-- Не наваливайтесь! -- но не успел, кто-то высадил окно вагона, посыпались стекла, и под звериный вой толпа полезла в окно и его увлекла за собой.
Васюткин -- это был именно Васюткин -- облегченно вздохнул, очутившись внутри вагона, хотя на полу стоял только одной ногой, вторая нога стояла на чужих ногах, вылезавших на проход из-под скамьи.
-- Где же мои вещи? -- вспомнил он вдруг и огляделся вокруг. Ни чемодана, ни корзины, которые были у него в руках еще в тот момент, когда его вталкивали в окно, -- не видно было.
-- Черт с ними! -- воскликнул он: -- хорошо, что кости целы и голова на плечах.
И пожалел лишь о трех ржаных сухарях, оставшихся в корзине.
В вагоне стояли и в продольном проходе и в поперечных, между скамейками, сидели и на полках для вещей.
Несмотря на выбитые стекла и на сквозняк, в вагоне стоял густой табачный дым и от сбитых в кучу тел было жарко. Было темно. Изредка вспыхивала спичка.
Кто-то пел, кто-то ругался предпоследними словами, а его кто-то крыл за это самыми последними. Плакали ребята, и визжала гармонь.
Васюткин попробовал пробраться по чужим телам к уборной, но на него посыпались тумаки и сверху, и снизу, и со всех сторон.
-- Сволочь такая, нашел тоже занятие -- в вагоне уборной пользоваться, буржуй проклятый!.. -- раздался грубый окрик, а вслед за ним и такой толчок, что Васюткин... проснулся.
Васюткин протер глаза и не поверил тому, что увидел. Он лежал в спальном вагоне на скамье, на которой была сделана постель. Васюткин даже потрогал рукой и тюфячок, и белоснежную простыню, и одеяло, и даже скосил глаза на белоснежную наволочку подушки.
Электрический свет мягко светил сквозь опущенный колпак. Было тихо. Загудел паровоз. Толкнулись буфера о буфера. Поезд отошел от станции.
Пассажиры-соседи мирно спали, никто не лез в окна, никто не ругался, не визжала гармонь, и даже ребята не плакали.
В вагоне было тепло и как-то от полумрака даже уютно.
-- Не 20-ый год! -- радостно подумал Васюткин, с удовольствием потянулся всем телом и повернулся на бок.
Тихо стукнула дверь. Васюткин недовольно повернул голову и, увидев служащего вагона-ресторана, проносившего по вагону поднос с дымящимся кофе и сдобными булочками, проворчал:
-- Черти, двенадцатый час, а шляются по вагонам, спать не дают!
Это был 1926 г., и Васюткин уже мог привередничать.
Источник текста: Рассказы / Исидор Гуревич; Ил. Радлова. -- Ленинград: Гос. тип. им. т. Зиновьева, 1926. -- 63 с.; ил.; 15 см. -- (Юморист. ил. б-ка журн. "Смехач"; No 18).