали в народе. В серой рус. деревне К. стремился открыть красочное "волшебное царство", "Белую Индию", древнюю духовную культуру наподобие восточных (тема эк-зотич. Востока занимает с 1916 заметное место в поэзии К.). Излюбленный у К. символ "невидимой" России -- Китеж, древний град, опустившийся, по легенде, на дно озера Светлояр. Воспевая эту "поддонную" Русь, К. наделял мистико-романтич. чертами и рус. народ, подчеркивал в нем благостное, религ. начало.
   Радостно приветствовал К. свержение самодержавия (стих. "Красная песня"); весной 1917 он выступает вместе с Есениным на рев. митингах. В это же время происходит наметившееся уже ранее сближение крест, поэтов с Блоком и Андреем Белым в группе "Скифы", инициатором к-рой был Иванов-Разумник. К. становится одним из ведущих авторов в двух сб. "Скифы" (П., 1917, 1918). Рев. мотивы поэзии К. приветствовал Андрей Белый во 2-м сб. "Скифы" статьей "Песнь Солнценосца". Однако участие К. в лит.-обществ. жизни было в 1917 ограниченным: вероятно, в мае он покидает Петроград (к этому времени относится его расхождение с Есениным) и возвращается в Олонецкую губ.
   Новый мощный импульс к творчеству дали К. Октябрьские события 1917. В стих. 1917--18 он славил сов. власть, "мучеников и красноармейцев" и даже... красный террор ("Убийца красный -- святей потира..."). Одним из первых в сов. поэзии К. обратился к образу В. И Ленина. Но, подобно др. новокрест. поэтам, он воспринял свершившийся в стране переворот прежде всего как духовное обновление. В меняющейся России К. продолжал видеть все ту же таинственную "святую" Русь ("Уму -- республика, а сердцу -- Китеж-град") и даже облик Ленина стилизовал в старообрядч. "керженском" духе. Убежденный в том, что рус. революция -- крестьянская, К. упорно фантазировал в своих стихах на тему грядущего утопич. "мужицкого рая" ("И цвести над Русью новою / Будут гречневые гении").
   Весной 1918, после смерти отца, К. переезжает в Вытегру; здесь он вступает в большевист. партию (исключен в 1920 за религ. убеждения), ведет активную культурно-пропагандист. работу. Значит, часть произв., созданных К. в 1918--19, в т.ч. его яркая публиц. проза, публиковалась в уездной газ. "Звезда Вытегры". Характер поэзии К. в эти годы меняется: захваченный интернац. пафосом Октября, К. стремится соединить в своих стихах, казалось бы, несовместимые понятия: Спаса и Будду, мужика и пролетария, город и деревню, Восток и Запад. В те годы поэт искренне верил в наступление "братства" и устранение перегородок, разъединяющих языки, культуры, страны, отд. людей. Большинство стих., написанных в 1919--21, составило впоследствии лучший прижизненный сб. К. "Львиный хлеб" (М., 1922). Впрочем, для К. и в этот период незыблемым центром мироздания по-прежнему оставались "изба", невидимый Китеж, хотя он и ощущал неосуществимость своих стародедовских идеалов. Эсхатологич. нотки, тоска по гибнущей Руси звучат уже в его сб. "Медный кит" [П., 1919 (вышел в кон. 1918); репринтное изд.-- М., 1990]. Эта тема углубляется в творчестве К. в 20-е гг., особенно после его переезда в 1923 в Петроград. В главных произв. той поры (поэмы "Заозерье", "Деревня", "Погорельщина") он то воспевает, то оплакивает "погорелую", навсегда уходящую в прошлое "деревню-сказку".
   В 1934 К. был арестован в Москве и после окончания следствия приговорен заседанием коллегии ОГПУ от 5 марта 1934 к заключению "в исправтрудлагерь сроком на 5 лет с заменой высылкой в г. Колпашев (Зап. Сибирь) на тот же срок" (мат-лы следств. дела см.: "Огонек", 1989, No 43, с. 9 --10). В следств. деле к протоколу допроса от 15 февр. 1934 приложен цикл неопубл. (б. ч. не оконч.) трагически-провидч. стихов о судьбе родной земли -- "памятник великой боли". В окт. 1934 К. был переведен в г. Томск. Тяжело больной, в невыносимых бытовых условиях, он продолжал заниматься творч. трудом (большинство произв. этого периода, видимо, не уцелело). Вторично арестованный в июне 1937, К. был заключен в Томскую тюрьму и расстрелян по постановлению "тройки" (о томском периоде см.: К. в последние годы жизни: письма и документы. Публ. Г. С. Клычкова и С. И. Субботина.-- НМ, 1988, No 8; Письма К. к Н.Ф. Христофоровой.-- Публ. К. М. Азадовского -- В кн.: Перечитывая заново. Лит.-критич. статьи, Л., 1989).
   Творчество К., особенно в 1911--16, тесно связано с рус. религ. народничеством начала века, с романтич. (сложившимися еще в прошлом веке) представлениями о "богоизбранной" России, ее особом пути и призвании. Поэтому на Парнасе рус. серебряного века он занимает не совсем обычное место, выделяясь прежде всего как выдающийся мастер-стилизатор, создавший на фольк. основе свой ориг. лиро-эпич. стиль. Следует помнить, что К. никогда не был тем, за кого убедительно выдавал себя: посланцем от народа, Гомером рус. Севера, "правнуком Аввакума" и т. п. В сущности он не столько вышел из нар. культуры, сколько пришел к ней сознательно, как бы воплощая своим примером идейные, нравств. и художнич. искания эпохи рус. символизма. Представляя собой нерасторжимый сплав "лит." и "фольклорного" элементов, лучшие произв. К. передают и обаяние нар. "песен" и "былей", и самобытную прелесть уходящей культуры и богатство рос. крест, языка. В них звучит также и подлинный неискаженный голос поэта: его религ. благоговение перед Жизнью, Тайной, "богоданной" Природой. Искренним, животворящим было и чувство поэта к родине, России; не случайно он уже в 20-е гг. острее своих современников испытал и выразил всю глубину постигшей страну трагедии.
   Др. произв.: очерк "Старое и новое. Пленники города" ("Нов. земля", 1911, No 22, 23); статьи, 1919: "Великое Зрение" ("Звезда Вытегры", 6 апр.; также в кн.: День поэзии. 1986, М., 1986), "Алое зеркальце" (там же, И мая), "Красный набат" (там же, 4 июня), "Сорок два гвоздя" (там же, 9 июля; также в журн. "Слово", 1990, No 4), "Порванный невод" (там же, 3 авг.), "Медвежья цифирь" (там же, 16 дек.; также в кн.: День поэзии. 1981, М., 1981); [Из публицистики К. 1919-- 1923 годов]. Публ. С. Субботина.-- "Слово", 1990, No 4; Предсмертные песни К. Публ. К. М. Азадовского -- "Звезда", 1991, No 3; "Сновидения" К. Публ. К. Азадовского. -- РМ (Париж), 1991, 18 и 25 янв.; "Песнь о Великой Матери". Публ., предисл., подготовка текста и словарь-комм. В. А. Шенталинского.-- "Знамя", 1991, No И.
   Изд.: Песнослов, кн. 1--2, П., 1919; Неувядаемый Цвет. Песенник, Вытегра, 1920; Четвертый Рим. [Стихи], П., 1922; Мать Суббота. (Поэма], П., 1922; Ленин. (Стихи], М.-- П., 1924; Изба и поле. Избр. стих., Л., 1928; Соч., под ред. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова, т. 1--2, Мюнхен, 1969; Стих, и поэмы, Л., 1977 (БПмс; вступ. ст. В. Г. Базанова); Стих, и поэмы, Архангельск, 1986 (вступ. ст. Ст. Куняева; рец.: К. М. Азадовский -- "Знамя", 1987, No 9); Избранное, М., 1988; Песнослов. Стих., поэмы, Петрозаводск, 1990 (сост., вступ. ст., комм. С. И. Субботина, И. А. Костина); "Повесть скорби" К. Публ. К. М. Азадовского.-- "Иск-во Ленинграда", 1990, No 8; Стих, и поэмы, Томск, 1990 (сост. Л. Ф. Пичурин); Стих. Поэмы, М., 1991 (сост., вступ. ст. и подготовка текста К. Азадовского); Избр. произв., т. 1--2, М., 1992 (в печати).
   Биогр. мат-лы: [Автобиография].-- "Красная панорама", 1926, No 30 (опубл. также под назв. "Автобиогр. заметка" в кн.: День поэзии. 1981, М., 1981); Вое п.: Иванов-Разумник Р. В., Писательские судьбы, Н.-Й., 1951; Ивнев Р., Восп. о К.-- "Байкал", 1984, No 4; Xристофорова-Садомова Н. Ф., Из вое п. о К.-- "Огонек", 1984, No 40; Николай Клюев. "Я славлю Россию...". Из творч. наследия. [Автобиогр. проза, Из писем к B. С. Миролюбову. Стих.] -- "Лит. обозр.", 1987, No8; Мануйлов В., Из записок счастливого человека. Публ. К. М. Азадовского.-- "Иск-во Ленинграда", 1990, No 8; Кравченко Б. Н., Через мою жизнь. О Клюеве.-- НН, 1991, No 1 (19); Mс Vay С, Unpublished materials on Klyuev and Esenin. -- "Russian Literature Triquaterly", Ann Arbor, 1972, No 4.
   Лит.: Богомолов Б., Обретенный Китеж. Душевные строки о нар. поэте К., П., 1917; Иванов-Разумник <Р. В.>, Поэты и революция.-- В кн.: "Скифы", сб. 2, П., 1918; Львов-Рогачевский В., Поэзия новой России. Поэты полей и гор. окраин, М., 1919; Калагинов Н., Поэзия К.-- Альм. "Рус. жизнь", в. 2, Харбин, 1922; Князев В., Ржаные апостолы. (К. и клюевщина), П., 1924; Xомчук Н., Есенин и К. (По неопубл. мат-лам).-- РЛ, 1958, No 2; Рунов В., Новое о К.-- "На рубеже", 1964, No 4; Орлов В., Н. Клюев.-- "Лит. Россия", 1966, No 48; его же, Перекресток. Поэты начала века.-- В его кн.: Избр. работы, т. 1, Л., 1982; Грунтов А., Первые публ. стихов К.-- "Север", 1967, No 1; Азадовский К. М., Есенин и К. в 1915 г. (Начало знакомства).-- В кн.: Есенин и современность, М., 1975; его же, Стихотворения К. 30-х гг. Сб. "О чем шумят седые кедры".-- "Байкал", 1978, No 3; его ж е, Ю. М. Соколов и К.-- В кн.: Рус. Север, Л., 1986; его же, К. и Горький. Знакомство и переписка.-- "Лит. обозр.", 1987, No 8; его же, Поэзия К. и проблема романтического. (Предварит, заметки).-- В кн.: Лит-ра и иск-во в системе культуры, М., 1988; его же, Переписка В. Я. Брюсова с К. (1911--1914).-- РЛ, 1989, No 3; его же, Н. Клюев. Путь поэта, Л., 1990; Базанов В. Г., К творч. исканиям Блока.-- В кн.: А. Блок и современность, М., 1981; его же, Фольклор. Рус. поэзия нач. XX в., Л., 1988; его же, С родного берега. О поэзии К., Л., 1990; Швецова Л., Есенин и К. (К творч. взаимосвязям).-- В кн.: C. А. Есенин. Творч. индивидуальность. Худож. мир, Рязань, 1982; Субботин С. И., Проза К. в газетах "Звезда Вытегры" и "Трудовое слово". (1919--1921 годы). Вопросы стиля и атрибуции.-- РЛ, 1984, No 4; его же, Андрей Белый и К. К истории творч. взаимоотношений.-- В кн.: Андрей Белый. Проблемы творчества. Статьи. Воспоминания. Публикации, М., 1988; Meкш Э., От замысла к воплощению. (Творч. история собр. соч. К. "Песнослов").-- В кн.: Традиции и новаторство в сов. лит-ре. Сб. науч. трудов, Рига, 1986; Полякова С. В., О внеш. и внутр. портрете в поэзии К. (К вопросу об архетипичности поэтич. языка).-- В кн.: Блоковский сб., [т.] 7 -- А. Блок и осн. тенденции развития лит-ры нач. XX века, Тарту, 1986; Швецова Л., Субботин С, "Эти гусли -- глубь Онега..." (Из поэзии К. кон. 20-х -- нач. 30-х годов).-- "Север", 1986, No 9; Маркова Е. И., Лирика К. и рус. нар. сказка.-- В кн.: Фольклористика Карелии, Петрозаводск, 1987 (ч. 2 -- В кн.: Проблемы лит-ры Карелии и Финляндии, Петрозаводск, 1988); Поэзия и судьба К.-- ЛГ, 1989, 17 мая; Михайлов А. И., Пути развития новокрест. поэзии, Л., 1990; Breidert E., Studien zu Versifikation, Klangmitteln und Strophierung bei N. A. Kljuev, Bonn, 1970; M с Va y G., N. Klyuev and S. Klychkov: Unpublished texts.-- "Oxford Stavonic Papers. New ser.", 1984, v. 17, p. 90--108; Idem, Unpublished texts of N. Klyuev.-- "The Slavonic and East European Review", 1985, v. 63, No 4. * БСЭ; КЛЭ; Рус. сов. поэты.
   Архивы: ЦГАЛИ, ф. 1685; ГЛМ, ф. 99; ИМЛИ, ф. 178; ИРЛИ, ф. 377; ф. 155; ГПБ (ук.); ф. 474, 1000, 150, 414, 709, 124 (рукописи, письма).

К. М. Азадовский.

Русские писатели. 1800--1917. Биографический словарь. Том 2. М., "Большая Российская энциклопедия", 1992

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru