Lib.ru/Классика: Кареев Николай Иванович. Реформация

Реформация. -- Так называется одно из крупнейших событий всемирной истории, именем которого обозначается целый период нового времени, охватывающий XVI и первую половину XVII столетия ("реформационный период", 1517--1648). Хотя весьма часто событие это называется более определенно религиозной (или церковной) Р., но в действительности оно имело гораздо более широкое значение, являясь важным моментом как в религиозной, так и в политической, культурной и социальной истории Западной Европы. Самый термин Р., которым в XVI в. стали обозначать почти исключительно церковные преобразования, совершавшиеся в то время, первоначально, в XV веке, прилагался вообще ко всякого рода государственным и общественным преобразованиям; например в Германии, перед началом реформационного движения, были в большом ходу проекты подобных преобразований, носившие названия "Р. Сигизмунда", "Р. Фридриха III" и т. п. В XVI в., когда религиозные вопросы и церковные споры выдвинулись на первый план, термин Р. получил более узкий смысл. То же самое случилось и с изучением реформационного движения. Современники, писавшие об этом событии в разных странах, были всегда сторонниками того или другого из боровшихся между собой вероисповеданий и смотрели на события главным образом с церковной точки зрения, которая и утвердилась в последующей историографии реформационного движения. Лишь в середине XIX в. религиозная Р. стала изучаться с более правильной точки зрения. Почин в этом отношении был сделан немецкими учеными, обратившими особенное внимание на политическую, культурную и социальную сторону немецкой Р. первой половины XVI в. В своей "Немецкой истории в эпоху Р." (1839--1847) Ранке выдвинул на первый план политическое значение немецкой Р. Одновременно с ним Гаген, в своих "Литературных и религиозных отношениях Германии в эпоху Р." (1841--1844), изобразил культурную сторону Р., в связи с другим движением эпохи -- гуманистическим. Наконец, тогда же Циммерман положил начало изучению Р. с социальной точки зрения, написав "Историю великой крестьянской войны". Однородные перемены во взглядах на реформацию произошли и в других литературах. В последнее время, с оживлением интереса к экономической истории и появлением так называемого экономического материализма, стали обращать специальное внимание и на экономическую сторону реформации, т. е. на её экономические причины и следствия. Уже из этого можно видеть, что реформация была явлением очень сложным и что ее причины не могут быть сведены, как это делалось прежде, к безнравственности католического духовенства или вообще к так называемой порче церкви. Как событие важное и в политическом, и в культурном, и в социальном отношениях, и притом событие с характером общеевропейским, Р. в истории нового времени может быть сопоставлена только с французской революцией; позволительно даже всю историю нового времени разделить на периоды реформационный и революционный. Если новейшая история Западной Европы начинается с великой революции 1789 г., по отношению к которой весь XVIII в. является эпохой подготовки, то и Р. с одной стороны наложила неизгладимую печать на всю историю XVI и первой половины XVII вв., а с другой подготовлялась всей историей XV и даже XIV столетий.

Сложные причины, породившие Р., могут быть сведены к трем категориям. Во-первых, реформация была движением чисто религиозным, крупным событием в истории западного христианства, как вероучения и церковной организации. С этой стороны в ее основе лежали верующая совесть, оскорблявшаяся "язычеством" "вавилонской блудницы", и направленная на вопросы веры мысль, не сносившая ига непомерной власти "антихриста", как выражались в XVI в. о римской церкви и о папе; заявленными целями Р. были "возвращение христианства к апостольским временам", посредством "очищения веры от людских выдумок", и "освобождение духа от мертвящей буквы предания". Результаты Р. в этом отношении -- разрушение религиозного единства Западной Европы, образование новых исповеданий и основание новых церквей, развитие мистического и рационалистического сектантства, перерешение догматических, религиозно-нравственных и церковно-практических вопросов, новое направление теологического мышления, развитие новых религиозных принципов, вольномыслие антитринитариев и деистов, учения которых представляли собой выход из исторического христианства в философию "естественной религии" -- но вместе с тем и оживление умиравшего католицизма, пересмотр его догматов, починка всей его внутренней организации. Протест, рассматриваемый с этой точки зрения, истекал из глубины религиозного чувства и из недр пытливой мысли, не удовлетворявшейся традиционным решением религиозных вопросов. Во-вторых, средневековый католицизм не был только вероисповеданием: как царство от мира сего, он вызывал против себя протесты иного рода, из-за чисто светских побуждений, из-за отношений земной жизни человека и общества. Он был целой системой, налагавшей свои рамки на всю культуру и социальную организацию средневековых католических народов: его универсализм отрицал национальность, его теократическая идея давила государство, его клерикализм, создававший духовенству привилегированное положение в обществе, подчинял церковной опеке светские сословия, его спиритуалистический догматизм предоставлял мысли слишком узкую сферу, да и в той не давал свободно двигаться. Поэтому против средневековой католической системы давно боролись и национальное самосознание, и государственная власть, и светское общество, и усиливавшееся в последнем образование, -- боролись не во имя чистоты христианского вероучения, не во имя восстановления Библии, как главного авторитета в делах религии, не во имя требований совести и религиозной мысли, а просто потому, что система на все налагала тяжелый гнет и втискивала всю общественную жизнь в свои рамки, мешая ее свободному развитию. Нападение на католицизм, как на вероучение и церковь, не согласные со Священным Писанием и с требованиями верующей совести -- нападение, к которому подавало повод и противоречие между системой в идее и системой на деле, подрывавшее ее прежнюю власть над душами -- объединяло, усиливало и направляло к одной цели элементы чисто светской борьбы с католицизмом во имя прав национальности, прав государства, прав светских сословий, прав образования, одним словом, прав, в основе которых лежали чисто мирские интересы. В свою очередь религиозное движение находило поддержку в этой оппозиции Риму, национальной и политической, в этой вражде к духовенству, социальной и культурной. Гуманизм также заключал в себе идеи, через которые эта чисто светская оппозиция могла бы объединиться. До известной степени он так и действовал, секуляризируя мысль и жизнь западноевропейских обществ: но значение Р. именно в том и заключается, что оппозиция против католической культурно-социальной системы во имя чисто человеческих начал интереса и права пошла под знаменем реформированной религии. В-третьих, наконец, развитие жизни выдвигало у отдельных наций разные другие вопросы политического, социального, экономического свойства, не имевшие сами по себе никакого отношения ни к "порче церкви", ни к гнету курии и клира. В разных странах западной Европы велась своя внутренняя борьба и подготовлялись свои домашние столкновения, которые могли (как это и случилось, например, в Испании при Карле V) разыграться вне всякой связи с реформацией церкви и с оппозицией против курии и клира, но могли и соединиться с движением чисто религиозным, с национальным, политическим, сословным и интеллектуально-моральным протестом против папы и католического духовенства. Это мы видим в Германии, где за реформацию схватились и гуманисты, незадолго перед тем окончившие победоносную кампанию против "обскурантов", и имперские рыцари, недовольные новыми порядками, заведенными в конце XV в., и крестьяне, начавшие волноваться еще раньше, и низший слой городского населения, среди которого происходило социальное движение против богатых, и князья, стремившиеся уничтожить последние признаки власти императора. Таким образом, религиозный протест против "порчи церкви", оппозиция курии и клиру по побуждениям чисто светского характера и местные политические и социальные вопросы -- вот три категории элементов, участвовавших в реформационном движении XVI в. Где происходил религиозный протест, там проявлялась оппозиция против Рима и католического духовенства, и дело социально-политической реформы или революции велось под знаменем религии; но местная политическая борьба не вызывала, сама по себе, религиозной Р. (пример -- Испания). С другой стороны, борьба против притязаний курии и привилегий клира могла идти под знаменем секуляризирующих мысль и жизнь идей гуманизма в широком смысле этого слова, под влиянием идей античной философии и науки, античной политики и римского права. Эти основные причины реформационного движения XVI в. были далеко неравномерно распределены по разным странам. Не говоря уже о том, что у каждого народа в его внутренней жизни была своя "злоба дня", отдельные народы, в своих массах и в своих правящих классах, были не одинаково религиозны в количественном и качественном отношении и различным образом должны были относиться к далекой курии и к своему собственному клиру. В разных народах курия вызывала разные чувства, и клир одной страны не был похож на клир другой. Мало того: в одной и той же нации Р. имела иногда совершенно разный успех у отдельных сословий и начиналась то снизу, от общества, то сверху, от власти; вопрос о том, пойдет ли правительство за народом или народ за правительством, решался, в общем и в подробностях, не везде одинаково. Вообще при изучении Р. в какой-либо отдельной стране нужно иметь в виду следующие четыре общих вопроса, ответы на которые заключают в себе все данные, необходимые для понимания причин и условий, внешнего хода и внутреннего характера, следствий и результатов Р. в данной стране. Первый общий вопрос относится к состоянию страны в отношениях религиозном, умственном, национальном, политическом и социальном. В связи с ним стоит второй вопрос: кому принадлежала инициатива реформационного движения и кто им воспользовался? Реформа могла идти снизу, от народа, или сверху, от власти, могла быть общенародной или сословной, могла содействовать усилению государственной власти или расширению народных прав. Третий вопрос касается момента, когда происходило движение в той или другой стране. В этом отношении важно различие между странами ранней Р. и странами Р. поздней: в первых все было внове, вторые получали многое готовым; движение, совершившееся в первых странах, застало католицизм врасплох, во вторых оно встретило сильное противодействие со стороны старой церкви. Четвертый вопрос касается характера учения, принятого той или другой страной, и учений, параллельно с ним развивавшихся. Личность главных реформаторов -- Лютера, Цвингли и Кальвина -- играет важную роль, но она не должна совсем заслонять ни второстепенных реформаторов, ни сектаторов вроде Фомы Мюнцера, Сервета или Социна.

Начиная историю Р. с XVI в., мы делаем некоторую ошибку: религиозные движения, совокупность которых составляет Р., возникли еще раньше. Уже реформаторы XVI в. сознавали, что у них были предшественники, стремившиеся к тому же самому, что и они, а в настоящее время существует целая литература, посвященная предшественникам Р. Отделять реформаторов XVI в. от их предшественников можно только с чисто условной точки зрения, потому что и те, и другие играют совершенно одну и ту же роль в истории вековой борьбы с католической церковью во имя более чистых религиозных принципов. С тех пор как начались протесты против порчи католической церкви, появились и реформаторы. Все различие заключалось в большем или меньшем успехе их проповеди. Реформаторам XVI в. удалось отторгнуть от Рима целые нации, чего не могли достигнуть их предшественники. Как в эпоху Р., так и в предыдущий период, сама реформационная идея развивалась в трех главных направлениях. Одно можно назвать направлением католическим, так как оно стремилось реформировать церковь, держась более или менее твердо церковного предания. Это направление, зародившееся в конце XIV в., в XV столетии вызвало попытку реформы "церкви в главе и членах" посредством соборов (см. Галликанизм), созывавшихся в первой половине XV в. в Пизе, Констанце и Базеле (см. соотв. статьи, а также Соборы). Мысль о реформе церкви посредством соборов не умерла и после неудачи этих попыток. С началом реформации она оживилась, и в середине XVI в. был для реформы созван триентский собор (см.). Другое направление, опиравшееся не на св. предание, а главным образом на Св. Писание, можно назвать библейским или евангелическим. К нему относятся в дореформационную эпоху такие явления, как секта вальденсов (см.), образовавшаяся в XII в. на юге Франции, проповедь Виклифа (см.) в Англии в XIV в., чешское гуситство (см.) конца XIV и первой половины XV в., а также единичные предшественники Р., вроде Везеля, Весселя, Гоха и т. п. В XVI в. к тому же библейскому или евангелическому направлению принадлежит ортодоксальный протестантизм, т. е. учения Лютера, Цвингли, Кальвина и менее значительных реформаторов, клавших в основу реформы Св. Писание. Третье направление -- мистическое (а частью и рационалистическое) сектантство, которое, с одной стороны, решительнее чем протестантизм порывало связь с св. преданием и часто, кроме внешнего откровения, данного в Св. Писании, верило в откровение внутреннее (или вообще в новое откровение), а с другой было соединено с социальными стремлениями и почти никогда не слагалось в большие церкви. К этому направлению относятся, например, в XIII в. проповедь "вечного евангелия" (см.), многие мистические учения средних веков (см.), а также некоторые секты того времени (см. Сектантство). В реформационную эпоху мистическое направление было представлено анабаптистами или перекрещенцами (см.), индепендентами (см.), квакерами (см.), причем из мистического сектантства этой эпохи выделилось сектантство рационалистическое (см. Антитринитаризм и Христианский деизм). Таким образом, в реформационном движении XVI и XVII вв. мы различаем три направления, из которых каждое имеет свои антецеденты в исходе средних веков. Это позволяет нам, вопреки чисто протестантским историкам Р., связывающим ее исключительно с направлением библейским, говорить, с одной стороны, о Р. католической (термин этот уже употребляется в науке), с другой -- о реформации сектантской. Если католическая реформация была реакцией против протестантизма и сектантства, в которых резче всего проявился дух Р., то протестантская Р. также сопровождалась реакцией против Р. сектантской. К числу предшественников Р. относят и гуманистов (см. Гуманизм); но это верно лишь настолько, насколько гуманисты интересовались и занимались религиозными и церковными вопросами и разрешали их в духе, близком к одному из трех направлений реформационного движения. Влияние гуманизма обнаруживается во всех направлениях религиозной Р. Настоящим родоначальником протестантской теологии был, например, гуманист Эразм Роттердамский. Говорили, что Эразм снес яйцо, а Лютер его высидел, или что Лютер высосал весь яд из сочинений Эразма. Несомненна также более тесная связь большей части проявлений антитринитаризма XVI в. с религиозным вольномыслием итальянских гуманистов. В общем отношение гуманизма (Возрождения) к Р. в разных странах было различное. Особая связь между гуманизмом и Р. установилась в Германии; многие немецкие реформаторы были в то же время и гуманистами (Меланхтон, Цвингли и др.). Наоборот, дальше всего от религиозных стремлений Р. был гуманизм итальянский. Впрочем, вопрос о взаимных отношениях Р. и гуманизма, имеющий свою особую литературу, отличается большой сложностью и окончательно еще не выяснен в науке. Вопреки мнению многих протестантских писателей, готовых свести всю роль гуманизма к подготовке реформации, оба направления, по своим конечным стремлениям, были диаметрально противоположны между собой. Гуманизм был родоначальником всей светской культуры нового времени, и естественным его продолжением было "просвещение" XVIII в. (см.), тогда как реформацией завершается религиозное развитие, характеризующее Средние века. Гуманисты были поглощены интересами земной жизни, реформаторы исходили из идеи загробного спасения; последние искали опоры для своих стремлений в Библии, первые обращались преимущественно к классическим писателям древности. Одни хотели прежде всего восстановить первоначальную чистоту христианской веры, другие -- возродить науки и искусства античного мира. Вот почему гуманизм и Р. очень часто находились в антагонизме. Реформационное движение в Германии нанесло удар немецкому гуманизму, блестяще развившемуся в начале XVI в. То же произошло и с французским ренессансом во второй половине XVI в., в эпоху реформационного движения и религиозных войн. Примером может служить и Англия, если сравнить эпоху Возрождения (Шекспир) с эпохой пуританской реформации (Мильтон). В общем можно сказать, что Р. первого периода (времен Лютера и Цвингли) была в более благоприятном отношении к гуманизму, чем Р. второго периода (времен Кальвина). Несомненно, влияние гуманизма на Р. сказалось в области умственных орудий, без которых нельзя было совершить преобразование религии (лучшее знание древних языков, обращение к отцам церкви, писавшим в древности, новые приемы комментирования Св. Писания и т. п.). У гуманистов и реформаторов часто были общие враги (монахи, схоластики и т. п.). Наконец, оба движения, несмотря на все свое различие, роднились проявлявшимся в них индивидуализмом, этим отличительным (по сравнению со средними веками) признаком нового времени. В протестантизме, провозгласившем оправдание посредством веры, и особенно в сектантстве проявлялся религиозный индивидуализм, которым отличались и гуманисты. Появление религиозных реформаторов, возникновение сект, распространение гуманизма -- все это было результатом совершившегося в конце средних веков умственного и нравственного развития западноевропейского общества. Средневековой католицизм не удовлетворял уже духовных потребностей множества отдельных лиц и даже больших или меньших групп общества, которые, часто сами того не замечая, стремились к новым формам религиозной жизни. Внутренний упадок католицизма (так называемая "порча церкви") находился в совершенном противоречии с более развитым религиозным сознанием и его нравственными и умственными запросами. Эпоха, непосредственно предшествовавшая реформации, необыкновенно богата произведениями обличительной и сатирической литературы, в которых главным предметом негодования и насмешки были испорченные нравы и невежественность духовенства и монахов. Папство, уронившее себя в общественном мнении в XIV и XV вв. развратом авиньонского двора и скандальными разоблачениями времен великого раскола, также сделалось предметом нападок в литературе. Многие произведения тогдашней публицистики, направленные против католического клира, получили историческую известность ("Похвала глупости" Эразма, "Письма темных людей" и т. п.). Наиболее развитых современников возмущали также суеверия и злоупотребления религией, укоренившиеся в римской церкви: преувеличенные представления о папской власти ("папа не только простой человек, но и Бог"), индульгенции (см.), языческие черты в культе Девы Марии и святых, чрезмерное развитие обрядности за счет внутреннего содержания религии, piae fraudes ("благочестивые обманы") и т. п. Соборная реформа церкви касалась только ее организации и моральной дисциплины; протестантизм и сектантство затрагивали и самое вероучение, со всей обрядовой стороной религий. Причины недовольства католической церковью лежали, однако, не в одной ее порче. Эпоха, непосредственно предшествовавшая Р., была временем окончательного образования западноевропейских национальностей и возникновения национальных литератур. Католицизм отрицал национальное начало в церковной жизни, но оно все более и более давало себя знать. В эпоху великого раскола нации разделились между римским и авиньонским папами, и мысль о соборной реформе была тесно связана с идеей о самостоятельности национальных церквей. На констанцском соборе голоса подавались по нациям, интересы которых папство потом искусно разъединяло заключением конкордатов (см.) с отдельными нациями. Национальности, особенно эксплуатировавшиеся курией, особенно и были недовольны Римом (Германия, Англия). Мысль о национальной независимости была в ходу и у духовных, вовсе не думавших об отпадении от Рима (галликанизм во Франции, "костёл народовый" в Польше XVI в.). Стремление читать Св. Писание и совершать богослужение на родном языке тоже играло роль в национальной оппозиции Риму. Отсюда глубоко национальный характер Р. XVI века. Национальными стремлениями воспользовалась и государственная власть, тяготившаяся опекой церкви и желавшая независимого существования. Вопрос о реформе церкви давал повод государям вмешиваться в церковные дела и расширять свою власть в духовной сфере. Виклиф и одно время Гус пользовались покровительством светской власти. Соборы первой половины XV в. могли осуществиться лишь благодаря настояниям государей. Сами реформаторы XVI в. взывают к светской власти, приглашая ее взять дело реформы в свои руки. Политическая оппозиция против церкви опиралась на социальную, на недовольство светских сословий привилегированным положением духовенства. Дворянство с завистью смотрело на могущество и богатства клира и было не против секуляризации (см.) церковной собственности, надеясь обогатиться за ее счет, как это и произошло в эпоху Р. Кроме того, оно часто протестовало против широкой компетенции церковных судов, против тяжести десятины и т. п. У горожан также происходили с духовенством постоянные столкновения на юридической и экономической почве. Всего более недовольны были крестьяне, над которыми тяготела власть епископов, аббатов, капитулов, владевших населенными имениями и крепостными. И аристократическая, и демократическая оппозиция против духовенства играли видную роль в зарождении реформационного движения в разных странах. С принципиальной точки зрения вся эта оппозиция не во имя божеских, а во имя человеческих начал самобытной национальности, самостоятельного государства и независимого общества могла оправдывать себя различным образом. В XVIII в. национальная политическая и социальная оппозиция в католических странах стояла под знаменем чисто светских идей "просвещения"; в конце средних веков она пошла не под знаменем гуманизма, тогда еще слабого влиянием, а под знаменем новых религиозных идей, что более соответствовало тогдашнему культурному состоянию общества. Под знаменем тех же идей совершились и чисто политические и социальные движения эпохи. Конец средних веков и начало нового времени ознаменованы переходом сословной монархии в монархию абсолютную. В борьбе королевской власти с сословно-представительными учреждениями или с привилегированными сословиями политические партии, начиная с XVI в., очень часто совпадали с партиями религиозными. Во Франции, в Нидерландах, в Шотландии XVI в., в Чехии и Англии XVII в. королевская власть, везде (кроме Англии) остававшаяся верной католицизму, боролась с сословно-представительными учреждениями и с аристократией, отстаивавшими, в то же время, и новые религиозные учения. Эта политическая борьба породила целую политическую литературу, в которой передовой протестантизм защищал народную свободу против абсолютизма (см. Монархомахи, Марникс де С-т Альдегонд, Мильтон). Одним словом, почти все политические революции XVI--XVII вв. были теснейшим образом связаны с религиозной Р., хотя и не везде разрешался один и тот же политический вопрос (например, в Германии спор шел о преобладании императора или князей, в Швейцарии -- о правах старых и новых кантонов). Подобно политическим движениям, и социальные движения эпохи, вроде крестьянской войны (см.) или мюнстерского восстания (см.), совершались под знаменем протестантских и сектантских идей. С этой точки зрения мы имеем право смотреть на Р. как на целый ряд революций чисто политического и социального характера, лишь по времени совпавших с реформой церкви и с нею объединившихся, в силу тесной связи тогдашней церковной жизни с государственным и общественным строем и в силу преобладания теологических начал в церковной жизни.

Р. распространялась в Западной Европе с известной постепенностью. Началась она одновременно, в двадцатых годах XVI в., в двух пунктах территории, занятой немецкой нацией -- в Виттенберге и в Цюрихе, причем руководителями ее выступили Лютер (см.) и Цвингли (см.). Лютеранство (см.) отличается, в сравнении с цвинглианством, большей примесью мистицизма; оно имеет характер монархический, цвинглианство -- республиканский (кроме Швейцарии, оно распространилось в имперских городах западной Германии). В двадцатых же годах протестантизм (лютеранство) начинает утверждаться в Пруссии, Дании и Швеции, мало-помалу охватив, к середине XVI в., все берега Балтийского моря. В самой Германии не все княжества, принявшие реформу, сделали это в одно время; многие земли перешли в протестантизм только в следующие два десятилетия. Вне указанной территории и Англии, которая порвала свои связи с Римом в тридцатых годах и основала особую церковь, до середины века были лишь единичные отпадения от католицизма. В конце этого периода новой формой протестантизма является кальвинизм (см.), организовавшийся сначала в Женеве (отсюда название её: "протестантский Рим"). Из Женевы в пятидесятых и шестидесятых годах реформационное движение распространяется на многие страны, где последователи Кальвина получают разные названия: во Франции -- гугеноты (см.), в Шотландии -- пресвитериане (см.), в Нидерландах и Германии -- реформаты (см.), в Польше и Литве -- гельветское исповедание. Около этого времени возникает католическая реакция и прекращаются отпадения от старой церкви целых стран. В общем Р. первого периода имела характер монархический, несмотря на все народные волнения этой эпохи, тогда как во втором периоде она встречает со стороны королевской власти оппозицию и принимает революционное направление. Р. отторгла от Рима целую половину западноевропейских наций, причем в некоторых протестантизм одержал полную победу, в других -- только победы частные. В последнем отношении нужно различать страны с федеративным устройством от унитарных государств. Федерациями в XVI в. были Германия, Швейцария и Нидерланды -- и в них одни территории (княжества, кантоны, провинции) сделались протестантскими, другие остались католическими, что привело к религиозной и даже политической розни. В унитарных государствах, в которых лишь часть населения принимала Р., разделение получало не территориальный, а сословный характер, как например во Франции и Польше, где народная масса была очень мало затронута протестантизмом, нашедшим более радушный прием в дворянстве и у горожан. Лишь немногие страны почти совсем не были затронуты движением (южно-романские нации). В отдельных странах утверждалась та или другая форма протестантизма, но случалось и так, что в одной и той же стране существовали друг возле друга разные его формы (в Германии -- лютеранство, цвинглианство и кальвинизм, не считая сектантства; в Польше -- гуситство или "братья чешские", лютеранство, кальвинизм и антитринитаризм или социнианство; в Англии -- англиканизм, кальвинизм и индепендентские секты). См. Протестантизм, Гугеноты, Кальвинизм, Лютеранство, Пресвитерианизм, Пуританизм, Реформатская церковь.

Р. в Германии (ср. ст. Германия). Религиозная Р. XVI в. началась в Германии, где она соединилась с целой политической и социальной революцией. Причины Р. существовали везде, но в Германии они действовали особенно сильно, так как с одной стороны редко где религиозность отличалась таким интимным, моральным характером, как в тогдашнем немецком народе, а с другой немногие нации находились в таком унижении перед римской курией, как немецкая: её политическое бессилие было удобной почвой для развития папских притязаний. Религиозное настроение Германии проявлялось в переводах Библии и в развитии церковной песни еще до Лютера; своим знаменитым переводом и своей богослужебной лирикой он только затмил более ранние проблески стремления читать Св. Писание и молиться на родном языке. Обнаруживалось, далее, это религиозное настроение в образовании мистических кружков, в благочестивых трудах "братьев общей жизни", в гуманистических занятиях богословием на новых основах, в существовании скрытых еретиков, в постоянной заботе о церковной реформе, которую предполагалось провести на новом вселенском соборе. Как политическое целое, Германия находилась в эту эпоху в состоянии, так сказать, неустойчивого равновесия, перестав быть единым государством, но и не превратившись окончательно в простую федерацию княжеств и вольных городов. Давно уже чувствовалась здесь необходимость государственной реформы, которая вывела бы страну из ее хаотического состояния. Главным политическим вопросом был вопрос о взаимных отношениях императорской и княжеской властей. Имперский сейм имел характер какой-то незаконченности; отношения императора, князей и городов, также представленных на сейме, не отличались ни определенностью, ни последовательностью. Курфюршеская коллегия, благодаря изданной за сто лет перед тем золотой булле, была единственным сколько-нибудь организованным политическим учреждением, которое могло взять на себя инициативу реформы; но попытки курфюрстов, главным образом на сеймах между 1456 и 1476 годами, ни к чему не привели. И в самом обществе создавались планы политической реформы, вроде "Р. короля Сигизмунда", позднее -- "Р. Фридриха III". При Максимилиане I (1493--1519) совершены были преобразования, которые основывали новый порядок -- впрочем, не утвердившийся в полном своем объеме, -- не на расширении власти императора, а, наоборот, на усилении княжеского влияния; понятно, что реформа не встретила сочувствия императора. Антагонизм между императорской и княжеской властью все более и более обострялся. Максимилиану, однако, не приходило в голову опереться на те общественные и народные силы, которые были враждебны княжеской власти и пошли бы за императором в деле политического объединения и соответственных государственных реформ, под условием преобразований и в гражданском быту. Когда, в 1519 г., преемником Максимилиана был избран внук его, Карл V, вопрос о взаимных отношениях между императором, как немецким королем, и князьями оставался нерешенным, хотя, по-видимому, эти отношения и были определены избирательной капитуляцией Карла V. Вопрос опять был поставлен самой жизнью, но решение его на этот раз происходило уже в связи с религиозной Р. В царствование Фридриха III, отличавшегося уступчивостью по отношению к папству, представителями политической оппозиции против папства были главным образом курфюрсты и вообще князья. В начале XVI в. обнаруживалось стремление к национальному освобождению от Рима, а потому для всей внутренней жизни немецкого народа было важно, кто станет во главе этого национального движения, кто, защищая народные права против курии, утвердит этим самым свое политическое значение -- император или князья. Этот политический вопрос осложнялся одним немаловажным обстоятельством: княжеской властью были недовольны и города, и так называемое имперское рыцарство, и крестьянство, да и в интеллигентных кругах Германии были люди, мечтавшие о полном внутреннем переустройстве государства. Из их среды выходили планы и проекты реформ, излагавшиеся в тогдашней публицистике. Годы, непосредственно предшествовавшие выступлению Лютера и избранию на престол Карла V, были временем большого возбуждения, выразившегося в развитии литературы памфлетов и летучих листков. Особенно сильно было движение, происходившее среди имперского рыцарства и крестьянства. Оба сословия сходились в стремлении к устранению княжеского произвола и к объединению всех земель под властью единого государя. Словом, в то самое время, как князья были настроены против императора, против них самих готово было восстать имперское рыцарство, города находились с ними в ссоре, а крестьяне начинали бунтовать против своих господ. Прибавим, что конец XV и начало XVI вв. были для Германии временем умственного расцвета, временем наибольшего процветания гуманизма, выставившего таких деятелей, как Рейхлин, Эразм, Ульрих фон-Гуттен: это были годы, когда рядом со старым религиозным брожением, принимавшим мистический оттенок, выступало и даже выдвигалось на первый план новое гуманистическое движение, принимавшее, у младших своих представителей, светский характер. Судя по тому, что происходило в умственной жизни Германии, можно было думать, что общественному движению предстояло совершиться под идейным влиянием гуманизма. Так называемый "рейхлиновский спор" (см.), получивший широкое общественное значение и взволновавший не только ученые круги, но и вообще образованное общество в Германии, служит лучшим свидетельством того, какое возбуждение господствовало в Германии во втором десятилетии XVI в. Если бы мы захотели указать на отдельного человека, которого можно было бы назвать выразителем всех тогдашних движений в Германии, то без всякого колебания должны были бы остановиться на имени гуманиста из имперских рыцарей, Ульриха фон-Гуттена (см.), который очертя голову бросился в борьбу. Но не ему суждено было сделаться главным героем реформации. Обыкновенно годом начала реформации считают 1517 г., когда Лютер выступил со своими тезисами против индульгенций. Хотя эти тезисы произвели сильное впечатление в Германии, но настоящее реформационное движение началось лишь после вормского сейма 1521 г., после того, как и Лютер и Ульрих фон-Гуттен издали свои знаменитые воззвания, призывавшие к борьбе. Вормский эдикт Карла V наложил на Лютера имперскую опалу; реформатор должен был скрыться в Вартбурге, но в это именно время в Виттенберге началось реформационное движение, в смысле введения внешних изменений в церковную жизнь, часто при непосредственном вмешательстве народной массы. Лютер не был инициатором движения с таким характером. Зимой 1521--22 гг. в Виттенберге начались сцены насильственного разрушения всего католического. Когда до Лютера дошла весть о том, что там делается, он написал виттенбергским новаторам, что они не должны были "пускать в ход кулаки" и что он не может быть на стороне таких деятелей. Католики впоследствии обвиняли Лютера в том, будто он затеял Р., чтобы бросить монастырь и жениться; но не он первым вышел из монахов, не он первым из священников вступил в брак. Из августинского монастыря ушел ранее других монахов Цвиллинг, увлекший за собой нескольких других, а Лютер, по возвращении из Вартбурга, не покидал монастыря и монашеского одеяния до 1524 г. Когда он узнал о первых браках священников (Фельдкирхена и Зейдлера), он одобрил их, но заметил, что ему, однако, не навяжут жены; женился он только в 1525 г. Уничтожение католической мессы, причащение под обоими видами (по инициативе Карлштадта, на Рождество 1521 г.), изгнание икон и т. п. -- все это началось без него, а когда он сам принял участие в реформе и сделался ее руководителем, то придерживался более консервативного принципа: не отвергать ничего такого, что с полной очевидностью не противоречит Св. Писанию. Уже раньше Лютер ожидал содействия реформе со стороны светской власти; виттенбергские беспорядки еще более его убедили, что дело это должно принадлежать не "господину Всем" (dominus Omnes), а светской власти. Отсюда союз Лютера с князьями, вытекавший и из его стремления реформировать церковную жизнь, не подвергая ее опасностям, порождаемым самой Р., и из сильного в нем принципа авторитета. В одной из проповедей своих в Виттенберге по случаю происшедших там во время его вартбургского заключения беспорядков он говорил так: "уничтожение мессы согласно с писанием, но какой порядок, какое приличие соблюли вы? Нужно было вознести горячие молитвы, нужно было обратиться к властям, -- тогда все увидели бы, что это дело от Бога". В 1526 г. он писал курфюрсту саксонскому: "так как папский порядок отменен, то все учреждения делаются вашим достоянием, как верховного главы. Ваше дело всем этим управлять; никто другой об этом не заботится, не может и не должен заботиться". Таким образом, Лютер признал за князьями права, принадлежавшие прежде папе. Для того чтобы были сохранены известные принципы при устройстве церкви, Лютер потребовал церковной ревизии. Курфюрст саксонский назначил для этого отдельную комиссию, а инструкцию для неё написал Меланхтон, исходя из того общего начала, что нужно как можно более оставлять из старых церемоний, ибо всякие новшества причиняют вред. На Лютера не могло не подействовать зрелище увлечений, которые он считал искажением своего дела; он не хотел позволить Р. идти далее того, перед чем он останавливался сам -- и открыто выступил против новаторов. Начавшаяся полемика только разжигала страсти и развивала в Лютере нетерпимость, которая была присуща его властной натуре, привита ему воспитанием в принципах средневекового католицизма, а потом укреплена его популярностью, влиянием и успехом. Недавние сторонники Лютера стали обвинять его в измене общему делу, в неспособности найти истинную веру, в предании церкви светским князьям, в тирании, напоминающей папскую. Лютер разошелся и с политическими деятелями вроде Гуттена, желая ограничить свою задачу одной церковной реформой. То же самое заставило его выступить против реформаторов, соединявших религиозные преобразования с социальными. Между тем в Германии в 1522--23 и 1524--25 гг. произошли рыцарское (см.) и крестьянское восстания (см. Крестьянская война), имевшие свои особые политические и социальные причины. Восстания эти совершились отдельно одно от другого и были каждое отдельно подавлены князьями, первое -- как восстание офицеров, у которых не было солдат, другое -- как восстание рядовых, у которых не было офицеров. Это не было случайностью; не могло быть солидарного действия двух сословий, между которыми существовал резкий антагонизм. Причины крестьянской войны лежали в юридических и экономических отношениях сельского населения и земледельческих классов, т. е. и князей, и клира, и рыцарей: господа угнетали земледельцев, и последние во время своего восстания не делали различия между духовными и светскими, между крупными и мелкими владельцами. Общественное движение с самого начала пошло вразброд, тогда как князья, против которых оно совершалось, действовали солидарно, оставаясь, притом, в Германии единственной высшей властью в отсутствие молодого императора, который после вормского сейма уехал из Германии на войну с Франциском I, и вообще мало интересовался германскими национальными делами. Относительно обоих восстаний нужно еще сказать, что они оба пошли под знаменем религиозной Р. Рыцарское восстание было особенно направлено против духовных князей; его участники были не прочь поживиться за счет церковного землевладения. Предлогом нападения на архиепископа трирского рыцари выставили то, что он запирает двери для слова Божия, т. е. противится проповеди нового учения. Восставшие крестьяне подкрепляли свои требования ссылками на Библию; часть инсургентов шла за перекрещенцами (см.), во главе которых стоял Мюнцер (см.). Вообще народная Р. в Германии шла рука об руку с сектантством; в 30-х годах анабаптизм ясно проявил свой социально-революционный характер в мюнстерском восстании. Революционные движения, совершавшиеся под знаменем религиозных идей, и возникновение сектантства, разрывавшего всякую связь с церковными традициями, не могли не отразиться на характере лютеранской Р., которой суждено было утвердиться в целой половине Германии в качестве официально признанного вероисповедания. Политические смуты, отожествлявшиеся с делом религиозной Р., в глазах Лютера только портили это дело; такое же искажение дорогой ему церковной реформы видел он и в сектантстве. Ища прочной власти, которая могла бы помочь ему выполнить его задачу, Лютер должен был заключить союз с князьями; но этот союз не мог быть чем-либо иным, как подчинением церкви государству. Князья, принимавшие Р. Лютера, положительно выигрывали от неё: они освобождались от власти папы, секуляризировали церковную собственность, подчиняли себе местное духовенство, превращавшееся в их чиновников, и вступали во многие права, которые прежде принадлежали церкви. Таким образом, если инициатива реформационного движения в Германии вышла снизу, из народа, то воспользовались результатами этого движения носители государственной власти в отдельных территориях, на которые разделялась тогдашняя Германия. Проводя церковную реформу при помощи князей, Лютер отступил от многих начал своего первоначального религиозного протеста: его преобразования в вероучении и церковной жизни получили официальное признание и в силу этого стали поддерживаться внешним авторитетом гражданской власти, хотя это совсем не совпадало с индивидуалистическим исходным пунктом религиозного миросозерцания Лютера. Впрочем, отношение князей к Р. менялось. Сначала они все были на стороне оппозиции Риму. В отсутствие Карла V во главе Германии находилось имперское правление (Reichsregiment), состоявшее из курфюрстов и из уполномоченных от отдельных округов Германии. В 1522 г. оно пригласило саксонских епископов принять меры против виттенбергских беспорядков, но когда Лютер успокоил смуту, курфюрсту саксонскому удалось склонить имперское правление к тому, чтобы вормский эдикт был оставлен без последствий. Само управление благосклонно относилось к Р., надеясь посредством неё освободить Германию от папских поборов. В 1523 г. новому папе (Адриану VI) имперское правление и собравшийся в Нюрнберге сейм прямо отказали привести в исполнение церковное отлучение и государственную опалу, тяготевшие над Лютером. Сейм выставил даже целый ряд жалоб (centum gravamina) против курии, с требованием наискорейшей отмены злоупотреблений и созыва вселенского собора для реформы церкви. Некоторые князья и города начали вводить у себя виттенбергские церковные порядки, т. е. главным образом богослужение на народном языке, заменившее католическую мессу. После рыцарского восстания и крестьянской войны наступила реакция. Рыцарей и крестьян победили князья, жаловавшиеся на слабость и бездействие имперского правления -- и в 1524 г. личный его состав был изменен сообразно с желаниями партии, враждебной Р. На сейме 1524 г. уже не было того единодушия, которым отличалось собрание имперских чинов предыдущего года: образовалась партия, прямо заявлявшая, что все должно остаться по старому, тем более, что папство сделало многим князьям разные уступки. Государи Австрии, Баварии и некоторых других земель получили от самого папы то, что другие приобрели благодаря Р. Согласившись на ограничение прежнего произвола курии и прежних поборов, Климент VII расширил, вместе с тем, власть князей над местным духовенством и даже отдал им часть церковных имуществ и доходов, за что князья обязывались преследовать лютеранство в своих владениях. Такое соглашение курии с южными немецкими князьями было оформлено на регенсбургском съезде в июне 1524 г., после чего в Австрии, Баварии и Зальцбурге начались гонения на приверженцев Р. И в землях, уже принявших Р., происходила реакция, направлявшаяся главным образом против анабаптизма. Лютер, сам говоривший в 1520--1521 гг. революционным языком не только о папе, но и о светских властях, а в начале крестьянского восстания находивший, что оно вызвано угнетением князей и господ, к концу восстания с яростью громил мятежных крестьян, приглашал колоть их, бить, убивать, как изменников, грабителей и людей, которые, прикрывая свои дела Евангелием, служат на самом деле черту. В 1526 г. Карл V, незадолго перед тем победивший Франциска I, потребовал от сейма в Шпейере исполнения вормского эдикта; но, пользуясь возобновлением войны, сейм постановил, что в религиозном вопросе каждый имперский чин будет, до разрешения спора на вселенском соборе, действовать так, как сочтет это нужным, чтобы быть правым перед Богом и императорским величеством. Одинаковое право с князьями получали и имперские города, и даже имперские рыцари. Этим постановлением своим имперский сейм предоставлял светским властям, хотя и временно, решать религиозный вопрос по собственному усмотрению; церковь как бы ставилась в зависимость от государства, и государственной власти давалось право производить церковные преобразования. Собственно говоря, только после шпейерского сейма 1526 г. начала прочно утверждаться в княжествах и имперских городах, принявших Р. (курфюршество Саксония, Гессен, Ангальт, Франкония, Люненбург, В. Фрисландия, Шлезвиг-Гольштейн, Нюрнберг, Аугсбург, Ульм, Страсбург и др.), новая церковная организация. К 1526 г. у Лютера окончательно сложилось убеждение, что епископская власть в церкви должна быть передана государям. Лютеранские князья сделались верховными правителями (summi episcopi) церквей в своих землях. Они поручили надзор за церковной жизнью особым суперинтендантам, а в середине 30-х годов учредили консистории, с административной и судебной властью над духовенством. Введение нового богослужения и церковного устройства сопровождалось секуляризацией собственности церквей и монастырей. Лютер хлопотал о том, чтобы хоть часть доходов с секуляризованных имений шла на содержание храмов и священников, школ и учителей, а также благотворительных учреждений и бедных; но лишь в отдельных случаях эти доходы получали такое назначение. В большинстве случаев бывшие духовные имения обращались князьями в личную пользу или раздавались их приближенным. Католические князья следовали примеру лютеранских и равным образом производили у себя конфискацию церковных имений, что дало повод Лютеру шутить над их лютеранским усердием, превосходившим усердие самих лютеран. Одновременно с лютеранством стало распространяться в юго-западной Германии, из Цюриха, учение Цвингли. Между обоими реформаторами началась полемика. В конце двадцатых годов последователям обоих учений грозила большая опасность со стороны католиков. Она заставила курфюрста саксонского и ландграфа гессенского заключить тайное соглашение с Нюрнбергом, Ульмом и Страсбургом для взаимной защиты. Когда Лютер узнал об этом союзе, он настоял, чтобы курфюрст отказался от союза с городами Ульмом и Страсбургом, принявшими цвинглианское учение об евхаристии. С большим трудом удалось Филиппу Гессенскому, дорожившему союзом со швейцарцами, устроить между Лютером и Цвингли диспут в Марбурге, где был подписан акт, указывавший, в чем обе стороны согласны и в чем не согласны. В это самое время (1529) Карлу V, еще раз победившему Франциска I и соединившегося с последним папу Климента VII, представилась возможность вмешаться в религиозные дела Германии, -- а это не могло не затронуть основного политического вопроса об отношениях между императором и князьями. Этот политический вопрос главным образом и разрешался в следующую четверть века (1530--1555), в связи с дальнейшим ходом религиозной Р. Около 1530 г. общественные и народные движения предыдущих лет уступают место борьбе между государственными властями; религиозная Р. из живого национального дела превращается в дело одних князей. В 1529 г. был собран в Шпейере сейм, на котором от имени императора было предложено восстановить вормский эдикт, ввиду возникновения разных ужасных сект. Большинство прямо выразило согласие подчиниться вормскому эдикту; меньшинство составило протестацию (см.), подписанную пятью князьями (в том числе курфюрстом саксонским и ландграфом гессенским) и уполномоченными 14 имперских городов. Они получили название "протестантов", распространившееся впоследствии на всех оставивших католическую церковь. Протест был актом неповиновения императору: князья и имперские города становились в положение подданных и заявляли, что во всем остальном они готовы повиноваться императору, но только не в том, что касается славы Божией и спасения души. Протестанты выставляли принцип невмешательства государственной власти в дела совести, но, будучи сами государями в своих владениях, делались в них верховными устроителями церковных дел, требовавшими подчинения подданных новому порядку. Карл V потребовал от протестантов подчинения воле сейма, под страхом строгого наказания. Лютер склонял их к непротивлению, но другие находили, что угнетаемый имеет право обороны и что власть, данная от Бога, перестает быть законной, раз она восстает против Бога или нарушает условия, на каких был избран ее носитель. В связи с протестацией 1529 г. ставился уже, таким образом, вопрос о праве с оружием в руках отстаивать свободу совести. В 1530 г. Карл V, после девятилетнего отсутствия, приехал в Германию, назначив собрание имперского сейма в Аугсбурге. На этом сейме требование покорности встретило отказ, мотивированный тем, что в делах совести не имеет силы никакое императорское поведение. Вследствие желания императора иметь письменное изложение мнений членов сейма по религиозному вопросу, составлена была "апология", главной целью которой было оправдать евангелическое учение от обвинения в ереси. Документ этот, получивший название аугсбургского исповедания (см.), был подписан всеми лютеранскими князьями и представителями двух имперских городов. В конце концов, Карл V предложил сейму отсрочить дело до весны следующего года, с тем, что к назначенному сроку князья должны воссоединиться с католической церковью, под страхом насильственного подавления ереси. Правда, при этом был обещан вселенский собор, который и должен был окончательно разрешить все споры. Протестантские чины (в том числе лютеранские и цвинглианские города) протестовали против такого решения, и ответом их на угрозы императора и католиков было заключение ими в самом конце 1530 и начале 1531 г. шмалькальденского союза (см.). До междоусобия, однако, дело не дошло; в 1532 г. в Нюрнберге состоялось соглашение, в силу которого князья и города, принявшие уже аугсбургское (отнюдь не цвинглианское) исповедание, оставались при нем, но отказывались от защиты его последователей в других землях; такое положение дел должно было продолжаться до решения религиозных споров собором или, по крайней мере, имперским сеймом. Карл V опять был отвлечен от внутренних дел Германии своей сложной международной политикой. Огражденная нюрнбергским трактатом, Р. могла спокойно утверждаться и даже распространяться на новые земли, хотя по смыслу соглашения 1532 г. должен был поддерживаться status quo ante. В 1534 г. введена была Р. в Вюртемберге, куда возвратился изгнанный оттуда раньше герцог Ульрих (см.). В 1538 г. главные католические князья, с королем Фердинандом во главе, заключили между собой союз в Нюрнберге. В 1539 г. Р. сделала новые важные приобретения. Когда умер саксонский герцог Георг, его преемник Генрих, поддерживаемый шмалькальденским союзом, ввел Р. и в альбертинской Саксонии, при содействии светских сословий ландтага. Иоахим II, курфюрст бранденбургский, уступая народному желанию, также ввел у себя лютеранство, хотя и с некоторыми особенностями. В 1542 г. шмалькальденский союз напал на герцога брауншвейгского и заставил его бежать из его владений, в которых курфюрст саксонский и Филипп Гессенский ввели протестантизм. Лютеранская пропаганда действовала успешно и в католических землях, приобретая множество последователей. Все это тревожило Карла V, занятого тогда войной с Францией и турками. Особенно сильно на него подействовало то, что один из духовных курфюрстов, Герман фон-Вид (см.), архиепископ кельнский, также задумал ввести в своих владениях Р. Три курфюршества из семи (Саксония, Бранденбург и Пфальц) были уже протестантскими: присоединение к реформации четвертого курфюршества дало бы протестантам большинство в курфюршеской коллегии. Это грозило интересам Габсбургской династии, за которой Карл V стремился укрепить Германию. Он поспешил заключить мир с Франциском I (1544), на весьма умеренных условиях, несмотря на военные успехи, и оба государя решили общими силами противиться дальнейшему распространению ереси. В 1545 г., при посредстве Франции, был заключен Карлом мир и с турками. Первым результатом нового мира было подавление кельнской Р. В 1545 г., по настоянию Карла V, папа Павел III созвал собор в Триенте, но протестанты отказались в нем участвовать. В 1546 г., в год смерти Лютера, началась война между императором и шмалькальденским союзом (см. Шмалькальденская война), окончившаяся поражением и пленом курфюрста саксонского и ландграфа гессенского. Это была победа иностранного государя, завоевание Германии иноземным войском. Хотя в начале войны Карл V и объявлял, что ведет ее только против политических мятежников, он задумал потребовать от Германии подчинения его воле и в религиозном вопросе. Таков был смысл "аугсбургского интерима" 1548 г. (см. Интерим). На севере интерим встретил отпор, особенно в Магдебурге; из протестантских князей его обнародовали лишь очень немногие, да и те не встретили повиновения со стороны подданных. У князей нашлись и союзники. Папа боялся усиления императорской власти, утверждения Карла V в Италии и его планов насчет собора. Франция была также в числе врагов Карла V: новый французский король Генрих II продолжал политику своего отца. Изменивший шмалькальденцам герцог саксонский Мориц был недоволен Карлом V за неисполнение обещаний и чувствовал себя крайне неловко, так как все называли его изменником. В чувстве негодования на императора нация была солидарна с князьями. К союзу немецких протестантов примкнули Франция, давшая денежные субсидии за право занять, хоть и в ленной зависимости от империи, города, где говорили не по-немецки -- Камбрэ, Мец, Туль и Верден (1551). В 1552 г. князья обнародовали манифест, объявляя, что они берутся за оружие для освобождения Германии от скотского рабства. Быстрое движение Морица на Тироль, где находился не ожидавший нападения император, заставило его искать спасение в бегстве. Пассаусским соглашением (см.) было постановлено (1552), что имперские чины, держащиеся аугсбургского исповедания, будут пользоваться свободой до восстановления религиозного единства Германии вселенским или национальным собором, совещанием богословов или сеймом. В 1555 г. был заключен аугсбургский религиозный мир, прекративший религиозную борьбу в Германии и санкционировавший все главные приобретения князей за реформационный период. Наиболее существенные постановления этого мира были следующие. Князья и вольные города, державшиеся аугсбургского исповедания, ограждались от притеснения за веру, но цвинглианцы и кальвинисты (сильно уже распространившиеся в то время) исключались из этого правила. Далее провозглашался принцип "cujus regio, ejus religio", в силу которого подданные должны были следовать вере своего правительства; в пользу протестантских подданных в духовных княжествах сделана была, впрочем, оговорка. Другой оговоркой (reservatio ecclesiastica) постановлялось, что если бы епископ задумал перейти в протестантизм, то ему нельзя было секуляризировать свой лен. Обе эти оговорки не были, однако, утверждены формально. Политические итоги немецкой Р. можно сформулировать так. Р. содействовала начавшемуся гораздо ранее раздроблению Германии, разделив страну на два враждебных лагеря, лишь одну часть нации освободив от Рима, ослабив власть императора и усилив, наоборот, власть князей. Сокрушив рыцарей и крестьян и победив императора, князья стали в более или менее независимое положение по отношению к папе, подчинили себе местное духовенство, секуляризировали церковную собственность и сделались господами в религиозных делах своих княжеств. Протестантизм продолжал усиливаться и распространяться в Германии и после аугсбургского религиозного мира, но вместе с тем стала усиливаться и католическая реакция, преимущественно стараниями иезуитов. Успеху реакции, доведшей и Германию до страшной религиозной войны, весьма много содействовало то, что происходило в самом немецком протестантском мире. История немецкого протестантизма во второй половине XVI века, сводится к деспотическому вмешательству князей в церковные дела, к утверждению в лютеранстве сухого формализма и к мелочным богословским спорам и религиозным раздорам. Рядом с княжеским произволом действовала теологическая нетерпимость. Гуманистическое направление, возникшее было в среде немецкой нации, еще раньше стало уступать место направлению схоластическому, восторжествовавшему в лютеранской теологии; теперь мертвый формализм все больше и больше овладевал умами, суживая религиозные вопросы, внося в их разработку схоластицизм, выдвигая на первый план мелочи. Помимо теологических вопросов, мало чем интересовались в то время, так что уже тогда и в протестантском мире начиналось то понижение культуры, которое окончательно было произведено католической реакцией и тридцатилетней войной. Вражда, какой Лютер встретил цвинглианство, была теперь перенесена на кальвинизм, который стал распространяться в Германии, хотя аугсбургский мир давал равноправность с католиками лишь лютеранам, исключив из неё реформатов. По смерти Лютера Меланхтон сделался главным представителем лютеранства. Его уступчивость кальвинистам не только в безразличных формальностях, но и в толковании евхаристии, вызвала против него и его последователей оппозицию правоверных лютеран. Центром ее сделался йенский университет. Лютеранским раздорам соответствовали кальвинистические в Пфальце, где фанатики обвиняли своих противников в социнианизме. Когда умер курфюрст пфальцский Фридрих III, введший у себя кальвинизм, а преемник его, Людвиг, возвратился к лютеранству, главные богословские представители последнего составили "формулу согласия" (Concordienformel), в духе строгой ортодоксальности, и предложили ее князьям и городам. Она была принята далеко не всеми, но это не помешало обнародовать ее в Дрездене (1580), с подписями 86 государей и городских правительств. Введение ее сопровождалось новыми преследованиями несогласно мысливших. Для католической реакции было как нельзя более на руку такое состояние протестантизма. Раздоры в протестантском лагере объясняют и недружное его действие в начале тридцатилетней войны (дальнейший ход дел -- см. Тридцатилетняя война).

Р. в Швейцарии. Р. в немецкой Швейцарии началась одновременно с Р. германской. Здесь возникло учение Цвингли, распространившееся и в западной Германии, но не получившее там такого значения, какое выпало на долю аугсбургскому исповеданию. Между обеими Р. было большое различие: в сравнении с Лютером, теологом и мистиком, Цвингли был скорее гуманист и рационалист, а швейцарские кантоны, в противоположность большей части германских земель, были республиками. С другой стороны, в обеих странах религиозный вопрос решался в ту или другую сторону каждым княжеством, каждым кантоном отдельно. Параллельно с делом церковной реформы и под её знаменем и в Швейцарии решались чисто политические и социальные вопросы. Швейцарский союз, возникший в конце XIII и начале XIV века, складывался постепенно; первоначальные кантоны (Швиц, Ури, Унтервальден), а за ними и те, которые были старейшими членами союза (Цуг, Берн, Люцерн, Гларус), пользовались в нем некоторыми привилегиями сравнительно с присоединившимися впоследствии. К таким, поставленным в менее выгодные условия, кантонам принадлежал, между прочим, Цюрих. Политическое неравенство отдельных частей швейцарского союза вызывало взаимные неудовольствия. Другим больным местом швейцарской жизни было наемничество; оно вносило деморализацию и в правящие классы, и в народную массу. Патрициат, в руках которого была власть, пользовался пенсиями и подарками государей, искавших союза со Швейцарией, и торговал кровью своих сограждан. Нередко из-за этого он разделялся на враждебные партии, вследствие интриг иностранных правительств. С другой стороны, в наемниках, шедших служить чужим государям, развивались пренебрежение к труду, страсть к легкой наживе, наклонность к грабежу. Наконец, не было никакой гарантии против того, чтобы швейцарским наемникам не случилось сражаться во враждебных армиях. Реформы церковная и политическая объединились в Швейцарии таким образом: на сторону обеих стали общественные элементы, желавшие перемен, а именно младшие кантоны и демократические классы населения, тогда как старые кантоны (Швиц, Ури, Унтервальден, Цуг, Люцерн, с Фрейбургом и Валлисом) и патрицианские олигархии ополчились на защиту старой церкви и прежнего политического устройства. Цвингли выступил сразу в роли и церковного, и государственного реформатора, он находил крайне несправедливым положение вещей, при котором старые кантоны, маленькие и невежественные, имели в общем сейме такое же значение, как и большие, могущественные и образованные города; вместе с тем он выступил с проповедью против наемничества (см. Цвингли). Реформа Цвингли была принята Цюрихом, а оттуда распространилась и в другие кантоны: Берн (1528 г.), Базель, Санкт-Галлен, Шафгаузен (1529 г.). В католических кантонах началось преследование цвинглиан, в евангелических подавлялось сопротивление католиков. Обе стороны искали союзников за границей: в 1529 г. старые кантоны заключили союз с Габсбургами и с герцогами лотарингским и савойским, реформированные -- с некоторыми имперскими городами Германии и с Филиппом Гессенским. Это был первый пример международных договоров, в основу которых были положены вероисповедные отношения. У Цвингли и Филиппа Гессенского был даже более широкий план -- образовать против Карла V коалицию, в которую вошли бы еще Франция и Венеция. Цвингли видел неизбежность вооруженной борьбы и говорил, что следует бить, если не хочешь быть битым. В 1529 г. между враждебными сторонами был заключен (в Каппеле) земский мир. "Так как слово Божие и вера не такие вещи, к которым можно принуждать", то религиозный вопрос предоставлялся свободному усмотрению отдельных кантонов; во владениях, находившихся под общим союзным управлением, каждая община большинством голосов должна была решить вопрос о своем вероисповедании; реформатская проповедь в католических кантонах не допускалась. В 1531 г. вспыхнула в Швейцарии междоусобная война: цюрихцы были побеждены при Каппеле, и в этой битве пал сам Цвингли. По договору 1529 г. католические кантоны вынуждены были отказаться от иностранных союзов и заплатить военные издержки; теперь этому условию должны были подчиниться реформированные, но постановление о вере сохранило свою силу. Цвингли не успел придать своей реформе вполне законченного вида. В общем цвинглианская Р. получила более радикальный характер, чем Р. лютеранская. Цвингли уничтожал все, что не основывалось на Св. Писании; Лютер сохранял все, что Св. Писанию прямо не противоречило. Это выразилось, например, в культе, который в цвинглианстве гораздо проще, чем в лютеранстве. Гораздо свободнее, чем Лютер, Цвингли толковал и Св. Писание, применяя приемы, бывшие в ходу в гуманистической науке, и признавая более широкие права за человеческим разумом. В основу церковного устройства положен был цвинглианством принцип общинного самоуправления, в отличие от лютеранской церкви, подчинившейся княжеским консисториям и канцеляриям. Целью Цвингли было снова призвать к жизни первобытные формы христианской общины; для него церковь -- общество верующих, не имеющее особого духовного начальства. Права, принадлежавшие в католицизме папе и иерархии, переносились у Цвингли не на князей, как у Лютера, а на всю общину; он дает ей даже право смещения светской (выборной) власти, если последняя требует чего-либо противного Богу. В 1528 г. Цвингли учредил синод, в виде периодических собраний духовенства, на которые допускались и депутаты от приходов или общин, с правом жаловаться на учение или поведение своих пастырей. Синодом решались также разные вопросы церковной жизни, подвергались испытанию и назначались новые проповедники и т. п. Такое учреждение установилось и в других евангелических городах. Образовались также союзные евангелические съезды, так как мало-помалу вошло в обычай решать общие вопросы совещаниями лучших богословов и проповедников. Это синодально-представительное управление было отлично от консисториально-бюрократического, установившегося в лютеранских княжествах Германии. Впрочем, и в цвинглианстве светская власть, в лице городских советов, получала фактически широкие права в религиозных делах, и религиозная свобода признавалась не за отдельным лицом, a за целой общиной. Можно сказать, что цвинглианская Р. передавала республиканскому государству те же права над отдельной личностью, которые лютеранство переносило на государство монархическое. Цюрихские власти, например, не только вводили цвинглианское вероучение и богослужение, но и запрещали проповедовать против принятых ими пунктов; они вооружились против анабаптистской проповеди и стали изгнанием, тюремным заключением и даже казнями преследовать сектантов. Дальнейшее развитие получила швейцарская Р. в Женеве, куда протестантизм проник из немецких кантонов и где он вызвал целую политическую революцию (см. Женева). В 1536--38 и 1541--64 гг. в Женеве жил Кальвин (см.), давший новую организацию местной церкви и сделавший из Женевы главный оплот протестантизма. Отсюда кальвинизм (см.) распространился на многие страны.

Р. в Пруссии и Ливонии. Вне Германии и Швейцарии Р. ранее всего была принята гроссмейстером тевтонского ордена (см.), Альбрехтом Бранденбургским (см.), который в 1525 г. секуляризировал орденские владения, превратив их в светское герцогство Прусское (см.), и введя в них лютеранскую Р. Из Пруссии Р. проникла в Ливонию (см.).

Р. в скандинавских странах. В 20-х годах XVI в. лютеранство стало утверждаться в Дании (см.) и Швеции. И там, и тут Р. была соединена с политическими переворотами. Датский король Христиан II, под властью которого были соединены все скандинавские государства, с крайним неудовольствием смотрел на самостоятельность и могущество датской церкви и задумал воспользоваться Р. в интересах королевской власти. Находясь в родстве с курфюрстом саксонским и нашедши сочувствие в кружке лиц, ставших на сторону Лютера, он отправил ректора одной из копенгагенских школ в Виттенберг, с поручением выбрать проповедников для Дании. Вскоре после этого прибыли в Копенгаген лютеранские проповедники и начали распространять новое учение. Христиан II издал указ, запрещавший обращать внимание на папскую буллу против Лютера (1520), и даже пригласил в Копенгаген Карлштадта. Когда в Дании произошло восстание и Христиан был лишен власти, избранный на его место (1523), под именем Фридриха I, герцог шлезвиг-голштинский, обязался не допускать в церквах лютеранской проповеди; но уже в 1526 г. новый король возбудил против себя неудовольствие духовенства несоблюдением постов и выдачей своей дочери замуж за герцога прусского, только что переменившего веру и секуляризовавшего владения тевтонского ордена. На сейме в Оденсе (1526--27) Фридрих I предложил духовенству получать утверждение в духовном сане и пожалование прелатурами не от папы, а от архиепископа Дании, и вносить в государственную казну деньги, раньше высылавшиеся в римскую курию; дворянство прибавило к этому требование не отдавать впредь земель под залог или в пользование церквам и монастырям. Епископы, со своей стороны, выразили желание, чтобы им дано было право наказывать отступавших от католических догматов. На это король не согласился, заявив, что "вера свободна" и что нельзя "заставить кого бы то ни было верить так или иначе". Вскоре затем Фридрих I начал назначать на епископские должности угодных ему лиц. В 1529 г. протестантизм утвердился в самой столице. Фридрих I сумел воспользоваться настроением партий, чтобы сделаться господином положения. Он стал отдавать в ленное владение дворянам монастыри, насильно изгоняя из них монахов, но в то же время не давал большой воли новым проповедникам, опасаясь настроения низших классов населения, продолжавших тяготеть к Христиану II. Так подготовлено было полное введение Р. в Дании, состоявшееся уже после смерти Фридриха I. В Швеции Густав Ваза был возведен на престол народным движением, когда среди шведов уже появились свои проповедники лютеранства -- Олай и Лаврентий Петерсены и Лаврентий Андерсон. Густав Ваза, помышлявший о секуляризации церковных земель, стал оказывать покровительство лютеранам, начал, помимо папы, назначать на епископские места и поручил шведским реформаторам сделать перевод Библии. В 1527 г. он созвал в Вестеросе сейм, с представителями городского и крестьянского сословий, и потребовал, прежде всего, увеличения средств государственной казны. Встретив противодействие, он объявил, что отрекается от престола. Между сословиями начались распри; дело кончилось тем, что они согласились на нововведения, которых требовал король, пожертвовав ему духовенством. Епископам было вменено в обязанность помогать королю деньгами и передать ему свои замки и крепости; в распоряжение короля было отдано все церковное имущество, остававшееся за вознаграждением духовных лиц; над монастырями был поставлен королевский чиновник, который должен был отбирать в казну излишек доходов с их имений и определять число монашествующих лиц. За свое содействие дворяне вознаграждались церковными и монастырскими ленами, отошедшими от них после 1454 г. Сначала король довольствовался частью доходов с церковных земель, но потом он наложил на них более тяжелые сборы, начав, вместе с тем, назначать священников помимо епископов и запретив последним (1533) производить какие бы то ни было реформы в церкви без его согласия. В заключение он ввел в Швеции новую систему церковного устройства, учредив (1539) должность королевского ординатора и суперинтенданта, с правом назначать и сменять духовных лиц и ревизовать церковные учреждения, не исключая епископов (должность епископов была сохранена, но власть их была ограничена консисториями; епископы остались и членами сейма). Р. была введена в Швеции мирными средствами, и никто за веру казнен не был; даже очень редко подвергали удалению от должностей. Когда, однако, тяжелые налоги возбудили в народе неудовольствие, этим воспользовались некоторые духовные лица и дворяне, чтобы поднять мятеж, но он был скоро подавлен. Из Швеции лютеранство перешло и в Финляндию.

Р. в Англии (ср. I, 732 и V, 789). По стопам королей датского и шведского вскоре пошел и король английский. Уже в конце средних веков существовала в Англии сильная национальная, политическая и социальная оппозиция против церкви, проявлявшаяся и в парламенте, но сдерживаемая правительством, которое старалось жить в мире с Римом. В некоторых кругах происходило еще с XIV в. и религиозное брожение (см. Лолларды, XVII, 927). Были в Англии в самом начале XVI в. и настоящие предшественники Р. (например, Колет: см. XV, 682). Когда в Германии и Швеции началась Р., в Англии царствовал Генрих VIII, отнесшийся сначала крайне враждебно к новой "ереси"; но ссора с папой из-за развода с женой толкнула его на путь Р. (см. Генрих VIII). Однако, при Генрихе VIII отторжение Англии от Рима не сопровождалось какой-либо ясной идеей о Р. церкви: в стране не нашлось человека, который мог бы сыграть роль Лютера, Цвингли или Кальвина. Люди, помогавшие Генриху VIII в его церковной политике -- Фома Кромвель и Кранмер, первый в качестве канцлера, второй в качестве архиепископа кентерберийского, -- были лишены творческой идеи и не имели около себя кружка лиц, который ясно понимал бы цели и средства религиозной реформы. Сам король сначала думал только об ограничении папской власти в юридическом и финансовом отношениях. Первые попытки в этом смысле были сделаны в 1529--1530 гг., когда парламентским статутом было запрещено духовным лицам приобретать папские диспенсации и лиценции на соединение нескольких бенефиций и жительство не в месте своего служения. Вскоре были уничтожены аннаты и было объявлено, что в случае папского интердикта никто не вправе приводить его в исполнение. Парламент, в 1532--33 гг., определил, что Англия -- самостоятельное королевство, король -- верховный его глава в делах светских, и для религиозных дел ей достаточно собственного духовенства. Парламент 25-го года царствования Генриха VIII постановил, что противящийся папе не должен считаться еретиком, отменил апелляции к папе и уничтожил всякое его влияние на назначение архиепископов и епископов в Англии. Спрошенные (1534) по этому вопросу оксфордский и кембриджский университеты ответили, что по Св. Писанию римский епископ не имеет в Англии никакой особенной власти. Церковные собрания округов кентерберийского и йоркского составили постановления в том же смысле; аналогичные заявления были сделаны отдельными епископами, капитулами, деканами, приорами и т. п. В 1536 г. парламент прямо запретил, под страхом наказания, защищать папскую юрисдикцию в Англии. Вместо молитвы за папу, было введено прошение: "ab episcopi romani tyrannide libera nos, Domine!" С другой стороны, уже в 1531 г. Генрих VIII потребовал от духовенства, чтобы его признавали "единственным покровителем и верховным главой церкви и клира в Англии". Конвокация кентерберийского округа была смущена таким требованием и лишь после долгих колебаний согласилась признать короля протектором, господином и даже, насколько позволяет закон Христов, главой церкви. С последней оговоркой приняла новый королевский титул и йоркская конвокация, заявившая сначала, что в светских делах король и без того глава, в духовных же главенство его противно католической вере. В 1534 г. парламент, актом о верховенстве (act of supremacy), объявил, что король есть единственный верховный на земле глава англиканской церкви и должен пользоваться всеми титулами, почестями, достоинствами, привилегиями, юрисдикцией и доходами, свойственными этому званию; ему предоставляется право и власть производить визитации, реформировать, исправлять, укрощать и подавлять заблуждения, ереси, злоупотребления и беспорядки. Итак, в Англии Р. началась схизмой; на первых порах, кроме перемены главы церкви, все остальное -- догматы, обряды, церковное устройство -- продолжало оставаться католическим. Скоро, однако, перед королем, признанным главой церкви, открылась возможность реформировать религию и произвести секуляризацию монастырской собственности. Последняя произвела целый переворот в поземельных и социальных отношениях Англии. Значительная часть конфискованных имений была роздана королем новому дворянству, это создало целый класс влиятельных защитников церковной перемены. Архиепископ Кранмер, сочувствовавший лютеранству, хотел произвести в англиканской церкви соответственные изменения, но ни король, ни высшее духовенство не обнаруживали к этому склонности. В царствование Генриха VIII изданы были четыре распоряжения о том, во что должны веровать его подданные: это были прежде всего "десять статей" 1536 г., затем "Наставление христианина", или епископская книга того же года, далее "шесть статей" 1539 г. и, наконец, "Необходимое учение и наставление христианина" или королевская книга 1544 г. При всем своем тяготении к католическим догматам и обрядам, Генрих VIII не был, однако, постоянен в своих решениях: он находился то под влиянием противников папства (Кромвеля, Кранмера), то под влиянием тайных папистов (епископа винчестерского Гардинера, кардинала Поля), и сообразно с этим менялись его взгляды, всегда находившие поддержку послушного парламента. В общем, до падения Кромвеля (казненного в 1540 г.), королевская политика имела более антикатолический характер, но "шесть статей" сильно склонялись к католическим понятиям и учреждениям, санкционируя даже монашеские обеты -- после уничтожения монастырей. "Шесть статей" вводились с такой жестокостью, что их прозвали "кровавыми". Преследовались одинаково и паписты, и настоящие протестанты. При преемнике Генриха VIII, Эдуарде VI, произошло окончательное установление англиканской церкви, доселе существующей, с легкими изменениями, в том виде, какой она получила около 1550 г. Верховенство короля было сохранено, но "шесть статей" отменены и заменены новыми "статьями веры" (1552), к которым следует еще прибавить утвержденный парламентом "общий служебник". Догматическое учение англиканской церкви было приближено Кранмером к лютеранскому, но при королеве Елизавете в нем сделаны были изменения в кальвинистическом смысле. В общем, англиканская церковь носит на себе следы компромисса между католицизмом и протестантизмом. В кратковременное (1553--1558) царствование Марии Кровавой сделана была попытка реставрации католицизма, сопровождавшаяся новым религиозным террором. Ее сестра Елизавета восстановила церковь своего отца и брата. В её царствование стал развиваться пуританизм (см.), из которого уже в восьмидесятых годах стало выделяться сектантство (будущие индепенденты). Таким образом, в Англии рядом с королевской Р. произошла и Р. народная. Англиканская церковь, при создании которой Генрихом VIII и Эдуардом VI, как и при ее реставрации Елизаветой, первую роль играли мотивы нерелигиозного свойства, при известных условиях могла сделаться национальной, т. е. найти поддержку в народе, могла утвердиться в его жизни как церковь государственная; но она не была достаточно "очищена", чтобы удовлетворить настоящих протестантов, не была настолько проникнута внутренней религиозностью, чтобы действовать на ум и чувство отдельного человека. Она была создана скорее для удовлетворения известных потребностей государства, чем для удовлетворения духовных запросов личности. Между тем, Англия под конец тоже была задета религиозным движением века. Тем, кого католицизм более не удовлетворял, предстояло выбирать между англиканизмом и пуританизмом, между церковью, в основание которой были положены известные интересы, удобства, выгоды, задние мысли, и церковью, которая с необыкновенной последовательностью развивала в своем учении и осуществляла в своем устройстве слово Божие, как его понимали реформаторы XVI в. В политическом отношении англиканская Р., обязанная своим происхождением короне, получила значение фактора, усиливавшего королевскую власть. Помимо того, что король делался главой церкви, Р. ослабляла политическое могущество клира устранением из верхней палаты аббатов, стоявших во главе монастырей, а раздача секуляризованных имений светской аристократии на время и ее поставило в большую зависимость от короля (об экономических последствиях секуляризации см. под этим словом). В пуританизме, наоборот, развивался свободолюбивый дух кальвинизма, боровшегося в соседней Шотландии и на материке с королевским абсолютизмом. Решительное столкновение между епископальной церковью и пуританизмом произошло в Англии в XVII веке, во время борьбы Стюартов с парламентами. История английской революции тесно связана с историей английской Р.

Все рассмотренные Р., кроме швейцарских, имели монархический характер. Во второй половине XVI в. на сцену выступает кальвинизм, который в Шотландии и в Нидерландах побеждает католическую церковь, приняв революционный характер.

Реформация в Шотландии. Королевская власть в средние века была здесь слаба: феодальная аристократия отличалась особым духом независимости, чувством свободы проникнут был и простой народ. Царствовавшая здесь династия Стюартов находилась в постоянной борьбе со своими подданными. Шотландские революции реформационного периода были лишь продолжением прежних восстаний; но с утверждением кальвинизма борьба шотландцев с королевской властью получила религиозный характер войны избранного народа Божия с идолопоклонническими государями и сопровождалась усвоением политических идей кальвинизма. В 1542 г. умер шотландский король Иаков V, оставив только что родившуюся дочь Марию. Регентшей государства сделалась ее мать Мария, из известной французской фамилии Гизов. Еще при жизни Иакова V из Германии и Англии стало проникать в Шотландию реформационное учение, но его последователей тогда же начали преследовать и казнить. Многие из них оставили родину; в том числе были историк и поэт Джорж Букэнэн (см.) и профессор богословия Нокс (см.). Когда, во время регентства Марии Гиз, Шотландия вела войну с Англией, правительство призвало на помощь французское войско, а после отражения английского нашествия удержало его в стране для целей внутренней политики. В эти-то годы и выступил на сцену Нокс. Возвратившись из Женевы в 1555 г., Нокс нашел в Шотландии уже немало последователей Р. и среди дворян, и в народе. Он стал проповедовать новое учение и организовывать его сторонников для общей церковной жизни и для предстоявшей им борьбы. В конце 1557 г. несколько протестантских вельмож (в их числе побочный брат королевы, впоследствии граф Муррей) заключили между собой "ковенант", обязавшись отречься "от сонмища Антихриста с мерзостным суеверием его и идолослужением", дабы установить евангельскую общину Иисуса Христа. С религиозным мотивом у них соединялся и политический -- недовольство регентшей, которая посредством брака своей дочери с французским дофином как бы хотела слить Шотландию и Францию воедино и, следуя французской политике, снова стала притеснять протестантов. К этому союзу стали присоединяться массы; "лорды конгрегации", как назывались инициаторы движения, потребовали у правительницы и парламента восстановления "божественной формы первоначальной церкви", богослужения на родном языке по англиканскому "общему служебнику" и выбора священников приходами, епископов -- дворянством. Парламент на это не согласился; регентша, хлопотавшая о возведении своей дочери на английский престол, соединилась со сторонниками католической реакции на континенте для подавления ереси и в Шотландии. Это заставило шотландских протестантов обратиться за помощью к Елизавете (1559); в стране началась бурная народная Р., с иконоборческим характером, с разрушением и разграблением монастырей. Против "Христовой конгрегации" правительница выставила военную силу. Произошло междоусобие, в которое вмешалась Франция; английская королева со своей стороны оказала помощь ковенантерам, к которым присоединились и некоторые шотландские католики, боясь господства французов. "Лорды и общины шотландской церкви" решились отнять власть у регентши; Нокс составил мемуар, в котором доказывал цитатами из Ветхого Завета, что низлагать идолопоклоннических правителей -- дело, угодное Господу. Образовалось временное правительство; одним из членов его был Нокс. В 1560 г. враждующие партии примирились: по эдинбургскому договору французские войска были выведены из Шотландии; парламент (или, вернее, конвент), состоявший в громадном большинстве из сторонников Р., ввел в Шотландии кальвинизм и произвел секуляризацию церковной собственности, распределив большую часть конфискованных земель между дворянами. Шотландская церковь, получившая название пресвитерианской, заимствовала из Женевы суровый режим кальвинизма и очень высоко поставила духовенство, управлявшее ею на своих синодах. Вследствие участия в шотландском реформационном движении дворянства, республиканская организация шотландской церкви отличалась и аристократическим характером. См. Кальвинизм, Пресвитериане, Мария Стюарт.

Р. в Нидерландах. В Нидерланды Р. проникла еще в первой половине XVI в. из Германии, но Карл V, строго соблюдавший здесь вормский эдикт, подавил самыми жестокими мерами начавшееся лютеранское движение. В пятидесятых и шестидесятых годах в Нидерландах стал быстро распространяться кальвинизм (XXI, 12), в то самое время, как началась и политическая оппозиция против деспотизма Филиппа II Испанского. Мало-помалу нидерландская Р. превратилась в нидерландскую революцию (см.), окончившуюся основанием голландской республики (XXI, 21).

Р. во Франции (ср. Гугеноты, IX, 852). Протестантизм появился во Франции еще в первой половине XVI в., но настоящее реформационное движение началось лишь в пятидесятых годах, причем французские протестанты были кальвинистами и получили название гугенотов. Особенность французского реформационного движения в социальном и политическом отношении заключалась в том, что им были охвачены главным образом дворянство и в некоторой степени горожане. Религиозная борьба приняла и здесь характер борьбы против королевского абсолютизма. Это была своего рода феодальная и муниципальная реакция, соединенная с попыткой ограничить королевскую власть генеральными штатами. В 1516 г., по болонскому конкордату (см.), папа уступил французскому королю право назначения на все высшие церковные должности в государстве, тем самым подчинив французскую церковь королевской власти. Когда Р. в других странах обнаружила свою связь с народными движениями, Франциск I вооружился против Р., находя, что она опасна в политическом отношении и "служит не столько назиданию душ, сколько потрясению государств". И при нем, и при его сыне Генрихе II протестанты сильно преследовались, но число их росло. В 1555 г. существовала во Франции лишь одна правильно организованная кальвинистская община, а в 1559 г. их было уже около 2 тысяч, и протестанты собрали свой первый синод (тайный) в Париже. По смерти Генриха II, при слабых и неспособных его преемниках, королевская власть пришла в упадок, чем и воспользовались феодальные и муниципальные элементы, чтобы заявить свои притязания, соединившиеся с идеями кальвинизма. Но Р. во Франции не удалось одержать победы над католицизмом, и королевская власть в конце концов вышла победительницей из политической борьбы. Замечательно, что протестантизм имел здесь аристократический характер, а крайнее демократическое движение шло под знаменем реакционного католицизма.

Р. в Польше и Литве. В польско-литовском государстве Р. тоже окончилась неудачей. Она нашла сочувствие лишь в наиболее зажиточной и образованной части шляхты, да в городах с немецким населением. Между шляхтой и духовенством возникла борьба из-за влияния в государстве, а также из-за церковных судов и десятины -- борьба, которая была особенно сильна на сеймах середины XVI в., когда шляхта выбирала преимущественно протестантских послов. Это дало временный успех протестантизму, которому благоприятствовал и индифферентизм духовенства, мечтавшего о национальной церкви, со своими соборами и народным языком в богослужении, но рьяно отстаивавшего свои привилегии. Силы польских протестантов были, однако, разъединены. В городах распространялось лютеранство, великопольская шляхта тяготела к исповеданию чешских братьев (гуситство), а малопольская стала принимать кальвинизм; но и в среде малопольской церкви гельветического исповедания (XIV, 102) в шестидесятых годах начался антитринитарский раскол. Королевская власть при Сигизмунде I строго преследовала нововеров; Сигизмунд II Август относился к ним терпимо, и даже не раз делались попытки толкнуть его на путь Генриха VIII. Польская шляхта не сочувствовала лютеранству за его немецкое происхождение и его монархический характер; к ее стремлениям гораздо более подходил кальвинизм, с его аристократическо-республиканским характером и допущением в церковное управление светского элемента, в лице старейшин (сеньоров). Кальвин вступил в переписку с поляками, между которыми в середине пятидесятых годов возникла даже мысль о приглашении его в Польшу. В качестве устроителя церкви в Польше поляки пригласили своего соотечественника, кальвиниста Яна Лаского (см. XVII, 360--361). Шляхетский характер польской Р. явствует и из того, что право на религиозную свободу польские протестанты выводили из своей шляхетской вольности; реформируя церкви в своих имениях, помещики заставляли крестьян отдавать им самим десятину, которая прежде была вносима католическому клиру, и требовали, чтобы их подданные посещали протестантское богослужение. Рационалистическое сектантство в Польше тоже имело аристократический характер (см. Социнианизм). Наибольшей силы польская Р. достигла в пятидесятых и шестидесятых годах XVI в., а с семидесятых уже начинается католическая реакция. В Литве Р. имела ту же судьбу (о протестантизме в северо-западной Руси см. XXV, 524).

Р. в Чехии и в Венгрии. Оба эти государства в самом начале эпохи Р. поступили под власть династии Габсбургов, во владениях которой, при двух ближайших преемниках Карла V, протестантизм распространялся почти беспрепятственно. Ко времени вступления на престол Рудольфа II (1576) почти все дворянство и почти все города Нижней и Верхней Австрии исповедывали протестантскую веру; протестантов много было и в Штирии, Каринтии, Крайне. Особенно были сильны гуситство в Чехии (см. Утраквизм), а в Венгрии -- лютеранство среди немецких колонистов (и отчасти среди славян) и кальвинизм среди мадьяр, вследствие чего он назывался здесь "мадьярской верой". В обеих странах протестантизм получил чисто политическую организацию. В Чехии, в силу "грамоты величества" (1609), протестанты имели право выбирать себе 24 дефенсора, созывать своих представителей, содержать войско и налагать подати для его содержания. Эту грамоту Рудольф II дал чехам, чтобы удержать их за собой, когда остальные его подданные от него отложились: в Габсбургских владениях, как и в других государствах, происходила тогда борьба земских чинов с королевским абсолютизмом. Вскоре после того взаимные отношения сословий и короля обострились, и в Чехии произошло восстание, бывшее началом тридцатилетней войны (см.), во время которой чехи утратили политическую свободу и подверглись страшнейшей католической реакции. Судьба протестантизма в Венгрии была более благоприятной; он не был подавлен как в Чехии, хотя и венгерским протестантам неоднократно приходилось выдерживать сильные гонения (см. V, 893--894).

Р. в Италии и Испании (с Португалией). В южно-романских странах были лишь единичные отпадения от католической церкви, и Р. не получила политического значения. В тридцатых годах среди кардиналов были люди (Контарини, Садолет), думавшие о реформе церкви и переписывавшиеся с Меланхтоном; даже в курии была партия, стремившаяся к примирению с протестантами; в 1538 г. была назначена особая комиссия для исправления церкви. Вышедшее в свет в 1540 г. сочинение "Del Beneficio del Cristo" было составлено в протестантском духе. Это движение было задавлено реакцией, начавшейся в сороковых годах. В Испании связь с Германией, установившаяся вследствие избрания Карла V в императоры, содействовала распространению сочинений Лютера. В середине XVI в. здесь существовали тайные протестантские общины в Севилье, Вальядолиде и некоторых других местах. В 1558 г. властями было открыто случайно одно из таких протестантских сообществ. Инквизиция тотчас же произвела массу арестов, и Карл V, бывший тогда еще в живых, потребовал самого строгого наказания виновным. Сожжение осужденных инквизицией еретиков происходило в присутствии Филиппа II, его побочного брата Дона-Хуана Австрийского и сына, Дона Карлоса. Даже примас испанский, архиепископ толедский Варфоломей Карранза, на руках которого скончался Карл V, был арестован (1559) за склонность к лютеранству, и только папское заступничество спасло его от костра. Такими энергичными мерами в самом начале своего царствования Филипп II сразу "очистил" Испанию от "еретиков". Отдельные случаи преследований за отпадение от католицизма встречались, впрочем, и в следующие годы.

Религиозные войны реформационной эпохи. Религиозная Р. XVI в. вызвала целый ряд войн как междоусобных, так и международных. За непродолжительными и имевшими местный характер религиозными войнами в Швейцарии и Германии (см. выше) в конце первой половины XVI в. наступает эпоха страшных религиозных войн, получивших международный характер -- эпоха, охватывающая собой целое столетие (считая от начала шмалькальденской войны в 1546 г. до вестфальского мира в 1648 г.) и распадающаяся на "век" Филиппа II Испанского, главного деятеля международной реакции во второй половине XVI столетия, и времена тридцатилетней войны, в первой половине XVII в. В это время католики отдельных стран протягивают друг другу руки, возлагая свои надежды на могущественную Испанию; испанский король становится во главе международной реакции, пользуясь не только средствами, какие доставляла ему его громадная монархия, но и поддержкой католических партий в отдельных странах, а также нравственной и денежной помощью папского престола. Это заставляло и протестантов разных государств сближаться между собой. Кальвинисты в Шотландии, во Франции, в Нидерландах и английские пуритане считали свое дело общим; королева Елизавета много раз оказывала содействие протестантам. Реакционным попыткам Филиппа II был дан отпор. В 1588 г. потерпела крушение его "непобедимая армада", посланная для завоевания Англии; в 1589 г. во Франции вступил на престол Генрих IV, умиротворивший страну и в одно и то же время (1598) давший свободу вероисповедания протестантам и заключивший мир с Испанией; наконец, Нидерланды успешно вели борьбу с Филиппом II и принудили его преемника заключить перемирие. Едва окончились эти войны, раздиравшие крайний запад Европы, как в другой ее части начала готовиться новая религиозная борьба. Генрих IV, еще в восьмидесятых годах XVI в., предлагавший Елизавете Английской устройство общего протестантского союза, мечтал о нем и в конце своей жизни, обратив свои взоры на Германию, где раздоры между католиками и протестантами грозили междоусобием, но смерть его от руки католического фанатика (1610) положила конец его планам. В это время, в силу перемирия, заключенного на двенадцать лет (1609), только что прекратилась война между католической Испанией и протестантской Голландией; в Германии были уже заключены протестантская уния (1608) и католическая лига (1609), которым вскоре после того пришлось вступить между собой в вооруженную борьбу. Тогда же снова началась война между Испанией и Голландией; во Франции гугеноты произвели новое восстание; на северо-востоке шла борьба между протестантской Швецией и католической Польшей, король которой, католик Сигизмунд III (из шведской династии Ваза), лишившись шведской короны, оспаривал права на нее у дяди своего Карла IX и его сына Густава-Адольфа, будущего героя тридцатилетней войны. Мечтая о католической реакции в Швеции, Сигизмунд действовал заодно с Австрией. Таким образом, в международной политике второй половины XVI и в первой половине XVII вв. мы видим разделение европейских государств на два вероисповедных лагеря. Из них большей сплоченностью и более агрессивным характером отличался лагерь католический, во главе которого стояли Габсбурги, сначала испанские (во времена Филиппа II), потом австрийские (во время тридцатилетней войны). Если бы Филиппу II удалось сломить сопротивление Нидерландов, приобрести Францию для своего дома, а Англию с Шотландией превратить в одну католическую Британию, -- а таковы были его планы, -- если бы, несколько позже, осуществились стремления императоров Фердинандов II и III, если бы, наконец, Сигизмунд III справился со Швецией и с Москвой и употребил часть польских сил, какие действовали в России в смутное время, для борьбы на западе Европы в интересах католицизма, -- победа реакции была бы полной; но у протестантизма появились защитники в лице таких государей и политических деятелей, каковы Елизавета Английская, Вильгельм Оранский, Генрих IV французский, Густав-Адольф шведский, и в лице целых народов, национальной независимости которых грозила католическая реакция. Борьба принимала такой характер, что и Шотландии, в царствование Марии Стюарт, и Англии, при Елизавете, и Нидерландам и Швеции, при Карле IX и Густаве-Адольфе, приходилось отстаивать свою независимость вместе со своей религией, так как в католическом лагере господствовали стремления к политической гегемонии над Европой. Католицизм стремился, в международной политике, к подавлению национальной независимости; протестантизм, наоборот, связывал свое дело с делом национальной независимости. Поэтому, в общем, международная борьба между католицизмом и протестантизмом была борьбой между культурной реакцией, абсолютизмом и порабощением национальностей, с одной стороны, и культурным развитием, политической свободой и национальной независимостью -- с другой.

Католическая Р. или контрреформация. Обыкновенно влияние Р. на католицизм понимается лишь в смысле вызова в нем реакции против нового религиозного движения. Но с этой контрреформацией (Gegenreformation) или католической реакцией было соединено обновление самого католицизма, позволяющее говорить о "католической Р.". Когда началось реформационное движение XVI в., в католической церкви господствовали дезорганизация и деморализация. Многих толкало в протестантизм видимое нежелание духовной власти произвести самые необходимые преобразования. Р. застала старую церковь совершенно врасплох, вследствие чего организация католической реакции против Р. сразу возникнуть не могла. Чтобы воспользоваться реакционным настроением, вызванным крайностями движения, усилить это настроение, сплотить склонные к нему социальные силы, направить их к одной цели, католическая церковь должна была сама подвергнуться некоторой реформе, противопоставив "ереси" легальные исправления. Все это мало-помалу и произошло, начиная с сороковых годов XVI в., когда на помощь реакции был основан новый орден иезуитов (1540), учреждено верховное инквизиционное судилище в Риме (1542), организована строгая книжная цензура и созван триентский собор (1545), который позднее и произвел католическую Р. Результатом ее был католицизм нового времени. Перед началом Р. католицизм был чем-то окоченевшим в официальном формализме; теперь он получил жизнь и движение. Это была не церковь XIV и XV вв., которая не могла ни жить, ни умереть, а деятельная система, приспособляющаяся к обстоятельствам, заискивающая у королей и народов, всех заманивающая, кого -- деспотизмом и тиранией, кого -- снисходительной терпимостью и свободой; это было уже не бессильное учреждение, которое искало помощи извне, не обнаруживая искреннего желания исправиться и обновиться, а стройная организация, которая стала пользоваться в обществе, ею же перевоспитанном, большим авторитетом и, умея фанатизировать массы, руководила ими в борьбе с протестантизмом. Педагогика и дипломатия были двумя великими орудиями, которыми действовала преобразованная церковь: дрессировать личность и заставлять ее служить чужим целям так, чтобы она сама этого не замечала -- это были два искусства, особенно отличавшие главных представителей возродившегося католицизма. Католическая реакция имеет длинную и сложную историю, сущность которой всегда и везде была одна и та же. В культурно-социальном отношении это была история теологического и клерикального подавления независимой мысли и общественной свободы -- подавления, в котором с представителями возрожденного и воинствующего католицизма соперничали иногда, но далеко не с такой ревностью и не с таким успехом, представители протестантской нетерпимости и протестантского ригоризма. Политическая история католической реакции сводится к подчинению внутренней и внешней политики реакционному направлению, к образованию большого международного союза католических государств, к возбуждению в его членах вражды против протестантских стран, даже к вмешательству во внутренние дела этих последних. К главным политическим силам реакции, Испании и Австрии, с исхода XVI столетия присоединяется Польша, сделавшаяся операционным базисом католической церкви и против православия.

Общее историческое значение Р. громадно. Исходные пункты новых религиозных систем находились в полной противоположности с католицизмом. Церковный авторитет столкнулся с индивидуальной свободой, формальная набожность -- с внутренней религиозностью, традиционная неподвижность -- с прогрессивным развитием действительности; однако, Р. часто была только переменой формы, а не принципа: например, во многих отношениях кальвинизм был только сколком с католицизма. Нередко реформация заменяла один церковный авторитет в делах веры другим таким же, или авторитетом светской власти, определяла для всех обязательные внешние формы и, установив известные начала церковной жизни, делалась по отношению к этим началам силой консервативной, не допуская дальнейшего их изменения. Таким образом, вопреки основным принципам протестантизма, Р. на самом деле нередко сохраняла старые культурно-социальные традиции. Протестантизм, взятый с принципиальной стороны, был религиозным индивидуализмом и в то же время попыткой освобождения государства от церковной опеки. Последнее удалось в большей степени, чем проведение индивидуалистического принципа: государство не только освобождалось от церковной опеки, но само подчиняло себе церковь и даже становилось на место церкви по отношению к своим подданным, прямо вопреки индивидуалистическому принципу Р. Своим индивидуализмом и освобождением государства от теократической опеки протестантизм сходится с гуманизмом эпохи Возрождения, в котором также сильны были индивидуалистические и секуляризационные стремления. Общие черты Возрождения и Р. -- стремление личности создать себе собственный взгляд на мир и критически отнестись к традиционным авторитетам, освобождение жизни от аскетических требований, реабилитация инстинктов человеческой природы, выразившаяся в отрицании монашества и безбрачия духовенства, эмансипация государства, секуляризация церковной собственности. Индифферентный или слишком рассудочно относившийся к религии гуманизм оказался неспособным выработать индивидуалистический принцип свободы совести, рожденный, хотя и с великими муками, реформацией; Р., в свою очередь, оказалась неспособной понять свободу мысли, возникшую в культуре гуманизма; только позднее совершился синтез этих наследий протестантизма и гуманизма. В своей политической литературе гуманизм не развил идеи политической свободы, которую, наоборот, защищали в своих сочинениях протестанты (в XVI в. кальвинисты, в XVII -- индепенденты); протестантские политические писатели не могли отрешить государственную жизнь от вероисповедной окраски, как это делал гуманизм: и здесь лишь позднее произошло слияние политических воззрений реформации и Возрождения. Религиозная и политическая свобода новой Европы обязана своим происхождением преимущественно протестантизму; свободная мысль и светский характер культуры ведут начало от гуманизма. В частностях дело представляется так. 1) Протестантизм породил принцип свободы совести, хотя Р. его и не осуществила. Исходным пунктом реформации был религиозный протест, имевший в своей основе нравственное убеждение: все, сделавшиеся протестантами по внутреннему убеждению, часто встречали отпор со стороны церкви и со стороны государства, но мужественно и даже претерпевая мученичество отстаивали свободу своей совести, возводя ее в принцип религиозной жизни. В большинстве случаев, однако, принцип этот на практике искажался. Весьма часто гонимые ссылались на него лишь в видах самообороны, не имея достаточно терпимости, чтобы не делаться гонителями других, когда к тому представлялась возможность, и думая, что, как обладатели истины, они могут принуждать других к ее признанию. Ставя Р. под покровительство светской власти, сами реформаторы передавали ей права старой церкви над индивидуальной совестью. Отстаивая свою веру, протестанты ссылались не только на индивидуальное свое право, как это делал Лютер на вормском сейме, но, главным образом, на обязанность более повиноваться Богу, чем людям; этим же самым повиновением оправдывалось и их нетерпимое отношение к иноверию, которое они приравнивали к оскорблению Божества. Реформаторы признавали за государством право наказывать еретиков, в чем вполне сходилась с ними светская власть, видевшая в отступлении от господствующего вероисповедания ослушание ее велениям. 2) Р. неприязненно отнеслась к свободе мысли, хотя и содействовала ее развитию. Вообще в Р. теологический авторитет ставился выше деятельности человеческой мысли; обвинение в рационализме было одним из наиболее сильных в глазах реформаторов. Перед боязнью ереси они не только забывали права чужой совести, но и отрицали права собственного разума. Между тем, самый протест реформаторов против требования католической церкви верить, не рассуждая, заключал в себе признание известных прав за индивидуальным пониманием; было в высшей степени нелогичным признавать свободу исследования, а за его результаты наказывать. Элемент научного исследования был внесен в теологические занятия еще теми из гуманистов, которые с интересом к классическим авторам соединяли интерес к Св. Писанию и отцам церкви и прилагали гуманистические методы к богословию. Для самого Лютера изучение Библии при помощи новых приемов было целым рядом научных открытий. Поэтому, несмотря на общий принцип подчинения разума авторитету Св. Писания, необходимость толкования последнего требовала деятельности разума, и рационализм, несмотря на вражду к нему теологов и мистиков, проникал в дело церковной реформы. Свободомыслие итальянских гуманистов редко направлялось на религию, но, стремясь освободить разум от теологической опеки, они изобрели особую уловку, утверждая, что истинное в философии может быть ложным в теологии и наоборот. В XVI в. мысль направилась, главным образом, на решение религиозных вопросов, и мистическая идея о внутреннем откровении была лишь предшественницей позднейшего учения, в котором самый разум являлся откровением Божества и рассматривался как источник религиозной истины. 3) Взаимные отношения церкви и государства в католицизме понимались в смысле главенства первой над вторым. Теперь церковь или подчиняется государству (лютеранство и англиканство), или как бы сливается с ним воедино (кальвинизм), но в обоих случаях государство имеет конфессиональный характер, и церковь является учреждением государственным. Освобождением государства от церкви и сообщением ей характера учреждения национально-политического нарушались принципы католического теократизма и универсализма. Всякая связь между церковью и государством порывалась только в сектантстве. В общем можно сказать, что Р. дала государству преобладание и даже господство над церковью, сделав из самой религии орудие государственной власти. В какие бы отношения между собой ни становились церковь и государство в эпоху Р., во всяком случае, эти отношения были соединением религии и политики. Все различие заключалось в том, что принималось за цель и что -- за средство. Если в средние века политика обыкновенно должна была служить религии, то, наоборот, в новое время очень часто религию заставляли служить политике. Уже некоторые гуманисты (например, Макиавелли) видели в религии своего рода instrumentum imperii. Католические писатели не без основания указывают, что это было возвращением к языческому государству: в христианском государстве религия не должна быть политическим средством. На ту же точку зрения становились и сектанты. Самое существо сектантства не позволяло ему организоваться в какую-либо государственную церковь, вследствие чего оно должно было приводить к постепенному разъединению религии и политики. Лучше всего это проявилось в английском индепендентстве XVII века, но вполне осуществился принцип отделения церкви от государства в североамериканских колониях Англии, из которых возникли Соединенные Штаты. Отделение религии от политики приводило к невмешательству государства в верования своих подданных. Это был логический вывод из сектантства, которое видело в религии прежде всего дело личного убеждения, а не орудие государственного властвования. С этой точки зрения религиозная свобода являлась неотъемлемым правом личности, и этим она отличается от веротерпимости, вытекающей из уступок государства, которое само определяет и границы этих уступок. 4) Наконец, Р. оказала большое влияние на постановку и решение социальных и политических вопросов в духе равенства и свободы, хотя она же содействовала и противоположным общественным тенденциям. Мистический анабаптизм в Германии, Швеции и Нидерландах был проповедью социального равенства; рационалистический антитринитаризм в Польше имел характер аристократический; многие польские сектанты шляхетского звания защищали право истинных христиан иметь "подданных" или рабов, ссылаясь на Ветхий Завет. Все, в данном случае, зависело от среды, в которой развивалось сектантство. То же самое можно сказать о политических учениях протестантов: лютеранство и англиканизм отличались монархическим характером, цвинглианство и кальвинизм -- республиканским. Часто говорят, будто протестантизм всегда стоял на стороне свободы, а католицизм -- всегда на стороне власти. Это неверно: роли католиков и протестантов менялись, смотря по обстоятельствам, и те же самые принципы, которыми кальвинисты оправдывали свое восстание против "нечестивых" королей, были в ходу и у католиков, когда они имели дело с еретиками-государями. Это наблюдается вообще в иезуитской политической литературе, но особенно резко проявляется во Франции во время религиозных войн. Особую важность для понимания дальнейшего политического развития Западной Европы имеет развитие в кальвинизме идеи народовластия. Не кальвинисты были изобретателями этой идеи и не они одни развивали ее в XVI в.; но никогда до тех пор она не получала одновременно такого теологического обоснования и такого практического влияния (см. Монархомахи). Кальвинисты (а в XVII в. индепенденты) верили в ее истинность, тогда как иезуиты, становясь на ту же точку зрения, видели только одну ее выгодность при известных обстоятельствах.

В самое последнее время в исторической литературе начались попытки определения значения Р. с экономической точки зрения: не только пытаются свести Р. к экономическим причинам, но и вывести из неё экономические следствия. Эти попытки имеют смысл лишь настолько, насколько за обоими явлениями, т. е. реформационным движением и экономическим процессом, признается взаимодействие. Нельзя сводить реформационное движение к одним экономическим причинам или приписывать исключительно ему известные экономические явления; нельзя, например, объяснять только переходом в протестантизм экономическое развитие Голландии и Англии или торжеством католицизма -- экономический упадок Испании (как это делал Маколей). Несомненно, однако, существование связи между фактами обеих категорий. Историки уже давно говорили о необходимости подсчета, во что обошелся Европе религиозный фанатизм, разделявший разные части одного и того же народа или целые нации на враждебные лагери. Спрашивается: откуда брались те громадные материальные средства, которые позволяли западноевропейским государям собирать большие армии, снаряжать огромные флоты? Ход истории Р. на Западе, несомненно, был бы иной без грандиозных международных столкновений, сделавшихся в XVI в. возможными лишь вследствие важных перемен в денежном хозяйстве. Далее, особый интерес имеет вопрос о связи религиозной Р. с экономической историей по отношению к классовым различиям западноевропейского общества XVI в. Причины недовольства католическим духовенством и церковными порядками, имевшие очень часто экономический характер (обеднение дворянства, тяжесть десятины, обременение крестьян поборами), были далеко неодинаковы в отдельных сословиях и классах, на которые распадалось тогдашнее общество. Если не классовые интересы сами по себе заставляли ту или другую часть населения становиться под знамя той или иной формулы, как это часто наблюдается в реформационную эпоху, то во всяком случае классовые различия оказывали влияние, хотя бы косвенное, на образование религиозных партий. Так, например, в эпоху французских религиозных войн гугенотская партия имела характер преимущественно дворянский, а католическая лига состояла преимущественно из городского простонародья, тогда как "политики" (см.) представляли собой, главным образом, зажиточную буржуазию. В непосредственной связи с религиозной Р. находилась секуляризация церковной собственности. В руках духовенства и монастырей сосредоточено было громадное количество населенных имений, иногда чуть не половина всей территории. Там, где происходила секуляризация церковной собственности, совершался, поэтому, целый аграрный переворот, имевший важные экономические последствия. За счет духовенства и монастырей обогатилось преимущественно дворянство, с которым государственная власть, производившая секуляризацию, большей частью делилась своей добычей. Секуляризация церковной собственности совпала по времени с двумя важными процессами в социальной истории Западной Европы. Во-первых, повсеместно происходило обеднение дворянского сословия, которое, ища способов поправить свои дела, с одной стороны налегло на крестьянскую массу, как это мы видим, например, в Германии, в эпоху великой крестьянской войны, а с другой -- стало усиленно стремиться к овладению поземельной собственностью клира и монастырей. Во-вторых, в это время начался переход от прежней, средневековой формы хозяйства к новой, рассчитанной на более обширное производство. Старые способы извлечения доходов из земли легче всего могли удерживаться там, где собственность сохраняла прежних владельцев -- а нигде до такой степени не господствовал хозяйственный консерватизм, как на церковных землях. Переход последних к новым владельцам неизбежно должен был содействовать переменам хозяйственного характера. Церковная Р. помогала здесь процессу, коренившемуся в экономической сфере.

Историко-философские взгляды на Р. Грубо-конфессиональная точка зрения первых историков Р. в наше время уступила место более объективной критике. Главная заслуга исторического выяснения всей эпохи принадлежит, тем не менее, писателям протестантским или сочувствующим протестантизму, как известной форме религиозного сознания, и в общем писатели католического лагеря напрасно стараются поколебать их представление о Р. В отдельных случаях, впрочем, нужно считаться с вносимыми и с этой стороны поправками, тем более, что на суждение протестантских историков нередко оказывали влияние предвзятые взгляды. Тяжба между двумя лагерями перенесена теперь на новую почву: прежде спор шел о том, на чьей стороне религиозная истина, тогда как теперь одни стараются доказать, что Р. содействовала общему культурно-социальному прогрессу, другие -- что она его затормозила. Отыскивается, таким образом, некоторый неконфессиональный исторический критерий для решения вопроса о значении Р. В целом ряде сочинений историко-философского характера делались попытки выяснить историческое значение Р. без отношения к внутренней истинности или ложности протестантизма. И тут, однако, мы встречаемся с односторонним отношением к делу. Перенося на прошлое тот взгляд на положительное значение знания, с которым в позитивизме соединены надежды на будущее, легко было объявить "органическим" лишь то историческое движение, которое проявилось в развитии науки, долженствующей дать прочные основания для всех областей мысли и жизни. Рядом с ним, как расчищающее ему путь, было поставлено другое движение -- критическое, разрушавшее то, что не могло быть уничтожено первым по его слабости, но подлежало уничтожению для созидания нового. От этих двух движений -- органического (положительного, созидательного) и критического (отрицательного, разрушительного) стали отличать третье движение -- "реформационное", как таковое, которое лишь внешне стоит во враждебных отношениях к старому порядку вещей, но в действительности стремится только преобразовать старину, сохраняя прежнее содержание под новыми формами. С указанной точки зрения первое движение представлено успехами положительной науки, на первых порах в области естествознания и лишь гораздо позднее в сфере человеческих (культурных и социальных) отношений, второе -- развитием скептицизма, направленного на вопросы отвлеченной мысли и реальной жизни, третье -- возникновением и распространением протестантизма, которые унаследовал от католицизма враждебное отношение к свободной мысли. Многие склонны, поэтому, видеть в реформационном движении более реакционное, чем прогрессивное явление. С таким толкованием согласиться трудно. Во-первых, здесь имеется в виду лишь одно умственное развитие; только по отношению к нему рекомендуется оценивать религиозную Р., действительно сопровождавшуюся падением светской науки и развитием теологической нетерпимости. При этом забываются другие сферы жизни -- моральная, социальная и политическая, а в них Р. играла различную роль, смотря по обстоятельствам места и времени. Во-вторых, вне реформационного движения, в эпоху его господства, действительную силу могло иметь только движение критическое, так как органическое едва-едва зарождалось и, по своей слабости и ограниченности, не могло играть общественной роли. Между тем, критическое движение имело лишь отрицательное и разрушительное значение; весьма естественно было, поэтому, что, чувствуя потребность в положительных воззрениях и стремясь к созданию новых отношений, люди XVI и XVII веков должны были идти под знаменем религиозных идей, протестантских и сектантских. Религиозная Р. XVI в. несомненно затерла светское культурное (между прочим и научное) движение гуманизма, но гуманистическая мораль, политика и наука не могли сделаться такой же силой в широких кругах общества и особенно в народных массах, какую представляли собой в то время протестантские и сектантские движения, -- не могли быть такой силой как по внутренним своим свойствам, по крайней неразработанности собственного содержания, так и по внешним условиям, по несоответствию их культурному состоянию общества.

Историография Р. весьма обширна; здесь нет возможности привести заглавия всех сколько-нибудь важных сочинений, тем более, что писать историю Р. начали еще современники ее. Ниже названы лишь самые главные сочинения; подробности см. в "Лекциях по всемирной истории" Петрова (т. III), в сочинениях Лависса и Рамбо и в "Истории Западной Европы в новое время" (т. I и особенно II) Кареева.

Реформация вообще и отдельные стороны вопроса. Fisher, "The Reformation" (важно по своей библиографии источников и пособий, но устарело); Merle d'Aubigné, "Hist. de la Réformation au XVI siècle" и "H. d. l. R. au temps de Calvin"; Гейсер (Häusser), "История Р."; Laurent, "La Réforme" (VIII т. его "Etudes sur l'histoire de l'humanité"); Бэрд (Beard), "P. XVI в. в ее отношении к новому мышлению и знанию"; M. Carriere, "Die philosophische Weltanschauung der Reformationszeit". См. также сочинения по истории церкви -- Gieseler, Baur, Henke, Hagenbach ("Reformationsgeschichte") и Herzog, "Realencyclopädie für protestantische Theologie". Сочинения по отдельным формам протестантизма указаны под соответствующими словами. О религиозных движениях, предшествовавших Р., см. Hefele, "Conciliengeschichte"; Zimmermann, "Die kirchlichen Verfassungskämpfe des XV Jahrh."; Hübler, "Die Constanzer Reformation und die Concordate von 1418"; В. Михайловский, "Главные предвестники и предшественники Р." (в приложении к русскому перев. соч. Гейсера); Ullmann, "Reformatoren vor der Reformation"; Keller, "Die Reformation und die älteren Reformparteien"; Döllinger, "Beiträge zur Sektengeschichte des Mittelalters"; Erbkam, "Gesch. der protest. Sekten im Zeitalter der Reformation". Есть несколько сочинений, специально посвященных определению взаимных отношений гуманизма и Р.: Nisard, "Renaissance et Réforme"; Szujski, "Odrodzenie i reformacya w Polsce"; Cornelius, "Die münsterischen Humanisten und ihr Verhältniss zur Reformation" и др. Тот же вопрос рассматривается и в некоторых общих трудах (для Германии соч. Гагена; см. ниже) или в биографиях гуманистов и реформаторов. Попытки связать историю Р. с экономическим развитием не дали еще ни одного крупного сочинения. Ср. Kautsky, "Thomas More", с обширным введением (переведено в "Северном Вестнике" за 1891 г.); Р. Виппер (автор труда о Кальвине), "Общество, государство, культура на Западе в XVI в." ("Мир Божий", 1897 г.); Rogers, "The economic interpretation of history" (глава "The social effects of religions movements"). По данному вопросу более всего можно ожидать от истории секуляризации (см.), которую едва лишь стали самостоятельно разрабатывать. О влиянии Р. на историю философии, этических и политических учений, литературы и т. п., наоборот, писалось очень много и в общих и специальных сочинениях. Германия и немецкая Швейцария: Ranke, "Deutsche Gesch. im Zeitalter der Reformation"; Hagen, "Deutschlands liter. und relig. Verhältnisse im Zeitalter der Reformation"; Janssen, "Geschichte des deutschen Volkes seit dem Ausgange des Mittelalters"; Egelhaaf, "Deutsche Gesch. im XVI Jahrh. bis zum Augsburger Relionsfrieden"; Bezold, "Gesch. der deutschen Reformation" (в коллекции Онкена). Скандинавские государства: Очерк истории Р. -- в соч. Форстена, "Борьба из-за господства на Балтийском море"; Munter, "Kirchengesch. von Dänemark"; Knös, "Darstellung der schwedischen Kirchenverfassung"; Weidling, "Schwed. Gesch. im Zeitalter der Reformation". Англия и Шотландия: В. Соколов, "Реформация в Англии"; Weber, "Gesch. der Reformation von Grossbritannien"; Maurenbrecher, "England im Reformationszeitalter"; Hunt, "Hist. of the relig. thought in England from the Reformation"; Dorean, "Origines du schisme d'Angleterre"; Rudloff, "Gesch. der Reformation in Schottland". См. также сочинения по истории пуританизма вообще и в частности индепендентства в Англии. Нидерланды (кроме сочинений по нидерландской революции): Hoop Scheffer, "Gesch. der niederl. Reformation"; Brandt, "Hist. abrégée de la réformation des Pays-Bas". Франция: De-Felice, "Hist. des protestants en France"; Anquez, "Hist. des assemblées politiques des prot. en France"; Puaux, "Hist. de la réforme franèaise"; Soldan, "Gesch. des Protestantismus in Frankreich"; Von Pollenz, "Gesch. des französ. Calvinismus"; Лучицкий, "Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции"; его же, "Католическая лига и кальвинисты во Франции". См. также энциклопедию Haag, "La France protestante". Польша и Литва: H. Любович, "История реформации в Польше"; его же, "Начало католической реакции и упадок реформации в Польше"; Н. Кареев, "Очерк истории реформационного движения и католической реакции в Польше"; Жукович, "Кардинал Гозий и польская церковь его времени"; Szujski, "Odrodzenie i reformacya w Polsce"; Zakrzewski, "Powstanie i wzrost reformacyi w Polsce". Чехия и Венгрия (кроме сочинений о гуситстве и тридцатилетней войне): Gindely, "Gesch. der böhmischen Brüder"; Czerwenka, "Gesch. der evangel. Kirche in Böhmen"; Dénis, "Fin de l'indépendance Bohême"; Lichtenberger, "Gesch. des Evangeliums in Ungarn"; Balogh, "Gesch. der ungar.-protestant. Kirche"; Палаузов, "Реформа и католическая реакция в Венгрии". Южно-романские страны: M'Crie, "Hist. of the progress and oppression of the reformation in Italy"; его же, "История Р. в Испании"; Comba, "Storia della riforma in Italia"; Wilkens, "Gesch. des spanischen Protestantismus im XVI Jahrh."; Erdmann, "Die Reformation und ihre Märtyrer in Italien"; Cantu, "Gli eretici d'Italia". Контрреформация и религиозные войны: Maurenbrecher, "Gesch. der Katholischen Reformation"; Philippson, "Les origines du catholicisme moderne: la contre-révolution réligieuse"; Ранке, "Римские папы, их церковь и государство в XVI и XVII вв.". См. также сочинения по истории инквизиции, цензуры, иезуитов, триентского собора и тридцатилетней войны; Fischer, "Geschichte der auswärtigen Politik und Diplomatie im Reformations-Zeitalter"; Laurent, "Les guerres de religion" (IX т. его "Etudes sur l'histoire de l'humanité").

Н. Кареев.

Оригинал здесь

Оставить комментарий Кареев Николай Иванович (bmn@lib.ru) Год: 1911 Обновлено: 04/07/2014. 134k. Статистика. Статья: Справочная Статьи из словаря Брокгауза и Ефрона	Скачать FB2 Ваша оценка:

Кареев Николай Иванович Реформация

Кареев Николай Иванович
Реформация