Я только что вынул его из петли. Он сидел на пенечке и растирал руками шею, искоса поглядывая на веревку, с распустившейся петлей, что болталась еще, привязанная к суку сосны.
Мне, конечно, хотелось сейчас же задать ему вопрос о причинах, побудивших его решиться на самоубийство, но естественное для каждого чувство деликатности заставило меня не торопиться с вопросом.
Но он сам поторопился, указав мне движением головы на другой пенек. Я сел. Хриплым голосом, поминутно пересекавшимся от пережитого, он сказал:
-- Если в театре нет мест -- вывешивается аншлаг: "Все билеты проданы". Иногда, по особой протекции, удается получить входной билет, но раз мест нет -- никто и не лезет. Не правда ли?
Я мотнул головой утвердительно.
-- Люди, -- продолжал он, -- часто говорят фразы из приличия, так себе, по привычке, не вдумываясь в их внутренний смысл, высказывают пожелания, осуществление которых будет, в первую очередь, им самим же неприятно... Вот и я такой же, -- он поднял глаза на веревку, -- я бы, если не вы, тут теперь качался бездыханным... Не знаю -- благодарить ли вас или ругать?
Я улыбнулся и сказал:
-- Оставим вопрос пока открытым. Поживем--увидим.
-- Итак, перейду к существу дела. Я человек служащий. Снял я дачку из двух комнат, здесь женой и двумя детьми. Отпуск имею месячный. Хорошо. Ну, конечно, уходя со службы, я приглашал всех ко мне приехать на воскресный день. Кое-кто, и не ожидая приглашения моего, обещал. Конечно, я выражал свое удовольствие.
И вот, сегодня, в первое же воскресенье, утром, гляжу--идет Павел Петрович, наш бухгалтер, с женой. Принял я его с распростертыми объятиями. Самоварчик на стол, печенья разные и варенья туда же. Сидим, пьем, благодушествуем. Начальству все косточки, на словах, конечно, перебрали. О том, о сем поговорили. Пришел поезд... у нас, ведь, шестнадцать пар поездов в сутки...
-- Благодать!.. прекрасное сообщение!!-- вырвалось у меня.
-- Проклятие, а не благодать!.. -- крикнул он, и по лицу его пошла судорога, как по воде круги от брошенного камня. -- Слушайте! На этом поезде прибыл Акимов с женой и тремя лоботрясами. Акимов -- помощник Павла Петровича, и они сговорились поехать ко мне. Ну-с, повторили мы чаю, повторили, с некоторыми добавлениями, все сказанное о начальстве. Лоботрясы живо принялись за очистку вазочек, словно взяли с торгов подряд. Не жалко, конечно, -- молодежь, свежий воздух: аппетит законный. А тут опять поезд. С поездом еще наших сослуживцев четыре человека.
-- Пачками? -- улыбнулся я.
-- Именно!.. Я жену в уголок. Вот -- говорю -- рублишко, пусть Мишка -- сынок мой -- в ларьке купит чего. Купили. А расписание правильное: три машинистки, вижу, тянутся к нам.
-- Хорошо-с. Отозвал я жену в уголок, даю ей два рублишка, последние -- говорю -- завтра нужно будет три червонца менять, что нам на весь месяц остались, так что старайся купить наиболее подходящее. Сама уж незаметно бегай, а то Мишка опять купит дурацких апельсинов.
Ушла она, а я и предлагаю гостям в садик сойти, а из садика, -- думаю, -- на пляж и вытащу.
-- Единогласно отказались, словно на общем собрании дружно голоснули. А тут опять поезд. И сам управдел с женой. Он у нас у начальства в чести, и мы на него курс держим. Обрадовался я наружно. Усадил их. Мишку к жене с тремя червонцами послал с наказом потратить еще трешку.
А тут опять поезд, свой завотделом да чужих отделов три зава. И все с женами. На веранде толчея. Часть гостей волей-неволей в садик перекочевала. Лоботрясы парочку вазочек не преминули захватить в сад.
-- Управдел смеется: "Еще немного, говорит, и все наше учреждение здесь будет. Переночуем да и приступим здесь к занятиям. Хо-хо-хо да ха-ха-ха... Никак, говорит, наш кассир идет. Не сюда ли?.. Сюда! Все в порядке: даже кассир здесь!" Все смеются, я будто тоже, а сам думаю: "Кассиром-то все же мне быть приходится". Опять Мишку в ларек Моссельпрома; за кассиром три делопроизводителя, и все с женами, а один даже со свояченицами, со всеми четырьмя свояченицами--спасибо, думаю, что теща его больше дочерей не родила. Спасибо, -- думаю, что кассир во время овдовел.
Он вздохнул. Вытер вспотевший лоб и тихо докончил:
-- У кассира с собой были три червонца, одолжил я их у него под честное слово до завтра. Устроил ужин. А когда все ушли-- помню: отвязал я мимоходом где-то веревку вот эту и пошел в лесок. Вот и все.
Прощаясь, он шепнул мне: "По воскресным дням надо с дачи ехать в гости в город".
Источник текста: Рассказы / Исидор Гуревич; Ил. Радлова. -- Ленинград: Гос. тип. им. т. Зиновьева, 1926. -- 63 с.; ил.; 15 см. -- (Юморист. ил. б-ка журн. "Смехач"; No 18).