Камаровский Леонид Алексеевич
Факторы мира в современной жизни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Факторы мира въ современной жизни.

   Мы разсмотрѣли стадіи, чрезъ которыя, постепенно углубляясь и укрѣпляясь, прошла идея мира въ исторіи {Русская Мысль, кн. VI.}: въ продолженіе вѣковъ, вопреки преходящимъ явленіямъ дѣйствительности, почва для нея среди цивилизованнаго міра все болѣе и болѣе разрыхлялась и удобрялась высшими событіями, независимо отъ воли людей и народовъ. Смѣнялись царства и періоды, но человѣчество, въ цѣломъ, все рѣшительнѣе направлялось и приближается къ состоянію мира. Лишь въ нашемъ вѣкѣ это состояніе изъ сферы частной и государственной жизни стремится перейти и на почву международную для того, чтобы въ свою очередь оказать на нихъ благотворное воздѣйствіе.
   Разсмотримъ же теперь тѣ силы и явленія, которыя, независимо отъ политическихъ, національныхъ и иныхъ границъ, непрерывно дѣйствуютъ въ современномъ обществѣ въ смыслѣ именно укрѣпленія въ немъ и расширенія мира, какъ основного принципа человѣческой жизни. Эти силы многочисленны и разнообразны, но между ними существуетъ тѣсное внутреннее сродство и взаимообщеніе, выработанное всѣмъ прошлымъ нашей тысячелѣтней культуры. Надо выяснить это сродство, усилить миротворное дѣйствіе каждой изъ нихъ сообразно съ ея истинною природой для того, чтобы доставить миру, какъ соціальному принципу, подобающее ему значеніе и торжество въ практической жизни.
   Однимъ изъ такихъ главныхъ факторовъ въ пользу мира въ наше время должна быть признана сама война, но о ней мы говорили въ другомъ мѣстѣ {Сѣверный Вѣстникъ 1895 г., февраль.}, а потому теперь обратимся къ другимъ явленіямъ, призваннымъ, въ концѣ-концовъ, установить для человѣчества миръ.
   

I. Экономическій строй.

   Мощный оплотъ въ пользу мира въ современномъ цивилизованномъ обществѣ составляютъ разростающіяся экономическія потребности. Экономисты различныхъ школъ и направленій это давно поняли, хотя они подходятъ къ этому требованію -- установленія мира среди народовъ -- съ точки зрѣнія своихъ особыхъ основныхъ принциповъ. Такъ, либеральная школа на первый планъ выдвигаетъ начало свободы и гармоніи въ области хозяйственныхъ интересовъ; соціалисты отправляются отъ ученія о коопераціи въ трудѣ и т. д. Но важно для насъ то, что всѣ они, какимъ бы языкомъ ни говорили, сходятся въ конечномъ результатѣ и видятъ въ экономической солидарности народовъ одно изъ первыхъ условій водворенія среди нихъ и соціальнаго мира {Хорошее спеціальное изслѣдованіе объ этомъ написалъ Seebohm: "De la réforme du droit des Gens. Trad, de l'anglais par Farjasse". 1873. Онъ исходитъ изъ того экономическаго закона, что съ развитіемъ народовъ усиливается ихъ зависимость другъ отъ друга. Ср. также Revon: "L'Arbitrage international". 1892, р. 431--446. Онъ приводитъ глубокое изреченіе итальянскаго экономиста (Sciloja), что "экономическій разсчетъ создастъ международную юстицію". Еще въ 1867 г. женевскій проф. Dameth писалъ: "Гармонія матеріальныхъ интересовъ -- вотъ истинная основа и первое условіе для установленія прочнаго мира между лицами, общественными классами и народами. Другія стороны великой проблемы о мирѣ имѣютъ значеніе лишь второстепенное и съ теченіемъ времени уменьшающееся, между тѣмъ какъ экономическая сторона дѣла съ каждымъ днемъ завладѣваетъ все болѣе и болѣе умами и фактами". Ревонъ справедливо находитъ эти воззрѣнія экономистовъ нѣсколько преувеличенными, но и онъ говоритъ: "Гармонія -- принципъ, общій справедливости и пользѣ, одинаково присущъ праву и политической экономіи, составляя сущность правды общественной. Стремящіеся къ улучшенію нашей жизни должны одновременно подготовлять экономическій и юридическій миръ. Оба они призваны слиться въ высшемъ конечномъ результатѣ: въ мирѣ обществетіомъ".}.
   Глубокія измѣненія характеризуютъ хозяйственную жизнь народовъ въ наше время: повсюду въ Европѣ населеніе быстро ростетъ и первоначальная родина становится для него тѣсною. Но не только земли не хватаетъ для населенія, но истощается и самая ея производительность. Въ двоякомъ поэтому направленіи становится людямъ тяжелѣе жить: съ увеличеніемъ населенія увеличивается конкурренція и является на рынкѣ значительное превышеніе предложенія рукъ сравнительно со спросомъ на нихъ, а производимые товары очень часто не находятъ себѣ сбыта; съ другой стороны, чтобы прокормить одно и то же число лицъ, извѣстный участокъ земли требуетъ гораздо большаго, чѣмъ прежде, удобренія и болѣе напряженнаго труда. Одновременно съ увеличеніемъ населенія умножаются и изощряются его потребности: предметы, бывшіе прежде для него совершенно излишними или только статьями роскоши, становятся теперь предметами первой необходимости и для громаднаго большинства людей эти явленія (малоземелье, ухудшеніе почвы, избытокъ населенія и умноженіе его потребностей), въ связи съ другими, на которыя мы намекали выше (введеніе крупной промышленности, изобиліе свободныхъ капиталовъ, дешевизна и быстрота сообщеній), сами собою ведутъ къ расширенію національныхъ хозяйствъ въ міровое, въ свою очередь требующее раціональной постановки и организаціи. Лишь при этомъ переходѣ въ народныя хозяйства отдѣльныхъ странъ будутъ внесены устойчивость и порядокъ и соревнованіе между ними, вмѣсто истребительнаго характера, направится къ возможно большему развитію производительныхъ силъ ихъ населеній. Конечно, къ этой цѣли нужно стремиться постепенно и, слѣдуя указаніямъ жизни, должно соединять на первыхъ порахъ экономическими узами хотя нѣкоторыя части цивилизованнаго міра, предоставивъ будущему включеніе остальныхъ его частей въ такой союзъ, имѣющій упрочить между людьми не только экономическій, но и общественный миръ.
   Не безъ основанія Лавёле, въ интересахъ мира, настойчиво говоритъ о необходимости улучшеній въ экономическихъ сношеніяхъ народовъ. Онъ предлагалъ болѣе частое заключеніе договоровъ о торговлѣ и взаимности, уменьшеніе ввозныхъ пошлинъ, удешевленіе провоза товаровъ, доставки писемъ, телеграммъ и т. п. Не истинные интересы разъединяютъ людей въ области хозяйства, а узкія и превратныя на нихъ воззрѣнія. Человѣческій порядокъ долженъ, въ миніатюрѣ, повторять космическій порядокъ, царствующій во вселенной. Что же мы видимъ тамъ? Всѣ частицы въ мірозданіи, отъ малѣйшихъ инфузорій до планетъ, соединяясь, движутся въ дивномъ, стройномъ порядкѣ и въ тѣсной взаимной зависимости. То же должно происходить и въ человѣчествѣ, если въ немъ будутъ какъ слѣдуетъ проведены великія начала раздѣленія и сочетанія труда, начиная съ частныхъ хозяйствъ и кончая обширными хозяйствами народовъ {"Практика коопераціи,-- говоритъ Ревонъ,-- создастъ не только между народами гармонію и солидарность, -- она ведетъ еще къ другой важной выгодѣ: она ставитъ рабочихъ лицомъ къ лицу съ дѣйствительностью; она поучаетъ ихъ считать и показываетъ имъ стоимость промышленности. Поэтому, если отъ нихъ требуютъ денегъ, такъ трудно имъ достающихся, на производство опытовъ съ новыми орудіями или на большіе маневры, они возстаютъ противъ этого, а будучи избирателями, они могутъ громко заявить и поддержать свое желаніе имѣть миръ. Вотъ почему мы видимъ во главѣ избирательныхъ программъ ихъ союзовъ пунктъ о сохраненіи мира. Если подумать теперь о громадномъ развитіи этихъ кооперативныхъ товариществъ, наприм., въ Англіи (гдѣ они считаютъ не менѣе милліона членовъ съ 260 милліон. капиталомъ и съ 85 милліонами ежегодной прибыли) и въ другихъ странахъ, то не трудно понять, какъ усиливается значеніе этого фактора на вѣсахъ мира".}.
   Но если отъ этихъ разсужденій, взятыхъ изъ природы современныхъ хозяйственныхъ отношеній, мы перейдемъ къ явленіямъ окружающей насъ дѣйствительности, то увидимъ иную картину: на нашихъ глазахъ почти повсемѣстно усиливается протекціонизмъ. Высокими, чуть не запретительными тарифами правительства наперерывъ другъ передъ другомъ стараются оградить національный рынокъ отъ наплыва иностранныхъ товаровъ и черезъ это вызвать, какъ они думаютъ, къ большей жизни отечественную промышленность. Нерѣдко этотъ экономическій антагонизмъ ведетъ къ особаго рода войнѣ -- таможенной, которая, ухудшая и сношенія политическія, легко можетъ причинить между раздраженными народами натянутыя отношенія и даже войну. Во всякомъ случаѣ, это подготовляетъ почву для таковой, ибо содѣйствуетъ увеличенію вооруженій. Одновременно принимаются болѣе или менѣе энергическія мѣры противъ предоставленія иностранцамъ свободы передвиженія и поселенія. Въ нихъ видятъ опасныхъ и нежелательныхъ конкуррентовъ для мѣстныхъ рабочихъ. Во главѣ этого движенія находятся особенно Россія, Франція и Соединенные Штаты, но даже и такія страны, какъ Швейцарія, даютъ себя увлечь имъ. Надъ всѣми этими явленіями нельзя не задуматься серьезно. Какъ въ предшествовавшіе вѣка народы разъединялись абсолютизмомъ, дипломатіей и религіозною нетерпимостью, такъ въ нашъ вѣкъ къ тому же привести ихъ угрожаютъ исключительные націонализмъ, милитаризмъ и протекціонизмъ.
   Мы далеки отъ мысли отрицать обязанность государствъ охранять, прежде всего, національныхъ рабочихъ и промышленность, но полагаемъ, что на эту задачу надо смотрѣть съ болѣе широкой и безпристрастной точки зрѣнія.
   Во-первыхъ, не слѣдуетъ забывать, что такъ называемая охранительная экономическая политика правительствъ содѣйствуетъ не только подъему и развитію промышленности, но и, при извѣстныхъ условіяхъ, ея застою или же, наоборотъ, искусственному ея оживленію на счетъ другихъ, болѣе важныхъ отраслей народнаго труда и можетъ легко принести въ жертву интересы потребителей, т.-е. громаднаго большинства населенія, въ пользу нѣкоторыхъ промышленниковъ, т.-е. меньшинства.
   Во-вторыхъ, фискальные интересы, также преслѣдуемые этою политикой, все-таки, въ цѣломъ остаются далеко не удовлетворенными, разъ такіе громадные проценты бюджетовъ и государственныхъ займовъ ежегодно поглощаются военными тратами. Никакіе таможенные доходы и никакіе другіе безпрестанно вновь измышляемые налоги тутъ не въ состояніи помочь. Народы только бѣднѣютъ, становятся въ болѣе холодныя и враждебныя отношенія другъ къ другу, а милитаризмъ, вслѣдствіе именно этого только, ростетъ да ростетъ. Не есть ли это поистинѣ роковой заколдованный кругъ?
   Въ-третьихъ, при рѣшеніи великихъ задачъ экономической жизни правительствамъ нынѣ пора не только руководиться потребностями и особенностями ввѣренныхъ имъ народовъ, но и болѣе всего ради этихъ самихъ интересовъ вступать на путь болѣе широкихъ между собою соглашеній и союзовъ. Путемъ сперва договоровъ, потомъ отдѣльныхъ частичныхъ уній они должны съ осмотрительностью и мудростью перейти къ такому широкому единенію, которое, не лишая ихъ политической независимости, дало бы, однако, каждому изъ нихъ возможность трудиться наиболѣе согласно съ экономическими условіями ихъ страны и наиболѣе выгодно для остальныхъ. Какъ милитаризмъ, такъ и вопросы о ростѣ и распредѣленіи населенія, о регулированіи народнаго труда во всѣхъ его отрасляхъ, объ обезпеченіи для промышленности рынковъ, о колоніяхъ и многіе другіе не разрѣшимы усиліями того или другого правительства въ отдѣльности. Соединивъ же свои силы и дѣйствуя согласно и планомѣрно, народы и тутъ могли бы сдѣлать чудеса.
   Остановимся для примѣра на приростѣ населенія. При теперешнихъ порядкахъ не можетъ ли изъ него возникнуть всегда страшный поводъ къ войнѣ? Государства строже и строже запираютъ свои границы противъ наплыва иноземцевъ; между тѣмъ, въ той или другой странѣ населеніе до того умножается, что ему становится невыносимо тѣсно на родной почвѣ. Куда ему дѣваться и что дѣлать, особенно если не будетъ свободныхъ земель за моремъ для колонизаціи, что уже отчасти наступаетъ теперь? Не кроется ли въ этомъ явленіи причина войны, вполнѣ законной для населенія, не видящаго иного передъ собой исхода? И причина эта не будетъ ли роста съ теченіемъ времени, когда на нашей планетѣ все болѣе и болѣе будутъ уменьшаться свободныя для поселенія земли и онѣ, наконецъ, совсѣмъ исчезнутъ {По вычисленію нѣкоторыхъ, наша земля, если ее раціонально обработывать, въ состояніи прокормить почти 6 милліардовъ душъ. Между тѣмъ, настоящее населеніе ея составляетъ приблизительно 1 1/2 милліарда человѣкъ. Принимая во вниманіе, что приростъ населенія въ теченіе 10 лѣтъ равняется 8%, можно заключить, что ужо около 2,072 года нашей эры, т.-е. черезъ 180 лѣтъ, земля будетъ имѣть на своей поверхности максимально-возможное число обитателей (Бліохъ: "Будущая война, ея экономическія причины и послѣдствія" въ Русскомъ Вѣстникѣ 1893 г., февраль и слѣд. мѣс.).}?
   Вотъ гдѣ необходимы дальновидныя и совмѣстныя усилія и мѣры всѣхъ цивилизованныхъ правительствъ. Ограждая права и законные интересы собственныхъ гражданъ, они должны сообща позаботиться о болѣе равномѣрномъ распредѣленіи между народами труда и избытковъ населенія. Средствами для этого являются: раціональная организація обмѣна продуктовъ и колонизація. При этихъ условіяхъ намъ не столь страшными представятся опасности отъ усиливающейся густоты населенія, ибо, во-первыхъ, этотъ приростъ идетъ далеко не всегда и вездѣ съ одинаковою и правильною силой, но, какъ показываетъ опытъ, населеніе, достигнувъ извѣстной густоты и при опредѣленномъ высокомъ уровнѣ цивилизаціи, перестаетъ роста или увеличивается уже очень слабо (примѣръ -- Франція); во-вторыхъ, на землѣ много остается еще не занятыхъ и пустопорожнихъ пространствъ или же воздѣлываемыхъ крайне плохо и примитивными способами; въ-третьихъ, съ успѣхами науки и техники люди либо введутъ болѣе улучшенные пріемы обработки земли и производительнаго труда, либо перейдутъ въ той или другой мѣстности къ инымъ формамъ своей хозяйственной дѣятельности вообще.
   Подтвержденія нѣкоторымъ изъ излагаемыхъ нами мыслей мы находимъ отчасти въ событіяхъ нашихъ дней: европейскія правительства безъ войны, но путемъ переговоровъ (главнѣйшими ихъ результатами представляются берлинскій актъ 1885 г. и брюссельская конвенція 1891 г.) подѣлили между собой, въ видахъ колонизаціи, Африку; Россія и Англія не разъ тѣмъ же путемъ разграничивали свои сферы вліянія въ Средней Азіи; въ Европѣ, при все усиливающемся протекціонизмѣ, правительства заключаютъ между собой торговые договоры на 10--12-ти лѣтніе сроки, съ предоставленіемъ обоюднымъ подданнымъ одинаковыхъ гражданскихъ правъ съ туземцами и съ гражданами "наиболѣе благопріятствуемыхъ націй" (договоры Германіи 1891 г.; Россіи съ нею же 1894 г.); въ Америкѣ Соединенные Штаты сдѣлали попытку, пока не удавшуюся, привлеченія всѣхъ республикъ Новаго Свѣта къ экономической уніи подъ ихъ водительствомъ (вашингтонскій конгрессъ 1889--90 г.) и т. д.
   Все это характерныя явленія, которыя, подъ напоромъ жизненныхъ потребностей, будутъ современемъ роста по числу и по внутреннему своему содержанію. Болѣе того, мы полагаемъ, что даже внутренній миръ въ государствахъ черезъ это можетъ лишь выиграть и упрочиться.
   Главная, быть можетъ, для него угроза -- такъ называемый соціальный вопросъ или опредѣленіе отношеній труда къ капиталу поддастся болѣе скорому и удовлетворительному рѣшенію, если онъ будетъ поставленъ на болѣе широкую почву -- международную и поэтому можно только пожалѣть, что первая робкая попытка, сдѣланная въ этомъ направленіи берлинскою конференціей 1890 г., остается безъ всякихъ дальнѣйшихъ послѣдствій. Вообще же торговые договоры играютъ въ жизни государствъ большую и все возростающую роль. Происходитъ это въ силу какъ быстро развивающихся экономическихъ потребностей новыхъ народовъ, такъ и потому еще, что этими договорами регулируется множество интересовъ и вопросовъ, затрогивающихъ не только государственную, но и частную жизнь. Отъ ихъ прочности и соотвѣтствія жизненнымъ потребностямъ народовъ поэтому въ значительной степени зависитъ самый миръ. Въ основаніе ихъ кладется доселѣ, какъ сказано, начало протекціонизма; это объясняется частью экономическою неразвитостью многихъ изъ народовъ Европы, частью ихъ безобразно-громадными бюджетами (особенно военными и морскими), наконецъ, укоренившимися предразсудками людей теоріи и практики. Общему благосостоянію и миру гораздо болѣе соотвѣтствуетъ другая система -- свободы торговли, если только ее понимать разумно и примѣнять тамъ, гдѣ населеніе до нея дозрѣло. Нынѣ, къ сожалѣнію, ея придерживаются лишь Англія, Бельгія и Голландія, но и система протекціонизма на практикѣ вѣчно колеблется и сама жизнь дѣлаетъ въ ней все новыя и новыя бреши.
   Какъ бы то ни было, но если народы Европы будутъ продолжать жить въ "экономической анархіи" {Numa Droz: "L'Anarchie économique en Europe" (Biblioth. Univ. et Rev. Suisse. 1888. Janv.)}, то, вѣроятно, въ недалекомъ будущемъ они навлекутъ на себя бѣдствія, которыя тогда уже не устранишь. Экономисты указываютъ имъ на опасности, грозящія имъ, съ одной стороны, отъ американской конкурренціи, съ другой -- отъ желтой расы -- китайцевъ и японцевъ. Послѣдніе, говорятъ намъ, наполнятъ наши рынки своими товарами и ихъ рабочіе, самые выносливые, терпѣливые и дешевые въ мірѣ, вытѣснятъ бѣлаго рабочаго и доведутъ его до послѣдней степени нищеты.
   Во всѣхъ этихъ страхахъ много, быть можетъ, преувеличеній, но, во всякомъ случаѣ, европѣ необходимо и на экономической почвѣ достигнуть большихъ сплоченности и организаціи, чтобы, укрѣпивъ у себя миръ, не бояться на міровомъ поприщѣ ничьей конкурренціи.
   

II. Современное государство.

   Война, какъ мы видѣли выше, логически вытекала изъ природы античнаго государства. Въ древности народы жили въ изолированности, относились другъ къ другу съ высокомѣріемъ и враждою и имъ было совершенно чуждо самое представленіе о правѣ, стоящемъ надъ ними и ихъ объединяющемъ. По другимъ причинамъ, но также изъ сущности средневѣкового строя, закономъ общежитія являлся для него не миръ, а война. Новыя государства, возникшія изъ развалинъ этого строя, сложились, за первую эпоху своего существованія, по образцу античныхъ и чрезъ это возобновили отмѣчавшіе послѣднихъ абсолютизмъ и насильственность.
   Но все это глубоко измѣнилось въ наше время. На мѣсто прежнихъ идей и предубѣжденій проложили себѣ дорогу новыя юридическія начала, въ силу которыхъ самыя государства представляются уже намъ членами организованнаго общества, въ составъ котораго они входятъ съ одинаковыми правами. Говоря раціонально, война должна уничтожиться вмѣстѣ съ причинами, ее порождавшими, и если въ прежнія эпохи было невозможно ее устранить, то теперь является безуміемъ утверждать, будто она составляетъ необходимость для современнаго политическаго порядка. Она, напротивъ, нынѣ не болѣе, какъ продуктъ человѣческихъ страстей, но именно право и призвано къ тому, чтобы наложить узду на эти страсти и указать людямъ путь долга и справедливости {Mougins de Roquefort: "De la solution juridique des conflits internationaux", 1889, p. 30--31.}.
   Къ этому выводу насъ одинаково приводитъ изученіе какъ внутренней, такъ и внѣшней жизни современнаго государства у цивилизованныхъ народовъ нашей культуры.
   Всматриваясь глубже въ его природу, мы замѣчаемъ, что оно въ отличіе отъ всѣхъ исторически-предшествовавшихъ ему типовъ политической жизни характеризуется, главнымъ образомъ, тѣмъ, что оно -- личность и государство правовое.
   Разумѣя подъ государствомъ личность, мы хотимъ сказать, что оно есть такое живое цѣлое, которое одарено извѣстною волей и индивидуальностью и имѣетъ собственное бытіе, независимое отъ лицъ, его составляющихъ, и органовъ, которыми оно пользуется. Оно -- лицо коллективное, юридическое. Поэтому оно способно пріобрѣтать права и вступать въ обязательства. Въ силу этой своей природы всѣ государства должны пользоваться одинаковою свободой и равенствомъ. Фактическія различія между ними, какъ таковыя же между индивидами, не подрываютъ этого высшаго принципа, какъ и другого не менѣе важнаго, что всѣ личности не могутъ жить и развиваться обособленно, а нуждаются въ общеніи и содѣйствіи со стороны другихъ, подобныхъ же имъ личностей. Вотъ почему государствами не кончается лѣстница человѣческихъ союзовъ, но они, какъ единицы живущихъ въ нихъ народовъ, въ свою очередь, образуютъ великое общество (международный союзъ, позднѣе человѣчество), которое, не подрывая ихъ самостоятельности и оригинальности, связываетъ ихъ, однако, въ одно цѣлое посредствомъ общности культуры и права.
   Далѣе, современное государство отличается еще тѣмъ, что оно по преимуществу правовое. Такъ оно называется не потому, что издаетъ законы и опредѣляетъ право,-- ибо безъ этого не существовало никогда ни одного государства,-- а потому, что весь процессъ проявленія и дѣйствія его воли, какъ личности, подчиняется нормамъ права. Указанное воззрѣніе не низводитъ государство, какъ утверждаютъ его противники, на степень какого-то частнаго общества, вродѣ страхового, призваннаго лишь заботиться объ охранѣ юридическаго порядка въ видахъ внѣшней безопасности и личной свободы своихъ гражданъ. Современная правовая теорія вовсе не лишаетъ государство возможности преслѣдовать разнообразныя національныя, культурныя и экономическія цѣли, но она указываетъ ихъ дѣятельности твердый внутренній принципъ, который, выражаясь въ юридическомъ порядкѣ, ставитъ этой дѣятельности, въ интересахъ всѣхъ, опредѣленныя границы. Въ основаніе этой теоріи полагается мысль, что каждая воля должна сдерживаться и направляться объективнымъ правомъ, иначе она превращается въ произволъ. Всѣ члены государства, какъ отдѣльные его граждане, такъ и органы правительства, должны чувствовать себя окруженными высшею, нравственно-правовою атмосферой, которая подчиняетъ всю жизнь государства нормамъ права, твердымъ и изъятымъ отъ произвола. Въ этомъ отношеніи правовое государство противуположно деспотичному, которое, независимо отъ формы правленія, возводитъ въ свой основной принципъ не право и законы, а волю правительственныхъ лицъ или стоящихъ у власти политическихъ партій.
   Это понятіе правоваго государства сложилось путемъ долгаго историческаго процесса, который, начавшись въ періодъ возникновенія новыхъ государствъ на развалинахъ средневѣковаго быта, донынѣ еще не закончился.
   Какое же дать опредѣленіе новому государству?
   Если смотрѣть на него со стороны матеріальной, т.-е. содержанія его дѣятельности, то правовымъ государствомъ будетъ такое, въ которомъ право, какъ самостоятельное начало народной жизни, возводится въ основной законъ государства, въ силу чего какъ личная, такъ и общественная жизнь гражданъ получаетъ возможность, каждая въ своей сферѣ, развиваться гармонически и на полномъ просторѣ, но всегда на незыблемыхъ основахъ права, все болѣе и болѣе воплощающагося въ государственные законы.
   Государственники выдвигаютъ болѣе формальную сторону опредѣленія и говорятъ, что "современное государство распредѣляетъ основныя функціи государственной власти между нѣсколькими органами, изъ которыхъ ни одинъ не обладаетъ поэтому неограниченною властью и изъ которыхъ каждый находитъ свой предѣлъ въ компетенціи другихъ органовъ".
   "Государство новаго типа характеризуется, прежде всего, тѣмъ, что оно замѣняетъ личную власть властью закона, который признается высшею нормой государственной жизни и который подчиняетъ себѣ всѣ отправленія политическаго организма. Между тѣмъ, въ государствѣ стараго порядка, типомъ котораго можетъ служить французская монархія XVIII вѣка, вся полнота верховной власти сосредоточивалась въ одномъ лицѣ, и эта власть была поэтому личной и надзаконной" {Алексѣевъ: "Русское государственное право". 1892 г., стр. 6.}.
   Данное нами опредѣленіе приводитъ къ важнымъ послѣдствіямъ: оно установляетъ, во-первыхъ, принципіальное различіе между правомъ и государствомъ, не допуская, чтобы первое было только продуктомъ второго. Обѣ идеи, исходя отъ общаго корня, природы человѣка, ростутъ и совершенствуются другъ черезъ друга, но не отождествляясь.
   Источникъ права слѣдуетъ искать въ сознаніи людей, которые соединяются въ различные союзы. Государство даетъ этому сознанію наиболѣе совершенную форму въ издаваемыхъ имъ законахъ и наиболѣе прочную охрану посредствомъ своихъ органовъ (администраціи и суда), но рядомъ съ нимъ и (по существу) независимо отъ него существуютъ другіе союзы, которые, хотя въ болѣе скромныхъ размѣрахъ, но вмѣстѣ съ нимъ являются самостоятельными субъектами права (семья, гражданское общество съ его союзами, церковь, международный союзъ), такъ что одновременно съ положительнымъ закономъ дѣйствуютъ иныя формы права: обычай, автономія, судебныя рѣшенія, наука.
   Мы знаемъ, что государственники оспариваютъ это положеніе и объявляютъ государство единственнымъ творцомъ права, но такъ они поступаютъ лишь потому, что становятся на исключительно-формальную точку зрѣнія и знать не хотятъ дѣла по существу.
   Болѣе важно другое ихъ заблужденіе -- утвержденіе, будто государство абсолютно и принадлежащая ему верховная власть неограниченна. Это можно было говорить объ античномъ, но не о современномъ государствѣ. Глубокое изученіе природы государства приводитъ насъ, наоборотъ, къ выводу, что оно и по идеѣ, и въ силу опытовъ исторіи ограниченно, что бы ни утверждали теоретики. Да иначе и быть не можетъ: вытекая изъ условій земной жизни человѣка, какъ можетъ быть оно абсолютнымъ, т.-е. себѣ самому во всемъ довлѣющимъ? Этому противорѣчитъ и то, что оно -- личность, да, притомъ, юридическая. Нашъ выводъ, будучи требованіемъ строгаго мышленія, подтверждается всюду и историческимъ опытомъ. Затѣмъ, никакія нормы права, будь то законодательныя, тоже не абсолютны, но должны находить себѣ въ матеріальныхъ условіяхъ жизни и при встрѣчѣ съ другими принципами высшаго порядка формальныя границы, преступивъ которыя онѣ становятся недѣйствительными. Эти принципы должны быть предусмотрѣны и опредѣлены въ законѣ.
   По природѣ вещей, однако, къ нимъ относятся: основныя права человѣка, вѣчныя начала нравственности, основные догматы и каноны церкви, общія нормы положительнаго международнаго права. Всѣ они формально должны ограничивать волю законодательной власти, кому бы она ни принадлежала въ государствѣ: одному ли физическому лицу, извѣстной ли коллегіи или даже всему населенію {Въ этомъ смыслѣ идея правоваго государства, по образцу англійскихъ писателей, можетъ быть выражена въ формулѣ, что оно такое государство, въ которомъ управляютъ законы, а не люди (government of laws, and not of men). Высказанное еще Локкомъ, Юмомъ и др., это великое начало встрѣчается позднѣе и въ законахъ. Впервые оно было провозглашено въ конституціи штата Массачузетса (1780 г.).
   Писатели, толкующіе о неограниченности государственной власти, допускаютъ, однако, что она можетъ сама себя ограничивать. Нѣкоторые изъ нихъ опредѣляютъ само государство какъ простое отношеніе, и именно властвованія. Но это -- одни отвлеченныя, логическія опредѣленія, совершенно чуждыя реальной политической жизни нашего времени. Они несовмѣстимы съ природой самого государства, съ правами международнаго союза и съ безчисленными явленіями дѣйствительной жизни.}.
   Въ-третьихъ, въ современномъ государствѣ независимое и почетное мѣсто занимаетъ судебная власть. Объективное право и законъ могутъ владычествовать лишь подъ условіемъ принятія извѣстнаго правила англійскаго права, въ силу котораго каждое право, будь оно частнымъ или публичнымъ, должно оберегаться юридическою защитой. Послѣдняя же безъ независимаго суда немыслима. Только судъ способенъ стать на объективную почву закона и справедливости, въ противуположность цѣлесообразности или односторонней пользы, на которой стоятъ всѣ заинтересованныя лица, физическія и коллективныя. Поэтому рѣшенія его необходимы вездѣ, гдѣ возникаетъ столкновеніе между правами и интересами людей или народовъ, угрожающее перейти въ насиліе. Утверждать же, что правительство, при пользованіи своими верховными правами, не обязано, когда оно нарушаетъ чьи-либо права, подчиняться суду, значитъ не признавать публичное право -- правомъ. "Гдѣ существуетъ законъ,-- говоритъ проф. Алексѣевъ,-- но отсутствуетъ судъ, возстановляющій нарушенный законъ, тамъ этотъ законъ -- пустой звукъ и дѣйствительной силы не имѣетъ; законъ получаетъ настоящую силу лишь тамъ, гдѣ для своего осуществленія имѣетъ въ своемъ распоряженіи приговора суда. Права гражданскія и въ абсолютномъ государствѣ пользовались защитой суда; создать такую же защиту для правъ публичныхъ есть одно изъ основныхъ требованій современнаго правоваго государства" {Алексѣевъ, н. соч., стр. 7.}.
   О другихъ послѣдствіяхъ правовой теоріи о государствѣ говорить не будемъ: они важны, но прямо къ нашей задачѣ не относятся {Таковы, наприм., признаніе за населеніемъ не только гражданскихъ, но и политическихъ правъ, замѣна бюрократической централизаціи началомъ самоуправленія, свобода церкви въ государствѣ и т. д.}. Изложеннаго, полагаемъ, достаточно для того, чтобъ убѣдить читателя въ томъ, что право, будучи главнымъ принципомъ, управляющимъ всею внутреннею жизнью государствъ, должно въ одинаковой степени проникать и въ ихъ взаимныя сношенія. Это -- требованіе, вытекающее изъ самой ихъ природы, какъ личностей, живущихъ въ нихъ и черезъ нихъ дѣйствующихъ единицъ -- народовъ. А въ той степени, въ какой крѣпнетъ въ общежитіи право, утверждается въ немъ и миръ. Вотъ почему мы видимъ, что миръ есть требованіе самой природы современнаго государства, въ отличіе отъ всѣхъ прежнихъ или покоящихся на другихъ принципахъ политическихъ типовъ {Градовскій въ своемъ курсѣ (Государственное право важнѣйшихъ европейскихъ державъ, изд. въ 1895 г. Коркуновымъ) проводитъ мысль, что государства, основанныя народами германской и латинской расы въ Европѣ и въ Америкѣ, представляютъ, при всѣхъ ихъ многоразличныхъ формахъ, особенный политическій типъ, который онъ сводитъ къ одному общему понятію конституціонализма. Основнымъ же и общимъ признакомъ конституціонныхъ формъ является то, что можно назвать самоограниченіемъ государственной власти, въ силу чего эта власть не является абсолютною, въ чьихъ бы рукахъ она ни находилась, въ рукахъ народа или монарха съ народнымъ правительствомъ. Юридическимъ выраженіемъ такого самоограниченія государственной власти являются такъ назыв. основные законы или конституціи. Конституція есть какъ бы законъ, поставленный надъ всѣми факторами государственной власти, которые должны сообразовать съ этимъ высшимъ закономъ свои дѣйствія въ области законодательной, суда и управленія. Поэтому авторъ справедливо осуждаетъ выставляемую многими англійскими публицистами со временъ Блекстона теорію всемогущества парламента. Готовность повиновенія законамъ въ Англіи,-- говоритъ онъ,-- обусловлена извѣстными началами права, отвергнуть которыя не во власти парламента. Главныя черты конституціонныхъ государствъ онъ видитъ затѣмъ въ провозглашеніи извѣстныхъ личныхъ и общественныхъ правъ гражданъ и въ началѣ раздѣленія властей.}.
   Но, само собою разумѣется, осуществленіе этого состоянія на практикѣ далеко отстаетъ еще отъ его чистой идеи, и дѣло науки расчищать для послѣдней путь. Необходимы еще многія реформы для того, чтобъ обезпечить за миромъ болѣе прочное и всеобщее господство.
   Европейскія государства должны, на подобіе американскихъ республикъ, признать для себя обязательнымъ принципъ международной третейской юрисдикціи и ввести его въ свои основные законы {Это уже сдѣлано въ конституціяхъ трехъ южно-американскихъ республикъ: Аргентины, Экуадора и Венецуэлы. Аргентина впервые высказала начало, которое доселѣ не выставлялось еще ни однимъ государствомъ, что "побѣда не создаетъ еще никакого права". Основные законы двухъ названныхъ республикъ требуютъ, чтобы въ заключаемыхъ ими торговыхъ договорахъ было обязательство обращенія въ спорахъ къ третейскому суду (Armstrong: "Principes généraux du dr. intern, public. De l'utilité de l'arbitrage". T. I, 1890, p. 5).}. Споры между ними, которые не удастся уладить дипломатіи, не должны вести къ войнѣ или инымъ формамъ самоуправства, а рѣшаться ими самими -- избранными третейскими судьями.
   Самое право объявленія войны должно быть ограничено и обставлено извѣстными законными гарантіями для того, чтобы ни правительства, ни населенія не предпринимали войны съ безумнымъ легкомысліемъ, какъ мы видѣли это еще въ 1870 г. Для этого предлагаютъ на Западѣ, чтобы объявленіе ея принадлежало не одному главѣ государства, а вмѣстѣ и палатамъ. Принципъ этотъ, впервые высказанный во французскомъ декретѣ 22 мая 1790 г. {Война,-- говоритъ этотъ декретъ,-- объявляется лишь въ силу постановленія законодательнаго корпуса, изданнаго по формальному и необходимому предложенію короля и потомъ имъ утвержденному.}, усвоенъ пока республиками, но не допускается въ монархіяхъ. Писатели видятъ въ этомъ недостаточное развитіе началъ представительнаго государства, и съ этимъ нельзя не согласиться. Но, съ другой стороны, они говорятъ, что предлагаемое содѣйствіе палатъ не дастъ еще всего желаемаго ручательства въ большей прочности мира, ибо правительству, рѣшившемуся на войну, всегда будетъ на практикѣ не трудно увлечь за собою и народныхъ представителей чрезъ воздѣйствіе на народныя страсти. Хотя въ 1870 г. массы французскаго народа были рѣшительно противъ войны съ Пруссіей, но Тьеръ, отстаивавшій этотъ взглядъ, считался тогда почти измѣнникомъ въ средѣ законодательнаго корпуса, большинство котораго восторженно привѣтствовало воинственныя рѣчи герцога Граммона. Затѣмъ говорятъ, что получаемое въ палатахъ большинство далеко не всегда является вѣрнымъ изображеніемъ убѣжденій и воззрѣній ихъ избирателей.
   Указанные недостатки должны быть устранены частью болѣе строгимъ общественнымъ воспитаніемъ населенія, частью рядомъ мудрыхъ законовъ и мѣръ.
   Необходимо, чтобы населеніе избирало въ депутаты лицъ серьезно преданныхъ дѣлу мира и чтобъ оно, помимо этого, имѣло законные пути и органы для высказыванія своихъ миролюбивыхъ желаній и для настаиванія на нихъ передъ правительствомъ. Въ этихъ видахъ предлагаютъ усилить въ палатахъ права меньшинства посредствомъ пропорціональнаго представительства (Ревонъ); другіе думаютъ, что полезно было бы вопросы о войнѣ и мирѣ рѣшать посредствомъ плебисцита въ тѣхъ случаяхъ, когда палаты выскажутся за войну противъ десятой части или болѣе всѣхъ своихъ членовъ (Маркоарту); третьи выставляютъ на видъ пользу возведенія въ общее правило, чтобы враждебныя дѣйствія открывались не немедленно за объявленіемъ войны, а по истеченіи извѣстнаго, закономъ опредѣленнаго, срока (Армстронгъ).
   Противъ послѣдняго предложенія возражаютъ, что быстрота военныхъ дѣйствій большею частью составляетъ первое условіе ихъ успѣха, но это вѣрно только для войны завоевательной. "Во всякомъ случаѣ,-- говоритъ Ревонъ,-- по всѣмъ вопросамъ, относящимся къ войнѣ, права исполнительной власти должны быть сокращены въ пользу законодательной. Необходимо, чтобы повсюду палаты держали въ своихъ рукахъ казну и мечъ, иначе правительства слишкомъ легко поддадутся искушенію извлечь мечъ изъ ноженъ безъ общаго согласія, и тогда народные представители поневолѣ будутъ вынуждены дать на это деньги. Пока война не уничтожится, юристы обязаны изыскивать всякія средства для ея задержанія".
   Въ виду розни, господствующей такъ часто въ палатахъ, и страстности, которой способны поддаваться ихъ члены, особенно при обсужденіи жгучихъ политическихъ вопросовъ, мы полагаемъ, что вопросъ объ объявленіи войны слѣдовало бы въ будущемъ предоставлять не имъ, а либо учредительнымъ собраніямъ (какъ при пересмотрѣ конституціи), либо особымъ тщательно составленнымъ собраніямъ изъ людей компетентныхъ и серьезныхъ, по назначенію правительства и выбору палатъ.
   Далѣе Ревонъ указываетъ на реформы и въ области административнаго права, содѣйствующія замиренію народовъ. Система прямого обложенія тутъ должна быть предпочтена передъ косвенными налогами, ибо она живѣе пробуждаетъ въ плательщикахъ сознаніе возлагаемыхъ на нихъ финансовыхъ тягостей и скорѣе открываетъ имъ глаза на связь, которая существуетъ между этими тягостями и постоянно возростающими военными расходами. Нельзя также пройти молчаніемъ и собственно военныя законодательства. "Намъ нечего доказывать,-- замѣчаетъ тотъ же авторъ,-- насколько важно, съ точки зрѣнія занимающаго насъ вопроса, осужденіе того уничтоженія человѣческой воли, которое вытекаетъ изъ существа постоянныхъ армій, принудительная служба въ которыхъ столь глубоко поражаетъ чувство достоинства и свободу человѣка. Сдѣлаемъ развѣ одну оговорку: часто добро возникаетъ изъ зла и миръ порождается бѣдствіями, причиненными войной. Обязательность военной службы ставитъ руководящіе классы общества лицомъ къ лицу съ милитаризмомъ и поневолѣ, возбуждая въ нихъ отвращеніе къ переживаемому нами вооруженному перемирію, толкаетъ ихъ въ ряды приверженцевъ мира. А кто знаетъ, не переполнитъ ли эта капля всей чаши и не заставитъ ли поколѣніе, наиболѣе пострадавшее отъ бремепи существующей системы, утвердить, наконецъ, международный строй на новыхъ и лучшихъ основахъ?"
   Ревонъ высказывается даже противъ привлеченія къ отвѣтственности тѣхъ, которые, по своимъ нравственнымъ убѣжденіямъ, отказываются вступать въ ряды войска. Какъ извѣстно, военные совѣты строго наказываютъ подобныхъ лицъ, какъ это показываютъ примѣры, бывшіе во Франціи и въ Германіи. Многіе квакеры и гиншисты (Hinschistes) предпочли тюремное заключеніе измѣнѣ своимъ убѣжденіямъ. Кончали тѣмъ, что ихъ опредѣляли въ санитарные отряды. Намъ, вѣроятно, возразятъ, что если допустить такое изъятіе, то всѣ, пожалуй, захотятъ быть квакерами. Не думаемъ; на практикѣ не будетъ трудно отличить лицъ убѣжденныхъ отъ лицемѣровъ. Кромѣ того, можно потребовать извѣстныхъ доказательствъ, которыя удостовѣряли бы присутствіе въ лицахъ подобныхъ религіозныхъ воззрѣній, но это уже вопросъ фактическій.
   Не менѣе важно, чтобы законы строго преслѣдовали дуэли. Между ними и войной не трудно усмотрѣть сродство. Дуэли ничто иное, какъ отжившіе остатки прежней кровавой мести; война -- торжество тѣхъ же самыхъ воззрѣній въ области международной. Поэтому преслѣдовать дуэль -- значитъ осуждать войну.
   Во Франціи Каюзере и архіепископъ Фреппель сдѣлали попытку, не увѣнчавшуюся успѣхомъ, внести въ палату законопроектъ противъ дуэлей. По этому проекту подвергались бы строгому наказанію какъ нарушители его, такъ и органы печати, распространяющіе въ публикѣ свѣдѣнія о дуэляхъ. Мысль вѣрная, ибо ничто такъ не возвышаетъ ихъ въ глазахъ публики, какъ реклама о нихъ въ газетахъ. Дуэли, будучи маленькою войной между частными лицами, должны быть, какъ и большія войны, отмѣнены, ибо онѣ несовмѣстимы ни съ заповѣдью любви, ни съ принципами права, ни, наконецъ, съ истиннымъ понятіемъ о чести. Лучше всего ихъ замѣнить судами чести. Но для проведенія этой реформы необходимо, чтобы предварительно измѣнились существующіе обычаи и воззрѣнія въ европейскихъ арміяхъ, начальствующія лица которыхъ не довольствуются разрѣшать дуэли своимъ подвластнымъ, какъ право, но возлагаютъ ихъ даже на нихъ, какъ обязанность.
   Нашъ авторъ, наконецъ, раздѣляетъ мысли тѣхъ, которые полагаютъ, что миръ значительно укрѣпился бы, еслибъ и женщинамъ были предоставлены политическія права.
   

III. Международный союзъ *).

Его возникновеніе.-- Фазисы, имъ пережитые.-- Основные принципы международной практики: политическое равновѣсіе, легитимизмъ, начало національности.-- Принципы права: суверенитетъ и общеніе.-- Внутреннее основаніе международнаго союза.-- Его расширеніе въ двоякомъ направленіи.-- Черты, характеризующія современный международный строй.-- Главные политическіе вопросы, угрожающіе войной въ наши дни.-- Мирное рѣшеніе ихъ съ точки зрѣнія международнаго права.

*) Roszkowski: " Ueber das Wesen und die Organisation der internationalen Staotengemeinschaft въ Zeitschrift für internationales Privat-und Strafrecht". 1893; H. 3, S. 253 -- 275, прекрасная статья съ указаніями литературы, хотя авторъ -- противникъ самостоятельной организаціи международнаго союза. Бар. Таубе: "Исторія зарожденія современнаго международнаго права". 1894.

   Современныя государства, какъ мы видѣли, отличаются многими типичными особенностями не въ своемъ только внутреннемъ строѣ; не менѣе своеобразна и достойна изученія и область ихъ внѣшней жизни, какъ дальнѣйшее отсюда послѣдствіе. Они образуютъ между собою, какъ сказано, нѣкоторое общество, которое дипломаты зовутъ иногда европейскимъ концертомъ, а юристы обозначаютъ болѣе подходящимъ терминомъ международный союзъ. Для этого общества, по признанію самихъ правительствъ, существуетъ и особое право -- публичное право Европы^ международное, которое опредѣляетъ ихъ взаимныя положенія и отношенія, какъ членовъ извѣстнаго цѣлаго {Въ Ахенской деклараціи 3/15 ноября 1818 г. государи обѣщаютъ другъ другу во всѣхъ сношеніяхъ, какъ между собою, такъ и съ другими державами: "observation la plus stricte des principes du droit des gens, principes qui peuvent seuls garantir efficacement l'indépendance de chaque gouvernement et la stabilité de l'association générale". Въ протоколѣ лондонской конференціи 1831 (19 февраля): "Chaque nation a ses droits particuliers, mais l'Europe aussi a son dvoit, c'est l'ordre social qui le lui а donné". Государства, заключившія парижскій трактатъ 1856 г. "déclarent la Sublime Porte admise à participer aux avantages du droit public et du concert européens" (ct. 7), Постановленія о Дунаѣ, въ парижскомъ трактатѣ, должны впредь составлять часть публичнаго права Европы: "Les puissances contractantes, déclarent que cette disposition fait désormais partie du droit publie de VEurope et la prennent sous leur garantie" (ct. 15). Берлинскій трактатъ 1878 г. упоминаетъ объ "основныхъ началахъ международнаго права" (ст. 40); еще любопытнѣе ссылки на нихъ берлинскаго акта 1885 г.; по ст. 9 торговля неграми объявлена запрещенною "въ силу принциповъ международнаго права, признаннаго сторонами"; постановленія о судоходствѣ по Конго должны въ будущемъ "входить въ составъ публичнаго международнаго права" (ст. 13). Увеличить число подобныхъ цитатъ не трудно.}.
   Этотъ союзъ не есть что-либо искусственное или какое-либо измышленіе теоретиковъ: онъ -- продуктъ самой жизни новыхъ народовъ нашей христіанской культуры. Подобно тому, какъ въ прежніе періоды государство являлось высшею и послѣднею формой общежитія людей, таковою нынѣ представляется международный союзъ. Онъ не уничтожаетъ и не отмѣняетъ всѣ иныя предшествовавшія ему и болѣе тѣсныя формы союзовъ, но онъ гармонически изъ нихъ вытекаетъ, какъ ихъ дальнѣйшее продолженіе и завершеніе.
   Исторія показываетъ намъ, что международный союзъ существуетъ лишь въ продолженіе трехъ съ половиною вѣковъ (съ эпохи вестфальскаго мира). Его не было въ древности потому, что тогда каждое государство признавало только за собою право на существованіе и всю цѣль своей политики полагало въ возведеніи собственной мощи на уничтоженіи или порабощеніи возможно большаго числа чужихъ государствъ. Сношенія между языческими народами были лишь временныя, случайныя, или же они вызывались между сосѣдями потребностями религіи, общей защиты и торговли, но и въ этихъ случаяхъ они не выходили почти за границы одноплеменниковъ и не создавали прочной и широкой организаціи. Въ средніе вѣка международный союзъ не сложился по другимъ причинамъ: отсутствовали государства, какъ политически-самостоятельныя единицы; европейское общество въ цѣломъ подчинялось двумъ верховнымъ властямъ, папской и императорской, которыя обѣ претендовали на универсальное владычество и жили въ вѣчной, неумолимой борьбѣ между собою; религіозный фанатизмъ и нетерпимость, затмивъ высокіе принципы христіанства, дѣлали крайне шаткими и необезпеченными между народами Европы общее право и миръ. Но, тѣмъ не менѣе, уже тогда среди этихъ народовъ были положены нѣкоторые зародыши къ ихъ сближенію и позднѣйшему соединенію въ международный союзъ, благодаря ихъ двоякому родству: физіологическому -- по крови и духовному -- по происхожденію и всему характеру ихъ послѣдующей жизни и культуры.
   Вотъ почему общеніе, этотъ основной принципъ международнаго права, постепенно замѣняетъ изолированность и вражду, въ которой жили между собою древнія государства. Въ продолженіе всѣхъ среднихъ вѣковъ и позднѣе общеніе вырабатывается, постепенно расширяясь совмѣстнымъ и нормальнымъ ходомъ всей исторіи ново-европейскихъ народовъ. Прежде чѣмъ перейти въ сознательный и самостоятельный принципъ права, общеніе стало сказываться и дѣйствовать на почвѣ религіозной (католическая церковь въ средневѣковомъ обществѣ), затѣмъ экономическихъ интересовъ (самостоятельная организація торговыхъ союзовъ тогда же), а еще позднѣе и политики (политическое равновѣсіе, какъ первое, но еще грубое и внѣшнее проявленіе между государствами Европы нѣкоторой общности и солидарности, хотя и чисто-политической).
   Крупныя событія въ XVII стол. вызвали къ жизни то, что мы называемъ международнымъ союзомъ и управляющее жизнью его -- международнымъ правомъ: окончаніе процесса образованія новыхъ государствъ, установленіе между ними правильныхъ и постоянныхъ сношеній, признаніе правительствами въ вестфальскомъ мирѣ (хотя и въ несовершенной формѣ) принциповъ политической и религіозной терпимости, объявленіе свободы океана, зарожденіе въ трудахъ великаго Гроція науки современнаго международнаго права.
   Съ тѣхъ поръ общество народовъ пережило два фазиса въ своемъ развитіи: до конца XVIII стол. оно было еще, строго говоря, лишь фактическимъ: политика одушевляла и направляла всѣ взаимныя сношенія его членовъ; государства XVII и XVIII вв., абсолютныя внутри, не признавали и для своей внѣшней дѣятельности какихъ-либо иныхъ преградъ, кромѣ тѣхъ, которыя имъ полагала сила. Макіавелли, такъ хорошо резюмировавшій печальную государственную практику той эпохи, былъ главнымъ тогда руководителемъ кабинетовъ. Право же, совершенно подавленное политикой, едва пробивалось наружу, начиная сказываться въ немногихъ только нормахъ и институтахъ. Тогда же въ основное начало внѣшнихъ сношеній государствъ возведена система политическаго равновѣсія. Въ силу ея ни одно государство не должно было посягать на политическую независимость другихъ, даже не предпринимать ничего такого, что могло бы ей угрожать; но на практикѣ, въ рукахъ сильныхъ правительствъ, это начало превратилось въ политику постоянныхъ вмѣшательствъ ихъ во внутреннія дѣла слабѣйшихъ государствъ и въ стремленіе ихъ къ ихъ окончательному порабощенію. Отсюда, вмѣсто мира и неприкосновенности территоріальныхъ границъ, нескончаемый рядъ войнъ и потрясеній.
   Во второй фазисъ международный союзъ вступаетъ лишь со времени первой французской революціи. Только въ наше столѣтіе наблюдается превращеніе его изъ фактическаго общества въ юридическое, сопровождаемое переходомъ принципа общенія на почву права. Но и тутъ мы присутствуемъ только при началѣ такого любопытнаго явленія въ общественной жизни народовъ, о будущихъ размѣрахъ и направленіи котораго судить теперь, даже приблизительно, очень трудно.
   Державы, побѣдившія революцію и Наполеона I, провозгласили съ 1815 г. новый принципъ въ своей международной политикѣ: принципъ легитимизма. Посредствомъ него онѣ думали, въ интересахъ обще-европейскаго мира, поддержать соединеньи усиліями права династій противъ посягательствъ, дѣлавшихся на нихъ революціонными партіями. "Лучшія арміи міра,-- говоритъ г. Рошковскій {Назв. стат.},-- выступали на защиту этого принципа и, все-таки, какъ бы въ подтвержденіе того, что сила духа крѣпче силы штыковъ, онъ рушился почти въ моментъ его провозглашенія, ибо очень скоро пришлось убѣдиться въ его непригодности для управленія міровыми сношеніями. Естественное теченіе народной жизни уноситъ съ собою древнѣйшія политическія формы, которыя подсохли въ корнѣ, и создаетъ, рано или поздно, новыя политическія организаціи, лучше приспособленныя къ новымъ жизненнымъ потребностямъ. Нельзя поддерживать существованіе политическихъ учрежденій одною ссылкой на ихъ древность, когда ихъ основы уже потрясены поступательнымъ ходомъ времени. Наконецъ, было заблужденіемъ обосновать власть государства и права династій на понятіи собственности. Международное право не можетъ и не должно своими учрежденіями задерживать свободный ростъ народовъ. Напротивъ, оно призвано ему всячески содѣйствовать, но въ какихъ политическихъ формахъ должно происходить это развитіе, это предоставляется имъ на выборъ самимъ народамъ. Международное право должно всѣ эти факты только регистрировать, а не творить".
   Вотъ почему весьма скоро послѣ паденія легитимизма, съ 1830 г. политическія событія выдвигаютъ новое основное начало въ области сношеній народовъ -- принципъ національности. Многіе, и въ томъ числѣ г. Рошковскій, видятъ въ осуществленіи его всю будущность международнаго союза и права. Мало того, по мнѣнію ихъ, лишь при этомъ условіи наступитъ эра общаго мира на землѣ, разрѣшится самъ собою вопросъ о разоруженіи и международное право въ дѣйствительности обезпечитъ благо человѣчества.
   Мы не отвергаемъ ни сущности этого принципа, требующаго "признанія всѣхъ принадлежащихъ народамъ правъ", ни великаго его значенія въ дѣлѣ замиренія государствъ вообще, но полагаемъ, что и онъ, какъ принципъ, прежде всего, культурный, а не политическій или юридическій, долженъ быть проведенъ въ жизни односторонне и насильственно, въ ущербъ всѣмъ другимъ началамъ нравственной и государственной жизни.
   Международный союзъ, какъ всякое другое общество, покоится на началахъ права и ими управляется и направляется. Эти же начала суть суверенитетъ и общеніе, вытекающіе изъ самой природы составляющихъ его единицъ, т.-е. государствъ.
   Государства, въ качествѣ его членовъ, не перестаютъ быть высшими, территоріальными, общественными союзами; они, другими словами, остаются суверенными, но, рядомъ съ этимъ, они всею прошлою, совмѣстною своею жизнью приведены къ составленію одного большого культурнаго союза, который въ теченіе вѣковъ изъ простого фактическаго порядка все болѣе и опредѣленнѣе превращается въ настоящій юридическій союзъ, т.-е. члены его въ основу своихъ взаимныхъ сношеній кладутъ уже не безгранично прежде господствовавшій принципъ эгоизма и грубой силы, а вытекающій изъ самой внутренней ихъ природы принципъ правомѣрности, состоящій въ сознаніи ими необходимости самоограниченія въ интересахъ общенія.
   Вотъ что дѣлаетъ -- и силою вещей, ходомъ жизни, а не въ угоду какой-либо теоріи -- международный порядокъ организованнымъ, правовымъ строемъ, на почвѣ котораго простые обычаи превращаются, признаніемъ государствъ, въ юридическіе, т.-е. факты переходятъ въ право.
   Этотъ процессъ сопровождается слѣдующими двумя коренными послѣдствіями: 1) выдѣленіемъ изъ политики (или совокупности политическихъ правилъ) нѣкоторыхъ твердыхъ юридическихъ нормъ, пользующихся общимъ признаніемъ и авторитетомъ, и 2) установленіемъ особыхъ международныхъ органовъ, которые высказываютъ, примѣняютъ и охраняютъ эти нормы. Въ обоихъ направленіяхъ международный союзъ еще очень далекъ отъ полнаго осуществленія своей идеи, но онъ, все-таки, къ ней постепенно и все рѣшительнѣе приближается. Уже теперь, можно сказать, общество народовъ составляетъ одно извѣстное цѣлое, члены котораго связаны между собою идеями духовнаго единства, равенства (т.-е. признаніемъ за всѣми государствами одинаковой право и дѣеспособности) и солидарности въ преслѣдованіи общихъ своихъ культурныхъ цѣлей.
   Такимъ образомъ, международный союзъ,-- замѣчаетъ г. Рошковскій (который онъ называетъ: die internationale Staatengemeinschaft),-- покоится на двоякомъ предположеніи: на томъ, во-первыхъ, что государства признаютъ общими для себя нѣкоторыя задачи культуры, которыхъ они могутъ достичь только соединенными усиліями, и на томъ, во-вторыхъ, что они для совмѣстной своей дѣятельности создаютъ организованныя юридическія учрежденія. Но политической формы, съ особою верховною властью, этотъ союзъ не имѣетъ и имѣть не долженъ, ибо въ такомъ случаѣ пришлось бы разстаться съ свободою и самобытностью народовъ. Но и это не мѣшаетъ, повторяемъ, международному союзу быть вполнѣ строемъ правовымъ, съ правильною и прочною юридическою организаціей.
   Да не подумаетъ, однако, читатель, что, при указанныхъ условіяхъ, общество народовъ является чѣмъ-то лишнимъ или лишеннымъ великаго внутренняго значенія и пользы. Совершенно напротивъ: оно коренится въ тѣхъ глубокихъ жизненныхъ потребностяхъ новыхъ народовъ, которыя, давъ ему бытіе въ XVII в., съ тѣхъ поръ непрестанно продолжаютъ расширять его какъ въ территоріальнымъ отношеніи, такъ и со стороны содержанія нормъ, регулирующихъ его жизнь.
   Въ самомъ дѣлѣ, что создало и непрерывно расширяетъ и укореняетъ международный союзъ?
   Сознаніе новыми государствами существованія для нихъ такихъ общихъ и высшихъ задачъ культуры, которыхъ они не могутъ достичь отдѣльными усиліями. Чѣмъ далѣе, тѣмъ болѣе становится для нихъ ясною великая истина, что собственное благо ихъ гражданъ требуетъ согласованія и соединенія, а не дробленія и разъединенія (во враждѣ) ихъ силъ и что, благодаря быстро усиливающемуся всемірно-гражданскому обороту нашего времени, общіе интересы и идеи все тѣснѣе окутываютъ ихъ одною нерасторжимою сѣтью.
   Вотъ почему внутри международнаго союза государства находятъ новыя и болѣе прочныя обезпеченія своей независимости, а частнымъ лицамъ и различнымъ ихъ союзамъ дается самая широкая охрана ихъ дѣятельности и правъ. При этомъ часто какъ бы стираются самыя политическія грани между народами. Конечно, все это требуетъ юридическихъ нормъ и учрежденій для направленія совмѣстной жизни и дѣятельности государствъ къ общему благу. И вотъ, что даетъ начало и расширеніе международному праву, которое поистинѣ можетъ быть названо развивающимся, положительнымъ правомъ всего цивилизованнаго человѣчества въ наше время.
   Во-первыхъ, въ территоріальномъ отношеніи международный союзъ долгое время ограничивался своею первоначальною родиной -- Европой. Постепенно, съ распространеніемъ европейской цивилизаціи, къ нему присоединились страны другихъ частей свѣта: нѣкоторыя изъ нихъ формально признали международное право, какъ, наприм., С.-А. Штаты по провозглашеніи своей независимости; другія были допущены въ "составъ европейскаго концерта", какъ было сдѣлано съ Турціей на парижскомъ конгрессѣ (1856 г.). Нынѣ международный союзъ обнимаетъ собою европейскія, американскія и нѣкоторыя африканскія государства, какъ-то: Либерію, Конго, Марокко и Занзибаръ. Изъ азіатскихъ странъ нѣкоторыя, какъ Персія, Китай, Японія, Корея и Сіамъ, соединены со многими его членами договорами, которые опредѣляютъ экономическія сношенія Востока съ Западомъ и подготовляютъ путь для приступленія и этихъ странъ къ обществу народовъ. Несомнѣнно, чѣмъ далѣе по лицу земли будетъ разливаться европейская цивилизація, тѣмъ большее число государствъ примкнутъ къ международному союзу, призванному стать обще-человѣческимъ, всемірнымъ (провозвѣстникомъ такового является уже всемірный почтовый союзъ).
   Во-вторыхъ, международный союзъ расширяетъ область дѣйствія государственныхъ интересовъ тѣмъ, что онъ регулируетъ ихъ нормами права (международнаго). Если сначала въ средѣ его имѣлось въ виду обезпеченіе лишь однихъ политическихъ интересовъ государствъ, то нынѣ онъ въ сферу свою втягиваетъ всѣ отрасли управленія и значительную часть интересовъ соціальныхъ. Современный международный союзъ не только ограждаетъ суверенитетъ государствъ, но и создаетъ между ними взаимное содѣйствіе въ области сельскаго хозяйства, торговли и промышленности, по вопросамъ санитарнымъ и о лучшихъ способахъ сообщеній, въ дѣлѣ обмѣна продуктами искусствъ и наукъ, по части пріобрѣтеній и открытій, наконецъ, чрезъ оказаніе судебной помощи въ дѣлахъ гражданскихъ и уголовныхъ.
   Съ успѣхами цивилизаціи взаимная зависимость государствъ только усилится и возростетъ самое число предметовъ, которые будутъ регулироваться правомъ международнымъ.
   Подтвержденіемъ изложеннаго служатъ новѣйшіе трактаты, которые заключаются все большимъ числомъ участниковъ и содержаніе которыхъ становится все болѣе однороднымъ. Еще весьма характерно то, что умножаются такъ называемые общіе договоры, которые, заключаемые всѣми или большинствомъ членовъ международнаго союза, свидѣтельствуютъ объ общности ихъ интересовъ, а равно о признаніи съ ихъ стороны необходимости однообразныхъ юридическихъ нормъ {Roszkowski, ibid.}.
   Всматриваясь глубже въ международную жизнь нашего времени, не трудно подмѣтить въ ней нѣкоторыя характерныя черты, рѣзко отличающія ее отъ всѣхъ предшествующихъ эпохъ. Совершается важное измѣненіе въ положеніи и значеніи войны и дипломатіи, которыя столь всецѣло исчерпывали прежде ея содержаніе.
   Война внушаетъ къ себѣ все болѣе и болѣе рѣшительное отвращеніе. Ея не хотятъ и стараются избѣгнуть и правительства, и населенія. Правда, громадныя вооруженія все продолжаются и военная техника не прекращаетъ своихъ усилій надъ улучшеніемъ оружія, но именно это вызываетъ въ правительствахъ нѣкоторый страхъ передъ ихъ противниками и боязнь отвѣтственности въ случаѣ вызова войны. Одновременно съ этимъ проникаетъ во всѣ слои населенія желаніе поддержать и укрѣпить миръ. Благодаря существованію общей воинской повинности, самая мысль о возможности войны повергаетъ всѣхъ въ страхъ и безпокойство. Можетъ ли быть иначе, если, при ея наступленіи, каждой семьѣ придется трепетать за жизнь какого-либо дорогого члена? Кромѣ того, въ общественное сознаніе нашего времени постепенно проникаютъ уже вѣрныя мысли, что осуществленіе культурныхъ задачъ, выпавшихъ на долю народовъ, требуютъ сохраненія мира, который одинъ только и можетъ обезпечить благо человѣчества, и что войны, во всякомъ случаѣ, приносятъ гораздо болѣе зла, нежели пользы, ибо въ короткое время истребляютъ памятники и произведенія цѣлыхъ поколѣній во всѣхъ областяхъ ихъ труда. Съ этимъ возростаніемъ требованія мира идетъ объ руку стремленіе рѣшать болѣе часто международныя несогласія мирными и особенно юридическими способами. Согласно заявленіямъ парижскаго конгресса (1856 г.) и берлинской конференціи (1885 г.), государства въ своихъ спорахъ стали охотнѣе прибѣгать ко взаимнымъ добрымъ услугамъ и даже къ третейскимъ рѣшеніямъ. Какъ государи, такъ и президенты республикъ сочувствуютъ этому движенію и выступаютъ нерѣдко въ роли то посредниковъ, то третейскихъ судей. Этимъ предотвращается война и возвышается авторитетъ права въ сношеніяхъ народовъ.
   Измѣнились также во многомъ къ лучшему роль и пріемы дипломатіи. Она перестала быть исключительною руководительницей судебъ государствъ. Таинственность, которою она окружала прежде свои дѣйствія, уступила теперь мѣсто публичности. Общественное мнѣніе все рѣшительнѣе проявляетъ свое вліяніе на нее, какъ и вообще на политику кабинетовъ. Это сказывается въ двоякомъ отношеніи. Съ одной стороны, дипломатія ставится подъ извѣстный контроль палатъ и самые дипломатическіе документы оглашаются, когда того дозволяютъ государственные интересы. Съ другой, ежедневная политическая печать широко открываетъ свои столбцы для обсужденія всякаго рода международныхъ вопросовъ. Интересъ къ нимъ поэтому проникаетъ въ широкіе круги населенія и даже правительства самыхъ могущественныхъ державъ не остаются равнодушными къ голосу общественнаго мнѣнія, но прислушиваются къ нему и стараются его направить въ свою пользу.
   Къ частной дѣятельности дипломатіи все чаще присоединяется форма коллективная. На конгрессахъ, созываемыхъ все еще слишкомъ рѣдко, участвуетъ, сравнительно съ прежнимъ, большее число государствъ. Они занимаются не одними вопросами политики или окончаніемъ данной войны, но и нѣкоторыми общими задачами культуры и права. За то весьма многочисленны конференціи, на которыя возлагаются рѣшенія самыхъ разнообразныхъ вопросовъ текущей международной жизни. Необходимо сдѣлать эти органы правильными, постоянными и съ опредѣленною юридически организаціей и компетенціей.
   Вслѣдствіе этого, какъ замѣчено выше, не только измѣнился характеръ международныхъ договоровъ, но и стали посредствомъ ихъ возникать между государствами постоянныя соединенія или уніи. Въ нихъ нельзя не видѣть начала будущей, болѣе совершенной и широкой международной организаціи. Таковы различные по объему, но одинаковые по существу: почтовый союзъ, телеграфный, литературный, промышленный, желѣзно-дорожный, для международныхъ мѣръ и вѣсовъ, обнародованія таможенныхъ тарифовъ всѣхъ государствъ и недавно предположенный таковой же союзъ (въ 1894 г.) для изданія и трактатовъ. Во главѣ этихъ уній стоятъ особыя бюро, вполнѣ международные органы. Въ виду всѣхъ указанныхъ обстоятельствъ, неудивительно, что самые широкіе размѣры и разнообразныя формы принимаетъ въ современномъ обществѣ пропаганда мира. Подробнѣе мы будемъ говорить объ этомъ ниже. Пока же, при современныхъ порядкахъ, существуетъ война, международное право не можетъ ее игнорировать. Филантропы строго осуждаютъ всякую попытку ограничивать ее какими-либо нормами. По ихъ мнѣнію, стараться облегчить причиняемыя ею бѣдствія -- значитъ только узаконятъ ее и затруднять самую ея отмѣну. "Ничто такъ не пагубно для торжества нашихъ миролюбивыхъ идей,-- воскликнулъ одинъ изъ нихъ (Рише, проф. медицины въ Парижѣ),-- какъ смягченіе военной практики. Вмѣсто учрежденія обществъ вспомоществованія раненымъ, мы хотѣли бы, напротивъ, чтобы всѣхъ раненыхъ избивали, никого не брали въ плѣнъ, чтобы жгли безъ пощады непріятельскіе города и предавали мечу все мирное населеніе. Надо вещи доводить до ихъ логическаго конца и оставить за войною весь присущій ей ужасъ (tonte son atrocité), вмѣсто того, чтобы теряться въ лабиринтѣ нелѣпыхъ противорѣчій. Повторяемъ, всякое смягченіе войны -- зло, ибо оно уменьшаетъ отвращеніе къ ней. Чѣмъ болѣе мы сдѣлаемъ ее безчеловѣчною, неумолимою, обрушивающеюся на невинныхъ, поражающею безъ всякаго предварительнаго извѣщенія и старца, и женщину, и младенца у мирныхъ ихъ очаговъ, чѣмъ болѣе мы вызовемъ надъ цѣлымъ народомъ грозный призракъ всеобщаго пожара, тѣмъ успѣшнѣе мы поработаемъ на пользу мира. Уже теперь усовершенствованія орудій истребленія уменьшили шансы войны" {Richet: "Les machines volantes et la paix" (Almanach de la paix 1894, p. 40--41).}.
   Заключительная мысль вѣрна, но все это разсужденіе французскаго врача намъ представляется дикимъ софизмомъ. Международное право призвано, конечно, прежде всего, предупреждать войну, стремиться даже къ ея отмѣнѣ, но пока она существуетъ, какъ фактъ, оно должно своими принципами ее и ограничивать, и смягчать. Изъ того, что человѣкъ обязанъ противодѣйствовать злу и даже стараться искоренить его, вовсе еще не слѣдуетъ, чтобъ онъ не былъ нравственно одинаково обязанъ также дѣятельно помогать тѣмъ, которые поражены зломъ (наприм., въ болѣзняхъ, въ разныхъ бѣдствіяхъ нашей какъ физической, такъ и общественной жизни). Мысли Рише, будучи къ лицу азіатамъ, недостойны христіанскаго мыслителя и не могутъ раздѣляться и юристами. Вотъ почему мы видимъ, что въ наши дни не только теоретики (Блюнчли, Фильдъ, Мартенсъ, Аколла, институтъ международнаго права и др.), но и дипломаты и правительства признаютъ пользу кодификаціи права войны. Стараются сдѣлать войну болѣе рѣдкимъ явленіемъ, но заботятся также о томъ, чтобы всячески ограничить и смягчить ея послѣдствія {Хорошія объ этомъ подробности у г. Рошковскаго въ назв. ст.}. Въ этомъ направленіи, однако, настоятельны двѣ реформы: надо превратить текстъ брюссельской деклараціи 1874 г. о законахъ и обычаяхъ войны въ обще-обязательный для государствъ законъ (съ тѣми поправками и добавленіями, настоятельность которыхъ стала съ тѣхъ поръ очевидною); необходимо юридически усилитъ способы воздѣйствія нейтральныхъ на воюющихъ за все время ихъ вражды до заключенія ими мира включительно. Прекрасный тому примѣръ мы только что видѣли въ воздѣйствіи трехъ великихъ державъ: Россіи, Франціи и Германіи (къ которымъ присоединилась и Испанія) на Японію въ видахъ умѣренія ея требованій къ побѣжденному Китаю. Такіе совмѣстные и твердые шаги нейтральныхъ сдѣлаютъ самые мирные договоры со временемъ болѣе справедливыми и прочными, и можно только пожалѣть, что не были они въ свое время сдѣланы нейтральными и по отношенію франкфуртскаго мирнаго трактата 1871 г. между Франціей и Германіей.
   Наконецъ необходимо съ точки зрѣнія права уравнять во всемъ практику морской войны съ принципами, признаваемыми для войны сухопутной. Здѣсь должно провозгласить неприкосновенность частной собственности на морѣ, твердо установить понятіе военной контрабанды, признать обязательными дополнительныя статьи 1868 г. къ женевской конвенціи и придать призовымъ судамъ вполнѣ юридическій, международный характеръ;-- словомъ, облечь въ кодификацію и всю область морскаго военнаго права. Дѣло это -- хотя трудное, но достижимое, особенно послѣ всѣхъ подготовительныхъ къ тому и прекрасныхъ работъ Института международнаго права.
   И такъ, международный союзъ и управляющее имъ международное право задачею своею имѣютъ: скрѣпленіе взаимнаго сближенія народовъ путемъ ослабленія существующаго между ними антагонизма и направленія ихъ соединенныхъ силъ къ осуществленію общихъ и высшихъ цѣлей цивилизаціи, которыя иначе останутся недостижимыми. Международное право обезпечиваетъ нормальный порядокъ государственныхъ отношеній; стремясь на мѣсто грубой физической силы возвести въ законъ ихъ начало справедливости, оно тѣмъ самымъ беретъ подъ свою охрану независимое существованіе отдѣльныхъ государствъ и стремится привести къ равновѣсію ихъ матеріальные и духовные интересы.
   Но если заслуги международнаго права въ дѣлѣ поднятія цивилизаціи несомнѣнны, то почему такъ часты жалобы на малую его будто бы полезность? Большинство людей все еще относятся къ учрежденіямъ его скептически, ссылаясь на то, сколько правъ попирается въ области сношеній народовъ, сколько безъ пользы проливается крови, сколько гибнетъ лучшихъ силъ, и даже донынѣ, какъ бы въ поруганіе правдѣ, сила не разъ торжествуетъ надъ правомъ.
   Къ сожалѣнію, въ этихъ жалобахъ много правды. Но, говоритъ Рошковскій въ своей выше названной прекрасной статьѣ, которой мы не разъ тутъ слѣдуемъ, тѣмъ не менѣе, существуетъ фактъ, что въ народахъ стало все рѣшительнѣе сказываться сознаніе необходимости обосновать свои взаимныя сношенія на другихъ началахъ, чѣмъ это дѣлалось доселѣ, что пора тутъ произволу дать мѣсто справедливости, которая одна способна обезпечить свободу и счастье народовъ на землѣ. Это начало справедливости основное и высшее для каждаго права, подобно тому какъ для религіи -- идея Бога, для морали -- идея добра. Такою справедливость является и для международнаго права, которое именно стремится ее осуществить въ области взаимныхъ сношеній государствъ. Но при этомъ оно должно всегда, въ духѣ внутренней правды (Billigkeit) считаться съ практическими потребностями народовъ, какъ онѣ вытекаютъ изъ ихъ историческаго прошлаго и сказываются въ современномъ ихъ умственномъ или культурномъ состояніи.
   Все это глубоко вѣрно. Но недостаточно провозгласить въ жизни народовъ господствующимъ начало справедливости,-- необходимо еще облечь его въ опредѣленную организацію. Лишь это проводитъ самую характерную черту различія между порядками юридическимъ и нравственнымъ, между правомъ и моралью. Къ тому же стремится и международный союзъ, какъ опредѣленная и юридическая форма сожитія людей на землѣ {Самъ Рошковскій, впрочемъ, говоритъ, что международное право призвано разграничь и опредѣлить права и обязанности государствъ другъ въ другу черезъ признаніе ихъ независимости, совмѣстнаго существованія и обоюдной помощи при достиженіи общихъ цѣлей.}.
   По мѣрѣ укрѣпленія права въ международной области самый миръ для народовъ станетъ и болѣе справедливымъ, и болѣе прочнымъ. И это одинаково относится къ ихъ внѣшней и къ внутренней жизни. но какъ, скажутъ, достигнуть этой цѣли, когда, по сей часъ, глубокіе политическіе антагонизмъ и вражда все еще раздѣляютъ народы другъ отъ друга? Великое благо мира, о которомъ такъ многіе кричатъ и для котораго такъ немногіе что-либо дѣлаютъ, достижимо для народовъ Европы, конечно, не иначе, какъ подъ условіемъ принесенія ими всѣми въ пользу его великихъ безкорыстныхъ жертвъ. Цѣль, которая этими жертвами была бы достигнута, сама по себѣ столь велика, что вполнѣ ихъ окупила бы, но безъ подобныхъ жертвъ и усилій праздны всѣ толки о мирѣ, а слѣдовательно и о благосостояніи и свободѣ нашего материка.
   Усилія, о которыхъ мы говоримъ, должны быть дѣлаемы дружно и упорно всѣми, т.-е. какъ правительствами, такъ и населеніями. Первыя должны начать съ того, чтобы не только хотѣть мирнаго улаженія всѣхъ раздѣляющихъ ихъ интересовъ и несогласій, но и дѣйствительно провести это на практикѣ и тѣмъ дать другъ другу доказательства искренности и серьезности своихъ стремленій къ миру. Народы послѣдуютъ ихъ примѣру, если откажутся отъ многихъ своихъ историческихъ предразсудковъ и исключительно національныхъ требованій, несовмѣстныхъ съ общимъ миромъ и благомъ въ наши дни. Каждый долженъ быть готовъ не на словахъ только, а на самомъ дѣлѣ пожертвовать чѣмъ-либо дорогимъ для блага всѣхъ; тогда онъ найдетъ въ этомъ благѣ и свое высшее счастье. Много горючаго матеріала накопилось въ сношеніяхъ между народами въ наши дни. Вслѣдствіе этого переживаемый нами "вооруженный миръ" часто тягостнѣе и разорительнѣе самой войны.
   По, при всемъ томъ, не въ войнѣ, не въ новыхъ насиліяхъ и беззаконіяхъ слѣдуетъ искать исцѣленія отъ этого зла, а въ средствахъ, которыя намъ указываются разумомъ, нравственностью и правомъ. Въ виду того, что въ замиреніи Европы {Съ нея, разумѣется, слѣдуетъ начать. При замиреніи нашего материка миръ въ остальныхъ частяхъ свѣта не замедлитъ наступить подъ воздѣйствіемъ Европы.} заинтересованы всѣ ея государства, они всѣ и должны принять на равныхъ правахъ дѣятельное участіе въ обсужденіи и рѣшеніи этого вопроса.
   Первымъ къ тому шагомъ должно быть созваніе предварительныхъ конференцій, тщательно составленныхъ, съ строго-обдуманными и опредѣленными программами. Но на нихъ, скажутъ намъ, разногласія между кабинетами проявится лишь съ тѣмъ большею силой и въ результатѣ онѣ не укрѣпятъ общій миръ, а сдѣлаютъ его еще болѣе шаткимъ и ненадежнымъ. Да, если стоять только на почвѣ существующихъ пріемовъ и традицій. Нѣтъ, если эти собранія, какъ мы полагаемъ, сдѣлать новыми по ихъ составу, по началамъ ихъ дѣятельности и по цѣлямъ, къ которымъ они должны стремиться. Затѣмъ, выработанныя этими предварительными конференціями заключенія имѣли бы поступить на разсмотрѣніе и утвержденіе обще-европейскаго конгресса, составленнаго по тѣмъ же началамъ, какъ и эти конференціи, но въ болѣе широкихъ размѣрахъ и съ большими полномочіями. Конгрессъ этотъ былъ бы призванъ позаботиться и о его приведеніи въ исполненіе принятыхъ имъ рѣшеній.
   Вопросы, которые болѣе всего поддерживаютъ политическую рознь между народами Европы въ наши дни, суть: элѣзасъ-лотарингскій и восточный въ широкомъ смыслѣ. Постановленія на ихъ счетъ договоровъ франкфуртскаго (1871 г.) и берлинскаго (1878 г.) столь несовершенны и несправедливы, что настоятельно требуютъ пересмотра и радикальнаго ихъ измѣненія, и чѣмъ скорѣе это будетъ сдѣлано, тѣмъ лучше. Ими въ значительной степени поддерживается хотя глухая, по сильная вражда между Франціей и Германіей, между Англіей и Россіей, между Россіей и Австріей съ присоединеніемъ сюда, въ извѣстной степени, и Германіи. Къ этимъ узламъ политической вражды привлекаются то прямо, то косвенно остальныя державы Европы и тѣмъ или инымъ отношеніемъ ихъ къ этимъ капитальнымъ пунктамъ опредѣляется, главнымъ образомъ, политическая ихъ группировка въ наши дни.
   Намъ нечего останавливаться на подробностяхъ рѣшенія этихъ вопросовъ, ибо мы говорили объ этомъ въ другомъ мѣстѣ {О политическимъ причинахъ войны въ современной Европѣ (Уч. Зап. Моск. Унив.). Война или миръ (Русская Библіотека, No 4, Одесса. Изд. Бейленсона и Юровскаго, 1895 г.).}. Здѣсь замѣтимъ только, что, на основаніи опыта всѣхъ предшествующихъ лѣтъ, мы безъ преувеличенія можемъ сдѣлать слѣдующіе выводы:
   1. Пока не будутъ они рѣшены, миръ справедливый и прочный невозможенъ въ Европѣ; вооруженія и сопутствующія ихъ обѣдненіе и раззореніе будутъ только усиливаться.
   2. Эти вопросы неразрѣшимы усиліями однѣхъ заинтересованныхъ въ нихъ сторонъ; каждая стоитъ на точкѣ зрѣнія лишь своего національнаго интереса и чести. Питаясь традиціями прошлой вражды, правительства и народы не хотятъ сдѣлать рѣшительнаго и совмѣстнаго шага къ новому и лучшему порядку вещей, который даровалъ бы имъ не фиктивный, а дѣйствительный миръ въ настоящемъ и будущемъ.
   3. Съ устраненіемъ этихъ главныхъ пунктовъ раздора, несравненно легче будетъ мирное и справедливое рѣшеніе другихъ предметовъ несогласій, частью съ ними связанныхъ, частью представляющихъ гораздо меньшій интересъ.
   4. Чувствуя недостаточность своихъ разрозненныхъ силъ, правительства составляютъ между собою извѣстные союзы (тройственный и двойственный), которые раздѣлили нынѣ Европу какъ бы на два главные политическіе лагеря. Защитники этихъ комбинацій прославляютъ ихъ, какъ средства уравновѣшенія политическихъ силъ государствъ и охраны мира. Но эти союзы, въ сущности, поддерживаютъ не настоящій, а тотъ вооруженный миръ, въ которомъ мы живемъ и который есть не болѣе какъ весьма шаткое перемиріе, могущее прекратиться въ каждый день и отъ первой любой случайности. Эти союзы, правда, удерживаютъ ихъ участниковъ отъ нападеній другъ на друга; они установляютъ приблизительное равенство въ военныхъ силахъ главныхъ противниковъ, но за то, съ другой стороны, они поддерживаютъ по многимъ жизненнымъ вопросамъ statu quo, которымъ всѣ недовольны; они питаютъ во враждующихъ между собою населеніяхъ ихъ взаимныя недовольства и претензіи; между тѣмъ крайнія партіи продолжаютъ свою тайную и разрушительную работу противъ лучшихъ современныхъ общественныхъ учрежденій. Европѣ и всей нашей великой христіанской культурѣ нужны не тройственные, двойственные или подобные союзы, а такой одинъ великій союзъ, который бы своимъ нравственнымъ и юридическимъ строемъ и духомъ успѣлъ бы настолько сблизить и соединить между собою всѣ цивилизованные народы, что всякіе раздѣляющіе ихъ вопросы рѣшались бы мирно и сообразно съ принципами справедливости и общаго блага.

Гр. Л. Камаровскій.

Русская Мысль, кн.IX, 1895

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru