Он был до мелочей бережлив и памятлив в своем поэтическом хозяйстве. Один стих, эпитет, рифму порою берег подолгу и умел, наконец, использовать. Примеров такой экономии можно бы привести очень много. В большинстве случаев они ни о чем, кроме именно бережливости, не говорят. Нет ничего исключительного в том, что, выбросив из "Кто знает край..." стих:
Где Данте мрачный и суровый, --
он через три года в "Сонете" воспользовался тем же эпитетом:
Суровый Дант не презирал сонета.
Точно так же довольно естественно, что, набросав в 1820 году два с половиной стиха:
Жуковский,
Как ты шалишь, и как ты мил,
Тебя хвалить -- тебя порочить! --
он воспользовался вторым из них шесть лет спустя в послании к Языкову:
Языков! кто тебе внушил
Твое посланье удалое?
Как ты шалишь, и как ты мил...
Тут оба раза старый материал использован для новых пьес того же стиля и тона, как те, для которых он был первоначально найден. Гораздо интереснее случаи, когда из пьесы цинично-шуточной Пушкин заимствует материал для созданий очень высокого стиля.
В 1823 году, в послании к Вигелю, он бранит Кишинев:
Проклятый город Кишинев!
Тебя бранить -- язык устанет!
Когда-нибудь на грешный кров
Твоих запачканных домов
Небесный гром, конечно, грянет --
И не найду твоих следов.
Падут, погибнут, пламенея,
И лавки грязные жидов,
И пестрый дом Варфоломея -- и т.д.
Комизм этой брани заключается в ее высоком стиле, которого Кишинев не стоит. Дело все в том, однако, что здесь как бы заранее пародировано отнюдь не пародическое произведение самого Пушкина. Через год, в третьем "Подражании Корану", изображая конец мира, трагическую гибель человечества, поэт пользуется ритмическим, инструментальным (аллитерации на "гр", "пр" и "п") и лексическим материалом из послания к Вигелю:
Но дважды ангел вострубит;
На землю гром небесный грянет:
И брат от брата побежит,
И сын от матери отпрянет.
И все пред Бога притекут,
Обезображенные страхом:
И нечестивые падут,
Покрыты пламенем и прахом.
Еще разительнее другое заимствование. В набросках цинической сатиры на кишиневских дам читаем:
Вот Еврейка с Тодорашкой,
Пламя пышет в подлеце,
Лапу держит под рубашкой -- и проч.
Через семь лет, в одном из самых патетических мест "Полтавы", которую он писал с таким душевным напряжением, он повторил:
И весть на крыльях полетела.
Украина смутно зашумела.
"Он перешел, он изменил,
К ногам он Карла положил
Бунчук покорный". Пламя пышет,
Встает кровавая заря
Войны народной...
КОММЕНТАРИИ
Бережливость (с. 418). -- Частично -- Б. 1923. Кн. 2. С. 170--171, 177--179; ПХП. С. 9--10, 16--17.
С. 419. ...через три года... -- Через два ("Кто знает край..." -- 1828, "Сонет" -- 1830).
С. 420. "...Покрыты пламенем и прахом". -- Сам Ходасевич воспользовался лексическим и ритмическим материалом третьего пушкинского "Подражания Корану" в ст-нии "Когда истерпится земля..." (1907; см. т. 1 наст. изд.).