Катков Михаил Никифорович
Истинное зло России заключается в той гнилой части ее интеллигенции, которая чуждается своего народа

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

М.Н. Катков

Истинное зло России заключается в той гнилой части ее интеллигенции, которая чуждается своего народа

   Нельзя сказать, чтоб иностранная печать мало занималась Россией и ее внутренними делами. Политические шарлатаны всех стран то и дело прописывают нам рецепты и осыпают нас советами и наставлениями. Но редко во всем этом сумбуре встретишь толковое слово вроде того, какое сейчас прочли мы в берлинской газете "Post" от 25 апреля <по новому стилю>. На этот раз нам, по крайней мере, не навязывают конституции, а напротив, дружелюбно и умно советуют воздержаться от всяких экспериментов в деле государственного устройства, если бы такая блажная мысль могли придти нам в голову и мы вздумали бы последовать указаниям "исполнительного комитета" и внушениям фельетонов русско-польской части нашей печати. "Кажется, -- говорит берлинский публицист, -- русское правительство отказалось от мысли выйти из кризиса посредством эксперимента с конституцией. Действительно, история учит, что переход от самодержавия к конституции при расшатанности государственных отношений есть шаг к революции. Мирным путем новые порядки устанавливаются, лишь когда законом закрепляется постепенно сложившееся положение народных сил". Этот вывод и ссылки на Англию и Францию будут, может быть, полезны нашим консерваторам и либералам, заботящимся навязать России конституцию. Но этот дар нам не к месту и не ко времени вовсе не потому, что мы еще не доросли до него, вовсе не потому, что Россия еще не созрела для него, а напротив, скорее потому, что вышла из того возраста, когда еще бывает дозволительно рядиться в шутовской костюм. Устранила ли шаблонная конституция где-либо те затруднения, ради которых силятся навязать ее нам? Не тяготится ли Германия учреждениями, которые в дурную минуту она завела у себя по чужой мерке и от которых не знает теперь, как избавиться? Да простит нам Бог за то, что мы, желая щегольнуть пред Европою, насильно навязали бедной Сербии конституцию, а еще более за то, что мы этим благом в припадке либерализма недавно наделили Болгарию, за которую пролили столько дорогой нам крови. Благодаря мужеству и самоотвержению русского солдата мы освободили наших соплеменников от турецкого ига, но сыграли над ними злую шутку, предав их экспериментам политической мудрости нашей канцелярской интеллигенции и наделив их учреждениями, в сочинении которых участвовал, как говорят, даже фельетонист "Голоса". Мы поставили себе удивительную задачу всячески связать и обессилить власть в стране, где национальной власти еще не было и где требовалось прежде всего создать сильную власть. Последствия этого эксперимента, так жалко заключившего великую эпопею войны, теперь налицо. Спросите, где идут дела лучше, в Восточной ли Румелии, которая осталась под властью султана, но ограждена от турецкого управления, а вместе и от нашего либерализма, или в освобожденной Болгарии, которая получила от нас "либеральные учреждения"?
   В прошлом году в роковой день 5 февраля, ознаменовавшийся катастрофой, которая была предвестием страшного события 1 марта нынешнего года, еще до получения известия о происшедшем, ввиду возникавших тогда смутных вопросов касательно основ нашей школы мы писали следующее, что в главном и существенном может быть повторено и применительно к нынешним обстоятельствам:
   
   ...Истинное зло России именно и заключается в той гнилой части ее интеллигенции, которая стыдится своей страны и чуждается своего народа. Эта-то интеллигенция и есть наша язва, от которой мы должны во что бы то ни стало освободиться; это-то и есть то фальшивое образование, которым мы страдаем, живя чужим умом и на все свое смотря чужими глазами.
   Недавние события послужили пробой народов. Русскому ли народу после этого испытания отрекаться от себя, другим ли превозноситься над ним?
   В чем нам завидовать другим странам? Возьмем ли церковь, -- мы обладаем христианством в его неизменном со времен апостольских существе. Церковь глубоко коренится в нашей народной жизни; она была творящею силой нашей истории; она слилась с нашею народностью и внесла в нее самое христианское в христианстве начало: дух милосердия и самоотвержения. В других же странах церковь ведет ожесточенную борьбу с государством, положительная вера исчезла в массах и религия превратилась в фарисейский decorum [благопристойность (лат.)] высших классов.
   Не в политическом ли отношении завидовать нам другим? Но мы имеем то, чего теперь у других нет, -- бесспорную, не-потрясенную, нераздельную, единую со всем народом государственную власть. В этой безусловности власти, этой независимости ее и единстве с народом заключается величайшее политическое благо. Такую власть нельзя создать искусственно и по произволу, где она не установлена веками или где она однажды сбита с места. Были в наше время сильные люди в Европе, но они не могли при всех усилиях и гениальности придать своей власти то значение, какое составляет ее сущность в нашем отечестве. Завидовать ли другим в том, что у них это основное начало обесславлено, выброшено на площадь и жадно вырывается друг у друга толпами? Не парламентаризму ли должны мы завидовать, этому истасканному в Европе шаблону, этой пошлой доктрине, везде потерявшей кредит, которая может быть годна только как средство постепенного ослабления власти и перемещения ее из рук в другие? Много переменили мы арлекинских костюмов, стараясь подражать чужим модам. Не дай Бог облечься в этот... не введи нас во искушение... Россия, если ей суждено жить, не может повторять зады чужих народов. Ее величие, глубокая особенность ее истории и народности, все указывает, что она есть нечто sui generis [своеобразное (лат.)] и должна идти своим путем.
   В чем же завидовать? Народ наш могуч и исполнен жизненных сил; страна наша велика и обильна... У нас есть Польша, где народное богатство и довольство растет не по дням, а по часам, и нет у нас умирающей с голоду Ирландии, нет заполоненных ростовщиками Силезии и Галиции, нет пролетариата как органической болезни; нет такой ужасной нищеты и омерзительного огрубения человечества, какие гнездятся в других странах под позолотой цивилизации, творящей промышленные чудеса на свободные деньги, собранные с разных концов Mipa политикой обмана, коварства и хищения.
   Что же недостает нам? Народу нашему недостает достойной его интеллигенции. У нас нет науки и всего того, что от нее исходит. Наше образование, поверхностное и подражательное, не вносит света в нашу жизнь и способно только возмущать ее. Мы лишены своих, нами самими выработанных понятий, чтобы видеть и разуметь окружающее. Юношеству, из которого выходят наши государственные деятели, наши ученые и учители, недоставало правильного и достаточно высокого умственного воспитания для приготовления к высшим, так называемым либеральным, профессиям, недоставало школы, равносильной той, где воспитывается интеллигентная Европа. Эта школа теперь нам дарована, и ее-то интрига, не гнушающаяся никаких коалиций, силится отнять у России. Под именем какой-то реальной системы хочет она возвратить нас к прежнему низкопробному и растлевающему воспитанию, которое делало нас данниками чужой мысли и порождало именно то фальшивое образование, за которое мы действительно не можем не презирать и не стыдиться себя при сравнении с другими.
   
   Но возвратимся к берлинской газете "Post". В ее статье о наших делах встретили мы еще одно замечание, на которое стоит обратить внимание. Оно отчасти совпадает с тем, что было нами сказано в последнем нумере нашей газеты. Прежде и больше всего, справедливо находит берлинский публицист, требуется, чтобы в правительственных сферах у нас возобладал дух твердости, последовательности и величайшей строгости в исполнении обязанностей. Но берлинский публицист присовокупляет к этому верному замечанию следующее: "Если таковы условия каждого великого дела, то всего нужнее это там, где народ в своем национальном характере имеет явный недостаток серьезности и последовательности, где народ, как песок пустыни, носится по воле ветра то в ту, то в другую сторону"... Бедный русский народ! За нас, его выродков, за нас, именующих себя образованными и старающихся как можно более отделиться от своего народа и как можно менее походить на него, взводится на него поклеп и приписываются ему грехи, в которых он неповинен, и свойства, которые ему противны!
   Русский народ легкомысленно бросается из стороны в сторону! Русский народ увлекается всяким ветром! Таким представляется он иностранцу, который знаком с ним чрез его образованные классы. Однако и иностранцу следовало бы знать настолько историю России, чтобы не впасть в превратное заключение. Нет, русский народ, напротив, всегда подвергался упрекам в косности, в крайней неподатливости на всякие переставливанья его обычая. Вспомните, чего стоило очищение церковного обряда патриарху Никону; вспомните, как изнемогла пред этою народною неподатливостию даже беспримерная энергия такого преобразователя, как Петр Великий. Нет, упрекайте русский народ в чем хотите, только не в легкомыслии. Но верно то, что непростительным легкомыслием отличается наша ученая интеллигенция, отрицательно относящаяся к своему народу и не имеющая ничего общего с его духом и природными свойствами. Берлинский публицист желает, чтобы правящие классы у нас были для русского народа образцом твердости и последовательности. Было бы еще вернее пожелать, чтобы правящие классы наши хотя немного прониклись историческим духом своего народа и старались бы более сблизиться с ним, чем играть роль ученых обезьян...
   
   Впервые опубликовано: "Московские Ведомости". 17 апреля. No 105.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru