Иванов Андрей Максимович
О том, в какое время, как и по какому случаю собирались гости у капитана Вихрюшкина...

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ИЗЪ МОЕГО ПРОШЛАГО.

V.

О томъ, въ какое время, какъ и по какому случаю собирались гости у капитана Вихрюшкина; кто такіе были гости капитана Вихрюшкина, и какъ ихъ принималъ капитанъ Вихрюшкинъ.

Медвѣдь реветъ, корова реветъ,
А кто кого деретъ --
Самъ чортъ не разберетъ!
Народная пословица.

Дѣйствіе происходитъ въ деревнѣ, въ квартирѣ Вихрюшкина.

   (Крестьянская изба, раздѣленная деревянной перегородкой на двѣ половины; въ первой половицѣ, прямо отъ зрителей, образа въ переднемъ углу; подъ образами столъ, накрытый красною скатертью; на столѣ ломти чернаго хлѣба, соль въ бумажкѣ, ножъ и вилка на деревянной тарелкѣ. Но стѣнамъ, прямо и налѣво, до самой двери, идутъ лавки; на лѣвой сторонѣ, у окна, устроена постель Вихрюшкина; у постели, въ ногахъ, небольшой чемоданъ; на чемоданѣ чахолъ отъ кивера, сабля и старые сапоги. У дверей, возлѣ печи, нѣсколько трубокъ, съ длинными чубуками, и два-три ружья. Въ этой половинѣ всего два окна. На подоконникѣ съ лѣвой стороны, какъ-разъ падь постелью, видна жестяная коробочка отъ сардинокъ, съ табачнымъ пепломъ и гвоздемъ для вычищиванія трубокъ; на подоконникѣ другаго окна, прямо противъ двери, сальная свѣча въ деревянномъ подсвѣчникѣ. Направо отъ зрителей. за перегородкой, русская печь. Слышно шипѣніе масла на сковородѣ.
   Входитъ капитанъ Вихрюшкинъ; у дверей второй половины показывается деньщикъ, въ красной рубахѣ и синихъ панталонахь. Капитанъ Вихрюшкинъ лѣтъ сорока-пяти, средняго роста, плотный и широкоплечій мужчина. Лицо у него широкое, рябоватое и почти совершенно-плоское; усы свѣтло-рыжіе, едва-прикрывающіе верхнюю губу; глаза небольшіе, но быстрые, съ зеленоватымъ отливомъ; бровей совсѣмъ незамѣтно; волоса немного-потемнѣе усовъ, нисколько ненапомаженные, на вискахъ и на затылкѣ торчма торчатъ; ротъ большой, губы тонкія; уши одарены способностью двигаться снизу вверхъ и обратно, смотря но движенію губъ во-время разговора и въ-особенности вовремя смѣха; особыхъ примѣтъ не имѣется).
   Вихрюшкинъ (входя, поетъ):
   Мы, армейцы, жизнь ведемъ
             Самую лихую:
   Днемъ ученье, ночью пьемъ
             Водочку простую...

(Бросаетъ фуражку на постель и садится за столъ).

   Ухъ! какъ усталъ, мочи нѣтъ! День-деньской бьешься, бьешься съ этимъ народомъ -- весь измучаешься, а имъ и ничего! Такой ужь это народъ забѣсованный; живучая натура, а безтолковъ. Чтобъ пріучить его говорить "вы", нужно съ ума сойти, да и то не выучишь -- упрямый народъ! плачетъ, да все твердить: "помилуй, твое благородіе!" Просто, въ цѣломъ свѣтѣ не найти такого народу! Послалъ бы я сюда этихъ фертиковъ съ Невскаго Проспекта, что шаркать-то большіе мастера, да болтать съ бабьёмъ; посмотрѣлъ бы я, что бъ они тутъ сдѣлали.-- (Смотритъ на солдата подмигиваетъ лѣвымъ глазомъ).-- А балы-то точить куда какъ бойки они: по ихъ выходитъ, что и словомъ обзывать недолжно, а съ водочнымъ запахомъ къ нимъ и за версту не подходи... вѣдь этакіе франты козлиныя ноги! Знаютъ они чорта съ-два русскаго человѣка! Только и видятъ, что своихъ лакеевъ, которые ихъ же обезьянничаютъ, да по нихъ и судятъ о русскомъ человѣкѣ, и статейки въ журналахъ лѣпятъ о русскомъ человѣкѣ... чучелы заморскія! Ихъ и самихъ-то за деньги можно показывать, а они еще надъ нашимъ братомъ, армейцемъ, изволятъ подтрунивать -- фокусники этакіе! Нѣтъ, ты поживи по-нашему: годикъ-другой потяни лямку, да солдатской каши поѣшь -- какова-то она, родная -- тогда узнаешь, какъ матушка-рѣпка поётся... А то мы, дескать, матушкины сынки, въ сорочкѣ родились, въ хлопкахъ росли, по шампанскимъ, да по трюфелямъ прохаживались, съ начальниками за-пашюрата -- куклы пряничныя! (Деньщику). Ну, а ты что глаза-то на меня выпучилъ? Не знаешь, что баринъ твои на-смерть проголодался?
   Деньщикъ.-- Да вы ничего не изволили приказывать.
   Вихрюшкинъ.-- Ничего... болванъ! А самъ не знаешь? Ну, говори, кто тамъ изъ посѣтителей есть?
   Деньщикъ (скрывается за перегородку и кричитъ оттуда).-- Откупщикъ Наливайка!
   Вихрюшкинъ.-- О, это почетный, почетный гость, не привыкъ дожидаться. Проси, проси скорѣе! (Деньщикъ является съ бутылкой, обтянутой сафьяномъ, ставитъ ее на столъ и отходитъ къ двери).
   Вихрюшкинъ (отвинчивая отъ горлышка оловянный стаканчикъ, съ плотояднымъ выраженіемъ въ лицѣ).-- Здраствуйте, здравствуйте, почтеннѣйшій (наливаетъ, пьетъ и крякаетъ). У-у! сейчасъ видно Наливайку... (къ бутылкѣ). Благодарю васъ, благодарю, почтеннѣйшій, за честь, которую вы дѣлаете мнѣ своимъ посѣщеніемъ. Вы вѣрно потомокъ знаменитаго малороссійскаго гетмана? Онъ тоже любилъ выпить, покойникъ -- дай Богъ ему царство небесное: небось онъ и тамъ все поляковъ колотитъ... Тѣмъ пріятнѣе, тѣмъ пріятнѣе: я, знаете, самъ природный хохолъ, люблю, при случаѣ, выпить и поколотить кого слѣдуетъ, а за гвоздь изъ подошвы Хмѣльницкаго готовъ годовое жалованье отдать -- онъ отлично колотилъ поляковъ!.. За упокой души вашего знаменитаго предка (наливаетъ и пьетъ)! Повѣрьте, почтеннѣйшій, что еслибъ онъ самъ сдѣлалъ мнѣ честь пожаловалъ ко мнѣ, я не болѣе обрадовался бы ему, чѣмъ вамъ теперь. (Деньщику, указывая на бутылку) А откуда ихъ милость изволили пожаловать?
   Деньщикъ.-- Изъ здѣшняго кабака, ваше благородіе, отъ цаловальника. Онъ просилъ еще, чтобъ дѣло-то, которое изъ-за нашихъ солдатъ вышло, вы тово... замяли какъ-нибудь; а онъ каждую недѣлю берется доставлять намъ "очищенную" въ этой кубышкѣ... или, говоритъ, вдругъ два ведра возьмите.
   Вихрюшкинъ.-- Это хорошо, это очень-хорошо!.. Это доказываетъ, что цаловальникъ благонамѣренный человѣкъ, а не сутяга какой-нибудь -- по судамъ не служилъ и крючкотворствомъ не занимался; да, сейчасъ замѣтно, что и не маменькинъ сынокъ -- понимаетъ свое дѣло: слава начальнику, который умѣетъ выбирать такихъ отличныхъ подчиненныхъ! (Наливаетъ и пьетъ). А нехудо бы еще сказать этому любезному цаловальнику -- удивляюсь, какъ-таки это ему, такому милому человѣку, самому не пришло въ голову -- доставить ко мнѣ, по экстренной почтѣ, штофикъ-другой ромку отечественнаго... разумѣется, не въ ущербъ двумъ ведрамъ: водочка сама-по-себѣ вещь хорошая и названіе имѣетъ чисто-отечественное, сердце-трогающее... А ямайки я терпѣть не могу, особенно съ-тѣхъ-норъ, какъ узналъ, что у насъ ее приготовляютъ изъ отечественнаго спирта, съ прибавленіемъ нѣкоего сандалища, неизвѣстнаго мнѣ происхожденія... Я, братъ, коренной русакъ, ну, и давай мнѣ все коренное, отечественное, чтобъ и въ горлѣ юршило и въ животѣ жгло... Нельзя безъ этого; у меня иногда и пріятели соберутся -- все отчаянный народъ, все горячіе патріоты, а не шелуха какая-нибудь... (Разглаживаетъ усы).
   Дельщикъ.-- Я ужо скажу ему.
   Вихрюшкинъ.-- Сказать, сказать... такъ и сказать, что, молъ, баринъ мой патріотъ (пожалуй, собака, еще не пойметъ этого слова!) и любитъ молъ поощрять отечественныя произведенія (это-то пойметъ)... Ну, такъ ты, молъ, такой-сякой, милый, хорошій человѣкъ, отечественнаго-то ромку не пожалѣй для барина...
   Деньщикъ.-- Да ужь я знаю, какъ сказать: у тебя, молъ, у мошенника, баринъ и кабакъ-то запретъ, и самого на буксиръ потянетъ.
   Вихрющкинъ.-- Ну, и скажи, какъ знаешь... Только "отечественнаго", "отечественнаго-то" прибавить не забудь.
   Деньщикъ.-- Да ужь я ничего не забуду: я знаю, какъ прижать его, мошенника.
   Вихрюшкинъ.-- Ну, и прижми, и прижми его, мошенника. Однако я съ тобой совсѣмъ заболтался... Ну, ротозѣй, говори: кто еще изъ посѣтителей есть?
   Деньщикъ.-- Прапорщикъ Поросятниковъ. (Ставитъ на столъ холоднаго поросенка на деревянномъ блюдѣ).
   Вихрюшкинъ (уставивъ глаза на поросенка и покручивая усы).-- Здравствуйте, здравствуйте, господинъ прапорщикъ. Давненко, давненько-таки мы не видали васъ; гдѣ это вы пропадали, почтеннѣйшій? по спальнямъ, да по бодуарамъ изволили прогуливаться -- а? Охъ, вы, бѣсёнокъ этакой! И новый мундиръ себѣ промыслили... ишь хватъ какой! А мундиръ хорошъ, хорошъ -- нельзя его не спрыснуть (Наливаетъ и пьетъ, осматривая поросенка) Охъ! да какой же вы полненькій, Богъ съ вами! Чай, небось, мадамъ какая изъ своихъ бѣленькихъ ручекъ откармливала васъ? небойсь, все чайкомъ да кофейкомъ со сливочками отпаивала? Охъ, вы волокита-мученикъ! только и знаете, что волочитесь; а нѣтъ, чтобъ на ученье заглянуть, своего капитана провѣдать. (Тычетъ вилкой въ поросенка). Безсовѣстный вы человѣкъ! протоканалья вы бодуарная! проныра вы этакая! Вѣдь по бодуарамъ-то шнырять, небойсь, это ваше дѣло, господинъ Поросятниковъ -- а? О, шельма вы, господинъ Поросятниковъ! знаете, небойсь, гдѣ раки зимуютъ; умѣете чужія блюда облизывать... Всѣ вы таковы, дамскіе угодники -- знаемъ мы васъ! ну, да я не посмотрю на дамъ, я вотъ съ вами, милостивый государь, по-свойски раздѣлаюсь. (Разрѣзываетъ поросенка на-двое; кладетъ переднюю половину къ себѣ на тарелку и начинаетъ 23;сть). Ну-ка, посмотримъ теперь, много ли у васъ мозгу въ головѣ, господинъ прапорщикъ? (Разрѣзываетъ голову у поросенка): немного, очень-немного... А курамурничать-то вы куда какъ прытки! строить глазки-то вы большіе мастера; телятинки покушать -- это ваше дѣло; до телятинки-то всѣ вы охотники; за версту услышите запахъ телятинки -- на это только и взять вашего брата... Покажи только кусокъ -- откуда не возьмется прапорщикъ Поросятниковъ, изъ-подъ земли выростаетъ Поросятниковъ! Вѣдь этакой разбойникъ вы, господинъ Поросятниковъ! (Деньщику). А откуда онъ изволилъ къ намъ пожаловать?
   Деньщикъ.-- Изъ сосѣдней деревни, ваше благородіе... на полѣ изволилъ прогуливаться и подстрѣленъ рядовымъ Бѣдою.
   Вихрюшкимъ.-- А-а... Бѣдою? это хорошо, очень-хорошо: Бѣда отличный солдатъ и примѣрный стрѣлокъ; когда придетъ, поднеси ему стаканъ водки.
   Деньщикъ.-- Слушаю-съ.
   Вихрюшкинъ (отодвигая отъ себя оставшуюся половину поросенка).-- Прощайте, господинъ прапорщикъ. Вы извините меня, пожалуйста: я радъ бы побесѣдовать съ вами, но меня другіе посѣтители ждутъ; впрочемъ, я не лишаю себя надежды увидѣть васъ сегодня вечеромъ.(Деньщику).Ну, докладывай.
   Деньщикъ.-- Поручикъ Борщовъ (убираетъ поросенка и ставитъ на столъ борщъ въ деревянной чашкѣ).
   Вихрюшкинъ (кивая пальцемъ на борщъ).-- Ну-тка, господинъ поручикъ, пожалуйте сюда... вотъ такъ, поближе (Придвигаетъ чашку къ себѣ). Вы, я вижу, бестія большой руки, господинъ поручикъ; горячій вы человѣкъ, поручикъ... Знаемъ мы васъ! того-и-гляди, что какую-нибудь штуку удерете. Васъ бы совсѣмъ не слѣдовало угощать, задирало вы этакой; ну, да ужь куда ни шло: ради давняго знакомства, выпьемте, господинъ поручикъ! (Наливаетъ, пьетъ, крякаетъ и начинаетъ взбалтывать борщъ.) У! какой вы задорный человѣкъ, господинъ поручикъ! (Хлебаетъ) Дуэлистъ вы, господинъ поручикъ! сорви-голова, а не поручикъ! (Дуетъ въ ложку). Ишь какой забористый: огонь, какъ есть, огонь... полковникомъ бы вамъ надо быть, господинъ поручикъ... да службой-то своей вы неглижируете -- вотъ что худо! За генеральшами все прихвостничаете, рогоносцамъ прислуживаете... Знаемъ мы васъ, давно знаемъ, лазарей! Лазарей все по домамъ поете... охъ, вы, блюдолюзъ этакой! Не знаемъ, думаете, откуда у васъ новые галуны взялись? отличные галуны... литые, да и только! ишь какъ блестятъ -- сами на опрыскиванье напрашиваются... Ну, дѣлать нечего, спрыснемъ ихъ. (Наливаетъ и пьетъ) Отличные галуны... хоть бы и не поручикамъ носить... Да оно все ничего: и сами-то вы не худой человыкъ, только нужно съ вами поосторожнѣй быть... Знаемъ мы васъ: тили, тили, да бабью сплетню сплели... Только товарищей ссорить, да дуэли устроивать... Подите вы прочь отъ меня! (Отодвигаетъ чашку) Не хочу и знать вашего брата! Ну, что, каковы наши дѣла? можетъ, и еще кто-нибудь найдется, кого бы, этакъ (потираетъ руки) обработать можно было?..
   Деньщикъ.-- Какже-съ, какже-съ... какъ не найтися: майоръ Курочкинъ давно дожидаются своей очереди.
   Вихрюшкинъ (вытаращивъ глаза и захлопавъ въ ладони).-- Курочкинъ?.. Подавай же скорѣй этого майора Курочкина!

(Депьчикъ ставитъ на столъ жареную курицу.)

   Вихрюшкинъ (смотритъ на жаркое, осклабивъ лицо и потирая руки).-- А, это вы, господинъ майоръ? Добро пожаловать, добро пожаловать... Повѣрьте, почтеннѣйшій, что я вовсе не ожидалъ этой чести, никакъ не ожидалъ... Ну, какъ тамъ ваша супруга поживаетъ? дѣтки всѣ ли здоровы?
   Деньщикъ.-- Они, ваше благородіе, въ чуланѣ теперь -- я имъ пшена далъ: это все работа ефрейтора Малыгина.
   Вихрюшкинъ.-- Хорошій, очень-хорошій ефрейторъ этотъ Малыгинъ: знаетъ свое дѣло. Скажи ему, что если онъ всегда будетъ такъ стараться, я представлю его въ унтер-офицеры.; а покуда, когда придетъ, поднеси ему стаканъ водки.
   Деньщикъ.-- Слушаю-съ, ваше благородіе.
   Вихрюшкинъ (жаркому).-- Радуюсь вамъ, господинъ майоръ, душевно радуюсь... Мы съ вами старые служаки, церемониться намъ нечего; ну-ка, хватимъ съ-устатку: за здоровье вашихъ чадъ и домочадцевъ! (Наливаетъ и пьетъ) Эхъ, плохія времена пришли, господинъ майоръ: яица стали курицъ учить, старикамъ не стало житья отъ молодыхъ. Изъ Москвы дурныя вѣсти: пишутъ, что мармонисты въ Якутскѣ высадились и требуютъ выдачи имъ Костромы и Вятки, доказывая, что Кострома и Витка -- ихъ обѣтованная земля... Плохія дѣла! (Разрѣзываетъ курицу и ѣстъ). Охъ, да какой же вы тощій, да мизерный, господинъ майоръ; не даромъ же вы ко мнѣ на обѣдъ изволили пожаловать: вѣрно дома-то печь не топили, у хозяюшки головушка болитъ, а стряпать нечего... Эхъ, жаль мнѣ васъ, майоръ, очень-жаль: такой почтенный кавалеръ, а голодать приходится... жаль, жаль! Повѣрьте, почтеннѣйшій, что я принимаю живѣйшее участіе въ вашемъ положеніи и постараюсь, по-мѣрѣ силъ и возможности, доказать вамъ это на дѣлѣ. (Ѣстъ такъ, что только косточки хрустятъ). Не бойтесь, я васъ устрою отличнымъ образомъ: философъ Панглосъ отлично бы доказалъ вамъ, что вы были нарочно созданы для моего желудка; а желудокъ мой на то и существуетъ, чтобъ устраивать вашу братью наилучшимъ образомъ -- понимаете? Панглосъ былъ отличный философъ и свое дѣло зналъ; а я вотъ, хоть и не философъ, да, небойсь, тоже знаю не хуже другаго философа, что капитанскому желудку неприлично безъ жаркого обходиться... (Деньщику) Такъ ли?
   Деньщикъ.-- Точно такъ, ваше благородіе.
   Вихрюшкинъ.-- То-то вотъ и есть... Пусть-ка объ этомъ подумаютъ господа нынѣшніе философы (Машетъ рукой). Да куда имъ до доктора Панглоса! (Утираетъ ротъ концомъ скатерти и облизывается) Вотъ мы и сдѣлали свое дѣло, доброе дѣло: судьбу бѣднаго человѣка устроили -- шутка! а завтра примемся его семейство устроивать... (Деньщику) Такъ ли?
   Деньщикъ.-- Точно такъ, ваше благородіе: завтра я вамъ двухъ цыплятъ поджарю.
   Вихрюшкинъ.-- Дѣло, дѣло! (Хлопаетъ себя по животу) Успокойтесь же, господинъ майоръ: вы исполнили свое назначеніе: вы были честный офицеръ, служили хорошо -- такая и честь вамъ! Вы добивались тепленькаго мѣстечка -- ну, и получили его. А о семействѣ своемъ вы не безпокойтесь: оно, въ свою очередь, тоже будетъ хорошо устроено -- въ этомъ ужь мы будьте благонадежны, почтеннѣйшій... (Деньщику) Ну, теперь, кажется, намъ некого принимать больше?
   Деньщикъ.-- Нѣтъ-съ... да! если угодно, я размазню подамъ...
   Вихрюшкинъ.-- Дуракъ! не скажетъ -- госпожу Размазню? Ну, проси, проси сюда госпожу Размазню.

(Деньщикъ ставитъ на столъ гречневую кашицу).

   Вихрюшкинъ (принимаясь за размазню).-- Нѣтъ, красавица, ты ужь не та, что бывала когда-то... въ корпусѣ -- помнишь? Эхъ! что время-то дѣлаетъ! Бывало, красавица, мы дрались за тебя; въ честь тебѣ, помню, стихи сочинялись; а разъ батальйонный меня на линейку упёкъ -- и все за тебя, родная: новую курточку всю испачкалъ... (Водить ладонью по груди и задумывается) Э-эхъ! (Деньщику) Убери ее, что стоишь? (Деньщикъ убираетъ со стола) Я, вотъ, лучше выпью за старое времечко (наливаетъ и пьетъ). А славное было времечко... (Задумчиво покручиваетъ усы). Въ фельдмаршалы, канальство, метилъ... Э-эхъ, на директорскую дочку, шельмовство, засматривался... (машетъ рукой) Э-эхъ! (Нараспѣвъ, покачивая головой). Жизнь ты моя горемычная, судьба ты моя безталанная!... (Скоро) Эхъ! горько! (Поетъ)
   
   Тѣмъ только и смажешь грустную душу,
   Что выпьешь сивушки, да сходишь къ Катюшкѣ...
   
   (Наливаетъ и пьетъ. Потомъ, обращаясь къ деньщику, разслабленнымъ голосомъ) Ну, теперь ужь, я думаю, никого нѣтъ?
   Деньщикъ.-- Теперь никого-съ.
   Вихрюшкинъ (качая головой).-- Ну, и не надо никого: надоѣли, собаки, до-смерти; только возня съ ними. (Бьетъ себя по животу. Деньщику). А что, никто къ намъ не обѣщался зайти, этакъ, не въ урочный часъ?
   Деньщикъ.-- Къ ужину обѣщались пожаловать полковникъ Гусевъ, да не знаю будутъ ли еще?
   Вихрюшкинъ (оживляясь). Полковникъ Гусевъ? эге! вотъ мы до какой чести дожили -- славно! Бывало, и унтер-офицера Яичницу нескоро залучишь, а тутъ и полковники сами навязываются -- отлично! Выходитъ, что ротою-то командовать несовсѣмъ-худо; по-крайней-мѣрѣ, много-лучше, чѣмъ батальйономъ; тутъ тебѣ пусть каждый солдатъ принесетъ по курицѣ да по поросенку -- вотъ и есть провизія на цѣлый годъ; а батальйонному-то одинъ деньщикъ немного чего натаскаетъ... Гусятины, да поросятины ему и въ глаза не удается увидѣть... А вотъ къ намъ такъ они сами навязываются... Добро, добро пожаловать, господинъ полковникъ! Будьте увѣрены, что мы примемъ васъ съ подобающею вамъ честью, приложимъ около васъ все свое стараніе -- ни одной неоглоданной косточки не оставимъ... Эхъ, канальство! выпить что ли за здоровье полковника? (Наливаетъ и пьетъ). Съ начальниками очень-пріятно водить хлѣбъ-соль; а если и не такъ пріятно, за-то выгодно... (Чмокаетъ губами). тово, шельмовство! (Вертитъ пальцами и подмигиваетъ лѣвымъ глазомъ). Оно, конечно, съ ихъ жонами дружиться еще и того выгоднѣе, да рожа-то у меня, Богъ съ нею (водитъ ладонью по лицу), рѣшетомъ какимъ-то вышла -- вотъ бѣда! (Деньщику) Вѣдь рѣшетомъ? говори правду: рѣшетомъ? а?
   Деньщикъ.-- Не могу знать, ваше благородіе... кажись бы, ничего; такою ей и слѣдовало быть.
   Вихрюшкинъ (продоложая водить ладонью по лицу).-- Дуракъ рѣшетомъ-то ей слѣдовало быть, экой братецъ... (Отворачивается отъ него и поетъ).
   
   Охъ ты, рожа моя, рожа астраханская!
   Ужь не выбыть тебѣ изъ ранга капитанскаго.
   
   (Подпираетъ голову рукой и задумывается). Вотъ къ сударушкѣ-то ничего-бы, да гдѣ она? Эхъ (качаетъ головой), просто, хоть не родись на свѣтъ! всѣ мѣста заняты: такая тѣснота, что повернуться негдѣ... Желалъ бы я знать, что бъ теперь докторъ Панглосъ заговорилъ? любопытно, очень-любопытно... (Деньщику). А гдѣ теперь полковникъ? вѣдь онъ, я думаю, не одинъ?
   Деньщикъ.-- Точно-такъ, ваше благородіе, не одни... Они изволятъ теперь на пруду, около мельницы прогуливаться; тамъ же и госпожа Утятина съ дѣтьми...
   Вихрюшкинъ (осклабивъ лицо).-- Утятина? Эхъ, шельмовство (щелкаетъ пальцами), вотъ бы утятинки-то попробовать! давно къ намъ не сходила эта благодать... Постарайся, постарайся, любезный, какъ-нибудь залучить эту госпожу Утятину: я знаю ее.-- Она богатая помѣщица, стоитъ того, чтобъ потереться около нея, да и полковникъ-то -- вѣдь такіе гости любому столу честь сдѣлаютъ! Обѣщай тамъ, кому слѣдуетъ и водки и пороху, только, знаешь (вертитъ пальцами передъ носомъ)... утятинки, утятинки-то намъ этой попробовать!..
   Деньщикъ (опустивъ голову).-- Да залучить-то немудрено... отчего не залучить; да какъ бы не вышло чего? (Смотритъ на Вихрюшкина исподлобья). Я вотъ, давича, Горенскаго управляющаго видѣлъ: говоритъ, что господа его хотятъ подавать на насъ жалобу: всю птицу, говорить, перевели ваши солдаты; да и скотины, говоритъ, не досчитываемся... А казенные крестьяне давно кричатъ...
   Вихрюшкинъ.-- Ну, пусть ихъ кричатъ, собаки! пусть ихъ кричатъ!.. Намъ бы вотъ только утятинки, утятинки-то намъ только бы попробовать... (Вертитъ пальцами) А ты тамъ, знаешь... растолкуй, кому слѣдуетъ, чтобъ поосторожнѣй были: чтобъ, этакъ, на зарѣ, какъ-нибудь (вертитъ пальцами)... подкрался, осмотрѣлся;-- бацъ и ушелъ! А ужь если вышло такое несчастіе, увидѣлъ кто-нибудь, ну, можно сказать, что за дикихъ принялъ: дикихъ-то у насъ не запрещено стрѣлять; ихъ еще не подвели подъ законъ о собственности... Да подведутъ, того-и-гляди, что и ихъ подъ законъ подведутъ... (Задумывается)... И звѣзды небесныя подведутъ; одинъ скажетъ: это моя звѣзда -- не смѣй смотрѣть на нее, не то я тебѣ и носъ и уши обрублю; а другой скажетъ: это мой мѣсяцъ -- заплати за освѣщеніе, не то убирайся, покуда цѣлъ... Весь міръ размежуютъ, бездѣльники, все по рукамъ разберутъ, а нашему брату и ничего не останется. Подавай, скажутъ, жалобу Юпитеру... Ну, да это еще когда будетъ, а теперь намъ робѣть нечего: ныньче ты, смотри, хорошенько похлопочи насчетъ утятинки... (вертитъ пальцами и сжимаетъ ихъ въ кулакъ) -- понимаешь? А я, ужь такъ и быть, хвачу за здоровье Утятиной (Наливаетъ и пьетъ) Да ужь, кстати, и за здоровье полковника: онъ славный малый; самъ чарки мимо рта не пронесетъ. А кто пьянъ да уменъ -- два угодья въ немъ, говоритъ пословица (наливаетъ и пьетъ) Впрочемъ, чарка у меня небольшая (постукиваетъ по столу стаканчикомъ), ею нескоро нахватаешься... А малороссы обѣдъ свой всегда тремя чарками запиваютъ, въ честь Святой Троицы: богомольный народъ эти малороссы... Благо некупленное! (Наливаетъ и пьетъ) Эхъ! (Вздыхаетъ, опускаетъ голову и задумывается) Э-эхъ! гдѣ-то теперь моя Матрена Яковлевна погуливаетъ? (Качаетъ головой) Славная была бабёшка, моя Матрена Яковлевна... И нужно же было этому канальѣ Рябушкину подвернуться? И кто бы подумать могъ?... Славная была бабёшка, а Рябушкинъ вскружилъ таки ей голову... (Качаетъ головою) Вотъ ты тутъ и разгадывай женщинъ! Ихъ бы въ лотерею нужно разъигрывать: какая попалась, ну и ладно -- значитъ, судьба того хотѣла, и пѣняй на судьбу; а тутъ вотъ, какъ самъ выбираешь, да въ дуракахъ остаешься -- оно и горько, и попенять не на кого... Послѣднюю драгоцѣнность мою, часы корпусные, и тѣ отдалъ -- вотъ онѣ, женщины-то какія! А часы какіе бы они ни были, да все подарокъ корпусной -- вотъ что дорого! Бывало, какъ глянешь на нихъ -- на душѣ легче: все-таки, скажешь себѣ: "я первымъ ученикомъ вышелъ..." Другіе-то теперь, пожалуй, хоть генералами стали, да мнѣ что! я все-таки знаю, что я ихъ когда-то пинками кормилъ -- да! (одушевляясь) ручаюсь вамъ, не умретъ капитанъ Вихрюшкинъ! (Грозится кулакомъ) Э-эхъ! (бьетъ кулакомъ по столу) горько! хватить развѣ? (наливаетъ и пьетъ) Ээхъ! часики-голубчики, гдѣ вы теперь? (Деньщику). Помнишь ты Матрену Яковлевну?
   Деньщикъ.-- Какъ не помнить, ваше благородіе, такая-то славная была барыня, что и не нажить другой. На что ужь наша служба трудна, на всемъ свѣтѣ нѣтъ ее труднѣй, а она и ту знала; и голосъ такой важный имѣла, хоть бы батальйономъ командовать... Славная была барыня, да что дѣлать, съ кѣмъ грѣхъ не бываетъ?
   Вихрюшкинъ -- Эхъ, братъ! жаль мнѣ ее... Не попадется же мнѣ этотъ Рябушкинъ: пересчиталъ бы я ему ребра. (Грозится кулакомъ) Онъ и въ корпусѣ-то такой же варяга былъ, съ чорной доски никогда не сходилъ... Знай я тогда, что онъ со мною такую шутку сдѣлаетъ, я бы его каждый день тузилъ...
   Деньщикъ.-- Да, слѣдовало бы, ваше благородіе.
   Вихрюшкинъ.-- Да, братъ! скучно жить на свѣтѣ! (Качаетъ головой) А еще этотъ Панглосъ увѣряетъ, что въ немъ все устроено къ-лучшему... Вретъ онъ, беззубая философія! Самъ сталъ одноглазикомъ (зажмуриваетъ одинъ глазъ и дѣлаетъ гримасу), и уши ему окорнали (бьетъ себя по ушамъ), а онъ знай, доказываетъ, что все дѣлается къ-лучшему... (Машетъ рукой) Слушай этихъ философовъ: они тебѣ докажутъ, пожалуй, что и Матрена Яковлевна создана для Рябушкина, оттого онъ и увезъ ее; а для меня, скажутъ, существуетъ другая -- э-эхъ! (Машетъ рукой) Послушай только этихъ философовъ: на доказательства-то всѣ они мастера, а дѣло дѣлать -- тутъ ихъ и не спрашивай: нитки въ иголку ни одинъ не съумѣетъ продѣть... Эхъ, горе! Выпьемъ съ тобой. (Наливаетъ и подаетъ деньщику).
   Деньщикъ (опорожнивъ стаканчикъ).-- Покорнѣйше благодарю, ваше благородіе.
   Вихрюшкинъ (наливаетъ и пьетъ, потомъ плачевнымъ голосомъ).-- Ну, братъ, все кончено... все кончено... Самъ философъ Панглосъ ни капли бы не выжалъ отсюда... да и ни одинъ философъ не выжметъ... Знаю я ихъ, этихъ философовъ-то! они только говорить мастера, а на дѣло ихъ и не спрашивай: нитки... эхъ, горе! (Качаетъ головой). Лучше я вотъ на боковую завалюсь... эхъ, горе! Дай-ка мнѣ трубку, да раздѣнь меня. (Ложится на постель. Занавѣсъ опускается).

КУКУ.

"Отечественныя Записки", No 6, 1859

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru