Lib.ru/Классика: Хаханов Александр Соломонович. Из истории грузинской литературы

Изъ исторіи грузинской литературы.

Кн. Р. Д. Эристовъ.

22 октября 1895 г. въ Тифлисѣ праздновался 50-лѣтній юбилей одного изъ лучшихъ современныхъ грузинскихъ поэтовъ, князя Рафаэля Давидовича Эристова. Организовавшійся еще лѣтомъ юбилейный комитетъ изъ извѣстныхъ писателей и общественныхъ дѣятелей привлекъ все грузинское населеніе къ участію въ небываломъ доселѣ національно-культурномъ торжествѣ и давно ожидаемомъ чествованіи любимѣйшаго писателя, прозваннаго "патріархомъ грузинскихъ поэтовъ".

Выступивъ на литературное поприще полвѣка тому назадъ, въ ту эпоху, когда въ грузинской поэзіи господствовало анакреонтическое направленіе князя А. Чавчавадзе, тестя Грибоѣдова,-- кн. Р. Эристовъ, воздавъ должное духу времени, посвятилъ первую половину своей литературной дѣятельности исключительному воспѣванію вина, любви и женщинъ,-- иными словами, его вдохновляли радости жизни, подобно "сладчайшему поэту" древняго міра. Однако, канунъ освободительныхъ реформъ Александра II, возбудившій сочувствіе къ подневольному классу въ грузинской молодежи, воспитывавшейся въ русскихъ университетахъ, вызвалъ въ Грузіи новое литературное вѣяніе, во главѣ котораго шелъ кн. Илья Чавчавадзе. Къ этому примкнулъ и чуткій ко всему благородному талантливый поэтъ кн. Р. Эристовъ.

Въ 1857 г. въ печати появилось стихотвореніе кн. Эристова Просьба матери предъ участковымъ засѣдателемъ, впервые затрогивающее печальныя послѣдствія крѣпостного права въ сферѣ семейнаго быта. Въ концѣ семидесятыхъ годовъ онъ окончательно перестраиваетъ "струны и лиру", чтобы стать народнымъ пѣвцомъ, изливающимъ то скорбныя чувства, при видѣ крестьянъ, подавленныхъ въ сѣтяхъ ростовщика или помѣщика, то рисующимъ трогательныя буколлическія идилліи. Таковы его стихотворенія: Жалоба Беруа и Думы Сесіа, Тиніа и Пѣсня аробщика. Достаточно прочесть отмѣченныя нами кантаты грузинскаго поэта для удостовѣренія, что муза его не является геніемъ мести и печали: кн. Эристовъ неисправимый оптимистъ, умѣющій то находить среди суровой дѣйствительности проблески счастья и любви, то примирять крестьянина съ горькою участью въ религіозной надеждѣ на свѣтлое будущее.

Другою особенностью музы кн. Эристова слѣдуетъ признать его пламенную привязанность къ яркимъ образамъ изъ прошлой исторіи Грузіи и къ существеннымъ запросамъ ея современной жизни. Повинуясь своей творческой фантазіи и накипѣвшему чувству, онъ восходитъ до патріотическаго паѳоса въ поэмѣ Аспиндская битва, воспѣвающей беззавѣтную преданность грузинскаго царя-героя Ираклія II своей маленькой странѣ, и въ двухъ стихотвореніяхъ, составляющихъ перлы его лиры: Родной языкъ и Родина Хевсура. Но онъ не принадлежитъ къ той группѣ писателей, которые обращаютъ взоры лишь на былое величіе своего отечества,-- онъ не менѣе озабоченъ назрѣвшимъ вопросомъ о воцареніи въ грядущемъ правды и достойномъ воспитаніи молодого поколѣнія, съ этою-то цѣлью, составляющей третью особенность его программы литературной дѣятельности,-- онъ переводитъ Пушкина и Крылова, пишетъ чудныя оригинальныя стихотворенія, считающіяся красой грузинской дѣтской библіотеки.

Къ намѣченнымъ характеристическимъ признакамъ можетъ быть сведено все содержаніе лиры кн. Эристова; въ предѣлахъ трехъ вдохновляющихъ его сюжетовъ укладывается 50-лѣтнее поэтическое его творчество.

Время рожденія кн. Эристова (1824 г.) совпадаетъ приблизительно съ двадцатилѣтіемъ водворенія русскаго владычества въ предѣлахъ восточной Грузіи. Извѣстно, что до назначенія кн. Воронцова намѣстникомъ кавказскимъ русское вліяніе слабо проникало въ вѣками установившійся порядокъ и въ сферу традиціонныхъ нравовъ грузинскаго народа. Ломка національной жизни Грузіи относится ко второй половинѣ текущаго столѣтія, и потому эпоха воспитанія будущаго грузинскаго поэта носитъ еще всѣ черты стариннаго строя утратившаго политическую самостоятельность Грузинскаго царства. Маленькій "Рафо", принадлежащій къ родовитой фамиліи князей Ксанскихъ, растетъ въ деревнѣ Енетаури, среди роскошной кахетинской природы, подъ непосредственнымъ надзоромъ матери, карталинской княжны Нины Амилахвари, напѣвающей ребенку съ раннихъ лѣтъ стихи изъ знаменитой поэмы XII вѣка Барсовой кожи, воспитательной книги грузинскаго общества на пространствѣ семисотъ лѣтъ. Съ любовью къ трогательной судьбѣ героевъ поэмы Руставели, семилѣтній Рафо всасываетъ народныя сказки и пылкія лирическія пѣсни, съ благоговѣніемъ сообщаемыя ему няней изъ крѣпостныхъ крестьянокъ. Рано усвоивъ грузинскую грамоту, ребенокъ поступаетъ для изученія русскаго языка къ пріѣзжему изъ Тифлиса въ сел. Греми какому-то Краснокулову, оказавшемуся очень суровымъ, обожавшимъ розги педагогомъ, но неподготовленнымъ преподавателемъ. Десяти лѣтъ, по старинному грузинскому обычаю, поэта отдаютъ въ Шуамтійскій монастырь въ цѣляхъ усовершенствованія въ Священномъ Писаніи подъ руководствомъ просвѣщеннаго инока Кикнадзе. Помимо предметовъ общаго образованія, этотъ монахъ знакомилъ своихъ воспитанниковъ съ основами піитики и риторики, а по воскресеньямъ водилъ дѣтей гулять по полямъ и лѣсамъ, пріучая здѣсь подъ обаяніемъ красотъ природы слагать стихи и пѣть духовные гимны. Дальнѣйшее воспитаніе кн. Эристовъ получаетъ въ гор. Гори, гдѣ его подготовляютъ для поступленія прямо въ III классъ тифлисской гимназіи. По окончаніи здѣсь полнаго курса, поэтъ по болѣзни вынужденъ былъ отказаться отъ университетскаго образованія и въ 1845 г. поступилъ на государственную службу, которую понынѣ несетъ, мѣняя лишь вѣдомства служебной карьеры.

Большую часть своей жизни кн. Р. Эристовъ провелъ не въ поэзіи, а въ самой горькой прозѣ, за служебнымъ столомъ, гдѣ отписывалъ бумаги, вершалъ дѣла отъ міра сего. Служба его была необыкновенно разнообразна, доставила писателю много пестрыхъ этнографическихъ фактовъ и обогатила его; познанія непосредственными наблюденіями. Поступивъ переводчикомъ съ грузинскаго языка въ "Тушило-пшаво-хевсурское окружное управленіе" и пройдя здѣсь различныя ступени іерархической лѣстницы, онъ былъ назначенъ зугдидскимъ окружнымъ начальникомъ, потомъ членомъ совѣта управленія Мингреліи и чиновникомъ отъ правительства при разборѣ правъ мингрельскаго дворянства. Со введеніемъ на Кавказѣ судебныхъ уставовъ Александра II кн. Р. Эристовъ былъ назначенъ мировымъ судьею сначала въ Кутаисъ, затѣмъ въ Рачинскій уѣздъ, но вскорѣ вышелъ въ отставку и началъ заниматься адвокатурой. Къ 1889 г. онъ вновь поступилъ на государственную службу и съ тѣхъ поръ состоялъ до конца 1896 г. младшимъ цензоромъ туземныхт языковъ при кавказскомъ цензурномъ комитетѣ.

Первые шаги его служебной карьеры обусловили и начальныя работы въ области литературы. Пребываніе его въ горахъ и знакомство съ бытомъ горцевъ дало ему возможность собрать весьма цѣнный этнографическій и юридическій матеріалъ, обработанный имъ въ до сихъ поръ остающемся образцовымъ очеркѣ "О Тушино-пшаво-хевсурскомъ округѣ". Назначеніемъ своимъ чиновникомъ въ западную Грузію кн. Эристовъ воспользовался для собиранія свѣдѣній о народныхъ обычаяхъ и вѣрованіяхъ, а результатомъ этого изученія явились въ газетѣ Кавказъ статьи -- Письма изъ Имеретіи и Путешествіе по Мингреліи. Сближеніе его съ различными общественными группами и разнообразными народностями грузинскаго племени сопровождалось усвоеніемъ характерныхъ особенностей быта и языка, которыми отличаются его многочисленные драматическія пьесы, разсказы и лирическія стихотворенія. Изученіе на мѣстѣ разныхъ говоровъ грузинскаго языка и памятниковъ древней письменности послужило главнымъ источникомъ составленнаго имъ грузино-русско-латинскаго словаря изъ трехъ естественныхъ царствъ природы и редактированнаго имъ грузинскаго словаря кн. Саввы-Сулхана-Орбеліани, писателя XVIII в. Кн. Р. Эристовъ единственный грузинскій писатель, соединяющій въ себѣ ученаго и поэта.

Въ настоящемъ очеркѣ мы будемъ имѣть въ виду не ученую дѣятельность кн. Р. Эристова, а характеристику мотивовъ, составляющихъ особенность его лирическаго творчества {Собраніе стихотвореній кн. Р. Эристова вышло въ 1893 г. Приготовлены къ печати его повѣсти и драматическія произведенія.}.

Первое стихотвореніе разбираемаго грузинскаго поэта появилось въ 1845 г. въ дидактическомъ вкусѣ, подъ заглавіемъ: Совѣтъ. Послѣдовавшія за нимъ произведенія: Глаза, Розѣ, желаніе, Любовь, Семнадцатилѣтней дѣвушкѣ,-- преисполнены восторженными диѳирамбами красотѣ, страстнымъ чувствамъ, пѣснямъ соловья и звукамъ поцѣлуя. Одно изъ стихотвореній,-- въ которомъ изображена запоздалая любовь человѣка 50 лѣтъ къ молодой женщинѣ, поклонницѣ не ума и горькихъ житейскихъ думъ, а юнаго и статнаго красавца,-- пріобрѣло обширную популярность, и вотъ уже болѣе тридцати лѣтъ остается застольною пѣснью для обиженныхъ амуромъ, съ особою энергіей оттѣняющихъ слова поэта: "Ты за что меня полюбишь?" Напрасно, впрочемъ, будемъ мы искать даже въ его анакреонтическихъ произведеніяхъ излишняго сенсуализма или чрезмѣрнаго восхваленія радостей жизни. Небольшія его пьесы: Звѣздѣ, напоминающей въ своемъ небесномъ сіяніи образъ нежданно угасшаго друга, и За что я тебя люблю,-- вопросъ и отвѣтъ Божественной царицѣ, плѣнившей пылкое его сердце своей духовной чистотой, свидѣтельствуютъ скорѣе объ идеалистическомъ вдохновеніи кн. Эристова, проникнутаго извѣстною долей тоски и недовольства. На-ряду съ четверостишіемъ, заключающимъ въ себѣ слабый оттѣнокъ чувственной любви, мы можемъ указать на слѣдующее стихотвореніе, согрѣтое глубокимъ лиризмомъ. Для сопоставленія ихъ приводимъ первое стихотвореніе въ прозаической передачѣ, а второе -- во вполнѣ удачномъ переводѣ И. Ф. Тхоржевскаго: "О еслибъ грезы сбылися, и могъ я скрыться здѣсь въ стихахъ, то я лобзалъ бъ уста ея, когда она начнетъ читать". Пластичной граціей и теплой искренностью вѣетъ въ томъ стихотвореніи, которое мы противопоставляемъ приведенному четверостишію:

Зачѣмъ же зеркало тебѣ, моя шалунья?

Что ты прекрасна -- знаешь ты.

Холодное жъ зеркало и отразить не въ силахъ

Всѣхъ чаръ волшебной красоты.

* * *

Но если точно ты себя желаешь видѣть --

Взгляни хоть разъ въ глубь сердца мнѣ,

И въ немъ увидишь ты во всей красѣ свой образъ,

Тамъ отразившійся вполнѣ.

Едва ли мы ошибемся, признавъ послѣднее стихотвореніе за показатель эротическаго содержанія поэзіи кн. Эристова, смѣняющаго свои платоническія чувства на земныя страсти въ одной только пѣснѣ Любовь, выразительницѣ южнаго настроенія тридцатилѣтняго поэта: "Если встрѣтишься съ красоткой, чьи глаза ты обожаешь, и любовь твоя не шутка,-- какъ объ этомъ ты ей скажешь?... Обоймешь станъ гибкій страстно и прижмешь къ себѣ рукою, какъ зеленый плющь обниметъ тополь яркою весною... Искра въ сердцѣ разгорится въ яркій, страстный, жгучій пламень, задрожишь и затрепещешь, какъ листочекъ,-- будь ты камень! Ты не скажешь ей ни слова, силъ не будетъ, что сказать! Счастливъ будешь безгранично, до мученія страдать. Ты смотрѣть ей будешь въ очи долго жадными глазами и сплетешь ты свои кудри съ шелковистыми кудрями. Въ поцѣлуѣ безконечномъ ты забудешь міръ несчастья и безъ словъ заплачешь сладко вмѣстѣ съ ней слезами счастья".

Но не этими общими лирическими мотивами знаменитъ поэтъ Эристовъ: слава его зиждется на тѣхъ оригинальныхъ по сюжету стихотвореніяхъ, которыя посвящены крестьянскому быту -- живительному неизсякаемому роднику современной гражданской поэзіи. Любопытно, что поворотный моментъ въ поэтической дѣятельности кн. Р. Эристова начинается чрезъ 35 лѣтъ со времени появленія первой пробы его пера и открывается высокохудожественнымъ стихотвореніемъ Родина Хевсура, исполненнаго самодовольнаго чувства привязанности горца къ угрюмымъ, но величественнымъ скаламъ, простой, во ничѣмъ не стѣсненной свободной жизни среди могучихъ орловъ и горныхъ водопадовъ.

Гдѣ я родился и выросъ, стрѣлы металъ и рѣзвился,

Гдѣ надъ могилами предковъ думалъ о нихъ и молился,--

Тамъ моя родина; съ нею съ дѣтства душой я сроднился;