Клягин Константин Иванович
Несуразная

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

КОНСТАНТИН КЛЯГИН

I. НЕСУРАЗНАЯ. II. БАБУШКИНО ГОРЕ
МОСКВА -- 1930
ИЗДАТЕЛЬСТВО "КРЕСТЬЯНСКАЯ ГАЗЕТА"

   

НЕСУРАЗНАЯ

   С того дня, когда Марфенка услыхала как Николка, соседа сын, читал стихи, не пропускала дня, чтобы не забежать к нему.
   Придет и обязательно упросит Николку прочитать ей стихи. Нахохлится он, согнется в дугу и начнет выводить по складам печатанное в книге.
   А Марфенка сложит губы в трубочку, подопрет рукой подбородок, слушает и про себя повторяет. А времечко бежит, не успеешь оглянуться -- вечер.
   В зимний вечер рано ко сну клонит. Путем еще звезды не успеют разгореться на черном небе, а в деревне мрак. Все уж спят. Рано ложились и отец с матерью Марфенки.
   Зато Марфенке простор, никто не мешает, никто не кричит -- сама себе хозяйка.
   И вот, как только во мраке избы неведомо куда поплыл храп отца и матери, Марфенка вылезла из-под зипуна, тихонько, как мышка, спустилась с печки. Села за стол и вспоминает, что читал сегодня Николка. В заиндевевшие стекла окон с улицы и со двора, будто странник утомленный и прозябший, стучится ветер, а в углу или за печкой далеким воем плачет чей-то голос.
   Поежилась от робости Марфенка, крепче за край стола ухватилась и еле слышно начала так же нараспев, как Николка:
   
   Не ветер бушует над бором,
   Не с гор побежали ручьи --
   Мороз-воевода дозором
   Обходит владенья свои.
   
   И так до того места прочла, до которого учил Николка.
   Повторила два раза и на свое место -- на печку.
   Тепло на печке. Пригрелась Марфенка, перевернулась на бок и уснула...
   А на другой день, как только завидела шагающего из школы Николку, зашмурыгала в отцовских опорках навстречу.
   -- А я знаю стих, который ты учил вчера. Хочешь, прочту?
   -- Пойдем в избу, там прочтешь. Не здесь же слушать.
   И только переступили порог, Марфенка, не торопясь, прочла.
   -- Николка, научи еще. Уж больно мне нравятся стихи.
   -- Подожди, пойду, поиграю с ребятами, а потом научу, -- отговаривается Николка.
   -- Ну, ты хоть прочитай. Успеешь -- небось баклуши набить. У, лентяй!
   Николка нахмурился, косо взглянул на Марфенку и важно заявил:
   -- Я -- первый ученик, а не лентяй. Вон сапог нету, хожу в тятькиных. А ты попробуй, походи в них -- душа из тебя вылезет. Вот Макарка, Степка -- те лентяи. У них и сапоги есть, а они вместо школы на ледяшках катаются. А ты говоришь -- я лентяй.
   -- Нет, и ты лентяй. Если б не был лентяй, то прочитал бы.
   Махнул Николка рукой, сплюнул так, как это делает его отец, и пробасил:
   -- Беда мне, с этими бабами, привяжутся, не отстанут. Ладно, садись, прочитаю. Что тебе прочитать-то?
   -- А вот ту, знаешь ту...
   "Носится ветер, свистит над загонами..."
   -- Да ведь ты же знаешь.
   -- Не всю знаю, а надо всю...
   -- Ну, ладно.
   И Николка прочел два раза стихотворение.

*

   Как-то весной Марфенка спросила у матери:
   -- Мамка, а мамка, скоро ты меня отдашь в школу?
   -- Да куда тебе учиться-то! Ты погляди на себя -- от горшка два вершка, а учиться лезешь. Подрасти маленько. Таких в школу не принимают.
   -- А как же Танюшка Водовозова учится, а мы с ней вровень летами.
   -- Ну, ладно, не приставай, придет время -- пойдешь, -- буркнула Матрена и пошла прочь на двор помогать отцу борону ладить.
   А Марфенка осталась одна и крепко задумалась.
   -- Как же так, -- мерекает она, -- Танюшке можно, а мне нельзя? И с чего бы это так? -- От горшка два вершка, -- вспомнились ей слова матери. -- Чем же я виновата, што ростом не удалась!
   Села на лавку к окну. На улице ребят шумными табунами бегали, брызгались водой и хохотали.
   Не до смеху было Марфенке. Засела гвоздем мысль, у кого бы узнать насчет ученья. Долго перебирала она в памяти, кого бы спросить. Но кого ни вспомнит -- все кажется, что они ответят так же, как и мать. И опять Марфенка смотрит в даль голубого весеннего неба. И видит, что постепенно небо заволакивает серый полог, и вдруг стало оно черным. Вздрогнула Марфенка, и небо заголубело. Только хотела подумать, отчего это так бывает, глядь -- учительница переходит улицу. Сорвалась с лавки и опрометью на улицу в чем была.
   Учительницу встретила у ворот.
   -- Марь Иванна, можно вас спросить?
   Учительница всплеснула руками:
   -- Батюшки мои, босиком выбежала! Ступай домой, простудишься.
   -- Ничего, Марь Иванна, ничего. Я только у вас спросить хочу, -- а у самой вот-вот и слезы покатятся из глаз.
   -- Ну, ну, говори скорей.
   -- Марь Иванна, мамка говорит, што меня в школу не примут, больно мала,-- выговорила Марфушка и как заревет.
   -- Ты не плачь, не плачь, а скажи лучик сколько тебе лет.
   -- Да я вровень летами с Танюшкой Водовозовой, а она учится.
   -- Ну, ну, не плачь, не плачь. Можно тебе учиться. Вот осень придет и приходи в школу. А сейчас беги домой.
   -- Правда? Можно значит?
   -- Можно, можно. Иди, иди домой.
   А Марфенка стоит и не знает, что ей делать, не то плакать, не то смеяться, улица перед глазами заплясала, закружилась.
   -- Ах, ты, несуразная, -- крикнул над ухом строгий голос, -- долго ли простудиться. Пошла домой!
   Встрепенулась Марфенка, а около нее стоит мать.
   --- Ты зачем выбежала?
   -- Я... Я... Я... -- залепетала Марфенка,-- я ничего, я так...
   -- Я тебе дам так! -- крикнула Матрена и подзатыльником угостила.
   Заплакала горько Марфенка, побежала в избу.
   Но не успела еще добежать до крыльца, боль как рукой сняло, и она радостно закричала:
   -- Учиться, учиться буду.
   За ужином Марфенка долго смотрела на отца и будто что-то искала в его глазах.
   -- Чего ты, Марфушка, пригляделась на меня, аль не узнаешь, -- спросил угрюмый Макар.
   -- Да так, тять, пригляделась, -- соврала Марфенка.
   -- Да нет уж, што-то у тебя есть на уме?
   Покраснела Марфенка и глаза потупила.
   -- Ну што ж ты молчишь? Говори.
   -- Боязно, тятя,-- протянула Марфенка.
   -- Ну, дурашка, чего ж ты боишься,-- приласкал ее Макар.
   -- Да вот, тятя, учиться хочу. А мамка говорит, что я мала. А я спрашивала у Марь Иванны, она говорит можно. Только осенью!
   -- Куда нам учиться! -- завопила мать.-- В чем ты будешь ходить-то? Несуразная! Вон всю зиму просидела без обужи!..
   -- Постой, постой, Матрена, -- перебил ее Макар. -- Раз девка хочет учиться,-- пусть. До осени далеко. Глядишь, дела поправятся и оборудуем ей обужу. Вот и все. Молодец Марфушка, обязательно в школу отдадим, ты уж большая.
   И сегодня, когда все крепко уснули, Марфенка в первый раз почувствовала себя большой. Она уже видит ясно: как она пойдет в школу с ребятами, как оденет новые ботинки и как в школе она будет сидеть впереди всех. А поутру первый, кому Марфенка объявила, что она будет учиться, был Никол ка.

*

   Когда бабье лето, окутанное в летучую паутину, с ясными, погожими днями прошло, табуном повалили ребята в школу. Впереди важно выступала Марфенка. Ее большие серые глаза светились и переливались огнем радости, а босые ноги не чуяли земли. Школа от деревни далеко, но Марфенка не заметила, как прошла длинный путь.
   -- Ну, Марфуша, значит учиться пришла. Ну вот, а ты плакала тогда,-- встретила ласково ее учительница,
   А Марфенка алым маком расцвела и ничего не ответила.
   -- Молодец, молодец, -- продолжала учительница. Погладила по голове и посадила на первую парту.
   Но и маленькая парта ей была неподстать.
   Скоро Марфенка прослыла за дельную ученицу. Глядишь, остальные ребята то шалят то ворон ловят, глядя в окно, а она уставится на учительницу и глаз с нее не спускает -- слушает, что она объясняет. А чтоб удобнее сидеть, подопрет подбородок ладонью и не шевелится...
   Пробежал сентябрь, а там, глядь, через прясло перепрыгнул октябрь. Пошли дожди. Дороги жидким месивом покрылись. Зябко стало.
   Половина ребят сегодня не пришла в школу, не пришла и Марфенка.
   Поутру по обыкновению, зашел за ней Пиколка. Вошел в избу и оторопел.
   На скамейке сидела Марфенка и горько плакала, будто мать с отцом похоронила. У печки стояла Матрена и ругалась:
   -- Вот навязалась дура несуразная! Куда тебя понесет в такую непогодь босиком?
   -- Маменька! -- тянула Марфенка, -- да ведь тятька же обещал купить мне обужу. Почему же он не купил?
   -- Не купил, не купил,-- передразнила ее Матрена. -- Вот не купил. Где деньги-то? У Савки в лавке. Видишь, думали урожай будет, а оно еле-еле до нови хватит.
   Посмотрел Николка на свои новые сапоги, потом на Марфенку, защемило у него сердце.
   -- Ну чиво ты стоишь? -- накинулась Матрена на Николку, -- не пойдет она в школу. Не терзай ее, иди!
   Кинулась было Марфенка к двери, чтоб убежать, а мать поймала и подзатыльника дала.
   Николка вылетел за дверь, а Марфенка отскочила в угол и пуще прежнего залилась слезами.
   Долго плакала. Плакала, плакала и уснула, согнувшись в клубочек. И чудится ей, что она в школе сидит и слушает, как учительница объясняет. А потом в перемену, забившись в угол, она любовалась новыми ботинками, которые ей тятька привез....
   А тем временем Николка шагал в школу, хлюпая по грязи новыми сапогами.
   Пришел в школу Николка хмурый. Молча сел за парту и уткнулся взглядом в одну точку.
   -- Что с тобой, Николка? -- спросила учительница,-- ай болен?
   -- Нет. Да так, -- махнув рукой, ответил Николка и отвернулся.
   -- Обидел что ли кто?
   -- Да нет...
   -- Ну, что же такое?
   -- Эх, Марь Иванна, одна досада, а не жисть, и говорить не хочется.
   -- Ну что же, что?
   -- Да то. Вон Марфутка сидит дома и надрывается от слез. Ходить в школу не в чем, а мать еще ругает ее несуразной. У меня вот сапоги есть, а у ней нет. Так вот обидно мне, почему так.
   Учительница попыталась разъяснить, почему так, но Николка ее не слушал, не выходила из ума Марфенка, стояла она перед глазами.
   -- Жаль, -- добавила учительница, -- способная девочка и к ученью охочая. Глядишь, через это и бросит учиться. А у отца и матери нет сапог?
   -- Да вот то-то и беда, что у них на всю семью одни опорки. А куда они годны Марфушке? Она целиком в них спрячется.
   В это время задребезжал звонок. Начались занятия.
   Весь урок Николка думал об одном. Он несколько раз говорил что-то сам себе, хмурил брови, а потом вдруг просиял.
   Кончился урок. Николка улучил минуту, когда учительница осталась одна, потихоньку шепнул ей:
   -- Марь Иванна, я надумал, ей-богу, надумал. Знаете, мы с Марфушкой будем ходить в одних сапогах. Она скажем сегодня, а я завтра, она послезавтра, а я после послезавтра. А уроки будем сказывать друг другу. Можно так?
   Улыбнулась учительница:
   -- Можно...
   А Марфенка проснулась и дивится: почему она сидит дома, а не в школе. Вспомнилось тяжкое утро, вспомнился Николка в новеньких сапогах и снова залилась слезами. Села у окошка, смотрит в серую муть слезливого дня и плачет. В это время, запыхавшись, влетел Николка и еще с порога закричал:
   -- Эй, Марфушка, не все пропало, будешь ходить в школу!
   Но Марфенка не унималась, плакала.
   -- Да перестань ты хныкать! Эх, горе мне с этими бабами, -- крикнул басом Николка. -- Слушай, што скажу-то.
   Марфенка, сдерживая слезы, пролепетала:
   -- Ну, сказывай.
   -- Вот видишь. Сегодня я ходил в школу в сапогах, а завтра пойдешь ты в них. Так и будем меняться. Я тебе, а ты мне про уроки будем говорить. Я уж все обстряпал. С Марь Иванной говорил про это. Она согласна.
   Слушает Марфенка и ушам не верит.
   -- Ну, вот, а ты плакала. Присылай завтра мать за сапогами. Я дома все устрою. Только смотри про уроки мне скажи.
   Захлопала в ладоши Марфенка, заплясала на одной ноге и припевает:
   -- Учиться пойду, учиться пойду!..
   -- Вот несуразная-то, господи боже мой! -- вздохнув, пробурчала мать.
   Николка сердито посмотрел на Матрену и ушел прочь.
   Поутру другого дня Марфенка, хлюпая по грязи, шла в николкиных сапогах в школу.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru