Ивановский Андрей Андреевич
Остатки старины

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ОСТАТКИ СТАРИНЫ *).

   *) Статья сія сообщена намъ Андреемъ Андреевичемъ Ивановскимъ, нѣкогда дѣйствовавшимъ съ пользою на поприщѣ литературы, а теперь посвятившимъ себя хозяйственнымъ занятіямъ. Изъявляя благодарность нашу почтенному нашему корреспонденту за присылку этой любопытной статьи, обращаемся, при семъ случаѣ, ко всѣмъ просвѣщеннымъ помѣщикамъ, съ просьбою: описывать окрестныя мѣста, собирать народныя преданія, изыскивать старину, и сообщать все это для обнародованія. Иначе мы не объяснимъ нашей Древней Исторіи, и никогда не составимъ Статистики. Изд.

(Изъ замѣтокъ Посредника.)

I.
Гнеталово. Городъ Смыковъ. Бочки съ золотомъ. Военный станъ. Курганы.

   Въ тридцати верстахъ отъ города Новоржева, по дорогѣ въ погостъ Аксеново, лежитъ деревня Гнеталово, состоящая изъ восьми дворовъ, принадлежащихъ помѣщицѣ Аплечеевой, малолѣтнымъ дѣвицамъ Бухвостовымъ и казеннымъ крестьянамъ. Въ ней, по послѣдней народной переписи, двадцать шесть душъ мужескаго и двадцать семь душъ женскаго пола.
   Въ видахъ гражданскаго благоустройства, Гнеталово не сдѣлало ни одного шага впередъ. Оно, говоря сравнительно, не отличается отъ прочихъ селеній ни жилищами своими, ни хлѣбопашествомъ, ни промыслами. На немъ, какъ почти и на всѣхъ нашихъ селеніяхъ, лежитъ печать глубокаго младенчества, еще ожидающаго улучшенія, достойнаго требованій современности. Но, не смотря на это, Гнеталово остается въ памяти наблюдательнаго путешественника по нѣсколькимъ причинамъ. Во-первыхъ, по остаткамъ близь него примѣчательной старины во-вторыхъ, по молвѣ, что въ давнія времена оно служило дружною пристанью разбойникамъ, о которыхъ теперь исчезаютъ, слава Богу, на Руси и самыя преданія: въ третьихъ, потому что оно красуется, на возвышенной полосѣ, близѣ озера Аля, красавца здѣшняго уѣзда.
   Спускаясь съ Гнеталовской покатости, по направленію къ Аксенову, вы видите, налѣво и предъ собою, въ торфяномъ грунтѣ, болото, покрытое гнилою, грязною и тинною водою. Переѣхавъ его, вы вступаете въ сосновый боръ, простирающійся не менѣе, какъ на тридцать верстъ въ окружности. состоящій преимущественно изъ песчаной почвы и мѣстами топкихъ и непроходимыхъ болотъ. Судя по толщинѣ лѣса, покрывающаго боръ; изъ числа котораго не найдете дерева болѣе четырехъ вершковъ въ отрубѣ, вы убѣждаетесь, что семьдесятъ лѣтъ назадъ его здѣсь не было. Равнымъ образомъ нигдѣ не находите ни пня, ни корней -- несомнѣнныхъ свидѣтелей стародавнихъ лѣсовъ. Все это, какъ и нижеслѣдующія доказательства, несомнѣнно убѣждаютъ въ томъ, что въ отдаленныя времена все пространство теперешняго бора было открыто для взора и воли, и что уже тогда произрастала та же, по свойству почвы, никуда не годная трава, деревянистый верескъ, который видите и теперь. Замѣчательно, что мѣстность бора по крайней мѣрѣ четырьмя саженями выше уровня водъ для находящагося въ четверти версты. Но болота, испещряющія боръ, существуютъ тысящелѣтія, не будучи никѣмъ нарушаемы. Это самое, какъ и многія другія причины, доказываетъ необъятное изобиліе наше въ земляхъ, и, съ другой стороны, недостатокъ въ рабочихъ рукахъ. Пройдя боромъ около версты, провожатый вашъ останавливается. "Вотъ Смыковы Горы," говоритъ онъ, указывая на пространное возвышеніе, лежащее предъ вами. "Здѣсь, въ старину, быль городъ Смыковъ," продолжаетъ онъ. "Вотъ и насыпная къ нему дорога, а вотъ сопки, въ которыхъ лежатъ кости его жителей, побитыхъ непріятелемъ, Богъ знаетъ, откуда онъ, пришелъ, и куда ушелъ!" Подобными сему разсказами, здѣшніе жители возбудили во мнѣ особенное любопытство. Я началъ изысканія мои съ того, что обратился къ дорогѣ, и нашелъ, что это валъ, правильно насыпанный изъ песчаной земли, шириною въ основаніи двѣ сажени, вышиною мѣстами въ полъ-аршина, мѣстами и болѣе аршина. Нѣтъ сомнѣнія, что онъ былъ гораздо выше, но что тяжесть вѣковъ, надъ нимъ пронесшихся, и сила дождей и весеннихъ водъ уменьшили его до видимаго объема. Валъ этотъ начинающійся отъ самой горы Смыковой проведенъ прямо, какъ при помощи астролябіи, по направленію на сѣверозападъ, къ деревнѣ Гнеталовой, на пространствѣ 50-ти саженъ, и покрытъ сосновымъ лѣсомъ. Далѣе, этотъ валъ, на пространствѣ десяти сажень, не замѣтенъ. Послѣ этого разстоянія валъ снова возобновляется, въ томъ же направленіи, но гораздо явственнѣе, такъ, что здѣсь вышина его доходитъ до полутора аршинъ, а ширина въ основаніи. до двухъ саженъ. Такимъ образомъ тянется онъ еще на тридцать сажень, гдѣ оканчивается примѣтнымъ увеличеніемъ его ширины, доходящей до четырехъ саженъ. Это расширеніе вала продолжается въ длину на девять саженъ. Затѣмъ снова нѣтъ и слѣда его. Старики крестьяне помнятъ, что этотъ валъ былъ цѣлъ сплошь отъ горы Синцовой до болота, и что два означенные мною разрыва его сдѣланы уже на ихъ памяти, распашкою тамъ земли подъ посѣвъ хлѣба, не смотря на то, что и здѣсь тотъ же песокъ, подернутый верескомъ. По измѣренію, прямая линія, отъ начала вала до непроходимаго болота, при въѣздѣ въ замѣченный нами боръ, простирается на триста саженъ: самое болото въ этомъ мѣстѣ, т. е. по направленію вала, шириною саженъ въ десять. Говорятъ, что въ этомъ тинномъ и глубокомъ болотѣ, подернутомъ мутною водою, старики, уже давно покойники, находили остатки свай, доказывающимъ, что отъ конца вала и чрезъ болото продолжалось или укрѣпленіе, или былъ мостъ, для сообщенія съ противоположнымъ берегомъ Гнеталовскихъ полей. Далѣе старики разсказываютъ о преданіи, имъ извѣстномъ, что одинъ изъ богатѣйшихъ жителей города Смыкова, предъ нашествіемь на него непріятеля, опустилъ въ это болото двѣ бочки съ золотомъ и серебромъ на желѣзныхъ цѣпяхъ, и что уже на ихъ памяти одинъ крестьянинъ, кося траву, на краю болота, задѣлъ косою своею за что-то очень звонкое, похожее на сильный звукъ цѣпей. Бросивъ косить, сталъ онъ съ товарищами шарить и рыть на томъ же самомъ мѣстѣ, гдѣ застряла коса его. Но, къ удивленію, не нашли они не только цѣпи, но ничего твердаго, что могло бы произвести тотъ звукъ, который безошибочно они слышали. "Значить," прибавили они: "кладъ этотъ не суженъ имъ."
   Песчаный грунтъ земли неспособенъ къ воздѣланію, и покрытъ однимъ верескомъ. Непроходимыя болота въ тылу и съ боку, особенно же недостатокъ воды, годной для питья, удаленіе отъ жилищъ и вообще неудобство мѣстности, все это приводитъ къ той мысли, что здѣсь былъ укрѣпленный станъ войска, преслѣдуемаго сильнымъ непріятелемъ; что это войско, лишенное возможности ретироваться далѣе, утвердилось здѣсь съ благородною и высокою цѣлію ждать наступленія врага, и лицомъ къ лицу измѣрить послѣдніе силы, побѣдить или умереть.-- Бросимъ взглядъ на планъ укрѣпленія. Главный станъ былъ на горѣ, отвѣсно возвышающейся на полторы сажени; поверхность горы ровная, какъ площадь. Далѣе, гора, въ видѣ извилистой гряды, тянется къ востоку, и вдругъ, отъ другаго болота, извилинами поворачиваетъ на сѣверъ, и въ нѣсколькихъ мѣстахъ прерывается. Горы эти въ окружности имѣютъ около трехъ верстъ. Фронтъ стана былъ отвѣсъ горы, лицемъ на югъ; правое крыло прикрывалъ валъ, выше нами означенный; лѣвое защищало болото, топкое и непроходимое, съ дурною водою; до этого болота однако замѣтны слѣды былой дороги, которая вѣроятію настлана была фашинами, угладившими и уплотнившими это рыхлое и неровное мѣсто. Прямо предъ фронтомъ, саженяхъ въ двадцати, возвышается передовое укрѣпленіе, состоящее изъ трехъ линій такой фигуры: 0x01 graphic Длина его двадцать семь саженъ, ширина три съ половиною сажени, вышина неровная: два съ половиною и три аршина. Онъ кажется, какъ бы соединеніемъ пяти кургановъ или сопокъ, примѣтныхъ при началѣ и въ изгибахъ линій, образующихъ его фигуру.-- Кругомъ сей насыпи сдѣлано примѣтное и правильное углубленіе, въ родѣ рва, шириною въ одну сажень. Крестьяне говорятъ, что и это длинная сопка, скрывающая прахъ убитыхъ. Мнѣніе едва ли справедливое. Извѣстно, что древніе курганы не насыпались иначе, какъ въ правильно-круглой формѣ, и никогда не сливались и вмѣстѣ. Доказательствомъ этому служатъ всѣ курганы, находящіеся въ безчисленномъ множествѣ на степяхъ Кавказскихъ, Донскихъ, Крымскихъ, и въ Губерніяхъ: Смоленской, Псковской и другихъ.
   По обѣимъ концамъ сей насыпи, въ разстояніи отъ нихъ на пять съ половиною саженъ, возвышаются два кургана, правильной круглой формы, вышиною въ саженъ каждый, и въ окружности, въ основаніи, по пятнадцати саженъ. Далѣе, отъ этой насыпи прямо, направо и налѣво въ пятнадцать и далѣе сажень, въ неровномъ и неправильномъ одинъ отъ другаго разстояніи, стоять еще пять кургановъ, той же правильной круглой формы, и почти одинакой величины. Кругомъ каждаго кургана видно отчетистое, въ родѣ рва углубленіе, также въ сажень ширины и въ пять вершковъ глубины. И здѣсь нельзя не повторить словъ, сказанныхъ нами о валѣ, что и эти курганы въ свое время были, конечно, втрое выше. Всѣ они покрыты сосновымъ лѣсомъ. Правильность формъ кургановъ, отчетистое вокругъ каждаго кургана, въ основаніи, углубленіе, и тутъ же насыпной валъ, все это не оставляетъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что эти курганы произведеніе рукъ человѣка, безъ сомнѣнія, послѣдняя его дань праху собратій своихъ, преждевременно кончившихъ дни, быть можетъ, на чужбинѣ, непривѣтной пришлецу. Крестьяне разсказываютъ, что давнымъ давно приходили сюда, какіе-то иностранцы, съ описями о кладахъ, и что найдя въ одной изъ сопокъ истлѣвшія кости и мечъ, съѣденный ржавчиною, и едва уже представлявшій свой видъ, оставили свои поиски. Дѣйствительно, средина одной сопки вырыта вертикально аршина на два. Далѣе, говорятъ крестьяне, что три года назадъ, квартировавшій у нихъ солдатъ Виртембергскаго Гренадерскаго Полка нашелъ, почти на поверхности одной сопки, серебряную монету, которую они сами видѣли, не крестовикъ, но съ надписями, непонятными грамотнымъ людямъ, величиною и толщиною въ полтора рубля серебромъ, и что въ Новоржевѣ онъ кому-то отдалъ ее за эту цѣну. Пространство, занятое курганами, доказываетъ, что бой происходилъ въ сжатомъ, тѣсномъ объемѣ, и что легшихъ здѣсь воинственными костями своими не могло быть болѣе пяти тысячъ человѣкъ. Но кто воздвигнулъ эти могильные памятники? ликующій побѣдитель или смиренные остатки побѣжденныхъ, и кто были тѣ и другіе? На это нѣтъ отвѣта. Со временъ нашествія на Россію Литвы, ни въ томъ, ни въ другомъ народѣ уже не было въ обычаѣ воздвигать кургановъ надъ прахомъ убитыхъ. Это, равно и молчаніе лѣтописей о нашихъ Смыковскихъ или Гнеталовскихъ курганахъ, и самая очевидность ихъ древности заставляютъ отнести ихъ къ отдаленной эпохѣ, ко временамъ языческимъ.
   Что касается до города Смыкова, то, вопреки сохранившагося о немъ преданія, нельзя и думать о возможности существованія его на семъ мѣстъ, по несомнѣннымъ причинамъ, положеннымъ нами выше. Притомъ, на всемъ пространствъ горъ нѣтъ ни какого слѣда былой общественной осѣдлости. Впрочемъ, для оправданія происхожденія этого преданія, весьма достаточно видимыхъ причинъ: вала, горы, сопокъ столь явныхъ слѣдовъ нѣкогда трудовой здѣсь жизни человѣка. И такъ несомнѣнно, что здѣсь былъ только укрѣпленный станъ неизвѣстной рати. Быть можетъ, главою этой рати былъ какой либо Славянинъ, по имени Смыковъ, и что онъ передалъ свое имя горамъ, которыя огласилъ послѣднимъ воинственнымъ крикомъ своимъ, призывая къ мужеству и мести, и запечатлѣлъ ихъ кровью, вѣрною своему долгу. Преданіе сберегло это имя, какъ святыню, завѣщанную отдаленными предками.

"Сѣверная Пчела", No 270, 1841

   

ОСТАТКИ СТАРИНЫ.

(Изъ замѣтокъ Посредника.)

II.
Чортовъ Городокъ. Суевѣрный разсказъ. Каменное укрѣпленіе.

   Въ этомъ же бору, съ версту далѣе отъ Смыковыхъ кургановъ, по направленію къ сѣверовостоку, есть другая рѣдкость, предметъ народнаго суевѣрія -- Чортовъ Городокъ. Угодно ли послушать, что говорятъ о немъ окрестные многихъ деревень крестьяне, дѣти природы, со всею вѣрою простодушнаго убѣжденія.
   Вскорѣ послѣ созданія Свѣта, возмутившійся сатана заспорилъ, что онъ, одинъ одинехонекъ, въ одну ночь, среди болотъ построитъ каменный городокъ. Демонская сила засуетилась и застряпала. Круто сталъ онъ хватать, швырять, бросать и таскать на это мѣсто камни, какіе только на бѣсовскіе глаза ни попадались; самые большіе камни накидалъ онъ, нечистикъ, ажъ изъ-подъ Пскова (160 верстъ). Скорѣе, чѣмъ мы пришли сюда, поспѣла у него громадища камней, и онъ принялся класть городокъ. Кряхтѣлъ онъ и потѣлъ отъ натуги. Ходко шло дѣло: мигомъ сложилъ онъ стѣны, и сталъ сводить ужь и своды. Радость заиграла въ костяхъ его! Какъ онъ сладко облизывался змѣинымъ языкомъ своимъ, какъ живо вилялъ демонскимъ хвостомъ; какъ вычурно попрыгивалъ и потопывалъ ножищами своими, а глаза-то его, глаза! вотъ такъ и горѣли, какъ пукъ зажженой лучины; и кивалъ онъ ими, и мигалъ, и поводилъ какъ вѣдьма, и лупалъ, какъ ночное пугало (филинъ), потѣшаясь про себя: "Знай нашихъ! Ужъ дамъ же я себя знать и вѣдать." Это вѣдь мѣтилъ онъ на здѣшнихъ жителей. Нѣтъ таймы, которая бы была явна. Золъ и лукавъ бѣсъ, но премудръ и милосердъ Богъ. По святому велѣнію Божію, пѣтухъ встрепенулся, захлопалъ крыльями и пропѣлъ три раза: кукареку! Мигомъ свело-скорчило чорта, и обрушились на него тяжелые своды. Какъ подколесная пыль, поднимаемая вихремъ, или какъ дымъ съ трубы уносимый вѣтромь, или какъ бабья брань, затихаемая за печкой, исчезла похвальба и замыселъ бѣса, не биться козлу бородатому съ каменною горою; не супротивничать рабу Царю-Батюшкѣ, солнцу красному; не тягаться заморскому съ Русью Православною; такъ не спорить сатанѣ съ властію Творца Господа Бога нашего. Стѣны-то остались цѣлы-цѣлехоньки потому что онъ ужъ укрѣпилъ ихъ, да видно и надо было отмѣтить мѣсто спѣси и похвальбы бѣса! Сидя въ темной трущобѣ, онъ однако еще потѣшался надеждою: "Докончаю-де въ другую ночь." Но не тутъ-то было. Весело взошло ясное солнышко на чистомъ небѣ, и обдавъ міръ моремъ свѣта и тепла, заиграло, какъ въ Святое утро Воскресенія Христова; легко встрепенулся. рабочій народъ, не пищали и не хныкали дѣтишки; не ворчали и не сквернословили бабы; радостно пошла въ поле животина, звонко загагакали гуси, и чванно поплыли по синевѣ водъ. Все какъ будто было на праздникѣ, а отчего? Никто еще не зналъ, не вѣдалъ. Скоро невидимая сила потянула людей на это мѣсто, на которомъ всѣ были только что вчерась: и видѣли и знали, что оно было чисто и голо, какъ маковка моей головы, какъ моя ладонь. Приходятъ и видятъ, шутка ли, въ одну ночь явился цѣлый городокъ. Стали креститься и дивиться чуду неслыханному, диву невиданному; стали стеречь и день и ночь: кто бишь тутъ такъ хлопочетъ и натуживается? Могло бы статься, что въ другую или въ третью ночь сатана и вправду докончилъ бы свою работу; но видя, что народъ не зѣваетъ и горько сторожитъ, выскребся, бросилъ ее, и съ сердцовъ и сраму ушелъ отсюда, гдѣ ему такъ не посчастливилось и не поздоровилось. Ну, а кто отвелъ эту бѣду неминучую? Вѣстимо, Господь Богъ! А за что? Видно не до конца еще прогнѣвался на насъ Создатель. Докончи врагъ свои городокъ, тогда его отсюда и ладаномъ бы не выжить, тогда всю сторонушку нашу захватилъ бы онъ подъ свою власть на вѣки вѣчные, и назвалъ бы ее: "чортова потѣха." Вымѣстилъ бы онъ на насъ весь трудъ свой и всю злость; тогда была бы здѣсь намъ не жизнь, а адская мука. Но благодаря милосердаго Бога и Православнаго Государя-Батюшку нашего, мы живемъ себѣ такъ, ничего {Если вы спросите крестьянина: здоровъ ли онъ или какъ поживаетъ, онъ отвѣчаетъ: ничего! Слово это означаетъ то же, что: Слава Богу, хорошо. Вообще, лица безъ образованія, на тѣ же вопросы, не отвѣчаютъ иначе, какъ: ничего.}, припѣваючи. Съ тѣхъ поръ, какъ и сбили бѣсу спѣсь и проучили его, онъ сдѣлался рахманѣе и не такъ охочъ ставить тенета зрячимъ и трезвымъ людямъ. Хотя и теперь онъ иногда подъѣзжаетъ къ намъ, но ужъ только въ тихомолку, и только съ сладкими приманками." Здѣсь замолкъ мой повѣствователь, и погрузился въ глубокую думу.
   Давъ полный разгулъ столь сердечной словоохотливости разскащика, и выслушавъ его не прерывая, я наконецъ сказалъ: Спасибо за сказку, и хвала вамъ за благодарность Богу и Царю; но жаль, что вы вѣрите пустякамъ....
   "Какая тебѣ сказка, баринъ," торопливо и cъ изумленіемъ возразили крестьяне: "во истину сущая правда."
   --Но кто же былъ свидѣтелемъ всѣхъ этихъ продѣлокъ?
   "Когда бъ не слыхали, да не видали, тогда бы и говорить нечего было. Мы знаемъ это отъ отцевъ нашихъ, а они слышали отъ своихъ, и такъ далѣе. Да откуда же бы взяться и городку и разсказу о немъ, если бъ въ самомъ дѣлѣ ничего этого не было. Изъ ничего бываетъ ничего, а изъ воды похлебка. Вотъ, сами знаете и человѣкъ живетъ, умретъ, и имя его пройдетъ, а слава останется. Какъ поживешь, такъ и послывешь. Такъ же и это: сатана почванился, потѣшился; но посрамленный исчезъ, а слава его осталась. Чортовъ-де Городокъ. Господь Богъ попускаетъ и терпитъ, до поры до времени, и наши тяжкіе грѣхи не только что затѣи сатаны!
   Видя, что нельзя разсѣять вѣковыхъ убѣжденій и заблужденій, я обратился къ Чортову Городку. Ну, что же вамъ еще извѣстно объ этомъ городкѣ: не слыхали ль, не видали ль какихъ либо оказій на мѣстѣ, днемъ или ночью?
   "Ничего таки никогда не бывало. Съ той поры, какъ не стало сатаны, мѣсто это тихо и спокойно. Только когда подходишь къ нему, то вотъ такъ и забираетъ тебѣ: то броситъ въ страхъ, то въ жаръ, то въ ознобъ, то вдругъ потъ пройметъ, и мурашки вотъ такъ по всему тѣлу и забѣгаютъ...."
   -- Съ крестомъ и молитвою и въ самый адъ можно итти смѣло.
   "Всякое слово и дѣло на своемъ мѣстѣ хорошо. Отъ стариковъ своихъ мы еще слыхали, что когда-то находили на Русь Православную прежде Татары, а послѣ Литва, то и они имѣли притонъ въ Чортовомъ Городкѣ, и не трогали его; стоялъ онъ себѣ, какъ былъ построенъ. Всѣ мы, на вѣку своемъ, много разъ бывали въ немъ. Когда, бывало, станешь возлѣ стѣны, то ни Гнеталова, ни полей, ничего, кромѣ неба не видать, и косою саженью не достать бывало верха стѣны. А лицевая сторона къ Гнеталовскимъ полямъ (на сѣверъ) имѣла въ вышину добрыхъ сажени три: толщину же стѣнъ считай сажени полторы. Складены онѣ были ровно и гладко, какъ будто сплошная стѣна, съ откосомъ къ низу, и подернуты мохомъ, какъ старецъ саваномъ. А вотъ ужъ на свѣжей памяти и на нашихъ глазахъ, всего ни больше, ни меньше лѣтъ съ десятокъ назадъ, какъ повалили толпами люди изъ Новоржева, изъ Гривельщины и Барутчины съ вопросами: гдѣ, дескать, Чортовъ Городокъ?--Мы, спроста, стали водить, указывать, а они, по ночамъ и спозаранку, ну рыть да копать -- и вотъ разутробили и разметали его, какъ видите; а вѣдь не на то жъ онъ былъ сдѣланъ? Да гдѣ найдешь судъ на виноватыхъ? Типунъ имъ сядь на языкъ и мозоли на руки. Правду сказать, дѣло было такое: бѣглые солдаты Егоръ Гривенскій и Волкъ Хряпьевской {Изъ имѣній, къ селамъ симъ принадлежащихъ, они поступили на службу.} съ ватагой своей иногда приставали въ Городкѣ. Долго они разгуливали, и такой страхъ и ужасъ навели на весь уѣздъ, что честному человѣку нельзя было ни дома жить, ни на работу пускаться, ни въ люди показаться: того и гляди, что оберуть, или обдерутъ, какъ липку, а въ прибавку прибьютъ и окалечуть. Только и житья было тѣмъ, кто тянулъ на ихъ руку. Когда же, знаете, поймали ихъ,... не судъ поймалъ, не, да ужъ такъ и быть, лучше не поминать лихомъ.... и когда отшлепали и отправляли на каторгу, тогда они объявили друзьямъ-поплечникамъ {Поплечникъ значитъ: товарищъ.} своимъ о похоронкѣ тутъ воровскихъ денегъ и вещей, а эти, знаете, и ну искать. Изъ Барутчины таки вырыли добрую казну; да баютъ, не пошла въ прокъ. Отъ дармовой да грѣховой копѣйки только семья жирѣетъ, а домъ пустѣетъ."
   Надо было видѣть съ какою энергическою силою мысли и убѣжденія мои чичероне передавали свой разсказъ. На челѣ и въ мужественныхъ чертахъ, лица нѣкоторыхъ изъ нихъ, нахмуренно и серіозно подкрѣплявшихъ разскащика, отражалось столько возвышеннаго ума и патріархальной доброты, что нельзя было смотрѣть на нихъ иначе, какъ съ чувствомъ уваженія къ нимъ, этимъ образцамъ первобытнаго человѣка. невольнаго сожалѣнія о невѣжественномъ состояніи, въ какомъ еще долго они должны оставаться. Внимательно слушалъ я повѣсть и объясненія ихъ, и все это записалъ съ дипломатическою точностію, желая сохранить характеръ этого суевѣрнаго преданія, какъ одинъ изъ многихъ отломковъ того младенческо-ветхаго міра, нѣкогда полнаго подобныхъ вѣрованій, безусловно господствовавшихъ надъ понятіемъ и цѣлою жизнію своихъ обитателей, міра, остатки котораго, къ утѣшенію друзей просвѣщеніи, уже примѣтно рѣдѣютъ и исчезаютъ. Сдѣлавъ еще нѣсколько вопросовъ, и видя, что запасъ свѣдѣній уже исчерпанъ до дна, я обратился къ осмотру мѣстности и развалинъ городка.
   Да, онъ не чуждъ любопытства и вниманія. Городокъ этотъ былъ ни что иное, какъ крѣпостца. сдѣланная изъ булыжнаго (дикаго) камня обращенная боевымъ фасомъ на сѣверъ. Мѣсто, на которомъ лежать, остатки крѣпостцы, нечувствительно возвышенное, откуда открыта даль на большое пространство къ западу, сѣверо-востоку. И здѣсь окрестности состоять изъ песчаной почвы, покрытой неблагодарнымъ верескомъ, на который сосновые и мозжевеловые кусты кой-гдѣ бросаютъ легкую тѣнь. Предъ самымъ городкомъ, на сѣверъ, тинное болото прерываетъ сношеніе съ противоположнымъ возвышеніемъ Гнеталовскихъ полей: правый флангъ и тылъ, въ разстояніи сажень ста, опоясываютъ также болотистыя мѣста: только южная сторона суха и сливается съ Смыковыми Горами: что городокъ еще недавно существовалъ въ томъ видѣ, въ какомъ описываютъ его крестьяне, это единогласно подтверждаютъ многіе очевидцы, священники и владѣльцы. Теперь онъ въ развалинахъ, почти наравнѣ съ поверхностью земли. Свѣжесть весьма многихъ камней, находившихся во внутренности стѣны, и колья, въ разныхъ мѣстахъ еще торчащіе, доказываютъ недавнее разрушеніе городка. Остатокъ фундамента и камни, составлявшіе наружность стѣны, покрыты густымъ зеленымъ мохомъ, свидѣтельствующимъ давность существованія крѣпостцы. Изъ фундамента и нѣкоторыхъ сдвинутыхъ камней видно, что прикладкѣ стѣнъ, они были связаны не известью, а землею и мохомъ, который, впрочемъ, можетъ быть, образовался и отъ времени. Длина крѣпостцы, составлявшая боевой фасъ, имѣла 12 саженъ, считая эту мѣру по срединѣ фундамента, а обѣ поперечныя стороны только по 4 сажени. По грудамъ камней, лежащихъ по обѣ стороны поперечныхъ стѣнъ, и также поросшимъ вѣковымъ мохомъ, можно догадываться, что крѣпостца эта еще не была кончена: иначе она съ тылу и съ обѣихъ боковъ, совершенно открытыхъ, была бы лишена всякой защиты. Судя по признакамъ фундамента и по чрезвычайному множеству камня, нельзя не дать вѣры словамъ крестьянъ о вышинѣ и толщинѣ стѣнъ. Боевая сторона, обращенная на сѣверъ, основана на самомъ отвѣсѣ возвышенія, глубиною болѣе сажени. Нѣтъ сомнѣнія, что и этотъ отвѣсъ, теперь загруженный. утвержденъ былъ камнемъ, наравнѣ со стѣною, и служилъ основою ея фундамента. Ни распросы, ни осмотры развалинъ не указали мнѣ ни на одномъ камнѣ ни какого знака, ни какого слѣда руки человѣческой. Крестьяне утвердительно говорить, что и прежде не видно было ни какого письма, ни креста, ни зарубинки.
   Чрезвычайное множество камней доказываетъ огромный, и продолжительный трудъ надъ сооруженіемъ этой крѣпостцы. Вообще, на песчаной почвѣ весьма рѣдко встрѣчаются камни, и здѣсь, ихъ, конечно, не было. Слѣдовательно, приступая къ постройкѣ крѣпостцы, необходимо было начать съ того, чтобъ въ лѣтнее или осеннее время вырыть или поднять изъ земли камни на Гнеталовскихъ поляхъ, отстоящихъ съ версту и болѣе, и поставить въ такое положеніе, чтобы они не примерзли къ землѣ? Безъ этой предосторожности невозможно отдѣлить камня отъ земли ни какимъ ломомъ, ни какою силою; потомъ, свозить ихъ сюда можно было только зимнимъ путемъ. Многіе камни заключаютъ въ себѣ отъ ста до двухъ сотъ пудовъ. Изъ всего этого ясно видишь, что не одна сотня рукъ и не одна тысяча подводъ были употреблены на свозку сюда этой громады камней, и на сооруженіе крѣпостцы. Невозможно допустить, чтобы какой либо анахоретъ-пустынникъ вздумалъ основать себѣ убѣжище среди болотъ, на песчаной почвѣ, неспособной къ воздѣлыванію и лишенной воды, первѣйшей потребности человѣка; притомъ, онъ не нашелъ бы средствъ сосредоточить здѣсь такое множество камней. Напротивъ того, возвышенная точка, съ которой открыта даль сѣвера, и укрѣпленіе камнемъ по крутому склону земли, наравнѣ съ лицевымъ фасомъ крѣпостцы, все это ясно и несомнѣнно говорить, что это былъ выборъ военнаго глаза и дѣло боевой руки. Обращеніе крѣпостцы на сѣверъ доказываетъ, что это укрѣпленіе принадлежало врагу Россіи. Но почему она не сдѣлана изъ земли? Для чего отринуть этотъ способъ укрѣпленія, особенно легкій и удобный для непріятеля, долженствующаго дорожить каждымъ часомъ времени, и предпочтенъ матеріалъ, удаленный отъ мѣста, тяжкій, требовавшій чрезвычайныхъ усилій и въ добываніи и въ складкѣ его?-- Нѣтъ сомнѣнія, что обстоятельства благопріятствовали этому врагу стать здѣсь твердою ногою, что онъ жилъ и властвовалъ здѣсь продолжительно, что устроилъ свое укрѣпленіе въ ожиданіи нападенія съ сѣвера, и что сторожевая цѣпь его простиралась отсюда чрезъ Смыковы курганы до Аля-Озера, какъ единственно удобнаго мѣста для движенія войскъ и богатаго водою. Но кто былъ этотъ зоркій и дѣятельный врагъ, и въ какое время, въ которомъ вѣку сторожилъ онъ здѣсь, къ сожалѣнію, лѣтопись и преданіе о томъ безмолвствуютъ.

"Сѣверная Пчела", No 271, 1841

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru