Ключарев Федор Петрович
Владимир Великий

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Трагедия.

РОССІЙСКІЙ
ѲЕАТРЪ
или
Полное собраніе всѣхъ
россійскихъ Ѳеатральныхъ сочиненій.

Часть VI.

ВЪ САНКТПЕТЕРБУРГѢ,
при Императорской Академіи Наукъ,
1787 года.

   

ВЛАДИМИРЪ ВЕЛИКІЙ

ТРАГЕДІЯ.

СОЧИНЕНІЕ
ѲЕДОРА КЛЮЧАРЕВА.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   ВЛАДИМИРЪ, Великій князь россійскій.
   РОГНЕДА, княжна Полоцкая, его супруга.
   СГУДЪ, первый бояринъ Владимировъ.
   СИГУРДЪ, воевода силъ Кіевскихъ.
   КИНВЗОРЪ, наперсникъ Студовъ.
   ВИНЕТА, наперсница Рогнеды.
   ИЗЯСЛАВЪ сынъ Владимира и Рогнеды.
   Провозглашатель.
   Вельможи, Жрецы и Воины.
   

ДѢЙСТВІЕ I.

ЯВЛЕНІЕ I.

ВЛАДИМИРЪ и СТУДЪ.

ВЛАДИМИРЪ.

             Наперсникъ искренній монарха своего,
             Зри все страданіе души теперь его!
             Ужасный случай я мой другъ тебѣ открою,
             Которымъ я себя премного безпокою;
             Въ сей лютой горести, что сердце мое рветъ,
             Потребенъ нынѣ мнѣ полезный твой совѣтъ;
             Усердіемъ твоимъ всегда я былъ доволенъ.
   

СТУДЪ.

             Великій Государь! твой рабъ тебѣ покоренъ!
             Рѣчь кажду отъ тебя пріемля за законѣ,
             Готовъ божественный сей долгъ исполнять онъ,
             Но тварь, что бытіе свое тобой имѣетъ,
             И на лице твое едва взирати смѣетъ,
             Подлѣйшій самый червь и слабый прахъ земной,
             Дерзаетъ въ трепетѣ бесѣдовать съ тобой,
             Въ недоумѣньѣ бывъ, причинъ не обрѣтая,
             Чѣмъ приключилася печаль тебѣ такая;
             Не знаешь, что могло твой духъ поколебать,
             Тотъ духъ, что можетъ все собой преоборать!
             Попранные враги гласятъ твои побѣды,
             Трепещутъ твоего всѣ имяни сосѣды;
             Ты щастья многихъ странъ виновникъ и творецъ,
             Кичливыхъ бичъ враговъ, ты подданнымъ отецъ,
             Которые тебя какъ Бога почитаютъ,
             И истиннымъ къ тебѣ усердіемъ пылаютъ;
             Речешь, и всѣ умреть охотно потекутъ,
             Изъ ревности къ тебѣ на острый мечь падутъ.
             Чтобъ здравіе твое всегда соблюсть всецѣло,
             Въ ужасный, адский зѣвъ низринутся всѣ смѣло;
             Какаяжъ мрачная тоска твой духъ мутитъ?
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Въ Рогнедѣ твой монархъ, свою убійцу зритъ.
   

СТУДЪ.

             Въ Рогнедѣ?
   

ВЛАДИМИРЪ.

                                 Адскую ко мнѣ питая злобу,
             Низринуть ищетъ мя въ престола къ мрачну гробу.
             Щедроты всѣ мои и нѣжность позабывъ,
             И вѣрною доднесь въ одрѣ моемъ пребывъ;
             Смерть сродниковъ своихъ отмщати нынѣ мыслитъ;
             Супруга нѣжнаго своимъ злодѣемъ числитъ,
             За всю любовь мою алкаетъ кровь пролить,
             И живота меня рукой своей лишить.
   

СТУДЪ.

             Не ковъ ли ее какой злодѣями плетется!
             Никакъ его враги... вся мысль во мнѣ мятется!
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Я весь вчерашній день бывъ ловлей упражненъ,
             При мракѣ вшелъ въ чертогъ, забавой утомленъ.
             Чтобъ успокоиться, на одръ мой уклонился,
             И скоро въ сладкій сонъ на немъ я погрузился.
             Въ минуты таковы духъ властвуя собой,
             Въ мракъ вѣчности вперенъ имѣетъ образъ свой,
             Завѣсу снявъ съ судебъ пути ихъ испытуетъ,
             И щастье и бѣды намъ наши предсказуетъ.
             Мнѣ представлялися прекрасные луга,
             Біющи съ горъ ключи и щастливы брега;
             Сколь та страна красна, сказати не возможно!
             Въ сравненьѣ съ мѣстомъ симъ во свѣтѣ все ничтожно!
             Когда ея красы въ понятіе вмѣщать,
             Потребно цѣлый вѣкъ въ трудѣ препровождать;
             Тамъ очи только лишь пріяшностьми плѣнятся;
             Другія съ лутчими изящностьми явятся,
             И ихъ во плѣнъ къ себѣ не медля повлекутъ;
             Но то видѣніе уста чьи изрекутъ!
             Въ безмѣрномъ я тогда восторгѣ находился,
             Какъ вдругъ мечтаніемъ ужаснымъ возмутился!
             Чудовище я зрѣлъ имуще гнусный зракъ,
             За коимъ въ слѣдъ гроза и страшный нѣкій мракъ,
             Блескъ молній, вихрей ревъ, весь воздухъ всколебали,
             И со главы моей вѣнецъ уже срывали
             Оставилъ сонъ меня, въ боязни я вспрянулъ,
             И быстро подхвативъ стрѣлами полный тулъ;
             Разить страшилище во гнѣвѣ намѣрялся
             Но ахъ! мой духъ тогда я паче взволновался!
             Рогнеду предъ одромъ стоящу я узрѣлъ,
             Весь гнѣвомъ зракъ ея я мщеніемъ горѣлъ;
             Она въ открыту грудь кинжалъ мнѣ направляла,
             И въ лютой горести сіе ко мнѣ вѣщала,
             Изъ пламенныхъ очей токъ горькихъ слезъ лія;
             Такаяль, варваръ злой, судьбина есть моя,
             Чтобъ мнѣ невольницей стенать съ тобой на тронѣ,
             Злодѣя своего въ блестящей зрѣть коронѣ!
             Ты кровію моей дымишься обагренъ,
             Престолъ отцевъ моихъ тобою низложенъ,
             И не супругою, рабой меня счисляешь!
             Измѣны мнѣ творишь всегда ты замышляетъ...
             Се мзда , умри; по томъ стремилась мечь вонзить;
             Но я успѣлъ ударъ сей скоро отвратить...
             Весь внѣ себя я былъ и гнѣвомъ разжигался,
             Хотѣлъ ей жизнь пресѣчь, однако воздержался.
             Жестокая! мою ты мнила кровь пролить,
             И можешь ты еще любовію палить!
             Не я лилъ кровь твою, ни разъяренна львица,
             Вина нещастій всѣхъ; ни лютая убійца!
             Тобою сродники, тобою твой престолъ,
             Отъ ярости моей низверглись въ смертный домъ...
             Се гордости плоды! но что теперь творити?
             Потщись свое ты мнѣ усердіе явити,
             Щедроты, или гнѣвъ потребно къ ней простертъ?
             Загладить ли вину, иль изрещи ей...
   

СТУДЪ.

                                                     Смерть!
             Преступниковъ карать безъ сожалѣнья должно;
             Злодѣйство явное терпѣть никакъ не можетъ
             Не медля повели измѣнницу казнить,
             И не остави ей часа на свѣтѣ жить;
             Содѣлай чтобы грѣхъ сей свѣту не открылся,
             И мракомъ покровенъ отъ взору. всѣхъ таился;
             Коль правосудіе всегда ты намъ явилъ,
             И брата варвара, никакъ не пощадилъ,
             То нынѣль пощадишь свою убійцу люту?
             Не буди мяхкосердъ! вели въ сію минуту
             Изъ ней зловредну жизнь безъ жалости извлечь,
             И сердце звѣрское ея мечемъ разсѣчь;
             А съ ней должны и тѣ быть купно побіенны,
             Которыя при ней служить опредѣленны.
             Сносишь обиды всѣ знакъ слабыя души,
             Но ты Герой, такъ гнѣй свой кровію туши.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Хоть мнѣ и подданнымъ смерть братняя полезна;
             Но въ мысли та моей всегда горька слезна,
             И тайно никого казнить ужъ не могу;
             Гнушаюсь варварствомъ, тиранства я бѣгу.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

ВЛАДИМИРЪ, СТУДЪ и СИГУРДЪ.

СИГУРДЪ.

             Великій Государь! весь градъ теперь мятется,
             Между народомъ вѣсть ужасная несется,
             Съ рыданьемъ вопіютъ Владимиръ убіенъ,
             Въ чертогахъ спятъ своихъ прелестницъ хитрыхъ женъ,
             Всѣ воины твоя начальству не внимаютъ,
             Текутъ съ оружіемъ, отмщеніе взываютъ,
             И скоро всѣхъ вельможъ начнутъ они терзать.
   

СТУДЪ.

             Не медли, государь, себя изъ показать,
             И градъ освободи отъ лютыя напасти,
             Не дай невинности подъ острый мечь подпасти;
             Коль воинъ раздраженъ и мщеніемъ горитъ,
             То, что ни встрѣтитъ онъ, съ размаху все разитъ,
             Ни пола не щадя, ни возраста ни чина.
             Мятежъ есть страшная погибелей пучина.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Я скоро подданнымъ спокойство возвращу,
             И послѣ варварку суду предать хощу:
             Зови ко мнѣ бояръ.

(Студъ отхолитъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ III.

ВЛАДИМИРЪ и СИГуРДЪ.

СИГУРДЪ.

                                 Злодѣйствіе ужасно!
             Возможно ли пронзить супруга сердце страстно!
             Но кто могъ ядомъ симъ Рогнеду заразить?
             Льзяль мщенію ея сей случай относить?
             Ужъ страсть сія давно въ груди ея простыла,
             Всегда тебя она съ горячностью любила;
             Всегда былъ кротокъ въ ней и миролюбенъ нравъ,
             Залогъ твоей любви младый Князь Изяславъ
             Въ очахъ ея еще любезнѣе тѣмъ зрился,
             Что зракомъ, поступью съ Владимиромъ сличился;
             И можноль то въ умѣ намъ здравомъ вобразишь,
             Чтобъ огнь въ сухой травѣ себя могъ утаишь.
             И искра естьли въ ней не угасая тлѣла,
             Ужъ времябъ воспылать давно свое имѣла.
             Старайся, Государь, то ясно изыскать,
             Тщись, не супругу ты, но изверга карать,
             Который уязвилъ въ ней мысли жаломъ льстивымъ.
             Монарха первый домъ всегда быть справедливымъ!
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Съ тѣхъ поръ какъ страсть моя къ Рогнедѣ началась,
             Въ ней гордая душа презрѣніемъ рвалась;
             Забывъ, что моему велѣнью Сѣверъ внемлетъ,
             И Кіевъ отъ меня законъ себѣ пріемлетъ,
             Десницу ту она дерзала отвергать,
             Которая мощна вселенну колебать.
             Всегда душа моя любви ея искала,
             Но гордая сія въ ничто меня вмѣняла;
             Посламъ, чрезъ коихъ я о бракѣ предлагалъ,
             Отецъ внимая ей, такой отвѣтъ давалъ:
             Что дщерь имъ никогда не будетъ принужденна,
             Супругой Князя быть рабынею рождённа.
             Сказати не могу, сколь я былъ раздраженъ,
             Когда услышалъ то, что ею я презрѣнъ;
             Терзаясь яростью, не могъ собою правишь,
             Не могъ обиды сей безъ мщенія оставишь.,
             Подвигнулъ силы я и Полоцкъ возстеналъ,
             Ручьями кровь лилась и градъ въ огнѣ пылалъ,
             Разрушилъ зданія, и все сравнилъ съ землею;
             Надменная княжна ставъ плѣнницей моею,
             Тогда свой гордой взоръ на крошкой премѣня,
             Къ ногамъ моимъ упавъ рыдая и стеня,
             Чтобъ плѣннымъ далъ животъ, она меня просила,
             И бывши узница, героя побѣдила!
             Уже не чтилъ княжну невольницею я,
             Но зрѣлась въ ней съ тѣхъ поръ владычица моя;
             Въ угодность ей чрезъ всѣ часы тогдашней ночи,
             Ни пищи не вкуси, и не смыкая очи,
             Я на конѣ своемъ по всѣмъ мѣстамъ ристалъ,
             Родителя ея и сродниковъ искалъ;
             Мня, что они отшедъ съ нещастливаго боя,
             Въ лѣсахъ скрываются лишался покоя,
             Не могъ и въ семъ трудѣ повѣрить никому,
             Предоставляя все усердью своему,
             А естьлибъ кто другой явилъ ей ту услугу,
             Завидовалъ бы я и вѣрному въ томъ другу;
             Къ нему изъ устъ драгихъ едина съ лаской рѣчь,
             Пронзилабъ сердце мнѣ какъ обоюдный мечь.
             Ревнивость есть любви изчадіе ужасно,
             И раздражишь не трудно, но опасно!
             Успѣхъ старанію сему не отвѣчалъ,
             И тщетно я Князей въ окрестностяхъ искалъ;
             Они скончалися подѣ градскими стѣнами,
             Съ неустрашимостью сражаясь тамо съ нами,
             Теперь ты ясно зришь, сколь виненъ я предъ ней;
             И естьли всей любви не помня та моей,
             И милости забывъ, на жизнь мою стремится...
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

ТѢЖЕ и КИНИЗОРЪ.

КИНИЗОРЪ.

             Смятенье въ полкахъ опаснымъ становится,
             Котораго никакъ не можемъ прекратишь.
   

СИГУРДЪ.

             Великій Россовъ Князь, спѣши себя явить!

(Владимиръ и Кинизоръ отходятъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ V.

СИГУРДЪ

             Поступокъ варварской и гнусенъ и ужасевъ,
             Но не совсѣмъ къ нему въ ней духъ еще принастенъ;
             Когда бы къ злу сему согласною была,
             Супруга спящаго не медлябъ кровь лила;
             Не трашилабъ часовъ въ рыданіи напрасно,
             И предпріятіе свершила бы опасно.
             Я мню, что лютый Студъ въ ней душу возмутилъ,
             Дай небо, чтобъ его злодѣйства я открылъ,
             И отъ погибели сна^Ь здѣшнія народы!
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

СИГУРДЪ и РОГНЕДА.

РОГНЕДА (не видя Сигурда.)

             Спокойство потерявъ, лишенная свободы
             Куда иду теперь?... властители небесъ!
             Вы зрите скорбь мою, вы зрите токи слезъ,
             Склонитесь къ жалости! духъ съ тѣломъ разлучите,
             И существо мое въ ничтожность проясните...
             Почто стужать богамъ?.. мнѣ власть дана сія
             О ложна мысль! могу лишишься бытія
             И ахъ! еще живу безчестно умирая,
             И хладнымъ симъ стѣнамъ присутствіемъ скучая!
             Мнѣ совѣсть ни на часъ покою не даетъ,
             Родительская тѣнь мой сонъ всегда мятетъ,
             О тѣнь дражайшая! коль жертвы ты желаешь...
   

СИГУРДЪ.

             Какими днесь себя ты мыслями терзаешь!
             Великодушіемъ свой рокъ преобори,
             И милость надъ собой сама ты сотвори.
             Печаль усиляся во гробъ тебя низложитъ,
             И новы горести намъ къ горестямъ приложитъ.
             Хоть, нынѣ мы тебя совсѣмъ премѣнну зримъ,
             Но прежнимъ всѣ къ тебѣ усердіемъ горимъ;
             Намъ злая скорбь твоя болѣзни приключаетъ,
             Весь градъ сей О тебѣ жалѣя воздыхаетъ!
   

РОГНЕДА.

             Возможномъ мнѣ теперь собою управлять,
             Коль страсти на меня ведутъ ужасну рать!
             Любовь моя духъ мятетъ, презрѣніе терзаетъ,
             И мщенье лютое къ убійству побуждаетъ.
             Поверху я терплю болѣзни, срамъ и стыдъ,
             Повсюду надо мной ужасный громъ гремитъ,
             Перуны страшные изъ мрачныхъ тучь блистаютъ,
             И пропасти меня живую пожираютъ.
   

СИГУРДЪ.

             Когда противъ добра дерзнемъ мы возставать,
             Тогда спокойствіе начнетъ насъ убѣгать
             И сколь бы страсти умъ волнуя ни мутили,
             Не льзя, чтобъ естества гласъ громкій заглушили,
             Всечасно совѣсть намъ старается гласить,
             Сей искры божества не можно погасить.
             Княгиня! ты идешь теперь путемъ неправымъ,
             Оставь ево скорѣй, и слѣдуй мыслямъ здравымъ,
             Я вижу, что тебя хотѣли обольстить,
             Для пользы собственной, къ убійству возбудишь
             Монарха кой любя...
   

РОГНЕДА.

                                 Вины не сокрываю,
             Поступокъ мерзокъ мнѣ, злой казни ожидая.
   

СИГУРДЪ.

             Не казни, милости ты ожидай себѣ,
             Великодушіемъ извѣстенъ князь тебѣ.
             Неправедно его врагомъ своимъ считаетъ,
             И ложными себя навѣтами прельщаетъ.
             Напрасно вѣришь ты злодѣю своему ...
             Онъ тайно роетъ ровъ къ паденью своему.
             Главу отяготя надменною мечтою,
             Играетъ извергъ сей неистово тобою.
             Прельстилъ тебя въ груди злу рану растравивъ,
             И въ сѣть погибельну столь хитро заманивъ,
             Супружнею рукой супруга убиваетъ,
             И мнитъ, что тѣмъ престолъ себѣ приобрѣтаетъ.
   

РОГНЕДА.

             Громовъ и молній Царь! что слышу я теперь!...
             Слабѣю... вѣчности ко мнѣ отверзлась дверь...
             Смерть хладная меня... совсѣмъ изнемогаю.
             Отъ взору все бѣжитъ ... себя не понимаю.

(падаетъ въ руки къ наперсницѣ, которая при послѣднемъ полустишіи входитъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ VII.

РОГНЕДА, СИГУРДЪ и ВИНЕТА.

ВИНЕТА.

             Какое зрѣлище!... какой увы ударъ!
             Ужъ жизненной совсѣмъ въ ней угасаетъ жаръ,
             И сердце хладное мертвѣетъ и не бьется;
             На вѣки прочь она отъ насъ теперь берется.

(Въ сіе время Сигурдъ подавъ кресла, и посадя въ нихъ безчувственную Рогнеду закрывается и плачетъ.)

СИГУРДЪ.

             Неосторожностью сіе я приключилъ,
             И словомъ искреннимъ въ ней душу поразилъ.
             Но боги! васъ молю, гнѣвъ свой вы отвратите,
             И милосердую намъ матерь сохраните.
   

РОГНЕДА (собирая силы,)

             Напрасно ищете мя къ жизни возвратить,
             Когда должна я смерть горчайшую вкусить.
             Терпѣть поносну казнь, есть гнусно и ужасно.
   

ВИНЕТА.

             Княгиня! мысль сія мятетъ тебя напрасно:
             Хоть правосуденъ князь, но кротокъ, милосердъ,
             И не пребудетъ онъ во гнѣвѣ своемъ твердъ.
             Высокій духъ его отмщенія не знаетъ,
             Не ненависть къ тебѣ, но нѣжность ощущаетъ,
             Ко Изяславу онъ входивъ теперь въ чертогъ,
             И огорченіе скрывалъ колико могъ.
             Велъ кроткую съ нимъ рѣчь, младенца забавляя,
             По томъ съ горячностью обнявъ и лобызая
             Претяжко воздохнулъ, отъ боли онѣмѣлъ,
             И очи слёзныя къ намъ съ жалостью возвелъ,
             Сказавъ: онъ мать нещастную собой напоминаетъ,
             Которая меня во гробѣ зрѣть желаетъ,
             Оставилъ насъ, по томъ имѣя зракъ унылъ....
   

СИГУРДЪ.

             Когда толикую онъ жалость изъявилъ,
             То небо малость къ намъ свою низпосыляетъ,
             И бѣдства отвратишь грозящи обѣщаетъ
             Иду теперь въ нему.
   

ВИНЕТА.

                                           Тебя, великій мужъ
             Судьба произвела къ утѣхъ скорбныхъ душъ!
             Ты добродѣтелью своей всегда сіяешь,
             Тѣмъ свой великій санъ достойно украшаешь;
             Потщись супруговъ сихъ взаимно примирить,
             И наши горести на радость преложить.

(Сигурдъ отходитъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

РОГНЕДА и ВИНЕТА.

РОГНЕДА (воставъ.)

             Рази судьба, рази губительница злая,
             Безъ жалости, увы! нещастную терзая!
             Всѣ казни на меня ужасны обрати,
             И въ мукахъ мой животъ лютѣйшимъ прекрати,
             Когда себя прельстить я злобѣ попустила,
             То льзяль, чтобъ отъ тебя пощады я просила!
             Не можетъ мя земля преступницу носить,
             Ужъ разверзается и хощетъ поглотить.
             Но се скрыпятъ врата изъ пропасти глубокой
             Богини мщенія услышьте вопль жестокой.
             Змѣями воружась спѣшите мя терзать.
             Терзайте яростно, ступайте кровь сосать,
             На раны раны, боль къ болѣзни приложите,
             И въ преисподнюю съ собой меня влеките!
             Я недостойна зрѣть тебя небесной свѣтъ!
             Все съ трескомъ рушится, и адъ меня беретъ.

Конецъ перваго дѣйствія.

   

ДѢЙСТВІЕ II.

ЯВЛЕНІЕ I.

СТУДЪ и КИНВЗОРЪ.

КИНВЗОРЪ.

             Какъ послѣ грозныхъ бурь и мрачныхъ съ влагой тучь
             Сіяя солнечный златой на землю лучь,
             Своею теплотой туманы прогоняетъ,
             И паки твари всей веселость возвращаетъ:
             Подобно весь мятежъ Владимиръ прекратилъ,
             Лишь только граду онъ лице свое явилъ.
             Вдругъ плески радостны весь воздухъ огласили:
             Да здравствуетъ нашъ князь, народы возопили;
             Къ божественнымъ текли всѣ купно олтарямъ,
             И теплыя мольбы всылали къ небесамъ.
             Весь Кіевъ въ торжествѣ сей день препровождаетъ,
             И наше чаянье безплодно исчезаетъ.
   

СТУДЪ.

             Когда жестокій рокъ гнать начиная насъ,
             Великіе труды крушитъ въ единый часъ,
             Изъ благосклоннаго лютѣйшимъ становится;
             Духъ робкій всей тогда надежды вдругъ лишится,
             Трепещетъ въ ужасѣ, уже не смѣетъ мнить,
             Что чрезъ усиліе все можно премѣнить.
             Въ тотъ мигъ, когда ему одинъ шагъ остается,
             Бояся въ даль ступать, онъ мыслями мятется.
             А я еще въ себѣ, довольно силы зрю,
             Старанья новыя еще употреблю,
             Чревѣ тверды замыслы престоломъ овладѣю,
             Въ тирана мечь вонзя.
   

КИНВЗОРЪ.

                                           Надежды не имѣю!
             Опасно онъ себя впредь будетъ охранять
   

СТУДЪ.

             О робкая душа престани унывать!
             Еще не придетъ ночь одѣянная тьмою,
             Владимиръ пораженъ прострется мертвъ предъ мною.
             Хотя онъ сильный князь, хотя онъ и герои,
             Но не прейдетъ рубежъ назначенный судьбой.
             Сево дня зримъ его на тронѣ вознесенна,
             Блистающа вѣнцемъ, въ порфиру облеченна;
             На утро мрачный гробѣ въ себѣ то все вознетъ,
             И все величество съ нимъ вкупѣ ниспадетъ.
             Чреда его прешла, моя теперь приходитъ;
             На Кіевскій престолъ меня мой рокъ возводитъ.
   

КИНВЗОРЪ.

             Не пользой будетъ намъ убійство, но вредомъ;
             Мы на главы свои готовимъ страшный громъ.
             Граждане, воины, вельможи тѣмъ смятутся,
             И на терзанье насъ всѣмъ руки вдругъ прострутся.
   

СТУДЪ.

             Надѣйся на меня и на мои труды,
             Ни малой въ дѣлѣ семъ не будетъ намъ бѣды.
             На твердомъ камени, не на пескѣ я зижду,
             Неутомимо бдю, и всѣ препоны вижду.
             Мнѣ многія сердца пожертвуютъ собой,
             И рогъ до облаковъ превознесется моя.
             Чрезъ злато все купить легко намъ и удобно,
             Въ плѣнъ сердце всякаго корысть влечетъ способно.
             Убогой человѣкъ ее боготворитъ,
             И знатный, равно съ нимъ въ ней ключъ ко щастью зритъ,
             Вездѣ то разгласятъ, что въ томъ Сигурдъ виною,
             Мой врагъ погибнетъ тѣмъ, и я свой духъ спокою,
             Никто ужъ не дерзнетъ поставииь мнѣ препонъ,
             И тако въ торжествѣ взойду на пышный тронъ!
   

КИНВЗОРЪ.

             Я мню, что часть твоя толико есть блаженна,
             Колико всѣмъ другимъ превыше вознесенна.
             Ты носишь милости монарха твоего,
             Зритъ друга искрення въ тебѣ онъ своего,
             Вторымъ по князѣ вся страна тебя примаетъ!
             Чегожъ еще, чего душа твоя желаетъ?
             Почто въ опасность ты столь дерзостно идешь?
             Быть можетъ, что въ пути преткнешься и падешь.
   

СТУДЪ.

             Не многи изъ людей ко скипетру рожденны;
             Другіе къ рабству всѣ судьбой опредѣленны.
             Несносна гнусна мнѣ часть послѣднихъ сихъ,
             Пріятна первая, сладка для чувствъ моихъ!
             И въ свѣтѣ тотъ единъ всѣмъ щастіемъ владѣетъ,
             Кто мысль подобную моей всегда имѣетъ,
             И можетъ баснью то и бредомъ сущимъ чтить,
             Что и по смерти льзя еще безсмертнымъ быть;
             Онъ пользѣ собственной на жертву все приноситъ,
             А послѣ какъ его смерть алчная подкосить,--
             Все равно для него, хоть будетъ онъ хваленъ,
             Хоть вѣчнымъ это всѣхъ проклятіемъ язвленъ;
             Все равно для него порокъ и добродѣтель,
             Лишь толькобъ своего могъ щастья быть содѣтель,
             По сильномъ князѣ я вторымъ стыжуся жить,
             Единый лишь престолъ, удобенъ мя плѣнить.
             И лучше соглашусь на первенство въ пустынѣ
             Межъ нищихъ пастырей, а здѣсь я въ пышномъ чинѣ
             Ни чѣмъ ужъ не могу себя увеселять,
             Коль страсти должно мнѣ въ предѣлахъ содержать..
             Но время тратится у насъ напрасно,
             Блюстися должно намъ и бодрствовать всечасно.
             Теперь иди отсель; Сигурда примѣчай,
             И щастія себѣ надежно ожидай.

(Кинвзоръ отходитъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ II.

СТУДЪ (одинъ.)

             Колико я себя неробкимъ ни являю,
             Но ахъ! всегда страшусь, мятусь, и унываю,
             Всегда я изумленъ злу чувствую шугу.
             Чтожъ духъ во мнѣ тѣснитъ! поняши не могу"
             Что сердце столь мое болѣзненно зжимаетъ?
             Кто ядъ во грудь мою мучительный вливаетъ!
             Съ тѣхъ поръ, какъ мыслію ко трону я несусь,
             Терзаюсь злобою и бѣшенствомъ ярюсь.
             Предразсужденья сколь ни часто побѣждаю,
             А самъ всегда у нихъ невольникомъ бываю.
             Зла совѣсть, что у всѣхъ въ одной мечтѣ живетъ,
             Гоняется за мной, повсюду мя грызетъ.
             И вѣчность мнѣ себя ужасною являетъ;
             Всѣ казни и бѣды она мнѣ представляетъ
             Стыдись сихъ слабостей, колико льзя крѣпись,
             И суевѣрья превыше вознесись,
             Которое жрецы повсюду разсѣвая,
             Прельщаютъ простоту, корысть себѣ вбирая.
             Въ высокихъ замыслахъ обильный потъ я лилъ,
             И брата братнею рукою истребилъ.
             Во Ярополка мечь Владимировъ вонзая
             Къ убійствію сего супругу воружая,
             Едва не достигалъ желаннаго конца:
             Но мнѣ путь и теперь нетруденъ до конца...
             Почтожъ болѣзную, почто же я мятуся,
             Уже часъ близокъ тотъ, когда возвеселюся,
             Толикіе труды наградой увѣнчавъ,
             Всѣ огорченія и грусти окончавъ;
             Тогда и страсть мою къ Рогнедѣ успокою,
             Всю площадь трупами враговъ моихъ покрою;
             Довольный возведу на ихъ болѣзни взоръ,--
             И женъ ихъ и дѣтей представлю на позоръ!
             Звѣрями лютыми тѣхъ члены растерзаю,
             Верьхъ благъ моихъ тогда и щастія познаю!
             Княгиня, коя столь любима страстно мной,
             Вострепетавъ сего пребудетъ мнѣ женой;
             А ежели она отъ брака отречется,
             Къ конямъ признанна на части разорвется.
             Я въ жертву мщенію страсть нѣжну принесу,
             И выше смертныхъ тѣмъ себя превознесу.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

СТУДЪ И РОГНЕДА.

РОГНЕДА.

             Злодѣй! убійца мой! мучитель преужасный!
             Сокрой о варваръ злой! свой взоръ отсель нещастный;
             Иди зіяющій огнемъ свирѣпый змѣй,
             Готовь себя теперь къ погибели своей,
             Которая тебя мгновенно ужъ постигнетъ,
             Извѣтъ мой всѣ сердца къ отмщенію подвигнетъ.
             Позорной смертію на торжищѣ умрешь,
             Нигдѣ отъ казни сей спасенья не найдешь.
             Моей погибелью не будешь веселиться,
             Не можетъ далѣе твой хитрый ковъ таится,
             Ты мнишь, что я пронырствъ твоихъ еще не зрю,
             Обманываешься....
   

СТУДЪ.

                                           Къ тебѣ усердіемъ горю.
             И за сіель терплю неправедны укоры?
             Ты мещешь на того теперь суровы взоры,
             Кто для услугъ тебѣ себя въ ничто вмѣня,
             О горестяхъ твоихъ болѣзнуетъ стеня.
             За жизнь Рогнедину животъ свой полагаетъ,
             Котора вмѣсто мзды хулою награждаетъ.
             Я здравое, я санъ, я славу не щажу,
             Познаешь истинну, чрезъ опытъ докажу,
             Коликой ревностью твой рабъ къ тебѣ згараетъ,
             И что мой кроткій рабъ отмщенія не знаетъ.
             Съ покорнымъ духомъ все пріемлю отъ тебя,
             Однако не спасешь отъ гибели себя.
             Коль помощь ты мою съ презрѣньемъ отвергаешь,
             То сына и себя, конечно умерщвляешь.--
             Я знаю, въ нощь сію онъ будетъ удавленъ,
             А послѣ и тебѣ мечь острый въ грудь вонзенъ,
             Но не страшись! отъ всѣхъ сихъ бѣдъ тебя избавлю,
             На тронъ отцевъ взведу и въ сѣверѣ прославлю.
             Ничто тиранна ужъ, ничто незащититъ,
             Прольется кровь его и полъ здѣсь обагритъ.
   

РОГНЕДА.

             Какой мя ужасъ вдругъ нещастную объемлетъ!
             Что очи зрятъ мои? что слухъ мой теперь внемлетъ?
             Ни богѣ мстители, ни весь ужасный адъ
             Не могутъ изобрѣсть сему подобный ядъ!
             О извергъ естества! о срамъ всей природы!
             Рушитель мирныхъ дней, рушитель и свободы!
             Еще ли мало мнѣ злодѣйствъ ты приключилъ,
             Коль сердце все мое на части раздробилъ?...
             Съ тѣхъ поръ, какъ мнѣ тобой внушенны мысли люты,.
             Не видѣла еще спокойной я минуты;
             Всегда болѣзнуя стенаніемъ рвалась,
             Кляла въ отчаяньѣ свой первый жизни часъ.
             И болѣ тѣмъ еще стократъ себя терзала,
             Что злую скорьбь мою отъ всѣхъ я сокрывала.
             Таила днемъ печаль, никто сего незналъ;
             Но одръ единый одръ свидѣтелемъ бывалъ
             Страданіямъ моимъ и слезъ горчайшихъ токамъ,
             Въ молчаньѣ удалясь давала волю вздохамъ,
             Въ уныніи, въ тоскѣ вела я кажду ночь,
             Сонъ сладкой отъ меня бѣжалъ далече прочь,
             А ежели когда глаза мои смыкались,
             Мечтанья страшныя всегда мнѣ представлялись:
             Нещастнаго отца я зрѣла предъ собой,--
             Напоминающа мнѣ тотъ ужасный бой,
             Въ которомъ съ жизнію державы онъ лишился,
             И нашъ престольный градъ въ прахъ, въ пепелъ превратился.
             Онъ язву во груди кровавую казалъ,
             Страшясь убійцы дочь любезна, вопіялъ.
             Ты въ горестяхъ губишь свое напрасно время,
             Не тратъ его, спѣши, свергай бѣдъ тяжко бремя.
             Ужъ предъ дверьми стоитъ опаснѣйшій твой врагъ
             И къ пропасти тебѣ одинъ остался шагъ.
             Но ктожъ былъ сей злодѣй? я бѣдная не знала,
             И ложно за него супруга принимала,
             Не представляя то и въ мысли я себѣ,
             Чтобъ все сіе найти могла когда въ тебѣ.
             Тебя, чудовище, никакъ не опасалась,
             Мнѣ гнусна лесть твоя усердіемъ казалась,
             И руку на того дерзнула вознести,
             Кто плѣнницу свою на тронъ могъ возвести.
             Почтеніе храня и страстью къ ней пылая,
             Щедротою своей всегда обременяя,
             Презрѣніе къ себѣ совсѣмъ ее забылъ,
             И въ ярости своей убійцы не сразилъ.
   

СТУДЪ.

             Пустыя ласки ты за искренни пріемлешь,
             И гласу разума и истиннѣ не внемлешь.
             Не льзя уже познать въ тебѣ Рогнеды той,
             Отъ сильныхъ что князей ведетъ родъ славный свой.
             Когдабъ Рогвольдъ воскресъ, онъ дщери бы чуждался,
             Презрѣвъ ее, отъ ней всегда бы отвращался.
             Стыдись съ рабынями супружній одръ дѣлить,
             И лютаго врага отечества хвалить!
   

РОГНЕДА.

             Нѣтъ, варваръ! я уже твой хитрый ковъ познала.
             Жалѣю, что въ обманъ себя тебѣ давала.
             Страшися мщенія, преступникъ ты страшись!
             И умъ мой обольщать днесь болѣе не льстись!
             Не льстись поколебать еще мою ты душу,
             И знай, что скоро я весь умыслъ твой разрушу,--
             Погибнеши злодѣй ...
   

СТУДЪ.

                                           Погибнеши и ты,
             И издыхающа познаешь тѣ мечты,
             Которыми себя столь ослѣпляешь ложно,
             Спастисяжъ безъ меня ни какъ тебѣ не можно.
             А ежели мой трудъ не хочешь уважать.
             То постарайся все забвенью предать,
             Что я ни начиналъ къ твоей щастливой долѣ,
             Сама себя спасай, и дѣлай все по волѣ.
             Но не сгуби меня съ невинностью моей,
             И не спѣши къ бѣдѣ ты въ ярости своей.
             Когдажъ постигнетъ насъ зло люто и ужасно
             То будетъ въ тѣ часы раскаянье напрасно.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Ѣ ЖЕ и ВИНЕТА.

ВИНЕТА (Рогнеда.)

             Приходитъ князь, спѣши сокрыться ты скорѣй,
             Иль здѣсь спасенія ищи въ бѣдѣ своей.
             Прошу, пади къ ногамъ супруга- раздраженно,
             Въ раскаяньѣ твоемъ не будешь имъ презрѣнна.
             Онъ милосердствуя отретъ слезъ горькихъ шокъ,
             Тотчасъ премѣнится къ тебѣ свирѣпый рокъ.
             Спокойство на челѣ его теперь сіяетъ,
             Знать небо вопль нашъ князь, гоненье оставляетъ,
             И провидѣніе сюда его ведетъ.
   

РОГНЕДА.

             Не нуженъ для меня полезный сей совѣтъ,
             Желаю смерти я, ея не ужасаюсь,
             Но ахъ! лишь отъ тово я только содрогаюсь,
             Что я преступницей пребѣдственно умру,
             И имя гнусное во гробъ съ собой беру.

(Уходитъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ V.

ВИНЕТА и СТУДЪ.

ВИНЕТА.

             Ты могешь оказать услуги ей полезны,
             Дай руку помощи, чтобъ мы изъ темной бездны
             Стараніемъ твоимъ на свѣтъ изведены
             Сказали: мужемъ симъ отъ бѣдъ мы спасены.
   

СТУДЪ.

             Къ княгинѣ я всегда почтенье сохраняю,
             И къ ней въ груди моей усердіе питаю;
             Но въ случаѣ такомъ мнѣ лучше, слезы лить,
             А не ярящася Владимира молить;
             Которой праведнымъ коль гнѣвомъ воспылаетъ,
             Прошенія другихъ въ ничто тогда вмѣняетъ.
   

ВИНЕТА.

             Владимиръ не таковъ! я знаю княжескъ нравъ,
             Хотябъ судимый былъ и подлинно не правъ;
             Онъ милосердствуя его казнь ослабляетъ
             Взирая къ страждущимъ, самъ съ ними онъ страдаетъ,
             Единымъ словомъ ихъ взнося упадшій рогъ.
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

ВЛАДИМИРЪ и ТѢ ЖЕ.

(Винета падая на колѣна.)

             Твоихъ, о государь! у освященныхъ ногъ
             Дерзая пасть молю щедроту къ намъ явити,
             И свой къ Рогнедѣ гнѣвъ на милость преложити.
             Ты въ милосердіи подобенъ будь себѣ,
             Супругу пощади любезную тебѣ.
             Терзаешъ днесь ее раскаянье презлобно,
             Мученія сего сказати неудобно.--
             Смягчись, великій князь, и сжалься ты надъ ней,
             Не дай погибнути позорной смертью ей!
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Безсмертные теперь вы помощь мнѣ пошлите,
             И милосердію путь въ сердцѣ заградите.
             Востань нещастная! ахъ! что хочу начать!
             Къ убійцѣ, къ варваркѣ, мнѣ жалость ощущать!
             Скажи, что жизнь ея... о небо, силъ лишаюсь!
             И тщетно одолѣть любовь къ ней покушаюсь,
             Жестоко страсть сія владычествуетъ мной,
             Всечасно мысль мятетъ разсѣявъ мой покой,
             То льзя ли выгнать вонъ сію тиранку люту!
             Она ругается мнѣ въ каждую минуту.
             Ни чѣмъ уже ея" ни чѣмъ не побѣжду.
   

ВИНЕТА.

             Иль тщетно государь твоей щедроты жду!
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Давно хочу щадить... но ахъ! то не возможно!
             О жалость! о любовь! вы вопіете ложно;
             Къ ужасной пропасти они меня влекутъ.
             Но нѣтъ, прелестницы, вашъ безполезенъ трудъ.
             Бѣгите отъ меня далече женски страсти,
             Мнѣ сладко мщеніе, его я внемлю власти.
             Мечта! напрасно все... того не можетъ быть,
             И небо и любовь велятъ Рогнедѣ жить.
             Иди, скажи ей то, что я ея прощаю,
             Забылъ ея вину, и ей не отомщаю.
   

ВИНЕТА.
(воставъ.)

             Къ число боговъ себя ты Государь включилъ,
             Хоть славно всѣхъ враговъ своихъ ты побѣдилъ
             Но побѣждая гнѣвъ, надъ тѣмъ еще вознесся!

(отходитъ послѣшно.)

   

ЯВЛЕНІЕ VII.

ВЛАДИМИРЪ, СТУДЪ и СИГУРДЪ.

СИГУРДЪ.

             Слухъ странный, государь, ко мнѣ теперь донесся!
             Вѣщали, что единъ изъ подданнымъ твоихъ
             Намѣренъ изъявить о важностяхъ такихъ,
             Которы для всего народа суть опасны,
             И кроютъ замыслы злодѣйскіе ужасны;
             Но я когда хотѣлъ его о семъ спросить,
             То отказался онъ мнѣ тайну ту открыть,
             Желая предъ тебя предстати самолично.
   

СТУДЪ.

             Что за смятеніе въ народѣ необычно?
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Студъ волнованіямъ не есть народъ виной,
             Которой долженъ быть всегда доволенъ мной.
             Не презрилъ я еще ни сира, ни вдовицы,
             И при судѣ моемъ всѣ равны зрятся лицы.
             И ни единъ отецъ такъ чадъ не возлюбилъ,
             Какъ подданныхъ люблю, что дѣломъ изъявилъ;
             Для ихъ спасенія въ опасность я вдавался,
             Презрѣвши страхъ, на смерть предъ войсками метался.
   

СИГУРДЪ.

             Великій Государь! весь сѣверъ то гласитъ,
             Что щастіе свое въ тебѣ Россія зритъ.
   

СТУДЪ.

             Льзяль было мыслить то, чтобъ при твоей державѣ
             Могло что препинать спокойствію и славѣ!
             Военны бури всѣ тобой укрощенны,
             Тобою времена златыя намъ даны;
             На нашихъ мы должны тебя носити рамахъ,
             Поставя образъ твой во всѣхъ священныхъ храмахъ.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Пойдемъ услышать то, чемъ злоба намъ грозитъ.
             Предвижу, вѣсть сія добра не приключитъ.

Конецъ второго дѣйствія.

   

ДѢЙСТВІЕ III.

ЯВЛЕНІЕ I.

ВЛАДИМИРЪ, СИГУРДЪ.

СИГУРДЪ.

             Возможноль, Государь?... какое приключенье!
             Отъ страха стынетъ кровь, въ ужасномъ духъ смятеньѣ!
             Конечно тартаръ весь на жизнь твою встаетъ?
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Онъ тщетно силитса, коль небо мя блюдетъ!
             Двукратно на меня убійство устремлялось,
             Но дѣйствіемъ небесъ коварство открывалось,
             И зло мнѣ нанести вреда не возмогло.
   

СИГУРДЪ.

             Что злобу въ тигрѣ семъ толикую возжгло?
             Онъ билъ орудіемъ, чья кознь его прельстила?
             Чья сила бѣшенство сіе въ него вселила?
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Въ чертогъ передъ меня сей варваръ допущенъ,
             Въ великомъ ужасѣ, какъ громомъ пораженъ,
             Дрожащею ногой едва ступати смѣя,
             Морщливое чело, пониклый взоръ имѣя,
             Приближился... и ницъ къ ногамъ моимъ упалъ,
             Мертвѣя отъ земли едва онъ возставалъ,
             По тонъ взявъ скрытый мечъ меня имъ ударяетъ.
   

сигурдъ,

             О, небо!...
   

ВЛАДИМИРЪ.

                                 Но рука содрогаясь измѣняетъ.
             Поспѣшный: сей ударъ ни чѣмъ мнѣ не вредилъ,
             Который поясъ ной во внутрь не допустилъ.
             Спасенъ отъ смерти я хранящей мя судьбою!
   

СИГУРДЪ.

             Страна сіяй мы спасенны всѣ съ тобою.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Тогда за голосъ мой вся стража притекла
             И варвара сего въ темницу повлекла,
             Котораго велѣлъ я истязали Студу;
             Но долголь злобою гонимъ я тако буду?
             Когда начну я дни златыя здѣсь имѣть?
             Иль безпокойства мнѣ и скорби въ вѣкъ терпѣть?
   

СИГУРДЪ.

             Блеститъ наружностью взнесенна доля,
             Но ихъ прямая часть есть тяжкая неволя...
             Забава ихъ, труды; покой ихъ, суета;
             И услажденье имъ мгновенно, какъ мечта,
             Народъ ихъ божество, они его суть жертвы,
             И начинаютъ жизнь со дня какъ будутъ мертвы.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Я мнилъ, остановя гремящія побѣды,
             Когда ницъ пали всѣ строптивые сосѣды,
             Здѣсь мирно правя всей Россійскою страной,
             Безсмертіе обрѣсть, духѣ успокоя свой.
             Далече разширя концы моей державы,
             Не въ браняхъ, въ тишинѣ искалъ прямые славы,
             О благѣ подданныхъ раченіе имѣлъ,
             И день, что безъ добра на тронѣ я провелъ,
             Считалъ потеряннымъ, о немъ весьма жалѣя,
             Для щастья жилъ другихъ, съ трудомъ ихъ пользы сѣя:
             И таковой ли плодъ-мнѣ должно собирать?
             Прилично ли отцу отъ чадъ своихъ дрожать,
             И въ ужасѣ отъ нихъ быть всякой часъ опасну,
             Влача здѣсь жизнь всегда толь злую и нещастну
             Въ женѣ возлюбленной зрить лютаго врага?
             О! злобная судьба, колико ты строга!
             Удары сколь твои и мѣтки и опасны,
             Когда взявъ щастіе, даешь намъ дни нещастны!
             Гублю спокойство я и здравіе свое,
             И нестерпимо мнѣ мученіе мое.
   

СИГУРДЪ.

             Въ часы какъ люта скорбь нашъ разумъ угнетаетъ,
             Онъ часто вещи намъ иными представляетъ.
             Ты чаешь; Государь! что злу всему виной
             Супруга, искренно любимая тобой;
             Но дѣло не такимъ сіе я признаваю,
             Когда въ себѣ о томъ безстрастно размышляю,
             И зрю, что изъ вельможъ есть нѣкто сопостатъ,
             Которой хитростно свой кроетъ лютый ядъ.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

          ВЛАДИМИРЪ, СИГУРДЪ и КИНВЗОРЪ.

КИНВЗОРЪ.

             Великій государь! преступникъ признается,
             Что на тебя еще лютѣйша кознь плетется
             Варяги возстаютъ служащи въ войскѣ здѣсь,
             Стремится на тебя кичливый полкъ ихъ весь,
             Въ семъ дѣлѣ многіе начальники участны,
             И начинанья ихъ весьма для насъ опасны.
   

СИГУРДЪ.

             Позволь, Великій князь, я къ войску поспѣшу,
             Да тѣмъ бунтующихъ внезапно устрашу,
             И время имъ не дамъ начать свое злодѣйство.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Иди и все сіе произведя тамъ въ дѣйство,
             Не медля поспѣши о томъ мнѣ донести.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

ВЛАДИМИРЪ и КИНВЗОРЪ.

ВЛАДИМИРЪ.

             Какъ спрашиванъ злодѣй, подробно возвѣсти?
   

КИНВЗОРЪ.

             Рѣчь, кроткую къ нему Студъ долго, простирая,
             И сожалѣніе и милость въ ней являя,
             Принудилъ варвара томишься, воздыхать,
             И отъ раскаянья болѣзненно стенать.
             Примѣтно было то, колико онъ терзался,
             И сколько съ совѣстью сражаться покушался;
             По томъ слезъ горькихъ шокъ лице его омылъ,
             Съ чистосердечіемъ весь замыслъ онъ открылъ!
             Мы всѣ рыдали съ нимъ, мы вздохи испускала,
             И купно о грѣхѣ его мы всѣ стенали.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

ТѢЖЕ и СТУДЪ.

СТУДЪ.

             Великій государь, Сигуръ всему виной!
             Онъ купно согласясь съ твоею злой женой,
             Желаетъ, погубить тебя, съ ней сесть на тронѣ,
             И удержавъ Варягъ къ своей здѣсь оборонѣ,
             На нихъ онъ всю свою надежду въ тонъ кладетъ,
             И ищетъ каждый часъ ужасный вдѣлать вредъ.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Возможно ли сіе!... я не могу повѣрить,
             Чтобъ могъ противъ меня Сигуръ такъ лицемѣрить,
             Конечно кроется тутъ нѣкій хитрый кой,
             И отъ враговъ ему копается сей ровъ.
             Не зрю я истинны въ преступничьемъ извѣтѣ:
             Иль добродѣтели совсѣмъ ужъ нѣтъ на свѣтѣ?
             И въ образѣ ея пронырство, гнусна лесть,
             Когда и въ мужѣ семъ не обитаетъ честь,
             И ложно ею онъ предъ всѣми отличался.
   

СТУДЪ.

             Не дивно, что такимъ въ очахъ онъ всѣмъ являлся.
             Когда намѣренье столь злое предпріялъ,
             То добродѣтелью порока укрывалъ,
             Дабы тѣмъ отъ себя отринуть подозрѣнье.
             Воспомни, Государь, прощедше возмущенье.
             Варягъ имъ правимыхъ, кто дерзость въ нихъ внушилъ!
             Кто тяжкой дани съ насъ просить ихъ научилъ!
             Они имъ прельщены прошивъ тебя востали,
             И трону твоему паденьемъ угрожали.
             Сей хитростью онъ, мнилъ все здѣсь преобразить,
             И хищникомъ хотѣлъ твоей державы быть.
             Давно мы слышали, какъ онъ превозносился,
             Какъ бранною своей наукою гордился!
             Побѣды всѣ твои себѣ онъ присвоялъ,
             И мужество твое продерскимъ называлъ...
             Съ сосѣдами сихъ странъ онъ дружбой съединялся,
             И родъ свой возносить до облаковъ старался.
             Опасенъ, государь! пришлецъ сей лютый намъ,
             Къ толикимъ устремясь отчаяннымъ дѣламъ.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Все что ни слышу я, мой разумъ возмущаетъ,
             И духъ несносною болѣзнію терзаетъ:
             Въ семъ разстроеніи себя не познаю:
             Разшибла горесть мысль смятенную мою,
             Повсюду предстоятъ предъ ней бѣды и горе,
             Какъ малая ладья ношуся въ бурномъ морѣ,
             Въ которую вода повсюду ужъ течетъ,
             И вихрь ей крутя во всѣ страны несетъ:
             А бѣдные пловцы надежды всей лишенны,
             Едва спасаются волной непоглощенны.
             Но скоро въ горести себѣ спокойство дамъ,
             Въ тиранна превращусь ужаснаго врагамъ;
             Въ ненастной крови ихъ мечь острый напоился,
             И благо въ строгости, не въ кротости явится.
             Сбери опять совѣтъ, Рогнеду ты суди.
             Будь мой намѣстникъ въ семъ, злодѣевъ не щадя,
             О! небо вотъ уже чѣмъ нынѣ утѣшаюсь,
             Пылая гнѣвомъ весь, къ отмщенью устремляюсь,

(отходитъ)

   

ЯВЛЕНІЕ V.

СТУДЪ и КИНВЗОРЪ.

КИНВЗОРЪ.

             Едва поспѣшностью не вскрыли замыслъ свой,
             Едва не преданы превратной мы судьбой,
             Которая сама васъ нынѣ защищаетъ.
   

СТУДЪ.

             Братоубійство тъ рукой твоей отмщаетъ.
             Безсмертной славою хотя тебя покрыть,
             Повелѣваетъ путь тебѣ сей совершить;
             Не трата времени грядико ко щастью смѣло,
             Верши, любезный другъ! великое ты дѣло.
             Въ тебѣ единомъ зрю надежду я мою...
             И зная вѣрность всю и искренность твою,
             Желанна отъ тебя отвѣта ожидаю.
   

КИНВЗОРЪ:

             Съ усердьемъ твое хотѣнье исполняю.
             Другаго зри себя въ наперсникѣ своемъ,
             Повиновеніемъ прославлюсь въ дѣлѣ семъ,
             Пріятная тебѣ во князѣ будетъ жертва,
             Котораго моей рукой повергну мертва.
   

СТУДЪ,

             Геройскій огнь теперь въ глазахъ твоихъ горитъ,
             Но юность часто все превратное творитъ:
             Подобясь нѣжному лишь только взрасшу древу,
             Во всемъ подвластному сильнѣйша вѣтра гнѣву,
             Которой, облака когда въ свирѣпствѣ жнетъ,
             Свободно всюду вѣтвь младую силой гнетъ.
             А разумъ мужескій, какъ кедръ произрастаетъ,
             И бѣгъ угрюмыхъ тучь и вихри презираетъ.
             Крѣпись мой другъ! и сей пріемля даръ,

(подаетъ кинжалъ.)

             Ты клятвой подтверди мнѣ ревностный свой жаръ.
             Въ грудь Ярополкову сей острый мечь вонзился;
             Такъ должно, чтобъ въ крови убійцы онъ омылся.
             Симъ брату братню кровь само днесь небо иститъ,
             Свершити казнь сію, тебѣ оно велитъ.
   

КИНВЗОРЪ.
(пріемля мечъ)

             Владыки тартара и страшныхъ мѣстъ подземныхъ
             Вы преисподніе въ странахъ сѣдящи темныхъ!
             Гдѣ тусклый огнь съ волной соединясь течетъ,
             И естество съ собой всегдашню брань ведетъ,
             О боги грозные! кленусь я передъ вами!
             И передъ мстящими кленусь я небесами!
             Что страшнымъ симъ мечемъ убійцу поражу,
             И въ немъ злодѣйствія конечно накажу,
             А естьли я сего страшася не скончаю;
             То всѣмъ мученіямъ себя я подвергаю.
   

СТУДЪ.

             Доволенъ бывъ тобой иду теперь въ совѣтъ,
             Да тамъ сооружу моимъ злодѣямъ врёдъ.
             Всѣ силы пагубны на нихъ употребятся,
             Вельможи и народъ на гибель устремится.
             Отъ сердца княжеска всю кротость отвращу,
             Покрывъ его стыдомъ, въ немъ душу возмущу,
             И варварствомъ сей градъ я весь поколебаю:
             Вотъ пользу нашу въ чемъ, мой другъ, устроеваю!

Конецъ третьяго дѣйствія.

   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ЯВЛЕНІЕ I.

РОГНЕДА и ВИНЕТА.

ВИНЕТА.

             Еще Княгиня твой, еще страдаетъ духъ,
             Хотя простилъ тебя разгнѣванный супругъ,
             И бѣдствіе отъ насъ ужасно уклонилось,
             А въ мысль спокойствіе къ тебѣ не возвратилось.
             Зрю на лицѣ твоемъ слѣды печали злой,
             Иль вѣчно отъ тебя сокрылся твой покой?
             Когда престанешь ты мученіемъ терзаться?
             Все въ мірѣ временно, все должно окончаться,
             Неперемѣнно въ немъ мы видимъ тьму и свѣтъ,
             И въ томъ природа свой законъ всегда блюдетъ,
             Чтобъ по зимѣ весна цвѣтущая блистала,
             И мѣсто горестей утѣха заступала.
             Прерви свою печаль, унынье прогони,
             Пусть въ радости текутъ твои драгіе дни.
   

РОГНЕДА.

             Прошло уже то все, чѣмъ сердце утѣшалось,
             Блаженство дней моихъ со мной на вѣкъ разсталось.
             Всечасно грудь мою жестока грусть томитъ,
             Ни что уже меня надеждою не льститъ.
             Тогда лишь жизнь моя престанетъ быть нещастна,
             Когда Владимира узрю мной паки страстна,
             И будетъ варваркой своей прельщаться онъ,
             Тогда въ груди моей исчезнетъ тяжкій стонъ!
             Утѣхи, радости польются мнѣ рѣкою,
             Вся мука кончится, и буду я иною.
             Увѣрь меня, увѣрь ты мнѣніемъ такимъ,
             Представя истинной мечты глазамъ моимъ.
             Прибавь къ сему и то, что онъ не презираетъ,
             И искренно любя меня во всемъ прощаетъ.
             Не столько смерть меня поносная страшитъ,
             Сколь милость такова ужасна мнѣ грозитъ.
   

ВИНЕТА.

             Когда супругъ твой днесь мятется, воздыхаетъ;
             То не презрѣніе симъ чувствомъ изъявляетъ,
             Но нѣжную любовь хранимую къ тебѣ.
             Не обвиняй его въ холодности къ себѣ.
   

РОГНЕДА.

             Но естьли чѣмъ душа жестока поразится,
             До гроба въ памяти ужъ то не истребится.
             Не вынетъ онъ во вѣкъ изъ сердца своего,
             Что въ ярости моей губила я его,
             Что я, увы! къ нему предательствомъ дышала,
             И лютость звѣрскую противъ его питала.
             Какъ тернъ ласканія мои, всѣ будутъ бость,
             И вѣрность вся моя, какъ несозрѣвша трость,
             Колеблющеюся ему казаться станетъ;
             Вся нѣжная въ немъ страсть скоропостижно свянетъ.
             Престанетъ онъ ко мнѣ любовію горѣть,
             И щастіе свое во мнѣ престанетъ зрѣть,
             Не будетъ ужъ моимъ исканьемъ утѣшаться,
             Все охладѣетъ въ немъ, начнетъ онъ мной гнушаться.
   

ВИНЕТА.

             Сколь можешь, отдаляй сію Княгиня мысль,
             И своего такимъ супруга ты не чисть.
   

РОГНЕДА.

             Мой нравъ орудіемъ, злодѣйствъ сталъ несказанныхъ:
             Мятусь и трепещу отъ мукъ тѣхъ безпрестанныхъ,
             Которыя вездѣ преслѣдуютъ меня:
             Терзаема отъ нихъ влеку я, жизнь стеня.
             Изъ устъ предателя внимаю гнусны лести.
             И устремляюся всегда къ жестокой мести.
   

ВИНЕТА.

             Смяхчай ты люту скорбь; внемли словамъ моимъ,
             Кого считаешь ты предателемъ своимъ?
             Хоть слышать отъ тебя давно о семъ желаю,
             Но прозьбою моей никакъ не успѣваю.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

РОГНЕДА, ВИНЕТА и ПРОВОЗГЛАШАТЕЛЬ СЪ ВОИНАМИ.

ПРОВОЗГЛАШАТЕЛЬ.

             Пріуготовь себя внимати страшный гласъ,
             Ужъ приближается къ тебѣ послѣдній часъ,
             И смерть твою въ сей день....
   

ВИНЕТА.

                                                     Ахъ!...
   

ПРОВОЗТЛАШ АТЕ ЛЬ.

                                                               Судъ опредѣляетъ.
   

РОГНЕДА.

             Рогнеда не смутясь на казнь свою взираетъ.
             Всѣ люты горести на свѣтѣ претерпѣвъ,
             Не страшенъ для нея разверстый смерти зѣвъ.
   

ВИНЕТА.

             О! боги, мстители, вы нынѣ все скончайте!
             О! гнѣвныя судьбы безъ жалости карайте.
             Немилосердые! надеждой насъ польстя,
             Свирѣпствуете все еще жесточе мстя.
   

РОГНЕДА.

             Крѣпись и умѣряй своя болѣзни люты,
             Послушна буди мнѣ въ толь горестны минуты.
             Яви ты дружество послѣднее свое,
             И злое уменьши мученіе мое.
             Умѣрь сколь льзя болѣзнь, тоску одолѣвая,
             Не рвися, не крушись меня воспоминая,
             Хоть щастье все свое теряешь ты во мнѣ.
   

ВИНЕТА.

             Я не остануся на свѣтѣ по тебѣ!
             Въ тотъ часъ, въ которой кровь дражайшая польется,
             Дыханье во мнѣ на вѣки пресѣчется,
             А естьли смерть, тогда Вселавна непридетъ,
             Рука моя еіо кинжаломъ призоветъ.

(Падая на колѣна и лобызая руки княгинины).

             Умру, и при тебѣ я буду погребенна.
   

РОГНЕДА.

             О горесть лютая! о скорбь не изъясненна!
             Престань: и слабости въ меня ты не всели.
   

ПРОВОЗГЛАШАТЕЛЬ.

             Не тратя времени вести себя вели
             Подъ стражу въ внутренни назначенны чертоги,
             Въ которыхъ проведешь часы уже не многи.
   

РОГНЕДА.
(Винетѣ.)

             Прости мой другъ! прости.
   

ПРОВОЗГЛАШАТЕЛЬ.
(Къ Вянетъ)'

                                           Не слѣдуй ты за ней.
             На мѣстѣ жди другомъ кончина ты своей.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

ВИНЕТА.
(Съ своею стражею.)

             Увы нещастная! о! варвары влеките,
             И жизнь мою скорѣй мученьемъ пресѣките.
             Ужаснынъ варварствомъ сей весь наполненъ градъ,
             Вездѣ мученіе, вездѣ отверстый адъ.
             Коль небо отняло свою отъ насъ десницу;
             Напрасно все...
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

ТѢ ЖЕ и СТУДЪ.
(Имѣя въ рукахъ листъ съ двумя изъ членовъ совѣта входятъ при послѣднемъ Винетиномъ полустишіи.)

СТУДЪ.
(Начальнику стражи).

             Что ждешь? влеки ее въ темницу.
   

ЯВЛЕНІЕ V.

СТУДЪ, и двое изъ членовъ совѣта.

СТУДЪ.

             Сей день отъ протчихъ дней преславно отличимъ,
             Когда судъ истинный творя мы лицъ не зримъ,
             Любви къ отечеству единый гласъ внимая,
             И на злодѣйствіе всѣхъ равно осуждая.
             Хоть нынѣ князь съ собой ведетъ жестоку брань,
             Платя волнующимъ страстямъ тяжчайшу дань,
             Едва себя съ трудомъ великимъ побуждаетъ,
             Однако не совсѣмъ себя онъ исцѣляетъ.
             Потщимся мы ему въ томъ помощь подадимъ,
             И вѣрности къ нему неложный знакъ явимъ,
             Упадшее его спокойствіе воставимъ,
             И отъ враговъ на вѣкъ коварныхъ тѣмъ избавимъ,
             Но се и онъ сюда въ уныніи идетъ.
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

ТѢЖЪ и ВЛАДИМИРЪ.

СТУДЪ.

             По повелѣнію мной собранный совѣтъ,
             Сей листъ къ твоимъ стопамъ монаршимъ повергаетъ,
             Которымъ онъ на смерть Рогнеду осуждаетъ.
             А чтобъ надменности ея довлетворить,
             Преднаписалъ онъ казнь на тронѣ совершить.
             Въ злодѣйствѣ и Сигурдъ передъ судомъ открылся,
             Такъ должно, чтобъ и онъ съ ней купно здѣсь казнился.
             Свершай рукой своей ихъ неизбѣжный рокъ,
             Мужайся, воздержи сей гибельныя потокъ,
             Чтобъ тѣмъ еще свое Геройство препрославить,
             Гражданъ, и воинство, и насъ отъ бѣдъ избавить.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Не долго медлили вы мнѣ готовя громъ,
             И грудь мою разя въ намѣреніи зломъ,
             Холите, чтобы я въ ехидну превратился,
             И растерзать себя въ безуміи стремился;
             Иль вы о! варвары вдались всѣ въ крѣпкій совъ,
             И въ семъ забвеніи не слышите мой стонъ!
             Или не видите сколь иного я страдаю:
             Терзаюсь, мучуся, крушусь и унываю;
             Кого велите мнѣ свирѣпые карать?
             Кого?... чью кровь я долженъ проливать!
             Супруга ли и другъ днесь мною умертвятся?
             Нѣтъ! прежде надо мной пусть тучи разродятся.
   

СТУДЪ.

             Не дерзкіе рабы, сей строгой судъ творятъ
             Но властью своей законы то велятъ.
             Мы правосудью служили посвященны,
             И всей душей всегда ко правдѣ прилѣпленны.
             Воспомни, Государь, ты честь свою и санъ,
             Который отъ боговъ тебѣ всесильныхъ данъ.
             Сей санъ, что столь тебя съ безсмертными равняетъ,
             Во всемъ-тебя отъ насъ далеко отличаетъ.
             Похвально намъ всегда прощать враговъ своихъ,
             И въ милосердіи превосходити ихъ.
             Но то, что въ подданномъ велика добродѣтель,
             Порокъ въ властителѣ, бѣдѣ общества содѣтель,
             И кротость, коя къ намъ почтеніе влечетъ у
             Міръ слабостью въ тебѣ конечно наречетъ.
   

ЧЛЕНЪ СОВѢТА.

             Великій Государь! мы купно всѣ рыдали,
             Когда на казнь твою супругу осуждали.
             Но къ отвращенью зла иныхъ не зная средствъ,
             Не можемъ безъ сего спасши себя отъ бѣдствъ,
             Тамъ милосердье ужъ мѣста не имѣетъ,
             Крѣпится гдѣ порокъ, растетъ, мгновенно спѣетъ,
             И естьли обществу онъ можетъ угрожать,
             То должно корень зла не медля истреблять,
   

ВЛАДИМИРЪ.
(Приближившемуся съ опредѣленіемъ Студу)

             Чего хотите вы отъ князя своего?
   

СТУДЪ.

             Спасши отечества не можно безъ сего:
             Илькъ подданнымъ Любовь совсѣмъ въ тебѣ простыла?
             И жизнь, о! Государь, твоя тебѣ постыла?
             Гдѣ мужество твое? гдѣ крѣпость твердыхъ силъ?
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Ни чѣмъ еще мой другъ сего я не затмилъ.
             Но мужество уже себя тамъ не являетъ,
             Гдѣ царствуетъ любовь и тронъ свой поставляетъ,
             Все ей покорствуетъ, все чтетъ ея уставъ.
             И я невольникомъ сей страсти лютой ставъ,
             Хочу, и не могу сложить ея оковы,
             И муки для меня всегда у ней готовы,
   

СТУДЪ.

             Хоть на одну, мой Князь, минуту укрѣпись!
   

ВЛАДИМИРЪ.
(Беретъ опредѣленіе я садится.)

             Умолкни гнусна страсть, разсудку покорись.
             Подай. (подписавъ) Теперь ужъ все свершилось.

(Студъ взявъ листъ поспѣшно отходитъ, а за нимъ и прочіе, кромѣ Владиміра.)

             И тѣло симъ перомъ съ душею раздѣлилось.
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

ВЛАДИМИРЪ.
(Одинъ въ креслахъ.)

             Все совершилося, исчезъ надежды свѣтъ,
             Исполнилъ я уже жестокій ихъ совѣтъ.
             Духъ варварскій теперь вокругъ меня летаетъ,
             И адскій на главу мнѣ пламенникъ стрясаетъ.
             А милосердіе имѣя слезный видъ,
             Далече отъ меня ужъ нынѣ отстоитъ.
             Я сталъ мучителемъ!... о мысли преужасны!

(встаетъ.)

             Сокройтесь отъ меня вы слѣдствія нещастны,
             Убійствомъ гнусныхъ дней, которы буду весть.
             Бѣги, о! истинна! предстань безстыдна лесть,
             Хвалами возноси мои дѣянья мерзки.,
             И сдѣлай, чтобы я простерши руки дерзки,
             Безъ трепета въ крови невинной ихъ омылъ,
             И въ варварствѣ свое блаженство находилъ...
             Но сколь я днесь, увы! Жестоко ни терзаюсь,
             Лютѣйша мука ждетъ; съ супругой разлучаюсь,
             Съ супругой, что живетъ всегда въ душѣ моей,
             И стала жизни мнѣ дороже и милѣй.
             О! должность, что на мя законъ сей налагаешь,
             Ты щастье дней моихъ на вѣки разрушаешь.

Конецъ четвертаго дѣйствія.

   

ДѢЙСТВІЕ V.

ЯВЛЕНІЕ I.

СТУДЪ и КИНВЗОРЪ.

СТУДЪ.

             Пусть возмущаются... пусть яростью кипятъ,
             Опасности намъ нѣтъ, сколь гнѣвомъ ни горятъ.
             Безсильные въ бѣдахъ лить жалобы приносятъ,
             Но мало вопли ихъ имъ помощи испросятъ.
             То свойство слабыхъ женъ, чтобъ горесть обнажать.
             Бояре, жены здѣсь, не намъ ихъ трепетать"
             Хотябъ они и весь народъ вооружили,
             И воинами всѣ чертоги окружили,
             То и тогда, повѣрь, опасности намъ нѣтъ,
             И громъ ихъ не на насъ повѣрь, тогда падетъ.
             Всѣ мѣры приняты! Сигурдъ въ оковахъ стонетъ,
             И скоро здѣсь казнимъ въ крови своей потонетъ.
   

КИНВЗОРЪ.

             Сигурдъ въ оковахъ.
   

СТУДЪ.

                                           Такъ совѣтъ опредѣлилъ.
             Владимиръ самъ на то согласенъ съ нами былъ.
             Одно желаніе мое лишь не свершилось,
             Чтобъ тайной петлею во мракѣ все сокрылось.
             Сіе мученіемъ днесь духа моего.
             Боюся дерзости Сигурда я сего.
             Боюся, чтобъ они свиданьемъ все не вскрыли,
             И наше чаянье плодовъ бы не лишили.
             Не должно времени драгаго намъ терять,
             Иди намѣренье поспѣшно совершать.
             Стреги, блюди, смотри сего, колико можно,
             Чтобъ жертву не пустить изъ рукъ неосторожно.
             Войдешь къ нему въ чертогъ, гдѣ онъ уединенъ
             Льетъ слезы, горестью имѣя духъ стѣсненъ!
             Не медли и не стой, приближася рази,
             Мѣть въ сердце, и въ него свой весь кинжалъ вонзи.
             Однако, чтобъ еще рука не измѣнила,
             Старайся, чтобъ она удары повторила.
             Тогдажъ, когда уже онъ немощенъ падетъ,
             Кинвзоръ сего тогда опасно да блюдетъ,
             Чтобъ въ немъ дыханія и жизни не осталось,
             И тѣлобъ при тебѣ съ душей своей разсталось,
             Да другъ мой въ томъ себѣ опасности не зритъ,
             Никто предъ княземъ симъ теперь не предстоитъ.
             Его тоска вельможъ разсѣявъ удалила:
             Печали никогда лесть хитрая не льстила.
             Зимою жавронокъ въ далекій югъ летитъ,
             Во время горести ласкатель прочь бѣжитъ.
             Не медли, все теперь успѣшно предъ тобою,
             И возвратись на тронъ мой, купно сѣсть со мною.
   

КИНВЗОРЪ.

             Иду съ нещастныя главы вѣнецъ сорвать,
             И возвращусь тебя я онымъ увѣнчать.
             Познаешь вскорѣ ты, что мужество имѣю,
             И симъ оружіемъ достойно я владѣю.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

СТУДЪ (одинъ.)

             Иди, и соверши, а послѣ сгибни самъ;
             Я часа тебѣ тогда дышать не дамъ.
             Ты нынѣ умереть необходимо долженъ,
             И путь къ спасенію тебѣ сталъ не возможенъ.
             Потребно, чтобъ степень, по коей я всходилъ,
             Я самъ бы по своемъ восходѣ разрушалъ.
   

ЯВЛЕНІЕ III.

(Въ сіе время тихо жрецы и вельможи засѣдающіе въ совѣтѣ, нѣкоторые изъ послѣднихъ ведутъ Рогнеду одѣтую великолѣпно и сажаютъ ее на тронѣ, за тѣмъ слѣдуетъ Сигурдъ въ оковахъ препровождаемый воинами заключающмліи шествіе.)

СТУДЪ.

             О небо, что я зрю!... мой духъ совсѣмъ мутится!
             Не знаю, что начать?... мнѣ должно притвориться.
             Такъ; но силы... ахъ! крѣпись колико льзя,
             Погибло мужество!... гублю совсѣмъ себя.
             Лице мое себѣ конечно измѣняетъ,
             Весь ужасъ на него изъ сердца излещаетъ;
             Языкъ нѣмѣетъ мой, разсѣянъ умъ мой весь.
             Гдѣ дѣлся твердый Студъ? ахъ! сколь онъ бѣденъ днесь!
             О! часъ рѣшительный, меня ты разстрояешь!
             О! мужество, ты мнѣ впервые измѣняешь!
   

СИГУРДЪ.

             Се мѣсто, гдѣ скончать мнѣ должно жизни путь,
             Не много пострадать и сладостно заснуть.
             Оставя здѣшній свѣтъ, въ которомъ все превратно,
             Къ блаженству вѣчному спѣшить отсель обратно,
             А тамъ достигнути до степени такой,
             Съ которой съединенъ негиблющій покой,
             Умру казнимъ злодѣйству непричастенъ,
             Убійцею гонимъ въ невинности нещастенъ.
             Се руки! страхъ и смерть носившія враговъ,
             Ужъ безполезны днесь подъ тягостью оковъ,
             И не оружіемъ въ поляхъ противныхъ блещутъ,
             Но утѣсненные въ отчаяньи трепещутъ,
             Не ты, о Государь! не ты меня казнишь,
             Но ты, ужасный врагъ, коварствуя губишь!
             О жители небесъ! вы правосудны боги!
             Или не видите его безстудства многи!
             Или оставлена отъ васъ сія страна,
             И на терзаніе бѣдамъ всѣмъ предана?
             Почто вы варвара, почто еще щадите!
             Ужаснымъ громомъ вы почто не возгремите!
             Доколѣ молніямъ еще не воспылать!
             Доколѣ будетъ змѣй сей землю отягчать?

(обратясь къ Рогнедѣ.)

             Меня мой смертной часъ не столько устрашаетъ,
             Сколь казнь твоя мои духъ на жалость преклоняетъ.
             Во время младости, во дни цвѣтущихъ лѣтъ,
             Осуждена отъ всѣхъ оставити сей свѣтъ,
             Преступницей на смерть ты горьку предаешься,
             Съ супругомъ, съ жизнію и съ сыномъ разстаешься.
             Но чтожъ, пусть будетъ такъ! скрѣпися и умри,
             И при концѣ своемъ ты духъ свой ободри:
             Хотя лишаешься всего безчеловѣчно,
             Нещастіе твое, не можетъ быти вѣчно.
             Потомки наши, что по насъ настанутъ жить,
             Виновною тебя не будутъ уже чтить.
             Текуще время все лучами озаряетъ,
             Ложь меркнетъ передъ нимъ и истинна сіяетъ,
             Всѣ станутъ о твоемъ нещастьѣ сожалѣть,
             И къ памяти твоей почтеніе имѣть.
             Мы точно, какъ цвѣтокъ, что пышно возрастаетъ,
             И несѣкомое съ собою то раждаетъ,
             Которое его при корени ссѣчетъ,
             Раждаемся и смерть въ насъ съ кровію течетъ.
             Сколь мало радостьми на свѣтѣ семъ владѣемъ,
             Сколь больше горести, чѣмъ сладости имѣемъ!
             И тысящу хотябъ могли мы лѣтъ прожить,
             Все должно умереть, и въ путь тотъ отойтить,
             Въ которой слѣдовать судьбы повелѣваютъ.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

ТѢЖЕ, ВЛАДИМИРЪ и ВОИНЫ.

СТУДЪ.

             Измѣна!
   

ВЛАДИМИРЪ.

                       На кого глаза мои взираютъ!
             Неблагодарная! нещастная жена!
             Вотъ гордостью своей во что ты введена!
             Законъ тебя на смерть жестоку осуждаетъ.
   

РОГНЕДА

             За милость смерть сію Рогнеда принимаетъ"
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Чѣмъ нынѣ на себя я гнѣвъ твой возбудилъ?
             Иль тѣмъ, что болѣе всего тебя любилъ!
             Тобой моя душа всечасно вспламенялась,
             И мысль моя тобой единой утѣшалась.
             Во страсти сей къ тебѣ незнаемъ мнѣ предѣлъ,
             И твой прелестный взоръ всегда острѣе стрѣлъ
             Мнѣ сердце поражалъ, и страсть мою въ немъ множилъ,
             Жегъ грудь мою всегда и духѣ во мнѣ тревожилъ.
             А ты въ награду мнѣ за нѣжную любовь.
             Искала два раза мою пролити кровь.
             Я взвелъ тебя на тронъ: ты въ гробъ меня сводила,
             Наружностью мнѣ льстя, внутри ты злость таяла.
             Увы! къ нему тобой, къ чему я приведенъ!
   

РОГНЕДА.

             Правдивъ твой гнѣвъ на мя, что нынѣ воспаленъ,
             И болѣ тѣмъ я казнь такую заслужила,
             Что я любя тебя безжалостно губила.
             Возлюбленной супругъ! всего достойна я!
             Такъ пусть отъемлется скорѣе жизнь моя...
             Невиненъ предъ тобой Сигурдъ...
   

ЯВЛЕНІЕ V.

ТѢ ЖЕ и ИЗЯСЛАВЪ.
(Прибѣгая и бросаясь къ ногамъ родительскимъ).

ИЗЯСЛАВЪ.

                                                     Меня убей,
             И вмѣстѣ съ матерью ты нашу кровь пролей,
             Родитель мой!...
   

ВЛАДИМИРЪ.

                                 Возлюбленный мой сынъ!
             Плодъ нѣжныя любви, даръ гнѣвныхъ мнѣ судьбинъ!
             Востани и живи, чтобъ сей владѣть страною!

(Изяславъ поспѣшно бѣжитъ къ Рогнедѣ.)

РОГНЕДА.
(обнимая младенца.)

             Мой сынъ! увы, почто ты здѣсь!
   

ИЗЯСЛАВЪ.

                                                     Умреть съ тобою!
   

РОГНЕДА.

             Ахъ! нѣтъ: останься жить и мать свою забудь,
             Люби родителя, ему подобенъ будь!
             Прости! въ послѣдній разъ мой сынъ тебя объемлю.

(цалуя Изяслава.)

ВЛАДИМИРЪ.

             Ахъ! что, увы! я зрю, и что нещастный внемлю!
             Лишаюсь силъ моихъ! о пагубная месть!

(падаетъ кресла.)

СИГУРДЪ.

             Помедли не казни ...
   

СТУДЪ.
(тихо.)

                                           Воспомни свою честь,
             И что велятъ тебѣ твой долгъ, твои законы.
   

ВЛАДИМИРЪ.

             Не зрю въ нихъ истинны, всѣ слабы ихъ препоны.
             Сильнѣйшей мнѣ законъ природа вопіетъ,
             И верьхъ надъ всѣмъ она теперь уже беретъ;
             Всегда я человѣкъ: иль то забыть возможно?
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

ТѢ ЖЕ и КИНВЗОРЪ
(которой входятъ при послѣднемъ стихѣ)

СТУДЪ.
(Кинвзору тихо.)

             Я ввѣрился тебѣ весьма не осторожно,
             Свершай, все гибнетъ ...
   

ВЛАДИМИРЪ.

                                           Все мой духъ теперь мятетъ,
             И сердце все мое на малы части рветъ.
             То злобу, то любовь, то жалость ощущаю,
             За ними всюды въ слѣдъ я мысли устремляю.
             Ахъ! нѣтъ, природа ты конечно побѣдишь!
             Я исполняю то, что дѣлать мнѣ велишь.

(Обратяся къ Рогнедѣ вырываетъ изъ рукъ у Провозглашателя опредѣленіе и раздираетъ его.)

             Люби меня всегда, супругъ тебя прощаетъ,
             И нѣжность прежнюю тебѣ онъ возвращаетъ.
   

РОГНЕДА.

             Позволь мнѣ удалясь слезъ рѣки проливать,
             Стенать въ раскаяньѣ, тоской себя терзать.
   

СТУДЪ
(приготовясь поразить князя.)

             Погибни робкій князь!
   

КИНВЗОРЪ
          (удерживая его.)

                                           Остановись злодѣй!
   

СТУДЪ.

             Изнѣнникъ! лютой врагъ! умри рукой моей!

(ударяетъ Кинвзора кинжаломъ.)

   

КИНВЗОРЪ.
(падаетъ и умираетъ).

             Ахъ варваръ!
   

СТУДЪ
(поражая себя многократно говоритъ къ князю.)

                                 Веселись мою ты зря кончину,
             И щастливу свою благодари судьбину.
             Тебѣ въ мракъ вѣчный путь назначенъ нынѣ былъ,
             Я пью то питіе, тебѣ что растворилъ.
             Свирѣпый рокъ меня плодовъ моихъ лишаетъ,
             И всѣ мои труды внезапно сокрушаетъ.
             Но не послѣдніе зришь горестей слѣды,
             Не всѣ еще прешли, не всѣ еще бѣды.
             И смерть моя твои напасти не скончаетъ,
             Болѣзни Студъ тебѣ въ наслѣдство оставляетъ.
             Познай, что Ярополкъ мной къ злобѣ возбужденъ,
             И въ сердцѣ мной твоемъ вражды огонь вспалезъ.
             Рогнедѣ хитростью моей внушилъ я злобу,
             Ея рукой тебѣ дверь отворялъ ко гробу,
             Убійцей брата ставъ страдай, терзайся, рвись,
             И лютой совѣстью во весь свой вѣкъ грызись.
             Хощу еще сказать... но духъ мой прочь отходятъ,
             Смерть приближается и въ тартаръ мя низводитъ.
             Послѣдній меркнетъ свѣтъ.
   

ВЛАДИМИРЪ.

                                           Ужаснѣйшій злодѣй!

СТУДЪ (умираетъ и относится.)

   

ЯВЛЕНІЕ VII.

ВЛАДИМИРЪ, РОГНЕДА, ИЗЯСЛАВЪ, СИГУРДЪ, ЖРЕЦЫ, ВЕЛЬМОЖИ, и ВОИНЫ.

СИГУРДЪ.

             Рубятся злость всегда отъ лютости своей,
             Безвредна истинна ...
   

ВЛАДИМИРЪ.
(Снижаетъ оковы съ Сигурда его объемля.)

                                           Любезный другъ прости,
             И тяжку мнѣ вину мою ты отпусти.
             Обманутъ извергомъ я разума лишался,
             И погубить тебя во гнѣвѣ устремлялся.
             Теперь я ясно всю твою невинность зрю,
             Стыжуся дѣлъ своихъ раскаянье творю,
             О коль нещастливы владѣтели бываютъ,
             Когда предателямъ себя во всемъ ввѣряютъ!

Конецъ трагедіи.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru