Аннотация: В кино
У театра В поезде О моей собаке Перед осенью
Русская поэзия Китая: Антология
НИНА ИЛЬНЕК
В КИНО
Намеком знакомых страданий --
чужая больная любовь,
а Грета Гарбо на экране
нахмурила тонкую бровь.
Ты в сумраке голову свесил
и сгорбился даже слегка.
Белеет на поручне кресел,
как мрамор, бесстрастно рука.
С простуженных клавиш рояля
течет неподдельная грусть,
но ты разгадаешь едва ли,
что я на тебя не сержусь.
И только желанием странным
душа моя брошена в плен:
оплакать с героем экранным
полынную горечь измен.
У ТЕАТРА
У театра я стою покорно
с тихою усталостью в груди.
Ты пошел проститься с дамой в черном,
с тою, что сидела впереди.
А теперь ты с ней стоишь поодаль.
Не подметил так, как я, никто,
как любовно ты в дверях ей подал
шелковое легкое манто.
Ветер ли, сорвавшись по капризу,
сбросил вниз перчатку, закружив,
и, подняв, спросил ты: "Это вызов?"
и ответом вспыхнуло: "Призыв".
Поцелуй же руку ей в запястье,
взглядом взгляд поймай, останови!
Ведь всегда -- ворованное счастье
кажется заманчивей любви.
В ПОЕЗДЕ
Печали тайные укоры...
А из вагонного окна
зовут в бескрайние просторы
закат, поля и тишина...
То взреяв, то снижаясь вместе,
ныряют струны-провода,
неся волнующие вести
в невидимые города.
И кротки так необъяснимо
деревья, мчащиеся прочь,
и клубы тающего дыма,
и наступающая ночь.
Но с грустью горькою и едкой
не отрываясь смотришь ты,
как вянут жалостно за сеткой
его прощальные цветы...
Как осознать, что скрыт в скитаньи
свободы сладостный исток,
когда белеет на диване
слезами смоченный платок?
А темнота под свод небесный
уже вползла, и твой вагон
уносит в даль и в неизвестность
бескрылый огненный дракон.
О МОЕЙ СОБАКЕ
Пчелы снежные жалят лицо --
разлетевшийся по ветру улей.
Разукрасили наше крыльцо
леденцы остеклевших сосулек.
В небе, взлетом означив дугу,
ворон плещется черною тряпкой.
Застудил на холодном снегу
ты мохнатую рыжую лапку;
звонко лаешь на мерзлом мостке,
роешь вспухший сугроб на пригорке,
на собачьем своем языке
выражая наивно восторги.
А потом, возвратившись домой,
перед жарко затопленной печью
я забуду тебя за тоской
и печалью моей человечьей!
Лишь когда отуманит зола уголь,
тлеющий пепельным мохом,
ты встревожишь меня из угла
деликатным задумчивым вздохом.
Там, свернувшись мохнатым клубком,
ты за мною следишь неустанно,
как грущу над последним письмом,
для тебя непонятным и странным.
ПРИМЕЧАНИЯ
В кино (впервые: Рубеж. 1930. No 25); В поезде (Рубеж. 1930. No 46); У театра; О моей собаке / / Семеро. Харбин: Молодая Чураевка, 1931. 74 с.; с предисловием А. Ачаира.
* * *
Ильнек Нина. Жила в Харбине. Участвовала в объединении "Молодая Чураевка" и в изданном этим объединением коллективном сборнике "Семеро". Печаталась в журнале "Рубеж". Об Ильнек писал поэт Алексей Ачаир, сравнивая ее с Лариссой Андерсен: "У Нины Ильнек нет такого надрыва. Она много спокойнее. Но и от внешнего спокойствия ее строк... веет скорее пониманием непреложности жизни, нежели приятием ее. От творчества ее... мы отходим с желанием еще послушать, что она скажет" (Семеро: Сборник стихотворений. Харбин. 1931.С. 7--8).