Храповицкий Алексей Павлович
О загробной жизни и вечных мучениях

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

митрополит Антоний (Храповицкий)

   "Собрание сочинений. Том I": ДАРЪ; Москва; 2007
   

О загробной жизни и вечных мучениях

   Мы привыкли представлять себе загробную участь грешников по притче о богатом и Лазаре. Осужденные в адском пламени будут тщетно оплакивать свои грехи и безуспешно взывать к Богу и святым о помиловании: покаяние от умерших не принимается, исправляться уже поздно! Почему это так? Почему душа, осудившая свои падения и изменившая настроение, все-таки отвергается Божественным правосудием, это остается непонятным.
   Отсюда весьма естественные попытки создать вымыслы о каком-то новом всеобщем примирении-апокатастасисе. Но это учение осуждено Церковью, и оригенисты признаны еретиками. Да и вполне последовательно: все попытки толковать вечность мучений как весьма большую продолжительность, но не бесконечность противоречат слову Божию и преданию Церкви. Достаточно указать на слова Божий у Исайи: червь их не умрет, и огонь их не угаснет (Ис. 66, 24). Эти слова уже невозможно перетолковать в пользу большой продолжительности вечных мучений, ибо прямо указано, что конца ИМ не будет (ср. Огкр. 14, 11; 20,10).
   Впрочем, если бы даже ни Библия, ни ясно выраженное учение Церкви не открыли людям учения о вечности мучений, наш разум все равно не мог бы отклониться от такого печального вывода о загробной участи сознательных противников Божиих или нераскаянных грешников. Действительно, оставалось бы допустить, что Господь насильно сделает их праведными и привлечет, к Своей радости, но ведь где насилие, там нет уже нравственных ценностей, там исчезает сама разность между добром и злом, а с тем вместе и весь смысл Искупления и Домостроительства.
   Нельзя ли предположить, что сознательно и окончательно злых людей не бывает, что зло есть плод недоразумения и несовершенства, как учат пантеисты, эволюционисты и даже некоторые теисты? Но такое представление тоже несовместимо с учением о свободной воле, ни тем более с учением Св. Писания и Церкви о демонах, перетолковывать которое не может ни один сколько-нибудь искренний читатель Евангелия, будь он сам верующим или неверующим в Бога. Наконец, мы имеем прямые слова Христовы о том, что враги Его ненавидели не потому, что не понимали Его, а именно потому, что поняли и возненавидели в Нем саму истину, самое добро. Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас (Ин. 9,41). Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения в грехе своем. Ненавидящий Меня ненавидит и Отца Моего. Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делал, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего (Ин. 15,22--24).
   Итак, учение о вечности мучений вытекает не только из ясного смысла слова Божия и церковного предания, но его невозможно избежать и при чисто рассудочном решении вопроса.
   Однако это совсем не то, что в притче о богатом и Лазаре, возразит нам читатель: там речь идет не о нераскаянном и ожесточенном злодее, но о душе, горько оплакивающей свои грехи и, мало того, исполненной сострадания к другим грешникам, еще пребывающим на земле; почему для такой души не найдется милости у Господа? Возражение, по нашему крайнему мнению, вполне основательное, и с ним трудно было бы справиться, если бы в этой притче была описана окончательная участь умерших. Но вспомним, что Господь говорил это иудеям до Своего сошествия во ад: неужели оно не было спасительным для раскаявшегося в своей греховной жизни богача? Конечно, да, ибо апостол свидетельствует, что не одни праведники, но и грешники были спасены Победителем ада: Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя (1 Пет. 3, 18--20).
   Из этих слов апостола мы делаем ясный вывод о том, что слова Авраама в притче о великой пропасти, утвердившейся между праведниками и грешниками, которую не могут перейти ни те, ни другие, имели значение до явления Господа Иисуса Христа, перешедшего эту пропасть в день Своей спасительной смерти и воскресения. Он воззвал оттуда не только праведников, но и многих, бывших "некогда непокорными", но не ожесточившихся окончательно в своем противлении истине.
   Итак, состояние грешных душ, навеки осужденных, будет отнюдь не то, которое испытывал приточный богач, покорно умолявший о вразумлении живущих на земле его братьев. Где же нам найти указание в Божественном откровении о том, как будут себя чувствовать погибшие души за гробом? Там будет плач и скрежет зубов (Мф. 8, 12; 22,13; 25, 30), -- так определяет Господь в Своих притчах участь отверженных. Слова эти прилагаются им к изгнанному с брачной вечери злому гостю, желавшему омрачить общую радость непринятием брачной одежды, и к ленивому рабу, не возрастившему данного таланта и злобно объяснявшемуся со своим возвратившимся господином. Этими же словами Господь отгонит от Себя тех, кто будет стучаться к Нему совне и говорить: отвори нам... мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты (Лк. 13, 25--26; ср. Мф. 24, 51; 25, 30; Лк. 13, 28). Наконец, выражением этим определяется окончательное состояние грешников (см. Мф. 8,12; 13, 42, 50; 24, 51).
   Итак, это состояние уподобляется тому, которое будет испытывать приглашенный злой гость и отвергнутый озлобленный раб. "Тьма внешняя", т. е. та темная ночь, которая так ужасна после прекрасного светлого чертога брачного или царского дворца. Здесь ужасны не отвне наносимые страдания, а состояние отринутости от общей радости, которая стала совершенно недоступна только этим несчастным за то, что они сами пренебрегли ею и пытались внести в нее свою злобу, омрачить ее своим беспричинным ожесточением.
   Что значит "плач и скрежет зубов"? Обозначаются ли этими словами только невыносимо тяжкие страдания или иное что? О приточном богаче не сказано, что он скрежетал зубами, а только мучился в пламени сем. Какой частный смысл этого выражения? Выражаются ли в скрежете зубов именно страдания? Нет, скрежет зубов -- это признак напряженной злобы и борьбы. Так, скрежещут зубами злые псы, бросаясь на врагов, и вообще, хищные животные. В Библии зубовный скрежет определяет напряженную злобу и угрозу, часто бессильную злобу грешников на праведника. Собирались ругатели против меня, не знаю за что, поносили и не переставали; с лицемерными насмешниками скрежетали на меня зубами своими (Пс. 34, 16--17). Нечестивый злоумышляет против праведника и скрежещет на него зубами своими: Господь же посмевается над ним (Пс. 36, 12--13); то же значение в Плаче (см. Плач 2,16).
   Но особенно характерно смысл этого явления -- скрежета зубов -- выразился в неправедной казни первого Христова мученика Стефана. Когда этот блаженный юноша свидетельствовал непорочность своей веры согласно закону и пророкам и с великим помазанием обличил пророкоубийц и христоубийц, имея сам лицо, "как лице Ангела", то враги его что испытывали? Слушая сие, они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами (Деян. 7,54).
   Не то же ли испытывали и все злодеи, охваченные злобою и сознанием своего бессилия бороться с истиною? Если же бессилие это таково, что они не только не могут посрамить ее, ни нанести ей физического зла, то к скрежету зубовному присоединяется и плач бессильной злобы. Это случается с озверевшим человеком, когда он, нападая на ненавистного ему ближнего, бывает схвачен и связан: тогда он злобно плачет и скрежещет зубами; особенно часто это можете видеть на разъяренных женщинах, когда их свяжут и не дадут исполнить своего злобного желания.
   Итак, "плач и скрежет зубов" -- не просто страдание, но злоба и страдание от бессильной злобы, от невозможности излить ее на ненавистное им Царство Божие. Вот, в чем будут состоять загробные муки. Это отнюдь не мучения совести: при наличии последних следовало бы покаяние, а при покаянии -- прощение. Невозможно представить себе всеблагого Господа, Который бы не внимал вековому покаянию грешников и не облегчил бы их участи.
   Но возможно ли представить себе такое ожесточение в злобе, которое не образумилось бы при открытии судов Божиих, при посрамлении царства диавольского? Зачем спрашивать о возможности того, что уже имело место в действительности? Наше будущее предстание Лицу Господню надо всегда уподоблять тому, как приняли люди здесь явившегося Господа и жившего среди них: добрые радостно познали Его, борющиеся между добром и злом признали Его с внутреннею борьбою и мучением, как исцеляемые бесноватые, как разбойник на кресте, как Никодим, князь жидовский, а злые чем больше познавали Его, тем более ненавидели, а когда узрели воскрешение Им Лазаря, тогда с этого дня положили убить Его (Ин. 11, 53). Это и выразил Господь в словах Своей прощальной беседы, приведенных нами в начале этой статьи. А апостол Иоанн все свое Евангелие, свои послания и Апокалипсис построил именно на раскрытии того печального закона борьбы Бога и мира, который заключается в непримиримой вражде последнего против Христа и Его царства, вражде не ослабевающей, но, напротив, усиливающейся по мере откровения Божиих судеб. Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем. И жег людей сильный зной, и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу (Опер. 16, 8--9). Вот так и будут поступать грешники в огне адском, и его вечность будет зависеть единственно от их нераскаянности. Но слушайте дальше Апокалипсис. Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога Небесного от страданий своих и язв своих, и не раскаялись в делах своих (Откр. 16, 8-11). Я готов согласиться с правильностью такового истолкования и библейских изречений и настроения осужденных грешников, скажет читатель, но как можно допустить вечное упорство в таком безумном ожесточении против Бога, вечную нераскаянность Его врагов? А что такое раскаяние? -- спросим мы в свою очередь и ответим так. Раскаяние есть перелом воли, перелом настроения человеческого, вызванный либо новым познанием себя самого, т. е. пробуждением вновь обнаружившегося, а дотоле скрытого содержания его души, его внутренней жизни, либо уразумением, усвоением своей душе нового содержания от воздействия других людей, книг, внешнего мира, наконец, Самого Господа, как это было с Закхеем, когда он слушал Его святые словеса и уразумел Его сострадательное снисхождение к себе. Но все эти условия имеют место только в продолжение познания себя и судеб Божиих, а когда все это закончится, когда времени уже не будет (Откр. 10, 6), когда судьбы Божие завершатся и познавать будет уже нечего ни в себе самом, ни вне себя, когда вся благость и премудрость Божия обнаружится перед всеми во всем своем величии, а ненависть врагов Божиих похулит и проклянет ее и отвернется от нее совсем, не приняв вразумления ни в своей земной жизни, ни в долгий промежуток между своею кончиной и Страшным Судом, когда возносились молитвы верующих и святых за души умерших, то уже никакого нового побуждения не останется для внутреннего изменения ожесточенных душ; останется лишь внутренняя необходимость и для праведных, и для грешников утверждаться в своем настроении -- блаженной любви и благодарении или, напротив, в бессильной злобе и тяжком через то мучении.
   Однако почему же эти мучения будут столь тяжки, если они будут заключаться всецело или хотя бы преимущественно в мучениях бессильной злобы? На такой вопрос мы ответим напоминанием библейских выражений о плаче и скрежете зубов. Мучения бессильной злобы -- очень тяжкие муки. Но здесь, на земле, они ослабляются временностью и многоразличием переживаемых впечатлений и состояний; также и тем, что злобствующий человек надеется удовлетворить себя если не в одном злодеянии, то в другом или же, наконец, в забвении через вино, развлечения земные и другие доступные ему наслаждения и утешения -- а там ничего этого уже не будет. Все разнообразие нашей сложной, суетной жизни исчезнет. Земля и дела на ней сгорят (2 Пет. 3, 10). Останется только нравственное самоопределение себя у всех сознательных существ в отношении к Богу и Царству Божию: или любовь к ним, или ненависть, ненависть бессильная, себя саму обличающая и потому бесконечно мучительная. Брачный чертог Агнца будет сиять перед изверженным, точнее -- извергшим себя самого грешником; он связан и нарушить торжества не может, перед ним свет, а он во тьме; перед ним сияет Божественная любовь с готовностью ко всепрощению, но ему эта любовь ненавистна, прощение нежелательно. Так и сказано в Апокалипсисе: Будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем (Откр. 14, 10). Слова Господни на Страшном Суде: Идите от Меня проклятые (Мф. 25, 41) и пр. и слова катихизиса о том, что ад есть место удаления от Бога, надо понимать в смысле нравственной, а не местной отчужденности, как и слова Христовы неразумно говорившему ученику: Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн (Мф. 16,23). А что такое огонь, жгущий грешников? Прежде всего -- тот же огонь, который будет просвещать праведников с того дня, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть (1 Кор. 3, 13), как мы читаем в каноне Ангелу Хранителю, как и халдейская пещь "действа разделяще, халдеи убо опаляющи, верные же орошающи". Огонь жжет дерево, сено и солому, но просветляет золото и серебро. Грешники будут ввергнуты в пещь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их (Мф. 13, 42--43). Подобно этому и апостол Павел поясняет, что один и тот же огонь -- Божие прикосновение -- различно воздействует на разные души. Каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон (1 Кор. 3, 13--15).
   В этом смысле Господь называется огнем поедающим и в Ветхом, и в Новом Завете. Исайя называет Его вечным огнем, вечным пламенем, пожигающим грешников. Устрашились грешники на Сионе; трепет овладел нечестивыми: "кто из нас может жить при огне пожирающем? кто из нас может жить при вечном пламени? Тот, кто ходит в правде и говорит истину; кто презирает корысть от притеснения и проч. (Ис. 33, 14--15).
   Не желаете ли вы сказать, что со стороны внешней участь праведных и грешных будет одна и та же: созерцание Бога и невозможность от Него укрыться, но для одних это будет источником наслаждений, а для других источником мучений, происходящих единственно от их ненависти и бессильной злобы? Что вечный огонь есть только Божественное присутствие, столь тягостное для Его врагов? Я не сказал: только, а сказал: прежде всего. Сказать "только" возможно будет лишь в том случае, если кто согласит это с церковным преданием о вещественном огне, которое для нас столь же свято, как слова святой Библии, и если это только возможно будет согласить с тою несомненною истиною воскресения плоти, которою так дорожили древнейшие христиане и которая совершенно ясно открыта нам в Слове Божием. Впрочем, в непространном курсе догматики не приведено ни одного отеческого изречения об огне вещественном во аде. Но, конечно, телесных мучений там мы отрицать не посмеем -- а только говорить о душе в отношении к будущей жизни легче, чем в отношении к воскресшей плоти, ибо и в этой жизни душа для нас понятнее, чем тело, чем материя, как справедливо говорил один недавно умерший русский философ. Определить, что такое материя, никто еще не сумел, а еще мудренее представить себе, какие именно свойства материи останутся в воскресшей плоти. Зато без всякого труда можно выяснить с точки зрения приведенного нами истолкования загробной жизни учение Церкви о мытарствах, о молитвах за умерших, о приношениях и милостынях за упокой их душ, но это мы отложим до другого раза.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru