Представление в одном действии

Зал в центре дворца. Неизъяснимый сильный свет. Великолепие. На стенах фрески и портреты старинных королей и придворных. Резким контрастом к ним, за большим столом, очевидно принесенным из другой комнаты, одетые в черные сюртуки и фраки, совещаются министры. Все они находятся под влиянием доклада Премьера, каждый по-своему выражая скрытое волнение. Министр финансов олицетворяет мыслителя, взявшегося за неразрешимую проблему. Министр юстиции то берет со стола свой портфель, как будто бы вот-вот собирается уйти, то опять кладет обратно. Только Премьер, высокий седой старик, сохраняет на каменном лице невозмутимое спокойствие. Секретарь сидит в стороне, иногда что-то записывает, но чаще ничего не слушает и вздыхает.

Министры уходят: в дверях слышны восклицанья: "Он сможет!"... "Уступят!"... "Я убежден!"

Тишина. Молчание Изредка долетают глухие отголоски выстрелов. Усилием воли стряхнув влияние ночи, Премьер подходит к аппарату. Раздается тихое ответное гуденье.

Входит Начальник Стражи.

Слева, в нише, отделенной странным экраном и тяжелой тканью, появляется Элен и Секретарь.

Премьер медленно идет к рабочему столу, берет перо и задумывается. Молчание. В глубине сцены проходят Элен и Министр юстиции.

В раскрытые двери входят Петр и несколько солдат, или вооруженных рабочих. Внезапно останавливаются, подавленные великолепием. Петр медленно идет вперед, поглядывая на изумительные фрески и портреты, на темные мраморные колонны и покрывающий весь пол темно-красный ковер, где совершенно тонут удары его солдатских сапог. Премьер, заметив врага, слегка вздрагивает, но, быстро овладев собой, идет навстречу.

Быстрым движением гасит свет. Вверху горит слабый зеленовато-голубой фонарь. В центре сцены, на перламутровом экране, появляются очертания дворца.

Молчание. Вдруг, как бы из-за экрана, раздаются ясные, несколько неестественные голоса.

Молчание.

Молчание. Двигаются быстрее.

В освещенном пространстве, в лучах, падающих из окон, появляется темная, фантастично-вооруженная толпа. Впереди высокий человек с обнаженной головой. В левой руке -- знамя, кажущееся черным. Вдруг раздается несколько выстрелов.

Двое, стоящие рядом с Предводителем, быстро отделяются на глазах загипнотизированной толпы.

Двое схватывают пьяницу и поднимают над перилами.

Тяжелый всплеск.

Крики. Экзальтация. Движение. Рев... Премьер включает свет. Видения исчезают.

Тишина.

Входят, сталкиваясь с Петром, два других члена Революционного Совета: Кандид и Генкель. Позади них -- наряд солдат.

Молчание.

За сценой глухие короткие очереди пулеметов и неясный гул.

Молчание.

Молчание.

Группа у дверей быстро уходит. Генкель остается.

Генкель машинально выходит. Премьер закуривает сигару, в усталую улыбку кривя тонкие губы, бормочет презрительно: "Молокососы". Садится в глубокое мягкое кресло, закидывая голову и вытягивается. Бесшумно вбегает Кандид, схватывает любимый портрет и скрывается обратно. В нише появляются Элен и Секретарь.

Секретарь начинает осторожно поглаживать паутинный чулок. Мелькает полоска обнаженного тела. Вдруг непредставимый взрыв, огромный огненный смерч, поглощает сцену. И через миг -- тьма, хаос, грохот. Потом, постепенно, наступает долгая тишина. В тумане осенней ночи появляются подводные светляки фонарей. Серые фигуры солдат бродят по каким-то неровностям; быстро и молча ищут, мелькают носилки санитаров. Когда бледный рассвет начинает рассеивать мрак, сцена оказывается загроможденной гигантскими обломками. Рядом спит смена солдат. Работающие солдаты иногда обмениваются негромкими возгласами: "Здесь"... "тащи"... "сюда"... и т. д. Утомление преобладает на всех лицах. Вдруг врывается резкий, ясный звук трубы. Солдаты мчатся на ее зов. Всюду крики: "Стройся!.. Стройся!." Сцена быстро наполняется народом.

С противоположной стороны вбегают небольшими группами и поодиночке вооруженные солдаты. Они подстраиваются, рассчитываются; раздаются слова команды.

Большинство из толпы бегут за Сеней.

Вдруг пробегает возбужденный гул: "Идут... идут!.." Толпа останавливается Начальник отряда командует: "Смирно!" Входят члены Революционного Совета. Под фуражкой Петра белая повязка.

Команда. Крики. Движение. Музыка. Экстаз... Сцена пустеет и опять наполняется новыми толпами. Вдруг, с непонятной быстротой, в руках появляются заступы, ломы, топоры, кирки. Перекликаются бодрые голоса. Кто-то восторженный и длинноволосый мелькает по обломкам и кричит ликуя: "Товарищи! вот здесь сначала... здесь расчистить!.. Вот так... вот сюда...".

В толпе глухие удары и рабочие крики. Несколько голосов, едва слышно, задыхаясь напевают: "Своею собственной рукой...".

Дым тлеющих балок, как жертвенные огни. Над обломками -- знамя революции. Петр снимает фуражку. И ярко, как знамя, горит кровь на белой повязке.