Занятіе русскими Сибири.-- Рѣчь, читанная на актѣ Императорскаго историко-филологическаго института, 3-го іюня. Е. Е. Замысловскимъ.
Богъ съ вами и вашимъ трехсотлѣтіемъ! Какое значеніе имѣетъ вашъ юбилеи въ общей государственной жизни народа. Намъ некогда о васъ думать! Такъ говорятъ нѣкоторые русскіе люди, весьма мало интересующіеся областной народной жизнью и вообще исторіей отечества, поясняя этимъ полное равнодушіе къ сибирскому юбилею. Не такъ думаютъ и не такъ говорятъ лица, изучающія судьбы русскаго народа и его прошлое. Возьмите нашихъ лучшихъ историковъ и мыслителей, посмотрите какое огромное значеніе они придавали областности и областному началу въ Россіи. Исторіи областей служитъ отраженіемъ общей жизни народа, его генія, его талантовъ и политическихъ способностей. Мы весьма счастливы, что можемъ, въ данномъ случаѣ, рекомендовать прекрасный очеркъ покоренія Сибири и занятія ея русскими, принадлежащій талантливому профессору Е. Е. Замысловскому (нынѣ онъ помѣщенъ въ "Журналѣ министерства народнаго просвѣщенія"). Очеркъ этотъ, какъ показываетъ серьёзное изученіе эпохи, самаго акта завоеванія, такъ и бросаетъ нѣсколько философскихъ и политическихъ взглядовъ на значеніе этого завоеванія. Мы воспользуемся нѣсколькими лучшими мѣстами.
Триста лѣтъ тому назадъ, русскіе утвердились въ долинѣ великой рѣки Оби, завоевали находившееся здѣсь Сибирское царство. Это увѣковѣченное нашимъ народомъ въ его историческихъ пѣсняхъ завоеваніе велеумнаго вождя Ермака Тимоѳеевича и его товарищей. стяжавшихъ себѣ безсмертную славу, является событіемъ знаменательнымъ по своимъ послѣдствіямъ и находится въ тѣсной связи съ колонизаціоннымъ движеніемъ русскихъ на сѣверѣ (и востокѣ великой европейской равнины.
"Всѣ дошедшія до насъ извѣстія о немъ, и многія народныя преданія, и данныя достовѣрныя свидѣтельствуютъ о томъ, что онъ вполнѣ заслужилъ названіе велеумнаго атамана, какъ величаетъ его одна изъ древнѣйшихъ сибирскихъ лѣтописей. Доблести, которыми онъ отличался, его отвага и энергія, осторожность и разсчетливость, умѣнье начальствовать надъ ратными людьми, непривыкшими къ строгой дисциплинѣ, умѣнье поддерживать въ нихъ полное довѣріе къ себѣ въ самыя тяжелыя минуты походной жизни давали ему замѣтное, неоспоримое преимущество предъ всѣми находившимися подъ его начальствомъ атаманами-предводителями отдѣльныхъ дружинъ, и въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ его многотрудной, завоевательной дѣятельности мы не находимъ въ источникахъ ни одного извѣстія о какомъ-либо возмущеніи противъ нею, которое имѣло бы серьёзныя послѣдствія, помѣшало бы достиженію главной цѣли. Не ему, правда, принадлежитъ мысль о завоеваніи Сибирскаго царства; но онъ осуществилъ ее, и въ этомъ ею главная историческая заслуга. Онъ, конечно, могъ бы исполнить возложенное на него Строгановыми порученіе такъ, какъ исполнилъ бы его менѣе даровитый казацкій атаманъ, ограничился бы набѣгомъ на землю сибирскихъ татаръ, разореніемъ ихъ, сулившимъ богатую добычу. Но не такъ понялъ свое дѣло Ермакъ. Извѣстія о походѣ ею ясно указываютъ на то. что онъ съ самаго вступленія своею въ предѣлы Сибирскаго царства имѣлъ въ виду не хищническій набѣгъ, а прочное завоеваніе этою царства. Цѣль.на могла казаться достижимою только потому, что казаки, какъ и европейцы въ Америкѣ, въ эпоху ея завоеванія, имѣли великое преимущество предъ татарами, остяками и вогуличами -- огнестрѣльное оружіе. Но числомъ своихъ ратныхъ людей эти инородцы далеко превосходили казаковъ, лучше ихъ знали мѣстность, могли пользоваться выгодными для нихъ условіями, занимать по воднымъ путямъ, по которымъ двигалась Ермакова дружина, возвышенные пункты, удобные для обороны, тревожить ее неожиданны мы нападеніями, оборонять свои укрѣпленные городки, мѣшать добычѣ продовольствія -- и ко всѣмъ этимъ средствамъ обороны прибѣгали Кучумовы татары. Но Ермакова дружина ихъ поборола, и этимъ торжествомъ была въ значительной степени обязана своему вождю, неустанно бодрому, глубоко вѣровавшему въ успѣхъ своего важнаго дѣла.
По историческому значенію своему, завоеваніе Сибирскаго царства Ермакомъ находится въ тѣсной связи съ тѣми событіями XVI вѣка, которыя знаменуютъ наше поступательное движеніе на востокъ. Оно началось со времени паденія Казанскаго царства, и затѣмъ въ продолженіи нѣсколькихъ десятилѣтій ограничивалось областью рѣки Волги, занятіемъ ея устьевъ и заселеніемъ области Камской. Затѣмъ новая эпоха въ исторіи этою движенія начинается съ завоеванія той области на востокѣ, которая прилегаетъ къ области Камской, составляетъ часть великой азіатской равнины и представляетъ благопріятныя условія для дальнѣйшаго движенія съ цѣлію занятія этой равнины. Этими условіями русскіе не замедлили воспользоваться, и въ XVII столѣтіи достигли крайнихъ предѣловъ ея на востокѣ".
Изложивъ поступательное движеніе русскихъ въ Сибири, авторъ говоритъ: Съ занятіемъ русскими Амура, новая область на сѣверѣ Азіи, вошедшая въ составь Московскаго государства подъ общимъ на знаніемъ Сибири, почти достигла своихъ естественныхъ предѣловъ; исторической дѣятельности русскаго народа открылось новое вели кое поприще, явились новые, неизсякаемые источники матеріальныхъ средствъ, и еще невѣдомая образованному міру значительная часть азіатскаго материка выступила изъ мрака неизвѣстности. Сибирь стала частію всемірной, культурной области, и это событіе имѣетъ такое же всемірно-историческое значеніе, какъ и открытіе западно-европейскими народами новыхъ земель въ концѣ XV и въ началѣ XVI вѣка.
Занятіе русскими одной изъ величайшихъ равнинъ земнаго шара, совершившееся въ продолженіи всего только семидесяти лѣтъ, составляетъ явленіе въ высокой степени замѣчательное, ложно сказать -- безпримѣрное, если мы примемъ во вниманіе тѣ неблагопріятныя условія, которыя задерживали завоевательное и колонизаціонное движеніе въ смутную эпоху и долгое время послѣ тоги, если примемъ далѣе во вниманіе тѣ по истинѣ ничтожныя средства. какими могла располагать московская Русь для водворенія и поддержанія своихъ необъятныхъ владѣній на востокѣ. На занятіе сѣверной Америки культурные народы западной Европы должны были употребить больше времени.
Строеніе зимовьевъ, остроговъ и городовъ, проведеніе дорогъ, устройство ямовъ, собраніе необходимыхъ географическихъ свѣденій о мѣстожительствѣ инородческихъ племенъ, о томъ, чтобы на нихъ налагаемый ясакъ не былъ обременительнымъ, постоянное увеличеніе числа казаковъ и служилыхъ людей, все это было предметомъ дѣятельныхъ заботъ со стороны московскаго правительства. Оно умѣло также пользоваться прирожденною русскому народу способностію къ колонизаціонной дѣятельности, на пашенныя мѣста дѣвственной сибирской почвы поселяли крестьянъ сѣверо-восточной Гуси, и это дѣятельное крестьянское населеніе послужило одною изъ прочныхъ основъ русскаго владычества въ Сибири. Заодно съ московскимъ правительствомъ, которое было глубоко проникнуто народнымъ духомъ, дѣйствовала и церковь и прими мала мѣры, направленныя къ поддержанію благочестія въ средѣ русскаго населенія и распространенію христіанства между инородцами. Являясь въ Сибири не только завоевателями-господами, новыми властителями, но и колонизаторами, русскіе, однако, не избѣгли тѣхъ печальныхъ послѣдствій, какія обыкновенно бывали при занятіи новыхъ странъ европейскими народами, какъ это случилось въ Африкѣ, въ Америкѣ, въ Индіи и на островахъ Великаго океана. Злоупотребленія со стороны правителей, хищническое пользованіе имуществамъ инородцевъ, произволъ и насиліе, столь обычныя въ начальную эпоху отношеній завоевателей къ завоеваннымъ имѣли слѣдствіемъ обѣдненіе послѣднихъ, нерѣдко вынуждали ихъ къ отчаянному сопротивленію, къ безплодной тратѣ силъ во время возстаній, которыя только усугубляли разореніе, и въ то же время вмѣстѣ съ паденіемъ патріархальныхъ обычаевъ и условіе жизни появлялись и новыя, пагубныя, порочныя наклонности.
"Эти роковыя послѣдствія совмѣстной жизни такъ-называемыхъ культурныхъ и некультурныхъ племенъ имѣли мѣсто и въ Сибири, но не въ такихъ размѣрахъ, какихъ они достигали во многихъ другихъ внѣ-европейскихъ странахъ. Московская Русь не обратила сибирскихъ инородцевъ въ рабовъ, заботилась о томъ, чтобы правители обращались съ ними съ ласкою и бережью, налагали на нихъ ясакъ сообразно съ ихъ имуществомъ, и на помощь этимъ заботамъ являлась и церковь. Духомъ нетерпимости по отношенію къ инородцамъ русскіе поселенцы въ Сибири никогда не были проникнуты, и любопытнѣйшую и поучительную часть этнографическихъ наблюденіи, произведенныхъ въ Сибири, составляютъ тѣ особенности ея русскаго населенія, которыя явились подъ вліяніемъ смѣшенія съ инородцами.
Но несмотря на нѣкоторыя, несомнѣнныя преимущества въ отношеніяхъ русскихъ къ инородцамъ, сравнительно съ подобными же отношеніями другихъ культурныхъ народовъ, высказывали и высказываютъ сожалѣніе относительно несчастной судьбы тѣхъ сибирскихъ инородцевъ, которые, повидимому, обречены въ то, чтобъ окончательно утратить свою самобытность и исчезнуть, если не совсѣмъ, то, при условіяхъ болѣе благопріятныхъ, сдѣлаться составною частью другой народности, болѣе способной къ самостоятельному существованію. Я не видѣлъ, замѣчаетъ А. Миддендорфъ, болѣе жалкаго и испорченнаго сибиряка туземца, какъ остяка, и не знаю другого спасенія для этого народа, какъ сглаженія его національности, сліянія съ русскими, и полнаго поглощенія его послѣдними". Есть, впрочемъ, въ числѣ инородческихъ племенъ Сибири такія, относительно которыхъ не можетъ быть и сомнѣнія въ томъ, что ихъ не коснется процессъ вымиранія, и что имъ предстоитъ мѣсто и въ будущихъ судьбахъ ея. Къ такимъ, напримѣръ, относятся предпріимчивые, хитрые, необыкновенно склонные къ торговлѣ якуты".
Показавъ въ нѣсколькихъ словахъ какое значеніе имѣетъ открытіе и изслѣдованіе Сибири для науки, уважаемый авторъ касается судьбы населенія на востокѣ и его будущаго.
"По современнымъ наблюденіямъ этнографовъ, инородцы Сибири обладаютъ нѣкоторыми цѣнными достоинствами, которыя обыкновенно не обращаютъ на себя вниманія поверхностныхъ наблюдателей. Способность переносить всевозможныя лишенія, которыя бываютъ неразлучными спутниками жизни на крайнемъ сѣверѣ, умѣнье бороться и преодолѣвать такъ часто встрѣчающіяся въ бытѣ звѣролововъ препятствія для обезпеченія своей жизни, и несмотря на тяжкія условія матеріальнаго быта, непреодолимыя для человѣка культурнаго, извѣстное довольство, честность, правдивость и откровенность въ взаимныхъ отношеніяхъ, всѣ эти особенности сибирскихъ инородцевъ, возбуждавшія къ нимъ стиль справедливое сочувствіе со стороны образованныхъ наблюдателей, поддерживаются преданностью старымъ обычаямъ, языческой старинѣ. По конечно, близко то время, когда эта завѣтная старина должна окончательно уступить мѣсто роковому вліянію русскихъ, и относительно этою вліянія исторія налагаетъ на насъ историческое откровеніе и за всѣ другія, болѣе существенныя и важныя условія жизни нашей великой сѣверо-восточной окраины, составляющей неотъемлемую часть нашего государственнаго организма. Чтобы понимать эти условія, чтобы сознавать потребности и русскаго, и инородческаго населенія Сибири, благо которой есть въ то же время и наше общее благо, необходимо всестороннее изученіе ея и бдительное вниманіе къ тѣмъ важнымъ вопросамъ, которые стоятъ на очереди и требуютъ рѣшенія".
Нельзя не видѣть въ этомъ очеркѣ трезваго философскаго взгляда и Въ то же время самаго теплаго и гуманнаго отношенія къ нашей окраинѣ и ея интересамъ. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что значеніе ея Въ глазахъ русскаго общества еще болѣе возрастетъ и усилится по мѣрѣ того, какъ на ней сосредоточится "бдительное вниманіе" къ "важнымъ вопросамъ", которые стоятъ на очереди и требуютъ рѣшенія въ современной жизни, по словамъ профессора Замысловскаго. Мы желали бы отъ души, чтобы взгляды эти проникли въ среду всего русскаго общества, взамѣнъ тѣхъ горькихъ преіубѣжіеній и ложныхъ представленій, которыя заставляютъ отодвинуть нужды этого края на задній планъ.