Lib.ru/Классика: Исаев Андрей Алексеевич. Земледельцы из образованного класса

Земледѣльцы изъ образованнаго класса.

Въ Русской Мысли за октябрь 1892 года была напечатана моя статья Земледѣльцы изъ образованнаго классами получилъ по поводу ея нѣсколько десятковъ писемъ. Въ однихъ высказывалось желаніе, чтобы я болѣе подробно изложилъ планъ колоній, устраиваемыхъ земледѣльцами изъ образованнаго класса; въ другихъ подвергались критикѣ нѣкоторыя изъ моихъ положеній; въ третьихъ выражалось сомнѣніе, чтобы это дѣло, новое и трудное, могло получить значительное развитіе; въ четвертыхъ предлагалось содѣйствіе образованію колоній. Были, однако, письма съ упреками, что я одобряю тяготѣніе къ землѣ и деревнѣ, обнаруживающееся среди людей образованнаго масса, развиваю планъ колоній, но не даю простыхъ и ясныхъ указаній, откуда можетъ достать двѣ-три сотни рублей человѣкъ, который хочетъ основать скромное хозяйство и навсегда посвятить себя земледѣльческому труду. Я отвѣтилъ только на тѣ письма, въ которыхъ меня просили дать какія-либо опредѣленныя указанія, и рѣшился въ печати содѣйствовать дальнѣйшему разъясненію этого новаго и важнаго дѣла.

Г. Ж., авторъ одного изъ писемъ ко мнѣ, глубоко продумавшій новое движеніе и успѣвшій всесторонне охватить его, проводить ту мысль, что смыслъ тяготѣнія образованныхъ людей къ личному земледѣльческому труду не будетъ вполнѣ понятенъ, если дѣлить всѣхъ ихъ только на два разряда: 1) тѣхъ, которые видятъ въ этой работѣ источникъ доходовъ, какихъ не могутъ получить отъ занятій, болѣе привычныхъ членамъ этого класса, и 2) тѣхъ, которые ищутъ въ деревнѣ болѣе благопріятныхъ условій для личнаго усовершенствованія. "Человѣкъ, привыкшій къ городскимъ профессіямъ,-- пишетъ г. Ж.,-- и къ условіямъ городской жизни, рѣдко можетъ удовлетвориться земледѣльческимъ трудомъ. Во-первыхъ, самое дѣло для него слишкомъ незнакомое и, во-вторыхъ, условія сельской жизни заключаютъ въ себѣ очень много суровыхъ сторонъ, не привычныхъ для городского жителя. Совершенный пролетарій, который хотѣлъ бы заняться этимъ трудомъ, не можетъ достигнуть этого, потому что здѣсь необходимы порядочныя первоначальныя затраты: помимо пріобрѣтенія земли, на инвентарь, на постройку хаты, покупку скота. Онъ скорѣе пристроится писаремъ или пополнитъ ряды деревенскихъ адвокатовъ. Тотъ же, который имѣетъ запасный капиталъ, всегда обратится къ профессіямъ, болѣе сроднымъ для него, и, если явится въ деревнѣ, то откроетъ лавочку, устроитъ ремесленное или промышленное заведеніе и т. п. Хуторяне этой группы большею частью вскорѣ бросаютъ землю. Такіе случаи сами собою понятны: незнакомое дѣло трудно вести съ успѣхомъ; перемѣна обстановки пагубна для здоровья. Деревенскій воздухъ благопріятенъ, когда приходится пріѣхать погулять на лѣто, но къ деревенскимъ работамъ подъ открытымъ небомъ во время дождя и вѣтра не всякій организмъ легко приспособится". Люди второго разряда хотя и довольно многочисленны, однако, скоро обманываются въ своихъ ожиданіяхъ. И въ деревнѣ есть соблазны, и въ ней многое мѣшаетъ личному усовершенствованію. "Земледѣльческій трудъ,-- пишетъ г. Ж.,-- также сопряженъ съ обманомъ и разными дрязгами. Отъ склада современной общественной жизни никуда не уйдешь. Развѣ въ монастырь, да и въ монастырѣ мы видимъ тѣ же дурныя побужденія, если человѣкъ не несетъ въ самомъ себѣ нравственной силы. Экономическія условія и соціальныя формы несомнѣнно вліяютъ на нравственный обликъ даннаго общества, но каждый человѣкъ долженъ знать, что онъ не уйдетъ отъ нихъ, будетъ ли онъ въ городѣ, или въ деревнѣ, докторъ, педагогъ или земледѣлецъ". Большинство людей образованнаго класса, садясь на землю, исходитъ изъ того убѣжденія, что просвѣщенный человѣкъ обязанъ разсѣевать невѣжество, въ которомъ живетъ народъ. Недостаточна борьба съ отдѣльными бѣдствіями, которыя поражаютъ деревню: нужна постоянная подготовительная работа, способная предупреждать многія изъ этихъ бѣдствій. Умственное развитіе народа и хозяйственныя реформы могутъ быть облегчены тѣмъ, что многіе члены образованнаго класса направятся въ деревню, станутъ поближе къ народу и принесутъ посильную пользу его нуждамъ. Нѣкоторые видятъ именно въ этомъ главное побужденіе, направляющее членовъ образованнаго класса въ деревню вообще и въ частности -- къ земледѣльческому труду.

Все это вѣрно. Мы далеки отъ мысли отрицать, что многіе, садясь на землю или избирая себѣ въ деревнѣ не-земледѣльческое занятіе, руководствуются именно этими побужденіями. Однако, мы не надѣемся, чтобы колоніи получили большое развитіе, если онѣ будутъ основываться исключительно подъ вліяніемъ этихъ влеченій и будутъ отодвинуты на второстепенное мѣсто какъ хозяйственный разсчетъ, такъ и условія, среди которыхъ приходится созидать эти новыя, своеобразныя экономическія единицы. Великіе размѣры народнаго бѣдствія -- голодъ, повальная болѣзнь, война -- вызываютъ такой подъемъ общественнаго чувства во всѣхъ слояхъ населенія, особенно среди молодежи, что тысячи и тысячи покидаютъ привычныя занятія, разстаются съ удобствами городской жизни и направляются въ деревню на помощь страждущимъ. Каждаго изъ этихъ тысячъ удивилъ бы вопросъ о томъ, чѣмъ онъ будетъ жить въ деревнѣ? Онъ знаетъ, что ему нужно устроить народную столовую и наблюдать за нею, нужно распредѣлять пособія между голодающими, знакомить населеніе съ разными гигіеническими мѣрами, лечить больныхъ; но ему не приходитъ въ голову мысль о занятіи, которое служило бы для него и средствомъ къ жизни. Одни содержатъ себя на деньги, получаемыя изъ дому, другіе на жалованье отъ правительства или земства, третьи -- на небольшія сбереженія, которыя удалось накопить. Ѣдутъ, правда, и люди, не имѣющіе ни одного изъ названныхъ источниковъ, но и они не задумываются надъ тѣмъ, какою работой будутъ кормить себя: они увѣрены, что, пришедши, въ народъ помогать ближнему, служить важному общественному дѣлу, они прокормятъ себя.

Что происходить подъ вліяніемъ одушевленія, вызываемаго особыми исключительными фактами общественной жизни, то не даетъ права дѣлать выводъ относительно средней обычной обстановки, въ которой и совершается большая часть человѣческихъ дѣлъ. Есть люди, вся жизнь которыхъ представляетъ непрерывную цѣпь добрыхъ дѣлъ, подвиговъ на пользу ближняго. Слѣдуетъ преклоняться предъ ними; слѣдуетъ всегда указывать на нихъ, какъ на примѣры, достойные подражанія, но слѣдуетъ помнить, что большинство людей не способно къ такому самоотреченію. Гдѣ около двухъ-трехъ лицъ, готовыхъ къ полному отреченію отъ лично-семейныхъ интересовъ и самопожертвованію, образуется болѣе или менѣе значительная группа, тамъ многіе скоро начинаютъ тяготиться суровымъ образомъ жизни и многочисленными лишеніями, въ группѣ начинается расколъ, нерѣдко ведущій къ тому, что, кромѣ двухъ-трехъ, которые съ первыхъ шаговъ служили ядромъ общины, остальные бредутъ врозь не только разочарованные, но даже враждебно-настроенные относительно склада жизни, первоначально обѣщавшаго такую полноту счастья. Колоніи, въ которыхъ все направлено на лично-семейное усовершенствованіе членовъ, также не обѣщаютъ широкаго развитія, какъ скоро основатели рѣзко порываютъ съ привычными формами жизни. Одна изъ такихъ колоній, основанная въ Черноморскомъ округѣ, была полна благихъ пожеланій: общеніе съ сосѣдними крестьянами, стремленіе вліять на ихъ сельское хозяйство и другія стороны жизни, строгіе нравы колонистовъ, трудолюбіе, разумное воспитаніе дѣтей,-- все это заслуживаетъ полнаго вниманія. Однако, режимъ былъ столь суровъ, наблюденіе другъ за другомъ распространялось на такія мелочи жизни, трудъ былъ столь мало производителенъ и матеріальныя лишенія такъ велики, что колонія только на короткое время могла удерживать довольно большое число членовъ: люди приходили, увлекались нѣкоторое время строемъ жизни, но скоро охладѣвали и возвращались въ старую колею.

Мы ожидаемъ значительнаго распространенія и замѣтнаго вліянія на деревню только отъ тѣхъ колоній, при основаніи которыхъ личному и, въ частности, хозяйственному разсчету отведенъ достаточный просторъ. Не слѣдуетъ думать, что земледѣльческій трудъ превосходитъ силы членовъ образованнаго класса, что эти люди всегда готовы предпочесть одно изъ городскихъ, болѣе легкихъ занятій. Кто не особенно изнѣженъ воспитаніемъ съ ранняго дѣтства, тотъ обладаетъ и достаточною физическою силой, и достаточною выносливостью, дабы работать не менѣе успѣшно, нежели средній крестьянинъ. При правильномъ же упорядоченіи труда и примѣненіи немногихъ простѣйшихъ машинъ работа можетъ требовать гораздо меньшаго напряженія тѣлесной силы, нежели то возможно для крестьянина. Покойный А. Н. Энгельгардтъ много разъ указывалъ на то, что молодые люди, пріѣзжавшіе къ нему учиться хозяйству, привыкали отлично работать, если хотѣли усвоить эту привычку. Вотъ что пишетъ одинъ изъ моихъ корреспондентовъ, г. П., сѣвшій на землю уже болѣе пяти лѣтъ тому назадъ. "Я ухаживаю за скотиной, вывожу навозъ изъ хлѣвовъ и со двора, веду, буквально, весь ремонтъ построекъ, т.-е. и крою, и чиню крыши, и крашу ихъ и окна, и задѣлываю дырья и прорѣхи во дворѣ и въ ригѣ, и строю стропила, и рою ямы для картофеля, и дѣлаю самъ бороны, починяю упряжь, телѣгу, сани, наконецъ, пашу пароконнымъ плужкомъ, бороню и прикатываю каткомъ поля, вожу снопы и сѣно, складываю ихъ въ одонья и омёты... Словомъ, если угодно, удивляю мужиковъ разнобразіемъ своихъ ремесленныхъ знаній; они не желаютъ понять, для какой надобности "баринъ" хлопочетъ все одинъ и одинъ, и живетъ безъ работника? Но я такъ привыкъ къ этому безбатрачному существованію, что просто не могу представить себѣ, для чего бы у меня передъ глазами торчалъ человѣкъ, когда я могу самъ исполнить его работу и лучше, и ловчѣе, и скорѣе? Едва ли нужно еще добавлять, что я и молотить научился, и вѣять, и мѣшки съ зерномъ и мукой таскать". И эти навыки пріобрѣтены не въ раннемъ возрастѣ: г. П. сѣлъ на землю, когда ему было уже за 30 лѣтъ. Другой мой корреспондентъ, г. К., состоящій чиновникомъ, говоритъ о томъ, что онъ ознакомился со всѣми сельско-хозяйственными работами и исполнялъ ихъ въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ, не чувствуя чрезмѣрной усталости. Сѣтуя на неимѣніе денегъ, которыя позволили бы ему навсегда оставить службу и всецѣло отдаться сельскому хозяйству, онъ говоритъ, что земледѣльческій трудъ вовсе не такъ тяжелъ, какъ обыкновенно представляется людямъ, которые наблюдаютъ его только издали. "Бываетъ такъ,-- пишетъ онъ,-- что косить или жать, а затѣмъ молотить нашъ интеллигентный человѣкъ иногда научается не скоро. Однако, не слѣдуетъ обрывать дѣло и бросать его съ озлобленіемъ... Почему же и не пріобрѣтать машинъ (молотилку, вѣялку, жнею, сѣялку, хорошіе плуги и бороны)? Почему не сберечь своихъ силъ при возможности и почему нужно себѣ каторгу устраивать добровольно, если наука дала уже человѣку въ руки всевозможныя орудія, которыя должны служить человѣку же на пользу? Отъ того, что я себя замучаю каторжнымъ трудомъ, никому пользы не будетъ, а съ машинами я еще двадцати бѣднякамъ помогу".

Наконецъ, нельзя согласиться съ мнѣніемъ, что деревня, будучи порожденіемъ всего общественнаго строя, обыкновенно способна не больше, нежели городъ, содѣйствовать личному усовершенствованію и душевному покою человѣка. Мы убѣждены, что многіе изъ людей образованнаго класса вынуждены испытывать въ городѣ гораздо большій душевный надрывъ, чѣмъ сѣвши на землю, если имъ достанутся въ удѣлъ мало-мальски благопріятныя условія сельско-хозяйственнаго труда. Мы имѣемъ въ виду, прежде всего, тѣхъ, кому среднія способности не позволяютъ занять замѣтное мѣсто въ области свободныхъ профессій, а неоконченное образованіе и неимѣніе диплома затрудняютъ въ достиженіи замѣчательныхъ постовъ на государственной службѣ. Мелкая литературная работа, низшія и мизерно-оплачиваемыя должности въ правительственныхъ учрежденіяхъ, въ городскихъ и земскихъ управахъ, грошевые уроки и переписка -- вотъ занятія, къ которымъ пріурочены очень многіе изъ членовъ образованнаго класса. А эти занятія, когда необходимо добывать ими насущный хлѣбъ и, особенно, при дороговизнѣ городской жизни, поглощаютъ все время, не даютъ сколько-нибудь досуга и даже необходимаго отдыха, который могъ бы быть посвященъ самообразованію; напрягая совмѣстно со всѣми тягостными условіями городской жизни физическія силы человѣка, эта работа лишаетъ его бодрости, которая служитъ главнымъ залогомъ развитія и альтруистическаго чувства. Суровая обстановка деревни также связана со многими неудобствами и лишеніями. Однако, не правы тѣ, которыя находятъ въ ней еще болѣе отрицательныхъ сторонъ, нежели среди мало обезпеченныхъ слоевъ городского населенія, жизнь которыхъ является одною непрерывною борьбой съ холодомъ и голодомъ.

Недоброжелательство, зависть, злорадство, козни и происки заполняютъ значительную часть жизни людей какъ въ городѣ, такъ и въ деревнѣ. Но въ деревнѣ большая простота и однообразіе отношеній ведутъ къ тому, что всѣ эти отрицательныя силы обнаруживаются въ грубыхъ и однообразныхъ формахъ. Въ деревнѣ отъ воровъ защищаютъ собаки и крѣпкіе запоры; принявъ тѣ безконечно-разнообразныя формы, которыя извѣстны городу, воровство подсмѣивается надъ такими первобытными способами защиты. То же скажемъ мы и относительно всѣхъ отрицательныхъ силъ, разлагающихъ общественную жизнь. Въ грубой средѣ деревни враждебныя отношенія большею частью явны; очень рѣдко обнаруживаешь тайнаго врага, который скрываетъ свои чувства подъ личиной доброжелательства. А какую пеструю панораму злорадства и происковъ представляетъ, наприм., канцелярія, банковское и желѣзно-дорожное предпріятіе, и проч.! Человѣкъ простой и искренній, не получившій вкуса къ политикѣ происковъ, чуждый двуличности, вдвойнѣ чувствуетъ тягость этихъ условій городской жизни. Они угнетаютъ его и потому, что недостатокъ лукавства не даетъ силъ для борьбы съ происками, которые прикрываются личиной доброжелательства, и потому, что прямота и искренность получаютъ особенно частые удары при томъ разнообразіи тайной вражды, которое представляетъ городъ. Здѣсь гораздо больше поводовъ для разочарованія относительно добрыхъ свойствъ души, которыя хочется видѣть въ людяхъ.

Но, говорятъ, пріобщеніе культурныхъ людей ко всему строго деревенской жизни часто уже пугаетъ потому, что эта жизнь слагается изъ множества мелочей, копѣечныхъ разсчетовъ и интересовъ, которые, не давая пищи для любознательнаго ума, подавляющимъ образомъ дѣйствуютъ на людей образованнаго класса. Такъ ли это? Высокопоставленный или даже средній чиновникъ, вырабатывая нелѣпый проектъ народнаго продовольствія, можетъ, по крайней мѣрѣ, утѣшать себя мыслью, что онъ занятъ государственнымъ дѣломъ, что онъ пользуется для своего труда "послѣднимъ словомъ науки". Директоръ банка, купивъ для учрежденія, которымъ завѣдуетъ, какія-то акціи и продавъ ихъ съ барышомъ, можетъ радоваться не только полученію матеріальной выгоды, но и тому, что дѣловитость и проницательность позволили ему совершить удачный оборотъ. Но можно ли считать не безконечно мелкими интересами и дѣлами занятія писца, счетчика въ любомъ государственномъ или частномъ учрежденіи? Можно ли утверждать, что даже сравнительно высокая и хорошо оплачиваемая должность кассира содержитъ въ себѣ хотя что-либо, способное питать любознательный умъ? Земледѣлецъ сѣетъ, молотитъ, вывозитъ на рынокъ свои продукты, чинить избу, телѣгу и соху. Ужь, конечно, нѣтъ основанія называть эти работы болѣе мелкими, чѣмъ подшиванье бумагъ къ дѣламъ, переписка, составленіе вѣдомостей по банковскому или желѣзно-дорожному дѣлу или виды репортерскаго труда. Напротивъ, сельскохозяйственныя работы, ставя человѣка лицомъ къ лицу съ силами природы, если умъ сколько-нибудь любознателенъ, позволяютъ точно наблюсти многое и воспользоваться знаніями для различныхъ улучшеній въ пріемахъ труда. Возьмите средняго крестьянина и мелкаго чиновника, получившихъ одинаковую школьную подготовку, и вы всегда найдете перваго болѣе развитымъ, нежели второго. Если сравнивать условія жизни этихъ группъ не съ точки зрѣнія незначительности работъ, а со стороны мелкости интересовъ, то мы не находимъ основанія отрицательно отнестись къ деревенскому быту. Мужикъ, еще задолго до продажи своихъ продуктовъ, думаетъ и гадаетъ о томъ, удастся ли ему продать пеньку по 2'4 руб. за пудъ или только по 2 руб., а картофель -- по 25 или только по 15 коп.; а развѣ чиновникъ еще въ октябрѣ или даже въ августѣ, іюлѣ не бесѣдуетъ съ домашними о наградѣ, которая будетъ дана къ наступающему новому году и которая облегчитъ содержаніе семьи? А развѣ газетчикъ не соображаетъ каждый день и нѣсколько разъ въ день о томъ, что болѣе подробное описаніе пожара или драки доставитъ ему лишній полтинникъ? И тотъ, и другой интересы, выражаясь въ различныхъ цифрахъ, могутъ быть названы мелкими и ничтожными съ точки зрѣнія общества; но они важны въ цѣпи заботъ, выпадающихъ на долю частнаго хозяйства. Обиходъ деревни представляетъ одно несомнѣнное преимущество: какъ ни мелки отдѣльныя заботы, мыслящій человѣкъ рѣдко находитъ въ нихъ то, что не отвѣчаетъ на дѣйствительныя потребности; работы на лугу и въ полѣ, подѣлки и поправки въ хозяйствѣ даютъ людямъ то, въ чемъ они дѣйствительно нуждаются. А какъ искусственны потребности, которыми удовлетворяется большая часть бумажной работы, производимой въ городѣ? Стоить позавидовать тѣмъ, кто, исполняя эти работы, не задается вопросомъ объ ихъ содержаніи. Мыслящій же человѣкъ не можетъ отрѣшиться отъ убѣжденія въ ихъ полной ненужности. Поэтому теряетъ всю соль замѣчаніе одного противника обращенія интеллигентныхъ людей къ землѣ, что эти люди не способны достигнуть цѣльности мужика, который, умирая "бормочетъ о картошкѣ" (см. статью Суррогаты дѣла въ газетѣ Русская жизнь 1892 г., No 247). Это замѣчаніе утрачиваетъ свою пикантность, во-первыхъ, потому, что масса людей, принадлежащихъ къ образованнымъ слоямъ населенія, посвящаетъ всѣ свои помыслы матеріальнымъ удобствамъ жизни или такимъ фактамъ, которые удовлетворяютъ тщеславіе, а, во-вторыхъ, потому, что и среди мужиковъ люди, наиболѣе одаренные и умственно-развитые, проявляютъ любознательность относительно явленій, которыя не связаны непосредственно съ ихъ хозяйственными нуждами. Слова, что человѣкъ, умирая, "бормочетъ о картошкѣ", рѣжутъ ухо. До сихъ поръ не было изслѣдовано, о чемъ бормочетъ при смерти большинство чиновниковъ и другихъ горожанъ. И здѣсь слабѣющее сознаніе дѣлаетъ послѣднія усилія не надъ важнѣйшими явленіями частной и общественной жизни, а надъ тѣмъ, что входило въ кругъ обыденныхъ заботъ. А эти заботы могутъ быть сопоставлены съ хлопотами о картошкѣ.

Остается послѣдній вопросъ. Если жизнь въ деревнѣ и представляетъ нѣкоторыя выгоды, если она позволяетъ человѣку легче сохранить душевное равновѣсіе, чѣмъ въ городѣ, и открываетъ просторъ для воздѣйствія на крестьянъ, столь нуждающихся въ просвѣщеніи, то для чего этимъ людямъ садиться на землю? Пусть они вносятъ въ народъ знанія, содѣйствуютъ ему въ томъ, что прямо отвѣчаетъ на нужды деревни и можетъ быть удовлетворено только интеллигенціей, а не членами крестьянской среды. Пусть эти пришельцы становятся учителями, врачами, волостными писарями, фельдшерами. Мы сопровождаемъ сердечными пожеланіями тѣхъ лицъ образованнаго класса, которыя избираютъ себѣ одно изъ этихъ занятій среди крестьянъ; но эти призванія не могутъ поглотить всѣхъ направляющихся въ деревню. Одни изъ указанныхъ занятій требуютъ многолѣтней подготовки,-- такова врачебная профессія. Нужно имѣть порядочную подготовку даже для того, чтобы быть фельдшеромъ. Къ дѣятельности учителя склонны не всѣ; именно здѣсь нужно особое призваніе. Среди людей, направляющихся въ деревню, большинство, по тѣмъ или другимъ причинамъ, не приспособлено къ исполненію этихъ обязанностей. Если же, не ограничиваясь настоящимъ, заглянуть въ будущее, то мы предскажемъ, что и въ деревнѣ эти мѣста будутъ заняты, и культурному человѣку, поселяющемуся въ деревнѣ, не всегда можно будетъ найти свободное поле для дѣятельности врача, учителя или волостного писаря.

Кто пріурочиваетъ этихъ людей въ деревню къ одному изъ видовъ умственнаго труда, тотъ впадаетъ въ серьезное заблужденіе; ошибочно думать, что, только отдавшись въ деревнѣ одной изъ этихъ профессій, можно имѣть вліяніе на умственное развитіе крестьянской среды. Врачъ, фельдшеръ и образованный волостной писарь могутъ быть очень полезны деревнѣ. Учитель всею своею дѣятельностью прямо воздѣйствуетъ на умственную жизнь населенія. Но для деревни мало этихъ спеціальныхъ услугъ. Подобно тому, какъ мы, люди образованнаго класса, получаемъ въ школѣ только начатки, а позднѣе или укрѣпляемъ ихъ, развиваемъ свой умъ и пріобрѣтаемъ новыя знанія путемъ чтенія и общенія, такъ и крестьянская среда можетъ получить благотворное воздѣйствіе отъ людей образованнаго класса, которые войдутъ въ нее земледѣльцами и будутъ вліять на нее путемъ непосредственнаго общенія и примѣромъ (пріемами веденія хозяйства), и бесѣдой и удачно выбранною и во-время предложенною книгой. Такое вліяніе обнаружится; оно будетъ прочно и велико подъ условіемъ, чтобы пришельцы не "опростились", не опустились, не утратили духовныхъ интересовъ въ новой и необычной обстановкѣ.

II.

Мы считаемъ негодными піонерами тѣхъ членовъ образованнаго класса, которые направляются въ деревню съ намѣреніемъ опроститься. Разъ они не одумаются, не остановятся во-время на этомъ пути, они не дадутъ деревнѣ желательнаго прироста. Полезны только тѣ члены этой общественной группы, которые садятся на землю съ твердымъ намѣреніемъ сохранить свою прикосновенность къ культурѣ, съ готовностью кое-что заимствовать у деревни, съ рѣшимостью внести и въ свой хозяйственный бытъ, и въ другія условія своей жизни все, что матеріальныя средства и знанія позволяютъ имъ взять изъ цивилизованной среды. Однако, отъ желанія до исполненія -- далеко не одинъ шагъ. Обстоятельства могутъ нерѣдко складываться такимъ образомъ, что эти люди будутъ опрощаться. Наша родная дѣйствительность даетъ много примѣровъ этого рода. Молодой человѣкъ, довольно образованный, съ умомъ, не лишеннымъ любознательности, попадаетъ въ медвѣжій уголъ, гдѣ не съ кѣмъ отвести душу, гдѣ глохнутъ благородные интересы, гдѣ только пьютъ, играютъ въ карты, сплетничаютъ и предаются разврату. Пришелецъ тяготится, страдаетъ, но черезъ нѣсколько лѣтъ свыкается съ окружающею обстановкой и даетъ право указывать на себя пальцемъ съ замѣчаніемъ: "и его заѣла среда". Разъ онъ не одинъ, разъ близъ него есть хотя немного людей, раздѣляющихъ духовныя привычки, онъ оказывается гораздо болѣе стойкимъ, онъ можетъ долгое время и даже всю жизнь сохранить эти привычки. Какъ въ государственномъ, такъ и въ бытовомъ отношеніи масса подавляетъ отдѣльныхъ лицъ и слишкомъ мелкія группы; довольно многочисленная группа можетъ сохранять самобытность очень долго, цѣлыя поколѣнія, и даже вліять на окружающую среду. Достаточная многолюдность поселеній обезпечиваетъ сохраненіе русскихъ національныхъ особенностей нашимъ раскольникамъ, уже издавна живущимъ въ Остзейскомъ краѣ; то же служитъ причиною самобытности большинства нѣмецкихъ колонистовъ въ Россіи. Такая же участь легко можетъ постигнуть культурныхъ людей, заброшенныхъ въ деревню. Если пришелецъ одинокъ, деревня можетъ опростить его. Нѣтъ бѣды, если опрощеніе выразится только во внѣшнихъ привычкахъ, одеждѣ, домашнемъ обиходѣ; но опрощеніе знаменуетъ движеніе назадъ, если оно выразится въ потерѣ любознательности, ослабленіи умственныхъ интересовъ, привычки къ чтенію. Кто изъ образованныхъ людей садится на землю, тотъ долженъ принимать всѣ мѣры, сохраняющія въ немъ умственныя привычки интеллигенціи. Среди этихъ мѣръ родъ поселеній имѣетъ первостепенную важность.

Въ нашей печати уже не разъ была высказана мысль, что люди, садящіеся на землю, чаще устраиваются хуторами и что эти одиночки образуютъ какъ бы наиболѣе обычный типъ такихъ поселковъ. Мы не раздѣляемъ этого мнѣнія. Можно говорить о типичныхъ формахъ только относительно явленій, которыя существуютъ давно, представляютъ массы случаевъ. Говоря о типичныхъ школахъ, сельскихъ общинахъ, банкахъ, мы всегда имѣемъ возможность прослѣдить за тѣмъ процессомъ, который выработалъ отличительныя, типичныя черты даннаго учрежденія. Мы можемъ показать, какъ извѣстныя условія, повторяясь, были причиною сложенія такого-то типа. Мы называемъ типичною русскою общиной ту, въ которой періодически совершаются передѣлы земли, называемъ типичною начальною школой ту, въ которой учащіеся получаютъ опредѣленные умственные навыки и извѣстную сумму свѣдѣній. Явленіе же, которое мы изслѣдуемъ, только зарождается; оно не вышло изъ періода первыхъ опытовъ; оно не успѣло выработать типическихъ чертъ, которыя можно было бы признать цѣлесообразными. Изучая отдѣльные случаи пріобщенія людей образованнаго класса къ земледѣльческому труду, мы можемъ только сказать, что однѣ попытки были удачны, другія кончились разочарованіемъ участниковъ; но отнюдь не имѣемъ права утверждать, что родъ поселеній, который держится наиболѣе прочно, всего болѣе цѣлесообразенъ. Попытки были не настолько многочисленны, чтобы мы могли сдѣлать цѣлый рядъ выводовъ путемъ индукціи. Конечно, нѣкоторыя уже сдѣланныя наблюденія имѣютъ цѣну, но здѣсь -- все еще ново, малоизвѣдано, все принадлежитъ будущему; здѣсь -- почва, на которой нужно творить. Еще одно важное условіе не позволяетъ признать существующіе поселки культурныхъ людей законченнымъ и наиболѣе цѣлесообразнымъ типомъ. Учрежденія, которыя возникли въ отдаленномъ прошломъ, слагались медленно и постепенно; люди приспособлялись къ окружающимъ условіямъ; здѣсь же мы имѣемъ дѣло съ формой жизни, которая можетъ быть устранена по плану, обдуманному не только въ общихъ очертаніяхъ, но и во многихъ подробностяхъ. Здѣсь большой просторъ для творчества; нужно только, чтобы дѣятели, свободно созидая на этомъ поприщѣ, не дѣлали грубаго насилія надъ человѣческою природой.

И такъ, отрѣшаясь отъ успѣховъ и неудачъ, которыми до сихъ поръ сопровождались отдѣльныя попытки, мы считаемъ наиболѣе пригоднымъ тотъ видъ поселеній, гдѣ пришельцы будутъ садиться на землю не въ одиночку, а группами въ нѣсколько семей и гдѣ они будутъ входить въ топографически-близкую связь съ крестьянами. Первое условіе охранитъ ихъ отъ умственной дремоты: имѣя около себя привычную среду, они будутъ легко находить пищу для духовнаго общенія посредствомъ бесѣдъ и совмѣстнаго чтенія. Второе же обстоятельство позволить имъ лучше ознакомиться съ мѣстными условіями, усвоить изъ запаса практическихъ знаній деревни то, что можетъ быть наиболѣе пригодно въ ихъ новой дѣятельности; это обстоятельство позволитъ имъ вѣрнѣе дѣйствовать на окружающую среду, легче давать ей то, что можетъ и должна давать интеллигенція. Эти соображенія побудили насъ признать за лучшія -- смѣшанныя селенія, въ составъ которыхъ входили бы и крестьяне, и образованные земледѣльцы. Тамъ же мы указали на возможность образованія такихъ поселковъ. Планомѣрное образованіе смѣшанныхъ колоній, строго обдуманный выборъ участниковъ сопряжены съ различными затрудненіями. Если нельзя устранить ихъ, то лучше отступить отъ чистаго типа такой колоніи, нежели поспѣшно образовать ихъ безъ внимательной оцѣнки всѣхъ частностей колоніи. Такъ какъ мірской строй деревни можетъ препятствовать вселенію въ нее людей не-крестьянскаго сословія, то желательно, по крайней мѣрѣ, чтобы колоніи основывались въ ближайшемъ сосѣдствѣ отъ деревень. Эта близость, позволяя поселенцамъ поддерживать съ крестьянами частыя сношенія, важна и потому, что облегчитъ пріобрѣтеніе рабочихъ рукъ въ тѣхъ случаяхъ, когда поселенцы личными силами не могутъ привести къ концу свои работы.

Мы переходимъ къ общему вопросу -- о наемномъ трудѣ въ колоніяхъ. Предвидя въ далекомъ будущемъ строй производства, при которомъ трудъ не будетъ отдѣленъ отъ капитала, гдѣ группы капиталистовъ и предпринимателей, съ одной стороны, и наемныхъ работниковъ, съ другой, уступятъ мѣсто различнымъ формамъ артельнаго и общиннаго единенія, гдѣ каждый участникъ будетъ сохозяиномъ предпріятія, мы не считаемъ возможнымъ принципіально отрицать для поселенцевъ наемный трудъ. Однако, мы убѣждены, что онъ будетъ къ большинствѣ случаевъ излишнимъ и даже убыточнымъ.

Принципіальное отрицаніе за поселенцами права обращаться къ наемному труду равносильно установленію правилъ морали, которыя возвышенны, благородны, но могутъ оттолкнуть многихъ невыгодностью практическихъ послѣдствій. А такими практически тяжелыми послѣдствіями,-- особенно при скудныхъ средствахъ поселенцевъ,-- могутъ быть убытки отъ неуспѣшнаго выполненія работъ. Иному понадобится наемный работникъ потому, что самъ онъ еще не освоился настолько съ земледѣльческимъ трудомъ, чтобы выдерживать напряженную работу въ горячее время; другому, можетъ быть нуженъ работникъ потому, что состояніе здоровья заставляетъ экономить рабочую силу; третій не можетъ иной разъ обойтись безъ работника потому, что получился урожай выше средняго и жатва не будетъ убрана силами одной семьи. Размѣры поселенческихъ участковъ, разсчитанные на рабочія силы и время одной семьи, дѣлаютъ излишними годовыхъ работниковъ. Поденные и, въ рѣдкихъ случаяхъ, мѣсячные -- вотъ виды наемнаго труда, на которые можетъ быть запросъ со стороны поселенцевъ.

Кто изъ поселенцевъ, стремясь къ возвышенному экономическому идеалу, будетъ по принципу отрицать наемный трудъ, тотъ, конечно, достоенъ самой горячей похвалы и удивленія. Но мы убѣждены, что очень многіе поселенцы, руководствуясь только личными выгодами, не будутъ обращаться къ наемному труду. Вотъ что пишетъ мнѣ одинъ изъ поселенцевъ: "Поселясь въ деревнѣ, я совсѣмъ не думалъ о жизни "по-Божьи", исключительно трудами своихъ рукъ. Не то, чтобы перспектива такой жизни пугала меня своею тяжестью, но просто она не приходила мнѣ въ голову, потому что слишкомъ непосредственный столичный житель былъ я въ то время. Но совѣсть, праздность и экономическій разсчетъ заставили меня взяться за соху, борону, плугъ, косу, грабли, вилы и лопату, заставили меня выучиться пахать, косить, молотить и т. п., а когда я научился всей этой несложной крестьянской работѣ, когда прожилъ пять лѣтъ безъ работника, ведя хозяйство лѣтомъ и зимою, то увидалъ, что не такъ уже тяжелъ этотъ трудъ, ужасающій многихъ русскихъ интеллигентовъ". Далѣе этотъ корреспондентъ сообщаетъ, что усвоеніе техники отдѣльныхъ сельско-хозяйственныхъ работъ потребовало не много времени. Наемный трудъ,-- и это не трудно доказать, -- будетъ большею частью настолько невыгоденъ для поселенцевъ, что они будутъ пользоваться имъ въ исключительныхъ случаяхъ, когда работа не можетъ быть выполнена силами семьи.

Въ крупныхъ и среднихъ хозяйствахъ, при поверхностномъ знакомствѣ владѣльца или управляющаго съ работою, трудъ отличается малою производительностью. Убыточность такого труда парализуется иногда механическими приспособленіями, въ большинствѣ же случаевъ крайне низкою платой, которая еще болѣе понижается за подряжаніемъ рабочихъ на весну и лѣто въ теченіе зимы, даже осени и системою задатковъ. Мелкій хозяинъ того типа, въ какой обѣщаютъ вылиться наши культурные земледѣльцы, не можетъ парализовать малую производительность труда ни тѣмъ, ни другимъ средствомъ. Въ мелкомъ хозяйствѣ невозможны крупныя механическія приспособленія, въ большой пропорціи сокращающія трудъ, а искусственное пониженіе рабочей платы, конечно, способно вызывать въ этихъ людяхъ только негодованіе, котораго оно по справедливости заслуживаетъ. Крестьянинъ, нанимая работника, тѣмъ обезпечиваетъ себѣ болѣе или менѣе производительный трудъ, что самъ работаетъ рядомъ и подаетъ примѣръ напряженія мышечной силы. Если культурный поселенецъ будетъ толково наблюдать безъ умѣнья подать примѣръ, то наемные работники будутъ вяло и неуспѣшно исполнять свои обязанности. Ему останется, такимъ образомъ, усвоить техническіе пріемы въ той полнотѣ и совершенствѣ, какія необходимы для успѣшнаго приложенія труда къ землѣ. Сдѣлавшись, по крайней мѣрѣ, средне-искуснымъ работникомъ и сидя на надѣлѣ въ 6--7 десятинъ, онъ не будетъ имѣть надобности въ наемномъ трудѣ, такъ какъ эта площадь можетъ быть обработана его силами при помощи членовъ семьи, и паемъ работника или работницы будетъ производиться въ особыхъ, исключительныхъ случаяхъ, кромѣ недостаточнаго навыка въ сельско-хозяйственномъ трудѣ, болѣзни, слишкомъ обильнаго урожая; наемъ будетъ вызываться и тѣмъ обстоятельствомъ, что поселенецъ захочетъ самъ дѣлать въ своемъ хозяйствѣ разныя поправки, которыя не связаны съ земледѣльческими работами и исполняются у крестьянъ наемымъ трудомъ: починка забора, крыши, изготовленіе телѣги, хомута, мебели и проч. При навыкѣ въ ремеслѣ, поселенецъ иногда охотно оставитъ плугъ или косу, чтобы исполнить названныя работы. Мы еще рѣзче отмѣтимъ полную возможность для культурныхъ земледѣльцевъ обходиться безъ наемнаго труда, если напомнимъ, что надѣломъ, поглощающимъ рабочую силу семьи, при условіяхъ русскаго сельскаго хозяйства, считается площадь въ 7--15 десятинъ. На сѣверѣ Россіи короткое лѣто, сокращая періодъ сельскохозяйственныхъ работъ, уменьшаетъ эту площадь, а въ южныхъ губерніяхъ болѣе благопріятный климатъ увеличиваетъ ее. Эти вычисленія подкрѣпляются и цифрами, которыя сообщаетъ г. П. {Г. П. любезно предоставилъ мнѣ право сдѣлать выдержки изъ рукописи своего интереснаго разсказа Черезъ пять лѣтъ, который будетъ вскорѣ напечатанъ въ одномъ изъ журналовъ.} относительно обработки своего семидесятиннаго надѣла. Въ 1893 году у него было посѣяно 1 ³/₄десятины ржи, 1 ¹/₂ -- овса, около 2 десятинъ занято было картофелемъ; паръ въ 1 ³/₄ десятины былъ занятъ травою. Лѣтняя работа на ржаномъ полѣ, включая молотьбу 20 копенъ, потребовала 17 ¹/₂ дней; овесъ и просо, занимающіе яровое поле, требуютъ, вмѣстѣ съ молотьбою -- 16 ¹/₂ дней; 15 дней было употреблено на посадку и уборку картофеля и 19 дней, на паръ, занятый травой. Общее число дней, равное 68, распредѣлялось такимъ образомъ: 8 ¹/₂ -- на апрѣль, 4 ¹/₂ --на май, 1 -- на іюнь, 20 ¹/₂ -- на іюль, 12 ¹/₂ -- на августъ, 9 -- на сентябрь и 5 -- на октябрь. Столько работы потребовалось въ 1893 году, при довольно хорошемъ урожаѣ въ 8 копенъ ржи на одной десятинѣ, что дало около 60 пудовъ. Просматривая эти цифры, мы видимъ, что одинъ человѣкъ, умѣющій пользоваться временемъ, не только выполняетъ въ теченіе лѣта всѣ работы одинъ, но и имѣетъ досугъ, который можетъ быть употребленъ для другого назначенія. Распредѣленіе рабочихъ дней по мѣсяцамъ показываетъ, что только іюнь и іюль требуютъ большого напряженія силъ, а въ остальные мѣсяцы сельское хозяйство отрываетъ не много времени. Женскихъ рабочихъ дней, всего болѣе для полки и отборки картофеля, потребовалось 126. Въ семьѣ съ 2 женщинами только небольшая часть этихъ дней должна быть доставлена наемнымъ трудомъ.

Въ такомъ положеніи находится культурный одиночка. При совмѣстномъ поселеніи 3--4 семей становится возможнымъ артельный трудъ, который въ большихъ размѣрахъ сокращаетъ работу. Г. П. приводитъ такой примѣръ большой производительности артельнаго труда сравнительно съ одиночнымъ: "Молотя одинъ, я могъ обмолотить только 1 ¹/₂ копны, въ день; а пригласивши другого молотильщика, мы обмолачивали уже 4 копны, хотя тотъ же молотильщикъ, одинъ, опять-таки обмолачивалъ лишь 1 ¹/₂ копны". Затѣмъ при совмѣстной работѣ становится возможнымъ и увеличенная энергія труда. "Я утверждаю рѣшительно,-- продолжаетъ г. П.,-- что двѣ-три культурныя семьи, поселившіяся рядомъ на смежныхъ участкахъ, могутъ шутя вспахать, посѣять, убрать и обмолотить по десяти десятинъ на семью, дѣлая все руками безъ помощи машинъ". Все изложенное позволяетъ сдѣлать выводъ, что культурные земледѣльцы, при правильной организаціи дѣла, вовсе не будутъ нуждаться въ наемныхъ рабочихъ.

Опытъ въ хозяйствѣ г. П. помогаетъ вычислить доходъ, на который могутъ разсчитывать эти люди. Онъ называетъ свое хозяйство усовершенствованнымъ. Несомнѣнно, оно таково по сравненіи съ типичнымъ мелкимъ хозяйствомъ средней Россіи: сравнительная интензивность доказывается отсутствіемъ пара и посѣвомъ травы послѣ яровыхъ хлѣбовъ. Чистый доходъ семидесятиннаго надѣла давалъ въ началѣ 90-хъ годовъ по 220--250 р. ежегодно, причемъ 1892 годъ былъ малоурожаенъ, но съ высокими цѣнами, а 1893 годъ имѣлъ урожай выше средняго, но цѣны были низки. Къ этому нужно прибавить стоимость молочныхъ продуктовъ, потребляемыхъ дома; она составляла 60--70 рублей. Расходъ же семьи, принимая въ разсчетъ культурныя потребности, опредѣляется цифрою въ 300 -- 320 рублей по дому и въ 100--120 рублей по хозяйству, а всего въ 400--420 рублей. Въ эту сумму включены расходы на книги, журналы, почту по 40 рублей ежегодно. Эти цифры на 75--100 рублей превышаютъ расходы крестьянской семьи, имѣющей такое же число членовъ; дефицитъ въ 130--150 рублей долженъ быть покрытъ изъ стороннихъ заработковъ. Этотъ доходъ не только не является послѣднимъ словомъ хозяйства, но долженъ быть признанъ его первымъ словомъ, онъ есть результатъ очень скромнаго урожая:, около 60 пудовъ ржи, около 73 пудовъ (95 мѣръ) овса и около 100 четвертей картофеля съ 1 десятины. Въ хозяйствѣ, гдѣ прилагаются знанія и любовь къ дѣлу, могутъ быть достигаемы гораздо большіе результаты. Самъ г. П. считаетъ возможнымъ получить доходъ не менѣе 50 рублей съ 1 десятины, "принимая во вниманіе даже неслыханное паденіе цѣнъ послѣдняго года". Значитъ, доходъ отъ семидесятиннаго надѣла, при полевой культурѣ, можетъ быть доведенъ до 350 рублей. И это достижимо при полной обособленности поселенца. Поселеніе въ колоніи позволяетъ сдѣлать много сбереженій. Они могли бы выразиться въ относительно меньшемъ количествѣ живого и мертваго инвентаря; съ тѣмъ вмѣстѣ группа семей могла бы, пріобрѣтая нѣкоторыя дорогія машины, работать на нихъ въ сосѣднихъ крупныхъ и среднихъ хозяйствахъ и имѣть въ этомъ дополнительный источникъ дохода. Не забудемъ, наконецъ, и то, что поселенцамъ нѣтъ надобности прикрѣплять себя преимущественно къ полевой культурѣ. Нужно пользоваться всѣми благопріобрѣтенными мѣстными условіями, для развитія садоводства, огородничества, табаководства, воздѣлыванія лѣкарственныхъ травъ, а все это увеличиваетъ доходъ отъ сельскаго хозяйства. Дефицитъ, который мы для настоящаго примѣра опредѣлили въ 130 -- 150 рублей, можетъ быть уменьшенъ. А, вѣдь, остаются еще осень и зима, когда можно покрыть этотъ дефицитъ посредствомъ дополнительныхъ заработковъ.

III.

Мы указали уже на складъ жизни, при которомъ культурный земледѣлецъ можетъ охранить себя отъ прискорбнаго и опаснаго опростѣнія. Но рѣчь идетъ не о нихъ однихъ, а и о дѣтяхъ. Вотъ что читаю я въ письмѣ г-жи Р.: "По-моему, можетъ быть, слабому разумѣнію, опростѣніе этихъ образованныхъ земледѣльцевъ, все-таки, произойдетъ. Какимъ образомъ давать образованіе дѣтямъ? Я не говорю про первоначальную подготовку (хотя и она ляжетъ на колонистовъ нелегкимъ бременемъ при ихъ скудномъ бюджетѣ), а гимназіи и университетъ дѣтямъ земледѣльческихъ поселеній окажутся совсѣмъ недоступными; согласитесь, что обреченіе своихъ дѣтей на скудное умственное развитіе не должно быть желательнымъ для образованнаго земледѣльца". Въ письмѣ г. М. я читаю такія строки: "Я направился въ деревню, чтобы сѣсть на землю, и побуждалъ къ тому же моего брата, который бредилъ этимъ съ самыхъ юныхъ лѣтъ. Случай представлялся удобный, но братъ не пошелъ. "Я пошелъ бы,-- говорилъ онъ,-- если бы не сынишка (его сыну 11 лѣтъ); замѣчаю у него большія способности къ математикѣ,-- какъ мнѣ учить его въ деревнѣ? На какія средства буду содержать его въ городѣ? Нѣтъ, ужь буду какъ-нибудь здѣсь перебиваться,-- авось, выведу его въ люди". "Не будь я человѣкъ одинокій,-- замѣчаетъ мой корреспондентъ, -- пожалуй, и я бы не сѣлъ на землю, а строчилъ бы бумаги въ городѣ или щелкалъ на счетахъ, чтобы провести дѣтей черезъ высшее или хотя среднее учебное заведеніе".

Надъ этимъ пунктомъ слѣдуетъ призадуматься. Культурные земледѣльцы, не находящіе вкуса въ полномъ и безповоротномъ опростѣніи, могутъ легко и во многомъ уподобиться крестьянину, но не примирятся съ однимъ -- съ невозможностью дать дѣтямъ образованіе, доступное среднесостоятельнымъ семьямъ привилегированныхъ общественныхъ слоевъ. Если отецъ прошелъ полный курсъ высшаго учебнаго заведенія и, имѣя возможность избрать себѣ одну изъ городскихъ профессій, сѣлъ на землю, то невозможность дать дѣтямъ такое же образованіе будетъ дѣйствовать на него угнетающимъ образомъ: его будетъ преслѣдовать сознаніе, что, въ отличіе отъ отца, который добровольно избралъ себѣ почтенное, важное, плодотворное въ общественномъ отношеніи, но скромное занятіе, сынъ вынужденъ избрать таковое, что, быть можетъ, не имѣя къ этому занятію наклонности и чувствуя влеченіе къ профессіи врача или технолога, сынъ будетъ относиться съ укоризной къ отцу, который, направляясь въ деревню и отказываясь отъ приложенія своихъ практическихъ знаній въ городѣ, лишилъ дѣтей свободы выбора или, по крайней мѣрѣ, сильно ограничилъ эту свободу. Тѣ культурные земледѣльцы, которые не прошли высшаго и даже средняго учебнаго заведенія и не получили подготовки къ одной изъ свободныхъ профессій, также не могутъ равнодушно относиться къ невозможности или крайней затрудненности дать дѣтямъ образованіе, въ прохожденіи котораго сами они не имѣли желаннаго успѣха. Если эти люди происходятъ изъ состоятельныхъ и образованныхъ классовъ, то имъ не легко отрѣшиться отъ мысли, что они создали дѣтямъ обстановку, при которой уровень культуры, временно понизившійся въ отцѣ, навсегда принижается въ сынѣ и, быть можетъ, въ дальнѣйшемъ поколѣніи. При этомъ намѣренно и произвольно совершается процессъ выдѣленія семьи вопреки завѣтной мечтѣ большинства людей изъ высшей общественной группы въ низшую. Многіе не хотятъ примириться съ такимъ пониженіемъ и, даже удовлетворенные новою жизнью, связью съ землей, будутъ считать себя, за невозможностью окончить образованіе, неудачниками. "Если я, разсматриваемый съ этой стороны,-- неудачникъ, то не долженъ ли я приложить всѣ старанія, чтобы сгладить путь для дѣтей и облегчить имъ достиженіе того уровня культуры, котораго я не могъ или, быть можетъ, не хотѣлъ достигнуть?" Въ группѣ, которая не принадлежитъ къ состоятельнымъ и образованнымъ классамъ, мысль будетъ идти по иному пути. Если культурный земледѣлецъ, не окончившій высшаго ила хотя средняго учебнаго заведенія, принадлежитъ къ крестьянской, мѣщанской, бѣдной купеческой семьѣ, происходитъ изъ церковно-служителей, то у него будетъ живо воспоминаніе о чрезвычайныхъ усиліяхъ, которыя дѣлали его родители, чтобы провести его чрезъ учебное заведеніе, доставить ему необходимый дипломъ и постепенно пріобщить его къ высшимъ общественнымъ слоямъ. Воспоминаніе о каждой гривнѣ, которая откладывалась изъ скудныхъ доходовъ семьи, чтобы содержать сына въ гимназіи или даже университетѣ, о лишеніяхъ, которымъ безропотно и даже охотно подвергали себя родители, чтобы вывести сына изъ круга крестьянства или мѣщанства, будетъ производить душевный разладъ; отца будетъ преслѣдовать мысль, что самъ онъ не можетъ продолжать семейныя традиціи, не можетъ подвинуть своихъ дѣтей туда, куда ему подвинуться не удалось, не можетъ обезпечить имъ свободный выборъ занятія, свободное предпочтеніе земледѣльческаго труда инымъ отраслямъ дѣятельности. Наконецъ, нѣкоторыхъ земледѣльцевъ будетъ преслѣдовать боязнь и съ той стороны, что дѣти, понизившись въ умственномъ развитіи, не будутъ оказывать на крестьянскую среду про. свѣтительнаго вліянія, какое исходило отъ отца. Всѣ эти соображенія побуждаютъ задаться вопросомъ о способахъ, которыми можно было бы облегчить дѣтямъ этихъ людей полученіе средняго и высшаго образованія. Вопросъ о начальномъ обученіи дѣтей до 11--12 лѣтъ не можетъ возбуждать заботы, такъ какъ родители сами могутъ сообщить всѣ знанія и умѣнія, которыя обыкновенно даются этимъ дѣтямъ въ такомъ возрастѣ.

Съ 11--12 лѣтъ наступаетъ пора помѣщенія дѣтей въ среднее учебное заведеніе. Большинство культурныхъ земледѣльцевъ не имѣетъ для этого достаточныхъ средствъ. Это можетъ быть облегчено двумя способами: 1) Воззваніемъ къ частной благотворительности, съ цѣлью учрежденія стипендій, предназначенныхъ спеціально для воспитанія дѣтей, которые принадлежатъ къ этимъ семьямъ. Частная благотворительность и теперь содѣйствуетъ воспитанію и содержанію учащихся посредствомъ стипендій. Въ настоящее время все дѣло настолько ново, число культурныхъ земледѣльцевъ такъ мало, что частная благотворительность вовсе не ставитъ себѣ задачей дѣлать что-либо для этихъ людей. Но напоминаніе, возможно болѣе частое, объ этой общественной группѣ, о ея значеніи для народной жизни, постепенно разовьетъ вкусъ къ пожеровованіямъ, которыя облегчили бы этимъ людямъ образованіе дѣтей. Важны первыя два-три пожертвованія въ этомъ направленіи; за первымъ шагомъ послѣдуютъ и многіе другіе. На нашихъ глазахъ возникаютъ для благотворительности такія задачи, которыя еще недавно были вовсе неизвѣстны. Я не допускаю мысли, чтобы какая-либо цѣль, заслуживающая сочувствія по существу, не нашла людей, готовыхъ сдѣлать ради нея извѣстное матеріальное пожертвованіе. Мы полагаемъ даже, что популяризованіе этихъ колоній, яркое освѣщеніе пользы, которую онѣ могутъ принести русской общественной жизни, вызоветъ со стороны людей, вообще склонныхъ къ благотворительности, большіе результаты, нежели можно, повидимому, ожидать. Въ русскомъ обществѣ происходитъ теперь усиленная критическая работа; она выражается въ сомнѣніяхъ относительно пригодности многихъ формъ и условій нашей жизни. Съ этою работой связано и исканіе новыхъ элементовъ, которые обновили бы нашу общественность. Дѣло обновленія такъ сложно и трудно, что можетъ быть плодомъ только крупныхъ и коренныхъ преобразованій. Но важны и дороги всѣ эти, хотя бы и слабые числомъ элементы, которые имѣютъ просвѣтительное вліяніе на народную массу. Культурные земледѣльцы, по идеѣ, которая лежитъ въ основѣ избираемой ими жизни, представляютъ совершенно особое просвѣтительное начало, рѣзко отличное отъ другихъ. Врачъ, священникъ, учитель, помѣщикъ могутъ быть полезны окрестному населенію; но, какъ бы ни было плодотворно ихъ вліяніе, они стоятъ внѣ народной массы, частью по роду своихъ занятій, частью (помѣщики) по имущественному положенію. Культурный же земледѣлецъ цѣликомъ входитъ въ народную среду, какъ ея необходимая составная часть. Посвящая себя труду, составляющему главное занятіе населенія и захватывающему самые важное интересы народа, этотъ пришелецъ соприкасается съ массою почти непрерывно всѣми условіями своего быта. Тамъ, гдѣ будутъ возникать смѣшанныя колоніи, культурные земледѣльцы могутъ оказывать гораздо болѣе могущественное вліяніе на среду, нежели другіе члены образованнаго класса, живущіе въ деревнѣ. Являясь для нашего общества дѣйствительно новыми элементами, эти земледѣльцы могутъ получить такое значеніе и среди людей, которые участвуютъ въ благотворительности не пассивно, а задаютъ себѣ вопросъ о цѣлесообразности различныхъ формъ благотворительности. Будучи новымъ элементомъ, культурные земледѣльцы могутъ привлекать къ себѣ особенное вниманіе и сочувствіе тѣхъ благотворителей, которые отзываются на все, что можетъ хотя въ малой мѣрѣ способствовать освѣженію нашей общественной жизни.

Благотворительность въ этой сферѣ имѣетъ значеніе; но здѣсь, какъ и въ другихъ областяхъ, она далеко не будетъ въ состояніи отвѣтить на всѣ запросы.

2) Земства являются другимъ источникомъ, отъ котораго можно ожидать содѣйствія культурнымъ земледѣльцамъ при воспитаніи дѣтей. Земства имѣютъ своихъ стипендіатовъ въ среднихъ и высшихъ учебныхъ заведеніяхъ, всего чаще подготовляя этихъ молодыхъ людей къ врачебной и педагогической дѣятельности. Между земствами и ихъ стипендіатами обыкновенно установляется такое отношеніе, что молодой человѣкъ, получившій воспитаніе на счетъ земства, служитъ ему извѣстное число лѣтъ. Расходы на стипендію не возвращаются, но, благодаря этимъ затратамъ, земство какъ бы получаетъ обезпеченіе, что за среднее, обычное въ данной отрасли труда вознагражденіе, къ его услугамъ будутъ лица, дѣятельность которыхъ необходима земскимъ учрежденіямъ. Давая стипендіи на воспитаніе дѣтей культурнаго земледѣльца, земство можетъ въ однихъ случаяхъ ожидать и даже требовать,-- если такое лицо подготовится во врача, фельдшерицу, ветеринара,-- что стипендіатъ прослужитъ ему опредѣленное число лѣтъ. Если стипендіатъ будетъ адвокатомъ, инженеромъ или учителемъ латинскаго языка, то земство не воспользуется его услугами; но вспомоществованіе и этимъ юношамъ со стороны земства заслуживаетъ полнаго оправданіи и одобренія. Земство, призванное закономъ къ заботѣ о мѣстныхъ нуждахъ, можетъ получить очень серьезную поддержку со стороны культурныхъ земледѣльцевъ. Содѣйствіе земства особенно нужно крестьянскому населенію. И культурный земледѣлецъ, во всѣхъ областяхъ, гдѣ имѣетъ на крестьянъ вліяніе, способенъ облегчить дѣятельность земства. Возьмемъ, наприм., санитарныя мѣропріятія. Мѣры борьбы съ болѣзнями скота часто оказываются безуспѣшными только вслѣдствіе многочисленныхъ предразсудковъ населенія; культурный земледѣлецъ, будучи для крестьянъ своимъ человѣкомъ болѣе, чѣмъ любой земецъ, можетъ постепенно разсѣять эти предразсудки и предотвратить много матеріальныхъ убытковъ. Или возьмемъ другой примѣръ -- улучшеніе сельскаго хозяйства. Образцовыя фермы, учреждаемыя земствами, агрономическіе смотрители, земскіе склады сельско-хозяйственныхъ орудій и удобрительныхъ туковъ могутъ быть полезны. Но все это не такъ близко и не такъ поучительно для крестьянина, какъ улучшенія, сдѣланныя культурнымъ земледѣльцемъ въ смѣшанной колоніи или даже такимъ, который живетъ бокъ о бокъ съ деревней и пріучаетъ деревенское населеніе видѣть въ себѣ добраго и простого сосѣда. Здѣсь примѣръ можетъ дѣйствовать быстрѣе и полнѣе. Подобное же вліяніе можетъ обнаруживаться и въ другихъ областяхъ.

Становясь на почву чисто-реальныхъ выгодъ, независимо отъ результатовъ, которые могутъ быть пріобрѣтены для духовнаго развитія населенія, мы скажемъ такъ: каждый культурный земледѣлецъ среднихъ способностей, средней общительности и средняго вліянія на окружающихъ крестьянъ, доставляетъ своей округѣ извѣстную сумму матеріальныхъ выгодъ, которыя выражаются или въ уменьшеніи потерь для народнаго благосостоянія, или въ поднятіи производительныхъ силъ крестьянскаго хозяйства. Часто эти выгоды поддаются строгому и точному учету. Мы пояснимъ наше положеніе такимъ примѣромъ. Если культурный земледѣлецъ прожилъ въ данномъ мѣстѣ 10 лѣтъ, поддерживалъ непрерывныя сношенія съ крестьянами, и если на эти 10 лѣтъ падаетъ 1 чумная эпидемія, 1 эпидемія сибирской язвы, нѣкоторыя перемѣны въ сѣвооборотѣ, въ орудіяхъ и способахъ пользованія удобреніемъ, то всѣ факты должны быть приведены въ связь съ жизнью и дѣятельностью культурнаго земледѣльца. Его воздѣйствіе на деревню есть причина того, что крестьяне потеряли отъ чумы не а головъ скота, а а -- х, отъ сибирской язвы не a, а b -- y, что улучшенный сѣвооборотъ распространился не на c десятинъ, а на c + z, что лучшими орудіями и болѣе цѣлесообразными земледѣльческими пріемами пользуются не d хозяйствъ, а d + v и т. д. Словомъ, каждый культурный земледѣлецъ доставляетъ земству, какъ представителю мѣстныхъ интересовъ, чисто-хозяйственныя выгоды. А если такъ, то земство должно внести въ рядъ своихъ важныхъ и неотложныхъ обязанностей поддержаніе этихъ людей, созданіе имъ на новомъ поприщѣ дѣятельности, столь благотворной для деревни,-- такой обстановки, которая привлекала бы ихъ въ большемъ числѣ, которая слагала бы съ нихъ самыя тяжелыя заботы. Именно учрежденіе стипендій для воспитанія дѣтей этихъ лицъ въ среднихъ и въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ является наиболѣе цѣлесообразною формой. Съ точки зрѣнія экономическаго разсчета поддержаніе дѣтей стипендіями оправдывается въ гораздо большей мѣрѣ, нежели содержаніе многихъ стипендіатовъ, какъ то обыкновенно практикуется въ настоящее время. Покрывая расходы по воспитанію молодого человѣка, земство на извѣстное число лѣтъ обезпечивается тѣмъ, что имѣетъ врача, фельдшера или ветеринара. Но, во-первыхъ, даже содержа на свои стипендіи даровитыхъ юношей, оно никогда не можетъ быть увѣрено, что они будутъ пригодны для исполненія своихъ обязанностей, и, во-вторыхъ, оно пользуется ихъ услугами не даромъ, а за вознагражденіе, соотвѣтствующее средней оплатѣ этого труда. Расходы земства извѣстны; выгоды же неопредѣленны. Помогая своими стипендіями дѣтямъ культурныхъ земледѣльцевъ и не разсчитывая въ какой-либо формѣ пользоваться услугами нѣкоторыхъ изъ этихъ стипендіатовъ, земство какъ бы вознаграждаетъ культурнаго земледѣльца только за тѣ выгоды, которыя онъ уже доставилъ мѣстному населанію. Здѣсь совершается обмѣнъ цѣнностей.

Таково принципіальное рѣшеніе вопроса. Въ виду требованій практики, нужно сдѣлать еще одно дополнительное замѣчаніе.

Считая для земства безусловно выгоднымъ и необходимымъ поддержаніе дѣтей культурныхъ земледѣльцевъ, мы далеки отъ мысли признать за каждымъ право на такое пособіе. Если человѣкъ только сѣлъ на землю, если онъ не поддерживаетъ общенія съ крестьянами, если незамѣтно его вліяніе, то онъ не является для мѣстности положительной величиной; нѣтъ основанія стоять за поддержаніе всѣхъ людей этой группы. Принципіально слѣдуетъ отказывать въ этомъ и культурнымъ земледѣльцамъ, ставшимъ на путь опростѣнія: такіе люди не могутъ благотворно воздѣйствовать на бытъ деревни; притомъ же, согласно съ міросозерцаніемъ этихъ людей, полученіе ихъ дѣтьми средняго, тѣмъ болѣе высшаго образованія является ненужнымъ украшеніемъ. Полезно было бы установить для всѣхъ культурныхъ земледѣльцевъ срокъ пребыванія въ данномъ уѣздѣ, открывающій право на полученіе отъ земства поддержки для воспитанія дѣтей. Пять лѣтъ было бы вполнѣ достаточнымъ срокомъ: за это время уже можетъ обнаружиться вліяніе культурнаго земледѣльца на мѣстное населеніе, уже можетъ быть принесена польза, дѣлающая земство его должникомъ.

IV.

Остановимся на вопросѣ о томъ, какія мѣста наиболѣе благопріятны для дѣятельности культурныхъ земледѣльцевъ. Вотъ что пишетъ мнѣ г. Н.: "Нельзя вполнѣ согласиться съ вашимъ положеніемъ о выборѣ мѣста для поселенія. На югѣ, думаю, земледѣліе своего рода рискъ, дожди, наприм., гамъ почти все, отъ засухъ періодически полнѣйшіе неурожаи; садоводство и огородничество... но здѣсь пропадаетъ большая часть цѣли, какъ я ее понимаю, да, къ тому же, и покупка соотвѣтствующей земли представляетъ трудности. Обратите вниманіе на Рузскій и Московскій уѣзды, какіе урожаи тамъ могутъ быть достигнуты (и вообще въ средней нечерноземной полосѣ), замѣтьте, что урожаи здѣсь гораздо постояннѣе и никто не нуждается въ землѣ". Въ письмѣ г-жи П. читаю слѣдующее: "Сибирь -- лучшее мѣсто для колоніи. Здѣсь всѣ условія, помянутыя вами, и главное -- свобода и хорошее отношеніе народа ко всѣмъ нововведеніямъ. Потребность въ образованіи здѣсь громадна и народъ жаждетъ знанія, но, къ несчастью, нигдѣ оно не представляется такимъ жалкимъ и скуднымъ, какъ здѣсь. Но если бы вы видѣли, какъ они хотятъ образованія! Поселясь вблизи города и желѣзной дороги, мы не только заработаемъ въ теченіе лѣта запасъ на зиму, но и найдемъ сбыть излишку. Зимою, съ помощью добрыхъ людей, откроемъ больницу и школу; ни въ книгахъ, ни въ медикаментахъ недостатка не будетъ". Недавно я узналъ, что группа лицъ, числомъ около 10, приступаетъ къ основанію колоніи въ Сибири.

Какъ видно изъ этихъ отрывковъ и какъ пришлось не разъ слышать во время бесѣдъ, нечерноземная Россія предпочитается черноземной въ виду меньшаго риска, съ которымъ связано веденіе сельскаго хозяйства; а отдаленныя окраины и, въ особенности, Сибирь привлекаютъ къ себѣ вниманіе многихъ, потому что тамъ народъ наиболѣе нуждается въ сосѣдствѣ образованныхъ людей и что въ мѣстахъ, рѣдко населенныхъ и далекихъ отъ большихъ городовъ, подозрительность и придирки администраціи, особенно низшихъ чиновъ, не будутъ такъ часто тревожить поселенцевъ, какъ вблизи городовъ и въ центральныхъ губерніяхъ.

Горячо желая успѣха всѣмъ культурнымъ земледѣльцамъ, гдѣ бы они ни избрали поприще для этого новаго и важнаго дѣла, я отношусь съ боязнью къ поселкамъ, которые будутъ основаны въ мѣстностяхъ, рѣдко населенныхъ и далекихъ отъ городовъ. Уже самый переходъ къ земледѣльческому труду связанъ для этихъ людей съ такой ломкой привычныхъ условій жизни, что желательно совершить его возможно менѣе рѣзко; дѣло трудно само по себѣ, а потому первые піонеры должны избѣгать формъ, въ которыхъ оно связано съ наибольшими трудностями. Я руководствовался именно этими соображеніями, высказываясь за предпочтительность огородничества и садоводства, за устройство колоній вблизи городовъ или хотя крупныхъ селеній. Занятіе преимущественно этими отраслями хозяйства можетъ обезпечить большій доходъ, можетъ быть успѣшно даже у тѣхъ людей, которые обладаютъ небольшими физическими силами, а близость къ городу, дѣлая доступнымъ рынокъ, на которомъ можно продать все, производимое для продажи, и купить то, въ чемъ нуждается хозяйство, имѣетъ и общекультурное значеніе. Оно можетъ облегчить воспитаніе дѣтей въ среднемъ учебномъ заведеніи, можетъ, если колонія малочленна, удовлетворить ощущаемую отъ времени до времени потребность въ общеніи съ культурными людьми, можетъ иной разъ облегчить полученіе книгъ и газетъ и проч. Вопросъ о придиркахъ со стороны чиновъ администраціи долженъ быть рѣшаемъ иначе, чѣмъ то дѣлаютъ сторонники устройства колоній въ Сибири. Я не вижу причинъ, вслѣдствіе которыхъ на отдаленныхъ окраинахъ должностныя лица были бы болѣе просвѣщенны и менѣе подозрительны, чѣмъ въ среднихъ губерніяхъ. Если теперь тамъ не наблюдается вмѣшательства администраціи въ такія условія частной жизни, которыя вовсе не составляютъ предметъ ея заботъ, то лишь потому, что тамъ почти нѣтъ людей, населеніе крайне рѣдко и жизнь отличается первобытной простотой. Но едва на окраинахъ появятся культурные земледѣльцы, едва обнаружится ихъ воздѣйствіе на крестьянъ -- и чины администраціи, не въ мѣру подозрительные, будутъ надоѣдать имъ разнообразными придирками. А на далекихъ окраинахъ бороться съ произволомъ гораздо труднѣе, нежели въ Европейской Россіи: здѣсь легче довести объ этомъ произволѣ до свѣдѣнія высшей мѣстной власти; здѣсь легче найти противовѣсъ произволу среди частныхъ лицъ помѣщиковъ и другихъ. Словомъ, съ этой стороны культурные земледѣльцы могутъ быть въ Европейской Россіи болѣе обезпечены, нежели въ Сибири.

Нельзя согласиться и съ тѣмъ, что далекія окраины извлекутъ изъ культурныхъ земледѣльцевъ больше пользы, чѣмъ среднія губерніи; если тамъ великъ недостатокъ въ просвѣщеніи, то онъ страшно великъ, чудовищно великъ повсюду и въ Европейской Россіи. Воздѣйствіе на крестьянскую среду можетъ вездѣ въ Россіи повести къ самымъ благодѣтельнымъ послѣдствіямъ; вездѣ культурныхъ людей крайне мало; вездѣ передъ ними открывается поприще разнообразнаго и плодотворнаго служенія народу.

Мое предположеніе о возможности способствовать развитію этого дѣла посредствомъ образованія акціонернаго общества было различно оцѣнено моими корреспондентами. Нѣкоторые изъ нихъ пишутъ: "навѣрное, средства найдутся", "нужно только почаще напоминать объ этомъ дѣлѣ, и среди капиталистовъ будутъ охотники употребить деньги для этой цѣли". Но высказываются и сомнѣнія. "Думаю, -- пишетъ Э., -- что такое акціонерное общество можно осуществить, но не думаю, чтобы въ нашемъ обществѣ нашлось много сочувствующихъ такому дѣду, которое не дастъ 10 или 12% въ годъ, а самое большое 5 или 4%, въ обществѣ, привыкшемъ болѣе къ легкой биржевой наживѣ и ко всякаго рода ажіотажу, только не труду". А въ письмѣ г. Ж. мы находимъ такія строки: "Еще одно замѣчаніе къ вопросу объ организаціи акціонернаго общества для оказанія кредита для покупки земли и инвентаря. Мнѣ кажется, на первое время и въ этомъ случаѣ лучше съузить задачу, но имѣть больше шансовъ на успѣхъ. Можно скорѣе найти капиталистовъ, готовыхъ дать свои средства на дѣло, которое гарантируетъ цѣлость капитала и полученіе хотя минимальнаго процента. Съ этою цѣлью общество можетъ покупать землю большими участками, разбивая ее на куски по нѣсколько десятинъ, сообразно съ тѣмъ, сколько нужно для одной семьи при способахъ культуры, наиболѣе подходящихъ къ данной мѣстности". Я не раздѣляю скептицизма относительно возможности отыскать для этого дѣла необходимыя денежныя средства. Увѣренный, что благотворительность будетъ все болѣе охотно направляться въ эту область, я не сомнѣваюсь и въ томъ, что найдутся капиталисты, которые будутъ готовы дать для этого часть своихъ средствъ и довольствоваться полученіемъ съ этой части низшаго дохода, который доставляетъ русскій денежный рынокъ, примѣрно 4% годовыхъ. Правы тѣ, которые говорятъ о склонности многихъ богатыхъ и среднедостаточныхъ русскихъ людей къ ажіотажу. Однако, е.сть и другіе примѣры: жертвуются сотни тысячъ для разныхъ хозяйственныхъ и культурныхъ цѣлей. Участіе же въ такомъ акціонерномъ обществѣ требуетъ не пожертвованія, не дара, а только помѣщенія небольшого капитала въ форму, при которой процентъ не стоитъ выше своего низшаго размѣра. Дѣло получило бы крупный выигрышъ, если бы первоначально для этой цѣли образовалось акціонерное общество даже со скромнымъ капиталомъ, въ 50--100 тыс. рублей. Мысль о томъ, чтобъ акціонерное общество пріобрѣтало значительныя площади земли и продавало культурнымъ земледѣльцамъ небольшими кусками, представляется заманчивою. Однако, сосредоточеніе дѣятельности общества только на этомъ пунктѣ затруднитъ поселенцамъ пріобрѣтеніе кредита для устройства домовъ и хозяйства. Держась того мнѣнія, которое было высказано въ первой статьѣ, я замѣчу, что разъ группа культурныхъ земледѣльцевъ приступаетъ къ основанію колоніи, то денежныя средства ея членовъ получатъ наиболѣе цѣлесообразное назначеніе, если будутъ употреблены на покупку земли. Очень вѣроятно даже, что теперь, пока дѣло въ зародышѣ, будетъ легче найти охотниковъ открыть кредитъ для устройства хозяйства людямъ, которые уже пріобрѣли участки земли и тѣмъ сдѣлали первый и самый важный шагъ къ переходу въ новую жизнь, нежели безземельнымъ, подготовленность которыхъ къ земледѣльческому труду, быть можетъ, еще не обнаружилась и которые не установили съ землею никакой связи. Конечно, мои соображенія примѣнимы не во всѣхъ случаяхъ. Могутъ встрѣчаться условія для выгодной покупки обширныхъ имѣній, которыя могли бы послужить мѣстомъ устройства цѣлаго ряда колоній; тогда общество должно будетъ, не колеблясь, затратить на это значительную часть капитала, купить для продажи культурнымъ земледѣльцамъ съ небольшою надбавкой цѣны. Мы полагаемъ, что въ недалекомъ будущемъ лица, которыя желали бы поселиться въ Азіатской Россіи, получать доступъ къ казеннымъ землямъ на условіяхъ, довольно выгодныхъ для веденія хозяйства. Работы по устройству земель въ Сибири и ходатайства со стороны лицъ привилегированныхъ сословій о надѣленіи ихъ землею, естественно, приведутъ къ тому, что правительство не будетъ отказывать имъ въ надѣлѣ.

Дѣло только зарождается. Нельзя надѣяться на быстрое его развитіе. Но оно можетъ тѣмъ вѣрнѣе разсчитывать на успѣхъ, чѣмъ больше будутъ говорить и писать о немъ. Здѣсь -- невоздѣланная нива; здѣсь -- мѣсто для производства разнообразныхъ опытовъ, которые постепенно выработаютъ новый типъ земледѣльца. Печать можетъ и здѣсь оказать крупныя услуги русской общественной жизни. Вотъ что пишетъ мой корреспондентъ г. С.: "Въ этомъ дѣлѣ могла бы придти на помощь печать, но чтобы и тутъ не было разбросанности, было бы самое лучшее учредить спеціальный органъ, гдѣ бы, кромѣ публикацій адресовъ своихъ, лица, сочувствующія дѣлу, помѣщали свои наблюденія, практическія указанія и совѣты по всему, что касается колоній, ихъ устройства, принятыхъ артелями системъ веденія хозяйства и проч., а на первыхъ началахъ такой органъ помогъ бы образованію и подбору артелей. Первоначально такое изданіе могло бы выходить въ видѣ двухмѣсячныхъ или ежемѣсячныхъ сборниковъ; позднѣе можно было бы расширить программу, увеличивъ отдѣлъ сельскаго хозяйства... Трудъ изданія могла бы принять на себя какая-либо изъ редакцій, сочувствующихъ этому движенію". Такое изданіе могло бы быть полезно. Но для начала было бы довольно и того, чтобы редакціи періодическихъ изданій, принимающія близко къ сердцу всѣ формы, въ которыхъ выражается служеніе интеллигенціи народу и сближеніе первой со вторымъ, удѣлили ежемѣсячно хотя немного мѣста для матеріаловъ, касающихся этого движенія. Мы разумѣемъ подъ матеріаломъ сырыя, не получившія литературной обработки свѣдѣнія, которыя не могутъ быть предметомъ легкаго чтенія, но, исходя изъ первичныхъ источниковъ, отъ людей, которые состоятъ или состояли членами колоній, могутъ быть поучительны. Если бы 2--3 журнала удѣляли этому дѣлу ежегодно по 2--3 листа каждый, то быстро накопился бы матеріалъ, пригодный для двухъ цѣлей: онъ не только помогъ бы изученію этого спеціальнаго вопроса, но и пролилъ бы новый свѣтъ на чаянія и стремленія многихъ людей образованнаго класса, которые не уложили себя въ застывшую рамку одного изъ общественныхъ занятій, а ищутъ дѣла, охраняющаго ихъ душевное равновѣсіе и обѣщающаго благопріятную обстановку для просвѣтительнаго вліянія на деревню.

Пусть же не разсѣиваются надежды и не ослабѣваетъ бодрость тѣхъ, кто уже ступилъ на это поприще. Надъ ними будутъ глумиться всѣ, кто считаетъ, что исторія человѣчества началась съ того дня, когда они получили первый чинъ, и окончится въ ту самую минуту, когда они выйдутъ въ отставку съ приличными регаліями и крупною пенсіей. Надъ ними посмѣются всѣ, кто думаетъ, что нынѣшній общественный укладъ есть послѣднее слово человѣческой мудрости. но всякій, кто вдумывается въ русскую жизнь, пойметъ, что это -- дѣло важное, полезное, заслуживающее сочувствія и поддержки. Мнѣ отрадно найти среди писемъ, полученныхъ мною по напечатаніи первой статьи, заявленія о готовности принимать поселенцевъ въ частныя имѣнія, гдѣ бы они могли учиться и пробовать свои силы, а также слѣдующее предложеніе: "Лично я могу служить этому дѣлу, какъ владѣлецъ 200 десятинъ земли: предложить это имѣніе для устройства колоній, въ которомъ есть все для веденія интензивнаго хозяйства, семипольная система, лѣсъ съ пасѣкою, скотъ, орудія, всякія постройки съ тремя фруктовыми садами и проч. Удобства имѣнія тѣ, что оно находится вблизи желѣзной дороги и въ 25 верстахъ отъ губернскаго города; самъ я лично веду хозяйство 25 лѣтъ". За первымъ откликомъ послѣдуютъ и дальнѣйшіе.

Ближайшія задачи состоятъ въ слѣдующемъ: 1) собрать отзывы всѣхъ культурныхъ земледѣльцевъ, которые имѣютъ хотя небольшой опытъ въ этомъ дѣлѣ; 2) пригласить ихъ къ соединенію въ группы и образованію колоній; 3) просить откликнуться всѣхъ тѣхъ, кто готовъ помочь дѣлу матеріальнымъ пожертвованіемъ или личнымъ трудомъ; 4) въ печати знакомить общество со всѣми частностями вопроса и прививать русскимъ людямъ увѣренность, что это движеніе не придумано, не насильственно высижено, а необходимо вытекаетъ изъ условій нашей общественной жизни, что оно заслуживаетъ не издѣвательства, а нравственной и матеріальной поддержки.

А. Исаевъ.

"Русская Мысль", No 4, 1894

Оставить комментарий Исаев Андрей Алексеевич (bmn@lib.ru) Год: 1894 Обновлено: 27/03/2024. 73k. Статистика. Статья: Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Исаев Андрей Алексеевич Земледельцы из образованного класса

Земледѣльцы изъ образованнаго класса.

Исаев Андрей Алексеевич
Земледельцы из образованного класса