Алексеев М. П.
Английские переводы произведений Карамзина и его современников

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 4.23*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава из книги "Русско-английские литературные связи. (XVIII-первая половина XIX века)"
    В приложении две статьи из "Вестника Европы", на которые есть ссылки в данной главе. (Из раздела "Смесь", N 21-22 за 1803 год и "Объ извѣстности Литтературы нашей въ чужихъ земляхъ", N 15 за 1803 год)

М. П. Алексеев

Английские переводы произведений Карамзина и его современников

   Русско-английские литературные связи. (XVIII-первая половина XIX века)
   Литературное наследство, Т. 91
   М., "Наука", 1982
  
   Ранние опыты более широкого и систематического ознакомления в Англии с новой русской литературой относятся к началу XIX в. Одним из первых здравствовавших в то время русских писателей, произведения которого неоднократно привлекали к себе английских переводчиков, стал Н. М. Карамзин 116. Правда, на первых порах английские переводы его прозаических произведений производились не с русских подлинников, а с немецких или французских переводов, опережавших английские; при этом последние не отличались ни точностью передачи, ни особыми литературными достоинствами. Тем не менее они следовали один за другим. Лишь один анонимный перевод статьи Карамзина -- "О книжной торговле и о любви к чтению в России" -- был сделан непосредственно с русского текста и помещен в журнале "Литературная панорама"; но статья Карамзина была напечатана в "Вестнике Европы" (1802, N 9) и подписана инициалом N.: следовательно, переводчик ее на английский язык едва ли мог догадаться об имени автора 117.
   Переводы повестей Карамзина начали печататься в Англии с 1800 г. В этом году английский журнал, посвятивший себя популяризации литератур Северной Европы, в первую очередь немецкой, -- "Германский музей, или Ежемесячное хранилище литератур Германии, Севера и континента <Европы> вообще" ("The German Museum or Monthly Repository of the Literature of Germany, the North and the Continent in General") напечатал в английском переводе несколько произведений Карамзина, не так давно появившихся на немецком языке. В сентябрьской книжке под общим заглавием "Повести Карамзина" (Karamsin's Tales) вслед за небольшим введением напечатана повесть "Фрол Силин", в октябрьском номере появился перевод "Юлии", в февральском 1801 г.-- "Бедной Лизы" 118.
   Оригиналами для указанных переводов в "Германском музее" явились немецкие переводы их, незадолго перед тем опубликованные И. Рихтером ("Erzahlungen von N. Karamzin". Leipzig, 1800). Иоганн-Готфрид Рихтер (1764--1829) был опытным немецким литератором и переводчиком. Он приехал в Россию молодым человеком, жил здесь довольно долго (с 1782 по 1804 г.) и вполне овладел русским языком, с которого переводил очень бойко и много; он издавал здесь журнал на немецком языке -- "Russische Miscel-len" (1803--1804), распространявшийся в России и за рубежом, затем вернулся в Саксонию. Горячий поклонник Карамзина, Рихтер был лично знаком с ним и своими переводами немало способствовал известности его в чужих землях119. Это признавал и сам Карамзин, писавший о Рихтере (в письме к М. Н. Муравьеву от 24 декабря 1803 г.): "Авторское мое самолюбие обязано ему многими удовольствиями. Переводы его сделали меня известным в Германии, в Англии и во Франции" 120. Тем не менее, в соответствии с переводческой практикой той поры, переводы Рихтера из Карамзина особой верностью подлиннику не отличались. Сообразуясь со вкусами своих предполагаемых читателей, переводчик изменял у Карамзина собственные имена, выбрасывал из текста отдельные пассажи, иногда делал к нему и собственные добавления. Для Англии, в сущности, это имело второстепенное значение, поскольку число русских, живших там, а также лиц, не принадлежавших к русской колонии, но знавших русский язык, было совсем ничтожно: в этом убедился и сам Карамзин, находясь в Англии 121. Поэтому английский читатель, знакомившийся с повестями Карамзина на своем родном языке и не имевший никакого представления о русских подлинниках, мог считать их верными и удачными, не задумываясь над тем, насколько увеличивался отход от русского текста при двойной передаче его на английский через посредство переводов немецких или французских. Несмотря на допущенные искажения, английская критика к повестям Карамзина отнеслась в общем одобрительно 122.
   Немецкий сборник повестей Карамзина, изданный Рихтером, был еще раз заново переведен на английский язык отдельной книгой, на этот раз в полном виде. Новые английские переводы вышли в свет в Лондоне двумя изданиями -- в 1803 и 1804 гг. Библиографическая их история довольно запутана и до сих пор отличается некоторыми неясностями. Издание 1803 г. было выпущено в свет с именем некоего Джона Эрлингтона как переводчика ("Russian Tales by Karamzin translated into English by John Battersly Erlington, printed by G. Sidney". London, 1803, VIII + 262 p.). Однако предисловие к изданию и другие данные дают основание считать имя переводчика Эрлингтона вымышленным; в ряде библиографических источников переводчиком этой книги названо другое лицо -- датчанин Андреас Андерсон Фельбор (Andreas Anderson Felborg), живший в то время в Англии; возможно, что одним из оснований для выбора псевдонима для Фельбора было то, что, трудясь над переводом повестей Карамзина с немецкого, он находился в тюрьме; посвящена же книга поверенному в делах датского посольства в Лондоне А. де Гульденнальму, очевидно, оказавшему услуги переводчику и, вероятно, вызволившему его из заточения. Другое издание этого же перевода имеет измененное заглавие ("Tales from the Russian by Nicolai Karamsin, printed for J. Johnson and G. Sidney". London, 1804. XII + 262 p.). Имя переводчика на этот раз опущено, как и указание на то, что перевод сделан с немецкого, а не с русского оригинала. В оба указанных издания вошли переводы следующих произведений Карамзина: "Бедная Лиза" ("Liza"), "Фрол Силин" (в английском тексте, как и в переводе Рихтера, -- "Flor Silin"), "Наталья, боярская дочь" ("Natalia") и, наконец, "Юлия" ("Julia"). Последняя в данном перечне повесть "Юлия", по-видимому, чаще чем другие переиздавалась в Англии; в английском переводе "Немецкого музея" 1800 г. "Юлия" была перепечатана и в других английских периодических изданиях 123; кроме того, три года спустя (1803) вышел в свет еще один английский перевод "Юлии", но выполнен он был с французского перевода, а издан в Петербурге ("Mr. Karamzin's Julia translated from the Russ into French by Mr. du Boulliers and from the French in to English by Ann P. H. St. Petersburg", 1803. 12R) 124.
   Если прозаические произведения Карамзина вызвали в Англии известное любопытство, а некоторые из его повестей, по мнению английских критиков, напрашивались даже на сравнения с английскими tales (так, в повести "Наталья, боярская дочь" находили аналогии к построению и стилистическим особенностям произведений Лоренса Стерна) 125, то еще большее внимание привлекли к себе "Письма русского путешественника". Некоторые из зарубежных критиков, считая это произведение заметным явлением новейшей русской литературы, старались его понять как своеобразный документ, в котором подвергалась оценке европейская цивилизация, увиденная глазами их русского современника. Интерес к этому произведению возник на Западе рано, еще до того времени, когда вышли в свет последние тома "Писем" в русском издании (1787--1801, в 6 ч.). О появлении их известил тот же Рихтер в первой книге, изданной им за рубежом ("Moskwa. Eine Skizze". Leipzig, 1799). Отсюда известие это было заимствовано для обзорной статьи "Иностранная литература в 1800 году" в выходившем периодически "Ежегодном указателе" ("Annual Register or General Repository"), в котором печатались обзоры всех важнейших событий истекшего года. Приводим эту заметку из "Ежегодника" на 1801 г.; кстати, в этой заметке имя Карамзина в английской печати было упомянуто впервые: "В Москве г. Карамзин опубликовал книгу "Путешествие в различные страны Европы" ("Travels into several Countries of Europe") в 6 томах. Эти "Путешествия" появились первоначально в "Московском журнале" в форме писем к друзьям. В этом виде они снискали всеобщее одобрение, включая сюда и отзыв покойной императрицы, бывшей прекрасным судьей литературных произведений, что вдохновило автора собрать эти письма в одно целое и издать их в дополненном и улучшенном виде. В иностранных критических журналах эта книга заслужила высокие похвалы за свое содержание и увлекательность изложения, которую он мог себе позволить, за точность, утонченность, за благожелательность чувств, "которыми проникнута эта книга" 126. В несколько измененном и расширенном виде эта заметка Рихтера появилась в другом английском журнале ("Monthly Magazine") в том же году 127.
   Английский перевод "Писем русского путешественника" Карамзина под произвольным заглавием и с указанием на то, что сделан "с немецкого", появился в Лондоне в трех томах, в 1803 г.128
   Еще до того времени, как это издание вышло в свет, Карамзин получил известие, что его "Письма" переводятся на английский язык, и счел возможным, разумеется без подписи, напечатать об этом маленькую заметку в своем журнале "Вестник Европы". Здесь, в ноябрьском номере 1803 г., говорилось: "В журнале, называемом Английскою Смесью, пишут, что литератор Андерсон печатает в Лондоне Письма русского путешественника, Юлию, Наталью, боярскую дочь и другие повести того же автора, переведенные им на английский язык (без сомнения, с немецкого)" 129. Под "литератором Андерсоном", упомянутом здесь, следует разуметь, конечно, того же, жившего в Англии датчанина Андреаса Андерсона Фельбора, который и на самом деле, как мы указывали выше, был переводчиком и повестей, и "Писем русского путешественника": в предисловии к изданию "Повестей" 1804 г. говорится, что переводчик был "по происхождению датчанин" (a native of Denmark) и что он "уже имел честь в первый раз познакомить с этим писателем <Карамзиным> британскую публику, переведя его Путешествия". Приведенную заметку из "Вестника Европы" интересно сопоставить с другой статьей, несколько ранее появившейся в том же "Вестнике Европы" и озаглавленной "Об известности литературы нашей в чужих землях "Прежде в иностранных газетах писали только о наших победах и завоеваниях: ныне пишут о новых успехах просвещения и литературы в России. Первое славнее, второе -- утешительнее для миролюбивых друзей человечества. Нашим авторам должно быть приятно, что их имена и творения делаются известными в чужих землях и что они получают право гражданства в Европейской республике литераторов" 130.
   Вскоре "Северный вестник", как бы подхватывая эту тему, коснулся с другой стороны, убеждая в необходимости пристальнее следить за развитием европейских суждений о русской литературе. Автор статьи находил, что русская критика отстает от зарубежной в оценках произведений отечественного художественного слова, отмалчивается, вместо того чтобы возвысить собственный голос; интересно, что далее речь шла в этой статье о сочинениях Карамзина и Дмитриева. По его мнению, "существует бездна книг, у нас не рассмотренных, оставленных на произвол читателей. Скажи например, кто рассматривал у нас критически "Письма русского путешественника", "Аглаю", "Наталью" и др., между тем как их критикуют от Шотландии до Парижа? Между тем как в чужих землях дают цену нашим книгам, мы молчим законопреступно. Кто разбирал "Путешествие в Полуденную Россию", стихи и переводы И. И. Дмитриева..?" Не следует думать, что автор этой статьи требовал внимания к благоприятным зарубежным отзывам о русских писателях, скорее наоборот: приведенные слова сказаны сотрудником "Северного вестника" Я. А. Галинковским, отнюдь не принадлежавшим к "карамзинистам"; он возмущался лишь отсутствием критики в русских журналах 131. Но ссылка его на то, что сочинения Карамзина "критикуют от Шотландии до Парижа", была вполне точной: отзывы о "Письмах русского путешественника" появились как в парижском журнале ("Journal de la litterature etrangere", 1801, N 3), так и в "Эдинбургском обозрении", и обе статьи были у нас замечены, в особенности последняя. Именно по поводу этой статьи Евгений Болховитинов писал Д. И. Хвостов; "Недавно в Едимбургском английском журнале нагло освистан наш Карамзин за свои путешественные письма, а вместе с тем брошено несколько презрительных взглядов и на всю русскую словесность" 132 Речь идет о статье, напечатанной в "Эдинбургском обозрении" 1804 г.133 Хотя ни одна статья этого журнала по заведенному порядку не подписывалась, но благодаря разысканиям библиографов мы знаем, что автором ее являлся Генри Брум (Henry Lord Brougham; 1778--1868) 134, младший из трех основателей "Эдинбургского обозрения", ставший одним из наиболее острых и сатирически настроенных сотрудников журнала в первые годы после его основания (1802), вскоре сделавшийся одним из лидеров английского политического либерализма и знаменитым оратором парламента.
   Острая, высокомерная, полная язвительных намеков и откровенной хулы, рецензия Брума на "Письма русского путешественника" русских читателей взволновала и сильно огорчила. В бумагах А. С. Шишкова найден был русский перевод этой статьи Брума, сделанный тогда же второстепенным русским поэтом и переводчиком М. С. Шулепниковым (1778--1842); вероятно, списки этого перевода ходили по рукам 135. Перевод этот отличается точностью, но тяжел и несколько архаичен. Начало статьи Брума здесь читается так: "Книга, содержащая в себе путешествие московского уроженца, возбуждает такое же любопытство, как и всякое необыкновенное явление, например, лошадь в Венеции или в Шотландии дерево. Таковое сочинение не может быть судимо с тою строгостью, какую обыкли мы оказывать к произведениям земель более плодовитых. Мы уже и тем должны быть довольны, есть ли нам хотя кое-где попадется некоторое малое подобие с теми красотами, каковыми другие книги в неограниченном числе и степени изобилуют. Мы бы даже и на то без роптания согласились, чтоб принять оное qo самой низкой пробе, если бы оно под какую-нибудь пробу подходить могло. Переписка господина Николая Карамзина требует всевозможного снисхождения. Признаться должно, что она от путешественников, за которыми мы привыкли следовать, кажется нам столь далеко отстоящею и, при совершенном недостатке хороших качеств их, всеми погрешностями оных так много исполненною, что одна только редкость русского сочинения и забавная писателевой головы странность могла побудить нас к помещению сего сочинения в число рассматриваемых нами книг". Приведенные вводные абзацы критического отзыва молодого Генри Брума являются весьма типическим образцом его стиля, полного сарказма и иронических аллюзий, подобных тем, которые несколько лет спустя возбудили негодование юного Байрона, когда он прочел отзыв о своем сборнике стихов "Часы досуга", анонимно напечатанный Генри Брумом в том же "Эдинбургском обозрении", и ответил ему своей гневной и блестящей сатирой "Английские барды и шотландские обозреватели". Историки английской журналистики с некоторым сожалением отмечают, что, несмотря на свои дарования, Брум отличался тяжелым характером и что он умел внушать своими лучшими статьями атмосферу недоверия и даже отвращения к тому, что он избрал предметом своей критики.
   Переводчик статьи Брума уже к первым ее абзацам поместил в примечании свою отповедь английскому "рассмотрителю" и нельзя не признать се в значительной степени справедливой; характерно, что Шулепников был сотрудником "Беседы" и, следовательно, придерживался взглядов "шишковистов", враждебных Карамзину; тем не менее и его поразила неосновательность суждений Брума о русском писателе и то высокомерие, с которым он к нему отнесся. Переводчик писал: "Господин англичанин, приступая к рассматриванию русской книги, переведенной сперва на немецкий, а потом уже с того на английский язык, вместо основательного и здорового рассуждения, начинает шутками, по мнению его, весьма остроумными, но на самом деле исполненными ядовитою и колкою бранью. Посмотрим, так ли насмешки его умны и забавны, как они ему кажутся". Во-первых, справедливо утверждает переводчик, автор "говорит о том, чего сам не знает: русский язык вовсе ему неизвестен, а он судит о произведениях его и называет их менее других земель плодовитыми! Он заключает еще потому, что на английском языке мало с русского языка переводов: но это показывает только, что единоземцы его, равно как и все другие иностранцы, не стараются обучаться по-русски, для того что, живучи в России, удобно обходятся без русского языка. Есть ли бы меньше их языками говорили и вообще меньше у них перенимали, тогда бы они больше по-нашему говорить и у нас перенимать стали <...> Но, не читавши никаких произведений наших, ни в подлиннике, ни в переводах, называть их менее других земель плодовитыми есть то же, что сравнивать две такие вещи, из которой об одной не имеет он ни малейшего понятия <...> Во-вторых, позволяется судить книгу и находить в ней недостатки или погрешности, но не требовать от сочинителя, для чего написал он то, что ему, а не то, что мне хотелось <...> Он мог сличать его со своими Стернами и выводить, кто из них превосходнее, но весьма непростительно думать, что прочтенная мною в переводе с какого-нибудь языка сказочка есть достаточное доказательство, что на том языке нет никаких важных сочинений..." В таком же роде и последующие замечания Шулепникова, которыми он снабдил свой перевод статьи Г. Брума. Существеннее всего то, что Брум положил в основу своей оценки произведения Карамзина слова автора, назвавшего свои "Письма" "зеркалом души", в котором лишь отразились "китайские тени" его "воображения"; благодаря этому, он счел "Письма" не столько впечатлениями, полученными от поездки по Западной Европе, сколько "психологическим" путешествием "стернианского" типа; к тому же Брум явно не посчитался (да и не мог этого сделать) с плохими качествами двойного перевода произведения Карамзина, сильно исказившего русский оригинал.
   Рецензия Брума в "Эдинбургском обозрении" была не единственным появившимся в Англии критическим откликом на "Письма" Карамзина; в другом журнале ("The Monthly Review") одновременно напечатана и более обширная и более благожелательная к русскому писателю рецензия 136.
   В последнее пребывание Карамзина в Москве, где оканчивал он свои выписки из архива Иностранных дел и уже печатал "Историю Государства Российского", по свидетельству современника, встретился он однажды, в присутствии И. И. Дмитриева с англичанином, историком и богословом, представителем "Библейского общества", Джоном Пинкертоном. "Известно ли вам,-- сказал Пинкертон, обращаясь к Карамзину,-- что некоторые статьи из ваших безделок недавно переведены на английский язык и напечатаны в одном из лучших лондонских журналов? Ваш счастливый Карло и "прекрасная царевна" расхвалены, а о "Бедной Лизе" наши критики <...> -- Понимаю, -- сказал Карамзин, -- вероятно, что конец этой повести не нравится вашим методистам и пуританам. -- Нет, -- отвечал Пинкертон, -- ваше заключение, что обольститель Эраст и обольщенная Лиза по смерти своей примирились, показалось странным и для критиков и для всех благомыслящих людей; вы согласитесь, что оно противно даже учению христианству, что разврат и самоубийство имели возможность примирения в вечности... -- Согласен, согласен, -- сказал с живостью и приметным замешательством Карамзин, -- это относится к самой ранней моей молодости; теперь я этого не напишу: я бы желал, чтобы все мои безделки были забыты. -- Хорошо, -- отвечал Пинкертон, -- мы все это забудем, только дайте нам русскую историю, которая прославила бы вас, Николай Михайлович, во всей Европе и доказала, что Россия имеет своего Робертсона; дайте, дайте такую Историю; Англия первая бы вам рукоплескала и захотела бы иметь ваши портреты и бюсты: 1812 год показал, что в России были и Сципионы и Фабии, почему же не иметь ей своих Робертсонов и Гиббонов!" 137 Трудно сказать с уверенностью, насколько достоверна запись этой беседы; нас наиболее существенно в ней не то, что Карамзин отказывался от "безделок" своей юности, а то, что этот писатель еще при жизни действительно учил европейскую известность, и прежде всего как историк. Вслед за Карамзиным в Англии заметили и других русских писателей, современников, в первую очередь поэтов (в том числе и самого Карамзина и его друзей). <...>
  

Примечания

  
   116 Иностранные и, в частности, английские переводы произведений Карамзина рано обратили на себя внимание в России. Вскользь их упомянул уже В. С. Сопиков в III части своего "Опыта российской библиографии", вышедшей в 1815 г. (см. переиздание В. Рогожина. СПб., 1904, с. 121--122); затем их пытался перечислить и описать С. Полторацкий в статье: "Французские и английские переводы сочинений Карамзина" ("Иллюстрация", 1846, т. II, N 9, с. 131), позднее -- С. Пономарев ("Материалы для библиографии литературы о Карамзине" ("Сборник ОРЯС", 1883, т. XXXII, N 8, с. 49); неполные перечни их можно найти также в "Catalogue de la section des Russica..," t. I, p. 620--621); в обоих изданиях "Словаря русских писателей" Г. Геннади (т. II, с 109) и в других полузабытых источниках. В последнее время, пользуясь новейшими зарубежными исследованиями о Карамзине, значительное количество английских переводов описала Т. А. Быкова в статье "Переводы произведений Карамзина на иностранные языки и отклики на них в иностранной литературе" (в сб.: Державин и Карамзин в литературном движении XV11I -- нач. XIX в. ("XVIII век", сб. 8). М.-- Л., 1969, с. 324--342). Существуют в настоящее время и специальные работы о Карамзине в англоязычной печати; таковы, например, весьма точный перечень переводов из Карамзина на английский язык, составленный Морисом Б. Лайном (Maurice В. Line. A. Bibliography of Russian Literature in English Translations, London, 1963, p. 21), но он не включает в себя переводы, появившиеся в периодических изданиях; весьма полную информацию дает обзорный очерк, неоднократно цитируемый ниже: A. G. Cross. Karamzin in English. -- "Canadian Slavic Studies", 1969, v. Ill, N 4, p. 716--727, а также книга того же автора: "N. M. Karamzin. A study of his Literary Career, 1783--1803". Southern Illinois University Press (London and Amsterdam), 1971.
   117 "Literary Panorama", 1807, v. 1, p. 145--148. Статья имеет заглавие: "Нынешнее состояние книжной торговли, с замечаниями о любви к чтению в России"; переводчиком ее, вероятно, был А. Г. Евстафьев (А. Кросс. Русское посольство в Лондоне и знакомство англичан с русской литературой в нач. XIX в., с. 104).
   118 "The German Museum or Monthly Repository of the Literature of Germany, the North and the Continent in General", vol. II, 1800, p. 104--106, 211--221; v. Ill, 1801, p. 30--38, 116--122.
   119 Фактические данные об И. Г. Рихтере, даже годы его рождения и смерти, называемые в источниках русских (см., например: В. И. Кулешов. Из истории русско-немецких литературных связей. -- В кн.: "Славянская филология", т. V. М., 1963, с. 463--451, и его же. Литературные связи России и Западной Европы в XIX в. М., 1965, с. 252--263) и иностранных не совпадают. Мы приводим сведения о биографии Рихтера по наиболее достоверному источнику: Е. Reissner. Deutschland und russische Literatur. Berlin, 1970, S. 9--10, 250--251.
   120 Карамзин. Соч., т. III. СПб., 1848, с. 685.
   121 В основном, русский язык был известен в Англии небольшому кругу лиц, ведших торговлю с Россией. Будучи в Лондоне в июле 1790 г., Карамзин нашел около лондонской Биржи "кофейный дом", посетители которого говорили по-русски. "Открылось, -- писал он, -- что в этом доме собираются купцы, торгующие с Россией; все они живали в Петербурге, знают язык наш" ("Письма русского путешественника", ч. 6. М., 1801, с. 255).
   122 Полное библиографическое описание обоих изданий "Русских повестей" Карамзина в английском переводе 1803 и 1804 гг. см. в указателе: Maurice A. Lin e. A. Bibliography of Russian Literature, p. 21; оба указанных издания приписаны здесь (со ссылкой на "Erslew's Almindelight Forfatter-Lexicon") датчанину А. А. Фельбору (1782--1838), довольно долго жившему в Лондоне и напечатавшему здесь ряд сделанных им переводов на английский язык. Фельбора как переводчика Карамзина называет также А. Г. Кросс, ссылающийся на биографию Фельбора, помещенную в кн.: "Dansk Biografisk Leksikon", t. 6. Copenhagen, 1935, p. 624 (A. G. Cross. Karamzin and England. -- "Slavonic and East European Review", v. 43, N 100, p. 110--112; него же. Karamzin. A Study of his Literary Career", p. 94--95, 255). Таким образом, вопрос о том, кто перевел на английский язык с немецкого повести Карамзина, в настоящее время может считаться решенным.
   123 Библиографический указатель беллетристических произведений, опубликованных в английских журналах XVIII в. (R. В. Мауо. The English Novel in the Magazines 1740--1815. London, 1962, p. 537) свидетельствует, что из повестей Карамзина его "Юлия" пользовалась, вероятно, наибольшей популярностью: первый английский ее перевод, напечатанный в "The German Museum", был перепечатан также в "Universal Magazine", "Hibernian Magazine" и в более поздних журналах 1809 г.
   124 Петербургское английское издание "Юлии" Карамзина (...from the Russ <так!> in to French by Mr. Bouiller and from the French in to English by Ann P. H...printed for F. Drechsler, 1803) содержите себе много неясностей. Почему этот английский перевод изданный в Петербурге, сделан не с русского, а с французского, напечатанного в Москве? (Кaramsine. Julie. Nouvelle, traduite du russe par Mr. de Bouilliers, Moscow, 1797, 12R). Если зашифрованное на титульном листе имя переводчицы раскрывается легко, так как оно названо в посвящении книжечки: Ann P H, то мы знаем о ней столь же мало, как и о Буйе или о Домоне (Е. A. Daumont), которому посвящен петербургский перевод. Итальянский славист А. Крониа, изучивший итальянский перевод "Юлии", изданный в Венеции (в 1806 г. переиздан в Триесте и в 1824 г. -- Турине) Джироламо Агапита, и сопоставившей его с переводами повести на другие западноевропейские языки, пришел к заключению, что перевод сделан с двойного французско-английского перевода Буйе-Хокинс (см.: Arturo Cronia. Un'ignota versione italiana della Julija del Karamzin. -- "Ricerche Slavistiche", v. XIII, 1965, p. 163--172).
   125 A. G. Cross. Karamzine and England, p. 112; ср. Ф. З. Канунова. Карамзин и Стерн. -- В сб.: "Русская литература XVIII в. и ее международные связи ("XVIII век", сб. 10)". Л., 1975, с. 262.
   126 "Annual Register, or General Repository of History, Politics and Literature for the year 1795" (London, 1800), p. 298.
   127 "Russian Literature. Extract from a letter from Moscow, 2d of March, 1800. -- "Monthly Magazine"; or "British Register", v. 10 (Aug. -- Dec. 1800), p. 51--52.
   127 Karamzine. Travels from Moscow, through Prussia, Germany, Switzerland, France and England. Translated from the German, vols 1--3, London, 1803.
   129 "Вестник Европы, издаваемый Николаем Карамзиным". М., 1803, N 21 и 22, ноябрь, Смесь, с. 50. Несомненно, что имеется в виду тот же Фельбор, полное имя которого было: Andreas Anderson Felborg.
   130 "Вестник Европы", 1803, N 15, август, с. 195--198.
   131 "Северный вестник", 1805, N VI, с. 292--293. Ср. : Ю. М. Лотман. Писатель, критик и переводчик Я. А. Галинковский. -- В кн.: "XVIII век", сб. 4. Л., 1959, с. 237-238
   132 "Сборник статей, читанных в ОРЯС", т. V, в. 1. СПб., 1868, с. 130--131.
   133 "Karamzin's travels in Europe".-- "Edinburgh Review", 1804, v. Ill, N 6, January 25, p. 321-328.
   134 Имя Генри Брума как автора статьи о Карамзине в русской печати впервые назвала Т. А. Быкова ("Переводы произведений Карамзина", с. 335--336) со ссылкой на указатель: W. А. Copinger. On the authorship of the first 200 numbers of the Edinburgh Review. Manchester, 1896, p. 6. В 1971 г. тоже раскрытие анонима подтвердил Кросс ссылкой на более новое библиографическое пособие: "Wellesley Index to Victorian Periodicals, ed. Waller E. Houghton", I. Toronto, 1969, p. 434 (А. Cross N. M. Karamzin. A study of his literary career, p. 94).
   135 M. A. Apзуманова. Перевод английской рецензии на "Письма русского путешественника". -- В сб.: "Державин и Карамзин в литературном движении XVIII -- нач. XIX вв." ("XVIII век", сб. 8), Л., с. 308--323. Еще один список, вероятно, того же перевода находился в рукописном сборнике, принадлежавшем Евгению Болховитинову. См. Н. И. Петров. Описание рукописных собраний, находившихся в г. Киеве, вып. III. M., 1904, с. 292.
   136 "The Monthly Review" (London), 1804, v. XLIV, p. 262--277. Ср.: A. Cross. Karamzin and England, p. 112--113.
   137 H. Горчаков. Беседа Карамзина, И. И. Дмитриева и великобританского агента Пинкертона у московского архиепископа Августина. -- В кн.: "Литературный вечер". М., 1844, с. 12. О Джоне Пинкертоне см. ниже, в IV главе настоящей работы.
  
Оценка: 4.23*14  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru