Илличевский Алексей Дамианович
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К статуе Ариадны
    К фантазии
    Сельская сирота (Элегия Суме)
    Сон злодея (Из Садия)
    Одиночество (Из Ламартина)
    К портрету Ломоносова
    К часам, при отсылке их сестре
    Опроверженная пословица
    Жалоба на счастие
    Сила надежды
    Сочинителю посланий
    Ел. Петр. Ув-вой
    Ирин. (Идиллия, подраж. Клейсту)
    "Титир, убогий наш поэт..."
    "Что телу без души существовать нельзя..."
    "Чему дивиться тут, что летом и зимою..."
    "Систему новую Никандр изобретает..."
    "Клит смеет утверждать в народе..."
    "Скажите, от чего так Клав переменился..."

Стихотворенія

Сѣверные цвѣты на 1829. СПб, 1828

   
                                 КЪ СТАТУѢ АРІАДНЫ.
   
                       Невѣрный, разлюбивъ меня въ тоскѣ оставилъ;
                       Отнынѣ престаю оплакивать его:
                       Мой образъ изваянъ, художникъ мнѣ доставилъ
                       Влюбленныхъ тысячу на мѣсто одного.
   
                                                                         Илличевскій
   
                                 КЪ ФАНТАЗІИ.
                            (Подражаніе англійскому).
   
                       О ты, чьи динымя прельщенья,
                       Волшебный разливая свѣтъ,
                       Являютъ райскія видѣнья
                       Намъ въ мірѣ скорби и суеть;
   
                       Которой яркія одежды
                       Пестрѣютъ тысячью цвѣтовъ,
                       Дочь утѣшительной надежды
                       И мать веселыхъ, легкихъ сновъ!
   
                       Задумчивости ль принимаешь
                       Порой ты мрачныя черты --
                       Какъ сладко душу погружаешь
                       Въ воспоминанья и мечты;
   
                       Или, какъ искру въ пеплѣ хладномъ,
                       Порою возбуждаешь вновь
                       Ты чувство въ сердцѣ безотрадномъ,
                       Нашептывая про любовь;
   
                       И чуждый въ мірѣ утѣшенья,
                       Страдалецъ, упоенъ тобой,
                       Благословляетъ заблужденья,
                       На время примирясь съ судьбой.
   
                       Надъ бурымъ жизни океаномъ
                       Сіяй мнѣ, геній мой, сіяй,
                       И сладостнымъ своимь обманомъ
                       Отъ горькихъ истинъ избавляй.
   
                                                               Илличевскій
   
   
                       СЕЛЬСКАЯ СИРОТА.
                            ЭЛЕГІЯ СУME.
   
                       Покинувъ плѣнъ тяжелый сна
                       Безъ усладительныхъ мечтаній,
                       Я упредила здѣсь одна
                       На холмѣ лучъ денницы ранній
                            Съ зарею пробудясь,
             На вѣткахъ пташечки семейно веселились,
             Мать съ кормомъ издали на щебетъ ихъ неслась,
             Глаза мои слезами оросились;
                       Чтожъ у меня родимой нѣшъ?
                            Зачѣмъ не похожу на птичекъ я судьбою,
             Которыхъ радуетъ привѣтный солнца свѣтъ
             И вѣтеръ съ гнѣздышкомъ колышетъ предо мною!
                       Отъ всѣхъ отверженна, бѣдна,
                       Безъ колыбели въ часъ рожденья,
             Чужими я людьми на камнѣ найдена
                       Близь церкви здѣшняго селенья,
                       Взросла безъ кровныхъ я родныхъ
             И къ сердцу никогда не прижимала ихъ.
                       Изъ сельскихъ дѣвушекъ сестрою
                       Ни отъ одной я ни зовусь
                       И въ хорородѣ ихъ весною
                       О праздникѣ не веселюсь;
             Въ забавахъ, въ играхъ ли проводятъ вечеръ зимній,
                       Я въ нихъ участья не беру,
             Никто не вздумаетъ, хоть изъ любви къ добру,
             Сиротку пригласить подъ кровъ гостепріимный.
             Безпечно селянинъ поетъ у огонька,
             Семействомъ окруженъ среди домашней сѣни:
             Сторонняя, сквозь слезъ гляжу издалека,
             Какъ дѣти ластятся къ нему, обнявъ колѣни,
                       Моя отрада Божій храмъ,
             Гдѣ услаждаю грусть, предавшися мольбамъ,
                       Одна лишь сѣнь его святая
                       Не заперта предъ сиротой,
                       И въ сей обители одной
                       Кажусь я въ мірѣ не чужая,
                       Гляжу на камень часто я,
                       Гдѣ начались мои страданья,
             И слѣда слезъ ищу, тобою, мать моя,
             Пролитыхъ, можетъ быть, въ часъ горькій разставанья.
                       Порою шорохомъ шаговъ,
             Скитаясь межъ могилъ; тревожу сонъ гробовъ:
                       Не здѣсь ли вы, мои родныя?
                       Но и могилы мнѣ чужія,
                       И я сиротка безъ родныхъ,
                       Средь мертвыхъ, какъ среди живыхъ:
             По матери, меня отринувшей, рыдая,
             Томлюся жизнію съ пятнадцатой весной:
             Воротишься ль когда; я жду тебя, родная,
             На камнѣ, гдѣ была оставлена тобой.
                                                                         Илличевскій.
             Парижъ, 1824.
  
   
                                 СОНЪ ЗЛОДѢЯ.
                                 (Изъ Садія.)
   
             Покоился злодѣй, подъ сводомъ позлащеннымъ,
                  И рѣзвыя мечты порхали вкруг него.
             Ужель, воскликнулъ я, Морфей крыломъ волшебнымъ
                                 Лелѣетъ изверга сего?
             "Безумный, трепещи, мнѣ нѣкій гдасъ вѣщаетъ;
             "Злодѣя слабый сонъ прервутъ слова твои;
             "Познай, Всевышній злымъ покой низпосылаетъ
             "Чтобъ добрый отдохнулъ минуту на земли."
                                                                                             1.... 8....
   
                       ОДИНОЧЕСТВО
                       (Изъ Ламартина)
   
             Я часто на горѣ, дубами осѣненной,
             Бесѣдую одинъ вечернею порой,
             И съ высоты мой взоръ блуждаетъ, удивленный
             Разнообразною природы красотой.
   
             Сѣдой хребетъ рѣка здѣсь съ шумомъ извиваетъ,
             Вь туманѣ быстрый спѣша сокрыть струи;
             Вечерняя звѣзда свой образъ отражаетъ
             Прозрачна озера во дремлющей зыби.
   
             Изъ-за вершины горъ, покрытыхъ мрачнымъ лѣсомъ
             Румяная заря послѣдній мещетъ лучъ,
             И влажный свой покровъ вздымая надъ утесомъ
             Грядетъ царица тмы; среди прохладныхъ тучь.
   
             Тамъ съ башни древнія обители священной,
             Протяжный мѣди звонъ гласитъ молитвы часъ;
             И путникъ, преклоня колѣно умиленный,
             Сливается со звукомъ симъ свой благодарный гласъ.
   
             Но душу хладную ничто не восхищаетъ,
             Давно привыкъ на міръ я безъ восторга зрѣть;
             Подобно призраку мой взоръ все пробѣгаетъ:
             Свѣтъ солнца мертваго не можетъ отогрѣть.
   
             Вотще кидаю взоръ на горы отдаленны,
             Съ полночи на полдень, съ заката на востокъ,
             Я мыслію ношусь во всѣ концы вселенной;
             Нигдѣ не ждетъ меня счастливой уголокъ.
   
             Чертоги, хижины, прелестныя равнины,
             Разочарованный васъ тщетно ищетъ глазъ!
             Истояники, лѣса, пустынныя долины,
             Одно бы существо одушевило васъ!
   
             Сокрыто ль тучами, свѣтило надъ главою,
             Иль яркій лучь его сводъ неба золотитъ,
             Я равнодушно зрю объятый злой тоскою;
             Мнѣ дня счастливаго оно не освѣтитъ.
   
             Когда бы я прошелъ весь міръ имъ озаренный,
             Вездѣ бь глаза мои лишь пустоту нашли;
             Мнѣ нечего желать во всѣхъ краяхъ вселенной;
             Я ничего не жду ужь болѣ на земли!
   
             Быть можетъ въ той странѣ, гдѣ путь оно кончаетъ,
             Туда стремится духъ жизнь нову воспріять,
             Гдѣ солнце истины міръ лучшій озаряетъ,
             Увижу на яву, о чемъ лишь могъ мечтать.
   
             Тамъ, у источника верховнаго блаженства,
             Надежду и любовь я обрѣшу опять,
             И мысленное то, небесно совершенство,
             Которое досель не знаю какъ назвать!
   
             О, если бы возмогъ я по слѣдамъ Авроры
             Достигнуть до тебя, всѣхъ думъ моихъ предметъ
             Тобой полна душа, тебя лишь ищутѣ взоры,
             Земнаго ничего во мнѣ ужь болѣ нѣтъ.
   
             Летитъ поблекшій листъ, отъ вѣтьви отлученный,
             И вѣтръ кружа его упоситъ въ дальній токъ;
             Увялъ подобно я, судьбой отягощенный;
             Неси вихрь и меня, куда назначилъ рокъ!
                                                                                             1 . . . . 8 . . . .

"Сѣверные цвѣты на 1827 годъ"

   
   
             КЪ ПОРТРЕТУ ЛОМОНОСОВА.
   
                  Душой поэтъ, мудрецъ ученьемъ
             Онъ покорилъ природу и языкъ:
                  Въ стихахъ небесъ достигъ пареньемъ,
                  Умомъ -- земную глубь проникъ.
                                                               А. Илличевскій.
   
                        КЪ ЧАСАМЪ,
             при отсылкѣ ихъ сестрѣ.
   
             Принадлежа сестрѣ моей,
             Ходите вѣрно, постоянно
             И тѣсъ мои вы чувства къ ней
             Напоминайте непрестанно;
             День мѣря стрѣлкой золотой,
             Исполните родныхъ моленье:
             Любви назначьте часъ, другой,
             А дружбѣ каждое мгновенье.
                                                               А. Илличевскій.
  
  
  
            ОПРОВЕРЖЕННАЯ ПОСЛОВИЦА.
            Когда въ собранье толстый Брутъ
            Появился сь своей женою,
            Кто видя ихъ, не скажетъ; врутъ,
            Чтобъ не сошлась гора сь горою?
                                                    А. Илличевскій.
   
                       ЖАЛОБА НА СЧАСТІЕ.
   
             Всѣ мнѣ хотятъ добра, и всякій по неволѣ;
                       Мои заслуги признаетъ;
             Что стою многаго, я всѣхъ увѣренъ болѣ,
                       Да вѣры счастіе нейметъ.
                                                     А. Илличевскій.
   
                       СИЛА НАДЕЖДЫ.
   
             Мы всякій день поемъ все пѣсню ту же,
             Бранимъ судьбу одинъ другаго хуже;
             Но всякій день надѣемся и ждемъ
             И всякій день для завтраго живемъ.
                                                     А. Илличевскій.
   
   
                       СОЧИНИТЕЛЮ ПОСЛАНІЙ.
   
             Къ мечтательнымъ красамъ Ирисѣ, Нисѣ, Хлоѣ,
             Посланья пишешь ты и пристаешь ко мнѣ,
             Читалъ ли? -- Мнѣ-то что жь? мнѣ дѣло въ нихъ какое?
             Читай ихъ тѣ, кому написаны онѣ.
                                                                         А. Иличевскій.
   

"Сѣверные Цвѣты на 1828 год", СПб, 182

   
   
                       ЕЛ. ПЕТР. УВ--ВОЙ.
             при подаркѣ Опытовъ въ Антологическомъ родѣ.
   
             Примите даръ, каковъ ни есть:
             Достойный васъ могли бъ принесть
             Анакреонъ лишь и Горацій;
             Харитамъ, Музамъ я чужой,
             Но вы умомъ и красотой
             Замѣните мнѣ Музъ и Грацій.
                                                               Илличевскій.

"Славянин", No 34, 1828

Иринъ

(Идиллія, подраж. Клейсту.)

             Въ прекрасный лѣтній день, вечернею парой,
             Возсѣвши въ легкій челнъ и сына взявъ съ собой,
             По свѣтлу озеру, по водъ равнинѣ скляной
             Поплылъ сѣдой Иринъ ко ближнимъ островамъ,
             Дабы въ густой тростникѣ, шумящій по брегамъ,
             Рыбачью кинуть сѣть. Межъ тѣмъ вдали туманной
             На самомъ западѣ румяная заря
             Свѣтило дневное спѣшила скрыть въ морѣ.
             Отъ зарева ее кругомъ пылала бездна,
             И яркой полосой покрылись небеса.
   
             "О! какъ страна сія волшебна и прелестна!
             "О! какъ божественна Природы красота!
             (Воскликнулъ юноша, душею восхищенный,
             Родителемъ своимъ изъ дѣтства наученный
             Дивиться чудесамъ прелестнымъ естества,
             Дивиться мудрости и славѣ Божества.)
             "Взгляни на лебедя: надменъ красой своею,
             "Красивый бѣлизной, отваги гордой полнъ,
   
             "Въ сіяньи златояркихъ волнѣ
             "Онъ, крылья распустя, согнувъ дугою шею,
                                  "Плыветъ!
             "Багряная струя за нимъ ложится въ слѣдъ.
             "Но обрати глаза на вкругъ лежащи виды.
             "Какое зрѣлище открылось предъ тобой!
             "Тутъ холмы злачные, тамъ дикія стремнины,
             "Здѣсь мягкой муравой одѣтыя долины,
             "Тамъ роща темная, шумяща надъ рѣкой,
             "Обворожаютъ взорѣ и духъ плѣняютъ твой!
             "А тамо вѣтерокъ прохладный и игривый
             "Колеблетъ и гнѣтетъ колосья тучной нивы,
             "И жатва золотомъ струится какъ волной,
             "А тутъ высокіе утесы, возносящи
             "Надменные хребты свои до снѣжныхъ тучъ,
             "Зари блѣднѣющей и въ море заходящей
                       "Послѣдній отражаютъ лучь.
             "О несравненная и дивная картина!
             "Природа щедрая! прекрасная богиня!
             "Не тыль, не тыль даришь намъ прелестью своей
             "Златое щастіе и радость ясныхъ дней?"
   
             -- Ты правъ! ты правъ, -- вѣщалъ Иринъ, прервавши сына!
             Одна Природа насъ щастливыми творитъ,
             Коль свято честности уставы наблюдаемъ,
             Страстямъ противимся, пороки побѣждаемъ,
             Коль правда нашими устами говоритъ,
             О сынъ! любезный сынъ! увы! быть можетъ, скоро
             Оставлю я сей свѣтъ... и болѣ не узрю;
             Оставлю и тебя, и во страну, въ которой
             Награда ждетъ меня, душою воспарю:
             Люби, мой другѣ, люби святую добродѣтель,
             Люби ее отца и матери нѣжнѣй!
   
             Будь только добрыхъ дѣлъ содѣтель?
             Съ веселымъ радуйся, съ печальнымъ слезы лей;
             Для бѣдныхъ не жалѣй ни злата, ни совѣта;
             Имѣешь малое, и малое отдай;
             Трудомъ и ревностью содѣйствуй благу свѣта:
             Но никогда себѣ награды не желай.
             Сноси ты клеветы, обиды равнодушно,
             Прости врагамъ своимъ, и помышляй о Томъ,
             Кому на небесахъ и въ мірѣ все послушно,
             Кто правитъ всѣмъ и Кто премудръ и благъ во всемъ.
             За правду, за Него ты не страшись гоненья;
                       Страшись однихъ позорныхъ дѣла,
             Богатство, слава, честь нестоятъ и попеченья:
                                 Спокойство нашъ удѣлъ!
             Спокойство лишь одно пріятно, вожделѣнно!
             Такъ мыслилъ я всегда; такъ мысля, посѣдѣла;
             Такъ мысля, цѣлями вѣкѣ я свой провелъ блаженно!
             Ужь близокъ мой конецъ, ужь восемдесятъ кратъ
             Природы видѣлъ я блистательный нарядъ,
             И снова зрѣлъ луга, красы своей лишенны,
             Увядшія поля и рощи обнаженны
             "Вкругъ хижины моей; но дни мои, веснѣ
             Подобно золотой, промчались въ тишинѣ,
             На лонѣ радости, спокойствія и счастья.
             Но, ахъ!... и юная весна не безъ ненастья!
             Кто въ мірѣ роковыхъ ударовъ избѣжалъ?
             Увы! давноль, давноль похитила судьбина
             Другаго у меня любезнѣйшаго сына?
             Давно ли въ горести я слезы проливалъ?
             Ахъ! для меня тогда и ясное свѣтило
             Во тмѣ являлося, во тмѣ и заходило!
             Давноль, воспомню я, среди спокойныхъ волнѣ
             Меня внезапу вѣтръ и буря заставали
             И въ гнѣвѣ ярыхъ силъ мой легкій, утлый чолнъ
             То вдругъ въ бездонну хлябь, то вдругъ до тучь кидали?
             Во мракѣ запада сверкалъ багровый лучь,
             И страшный громъ, гремя по ребрамъ черныхъ тучь,
             Изъ края въ край небесъ пылающихъ катился;
             Сокрылась рыбъ стада морей во глубину;
             Одинъ лишь я во мглѣ ревущихъ волнъ носился,
             И каждую считалъ чудовищемъ волну,
             И въ ужасѣ, вездѣ лишь видѣлъ смерть одну!
             Но Богъ въ знакъ тишины простеръ свою десницу:
             Изчезли облака и яркую денницу.
             Явили въ небесахъ, и разъяренный валъ,
             Ударясь о брега, въ послѣдній возстеналъ;
             И воды, отразясь, блеснули жидкимъ златомъ,
             Повѣялъ по волнамъ усталымъ тихій вѣтръ;
             И рыбы, появясь игривымъ, шумнымъ стадомъ
             Изъ глубины морей, изъ тихихъ водныхъ нѣдръ,
             Сребристой чешуей лоснясь, блестя, сверкая,
             Взыграли въ радости по влагѣ голубой....
             Все возвѣстило, мирѣ, отраду и покой!
             Прошедши ужасы и бѣдства забывая,
             На солнце красное съ восторгомъ я взиралъ
             И къ Богу, моему Спасителю, взывая,
             Восхитился душой я слезы проливалъ...
             Но вотъ уже меня могила ожидаетъ,
             Могила, тихое пристанище пловцевъ!
             Отрадно къ ней мудрецъ желанье простираетъ;
             Онъ видитъ въ ней отъ бурь житейскихъ вѣрный кровъ.
             Спокоенъ, радостенъ, безоблаченъ и ясенъ
             Послѣдній будетъ часъ щастливыхъ дней моихъ!
             Какъ утра вешнее величественъ, прекрасенъ;
             Какъ полдень лѣтнія погоды свѣтлъ и тихъ.
             О старости моей отрада! сынъ безцѣнный!
             Будь добродѣтели любитель неизмѣнный!
             Да видя красоту души твоей благой,
             Войду въ безмолвный гробъ нетрепетной ногой!--
   
             При семъ, на грудь отца склонятся въ умиленьѣ,
             Воскликнулъ юноша: "Нѣтъ! нѣтъ! родитель мой!
             "Ты не умрешь еще: святое Провидѣнье
             "Тебя мнѣ сохранитъ въ отраду, въ утѣшенье."
             И слезы полились изъ глазъ его рѣкой.
             Межъ тѣмъ на озеро спустилась ночь со мглой,
             И свѣтлая луна въ сіяніи багряномъ
             Изъ моря выплыла, одѣтая туманомъ;
             И старецъ, кинувъ сѣть по шумнымъ тростникамъ,
             Спокойно полетѣлъ къ домашнимъ берегамъ.
                       Прошла Весна, и вновь она явилась въ полѣ;
             Но старца мудраго ужъ не застали болѣ.
             Давно ужь нѣжный сынъ оплакалъ смерть его,
             Уакой-то дивный страхъ, какой-то хладъ священный
             Онъ въ сердцѣ чувствовалъ, какъ скоро видъ безцѣнный
             Ирина мудраго являлся предъ него,
             Какъ заповѣди, чтилъ отцовски наставленья,
             Какъ полевый цвѣтокъ, вдали отъ свѣта цвѣлъ,
             И щастіе въ простой природѣ онъ обрѣлъ,
             И Неба на него сошло благословенье,
             И цѣлый вѣкъ его подобился веснѣ,
             Цвѣтущей въ радости и въ мирной тишинѣ.
                                                                                   -- ій ии ій.--

"Вѣстникъ Европы", No 21, 1814

   

Эпиграммы

1.

                       Титиръ, убогій нашъ поэтъ,
                       Любовны пѣсенки сплетаетъ?
                       А самъ -- то въ погребу живетъ,
             То въ мракѣ чердаковъ высокихъ обитаетъ:
             Отъ этого-то, знать, и въ пѣсенкахъ бѣднякъ
             Какъ погребѣ -- холоденъ, и теменъ какъ чердакъ.
   

2.

             Что тѣлу безъ души существовать не льзя,
                       Согласны вы, друзья!
             Желаете ли быть противной вѣры въ этомъ?
                       Такъ познакомьтеся съ Даметомъ.
   

3.

             Чему дивиться тутъ, что лѣтомъ и зимою
             Румяна и бѣла Аспазія лицомъ?
             У прочихъ цвѣтъ лица подверженъ хладу, зною;
             У ней же онъ сокрытъ въ шкатулкѣ за ключемъ.
   

4.

             Систему новую Никандръ изобрѣтаетъ:
             Въ природѣ пустоту онъ доказать желаетъ;
                       И всякъ согласенъ будетъ въ томъ,
                       Кто съ головой его знакомъ.
   

5.

                       Клитъ смѣетъ утверждать въ народѣ,
                       Что совершенства нѣтъ въ природѣ.
                       Вступись за честь свою, Геродъ!
                       Явись и докажи собою,
                       Что ты и тѣломъ и душою
                       Пресовершеннѣйшій... уродъ!
   

6.

             Скажите, отъ чего такъ Клавъ перемѣнился,
             Былъ прежде весельчакъ, теперь задумчивъ сталъ;
             Румянецъ, искренность, любезность потерялъ;
             Ну; словомъ, какъ цвѣтокъ подкошенный, увялъ?--
             "Быть можетъ, онъ отца, иль матери лишился?"
             -- Ни мало.-- "Такъ подъ судъ конечно онъ попалъ?"
             -- О, нѣтъ!-- "Такъ можетъ быть съ друзьями разбранился?"
              -- Не то!-- "Такъ все свое имѣнье проигралъ...
                       Ужь ли и тутъ не отгадалъ?"
             -- Нѣтъ!-- "Что же сдѣлалъ онъ?" -- Женился.
                                                                                   -- ійшій.--

"Вѣстникъ Европы", No 22, 1814

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru