Lib.ru/Классика: Грумм-Гржимайло А. Г.. Дела и дни Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло

А. Г. ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

ДЕЛА и ДНИ
ГРИГОРИЯ ЕФИМОВИЧА
ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

(путешественника и географа)
1860--1936

ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКОВСКОГО ОБЩЕСТВА ИСПЫТАТЕЛЕЙ ПРИРОДЫ
МОСКВА * 1947

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо предисловия

Глава первая. Детство и юношеские годы

Глава вторая, В Петербургском университете

Глава третья. На Памире и в припамирских странах

Глава четвертая. Путешествие в Центральную Азию

Глава пятая. Снова в Петербурге

Глава шестая. Путешествие в Монголию и годы интенсивной научной деятельности

Глава седьмая. После Великой Октябрьской социалистической революции

Глава восьмая. Историк Монголии

Глава девятая. Юбилей

Глава десятая. Последние годы жизни

In fine

Приложение 1. Список трудов Г. Е. Грумм-Гржимайло

Приложение 2. Литература о Г. Е. Грумм-Гржимайло

0x01 graphic

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Среди славной плеяды русских исследователей Центральной Азии Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло занимает особое место. Он принадлежал к ныне уже редеющему типу географов с универсальными знаниями. Никто из первых русских путешественников по Центральной Азии, кроме него, не охватывал своими исследованиями столько областей знания. Будучи географом в самом широком смысле этого слова, он в своих красочных описаниях природы посещенных стран неизменно касался также вопросов геологии, метеорологии, почвоведения, растительного покрова, фауны и, наконец, обитающего там человека. Проницательным взором он окинул и все историческое прошлое внутренней Азии.

Громадный опыт полевого исследователя и исключительная эрудиция позволяли Григорию Ефимовичу писать крупные синтезирующие груды, дающие всестороннюю характеристику отдельных стран, что в современных условиях, при специализации наших знаний, посильно только небольшому кругу исследователей.

Григорий Ефимович имел счастье дожить до советской власти в нашей стране, быть не только современником, но и участником великой стройки в период сталинских пятилеток. Не имея уже возможности, ввиду преклонного возраста и плохого состояния здоровья, продолжать свою деятельность в качестве полевого исследователя неизведанных стран, он с прежним энтузиазмом отдавал свои силы подготовке новых научных кадров, столь нужных нашей стране. В советское же время ему удалось завершить и ряд крупных работ, посвященных Монголии и истории Азии.

Григорий Ефимович стяжал себе громкую известность не только среди ученых всего мира; вокруг его имени стали слагаться легенды населением тех мест, через которые пролегал путь его исследований. Академику Б. Я. Владимирцову пришлось в 1908 г. при проезде через Монголию посетить те места, по которым проходил в 1903 г. Григорий Ефимович, и он услышал из уст одного дэрбэта песнь "о русском с длинной бородой, который знает, как вырастают горы и какие тайны они в себе хранят" {Речь произнесенная на торжественном заседании Государственного географического общества 21 марта 1930 г.. посвященном празднованию 50-летнего юбилея научной деятельности Г. Е. Грумм-Гржимайло (Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись I, No 106).}. Хорошую память о себе оставил Григорий Ефимович и в оазисе Гуй-дуй, в китайской провинции Ганьсу, где он побывал в 1890 г., о чем свидетельствует путешественник П. К. Козлов, услышавший от местного населения интересный рассказ о "русском Голо-Моло" спустя слишком 15 лет {П. К. Козлов. Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото. 1923, стр. 234.}.

Огромные знания, уважение к работам предшественников и необыкновенное трудолюбие сочетались у Григория Ефимовича с исключительной скромностью. Он не любил говорить и писать о себе и не любил также, когда кто-либо им занимался. Этим, может быть, следует объяснить отсутствие в печати не только его подробной биографии, но даже достаточно полного перечня его работ.

Попыткой восполнить этот пробел является издание Московским обществом испытателей природы настоящей брошюры, составленной автором по поручению Совета Всесоюзного географического общества. Однако ограниченность биографических материалов, в особенности о первых годах научной деятельности Григория Ефимовича и разносторонность научных интересов путешественника делали эту задачу нелегкой. Все эти обстоятельства должны были в той или иной степени сказаться и на настоящем очерке, который следует поэтому рассматривать лишь как первый опыт биографии знаменитого путешественника и ученого.

Глава первая

ДЕТСТВО И ЮНОШЕСКИЕ ГОДЫ

Григорий Ефимович родился в С.-Петербурге 5 февраля 1860 г.

Его отец, Ефим Григорьевич (1824--1870), был известен как большой знаток отечественных свеклосахарной и табачной промышленностей, много способствовал их развитию в России, а также являлся автором ряда работ в этой области, не утративших значения важных первоисточников для историков-экономистов и в настоящее время. В последние годы своей жизни, начиная с 1867 г. (т. е. со времени введения в России нотариата), Ефим Григорьевич изменил род своей деятельности: оставив службу в департаменте внешней торговли Министерства финансов, он причислился к Министерству юстиции и после серьезных испытаний получил право в числе первых шестнадцати нотариусов открыть свою контору в Петербурге.

Главной причиной такой резкой перемены в деятельности Ефима Григорьевича была многосемейность, а, следовательно, и необходимость большего заработка, чем тот, который давала ему прежняя служба. От брака с Маргаритой Михайловной (дочерью историка Белоруссии М. О. Без-Корниловича и племянницей известного декабриста А. О. Корниловича) у Ефима Григорьевича было четыре сына (Григорий, Михаил, Дмитрий, Владимир) и две дочери (Маргарита и Екатерина).

Дела нотариальной конторы с первого же года пошли довольно успешно. Через два года Ефиму Григорьевичу удалось даже полностью расплатиться с долгами, сделанными в период оборудования конторы. Однако в 1870 г. жизнь Ефима Григорьевича неожиданно оборвалась, в связи с чем над его семьей нависла неминуемая катастрофа. Григорию Ефимовичу было тогда десять лет.

В первые годы после смерти Ефима Григорьевича некоторую материальную помощь молодой вдове оказывал известный меценат граф С. Д. Шереметев, который принял на себя все расходы по воспитанию ее сына Григория, своего крестника.

Таким образом, с 1871 по 1873 год Григорий Ефимович оказался в числе воспитанников Училища правоведения. Однако с 1874 г. взносы эти прекратились, что вынудило Маргариту Михайловну перевести сына в 3-ю военную гимназию (впоследствии Александровский кадетский корпус). С этого времени Григорию Ефимовичу пришлось столкнуться с сильнейшей нуждой. Жизнь заставила его уже тогда изыскивать способы самостоятельного заработка. На первых порах он составлял рисунки для вышивок матери, которая затем продавала их. В дальнейшем он стал изготовлять иллюстрации для журнала "Нива", а с 5-го класса гимназии еще репетировать отстающих учеников младших классов. В июле 1879 г. Григорий Ефимович успешно заканчивает 3-ю военную гимназию, как об этом свидетельствует выданный ему аттестат {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14 (С.-Петербургский ун-т), дело No 21110, связка 1338, лист 4.}.

Таким образом, Григорию Ефимовичу уже с раннего возраста пришлось столкнуться с нуждой и приучиться к самостоятельной жизни. Эта начавшаяся еще с юных лет борьба за существование и выработала из него впоследствии того неутомимого труженика на поприще отечественной науки, каким мы знаем его в середине восьмидесятых годов.

Из военной гимназии для Григория Ефимовича была прямая дорога -- военная карьера, но этому мешала сильная близорукость, а жажда к знаниям влекла его в университет. Но для последнего у него не хватало знания древних языков, которые в военных гимназиях не преподавались. Посоветовавшись с матерью, Григорий Ефимович решил в течение ближайшего же года изучить латинский и греческий языки. И вот, начиная с июля 1879 г. и до мая 1880 г. он с помощью приглашенных учителей усидчиво изучает древних классиков, оплачивая гонорар учителям из сумм, зарабатываемых уроками в частных домах.

10 февраля 1880 г. в доме А. И. Павлова, коннозаводчика Саратовской губернии, сыновей которого Григорий Ефимович в то время репетировал, он встретился с известным славянофилом и натуралистом К. Я. Данилевским, приехавшим из Крыма. Разговор шел главным образом о филлоксере, которая в 1880 г. была обнаружена в Крыму на виноградниках у Раевского, получившего лозы из Франции, и теперь стала угрожать всему Крыму. Необходимость выработки срочных мер к уничтожению филлоксеры в Крыму и была основной причиной появления Данилевского в Петербурге. Григорий Ефимович оказался достаточно осведомленным в постановке этого вопроса в Западной Европе благодаря систематическому просмотру французского журнала "Revue scientifique", все номера которого были переполнены в то время статьями о филлоксере во Франции.

В результате этой беседы Данилевский заинтересовался Григорием Ефимовичем и счел полезным для дела пригласить его, несмотря на его очень молодые годы, быть секретарем в Филлоксерной комиссии, образованной тогда при Министерстве государственных имуществ {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 1. No 77.}.Эта комиссия приступила к работе в марте 1880 года, каковую дату Григорий Ефимович и считал всегда началом своей научной деятельности.

С 10 мая по 18 июня 1880 г. Григорий Ефимович сдавал экзамены на аттестат зрелости при С.-Петербургской 5-й классической гимназии. Согласно свидетельству {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14 (СПУ), дело No 21110, связка 1338, лист 2.}, выданному ему в результате этих испытаний, экзамены сошли для Григория Ефимовича вполне хорошо, так как тройки значились лишь по двум злополучным древним языкам -- латинскому и греческому. Теперь Григорий Ефимович мог испытывать особенно радостное чувство от сознания, что труд его не пропал даром и что дорога в университет была для него, наконец, открыта.

0x01 graphic

Глава вторая

В ПЕТЕРБУРГСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

Спустя месяц, 16-го июля {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14 (СПУ), дело No 21110, связка 1933, лист 1.}, Григорий Ефимович подал заявление о зачислении его в число студентов естественного отделения физико-математического факультета, а с 1 сентября уже слушал лекции в университетских аудиториях. Имеющиеся в нашем распоряжении материалы свидетельствуют, что уже 3 сентября 1880 г. Григорий Ефимович подал заявление инспектору университета о разрешении ему давать частные уроки, на что получил согласие {Там же, лист 9.}. Этим путем Григорий Ефимович обеспечил себе возможность своевременных взносов за слушание лекций в течение всего своего пребывания в университете.

В начале 80-х годов профессорский состав физико-математического факультета Петербургского университета блистал крупнейшими именами. Деканом факультета и одновременно руководителем кафедр по органической и аналитической химии был выдающийся химик проф. Н. А. Меншуткин, курс физиологии человека читал один из самых замечательных русских физиологов проф. И. М. Сеченов, курс ботаники -- не менее знаменитый русский ботаник проф. А. Н. Бекетов, зоологию беспозвоночных -- выдающийся зоолог проф. Н. П. Вагнер, зоологию позвоночных -- известный орнитолог проф. M. H. Богданов, геологию и минералогию -- основатель русского почвоведения проф. В. В. Докучаев, физическую географию -- только начинавший тогда свою ученую карьеру знаменитый географ и климатолог А. И. Воейков и др. Латинский язык на первом курсе преподавал Г. И. Лапшин, считавшийся лучшим его знатоком в Петербурге, а греческий -- известный проф. К. Я. Люгебиль.

Григорий Ефимович, с таким трудом попав в университет, естественно с первых же дней рьяно принялся за ученье. Он неизменно работал в университетской химической лаборатории проф. Н. А. Меншуткина, г также участвовал в записях его лекций по органической химии впоследствии отредактированных самим Н. А. и выпущенных в 1882--1883 гг. первым студенческим изданием. Он вел также подробные записи лекций проф. И. М. Сеченова, одна тетрадь которых сохранилась в подлиннике. Он с увлечением слушал и курс географии растений А. Н. Бекетова, каковой, как он всегда вспоминал потом, явился основой для его позднейших зоогеографических работ. Конечно Григорий Ефимович неизменный слушатель и Докучаевских лекций. Он усердно также совершенствовал свои знания в латинском языке. Его не смущал господствовавший тогда в университете элементарно-школьный характер преподавания древних языков, наоборот, этот способ обучения ему особенно подходил, так как совершенствоваться в древних языках он считал для себя крайне необходимым. Но ничто так его не увлекало -- как лекции проф. Н. П. Вагнера по зоологии беспозвоночных. Григория Ефимовича еще с детства привлекал к себе мир насекомых, а к бабочкам, этим наиболее изящным живым произведениям природы, он имел уже тогда особую страсть. Они то и научили его со временем читать великую книгу природы и увлекали его все дальше и дальше вглубь Азиь,

В первые месяцы студенчества Григория Ефимовича политика еще не сильно бередила университетскую жизнь, и надзор за студентами не получил одиозных форм. Студенческие сходки, время от времени происходившие в XI аудитории или на площадке большой лестницы у дверей актового зала, проходили обычно сравнительно спокойно, не вызывая особых политических эксцессов. Беседы на политические темы проводились обычно не здесь, а в шинельной, где зачастую можно было получить и прокламации, выпускаемые тайной типографией. После же событий 1 марта 1881 г. {В этот день народовольцам брошенной бомбой удалось убить царя Александра II.} в университете наступили мрачные дни. Жизнь как бы замерла. Настроение студенческой молодежи было подавленным {"Дела и дни" (истор. журн.), кн. 2, 1921, стр. 104--129.}.

Со времени событий 1 марта слежка за студентами в университете усилилась. Посещение университета жандармами стало явлением как бы узаконенным. Григорий Ефимович рассказывал, что в этот период без особого разрешения военных властей нельзя было после лекций оставаться в аудиториях, а для прохода в химическую лабораторию требовался особый пропуск, причем студентов при выходе оттуда обычно тщательно обыскивали.

30 мая 1881 г. Григорий Ефимович подал ректору университета заявление с просьбой разрешить ему научную поездку в Крым {Ленингр. обл. истор. фонд 14, цело No 21100, связка 1338, лист 17.}. Она была вызвана его непосредственным участием в борьбе с филлоксерой, проводившейся этим летом. Для поездки в Крым Григорий Ефимович получил специальную командировку от Министерства государственных имуществ {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 1, No 77.}. Местом работы Григория Ефимовича послужили виноградники Н. Я. Данилевского, имевшего небольшое благоустроенное имение "Мшатка" на самом берегу Черного моря под Байдарскими воротами. Григорий Ефимович воспользовался своим пребыванием в Крыму" чтобы исследовать местную лепидоптерологическую фауну. Результаты этой работы вылились в первое научное исследование Григория Ефимовича -- "Несколько слов о чешуекрылых Крыма", напечатанное в 1862 г., в XIII томе трудов Русского энтомологического общества, членом-сотрудником которого он был тогда избран.

К обработке собранных в Крыму энтомологических коллекций Григорий Ефимович приступил вскоре после возвращения в Петербург. Сравнительным материалом ему послужили собрания Зоологического музея Академии наук. К работам в последнем он был допущен по рекомендации проф. M. H. Богданова, ученого хранителя названного музея.

Здесь, в Зоологическом музее, Григорий Ефимович ознакомился с собраниями чешуекрылых из Закавказья. Сопоставление их с крымским материалом привели Григория Ефимовича к очень интересным выводам. В вводной части своего исследования он особо подчеркивает, что "прибрежная часть Крыма, шириной нигде не идущая более 2,5--3 верст и ограниченная с юга -- морем, с севера -- скалами Яйлы, отвесно поднимающимися здесь до 3 тыс. футов средней высоты, в фаунистическом отношении должна скорее примыкать к Закавказью и Малой Азии, с которыми она имеет много общего" {Таким образом Григорий Ефимович поддержал тогда гипотезу кавказского пути заселения Крыма (via caucasica), в основе которой лежали два положения: 1. Крымские горы в третичном периоде были продолжением Кавказского хребта; 2. После разделения их Керченским проливом Крым долго оставался островом, который соединился с южно-русскими степями лишь в конце третичного периода. Эта гипотеза в данное время считается несостоятельной, так как позднейшими геологическими исследованиями доказано, что Крым вступил в соединение с Северным Кавказом лишь в конце плиоцена, а в начале постлиоцена уже от него отделился.}.

В течение 1881--1882 учебного года Григорий Ефимович развил исключительную деятельность. Помимо посещения лекций, частные уроков, обработки энтомологических коллекций в Зоологическое музее, он много энергии и времени уделял самообразованию. Для лучшей проработки прочитанных книг он организовал у себя на дому небольшой кружок студентов, каждый член которого реферировал прочитанные им книги по избранной специальности. В числе наиболее ревностно посещавших этот кружок были: кончавший тогда юридический факультет В. Н. Латкин (впоследствии ординарный профессор государственного права в С. Петербургском университете и русского права в Училище правоведения), однокурсник, естественник П. П. Рубцов (впоследствии директор химической лаборатории в Кронштадте), сын известного деятеля по Северу В. М. Сидоров и Жеребятьев. Изредка этот кружок посещали также студент юридического факультета А. А. Башмаков (в дальнейшем редактор "Правительственного вестника"), только что поступившие в университет студенты-естественники В. И. Вернадский (впоследствии выдающийся геохимик, минералог и кристаллограф, академик), H. M. Книпович (в дальнейшем видный зоолог и исследователь морской фауны) и др. {Более подробные сведения о кружке Григория Ефимовича см. "Несколько воспоминаний о студенческих годах". Дела и дни (журн.), 1921, кн. 2, стр. 118.}

Независимо от этого, Григорий Ефимович принимал также участие и в другом кружке студентов, собиравшемся в стенах университета под председательством профессоров А. Н. Бекетова, А. Д. Градовского, В. И. Сергеевича и П. П. Фан-дер-Флита. Из сделанных здесь Григорием Ефимовичем сообщений интерес представляет сводный реферат "О положении женщин в древней Руси", в котором был дан анализ всей литературы по этому вопросу.

В 1882 г. сдача зачетов на физико-математическом факультете закончилась 15 мая. Григорий Ефимович был переведен на 3-й курс, а 18 мая {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14, дело No 21 100, связка 1336, лист 24.} уже подал прошение о выдаче ему свидетельства на право проживания в период летних каникул в Подольской губернии и Бессарабии.

Выбор Григория Ефимовича для своих новых энтомологических экскурсий именно Юго-Западного края объясняется, с одной стороны, неисследованностью этого района в лепидоптерологическом отношении, а с другой,-- приглашением дяди, Д. М. Без-Корниловича, в то время члена Одесской судебной палаты, погостить лето у него на даче под Каменец-Подольском, где, в приусадебном участке, был разведен замечательный по количеству сортов коллекционный питомник плодовых и ягодных.

Григорий Ефимович пробыл у дяди сравнительно недолго, но эти Несколько недель, проведенные им в гостеприимной семье и в одном из самых живописных уголков Украины, оставили в его жизни глубокий след. Здесь он встретил ту, с которой со временем он провел большую часть своей жизни. Я имею в виду мою мать, Евгению Дмитриевну, которой было тогда 16 лет.

Экскурсиями Григория Ефимовича был охвачен бассейн среднего течения Днестра вплоть до Могилев-Подольского на юге и тогдашней пограничной зоны на севере, и исследована тем самым большая часть Авратынского нагорья и северной Бессарабии. Все собранные Григорием Ефимовичем энтомологические коллекции поступили в Зоологический музей Академии наук.

К 1 сентября, т. е. к началу учебного года, Григорий Ефимович был уже снова в Петербурге. В этом году он особенно настойчиво стал преследовать поставленную перед собой задачу -- максимально пополнять свои знания, получаемые в университете, путем чтения книг. Он сделался особенно частым посетителем университетской и академической библиотек. Из энтомологических работ этого года отметим законченную Григорием Ефимовичем в декабре обработку коллекций чешуекрылых, собранных И. Святским этим же летом в окрестностях г. Нарвы. Путем сравнительного изучения лепидоптерологической фауны Прибалтийских стран, Приладожского района, а также из района Нарвы, Григорий Ефимович пришел к заключению, что последний район в зоогеографическом отношении не представляет самостоятельной единицы, а, находясь на грани двух фаунистических областей, включает элементы и той и другой. Результаты этого исследования были опубликованы в 1883 г. в статье "Ueber einige Lepidoptera von Narva" (Тр. Русск. энтомологич. общества, т. XVII).

Летние каникулы 1883 г. Григорий Ефимович решил использовать для исследования лепидоптерологической фауны Среднего Поволжья и с этой целью принял приглашение А. И. Павлова провести лето у него в имении в Аткарском уезде Саратовской губернии. Свои энтомологические сборы Григорий Ефимович проводил; в основном в районе Сарепты {В Сарепте Г. Е. познакомился с известным коллектором и страстным охотником Рюкбейлем, работавшим на торговую фирму Танкрэ в Анкламе. Этой фирме Рюкбейль доставлял шкурки птиц, их яйца, мелких грызунов, а из насекомых -- бабочек и жуков. Для сбора их он предпринимал экспедиции вглубь Азии, откуда привозил огромный естественно-исторический материал. С Рюкбейлем Г. Е. впоследствии долго поддерживал тесную связь, интересуясь его коллекциями.}. На севере он доходил лишь до Камышина. Обстоятельства сложились так, что от намеченной им первоначально поездки в Калмыцкую степь пришлось отказаться. Результаты своих изысканий он изложил в статье "Lepidopterologische Mittheilungen", имеющей узко-специальный интерес и напечатанной в 1884 г. в первом томе многотомного роскошного издания "Mémoires sur les lépidoptères", издававшимся великим князем H. M. Романовым -- большим любителем энтомологии" социализировавшимся в области лепидоптерологии.

Закончил обработку сарептского материала Григорий Ефимович уже в Петербурге в ноябре того же года. Беседа, которую он имел с И. М. Романовым при сдаче рукописи в печать, и средства обещанные последним в значительной мере предрешили все последующие действия юного натуралиста.

Несомненно то, что прошение, поданное Григорием Ефимовичем проф. Н. А. Меншуткину, как декану физико-математического факультета, 22 ноября 1883 г., явилось результатом именно этой беседы.

"Имея намерение отправиться в далекое путешествие, а именно -- на южную и юго-восточную границы Ферганских владений (Заалайский хребет, долина Кизыл-су, бассейн озера Кара-куль, Зеравшанская долина с прилегающими хребтами) с целью строго научною,-- писал Григорий Ефимович проф. Н. А. Меншуткину,-- покорнейше прошу Вас разрешить мне сдать остающиеся мне еще экзамены на получение ученой степени кандидата, а именно -- по геологии, по физиологии животных, по физиологии растений, по зоологии беспозвоночных и по богословию, не позже как к 1 марта 1884 г. Настоящая просьба моя,-- продолжал он,-- объясняется тем обстоятельством, что весна в Фергане -- открывается сравнительно очень рано, а потому ехать туда позже названного мною срока не представляет уже никакого соблазна, говоря относительно. Кроме того, часть имеющейся в моем распоряжении суммы (а именно четыре тысячи рублей) дается мне только при условии выезда моего из Петербурга 1 марта. Без этой же суммы экспедиция сама по себе немыслима. В виду всего изложенного, осмеливаюсь надеяться, что просьба моя будет принята во внимание и Вами уважена {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14" дело No 21100, связка 1338, лист 36.}.

Таким образом, выясняется, что Николай Михайлович обещал субсидировать экспедицию в том лишь случае, если Григорий Ефимович сумеет попасть в Среднюю Азию к началу весны, т. е. к наиболее благоприятному времени для сбора коллекций бабочек, и что основные экземпляры из имеющей быть собранной Григорием Ефимовичем коллекции поступят в полное распоряжение H. M. Романова.

Чтобы иметь возможность принять участие в этой экспедиции Григорий Ефимович готов был на все: и на досрочную сдачу экзаменов, и на отказ от чести быть оставленным при университете по кафедре зоологии беспозвоночных, как ему предлагали профессора Н. П. Вагнер и Н. А. Меншуткин, а отсюда, следовательно, и на отказ от избрания карьеры профессора и кабинетного ученого. Он рвался туда, в горы, малоизведанные, таинственные, туда, где Пржевальский обрел себе вторую родину, туда, где еще сохранилась девственная природа во всей своей красоте, неприкосновенности и величии.

Профессор А. Н. Меншуткин после долгих и упорных просьб Григория Ефимовича согласился, наконец, сделать изъятие из общих правил и разрешил ему досрочную сдачу экзаменов.

15 января 1884 г. Григорий Ефимович сдал последний экзамен, а 20 января Совет Петербургского университета утвердил Григория Ефимовича в ученом звании кандидата естественных наук. Особой диссертационной работы от него тогда не потребовалось. В качестве таковой были, повидимому, зачтены уже имевшиеся у него оригинальные труды. Диплом на это ученое звание {Ленингр. обл. истор. архив, фонд 14, дело No 21100, связка 1333, лист 45. Из диплома No 7830, видно, что в испытаниях Г. Е. проявил следующие познания: по химии, анатомии человека, физиологии животных, зоологии, ботанике, физической географии, богословию, французскому и немецкому языкам -- отличные; по геологии и минералогии -- хорошие.} ему был вручен много позднее, 29 ноября 1886 г., после возвращения из экспедиции в Среднюю Азию; тогда же_г9 февраля 1884 г., Григорию Ефимовичу было выдано лишь временной свидетельство об окончании университета с правом на получение звания кандидата {Там же, лист 38.}.

А через несколько дней, 14 февраля, Григорий Ефимович был уже в дороге. Эту его экспедицию взяло под свое покровительство Русское Географическое общество, которое б февраля избрало Григория Ефимовича своим членом-сотрудником и снабдило его в экспедицию открытым листом, рекомендательными письмами для облегчения предпринимаемых им действий и буссолью для глазомерных съемок. Анероид, столь необходимый для высотных измерений, был тогда уступлен Григорию Ефимовичу членом Общества В. Ф. Ошаниным.

Глава третья

НА ПАМИРЕ И В ПРИПАМИРСКИХ СТРАНАХ

Изучение Памира и сопредельных стран ко времени начала исследовательской деятельности в этой части нагорной Азии путешественника Грумм-Гржимайло имело уже свою историю.

Напомним, что в течение 1869--1871 гг. в бассейне р. Зеравшан работала экспедиция известного натуралиста А. П. Федченко, первого из русских исследователей, проникшего в эту страну и открывшего для науки его флору и фауну. В 1878 г., уже после включения Ферганского ханства в пределы России, в этой области производил исследования академик А. Ф. Миддендорф, а в, следующем 1879 г. геолог Г. Д. Романовский, изучивший геологическое строение всей северной, центральной и западной части Ферганы. Начиная с 1877 г., исследования русских путешественников распространились и на Алайско-Памирское нагорье. Здесь работал известный исследователь Средней Азии геолог И. В. Мушкетов, который из долины Алая, направляясь к югу, пересек Заалайский хребет и достиг оз. Кара-куль на Памире, а отсюда, вернувшись в город Ош, прошел к Ферганскому хребту и Чаткальским горам. Кроме наблюдений стратиграфического и орографического характера, эта экспедиция разъяснила многое из оставшегося неясным в отношении геологического строения пройденных маршрутом мест. В тесной связи с экспедицией И. В. Мушкетова находилось и путешествие 1877--1878 гг. известного зоолога Н. А. Северцова, маршрут которого прорезал Памир почти по меридиональной линии от перевала Кизыларт (в Заалайском хребте) до Ак-Байтала и закончился долиной р. Аличура. Когда же в Каратегине проводил свои исследования В. Ф. Ошанин, открывший хребет Петра Великого и величайший из ледников Средней Азии -- ледник Федченко. В 1880 г. Зеравшанский ледник исследовал И. В. Мушкетов. В 1881 г. в Каратегине и Дарвазе с ботанической целью путешествовал А. Э. Регель. Наконец к 1883 г. относится большая Памирская экспедиция при участии геолога Д. Л. Иванова, которая исчертила Памир в восточной и южной его частях во многих направлениях и дала возможность установить ряд характерных особенностей Памирского рельефа, как в отношении его горизонтального и вертикального расчленения, так и в отношении к окружающим странам.

0x01 graphic

Отправляясь в 1884 г. на Алай, Григорий Ефимович, в связи с изложенным, прекрасно учел основные задачи предстоящей своей деятельности. О том, как он понимал роль исследователя в данном случае, можно усмотреть из следующих вступительных слов Григория Ефимовича на отчетном докладе, сделанном им в Географическом обществе по возвращении из четвертой поездки на Памир в 1887 г. {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 1, No 5.}

-- "Редкий исследователь,-- говорил он,-- попадая в страну новую, неизученную, охватывает ее целиком со всеми деталями. Обыкновенно такой исследователь обращает внимание лишь на крупные ее особенности и, опираясь на них, двумя-тремя штрихами рисует величавую, на всегда общую картину посещенной страны. На долю же последующих путешественников выпадает задача уже вносить дополнения и исправлять допущенные погрешности, которые могут легко вкрасться в эти общие описания, а то и прямо подтвердить прежние выводы своих предшественников. Хотя мне и было суждено пройти некоторые места непосещенные еще европейцами, но большую часть пути я все-таки сделал по территории, в общих чертах уже описанной, а потому силой самих обстоятельств я попал во вторую категорию исследователей, на обязанности которых лежит прежде всего критическая проверка, а затем и оценка добытого предшественниками фактического материала...".

Мотивы, здесь высказанные, и побудили Григория Ефимовича предварительно не только тщательно познакомиться со всей имевшейся в то время литературой по интересующей его стране, но и обратиться в Географическое общество с просьбой критически рассмотреть намеченный им маршрут и, если интересы науки потребуют его изменений,-- внести таковые. Из архивов Географического общества мы узнаем, что в окончательной проработке маршрута экспедиции Григория Ефимовича в 1884 г. приняли самое деятельное участие: И. В. Мушкетов, Д. Л. Иванов и В. Ф. Ошанин, т. е. лица, в то время наиболее компетентные в данном вопросе, лично знакомые с этой частью нагорной Азии.

Согласно выработанному маршруту, Григорий Ефимович должен был посетить оз. Кара-куль, Алайскую долину, проникнуть возможно дальше по р. Мук-су, а затем подняться на ледник Федченко и изучить направление хребтов и характер местности по р. Маркан-су, если к этому представится хоть какая-нибудь возможность. Таким образом, в программу экспедиции, кроме специально зоологических исследований и собирания этнографических данных, входило также и измерение высот пройденных местностей и маршрутная съемка в случае удачи на реках Маркан-су и Мук-су.

Как проникнуть в Алайскую долину -- было решительно безразличным, и Григорий Ефимович, после некоторого колебания, остановился на Ош-Вадиль-Караказыкском пути.

Путешественник выступил 20 мая из Оша по Араванской дороге в сопровождении четырех конвойных казаков Оренбургского войска, 30 мая он прибыл в Вадиль, расположенный у подошвы Алая. Через Алайский хребет путешественник перешел 20 июня Караказыкским перевалом. А 28 июня он прошел между реками Кок-су и Карамуном через перевал Джекаинды, затем экскурсировал по берегам рек Кызыл-су, Мук-су и вообще на верховых реках Сурхаба (одной из верховых рек Аму-дарьинской системы). Далее уже в половине июля, находясь у подножья Заалайского хребта, Григорий Ефимович перевалил через Терсагарский перевал, доходил до верховий р. Мук-су, но ледника Федченко достигнуть не смог, вследствие неблагоприятной погоды, и вернулся на северный склон Заалайского хребта; пересек затем этот хребет в Кызылартском перевале и дошел до оз. Кара-куль -- самого дальнего пункта в эту экспедицию. Пробыв на обратном пути пять дней в Кызыларте Григорий Ефимович через Гульчу вернулся в Ош. Экспедиция закончилась 20-го августа.

Во время нахождения в Приалайских странах Григорий Ефимович успел сделать многое. Пройдя за три месягта более 600 км, из них часть (на р. Мук-су) с глазомерной съемкой, Григорий Ефимович собрал не только богатую лепидоптерологическую коллекцию, насчитывавшую свыше 12 тысяч экземпляров при 146 видах (в том числе 30 видов новых для науки) {Из письма к акад. Л. Л. Штрауху от 17 сентября 1884 г. (Архив Акад. наук СССР, фонд 50_; опись 2, No 33).}, но и большую коллекцию позвоночных, переданную впоследствии в Зоологический музей Академии наук. Кроме того им были произведены во многих местах измерения высот, сделаны термометрические наблюдения за все время пути и собран интересный этнографический материал.

Среди бабочек Григорием Ефимовичем были пойманы на Алае и на Памире такие виды, как Colias nastes, Plusia hochenwarthî, Plusia frigida и др., которые были до того времени известны только в Гренландии и в приполярной Америке, а у нас -- в Лапландии. Этот факт, чрезвычайно интересный сам по себе, явился трудно разрешимой загадкой для зоогеографов. Среди позвоночных зоогеографический интерес представили добытые экспедицией на Памире экземпляры медведя (один вид) и рыси (два вида). Хотя о наличии медведя на Памире уже и сообщал в свое время Н. А. Северцов, однако этот путешественник основывал свои заключения лишь на догадках в связи с нахождением медвежьих следов, по которым тогда нельзя было точно определить -- к какому виду следует отнести встречающегося на Памире медведя. После находок Григория Ефимовича этот вопрос был разрешен в пользу вида Ursus leuconyx (тяньшаньского). Что касается рыси, то о наличии ее на Памире до этого времени вообще не был сведений, почему находка ее здесь, да еще в двух видах, представила особый интерес и для зоогеографа и для систематика.

Это только отдельные примеры, отдельные штрихи из того нового и ценного, что дали науке богатые коллекции экспедиции.

Предварительные итога своих наблюдений Григорий Ефимович опубликовал в "Кратком отчете о результатах экспедиции в Приалайские страны" (Известия ИРГО, том XX, 1884, стр. 660--673) и в "Bericht über meine Reise in das Alai-Gebiet" ("Mémoires sur les lépidoptères", vol. II, 1885, pp. 212--247).

0x01 graphic

Осенью 1884 г. Григорий Ефимович не вернулся в Петербург. Увлеченный разнообразием и новизной лепидоптерологической фауны этой части нагорной Азии, окрыленный удачными сборами, которые превзошли все его ожидания, он решил продолжить свое путешествие. В его голове возникли два плана дальнейших действий. В первый проект входило посещение МерЕского оазиса, недавно лишь занятого русскими войсками, долины Мургаба, затем, если представится возможность, хребта Копет-даг, а обратно долиной Мургаба до г. Андхой (Афганистан) и долиной Аму-дарьи в горную Бухару. При втором варианте -- из Самарканда он предполагал попасть непосредственно в горную Бухару. Перспективы посетить Копет-даг его особенно прельщали, так как эта горная область никем из европейцев еще не изучалась {Впервые Копет-даг изучался в 1886 г. экспедицией А. М. Коншина, Г. Радде и Ю. А. Вальтера. Прочное же основание к познанию этой горной системы положено К. И. Богдановичем, работавшим там в течение 1886--1888 гг.}, и исследование ее лепидоптерологической фауны могло бы объяснить многое из того, что оставалось еще загадочным в области зоогеографии.

Свои планы на будущее, равно как и сведения об успешном сборе бабочек, Григорий Ефимович сообщил в письме к Николаю Михайловичу, расчитывая на его особую заинтересованность в этом деле. Расчеты его оправдались. Однако первый проект был забраковзн, о чем мы узнаем из письма Н. М. от 17 сентября 1884 г. {Архив Географ о-ва, 32, опись 2, No 87.}, адресованного нашему путешественнику.

-- "Вы себе легко должны предстазить,-- писал H. M..-- какова была моя радость при получении Вашего письма, строки которого были полны новыми открытиями для нашей дорогой специальности. Письмом трудно высказать Вам всю мою благодарность тт остается только пожелать, чтобы все Ваши богатства доехали благополучно до Петербурга со своим бесстрашным путешественником, пожавшим такие лавры в самое копоткое время. У меня уже мерещатся перед глазами эти удивительные Parnassius, Colias, Satyrus и т. д. и остается только пожалеть, что не видал их летающими при живописной обстановке... О Ваших двух проектах на будущее лето мы с Сиверсом {Энтомолог Г И. Сиверс был секретарем Николая Михайловича.} долго и долго беседовали и оба пришли к тому глубокому убеждению, что второй проект почти во всех отношениях желательнее первого. Вот доводы, которые меня заставляют склониться на сторону гор Баба-тага и Зеравшанской долины: 1) (при осуществлении первого проекта) путешествие выйдет уже слишком рискованным, тем более, что страны эта не посещены еще, как Вы сами говорите, свпопонцами. Зачем после таких результатов рисковать своей жизнью? 2) Вам придется пройти все эти "кумы" т. е. степи бесплодные, и много дней пройдет без всякого лова. 3) В Мерв же это лето, или вернее весну, едет Радде и, вероятно, возьмет с собой Кристофа {Известный лепидоптеролог, ближайший сотрудник Николая Михайловича.}. 4) Наконец, действительно это путешествие потребовало бы уже слишком больших затрат и всевозможных других хлопот. Второй же Ваш план более, чем симпатичен, и я думаю, что не один Colias wiskotti и Satvrus kaufmanni представятся Вашим глазам. Не знаю -- согласитесь ли Вы с моими доводами, но Вы просили вполне откровенное письмо, и я это сделал".

Это письмо, а затем высланные Григорию Ефимовичу вслед две тысячи рублей побудили последнего окончательно остановиться на своем втором проекте. Однако имевшиеся в распоряжении Григория Ефимовича средства не могли полностью обеспечить его экспедицию, и он стал искать дополнительные источники. Прежде всего он попытался заинтересовать своим новым путешествием Зоологический музей Академии наук. Мы знаем, что он писал по этсгму поводу и проф. М. Н. Богданову и директору музея, академику А. А. Штрауху, но, судя по сохранившимся письмам Григория Ефимовича к последнему, не добился тогда положительных результатов.

На просьбу Григория Ефимовича к Географическому обществу взять и на этот раз его экспедицию под свое покровительство, последнее не только выслало ему открытый лист, рекомендательные письма и небольшую сумму денег (800 рублей), но, что было особенно важно, выхлопотало у туркестанского генерал-губернатора, Н. О. Розенбаха, прикомандирование к экспедиции для проведения топографических работ штабс-капитана Г. Е. Родионова, участника экспедиции В. Ф. Ошанина в Каратегин и Дарваз в 1878--1879 гг., а также 2-х препараторов и 11 конвойных казаков.

Экспедиция 1885 г. началась 29 марта из Самарканда и закончилась 9 августа. В течение этих пяти месяцев Григорию Ефимовичу удалось проникнуть в Каратегин и Дарваз, посетить горные бекства Бухары -- Гиссар, Куляб и Бальджуан и кроме того познакомиться с фауной тех областей, которые занимают последние уступы припамирских хребтов с юга и запада, именно полустепных бекств: Шархсябса, Карши, Гузара, Ширабада, Кабадиана и округа Курган-тюбе.

Сопоставляя районы, исследованные Григорием Ефимовичем, с маршрутами зоологов Федченко, Северцова, Руссова и Ошанина, легко установить, что пути, пройденные Григорием Ефимовичем в 1884--1885 гг., как бы связывали воедино все эти отдельные экспедиции, в итоге которых была получена вполне определенная фаунистическая картина Памира и прилегающих стран.

Переходя к оценке достигнутых экспедицией результатов, отметим прежде всего то, что одни только энтомологические коллекции, собранные этой экспедицией, превысили 20 тысяч образцов и содержали огромное количество новых, неизвестных еще науке форм. Часть этих коллекций была в 1886 г. обработана самим путешественником в специальной работе -- "Diagnosen einiger neuer Species" ("Mémoires sur les lépidoptères", t. III, 1887, 397--406), часть же послужила материалом для работ энтомологов С. Н. Алфераки и Г. Кристофа. Большая коллекция позвоночных, переданная в Зоологический музей Академии наук, явилась ценным дополнением к имевшимся уже в музее собраниям. В особенности же богатой по числу видов и количеству экземпляров была коллекция птиц, впоследствии обработанная орнитологом В. Л. Бианки в статье "Zur Ornis der westlichen Ausläufer des Pamir und des Alai" (Bull. Ac. Sei., XXXI).

Географические результаты экспедиции заключались в съемках, проводившихся отчасти Григорием Ефимовичем, но главным образом штабс-капитаном Родионовым, а также в измерении высот и в термометрических наблюдениях. Этнографический материал составили многочисленные фотографии.

После окончания экспедиции Григорий Ефимович оставался в Самарканде еще с неделю, в течение которой написал предварительные отчеты: один краткий для Географического общества (напечатан в "Известиях Русск. географ, о-ва", т. XXI, 1885, вып. 6, стр. 579--581) и второй с многочисленными энтомологическими подробностями для "Mémoires sur les lépidoptères" (напечатан в t. Ill, 1887, pp. 357--393). К последнему отчету, носящему заглавие "Bericht über meine Reise in das östliche Buchara", автором была приложена небольшая маршрутная карта на топографической основе, составленная в масштабе 1 : 3 000 000 по последним данным.

В Петербург Григорий Ефимович прибыл уже в середине сентября, -- а 4 декабря на общем собрании Географического общества он сделал блестящий доклад о Припамирских странах {Известия Русск. географ. о-ва, т. XXII, 1886, стр. 81--109.}, в котором мастерски набросал основные штрихи географических особенностей посещенных им огромных территорий, дав одновременно и яркую характеристику их растительного покрова, фауны и, наконец, условий существования местного населения. В этом очерке, неутратившем своего научного значения и в настоящее время, Григорий Ефимович показал себя не только наблюдательным путешественником, но и талантливым исследователем, умеющим, несмотря на свои молодые годы и малую опытность, видеть и подмечать в природе все самое существенное.

На этом собрании Григорий Ефимович познакомил своих многочисленных слушателей не только с природой в то время едва исследованных стран, но и с самим собой. Географическое общество присудило ему тогда свою первую награду -- серебряную медаль и избрало в свои действительные члены.

Увидел в Григорие Ефимовиче несомненный талант исследователя и фактический руководитель Географического общества -- Петр Петрович Семенов (впоследствии Семенов-Тян-Шанский), тогдашний его вице-председатель. Именно с этого времени Семенов начал оказывать Григорию Ефимовичу особое покровительство и поддержку.

Весной 1886 г., выпустив в свет отдельной брошюрой написанный по заданию Министерства государственных имуществ "Очерк сельского хозяйства в Туркестане", Григорий Ефимович стал готовиться к новой экспедиции. На этот раз маршрут его путешествия был намечен к южным частям западных разветвлений Тянь-шаня. В задачу этой экспедиции входило проведение сравнительных зоогеографических исследований для определения связи между памиро-алайской и тянь-шаньской фауной.

Эту экспедицию Географическое общество приняло еще больше под свое покровительство. Основные средства на нее были снова даны Николаем Михайловичем.

Исходным пунктом экспедиции явился, как и в 1884 г., г. Ош. Маршрут пролегал по р. Кзра-дарье, через перевал Кугарт, долину р. Нарын, вверх по течению этой реки до Нарынского укрепления, отсюда по р. Ат-Баши и через перевал Таш-Рабат к оз. Чатыр-куль. Пройдя вдоль восточного побережья этого озера и перевалив затем через перевал Туруарт, Григорий Ефимович спустился к Кашгару, где пробыл несколько дней, посвятив это время приведению в порядок своих коллекций и обследованию местной фауны. Из Кашгара путь экспедиции пролегал через перевал Иркештам, по долине Кызыл-су вдоль подножья Заалайского хребта и далее через перевалы Каук, Кичик-Алай и по долине реки., носящей то же название. В г. Ош Григорий Ефимович вернулся в двадцатых числах августа.

В результате этой экспедиции Григорию Ефимовичу удалось установить, что лепидоптерологическая фауна Памира и припамирских областей значительно отличается от фауны Тянь-Шаня и очень близка к фауне пдигиндукушских областей. Отсюда следует, что лепидоптерологическая фауна слагалась на Памире в тот период, когда последний находился в гораздо более прочных связях со странами к югу, чем к северу, т. е., иными словами, что припамирские страны в этот период были отделены от Тянь-шаня. Последнее, по мнению Григория Ефимовича, может объясняться или неодновременностью поднятия обеих горных громад или же, в случае одновременного их поднятия, наличием известного промежутка времени, когда эти горные страны были отделены друг от друга значительным водным пространством. Эти зоогео-графические исследования Григория Ефимовича подтвердили, таким образом, геологическую гипотезу И. В. Мушкетова, высказанную им в 1878 г. в результате экспедиции на Алай и оз. Чатыр-куль.

Отчетный доклад об этой экспедиции Григорий Ефимович сделал в Географическом обществе на объединенном заседании отделений физической и математической географии уже 25 сентября. Как свидетельствуют анналы Географического общества, в прениях по докладу выступали И. M. Стебницкий, Г. Д. Романовский и И. В. Мушкетов. Эти выступления не были напечатаны, а из доклада были опубликованы лишь выводы {Отчет Русск. географ, о-ва за 1886 г., стр. 40.}.

1887 год застал Григория Ефимовича снова на Памире. На этот раз он задался целью проникнуть в центральную часть этой высокогорной страны. От оз. Кара-куль он предполагал спуститься по р. Кударе и выйти к Таш-Кургану рошанскому на р. Мургабе, затем переправиться через эту реку и, пройдя через перевал Марджанай, держать путь к оз. Яшиль-куль, а уже оттуда, перевалив через Памирский хребет и обследовав побережье оз. Зор-куль, по р. Памир спуститься в долину р. Гукт, затем в долину Вахан-дарьи и, наконец, достигнуть Сарыкола. Во вторую часть маршрута входило зоогеографическое исследование восточных окраин Памира, куда Григорий Ефимович предполагал проникнуть через Алай.

Эта экспедиция была организована Географическим обществом на средства, пожертвованные С. Д. Шереметевым. Предложенный самим путешественником маршрут экспедиции был рассмотрен Советом Географического общества на заседании 23 марта, уже в отсутствие Григория Ефимовича, который покинул Петербург 10 марта. Соглашаясь с мнением председателя отделения физической географии, И. В. Мушкетова, Совет общества высказался за внесение некоторых изменений в предполагаемый маршрут экспедиции. Он считал более целесообразным начать с исследования Бадахшана и вообще с западных окраин Памира, изученных сравнительно мало, а после приступить к исследованию центрального Памира и закончить экспедицию на восточных его окраинах, неосмотренных ни одной русской экпедицией.

С этими пожеланиями Совета общества, сообщенными в частном письме Ю. М. Шокальского, Григорий Ефимович познакомился однако лишь по возвращении в Ош на обратном пути, а потому они не смогли иметь практического значения.

В этом путешествии Григория Ефимовича сопровождал его брат Михаил Ефимович, в то время поручик 2-й гвардейской артиллерийской бригады. На свою долю Григории Ефимович взял сборы естественно-исторических коллекций, этнографического материала и метеорологические наблюдения, брату же поручил проведение топографических -- съемок и охоту.

В начале путешествия братья имели крупный успех. Достигнув долины Кудары и сделав боковую экскурсию к верховьям ее притока -- реки Танымас, они открыли неизвестную группу ледников, которую назвали именем Шереметева, даровавшего средства на экспедицию. Один из ледников экспедицией был пройден, а два другие, значительно большие, были сняты на планшет в масштабе 2-х верст и сфотографированы. Дальше, однако, их ждали сплошные неудачи -- проникнуть к югу от Кудары в долину р. Мургаб им не удалось в связи с выходом из берегов р. Серез и затоплением всей долины -- единственной дороги на Мургаб. Пришлось на ходу менять маршрут. Было решено, двигаясь на восток, достигнуть долины р. Ак-Байтал и отсюда выйти на Мургаб. Но и здесь их снова ждала неудача -- разлившаяся р. Мургаб загородила экспедиции и этот путь в афганские владения. Тогда пришлось избрать третий очень кружной путь -- мимо озер Шур-куль и Рянг-куль, через Тагарму и Таш-Курган сарыкольский. Пройдя последний, экспедиция после ур. Дангным-баш углубилась в предгорья главного Кара-корумского хребта, носящего здесь название Мус-таг. Перед глазами путешественников открылась грандиозная картина величайших гор,поднимающихся на необъятную высь и достигающих в среднем 6 тыс. м высоты. "Что ни ущелье, то и ледники, и над ними громадная масса снега, ослепительно сверкающего высоко в горах",-- писал в своем отчете Григорий Ефимович. От Дангным-баша, поднимаясь вверх по р. Мазар-дарье, они достигли места слияния составляющих ее речек Упранг и Гунзроб. Оставался еще один перевал и они были бы в пределах Британской Индии. Но перевал Гунзроб оказался в это время непроходимым. Прищлось помириться и с этой большой неприятностью, вернуться снова к ур. Дангным-баш и отсюда взять направление на юго-запад--по многоводной реке Мын-текэ, вдоль которой пролегает наиболее посещаемая дорога в Кунжут и Вахан. Оставив Мын-текэ у места впадения речки Ьенк, путешественники поднялись по ней на очень крутой перевал через один из хребтов системы Каракорум. Подъем был настолько крут, что стрелка анероида вышла из пределов точных показаний и этим прибором уже нельзя было воспользоваться для определения достигнутой высоты. Оставшись несколько дней на северных склонах этого перевала ради охоты, экспедиция стала спускаться к р. Ак-су. На р. Ак-су путешественников нагнал китайский, патруль, передавший им распоряжение российского генерального консула в Кашгаре Н. П. Петровского (вызванного соответствующими требованиями китайских властей) о немедленном оставлении экспедицией пределов Китая и возвращении на родину.

Это было большим ударом для путешественников, которые были поставлены таким распоряжением в крайне тяжелое положение. Попытаться пробиться силою через почти необитаемый Вахан было невозможно по той причине, что на пополнение истощившихся продовольственных запасов в этот момент уже нельзя было расчитывать, ибо запуганные китайцами киргизы, до того времени относившиеся к путешественникам очень благодушно, все разбежались по горам. Для Грумм-Гржимайло оставался один выход--попытаться долиной Ак-су добраться до наших пределов. "...И вот началось это движение назад почти без запасов продовольствия, полное всяких бедствий",-- писал в своем отчете Григорий Ефимович.

Измученные, изголодавшиеся путешественники добрались, наконец, до г. Ош. Было уже 17 августа.

С экспедицией Грумм-Гржимайло повторилось то же, что и с памирской экспедицией 1883 г., когда, по словам Д. Л. Иванова, "...наш кашгарский консул Петровский не счел нужным предупредить кашгарские власти о движении экспедиции на Кашгарский Памир, и в результате сложилась масса затруднений со стороны китайцев, которые прямо потребовали удаления экспедиции с правого берега Ак-су и запретили кому-либо из киргизов наниматься в проводники, а тех, которые служили экспедиции прежде, они наказали нагайками и выслали в Кашгар вместе с их семьями" {Д. Л. Иванов, Экспедиция на Памир. Известия Русск. географ. о-ва,, т. XX, 1884, стр. 210--211.}.

Несмотря на ряд неудач, постигших экспедицию братьев Грумм-Гржимайло, результаты ее были значительны: на протяжении 2 тыс. км пройденного пути была произведена съемка в 5-верстном масштабе, для ряда мест впервые; были открыты и изучены, насколько это было возможно, ледники в верховьях р. Танымас; определены высоты 20 новых пунктов и проверены старые определения; собрав интересный распросный материал о Кунжуте; выяснено направление горных хребтов западной части Каракорума; на Памире проведены метеорологические наблюдения (записи максимумов и минимумов температуры, наблюдения за ветровыми изменениями и пр.); сделаны интересные зоогеографические наблюдения; собраны ценные зоологические коллекции и распросный статистический материал о местном населении и его хозяйстве; сделано 150 этнографических и ландшафтно-географических фотоснимков.

0x01 graphic

Результаты сборов по чешуекрылым и зоогеографических наблюдений, проведенных Григорием Ефимовичем за время всех четырех экспедиций на Алай, в горную Бухару, на западный Тянь-шань и на Памир, изложены им в специальном исследовании -- "Novae species et varietates-Rhopalocerorum e Pamir", напечатанном в XXII томе Трудов Русского энтомологического общества за 5888 г. и в обширном труде "Памир и его лепидоптерологическая фауна" ("Le Pamir et sa faune lépidoptèro-logique"), составившем IV том превосходного издания "Mémoires sur les lépidoptères". Книга эта была написана Григорием Ефимовичем в течение года, сдана в печать в начале 1889 г., а в 1890 г. вышла в свет.

В ней автор затронул чрезвычайно много вопросов. В первой, общей, части, дав определение введенных им терминов "Внутренняя Азия" и "бассейн Тарима", Григорий Ефимович переходит к топо- и орографическому описанию Памира и к характеристике его климата, а затем к его геологической истории. Глава IV автором посвящена более детальному описанию Памира, связывающего "Внутреннюю" Азию с Азией передней и представляющего собой "пустынную, холодную страну, всю изрезанную долинами и хребтами". В V главе автор касается экологических условий флоры и фауны Памира (в частности, лепидоптерологической фауны), рассматривая влияние: близости вечных снегов, положения и характера склонов, сложения и характера почвы, количества водных источников и др. В составе памирской фауны бабочек он различает группы: альпийских лугов, лугов и лесов, каменистых осыпей и саев, возвышенных пустынь, высоких степей и группу долин. Благодаря наличию множества характерных микрорайонов, лепидоптерологическая фауна Памира оказалась чрезвычайно богатой, насчитывая 119 видов и разновидностей чешуекрылых, свойственных исключи* тельно Памиру. Для сравнения лепидоптерологической фауны Памира с фауной соседних стран и всей палеоарктической области автор приводит очень интересную таблицу.

В специальной части этого труда Григорий Ефимович описал 200 видов Rhopalocera, принадлежащих к 32 родам, и 92 вида Heterocera, втом числе 80 видов Sphinges (34 рода) и 12 видов Bombyces (6 родов); В числе последних оказалось много новых видов и разновидностей, впервые открытых и описанных путешественником.

Несмотря на свой исключительный интерес, несмотря на то, что автор впервые применил в этом труде географический метод разграничения видов, который позволил во многих случаях решать вопрос о генетической связи некоторых форм с близкими им видами, имеющими более широкое, а иногда даже географически отдаленное распространение, книга эта не получила у нас огласки. Она была встречена некоторыми нашими специалистам (как об этом вспоминал много позднее, (в 1920 г., Григорий Ефимович в письме к А. П. Семенову-Тян-Шанскому) "...улыбками сомнения в плодотворности примененного в ней метода". Не имея возможности опровергнуть высказанные автором положения, книгу приросту замолчали. В русской литературе за эти годы нам известен лишь один реферат этой книги, правда очень детальный, принадлежащий известному ихтиологу И. Д. Кузнецову {Обзор работ по зоогеографии России н сопредельных с нею стран (преимущественно на материале Азии) за 1890 год. Ежегодник Русск. географ. о-ва, т. III, СПб., 1892, стр. 274--276.}, но автор, изложим содержание книги, "затрагивающей так много весьма сложных вопросов", уклонился от ее разбора и оценки.

0x01 graphic

Мы невольно несколько забежали вперед. Возвращаясь к хронологии сооытий, отметим, что из этой экспедиции Григорий Ефимович вернулся в Петербург лишь в первых числах октября, а 28 ноября выступил с отчетным докладом в Географическом обществе на соединенном заседании отделений физической и математической географии. Доклад, как видно из краткого протокола этого заседания, вызвал широкий обмен мнениями {Известия Руcск. географ. о-ва, т. XXIII, 1887, стр. 787.}. К сожалению, более подробных сведений об этом заседании в печати не появлялось.

В последующий 1888 г. Григорий Ефимович предпринял на собственные средства и при небольшой денежной поддержке Зоологического музея Академии наук экспедицию в средний Урал. Цели поездки были те же -- в основном зоогеографические.

Обследование среднего Урала Григорий Ефимович начал с юга o&egrave; Златоуста, а кончил на шпроте Ирбита. Все свои энтомологические сборы он передал по приезде в Зоологический музей. Эту коллекцию он тогда же использовал в качестве сравнительного материала в подготовлявшейся им к печати монографии по лепидоптерологической фауна Памира, о которой говорилось выше, а частично в последующие годы в своих специальных систематических работах, о чем будет сказано ниже.

Глава четвертая
ПУТЕШЕСТВИЕ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЗИЮ

Наступил 1889 г., явившийся в жизни Григория Ефимовича столь знаменательным. Закончив в январе все самые неотложные работы, он стал хлопотать о новой экспедиции -- в Пригиндукушские страны. Проект его встретил полное сочувствие в Географическом обществе. Разработанный им маршрут путешествия на южный склон Памира, в Шунган, Вахан, Читрал и Кунжут получил одобрение. Однако некоторое время спустя Совет Географического общества был вынужден, по политическим и иным соображениям, предложить Григорию Ефимовичу изменить этот маршрут и вместо юга избрать объектом для своих исследований восточный Тян-шань и Нан-шань. В разработке нового маршрута самое деятельное участие приняли П. П. Семенов-Тян-Шанский, А. А. Большев и А. И. Скасси. Таким образом, началась девятая по счету и самая продолжительная экспедиция Григория Ефимовича в Центральную Азию.

Страсть исследователя привела его от прекрасных солнечных берегов Крыма, от живописных возвышенностей Приднестровья, от обширных степей средней Волги и лесистых склонов Урала сначала к холодным пустынным высокогорьям Памира, а теперь на покрытые вечными снегами хребты гигантского восточного Тянь-шаня и еще менее исследованного тогда Нань-шаня.

В состав экспедиции, кроме Григория Ефимовича, вошли: М. Е. Грумм-Гржимайло (участник 4-й экспедиции на Памир), семь конвойных казаков и два переводчика. Таким образом, как и во всех предыдущих путешествиях, вся интеллектуальная работа экспедиции легла всецело на Григория Ефимовича и на его брата Михаила Ефимовича.

Путешествие началось 27 мая из Джаркента и продолжалось полтора года. Перейдя шумную горную речку Хоргос, караван экспедиции вскоре достиг г. Кульджи, расположенного на р. Или у подножья высокого крутого хребта Боро-Хоро, входящего в горную систему восточного Тянь-шаня и служащего водоразделом Илийского и Джунгарского бассейнов. Пройдя от г. Кульджи на северо-восток в направлении на перевал Ачал и перевалив через него, экспедиция спустилась к большому озеру Эби-нор, откуда снова поднялась в горы,. про должая путь по почти неисследованным северным склонам Боро-Хоро, держась примерно высоты 2000--3000 м. Здесь путешественники добыли первые -- обстоятельные географические сведения о горном узле Дос-Мёгея, образующем, подобно Хан-тенгри, группу снеговых вершин громадной высоты.

Достигнув верховьев реки Сань-дао-хэ, путешественники спустились на "большую северную тянь-шаньскую дорогу" и по ней прошли до Урумчи. Отсюда они продолжали исследование северных склонов Тяны шаня, сделав интересное в научном отношении восхождение на священную у китайцев горную группу Богдо-ола, до сих пор не посещай шуюся европейцами. Здесь они дошли до снеговой линии. От город Гучэна они направились на север в Джунгарскую пустыню для охоты на дикую лошадь (Equus przewalskii), известную до того времени лишь по одному несовершеннолетнему экземпляру, приобретенному у киргизов незабвенным H. M. Пржевальским. Результатом этой поездки был добыча четырех великолепных экземпляров дикой лошади, впоследствии украсивших маммологическую коллекцию Зоологического музея Академии наук. Таким образом, братья Грумм-Гржимайло -- первые европейцы, охотившиеся на дикую лошадь и имевшие возможность изучать ее повадки.

0x01 graphic

Вернувшись в Гучэн, экспедиция продолжила исследование северных склонов Тянь-шаня далее на восток. Дойдя до долины Джамбулак, оказавшейся чрезвычайно богатой дичью и крупными животным и оставшись здесь на некоторое время для охоты, братья затем разделились и перешли на южную сторону Тянь-шаня двумя перевалами -- Буйлук и Улан-усу. Они соединились в густо населенном и цветущем Турфанском оазисе. Последний был тщательно обследован экспедицией. Оказалось, что все пространство, заключенное с севера южными предгорьями Тянь-шаня с высочайшей горой Богдо-ола, с юга невысоким кряжем Чоль-тагом, с востока песками Кум-таг, а на западе простирающееся на 8 км, представляет собой редкое явление в природе -- котловину, лежащую ниже уровня моря на 130 м. Открытие этой глубокой впадины Центральной Азии было одним из видных географических результатов экспедиции братьев Грумм-Гржимайло. Следует отметить, что братья Грумм-Гржимайло явились не первыми исследователями этой интереснейшей во всех отношениях котловины. Как отмечает В. А. Обручев {Орография Центральной Азии и ее юго-восточной окраины. Известия Русск. географ. о-ва, т. XXXI, 1895, вып. 3, стр. 289.}, часть Тянь-шаня к востоку от Урумчи посещалась уже многими путешественниками: Н. М. Пржевальский и Г. Н. Потанин пересекли его восточную оконечность по дороге из Баркюля в Хами; англичане Кэри (Carey), Юнгхэзбэнд (Younghusband) и Белл (Bell) прошли вдоль -- его южной подошвы из Хами в Турфан и Карашар, причем первый сделал еще боковую экскурсию в Урумчи, а второй пересек восточную оконечность хребта на пути из южного Алтая в Хами. И вот, "...несмотря на это тройное посещение южной притяньшаньской дороги (Нань-лу) англичанами, орография этой притяньшаньской полосы была так мало выяснена,-- пишет Обручев,-- что существование обширной отрицательной низменности оставалось неизвестным до тех пор, пока русские экспедиции братьев Грумм-Грижимайло, шедших с севера из Гучэна, и М. В. Певцова, шедшего с юга из Курля, не открыли эту впадину у Люкчуна и Токсуна, первые в октябре, второй в ноябре 1889 г.".

0x01 graphic

Из Люкчунской впадины М. Е. Грумм-Гржимайло сделал интересную научную экскурсию в горы Чольтаг, а по его возвращении путешественники предприняли чрезвычайно тяжелый в зимних условиях переход через пустыню в Хамийский оазис. Отсюда экспедиция тронулась в дальнейший путь лишь в первых числах февраля. Таким образом, все четыре зимних месяца путешественники провели в возможно детальном изучении турфанских и хамийских земель и прилегающих к ним горных массивов.

0x01 graphic

При последующем переходе из Хами в Нань-шань экспедиция от- I крыла горную область Бэй-шань. Исследования в Бэй-шане впервые I указали на неправильность господствовавшего до того времени в науке представления о существовании в третичную эпоху в Центральной Азии I обширного средиземного моря. Кроме того на основании орографии и собранного геологического материала, Григорий Ефимович впервые правильно оценил значение Бэй-шаня, как перемычки между Тянь-шанем и Нань-шанем. Он впервые обратил внимание на важность геологического изучения Бэй-шаня и на необходимость заняться этим опытному геологу, какой и явился в дальнейшем в лице В. А. Обручева. Хотя честь геоморфологического объяснения Бэй-шаня и его отношения к Нань-шаню и принадлежит маститому советскому ученому, академику В. А. Обручеву, но это нисколько не умалило ценности многочисленных орографических и геологических замечаний Григория Ефимовича, которые и были впоследствии должным образом оценены наукой. Так, например, известный геолог К. И. Богданович в 1908 г. писал: "Открытие, в полном смысле этого слова, для географии Центральной Азии Люкчунской впадины и области Бэй-шаня показывает, что Г. Е. Грумм-Гржимайло руководствовался широким пониманием географических задач исследования Центральной Азии. Люкчунская впадина и система Бэй-шаня с ее отношениями к Тянь-шаню и Нань-шаню представляют элементы орографии и строения Центральной Азии глубокого теоретического значения для объяснения развития Азии, и с этими этапами расширения наших географических познаний всегда будет связано имя Г. Е. Грумм-Гржимайло" {Отзыв о трудах Г. Е. Грумм-Гржимайло. Отчет Русск. географ. о-ва за 1907 г., прил., стр. 12--16.}.

0x01 graphic

Исследование Нань-шаня путешественники начали от Гань-чжоу-фу, куда они прибыли из Су-чжоу, пройдя поперек Бэй-шаня. В наньшаньские горы они проникли живописнейшим ущельем Пянь-дао-коу, которое и вывело их на перевал У-бо. Спустившись с последнего в широкую долину Бабо-хэ и пепевалив отсюда еще через один перевал, экспедиция вступила в г. Юн-ань-чэн, где была встречена местными властями с необычайным почетом. Далее маршрут пролегал через Сининские горы, откуда путешественники спустились в долину одной из крупнейших китайских рек -- Хуан-хэ, через которую переправились у Гуйдуя, самого крайнего восточного пункта пройденного маршрута. Отсюда, повернув в обратный путь, они вышли на южный берег большого озера Куку-н( ра, обошли его с запада и, держась на северо-восток, достигли перевала Черак, а затем спустились в долину р. Бабо-хэ. Дальше путь пролегал вверх по р. Хый-хэ, перевалы Ляо-ху-ши и Шан-цзао-дабан и вниз по р. Ван-сао-хэ до Су-чжоу. Отсюда экспедиция, покинув Нань-шань, вновь пересекла Бэй-шань и Тянь-шань, вышла прежним путем Урумчи и затем южной Джунгарией 13-го ноября 1890 г. вернулась родину.

0x01 graphic

Результаты этой экспедиции превзошли всякие ожидания. Кроме отмеченных крупных географических открытий, очень ценной оказалась съемка, проведенная путешественниками на протяжении 7250 км, из них 6000 км по местностям, еще никем не посещенным. По всему пройденному экспедицией пути были сделаны 140 гипсометрических и анероиддых определений, а в 30 пунктах наблюдения для определения географических координат. Кроме того путешественники производили систематические метеорологические наблюдения. Зоологические сборы содержали 114 экземпляров крупных и средних млекопитающих и более 300 мелких, 1150 экземпляров птиц, 400 яиц с гнездами, около 100 экземпляров рыб и 105 экземпляров пресмыкающихся и земноводных. Энтомологическая коллекция превысила 35 000 экземпляров! Собранный гербарий составил 800 листов, а коллекция горных пород достигала 850 образцов. Кроме того экспедицией был собран интересный этнографический материал (песни, словари слов), были сделаны прекрасные фотографические снимки, собраны данные по истории дунганского восстания, наконец, выполнены некоторые специальные задания, О ходе экспедиции Географическое общество уведомлялось систематически. Мы находим "Вести об экспедиции братьев Грумм-Гржи-майло" в "Известиях Географического общества" и за 1889 гол (т. XXV, отд. 2, стр. 427--429) и за 1890 г. (т. XXVI, отд. 2, стр. 272-299, т. XXVII, стр. 40--69). Таким образом, главнейшие открытия этого путешествия стали достоянием широкой общественности еще за долго до возвращения экспедиции на родину. И тем не менее доклад Григория Ефимовича об итогах этой экспедиции вызвал исключительный интерес. -- На экстренное общее собрание Географического общества 13 марта 1891 г. в большом зале Городской думы собралось до 600 человек. Такого многолюдного собрания Общество не собирало со времени Пржевальского. Доклад свой Григорий Ефимович иллюстрировал туманными картинами. Мы не будем здесь пересказывать содержания этого доклада, который в свое время был полностью напечатан {Известия Русск. географ. о-ва, т. XXVII, 1891, вып. 3, стр. 169--180.}, а отметим лишь, что в тот же день в большом конференц-зале Академии наук была открыта организованная Географическим обществом и Академией наук выставка богатейших коллекций экспедиции.

Открытие братьями Грумм-Гржимайло Люкчунской впадины возбудило огромный интерес в ученом мире. Географическое общество не замедлило воспользоваться снаряженной в 1893 г. вглубь Азии экспедицией под начальством В. И. Роборовского, чтобы возложить на нее, во-первых, организацию в этой впадине правильной метеорологической станции и, во-вторых, производство особых нивеллировок для выяснения пределов впадины и самых низких ее пунктов.

Придавал огромное научное значение открытию Люкчунской впадины и проводимым в ней систематическим метеорологическим наблюдениям и наш знаменитый климатолог проф. А. И. Воейков. Он писал: "Значительная часть Центральной Азии настолько поднята над уровнем моря, что приведенные к этому уровню температуры (и давление воздуха) очень резко отличаются от действительности. Нет возможности получить понятие об изменении температуры под влиянием высоты, если за пункты сравнений приходится брать, как приходилось до сих пор, берег морей, которые находятся в совсем иных климатических условиях, чем центральная часть азиатского материка. Поэтому открытие пониженной котловины Люкчун, почти в самом центре азиатского материка, явление чрезвычайно важное, а метеорологические наблюдения, которые там проводятся по поручению Географического общества, дадут твердый базис не только в этом отношении, но и для барометрических нивёллировок" {Научные результаты путешествия H. M. Пржевальского по Центральной Азии. Отдел метеорологический. СПб., 1895, стр. 278.}.

Двухлетняя работа Люкчунской метеорологической станции полностью оправдала возложенные на нее надежды. В Люкчунской впадине, как оказалось, годовой ход давления (т. е. разность между средними месячными давлений в июле и в январе) равняется почти 30 мм -- величина крайняя для всего земного шара. В декабре, в январе и в феврале максимум давления в Азии находился в центре континента. Суточные колебания в этом центре оказались так же очень велики. Температура летних месяцев оказалась очень большой: в среднем для июля она может быть приравнена лишь к Сахаре; предельная высокая в 48^о явилась также наибольшей для всей Азии. По сухости и по бедности осадков Люкчунская впадина также представила крайность.

Таким образом, наука "приобрела метеорологические сведения о пункте, который несомненно обладает наибольшей континентальностью на всем земном шаре и не требует никаких приведений, так как находится почти на уровне моря {Подробнее см. "Метеорологические наблюдения, произведенные с октября §93 г. по октябрь 1895 г. на станции Люкчун в Турфане". Изд. Русск. географ. о-ва, Пб., 1899.}.

Открытие экспедицией братьев Грумм-Гржимайло горной страны Бэй-шань и сделанные ими некоторые денные замечания об особенностях орографии восточного Тянь-шаня и Нань-шаня, на которые прежние путешественники не обратили должного внимания, с очевидностью доказали необходимость особенно тщательного геологического исследования восточной и средней частей Центральной Азии. Пополнить эти пробелы в наших знаниях о строении Центральной Азии выпало на долю ныне здравствующего академика В. А. Обручева, которому Сове Географического общества поручил в 1892 г. исследовать эту часть Азии в геологическом отношении. Экспедиция В. А. Обручева полностью подтвердила геологическую древность Бэй-шаня. Ряд критических замечаний В. А. Обручева по поводу некоторых высказываний Григория Ефимовича вызвал между этими авторами долголетнюю острую полемику, которая в конечном итоге способствовала разъяснению многих спорных вопросов в орографии и геологическом прошло Центральной Азии.

Зоологические сборы экспедиции братьев Грумм-Гржимайло получили также высокую оценку. Так, акад. Ф. Д. Плеске писал:

"Наряду с задачами чисто географическими, у путешественников Г. и М. Грум-Гржимайло была и другая цель -- сборы энтомологических коллекций, чему они уделяли особое внимание. С точки зрения энтомолога, результаты этой экспедиции бы. совершенно исключительными, а в отношении некоторых отделов чешуекрылых (и пример Rhoparocera) буквально неповторяемыми. Столь же ревностно, как отношении чешуекрылых, названными путешественниками производились сборы позвоночных Центральной Азии... Коллекция позвоночных, целиком поступившая в Зологический музей Академии наук, ценна не только своим количеством, но и те что была собрана в местах иных, чем коллекции Пржевальского, так как маршрут экспедиции братьев Грумм-Гржимайло только в немногих случаях соприкасался маршрутом экспедиции Пржевальского...". Значение же собранной коллекции в зоогеографическом отношении Ф. Д. Плеске определяет так: "Северная граница многих среднекитайских видов, которые до сих пор были найдены не севернее горной области Амбо, ныне, после сборов Грумм-Гржимайло, должна быть отнесена к северным склонам Нань-шаня" {Die ornithologische Ausbeute der Expedition der Gebrüder Q. und M. Grün Grzimailo nach central Asien в "Mélung.s biol giques@, t. XIII, livr. 2, pp 273--301.}.

Новые данные о -- дикой лошади, опубликованные M. E. Грум-Гржимайло в журнале "Нива" за 1892 г. (No 17), вызвали оживленна переписку между Григорием Ефимовичем и знаменитым географом, основателем московской школы географов, проф. Д. Н. Анучины. Полностью эта переписка, к сожалению, не сохранилась. Только некоторые отрывки из писем Григория Ефимовича к Д. Н. были опубликованы последним в работе "К вопросу о диких лошадях и об их приручении в России" (1896). Просматривая эту брошюру проф. Д. Н. Анучина, легко убедиться в том, что некоторые сведения, сообщенные Григорием Ефимовичем, послужили Д. Н. исходным материалом для ряда интересных заключений.

Результаты центральноазиатской экспедиции братьев Грумм-Гржимайло широко обсуждались не только на страницах отечественной научной литературы, но и в журнальной, а также в повседневной пресс В газетах того времени можно найти много интересных подробностей в отчетном докладе путешественников и замечательной выставке доставленных ими многочисленных экспонатов.

0x01 graphic

Большие заслуги Григория Ефимовича перед отечественной наукой были достойным образом оценены как нашими научными, так и правительственными учреждениями. Русское географическое общество присудило ему в 1891 г. премию имени H. M. Пржевальского (1-ое присуждение) {По отзыву П. П. Семенова-Тян-Шанского (см. отчет Русск. географ. о-за, 1891 г., -- стр. 14--17).}. Географическое отделение Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете избрало его в свои действительные члены (26 сентября 1892 г.). По особому докладу министра государственных имуществ {Г. Е. был причислен с 14 октября 1888 г. к Департаменту земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ.} "...за особые пред отечеством заслуги" 15 апреля 1891 г. Григорий Ефимович был награжден орденом Владимира 4-й степени, а по докладу министра внутренних дел "в воздаяние трудов, понесенных в многочисленных путешествиям по Центральной Азии с научными целями в 1884--1887 и 1889--1891 гг." 3 мая 1891 г. ему была назначена пожизненная пенсия в размере 600 р. в год. Почетные награды Григорий Ефимович получил и из-за границы. Так, в 1892 г. Итальянское географическое общество пригласило его как "одного из самых выдающихся географов нашего времени" принять участие в качестве почетного члена в торжественном праздновании 400-летней годовщины открытия великим мореплавателем Колумбом Америки, которое состоялось в Генуе в период с 18 по 21 сентября {Архив Географ. о-ва. Фонд 32, опись No 59.}. Несколько позднее, в (1839)г., Парижская Академия наук присудила ему денежную премию имени П. А. Чихачева (le prix Tchihatchef) "за выдающиеся труды в области геограсЬии" в размере 3000 франков {Известный путешественник по Алтаю, Малой Азии и Алжиру -- Петр Алексеевич Чихачев (1808--1890) оставил по завещанию Парижской Академии наук капитал в 100 000 франков на премии путешественникам по Азии, исключая путешествий по Британской Индии, собственно Сибири, Малой Азии и Сирии, как странам, уже довольно хорошо обследованным. Присуждение Г. Е. премии имени Чихачева было первым.}.

0x01 graphic

Широкую известность приобрела центрально-азиатская экспедиция братьев Грумм-Гржимайло и за границей. Ей был посвящен ряд статей {См. например, в "Petermanns Geogr. Mittheil. 1891, No 5; в Proceed, of the R. Geogr. Soc. 1891. No 1 и др.} во многих научных изданиях. Все это, вместе взятое, а в особенности признание географических открытий Григория Ефимовича широко известным ученым, президентом Венской Академии наук Эдуардом Зюссом, который в своем классическом трехтомном труде "Лик Земли" (Ant^fttz der Erde) неоднократно {"Anblitz. der Erde", т. III, 1901, pp. 214--221.} подчеркивает заслуги Грумм-Гржимайло в правильном объяснении геологического строения Восточного Тянь-шаня, Бэй-шаня и Нань-шаня, упрочило Григорию Ефимовичу репутацию выдающегося научного деятеля и полевого исследователя.

Только в мае 1891 г., освободившись от всех неотложных дел, Григорий Ефимович уехал в Одессу к своему дяде, Д. М. Без-Корниловичу, чтобы свидеться с той, которой он обещал еще в 1882 г. вечную дружбу и любовь. Тогда он был еще юным студентом, энергичным, инциативным, с огромными усилиями пробивавшим себе дорогу на том поприще, которого достигали только немногие из учащейся молодежи. Теперь он стал уже ученым с мировым именем и исследователем, прославившим отечественную науку.

Евгения Дмитриевна Без-Корнилович также много потрудилась за это время над своим развитием. Она успела окончить Одесскую консерваторию по классу пения, пройти курс у известной итальянской певицы Превости, а в 1888 г. имела честь исполнять романсы П. И. Чайковского под личный аккомпанимент их автора. Еще раньше, в 1885 г., она успешно сдала при Новороссийском университете экзамены на аттестат зрелости, что было в то время явлением далеко незаурядным и позволяло ей заниматься педагогической деятельностью.

Свадьба их состоялась 15 сентября 1891 г. в Севастополе.

Глава пятая
СНОВА В ПЕТЕРБУРГЕ

С возвращением в Петербург осенью 1891 г. в жизни Григория Ефимовича намечается резкий перелом -- полевая исследовательская деятельность сменяется работой кабинетного ученого. Обработка обширных коллекций, собранных братьями Грумм-Гржимайло в последнюю экспедицию, потребовала напряженного труда в течение ряда лет многих ученых: А. А. Тилло (определение абсолютных высот), проф. А. И. Воейкова (обработка метеорологических данных), проф. И. В. Мушкетова (обработка горных пород), проф. А. Ф. Баталина (систематическое определение растений), проф. Е. А. Бихнера (обработка млекопитающих), акад. Ф. Д. Плеске (обработка птиц), проф. А. М. Никольского (обработка пресмыкающихся, гадов и рыб), проф. А. П. Семенова-Тян-Шанского (обработка жесткокрылых). Что касается чешуекрылых, то обработку отделов Noctuae и Geometrae взял на себя лепидоптеролог С. Н. Алфераки, а отделов Rhopalocera, Sphinges u Bombyces сам Григорий Ефимович.

В 1893--1894 гг. Григорий Ефимович опубликовал на страницах "Трудов" Русского энтомологического общества {Т. XXVII, стр. 127--129, 379--386; т. XXIX, стр. 290--293.} интересную в систематическом и зоогеографическом отношениях работу под заглавием "Lepidoptera palaearctica nova" в трех частях, куда вошло описание 47 новых палеарктических видов и разновидностей чешуекрылых, выделенных автором в результате сравнительного изучения как коллекций, им лично собранных в пределах Каратегина и Бальджуана (!885), на Заалайском хребте (1886), в Рушане (1887), на среднем Урале (1888), в южной Джунгарии (1889), в восточном Тянь-шане (1889--1890), в Нань-шане, в области Амдо и Кукунора, в Сининских горах и в китайской провинции Ганьсу (1890), так и собраний других энтомологов на территории Западной Сибири, Алтая, Средней Азии_: западного Тянь-шаня, Гиндукуша, Гималаев, Пиренейских гор, а также Лабрадора и Канады.

За это же время Григорий Ефимович опубликовал в томе XXVIII Трудов Русского энтомологического общества свое исследование "Verzeichniss der von D. Glasunov 1892 in Gebiete des Serafschan Thaies und in Wüste Kisil-kum gesammelten Lepidopteren", в котором дано краткое систематическое определение 120 видов и разновидностей бабочек, собранных в районе Зеравшанской долины и пустыни Кизыл-кум Д. К. Глазуновым в 1892.

За эти годы Григорий Ефимович опубликовал много статей в журналах "Исторический Вестник", "Русский Вестник", и др. Из появившихся за это время его статей назовем: "Осенью в горах Тянь-шаня", "В поисках перевала через Тянь-шань", "По ступеням божьего трона (Богдо-ола)", "Баранта", "Турфан", "Урумчи" и ряд других. Все они написаны увлекательно и безупречно в литературном отношении. Блестящая форма изложения вообще весьма характерна для всех последующих работ Григория Ефимовича. Сюжеты этих статей, как видно уже из самих заглавий, взяты автором из дневников экспедиции 1889--1890 гг. и содержат ряд интересных подробностей, которые не встречаются в описании самого путешествия. В этом их научная ценность.

Кроме того, начиная с 1892 г., Григорий Ефимович делается постоянным сотрудником энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Его статьи, помешенные в этой энциклопедии, относятся всецело к географии Азии: "Восточный Туркестан", "Гань-су", "Илийский край", "Тибет", "Тянь-шань", "Хамийский оазис", "Хань-коу", "Хуан-хэ", "Ху-бэй", "Ху-нань", "Хэ-нань", "Цзю-цзян", "Цзян-нин-фу", "Цзян-си", "Цзян-су", "Юнь-нань".

Подготовка к печати материалов экспедиции 1889--1890 гг. была приостановлена в апреле 1893 г. на целый год, ввиду возложенного на Григория Ефимовича нового задания по составлению синтезирующего труда об Амурской области.

Однако, прежде чем коснуться этой работы Григория Ефимовича, следует несколько пояснить чем она была вызвана.

К 17 марта 1891 г. относится первое правительственное решение по поводу сооружения сплошного великого Сибирского рельсового пути, а к осени 1892 г. был окончательно установлен и общий план постройки этой железной дороги. По этому плану было решено строить Сибирскую железную дорогу в три очереди: к первой была отнесена постройка западносибирского участка (от Челябинска до р. Оби) и среднесибирской линии (от р. Оби до Иркутска), а также окончание уже находившегося в постройке участка Владивосток-Покровская; ко второй очереди -- постройка участка от Покровской до Хабаровска и забайкальской линии -- от Мысовой (на восточном берегу оз. Байкал) до Сретенска; к третьей -- постройка кругобайкальской линии от Иркутска до Мысовой и амурской от Сретенска до Хабаровска. Для общего руководства сооружением Сибирской железной дороги 24 февраля 1893 г. был учрежден особый комитет, в состав которого вошли представители всех заинтересованных ведомств. При комитете для решения всех вспомогательных вопросов была создана особая подготовительная комиссия. Когда в этой комиссии обсуждался вопрос о проведении амурского участка железной дороги от Покровской до Хабаровска, а равно различных мероприятий по заселению Амурской области И развитию в ней промышленности, представилось необходимым иметь возможно более подробное описание физико-географических и экономических условий этой обширной, но еще недостаточно известной области. Состояние имевшихся к тому времени сведений об Амурской области не позволяло определить то или другое направление для амурского участка дороги без специальных местных исследований. Для того же, чтобы выяснить цель, характер и направление этих исследований и вообще ориентироваться в деле, было необходимо извлечь из множества разнообразных и отчасти научно непереработанных источников все имеющиеся об Амурской области географические, геологические, почвенные, климатологические, ботанические, зоологические и экономические данные, подвергнуть их сравнительной проверке и, составить единую сводку об этом крае. Составление указанного труда по программе, выработанной П. П. Семеновым-Тян-Шанским совместно с П. М. Романовым, В. И. Ковалевским и П. В. Охочинским и утвержденной министром финансов, было поручено Григорию Ефимовичу. "Обязательство это,-- так пишет П. П. Семенов-Тян-Шанский {См. предисловие к книге Г. Е. "Описание Амурской обл.", 1894.},-- было выполнено Григорием Ефимовичем со свойственной ему быстротой и талантливостью".

Этот труд вылился в книгу объемом в 650 страниц. Глава I была посвящена истории Амурской области, главы II--IV -- ее физико-географическому описанию, глава V -- ее геологическому строению, Глава VI -- климату, глава VII -- растительному покрову, глава VIII -- животному миру, глава IX -- местному туземному населению, глава X -- русскому населению и его экономическому положению, глава XI -- сельскому хозяйству и глава XII -- неземледельческой промышленности и торговле. К книге был приложен алфавитный указатель встречающихся в тексте географических названии и карта в 100-верстном масштабе. Последние две главы были составлены П. П. Семеновым-Тян-Шанским, которому принадлежала и общая редакция книги. Из печати она вышла уже в 1894 г.

Современная критика отнеслась к ней очень сочувственно {Отзывы на эту книгу появились в Землеведении, т. I, 1894, вып. 3, стр. 139,Русском вестнике, 1894, 9, стр. 275--277; в Вестнике Европы, 1895, 1, стр. 419--421; в Русской мысли, 1895 VI, 28--38; Новое время (газ.) No 6635, в "Meteorolog. Zeitschr.", 1895, стр. 210--211; в "Petermanns Mittheil.", 1895. Bd. 41; pp. 101--102.}. Вот как оценивал ее, например, Б. Глинский:

"Появившееся в печати издание "Описание Амурской области"" если принять во внимание краткость времени, в течение которого задача осуществлена,-- год с небольшим, представляет собою по полноте сосланного материала и прекрасной его разработке явление, заслуживающее глубокого внимания нашей научной критики. Особенной полнотой и обстоятельной обработкой отличаются главы 2--10, где сосредоточено физико-географическое и этнографическое описание страны. Геологический, органический и зоологический материалы собраны здесь и представлены со всей тщательностью и добросовестностью. Составитель, Грумм-Гржимайло, воспользовался богатыми данными, извлеченными из экскурсий русских и иностранных путешественников, а также из другой литературы и, пропустив ее через фильтр научной критики, сумел нарисовать подробнейшую картину края. В этих главах описан каждый клочек земли и воды, так что будущим переселенцам дана руководящая нить, где делать выбор своему местопребыванию. Для переселенческого дела здесь неиссякаемый родник сведений, и желательно, чтобы заведующие судьбами переселенцев поближе ознакомились с этой частью "Описания Амурской области". Такое ознакомление пойдет на пользу и власть имущим и тем, кого неволя гонит с насиженных мест на новые на Востоке" {См. его статью "Из истории колонизации Востока", Исторический вестник, 1894, т. 58, стр. 531, 548.}.

Благодаря тому, что книга явилась исчерпывающей сводкой всей литературы по Амурской области до 1894 г., она сохранила ценность и до настоящего времени, являясь как бы первоисточником для последующих исследователей. Интересно, что в 1928 г., т. е. спустя слишком. 30 лет, известный знаток Дальнего Востока, акад. В. Л. Комаров, говоря об этой книге, писал: "В ней для нас (ботаников) важны физико-географический очерк, очерк растительности и соображения по колонизационным вопросам {Библиография к флоре и описанию растительности Дальнего Востока. 1928, стр. 60.}.

Историческое значение этой книги для современного исследователя отмечает и акад. В. А. Обручев, который особо подчеркивает, что в главе о геологическом строении Амурской области автором сведены "все предшествующие исследования, главным образом Маака, Шмидта, Боголюбского, Бацевича, Макерова, причем не упущены даже мелкие сообщения Аргунова, Аносова и разрозненные наблюдения Миддендорфа" {История геологического исследования Сибири, период 4-й (1889--1917), 1937, стр. 370.}.

Тот факт, что ссылки на эту книгу встречаются до сих пор во всех без исключения работах, посвященных Дальнему Востоку, говорит а том, что она завоевала себе прочное место в литературе и мимо нее не проходит ни один исследователь Дальнего Востока, в какой бы специальности он ни работал.

Тогда же, в 1893 г., Григорий Ефимович был привлечен к работам Постоянной, под председательством Д. Ф. Кобеко, междуведомственной комиссии по вопросам, связанным с развитием нашей торговли в Средней Азии; а затем, по предложению директора общей канцелярии Министерства финансов, П. М. Романова, и директора департамента торговли и мануфактуры, В. И. Ковалевского, он был зачислен в число сотрудников департамента торговли для заведывания его азиатской частью, каковые обязанности он нес до 1899 г., когда и перешел в департамент таможенных сборов.

Характеризуя этот период в жизни Григория Ефимовича, академик Ю. М. Шокальский в своей статье, посвященной памяти Грумм-Гржимайло {Жизнь Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло. Известия Русск. географ. о-ва, 1936, No 5, стр. 764.}, в 1936 г. писал: "Наступило время, когда Григорий Ефимович стал чиновником-бюрократом и умудрился в то же время вовсе им не сделаться. И на службу то его привели именно разнообразие и широта приобретенных им географических познаний о нашей Азиатской окраине и лежащих от нее к югу земель и государств. Что кажется дальше от географии, чем таможенное ведомство, а и его Григорий Ефимович заставил послужить географии. Для надобностей службы он объездил всю южную границу Сибири, лично познакомился со всей географией как нашей, так и зарубежной полосы, собрал массу географического материала и по своему обычаю осветил его обстоятельно изученной литературой...".

Вернуться к прерванной работе по подготовке к печати описания своего последнего путешествия Григорий Ефимович смог лишь в конце 1894 г. Он торопился выпустить в свет первый том своего путешествия к 50-й годовщине Географического общества, однако, типолитография С М. Николаева, где печаталось это издание, не справилась с этой задачей к назначенному сроку, и книга вышла из печати лишь в начале февраля 1896 г. Зато внешне она была издана прекрасно -- с многочисленными фототипиями и политипажами. В том 1 "Описания путешествия в Западный Китай", вошло описание пути от Джаркента до Хами. К нему были приложены: "Абсолютные высоты, определенные экспедицией" (обработал А. А. Тилло), "Список птиц, собранных экспедицией" (обработал Ф. Д. Плеске), "Список чешуекрылых, собранных экспедицией" (обработали Г. Е. Грумм-Гржимайло и С. Н. Алфераки) и карта Восточного Тянь-шаня в масштабе 40 верст в дм, составленная по новейшим данным и маршрутным съемкам и астрономическим определениям, произведенным братьями Грумм-Гржимайло в период 1889--1890 гг.

Мы не будем останавливаться на анализе этой книги, так как она хорошо известна каждому, изучающему географию Центральной Азии, отметим лишь, что содержание этого тома вполне отвечало внешнему его виду. Выход книги в свет был отмечен многочисленными рефератами и рецензиями как в нашей научной литературе, так и за рубежом.

Ближайшим откликом на появление в свет этой книги следует считать избрание Григория Ефимовича в почетные члены одной из старейших географических организаций в Европе -- Нидерландского географического общества (9 марта 1896 г.).

Следующий 1897 г. должен быть отмечен как год особо интенсивной журнальной деятельности Григория Ефимовича. Редактор "С.-Петербургских ведомостей" Э. Э. Ухтомский предложил Григорию Ефимовичу вести и редактировать восточный отдел в газете, причем было условлено, что Григорий Ефимович будет давать ежедневно не менее 200 строк газетного текста и в них отмечать все наиболее существенное в жизни азиатских государств и колониальных владений европейских держав. Для того же, чтобы держать Григория Ефимовича в курсе всех событий на Востоке, Ухтомский выписал на его имя все наиболее значительные газеты, издававшиеся в Британской Индии, в Тонкине, в Шанхае и Японии (английская пресса), и сделал распоряжение, препровождать ему выписки из повременной европейской печати по странам Востока. Это было целое море газетного материала, с которым одному Григорию Ефимовичу было бы не справиться, не имей он в то время деятельных помощников в лице своего друга, горного инженера А. Ф. Севьера, и жены, которые взяли на себя труд перевода на русский язык, отмечавшихся Григорием Ефимовичем текстов. Во всяком случае время с конца 1896 г. и до начала 1898 г. в жизни Григория Ефимовича было периодом лихорадочной газетной работы, которая не могла итти дальше взятым им темпом: он поневоле должен был запустить все остальные свои дела, преимущественно же дальнейшую обработку собранных им в Центральной Азии географических материалов, а также уклониться от общественной жизни, и только довольно, впрочем, частые посещения его друзей -- известного ориенталиста Н. А. Аристова и удивительного лингвиста И. И. Маршалля, владевшего в совершенстве почти всеми европейскими языками и некоторыми азиатскими, отвлекали его от этой работы. Эти последние охотно делились с Григорием Ефимовичем своими обширными знаниями, первый -- по истории Средней Азии, второй -- по сравнительной филологии народов Европы и Азии.

В кабинет к Григорию Ефимовичу иногда заглядывали, главным образом, чтобы просмотреть иностранную прессу по Востоку, знаменитый синолог акад. В. П. Васильев, который, несмотря на свой преклонный возраст, все еще продолжал тогда живо интересоваться событиями в Азии, затем известный ориенталист проф. Д. М. Позднеев, выпускавший тогда под своей редакцией двухтомное "Описание Маньчжурии", директор Публичной библиотеки Д. Ф. Кобеко, известный климатолог проф. А. И. Воейков и некоторые другие лица.

На страницах "С.-Петербургских ведомостей" Григорий Ефимович освещал самые разнообразные события, волновавшие тогда современников. Он писал и по экономике Востока и на географические и исторические темы, а иногда затрагивал вопросы большого политического значения. Знакомясь с этими статьями, собранными автором 6 особых тетрадях, удивляешься его предвидению многих событий, которые последовали много позднее. Так, в 1896 г., в No 319 этой газеты он поместил большую статью, посвященную "Лесной концессии на Ялу", а в дальнейших номерах этой газеты мы находим его статьи, озаглавленные: "О положении России на Дальнем Востоке", "Японский официоз об отношениях Японии к России", "Характеристика русских японской печатью", "Нужны ли Японии в настоящее время союзы?", "Японская печать о миссии маршала Ямагато", "В союзе ли Англия с Японией?", "Нефтяная промышленность на Дальнем Востоке", "Финансы Японии", "Вооружения Японии с точки зрения ее финансов" и т. д. В других статьях Григорий Ефимович знакомит читателя с положением дел в Британской Индии. Уже сами заголовки этих статей подсказывают их содержание, Считаем интересным назвать некоторые из них; "Возобновление восстания среди племен Вах в Бирме", "Вооруженные силы Индии", "Непримиримые враги англичан в Индии", "Колониальная политика Англии в связи с застоем ее промышленной деятельности", "Нарождающаяся промышленность в Британской Индии", "Некоторые статьи индийского вывоза -- хлопок, пшеница", "Новые железные дороги в Британской Индии", "Что требуют англичане от эмира афганского Абдуррахмана?", "Один из результатов английской политики в Средней Азии", "Работы белуджистано-афганской разграничительной комиссии". "Как вести индийскую дорогу в Китай", "Сухопутная торговля Бирмы", "Торговля британской Индии с Тибетом через Сикким", "Индийская торговля в Восточном Туркестане" и др. Ряд статей Григорий Ефимович посвятил нашей торговле в1 Китае, Монголии, Иране и в других странах. Отметим некоторые из них: "Современные условия русской торговли в Западном Китае", "О нашей торговле в Монголии", "Значение судоходства по Верхней Аму-дарье", "Русская торговля в Хоросане", "Борьба за рынок между Россией и Англией в Персии".

Ряд статей, посвященных нашей торговле на Востоке, Григорий Ефимович поместил в 1896 г. и в изданий Министерства финансов "Производительные силы России". Отметим, например, обширную его статью -- "Чайная торговля в России", где автор, вооружась цифровыми данными, заимствованными из архивных дел Министерства финансов, рисует в историческом аспекте нашу чайную торговлю с Китаем. Заключительные строки автора посвящены развитию чайной промышленности в нашей собственной стране. Резюмируя имевшиеся опыты по разведению чайного куста в Закавказье и мнения многих специалистов по этому вопросу, автор высказывает свое твердое убеждение о том, "что чайную культуру на Кавказе ожидает блестящая будущность".

Редактирование Григорием Ефимовичем восточного отдела "С.-Петербургских ведомостей" прекратилось в 1898 году вследствие того, что издатель газеты Ухтомский, по экономическим соображениям, решил закрыть восточный отдел газеты, который, благодаря выписке многочисленных иностранных изданий, стоил ему очень дорого.

Некоторое время Григорий Ефимович еще продолжал оставаться в составе редакции этой газеты, но работа его здесь уже быстро пошла на убыль, и он смог снова отдаться науке.

В 1898 г. Григорий Ефимович выпустил из печати свое исследование "Историческое прошлое Бэй-шаня в связи с историей Средней Азии". В предисловии дано исчерпывающее объяснение задачи, которую поставил себе автор, присыпая к этому труду, "историческая география вредней Азии",-- писал Григорий Ефимович,-- несмотря на весьма денные труды Дегиня, Клапрота, Ремюза, Вивьена де Сент-Мартена, Риттера, Иакинфа, Сен-Жюльена, Юля, Иотье и многих других авторов, остается еще мало изученной, последние исследования внутренних областей старого континента, давшие столь много для познания его природы и топографии, прошли полным молчанием прошлую жизнь его обитателей. Среди путешественников, столь славно и много потрудившихся на поприще исследования Средней Азии, было мало лиц, интересовавшихся ее историей и археологией. Вот почему все последние завоевания в области современной географии этой част" Азии мало просветляли тот туман, в котором ходили и продолжают ходить кабинетные ученые, посвятившие свои труды изучению истории народов, в ней обитающих и обитавших. Труды по географии Азии общего характера и даже детальные маршрутные описания путешественников оказались лишь в редких случаях пригодными для пользования историков, потому что обыкновенно в них отсутствовали те детали, одна только комбинация коих могла бы дать уверенность в правильности отожествления исторических местностей с современными", И далее: "Пользуясь своим знакомством с некоторыми частями Средней Азии, вынесенным из путешествий, совершавшихся, впрочем, в иных целях, я взял на себя труд помочь историкам разобраться в некоторых наиболее запутанных вопросах, которые ставит нам историческая география Средней Азии".

В этой книге Григорий Ефимович, касаясь вопроса древних засельников Бэй-шаня, высказался за их иранское происхождение. Это население, по мнению автора, в эпоху монгольского владычества сменилось монголами, которые в дальнейшем, в связи с проникновением в северные подгорья Нань-шаня китайцев, в свою очередь покинули эти места, перекочевав из Бэй-шаня на север (стр. 2--3). Дунган автор рассматривает как потомков уроженцев Самарканда, Бухары и других городов турано-иранского Запада, уведенных в качестве пленных и насильно поселенных монголами в пределах Китая (стр. 65). Интересно также указание автора (стр. 62) на то, что развалины города Эдзины, упоминаемого, между прочим, у Марко Поло и бывшего некоторое время важным административным и торговым центром, известным у современных монголов под именем Харчеджи-хана-хото и до сих пор еще сохранились на левом берегу р. Эцзин-гола (в нескольких километрах от реки и к северу от урочища Хара-мокты).

Не останавливая дальнейшего внимания читателя на этом интересном труде Григория Ефимовича, отметим лишь, что некоторые вопросы, поднятые автором его, вызвали продолжительный спор на страницах научной печати между Григорием Ефимовичем и акад. В. В. Бартольдом, который, в рецензии на эту книгу {Записки восточн. отд-ния Русск. археол. о-ва, т. X, стр. 356--360.}, признав некоторые выводы Григория Ефимовича по вопросам исторической географии Центральной Азии для себя мало убедительными, вообще высказался против того, чтобы лица без специального исторического и филологического образования брались за историко-филологическую тематику. "Мы не можем не пожалеть,-- писал он,-- о том, что "изучение исторической литературы Азии" на время отвлекло Грумм-Гожимайло от гораздо более "благодарной задачи". Но вскоре -- акад. Бартольду пришлось, повидимому, пожалеть о напечатанных им строках. Вспомним для примера об одном случае. Еще в 1896 г. на основании тщательного изучения древне-китайских литературных источников (по переводам) и сопоставления их указаний с хорошо знакомой ему географией Центральной Азии, Григорий Ефимович пришел к заключению {Описание путешествия в Западный Китай, т. I, стр. 128--429 и 223--229.}, что отожествление древнего административного центра всего восточного Притяньшанья, г. Бишбалыка (или Бэй-тина), с современным Урумчи, как это делали до того времени все европейские синологи, начиная с Клапрота,-- неверно. Григорий Ефимович высказался за то, что "древний Бишбалык должен был находиться или в урочища Цзи-му-са западнее Гучэна, где сохранились развалины, или поблизости от него. Отклики на это важнейшее открытие в исторической географии Центральной Азии последовали лишь после 1905 г., когда всеми признанный авторитет, известный французский синолог Шаванн, спустя девять лет, пришел по поводу Бишбалыка к такому же заключению {Chavannes. Les pays d'Occident d'après le Wei--Но в "Toung--pao". Sér. 2, v. VI, 1905.}. Только тогда у нас вспомнили о былых высказываниях Григопня Ефимовича. Первым отозвался акад. В. В. Бартольд. Говоря о новой работе этого французского ученого, он писал: "Из сделанных Шаванном поавильных замечаний можно признать новым в западно-европейской литературе, если не ошибемся, только одно, именно: указание, что г. Бишбалык или Бэй-тин находился не около Урумчи, как полагали Клапрот и все европейские синологи, а в урочище Цзи-му-са, к западу от Гучена. Это открытие, к которому автор возвращается несколько раз, для русского читателя уже не ново: оно составляет бесспорную заслугу Грумм-Гржимайло" {Записки вост. отд-ния Русск. археол. о-ва, XV, стр. 174--175.}. Подобные же строки мы находим и у проф. В. Л. Котвича {Там же, т. XXIII, стр. 97.} и у С. Малова {Сутра золотого блеска в "Bibliothéca Buddica", 1913, XVII, стр. 4.} и у других авторов. Направленная в 1914 г. в южную Джунгарию специальная экспедиция для поисков развалин Бишбалыка (Бэй-тина) действительно нашла в указанном Григорием Ефимовичем месте эти развалины и даже, что составило особый триумф Григория Ефимовича, каменную -- стену с китайским иероглифом "Бэй-тин" {Долбежев. В поисках развалин Бишбалыка. Записки вост. отд-ния Русск. археол. о-ва, 1915, XXIII, стр. 77--121.}.

Рассказывая об этом открытии своему брату, Владимиру Ефимовичу, в письме от 19 апреля 1922 г., Григорий Ефимович писал: "Открытие правильного местоположения Бишбалыка равносильно возвращению Парижа на берега Сены, скажем, из Марселя, куда его в течение многих столетий перемещали ученые всего света. Сколько с этим темных мест в истории и географии разъяснилось" {Архив Географ. о-ва, фонд 32. опись 2, No 12.}.

Несмотря на эти литературные поединки между Григорием Ефимовичем и акад. Бартольдом, а может быть именно в результате их и тщательного изучения Григорием Ефимовичем всех работ акад. Бартольда, что требовалось для ведения научного спора, Грумм-Гржимайло относился к этому крупнейшему ученому с величайшим уважением. Узнав в сентябре 1930 г., во время своей болезни, о кончине акад. Бартольда, он очень огорчился. В письме к проф. Ф. Ф. Аристову от 2 октября мы находим, между прочим, следующие строки: "Даже до моей постели долетели крайне взволновавшие меня вести. Скончался Бартольд... Много потеряла в нем наука и, в частности, я, часто черпавший в его книгах ценные указания. Во многом мы не сходились, но это никогда мне не мешало видеть в нем ученого высокой марки... Весть о его кончине в больнице, в одиночестве, меня до такой степени взволновала, что я не мог удержаться от горячих слез..." {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 2.}.

В 1899 г. вышел в свет роскошно изданный Географическим обществом второй том "Описания путешествия братьев Грумм-Гржимайло в Западный Китай", содержание которого ведет читателя от восточных пределов Хамийского оазиса через Бэй-шань и Нань-шань в долину Желтой реки и к горам Джахар. К этому в качестве приложений были даны: "Список млекопитающих, собранных экспедицией" (обработанный Е. А. Бихнером), "Список земноводных" (обработанный Я. В. Бедрягой), "Список рыб" (обработанный А. М. Никольским), и "Список слов наречия, тангутов панака". Приложением был помещен ответ Григория Ефимовича на рецензии В. В. Бартольда и Н. Катанова.

Одновременно с этой книгой вышла из печати Цервая часть специального исследования Григория Ефимовича "Lepidoptera nova vel parum cognita regionis palaearcticae {Ежегодник Зоолог. музея Акад. наук, 1889, стр. 455--472.}, вторая часть которого была напечатана в 1902 году {Там же, 1902, VII, стр. 191--204.}. Для этого чрезвычайно интересного зоогеографического и систематического исследования, автор обработал обширный материал по чешуекрылым Зоологического музея Академии наук, собранный А. Л. Чекановским в долинах р. Нижней Тунгуски (1873), р. Оленек (1874) и р. Лены (1875), А. А. Бунге и Э. В. Толем в долине Яны (1875), И. Д. Черским в долине р. Колымы (1892), Л. И. Бородовским в горах Большого Хингана и Инь-шаня (1891), H. M. Пржевальским в горах Монголии (1871), P. К. Мааком в долине р. Вилюя (1853), Э. Ф. Менегриэ на Урале, Д. Е. Грумм-Гржимайло в Приморской обл. (1893), Куценко в Центральном Тянь-шане (1901), M. M. Березовским в провинции Сычуань в Китае (1885), Д. Н. Кашкаровым в долине р. Керулена в Монголии (1894), Б- А. Федченко в долине р. Гунта на Памире (1901), Герцем в долине р. Сумбара в Туркмении (1894) и К. О. Ангером в Туркмении и др. В этой работе Григорий Ефимович описал 36 новых видов и разновидностей чешуекрылых.

Почти одновременно со вторым томом "Описания путешествия" вышло из печати и другое исследование Григория Ефимовича "Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми?" {Напечатано в Журнале министерства народного просвещения за 1899 г.}, интересное в филологическом, историческом и этнографическом отношениях. В этой работе автор осветил многие вопросы, связанные с историческим прошлым одной из древнейших народностей Восточной Азии -- ди (динлинов), потомки которых сохранились в горных районах китайских провинций Сычуань и Юньнань.

0x01 graphic

В том же 1899 г. Григорий Ефимович начал читать лекции по экономической географии Азии в дополнительном классе Первого коммерческого училища. Эти лекции ему пришлось оставить в 1901 г., ввиду закрытия этого класса по причинам, для Григория Ефимовича неизвестным. Впрочем, в то время он был поглощен весьма сложной организацией для казны таможенной охраны границ с Монголией и Маньчжурией. Нами уже сообщалось выше, что еще в 1893 г. Григорий Ефимович работал в Постоянной междуведомственной комиссии при Министерстве финансов по вопросам нашей торговли в Средней Азии. Тогда, будучи секретарем названной комиссии, он имел возможность довольно близко познакомиться с ходом этой торговли. Теперь же ему предстояло на деле применить свои знания. Заведывание нашей таможенной границей от восточного побережья Черного моря до Тихого океана требовало самого детального знакомства с пограничной полосой на протяжении слишком 12 тыс. км, а это связано было с систематическим посещением Закавказья, Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока.

Глава шестая
ПУТЕШЕСТВИЕ В МОНГОЛИЮ И ГОДЫ ИНТЕНСИВНОЙ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В 1903 г. по предложению министра финансов С. Ю. Витте, Григорий Ефимович предпринял большое путешествие в Западную Монголию и Туву (тогда Урянхайский край). Служебное поручение (изучение условий нашей торговли с монголами и сбор материалов по пограничному вопросу) он совместил с научными заданиями, полученными от Географического общества.

0x01 graphic

Снарядившись в г. Зайсане, Григорий Ефимович перешел государственную границу 2 июня в урочище Май-Капчагай и, следуя малоизвестным нагорьем Корсун, вышел на Черный Иртыш против устья Бурчума. Переправившись здесь через реку, он проник ущельем Костук в Алтайское нагорье и, пересекая верхние части долин Курту, Чемер-чека и Крана, подошел к 26 июня к перевалу Урмогайты через магистральный хребет. Перейдя последний по сохранившемуся еще снегу, он прошел далее мимо оз. Даин-гол, долиной р. Кош-агач, поднялся на перевал Ак-корум и спустился с него к озеру, носящему то же название, где и вступил в область бассейна Саксая. Он пересек затем ряд речек, слагающих Саксай, затем магистральную реку и долиной ее правого притока Бороборгосуна поднялся к оз. Тал-нор. Обогнув последнее с севера, он по холмистой, пустынной местности достиг долины Делюна, откуда, следуя прямо на восток, через высокий и трудный перевал Тиекты, вышел в долину Буянту и к г. Ксбдо (Хобдо), в который и прибыл 9 июля. Дальнейший его путь пролегал в северном направлении: р. Намюр, пик Харкра, пикет Бодхон, перевал Хундургун. Перевалив через хребет Танну-ола, он спустился в долину Кемчика, откуда и направился к русской границе, избрав для этого хотя и трудный, но наиболее короткий путь -- через перевалы Чапчал и Бургасун. В Кошагаче он расформировал свой караван и, отправив казаков и туземный персонал экспедиции через плоскогорье Укок обратно в Зайсан, сам выехал по только что открывшемуся тогда Чуйскому тракту в Бийск, куда прибыл 20 августа.

Географическими результатами этой экспедиции были: съемки никем до Григория Ефимовича не пройденного пути на протяжении 650 км, определение высоты 42 пунктов гипсометром и анероидами, метеорологические и геологические дневники, естественно-исторические коллекции и огромный материал по этнографии и торговле, который затем и составил базу для одного из томов его монографии, посвященной Монголии и Туве.

По возвращении в Петербург, сдав служебный отчет о своей поездке, Григорий Ефимович сделал подробное сообщение о своем путешествии на общем собрании членов Географического общества 22 октября 1903 г. Во время доклада показывались диапозитивы.

0x01 graphic

В то время Григорий Ефимович не смог сразу же приступить к обработке собранных материалов, так как на нем еще лежала обязанность закончить описание путешествия в Центральную Азию.

В том же 1903 г. вышли из печати "Материалы по этнологии Амдо и области Куку-нора" {Известия Русск. географ. о-ва, т. XXXIX, вып. 5. стр. 441--483.}, которые должны были войти отдельной главой в последний том "Описания путешествия в Западный Китай". Этот новый труд Григория Ефимовича так же, как и последующий -- "Белокурая раса в Средней Азии" {Сборник в честь семидесятилетия Григория Николаевича Потанина. Записки Русск. географ. о-ва по отд-нию этнографии, т. XXXIV, 1909, стр. 163--188.}, свидетельствует о том, что вопросы, связанные с исторической географией Азии и с происхождением многих народностей, обитающих на обширном азиатском материке, все больше начали захватывать внимание Григория Ефимовича, становясь одной из главнейших тем его научных исследований. Трудность разрешения многих проблем, связанных с историей Азии, несмотря на обильную литературу, ей посвященную, побудила его искать общения с историками Востока, а также с китаеведами, монголистами, тюркологами и финнологами и другими специалистами в области языкознания народов азиатского Востока. Этим объясняются его дружественные связи со многими отечественными ориенталистами -- В. П. Васильевым, А. О. Ивановским, С. Ф. Ольденбургом, Н. А. Аристовым, Н. М. и Д. М. Позднеевыми, а впоследствии с В. Л. Котвичем, Б. Я. Владимировым и ныне здравствующими академиками В. М. Алексеевым и С. А. Козиным и монголоведом А. В. Бурдуковым. Многие запутанные вопросы разрешались тогда с ними в частных беседах. Иногда же, выдвинутая при таком обмене мнениями какая-либо интересная проблема, служила затем темой нового кропотливого исследования.

Этнологические и исторические работы Григория Ефимовича сделали его имя известным и среди ориенталистов за границей. Некоторые иностранные путешественники, направляясь в Азию через нашу страну, заезжали к Григорию Ефимовичу, чтобы с ним познакомиться и заручиться его советами. Так, еще в 1907 г. прибывшие проездом в Петербург члены венгерской экспедиции Зичи, снаряженной в этнологических целях в Сибирь и Монголию,-- Янко, Пошта и Сирелиус,-- сочли полезным для себя навестить Григория Ефимовича. Узнав, что основной задачей экспедиции является отыскание в Азии прародины венгерского народа, Григорий Ефимович посоветовал им прежде всего ознакомиться с русской научной литературой по этому вопросу. Убежденные им в этом, они решили задержаться в Петербурге для изучения русского языка. Янко, как славянин, уже через два месяца успел вполне с ним освоиться, тогда как венгерцу Пошта он достался труднее; финляндец Сирелиус знал его уже немного и раньше. Три месяца пребывания членов этой экспедиции в Петербурге впоследствии вспоминались Григорием Ефимовичем с большим удовольствием, так как тогда он отдался весь изучению эпохи, предшествовавшей передвижению народов в Восточной Европе. Для ученых собеседований, в которых особо деятельное участие принимал упоминавшийся выше полиглот И. И. Маршалль, члены венгерской экспедиции собирались не менее трех раз в неделю преимущественно у Григория Ефимовича, а затем и у Пошта.

Столь же радушный прием нашли у Григория Ефимовича и известный ориенталист проф. Альберт Грюнведель, интересовавшийся тогда источниками буддийского искусства и в этих целях намеревавшийся в 1902 г. посетить Китайский Туркестан, затем в 1907 г. видный исследователь восточного Тянь-шаня Готфрид Мерцбахер, назвавший в честь Грумм-Гржимайло один из ледников, спускающихся с вершины Богдо-ола, а годом раньше, в 1906 г.,-- крупнейший французский китаевед и путешественник акад. П. Пеллио и другие путешественники. Григорий Ефимович не только делился с ними своими обширными знаниями по географии и истории Азии, но и помогал в провозе через нашу границу из пределов Китая и Монголии научных коллекций, содействуя в получении для них в нашем таможенном ведомстве особого пропуска. Об этом свидетельствует, например, сохранившееся письмо П. Пеллио от 10 апреля 1906 г., в котором автор высказывает Григорию Ефимовичу свою благодарность за оказанное ему содействие, а также за очень полезные советы. В этом письме представляют интерес также следующие строки: "После нашей встречи в Петербурге,-- писал П. Пеллио,-- меня неотвязно преследовала мысль, зародившаяся в результате моей беседы с Вами, о существовании некогда в Китайском Туркестане иранской народности. В пользу Вашего предположения имеется несколько существенных аргументов, хотя есть и ряд аргументов, говорящих против такого предположения. Вообще же этот вопрос еще достаточно тёмен". Интересна и заметка на полях этого письма, принадлежащая перу Григория Ефимовича -- "теперь это не представляет даже вопроса; существование иранской группы населения в Китайском Туркестане доказано" {Архив Географ. сива, фонд 32, опись 2, No 89.}.

Академик Пеллио не забыл о дружеской услуге, оказанной ему Григорием Ефимовичем в 1906 г., даже спустя 24 года. В письме от 8 марта 1930 г. к проф. Ю. М. Шокальскому он писал: "В связи с празднованием 50-летия научной деятельности Г. Е. Грумм-Гржимайло, позвольте через Ваше посредничество передать нашему путешественнику поздравление от бывшего вице-президента Географического общества в Париже с просьбой сделать это по возможности лично от меня, так как во время моего путешествия в Центральную Азию в 1906 г. я имел возможность пользоваться советом и очень деятельной поддержкой великого предшественника, которого Вы чествуете 21 марта" {Архив Геогоаф. о-ва фонд 32, опись 2. No 89.}.

Вообще следует отметить, что у Григория Ефимовича не было в характере и тени того, что можно было бы назвать rivalité de métier. Каждого, отправлявшегося на исследование Азии, он наделял не только советами практического свойства, подсказывавшимися ему его опытом путешествий в тяжелых местных условиях, но и указаниями на недочеты тех или других исследований и о возможностях в доведении дела до конца. С особой теплотой остановился на этой черте характера Григория Ефимовича акад. Б. Я. Владимирцов в своей речи на торжественном заседании Географического общества 21 марта 1930 г. "Если Вы обратитесь к. годам, давно уже ушедшим в область былого,-- говорил он, обращаясь к Григорию Ефимовичу,-- то Вы вспомните, как мы, тогда еще впервые отправлявшиеся в наши первые робкие поездки обращались к Вам за советом и указаниями. И мы всегда уносили не только важные сведения по технике путешествия, как надо ставить верблюда, что делать с конским вьюком, мы уносили образ ученого-энтузиаста" {Там же, опись 1, No 106.}.

Здесь, уместно отметить, что в 1907 г. наш славный путешественник П. К. Козлов, отправляясь в свое известное путешествие, ознаменовавшееся открытием мертвого города Хара-хото, также обращался к Григорию Ефимовичу за справками об этих загадочных развалинах о которых еще в 1893 г. писал по распросным сведениям Г. Н. Потанин а в 1898 г. Григорий Ефимович, главным образом на основании своих исторических изысканий. Григорий Ефимович дал тогда П. К. Козлову исчерпывающую историко-географическую справку о местонахождение развалин этой древней столицы государства Ся.

В 1907 г. Григорию Ефимовичу удалось закончить и напечатать III-й том своего "Описания путешествия в Западный Китай", которые содержал дневник его путешествия в 1890 г. вокруг оз. Куку-нор, через Нань-шань, Бэй-шань и вдоль восточного Тянь-шаня обратно на родину.

Особый интерес имеют две последние главы, в которых автор знакомит читателя с зоогеографическими выводами, к которым он пришел в результате изучения лепидоптерологической фауны восточного Тянь-шаня и северовосточной окраины Тибета. Их интерес увеличиваете еще и потому, что в них, по существу, даны итоги многолетних исследований автора в области чешуекрылых, так как для выяснения положения этой фауны среди других, более или менее ей родственных, он широко пользовался данными по лепидоптерологической фауне Среднее Азии, северного Ирана, Кавказа, Малой Азии, южного Поволжья Алтайско-Саянской горной области, Сибири, Маньчжурии, западных горных провинций Китая--Сычуани и Ганьсу, и, наконец,-- Гималаев. Путем глубокого изучения чешуекрылых посещенных областей, а также сопоставления "орогеографических данных с орографией, климатическими данными и распределением растительности, Григорий Ефимович выделил восточно-тянь-шаньскую лепидоптерологическую фауну (примыкающую к центральной тянь-шаньской фауне), западно-тибетскую (примыкающую к памирской) и восточно-тибетскую или ганьсуйскую. Анализ последней показал, что она имеет наибольшее тяготение к фауне Алтайско-Саянского горного района, что объясняется, по мнению Григория Ефимовича, только наличием в постлиоценовую эпоху непосредственной территориальной связи между Алтаем и Нань-шанем и полным разобщением северо-восточного Тибета с остальным миром на ззпаде, юге и востоке. "Характерным для ганьсуйской фауны,-- пишет Григорий Ефимович,-- является не только преобладание пришлого сибирского элемента, но и отсутствие многих семейств и родов, имеющих широкое распространение на западе, ростоке и юге..." "Несомненно,-- продолжает он ниже,-- что в тот период, когда слагалась ганьсуйская фауна, в се состав вошли и автохтоны страны". Этим автохтонам и посвящена в книге заключительная глава.

Интересно, что картина геологического прошлого этой области внутренней Азии, которую нарисовал здесь Григорий Ефримович, пользуясь зоогеографическими данными, совпала о данными геологических исследований, проводившихся в этой части нагорной Азии тибетской экспедицией Географического общества" {См. Труды Тибетской экспедиции 1889--1890 гг. т. 2, стр. 81 и след.}.

Естественно, что по напечатании этой книги Григорий Ефимович с нетерпением ждал критики энтомологов, желая проверить себя и те выводы, к которым он пришел в результате своих многолетних работ. Однако он так и не дождался ее. Вот что мы читаем в его письме к А. П. Семенову-Тян-Шанскому от 27 февраля 1920 года: "...Как полевой исследователь, я подарил науке две лепидоптерологические фауны, исследованные настолько полно, что продолжателям моего дела удалось добавить лишь самое небольшое число несобранных мною форм. Как кабинетный ученый, я дал работу, которую иностранные лепидоп-терологи (Deckert, Honrath, Wiskott и др.) в письмах ко мне аттестовали не только выдающейся, но по обработке фауны -- классической. Вы сами кашли, что заключительные главы т. III "Описания путешествия в Западный Китай" заслуживают быть отмеченными в печати, собирались даже "отметить" их, но этого, к моему сожалению, я не дождался... Невнимательное отношение к моей работе со стороны наших лепидоптерологов было первой причиной -- почему я охладел к Энтомологическому обществу... Тогда я был еще молод!... Теперь я отнесся бы к этому делу совершенно равнодушно в сознании того, что свое я сделал: feci quod potui. А если не сейчас, то со временем моя работа будет оценена по достоинству".

Иначе встретили выход третьего тома, завершающего "Описание путешествия в Западный Китай", наши географы. Геолог К. И. Богданович, представляя эту книгу к награждению Константиновской медалью,-- высшей наградой Географического общества, писал {Отчет Русск. географ. о-ва за 1907 г. СПб., 1908. стр. 12--16.}:

"Г. Е. Грумм-Гржимайло принадлежит к плеяде русских путешественников, трудами которых рассеян таинственный мрак над природой отдаленнейших уголков Центральной Азии. Более 20-ти лет тому назад (1884--1887) Г. Е. начал свои исследования природы Центральной Азии рядом путешествий на Памир, в горную Бухару, Западный Тянь-шань и Кашгарию. Как зоолог по своему специальному образованию, Г. Е. посвящает свои первые работы исследованию преимущественно фауны чешуекрылых. Но этим молодой натуралист не удовлетворяется. Более широкие Географические задачи увлекают его дальше вглубь Азии. В 1889--1890 гг. ему удается осуществить по инициативе Совета Русского географического общества путешествие в восточный Тянь-шань и горные области Бэй-шаня до оз. Куку-нор". И дальше: "Настоящий том, подобно первым двум, представляет не только дневник путешествия, но весьма тщательное сопоставление полученных результатов с данными других путешественников, маршруты которых впоследствии пересеклись с маршрутами автора, именно Рокхиля (1891). Обручева (1892--1894), Роборовского (1892--1894), Футтерера (1887--1808). Подобно тому, как и в первых томах, автор дает здесь очень подробные этнологические и исторические сведения о пройденных им охранах на основании -- критического изучения обширной литературы. Физико-географу и даже геологу часто приходится делать экскурсии в область истории, и я считаю эти части трудов Г. Е. -- весьма ценными, так как они дают возможность быстро ориентироваться в спорных -- часто вопросах истории и этнографии Центральной Азии читателю неспециалисту. Смею также думать, что критика, встретившая уже эти части трудов Г. Е., только оттеняет, насколько автор отнесся к своей работе вдумчиво и во многих случаях весьма самостоятельно. Живое описание шаг за шагом путешествия дает обильный материал для топографии и орографии пройденных стран, их климатических условий, характера флоры и фауны. Топо- и орографические результаты путешествия выражены на трех листах карты, составленной достойным спутником автора, его братом М. Е. Грумм-Гржимайло. По поводу карты можно заметить, что она составлена с большим вкусом и представляет только фактический материал (в масштабе 20 в. в 1 дм) без схематического заполнения промежуточных пространств: в особенности это важно для таких сложных горных областей, как Нань-шань и Кэй-шань. исследования каждого из которых и теперь еще может служить отдельной геоморфологической задачей. Нельзя не приветствовать и попытки автора восстановить по китайским источникам и приурочить к соответствующим элементам различные географические названия; автор очень добросовестно старается установить правильную транскрипцию китайских и монгольских географических названий... Указания каждый раз на способ начертания названий, принятый другими как более ранними (Пржевальский, Потанин), так и более поздними путешественниками, делает рассматриваемое сочинение очень ценной справочной книгой для изучения описанных в ней стран...".

"Из предварительных отчетов автора и первых двух томов его сочинения уже известны главнейшие географические открытия, составляющее его выдающуюся заслугу. Прежде всего необходимо указать на открытие братьями Грумм-Гржимайло. раньше чем экспедицией Певцова, к югу от Турфана известной депрессии ниже уровня моря; этим было положено начало исследованию обширной притяньшаньской впадины. Затем Г. Е. принадлежит указание на орографическое значение области Бэй-шаня, как звена между восточным Тянь-шанем и средним Кунь-лунем". Говоря дальше о значении этих открытий, что -- мы упускаем, так как это уже отмечалось выше, К. И. Богданович продолжает: "Любовь и увлечение Грумм-Гржимайло своей наукой (лепидоптерологией),-- а это делало только честь молодому тогда ученому.-- продиктовав ему слова, что он предвидел открытие перемычки между Алтаем и Нань-шанем; теперь он сам видит, что зоогеографические факты только подтверждают вполне континентальное развитие Центральной Азии"...

"Обширные коллекции, собранные автором по флоре и по фауне Центральной Азии, уже достаточно оценены соответствующими специалистами; приложение VI к рассматриваемому тому представляет обширный список растений, обработанный Баталиным и Палибиным. Многие меткие замечания автора о геологическом строении восточного Тянь-Шаня, Бэй-шаня и Начь-шаня уже были оценены Зюссом: в настоящем томе на многих его страницах рассеяны геологические данные, которые в свое время будут, конечно, использованы пли обобщениях, в настоящее время быть может еще преждевременных. Местами автор сам делает попытки обобщения своих геологических данных и совершенно правильно, например, указывает на континентальный характер так называемых ханхайских третичных отложений также правильно автор ограничивает слишком широкое толкование лёсса в описаниях прежних путешественников.-- Словом, и в чуждой автору научной области исследования он обнаруживает наблюдательность, которая делает все его замечания заслуживающими полного внимания". "Интересные страницы книги представляют выводы автора об автохтонных элементах фауны чешуекрылых, развивавшиеся в связи с геологической историей Центральной Азии; автор умело использовал выводы Обручева и других геологов о продолжительном континентальном развития Центральной Азии и дал картину географического распространения бабочек, как результат развития Памиро-тибетской суши,этой родины некоторых автохтонных родов бабочек. Здесь нельзя только согласиться-с автором о значении сингрессивного третичного моря" Центральной Азии, так как именно моря здесь в это время уже не было",

"Содержание настоящего тома настолько разнообразно, автор затрагивает столько различных областей знания, что отдельные части труда быть может могут подвергнуться и неодинаковой детальной критике со стороны соответствующих специалистов. Во всяком случае этот том представляет в целом достойный памятник географических трудов Г. Е., давно стяжавших ему почетную известность как одного из наиболее выдающихся исследователей Центральной Азии. Как труд, завершающий описание экспедиции тяжелой, успешно исполненной и доставившей географической науке бесспорно важные результаты... настоящее сочинение заслуживает быть награжденным Константиновской медалью ИРГО согласно пунктам: "б", "д" и "ж" положения О Константиновской медали".

Присуждение Г. Е. этой награды состоялось в заседании Совета Географического общества 25 января 1908 г., вручение же медали 30 того же января {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись No 2, No 44.}.

А два года спустя, 6 апреля 1910 г., на годовом общем собрании Григорий Ефимович был единогласно избран почетным членом Географического общества. Диплом на это звание он получил 28 того же апреля. Этот день Григорий Ефимович помнил до конца своей жизни {Там же.}.

После завершения трехтомного труда о Китае для Григория Ефимовича открылась, наконец, возможность приступить к разработке плана своего будущего сочинения о Монголии. По этому поводу Григорий Ефимович писал: "Опыт показал мне, что маршрутные описания не только не дают полного представления о посещенной стране, но часто достигают обратного результата, рисуя ее не такой, какой она является в действительности. Поэтому уже в "Описании путешествия в Западный Китай" я пополнял свои наблюдения (там, где представлялось это возможным) данными других исследователей и извлечениями из реляций прежних путешественников, китайских географий и исторических сочинений. В отношении западной Монголии я решил идти еще дальше: воспользоваться всей литературой, имеющей к ней отношение, и дать ее полное и по возможности всестороннее описание, подводя таким образом итоги современному состоянию наших знаний об этой стране" {См. предисловие к 1 тому "Западной Монголии и Урунхайского края", стр. VI.}.

К составлению первого тома монографии о западной Монголии к Туве, включающего описание природы этих стран, Григорий Ефимович смог приступить лишь в 1909 г., так как в 1908 г. он по поручению министра финансов совершал объезд Амурской и Приморской областей,, причем прошел по всему Амуру от Сретенска до устья, а оттуда к Шантарским островам. Побывал он в этом году и на границе с Кореей. Результатом этой поездки были две обширные докладные записки. "Таможенное дело на нашей дальневосточной окраине" и "Экономическая география Приамурья", которые так и не увидели света и остались в недрах архива бывшего министерства финансов. Но и в последующие годы он не смог полностью уделять свои досуги писанию монографии, так как частые командировки в пограничные зоны надолго отрывали его от выполнения поставленных перед собой задач. В 1911 г. он знакомился с постановкой таможенного дела на нашей границе с Ираном, причем ему удалось посетить столь интересовавшие его Копет-даг и южное побережье Каспийского моря. В 1912 г. он посетил пограничную зону Закавказья и исследовал Ленкорань, все левобережье Аракса и дальше на запад--Карскую область и район Ахалцих-Батуми. В 1913 г. он снова работал на Дальнем Востоке и, в частности, в долине Уссури и на северных склонах Малого Хингана. Поздняя весна 1914 г. застала Григория Ефимовича в бассейне левого притока Ангары -- реки Иркута и в Саянах, а затем в Туве, где он присутствовал при заложении г. Кызыла (тогда Белоцарска). Застигнутый здесь начавшейся войной с Германией, он спешил вернуться на родину и, чтобы сократить путь, спустился на плоту через пороги Енисея {Из письма Г. Е. к Ф. Ф. Аристову от 5 июня 1930 г. Архив Географ. о-ва фонд 32, опись 2, No 2.}. Все эти поездки вызывали отчеты, которые, так же как и упоминавшиеся выше, остались в рукописях в архиве бывшей канцелярии министра финансов. Первый том "Западной Монголии и "Урянхайского края" был закончен в рукописи в сентябре 1913 г., а вышел в свет в 1914 г. Это сочинение было посвящено автором памяти П. П. Семенова-Тян-Шанского, скончавшегося 26 февраля 1914 г. 88-летним старцем. Уход из жизни этого замечательного научного и общественного деятеля был чувствительной потерей не только для Географического общества, но и для Григория Ефимовича, пользовавшегося у покойного постоянной поддержкой во всех своих начинаниях. Григорий Ефимович присутствовал на его похоронах, нес его гроб и бросил последнюю горсть земли в его могилу. Свой взгляд на заслуги Петра Петровича в области географии он изложил в речи, произнесенной 26 февраля того же года в общем собрании членов Географического общества, посвященном памяти покойного {Эта речь была напечатана в 1928 г., в специальном сборнике, посвященном памяти П. П. Семенова-Тян-Шанского.}.

Первый том монографии о западной Монголии и Туве по замыслу и по качеству выполнения может считаться образцовым. В нем был" даны одинаково обстоятельно геологическое, географическое, климатологическое, ботаническое и зоологическое описания этих стран. Кроме того в специальном приложении автором были подытожены наши сведения об ископаемых богатствах Монголии и Тувы. В этой сводке Григорием Ефимовичем были критически обработаны на базе собственных наблюдений свыше 500 трудов, принадлежащих перу 215 авторов.

Эта книга была встречена в научном мире очень сочувственно. Вот как отозвался о ней, например, известный геолог, проф. Я. С. Эдельштейн {Отчет Русск. географ. о-ва за 1915 год. 1916, стр. 60--64.}:

"Те страны, описанию которых посвящена монография Г. Е. Грумм-Гржимайло "Западная Монголия и Урянхайский край", издавна привлекали к себе внимание русских географов. Уже сам по себе факт полной неизведанности их являлся, как это всегда бывает в таких случаях, достаточно сильным магнитом для людей пытливых и деятельных; но, помимо того, тут играло известную, быть может даже немаловажную, роль и то соображение, что эти части Китайской империи имеют для нас н особенное политическое значение. События последних лет как нельзя ярче обнаружили это. Стало с очевидностью ясно, что в отношениях между Россией и Китаем удельный вес Монголии, особенно же в пограничных с Азиатской Россией частях ее, возрастает с каждым годом, в прямом соответствии с быстрым культурно-экономическим ростом Сибири, с одной стороны, и пробуждением Китая, с другой. При таких условиях возможно полное и близкое знакомство с этой страной становится задачей неотложной, повелительно диктуемой не только отвлеченными научными интересами, но и самыми насущными практическими потребностями текущего момента. Уже с этой точки зрения нельзя не приветствовать живейшим образом новый труд Г. Е., появляющийся как нельзя более кстати и как нельзя лучше удовлетворяющий давно назревшей потребности".

"Было бы само собой разумеется, преувеличением сказать, что западная Монголия оставалась для нас до сих пор полной terra incognita".

"В предисловии к своей книге Г. Е. прекрасно выяснил заслуги своих предшественников по исследованию этой страны и воздал должное их многочисленным, нередко чрезвычайно ценным трудам. И если, тем не менее после изучения всего доступного ему материала, он пришел к заключению о необходимости переработать вновь все разрозненные данные и связать их в одно целое, то к этому имелись весьма серьезные основания".

"Действительно, обшей стройной и ясной физико-географической картиной западной Монголии мы до сих пор не располагали".

"Для того, чтобы поставить себе такую задачу и успешно выполнить ее, нужны были, помимо затраты колоссального труда, широкая научная образованность, громадный опыт в работе подобного рола и личное знакомство с описываемыми странами. И едва ли в ком-либо другом эти качества сочетались лучше и полнее, чем в лице Г. Е..."

И дальше:

"...После вступления, в котором автор дает беглый критический обзоо истории "исследования края и литературы, относящейся непосредственно к западной Монголии, так и к сопредельным к ней странам, следует очень сжатый общий очерк геологического строения и взаимоотношений горных масс, заполняющих западную Монголию".

" Набросанная здесь мастерской рукой ясная картина дает читателю как бы руководящую нить для знакомства с дальнейшим текстом. В своих воззрениях на историю развития и геологическое строение этой части Азиатского материка, автор в значительной мере исходит из тех же положений, какие легли в основу известного труда Э. Зюсса: и те исправления и дополнения, какие он вносит в зюссовскую схему, опираясь частью на свои личные наблюдения, частью на новейшую литературу, имеют характер скорее подробностей, нередко впрочем весьма существенных. В соответствии с этим он относит восточную часть западной Монголии к "древнейшему темени" Азии или. как он называет его, к "древнейшей архейской суше", а восточную ветвь Саян, относимую к этой последней, он противополагает более молодой западной ветви".

"К этой же "древней архейской суше" причисляет он, следуя Зюссу, и громадный по протяжению хребет Алтаин-нуру, известный также под названием Гобийского или Монгольского Алтая, подтверждая мнение австрийского геолога своими личными наблюдениями. Но в то же время он отмечает, что свое окончательное Нормирование хребет этот закончил в сравнительно недавнее время (в третичную эпоху) вследствие опускания ограничивающих его с NO и SW кобдоской и джунгарской озерных сбросовых впадин, обусловливающих горстовый характер Алтаин-нуру. Но весьма значительные поправки вносит он уже, например в наши представления о Сайлюгеме и Танну-ола. Относительно Танну-ола он замечает, что западная часть его, ввиду резких морфологических и геогностических особенностей ее, необходимо вы делить под названием Наган-шиботу в самостоятельный хребет {С этим мнением Г. Е. впоследствии вполне согласился и акад. В. А. Обручев ("Алтайские этюды", II, Землеведение" III, 1915, стр. 62).}. Точно также и хребет Санги-лен. По данным автора, и по своему геологическому составу и строению и по своей морфологии резко отличается от собственно хребта Танну-ола, являясь лишь передовым северо-западным хребтом Хангайского нагорья, причисляемого им также к "архейской суше". Что касается целого ряда второстепенных горных кряжей, пересекающих пониженную центральную часть западной Монголии и окруженных впадинами, с залегающими в них озерами, то автор считает их горстами и всей озерной области западной Монголии приписывает сбросовое происхождение".

"Следующие пять обширных глав посвящены весьма детальному морфологическому и орогеологическому описанию отдельных горных систем страны. Здесь сосредоточена такая сокровищница критически переработанного и расположенного в определенной системе Фактического материала, что без преувеличения эту часть книги можно было бы назвать географическим путеводителем по западной Монголии: во всяком случае она дает все. Это можно было бы дать в смысле физико-географического описания этой территории. Описание составлено, хотя и сжато, но вместе с -- тем и весьма разносторонне и включает данные не только по гипсометрии, топографии и морфологии, но и по геологическому строению, общему облику ландшафта в связи с растительным покровом, главнейшим свойствам рек и озер, с общей характеристикой почв и грунтов, особенностей и степени доступности главнейших перевалов и т. д Попутно автор не забывает сообщать и данные свидетельствующие по его мнению, об общем изменении климата в сторону большей сухости (повсеместное исчезновение в западной Монголии лесных насаждений, сокращение некогда гораздо более обширных водоемов к т. п.), о былом оледенении, о современных ледниках т. д."

"Чрезвычайно интересна глава, трактующая о климате западной Монголии в прошлом и настоящем. Здесь, между прочим, Г. Е. уделяет особенно много внимания вопросу о былом оледенении страны. Подробный анализ целого ряда данных, добытых исследованиями в различных частях страны, приводит его к заключению, что постплиоценовый период в западной Монголии ознаменовался интенсивным оледенением, охватившим громадные площади, и это явление он склонен объяснять большей влажностью климата, в то время выразившейся, между прочим, и в том, что тогда "с севера, запада и юга западную Монголию окружал пояс обширных водных резервуаров". Отказываясь, за отсутствием достаточных к тому данных, решать вопрос о числе пережитых западней Монголией оледенений, автор далее затрагивает вызывающий еще и теперь столь страстные споры в литературе вопрос об усыхании Средней Азии; с своей стороны он склоняется к положительному ответу на этот вопрос и к принятию золотого происхождения лёсса не только в птюшлом, но и в настоящее время, как об этом ясно свидетельствует его замечание: "Отрицание если не продолжающегося усыхания, то происходящего еще всюду в Средней Азии накопления песка и лёсса находится в противоречии с наблюдаемыми в ней фактами". С не меньшей обстоятельностью и искусством написаны главы о флоре и фауне западной Монголии. Обильный Фактический материал скомпанован так умело, что читатель получает не только характеристику отдельных наиболее типичных представителей животного и растительного мира, но и живую картину распространения и группировки их в сообщества, в связи не только с почвенными и климатическими условиями и с особенностями устройства поверхности, но и с прошлой физико-географической историей страны. Тот факт, что к редактированию этих отделов своей книги автор счел нужным привлечь несколько выдающихся специалистов, достаточно свидетельствует о той добросовестности, с какой очи составлены, целый ряд экскурсий в область геоботаники и зоогеографии, биологии, экономического значения для населения тех или иных ингредиентов флоры и фауны делает чтение этих глав особенно увлекательным и интересным..."

"При описании животного мира автор, хотя и не уклоняется от освещения вопроса теоретического значения, тем не менее выдвигает на первый план "обзор тех групп животных, которые или эксплоатируются ныне или могут уже в ближайшем будущем эксплоатироваться для нужд человечества".

"Наконец в приложении содержится ряд ценных сведений (правда, большей частью заимствованных из литературных источников), о минеральных богатствах западной Монголии". Заканчивая свой отзыв в книге, Я. С. Эдельштейн замечает:

"Мне казалось бы вполне уместным и справедливым, если бы Географическое общество отметило этот выдающийся труд присуждением премии имени А. А. Тилло.... так как по своему характеру и содержанию он как раз относится к той категории научных работ, за которые по смыслу § 6 п. "е" "Положения о премии имени А. А. Тилло" это почетная награда может быть присуждена".

Мы не станем приводить здесь другие отзывы на эту книгу, а отметим лишь, что все они носили положительный характер. Даже такой строгий судья, как акад. В. А. Обручев, и он отозвался об этой книге Григория Ефимовича, как о "тщательной и очень полезной сводке обильных данных, рассеянных в большой литературе, указываемой в -- примечаниях" {История геологического исследования Сибири, 1889--1917 гг., стр. 201; см. также в его же статье "Естественные богатства Танну-Тучинской республики и степень изученности последней". Новый Восток, No 13--14, 1926, стр. 265.}.

Григорий Ефимович получил премию Тилло в начале 1915 г. В январе этого года Григория Ефимовича постигло тяжкое горе: скончался его первенец сын Владимир, 22 лет, перед самым своим производством в офицеры. С трудом перенес Григорий Ефимович это испытание, стараясь заглушить мучительное чувство усиленной работой.

0x01 graphic

Весна этого года застала Григория Ефимовича снова на Дальнем Востоке (во Владивостоке), где он в течение нескольких месяцев много работал над организацией более успешной доставки в центральные районы страны поступающих иностранных товаров путем упрощения таможенных формальностей, усиления штатов таможни, устройства восьми новых пристаней, устранения злоупотреблений с вагонами и т. д. {Из письма Г. Е. к Ф. Ф. Аристову от 5 июня 1930 г. Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 2.} Каковы были эти злоупотребления, мы узнаем из письма Григория Ефимовича к Ф. Ф. Аристову от 10 апреля 1930 г. По словам Григория Ефимовича, "...военная администрация Сибирской железной дороги чинила дела, непозволительные по своей нелепости, и своей непредусмотрительностью вызывала возмущения среди мобилизованных", "...из-за той же непредусмотрительности или еще худшего гибли гурты скота, а благодаря подкупам частные грузы получали предпочтение перед военными" {Там же.}. Во Владивостоке скопилось огромное количество военных грузов, доставлявшихся из США, недостаток в которых так сильно ощущала наша армия на фронтах. Требовалось срочно разгрузить пристань и отправить снаряды и военное оборудование внутрь страны. В связи с этим Григорию Ефимовичу приходилось здесь же на месте решать весьма сложные организационные вопросы, производить ревизии, бороться с злоупотреблениями, снимать с должностей нерадивых чиновников и даже привлекать их к судебной ответственности. Все это требовало много энергии, смелости в решениях, а главное -- настоящей любви к родине и самоотверженного ей служения. Григорий Ефимович вернулся из командировки в Петербург лишь осенью. Он чувствовал себя тогда очень утомленным, хотя был полон сознания исполненного долга перед Родиной. Конечно, в эту поездку не могло быть и речи о занятиях научной тематикой.

Глава седьмая
ПОСЛЕ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Исторические дни краха империи и затем победы Великой Октябрьской социалистической революции Григорий Ефимович встретил в Петербурге. Он находился здесь также в годы гражданской войны и -- борьбы с интервенцией. Все невзгоды, сопровождавшие начальный период становления советской власти в нашей стране, переносились Григорием Ефимовичем с необыкновенным спокойствием. Он верил в то, что реакционные силы будут побеждены и будущее останется за нами. Он был убежден в том, что талантливый русский народ, освобожденный от кабалы, не сможет погибнуть и что он скажет еще свое слово. Юн нисколько не сомневался в том, что принцип самоопределения народов, провозглашенный советским правительством, принесет свои плоды м приведет к необычайному расцвету культуры многочисленных народностей, обитающих в нашей стране. Он верил, наконец, в гениальный организаторский талант В. И. Ленина. Все это, вместе взятое, позволило ему, несмотря на огромные трудности того времени, упорно работать и к концу 1919 г. закончить свой большой труд в 56 печатных листов, посвященный истории Монголии в связи с историей всей внутренней Азии. В указанном сочинении Григорий Ефимович осветил многие неизвестные стороны истории монгольских племен, углубив ее на 14 столетий. Эта работа имела большую научную ценность еще и потому, что была сводкой обширного материала, заключающегося более чем в 1000 трудах, принадлежащих перу 700 авторов. Эта книга была издана спустя семь лет, в 1926 г., на средства Ученого комитета Монгольской Народной Республики и составила второй том известной монографии Григория Ефимовича "Западная Монголия и Урянхайский край". Еще в рукописи, по представлению акад. Б. Я. Владимирцова и проф. В. Л. Котвича и по дополнительному отзыву акад. А. Н. Северцова {Протокол заседания экспертной комиссии ЦЕКУБУ от 23 мая 1923 г.}, она была премирована Центральной комиссией по улучшению быта ученых (ЦЕКУБУ) денежной премией.

Помимо этих научно-литературных работ, Григорий Ефимович в 1918--1919 гг. был занят в Морском архиве составлением описи бумаг экспедиции Беринга {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 1, No 88.}, а в 1920--1921 гг. он был привлечен к составлению библиографии по Северу, проводившимся в Комиссии по изучению производительных сил России при Академии наук (КЕПС) {Из письма Г. Е. к Ф. Ф. Аристову от 5 июня 1930 г. Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 2.}. За два года Григорий Ефимович составил библиографию объемом околс 20 000 названий. Она однако до сих пор не напечатана.

Необходимо отметить и еще одну сторону деятельности Григория Ефимовича в 1917--1920 гг., т. е. в ту трудную пору, когда все старое, отжившее ломалось и взамен создавались новые формы организации во всем -- в идеологии, в быту, в традициях, в культуре. Григорий Ефимович, состоявший еще в 1909--1914 гг. членом Совета Географического общества оказался и теперь в числе самых деятельных его членов -- сначала в составе Совета Общества, а с 20 декабря 1920 г. в качестве его вице-председателя {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 44.}, на каковом посту и находился вплоть" до лета 1931 г. В большую заслугу Григорию Ефимовичу следует поставить то, что в этот ответственнейший момент в жизни Общества он вместе с председателем его, акад. Ю. М. Шокальским, и ученым секретарем Общества, акад. В. Л. Комаровым, сумел найти правильный путь для деятельности Общества и энергично повел его на служение горячо любимой обновленной Родине. Особенно же много ему приходилось уделять времени Обществу в те времена, когда Ю. М. Шокальский уезжал в качестве представителя от Общества на международные географические конгрессы. В эти месяцы на Григория Ефимовича ложилась вся ответственность по руководству Обществом. Об этом свидетельствует, например, письмо Ю. М. Шокальского к Григорию Ефимовичу из Хельсинки, датированное 1 ноября 1923 г., в котором читаем следующие строки:

"Так и пришлось уехать, не побывав у Вас, Григорий Ефимович, за недостатком времени. Теперь пишу из Гельсингфорса, пользуясь остановкой поезда. Зная, сколь много Вам дорога судьба Общества, только Вам поручаю ее и глубоко надеюсь, что жизнь не затруднит Вам держать дальнейшее существование Общества вблагополучии. Наступившее время сокращений (научных обществ) конечно неизбежно, но надеюсь, что оно не очень затронет нашего Общества. Все, что можно <было>, я сделал перед отъездом с Влад<имиром> Леонтьевичем, столь много любящим Общество. Вы оба вместе и есть охрана и безопасность Общества.

Если понадобится собрание Совета, то Вы оба это н сделаете н все проведете" {Там же, No 120.}.

В 1921 г. по заданию Института экономических исследований (в Москве) Григорий Ефимович написал "Очерк экономического положения современной Монголии" с указанием тех перспектив, которые могли бы открыться в этой стране для нашей торговли в случае, если в последней установятся нормальные условия. Работа предназначалась для Народного комиссариата иностранных дел на тот случай, если понадобилось бы снабдить соответствующими инструкциями советских делегатов при переговорах с Монгольским правительством. Эта работа была выполнена Григорием Ефимовичем очень быстро, и в июне того же года по ее поводу в дальневосточной комиссии означенного института уже произошел обмен мнениями, занявший два заседания.

С 1921 г. началась и профессорско-педагогическая деятельность Григория Ефимовича: сначала в Ленинградском Географическом институте, где он читал курс "Страноведения Азии", им тогда составленный, а с 1922 г. и в Ленинградском институте живых восточных языков, где он вел три курса: по истории Монголии, по этнографии монгольских народностей и по страноведению Азии. В первом из названных высших учебных заведений Григорию Ефимовичу пришлось отказаться от чтения лекций в 1924 г., главным образом в виду слабости здоровья и перегруженности работой. В 1925 г. Григорий Ефимович приглашался читать курс "Географии пограничных стран Азии" еще и на географический факультет Ленинградского государственного университета {Из письма декана факультета, проф. П. В. Виттенбурга. от 22 сент. 1925 г. No 4330. Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 40.}, в каковой был тогда преобразован Географический институт, однако, по тем же самым мотивам, он не принял этого лестного предложения. В Институте живых восточных языков Григорий Ефимович продолжал читать лекции вплоть до 1930 г. включительно, когда, в виду тяжкой болезни, он вынужден был вообще устраниться от службы, перейдя на пенсию.

В период 1925--1926 гг. Григорий Ефимович закончил третий том своей монографии о Монголии и опубликовал много статей в журналах "Новый Восток" (органе Научной Ассоциации востоковедения) и "Краеведение" (органе Центрального бюро краеведения). Среди напечатанных статей в первом из них назовем: "Забытый мировой путь в Индию" (No 7, стр. 147--151), "Завоевание Кафиристана" (No 8--9, стр. 206--209) и "Автономную общину в Маньчжурии" (No 10--11, стр. 282--284). На страницах "Краеведения" Григорий Ефимович помещал главным образом критические статьи. Из них отметим: рецензию на книгу А. П. Чулошникова "Очерки по истории казак-киргизского народа в связи с общими историческими судьбами тюрских племен", ч. I, 1924; на книгу М. Тынышпаева "Материалы к истории киргиз-казакского народа", 1925; на журнал "Северная Азия", NoNo 1--4, 1925; на книгу В. Е. Глуздовского "Дальневосточная область", 1925 и др.

Такую большую литературную, педагогическую и общественную деятельность Григорий Ефимович смог развернуть в 1918--1925 гг. потому, что в эти годы он пользовался постоянной и всесторонней поддержкой Советского правительства.

Так протекала жизнь и деятельность Григория Ефимовича до 1926 г., деятельность, требовавшая больших творческих усилий, огромного напряжения сил, а главное -- энтузиазма в работе, который сохранился у Григория Ефимовича, несмотря на частые недомогания, связанные с наступлением преклонного возраста.

Глава восьмая
ИСТОРИК МОНГОЛИИ

1926 год должен быть отмечен в жизни Григория Ефимовича, как особенно для него радостный. При большом содействии двух просвещеннейших деятелей отечественной науки -- непременного секретаря Академии наук СССР, акад. С. Ф. Ольденбурга, познакомившего Григория Ефимовича со многими крупными деятелями современной Монголии, и председателя Географического общества, почетного академика Ю. М. Шокальского {Ю. М. Шокальский. География, ее место среди других наук и -- значение при изучении природы. Сборник: Памяти Ю. М. Шокальского, 1, 1946, стр. 357.}, много хлопотавшего в Москве в Наркомате народного просвещения об ассигновании специальных средств на издание трудов Г. Е. Грумм-Гржимайло ему удалось в этом году напечатать две большие работы: упоминавшийся выше второй том "Западной Монголии и Урянхайского края", посвященный истории этих стран в связи с историей Средней Азии, и 1-й выпуск третьего тома той же монографии, освещающий вопросы этнографии и антропологии этих стран.

Особенно радовало Григория Ефимовича появление в печати исторического труда о Монголии, которому он придавал большое научное значение. Он считал, что только четыре ученых в состоянии полностью оценить этот капитальный труд: акад. В. В. Бартольд, проф. В. Л. Котнич, акад. П. Пеллио и проф. Марквардт. Поэтому с особым нетерпением он ждал отзывов этих лиц. Однако надежды его в этом отношении не оправдались.

Акад. Бартольд уклонился от критического рассмотрения книги, считая себя недостаточно компетентным для того, чтобы всесторонне подойти к этой задаче. Вот, что мы читаем в его письме к Григорию Ефимовичу от 31 января 1927 года:

-- "И получил оба тома Вашей "Западной Монголии" и благодарю Вас как за книгу, так и за любезную надпись. Вами, Григорий Ефимович, произведена, особенно во втором томе, огромная работа, о количестве которой не дают никакого понятия ни заглавие "Западная Монголия и Урянхайский край", ни даже подзаголовок "Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии". Из указателя видно, что среди авторских имен мое имя встречается чаще всех прочих, кроме имен "Иакинф" и "Chavannes", этого, вероятно, не было бы, если бы Средней Азии было отведено в книге то второстепенное место, на которое, как будто, указывает подзаголовок. Как Вам известно, западной Монголии и Урянхайского края я в своих работах касался очень мало. Само собой разумеется, что я не во всем согласен с Вами, но спорить нам едва ли придется; пришлось бы мне проделать всю ту работу, которую сделали Вы; Вы прочитали множество книг и статей, которых я не читал и едва ли успею прочитать, а без этого спор бы бесполезен..." {⁶ Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 34-а.}.

Отклики проф. В. Л. Котвича на обе книги, отразившиеся на страницах его многочисленных писем к Григорию Ефимовичу и к проф. С. А. Козину, ярко рисуют то значение, какое придавал этот ученый обоим трудам Григория Ефимовича. Считаем небезынтересным привести здесь некоторые выдержки из этих писем {В архиве Географ. о-ва (фонд 32, опись 2, No 76) хранятся 16 писем проф. Котвича к Г. Е. и одна выдержка из письма к проф. Козину. Эти письма, благодаря обсуждению в них многих вопросов по истории Азии, интересовавших тогда как их автора, так и адресата, представляют исключительный интерес для историков и этнографов Востока.}.

-- Я не ожидал, что у Вас так хорошо наладится дело печатания Ваших работ, что мы получим сразу оба тома. И то, видимо, в очень недалеком будущем. Искренне радуюсь за Вас и за дело многих лет Вашей жизни. С большим нетерпением буду ожидать столь необходимой для меня работы Уверен, что только Ваша необычайная добросовестность заставляет Вас беспокоиться из-за дефектов во внешней стороне издания... На Вашем месте я бы мелкие опечатки, сводящиеся к одной-двум буквам, вовсе не отмечал; ведь при чтении на это не обращается внимания; равным образом не думаю, чтобы кто-нибудь когда-либо исправлял подобные дефекты; просто Вы успокаиваете свою чрезмерную щепетильность и больше ничего...".

Из этих строк видно, с каким нетерпением проф. Котвич ждал выхода в свет этих книг.

Следующее письмо проф. Котвича от 27 января 1927 г. было вызвано получением первого выпуска {На печатание этого тома у Географического общества тогда нехватило средств. По этому поводу имеется следующее, указание в письме Ю. М. Шокальского к Г. Е. от 11 мая 1926 г. "Переговорив по предмету имеющихся средств на печатание, спешу Вам сообщить,-- писал Ю. М.,-- что, согласно Вашему желанию, еще могут быть набраны листы для окончания начатой главы: однако денежное обеспечение не позволяет идти дальше 24-го листа... (Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 12(V).} третьего тома, который вышел раньше второго. В этом письме мы находим следующие строки:

-- "Ваше письмо, а вслед за ним и выпуск первый III тома "Западной Монголии и Урянхайского края" я получил своевременно и в полной исправности, но только вот теперь собрался написать, чтобы от души поблагодарить Вас за то и за другое. Я имею обыкновение по получении нового интересного труда сначала ознакомиться с ним, чтобы поделиться с автором своими впечатлениями; то же хотелось мне проделать и с Вашей как всегда монументальной работой, но разные заботы все отвлекали меня от чтения... Вы хорошо знаете, с каким удовольствием я читаю все Ваши книги; чувствуешь уверенность, что на том пути, по которому Вы прошли в своем кабинете, ничего существенного не осталось незамеченным; все проверено, зарегистрировано и приведено в стройную систему. От Вашего труда будущие исследователи могут спокойно отчаливать для дальнейших изысканий. Нахожу очень много чрезвычайно интересных для себя сопоставлении и объяснений, даже много сведений, которые как-то остались незамеченными или просто не удержались в памяти. С особенно большим нетерпением ожидаю том II с историческими изысканиями. Мне пишут, что он чуть ли не готов уже, и только выполнение разных формальностей задерживает выход его в свет. Мне здесь (во Львове) пришлось больше всего внимания уделять именно этой области: прошлому кочевых народов и вообще Центральной Азии, а потому ожидаю от Вашей работы целого кладезя ценных для себя сведений выводов..."

Второй том был получен проф. Котвичем уже в феврале, так как следующее письмо, вызванное получением этого тома, датировано 20 февраля 1927 г. В нем читаем следующие строки:

"Только что получил II том Вашего монументального труда и спешу на этот раз немедленно поблагодарить за любезную память обо мне. Особенно тронуло меня специальное упоминание моего имени в предисловии и в то же время смутило; я ведь так мало мог Вам помочь и, собственно говоря, я только теперь сам вчитываюсь в историю Средней Азии и начинаю отдавать себе отчет во всех тех многообразных отношениях, которые слагались за долгие века исторической жизни. А теперь приходится уже у ходить и далеко в глубь доисторической жизни".

"Я успел только в некоторых местах развернуть Вашу объемистую книгу,-- продолжал он ниже,-- но я того было достаточно, чтобы убедиться, как много туда вложено, самого кропотливого труда и глубоких дум. И когда это Вы успеваете прождать такую массу работы? Для меня это недосягаемый идеал".

"Наткнулся в Вашей книге на одно место, где Вы опровергаете мнение Бартольда об условиях образования монгольского государства: давно уже пора было покончить с этим мнением, к которому, к сожалению, примкнул и Б. Я. Владимиров. Хотел было даже я в рецензии на книжку последнего затронуть этот вопрос, но "Восток", для которого я писал, прикрылся, и я взял свою статью обратно. Вы сделали это гораздо лучше меня. У Бартольда я обнаружил еще несколько подобных мнений, которые он считает даже окончательно принятыми, потому что ему никто не возразил. Придется, вероятно, осветить "и их..."

В письме к проф. С. А. Козину от 9 марта 1927 г. В. Л. Котвич снова касается своих впечатлений от чтения книг Г. Е. Он пишет:

"Ведь книги Григория Ефимовича нужно читать, собравшись с силами и найдя много свободного времени, а у меня как раз его не хватает. А книги действительно интересные. Этнографическая часть читается легко и приятно, не говоря уже о пользе. Историю нужно штудировать, и то очень основательно. Правда, он немного увлекается, стойко держится раз высказанных взглядов, но какая уйма материалов, какая широта поставленных вопросов, их разнообразие: ведь буквально нет ни одного вопроса, связанного с прошлым Средней Азии (прошлым -- столь слабо освещенным в источниках), которого он бы не затронул, не осветил и не дал своего решения. Я стою перед выполненным им трудом с глубоким уважением и искренне радуюсь, что судьба оказалась к нему благосклонной, и он, при столь неблагоприятных условиях, сумел довести свою работу до полного окончания..."

Спустя почти полтора года В. Л. Котвич в письме от 31 августa 1928 г. снова коснулся книги Г. Е.

"Ваша книга у меня постоянно под руками,-- писал он Г. Е.-- Она то беспрерывно и возбуждает вопросы, на которые часто я без нее даже не обратил бы внимания. Ваша книга заставляет об них думать. Вообще, чем больше я углубляюсь в нее, тем больше я преклоняюсь и перед Вашей начитанностью и перед способностью к историческим построениям. Вы даете такую массу фактического материала, так ясно и всесторонне освещаете самые запутанные вопросы, что теперь и шагу нельзя сделать в деле изучения прошлого Средней Азии, не проштудировав Вашей работы. Вот и теперь я заинтересовался прошлым ойротов, их происхождением. Ведь нигде этот вопрос не только не разобран, но даже и не поставлен в такой широте, как у Вас. У меня нет и ¹/₁₀ части тех источников, которые были у Вас, но я могу в известной мере работать просто по Вашей книге...".

В таком же духе продолжалась переписка и дальше между двумя крупнейшими знатоками истории Средней Азии. Проф. Котвич был, по-видимому, подавлен масштабами работы в книгах Григория Ефимовича и обилием использованных в них материалов. Из письма от 3 апреля 1927 г. мы узнаем, что он отклонил просьбу Григория Ефимовича написать критический разбор обоих томов, объясняя это тем, что во Львове очень трудно иметь под руками нужную литературу по Востоку, в особенности же старую. "Вот почему,-- писал он,-- мне трудно написать рецензию, которая была бы достойна Вашего монументального сочинения..."

Не появилось в печати и отзыва акад. Пеллио, хотя он и передавалГригорию Ефимовичу через акад. В. М. Алексеева, что с увлечением читает историческую книгу о Монголии и подготовляет ее разбор.

Насколько мне удалось установить, в нашей печати появилось тогда лишь три отзыва на эти книги Григория Ефимовича: один, принадлежащий перу московского востоковеда, проф. И. Н. Бороздина ("Известия ЦИК и ВЦИК", No 79/3013 от 7 апреля 1927 г.); второй, написанный проф. Б. Б. Бзрадиным ("Жизнь Бурятии", 1926, No 10--12, стр. 115), и третий, напечатанный в издававшейся в Монголии газете "Известия Улан-Батор-Хото" (No 3/452 за 1928 г.). Однако все эти: отзывы носили скорее характер рефератов, имевших целью уведомить читателя о новых вышедших книгах и отметить их научную ценность.

Мы еще ничего не сказали, как отнеслись к этим книгам Григория Ефимовича те учреждения, на средства которых они были изданы. Председатель Географического общества, Ю. М. Шокальский, изложил Свое впечатление от третьего тома в письме к Григорию Ефимовичу от 23 августа 1926 г. {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 120.}, в котором читаем следующие строки:

"Чрезвычайно был обрадован появлением Вашей книги. Как всегда -- читаешь и чувствуешь, что в нее вложено все, что только было возможно найти, и к тому же еще освещено разумным обсуждением. Хорошая книга...".

Ученый комитет Монгольской Народной Республики в письме от 1 марта 1927 г. за No 59 выразил Григорию Ефимовичу благодарность за книгу, которая "несомненно будет служить капитальным руководством для монгольской молодежи, интересующейся прошлым своей страны и своего народа" {Там же, No 61.}, а в октябре того же года прислал Григорию Ефимовичу художественно выполненную почетную грамоту, в которой, помимо благодарности, высказал пожелание, чтобы "исходящий" от Григория Ефимовича "свет науки направлялся бы и впредь в сторону Монголии" {Там же, опись 1, No 112.}.

Большое удовлетворение доставило Григорию Ефимовичу и письмо крупнейшего географа нашей страны, проф. Л. С. Берга, датированное 14 января 1927 г. {Там же, опись 2, No 35.}, в котором были следующие строки:

"Сердечное спасибо Вам, глубокоуважаемый Григорий Ефимович, за два тома "Западной Монголии", которые вы любезно прислали мне. Я успел только бегло ознакомился с ними, но уже теперь вижу, что это замечательный труд -- достойное продолжение 1-го тома... Ваша "Западная Монголия" поистине заслуживает названия классического труда, который составит Вам славу, не меньшую, чем "Западный Китай". Честь и слава Географическому обществу, которое добилось издания ваших рукописей. Остается только сожалеть, что пока ни одна из областей нашей страны не имеет еще такого географического описания, какое Вы дали для западной Монголии..."

Выпустив из печати плоды своих многолетних работ, Григорий Ефимович не почил на лаврах, а вскоре же принялся за новую работу. Ученый комитет МНР просил его написать курс истории монголов для монгольских средних школ. Ноябрь 1927 г. застал Григория Ефимовича уже за этим трудом, который требовал совсем иной переработки огромной литературы. В 1928 г. "История монголов" в рукописи была уже закончена. Она составила около 30 печатных листов. Содержание этого нового труда пояснено самим Григорием Ефимовичем в его письме от

2 июля 1930 г. к директору Бурято-Монгольского института культуры И. П. Хабаеву:-- "Историю монголов обыкновенно начинают изучать с эпохи Чингис-хана,-- писал он.-- Я вел свой курс истории монголов в Институте живых восточных языков, с одобрения Совета этого института, с значительно более ранней эпохи, отодвинув ее в глубь веков на 14 столетий, ибо я считал мною доказанным, что тот племенной комплекс, который в век Чингис-хана получил название "монголов", выступил на историческую сцену одновременно с хуннами, с конца же 3 века нашей эры твердо пошел по великодержавному пути, дав Китаю три династии: Янь, Юань-Вэй и Ляо. Еще в 1903 г. я писал о том, что кидане были монголами в современном значении этого термина {См. Материалы по этнологии Амдо и области Куку-нора. Известия Русск. географ. о-ва, т. XXXIV, вып. 5, стр. 441--483.}; ныне французский ориенталист акад. Пеллио доказал, что действительно языком киданей был монгольский язык {Из того же письма к И. П. Хабаеву.}. В средине V века монгольская речь в качестве официальной раздавалась уже на всем пространстве восточной Азии от хребта Тан-ла в Тибете до границ Кореи. Тоба Гуй, Амбагянь и Чингис-хан -- вот три великих монгола, создатели монгольского могущества в прошлом. Росту этого могущества в XIII веке, а затем его крушению, посвящено мною не мало страниц в моей "Истории монголов". Для связи эпох монгольского могущества в Азии мною кратко излагаются эпохи: хуннская, турецкая, уйгурская, киргизская и чжурчженская, что обращает историю монголов до XIII века в историю территории современной Монголии за тот же период времени. XIII век вводит в ее орбиту всю Азию и восточную Европу, и читатель подготовляется к картине мировой монгольской империи кратким обзором политического состояния стран к западу от Памира и Алая. Смерть Тимура (начало XV века) возвращает историю монголов в ее прежние границы, но отдельные главы отведены Хулагидам и Золотой орде, а затем астраханским калмыкам. Оеобое внимание уделяется ойротской проблеме и разъясняются причины, поведшие к распадению монголов на восточных и западных Затем излагается история монголов до подчинения их маньчжурам, далее история монголов в составе империи маньчжуров и, наконец, революционная эпоха, законченная мною 1925 годом".

Цель, которую преследовал Григорий Ефимович, составляя этот курс, заключалась в том, чтобы подчеркнуть "все то, что способно возбудить в монголе интерес к великому прошлому народа, к которому он имеет честь принадлежать, все то, что может в нем воскресить угасший патриотизм, не переводя последний за грань, обращающую патриотизм в шовинизм" {См. "А propos des Comans" и Journ. Asiatic, 1990, April -- Juin, pp. 146--147.}.

К концу 1928 г. рукопись "Истории монголов" была уже доставлена в Улан-Батор, а в январе 1929 г. Григорий Ефимович получил от Ученого комитета МНР отзыв на свой труд. В письме последнего от 28 января 1929 г. {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись No 2, No 61.} мы находим следующие строки: "Ваш труд, Григорий Ефимович, вместо предположенного учебника для средней школы представляет университетский курс, как по размеру, так и по содержанию. Вы дали нам во много раз больше того, чего мы ожидали. Вы охватили громадный период и осветили целый ряд важных моментов в истории монголов, как, например, вопрос о хорах, динлинах, о характере монгольских завоеваний и пр. Вы вполне объективно и критически разобрали отдельные моменты развертываемых Вами грандиозных исторических событий. Вы дали громадное количество очень интересных и ценных приложений. В то же время Ваш капитальный труд изложен чрезвычайно популярно. И наш отзыв о Вашем учебнике -- самый положительный".

В том же письме Ученый комитет МНР предложил Григорию Ефимовичу составить в качестве приложения к учебнику исторический атлас. Вопрос о составлении атласа в 20 карт с объяснительным к нему текстом был окончательно решен в мае 1929 г. и Григорий Ефимович с увлечением принялся тогда за эту большую работу, требовавшую не только кропотливого труда, но и полнейшей ориентировки во всех политических территориальных изменениях в Азии и восточной Европе за огромный период в 2000 лет. Проведение точных государственных границ многих азиатских государств полукочевого типа, возникавших со сказочной быстротой и с такой же быстротой исчезавших с политической карты мира, требовало от автора огромного знания истории азиатских народов, а в особенности исторической географии. Такой труд вряд ли кто-либо другой мог тогда осилить не только в нашей стране, но и в западной Европе, не говоря уже о странах восточной Азии.

Проф. В. Л. Котвич, узнав, что Григорий Ефимович в 1928 г. принялся за составление курса по истории монголов, в письме от 28 сентября того же года {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, No 76.} писал:

-- "Вы жалуетесь на переутомление, а я положительно недоумеваю, как это Вам удается столько сделать в такой короткий промежуток времени. Вы побиваете всякие рекорды в производительности и я, не написав в жизни ни одной крупной работы, могу только преклоняться перед Вашей энергией и от душ" желать, чтобы Вам удалось все таки найти достаточно презренного металла на скорейшее издание готвых работ...".

В письме проф. Котвича к Григорию Ефимовичу от 6 июля 1929 г. мы находим и такие строки:

"...Я положительно изумляюсь, с какой энергией и неутомимостью Вы продолжаете работать и не останавливаетесь даже перед таким грандиозным начин нием, как исторический атлас Азии. Уверен, что эта работа получится образцовом и даст нам синтез Ваших географических и исторических исследований. Да позволит Вам судьба увидеть и этот свой труд в печатном виде, в наилучшем исполнении..."

В летние дни 1929 г., пользуясь каникулами в Институте живых восточных языков, Григорий Ефимович работал в свеем кабинете ежедневно с 8 часов утра и до позднего вечера. Чертежную работу он обычно проводил стоя, считая такое положение более удобным. Большую помощь в этой работе оказывал ему тогда В. П. Селиверстов, подготовлявший картографические основы и наносивший на каждый из листов карты те географические названия, которые накануне подготовлял ему на особых листках Григорий Ефимович. Проведение государственных границ и раскраску карт Григорий Ефимович выполнял собственноручно, не доверяя эту работу никому.

К началу 1930 г. атлас уже был составлен и картографически выполнен. Объяснительный к нему текст потребовал еще четыре месяца работы. Когда и эта часть атласа была выполнена, Григорий Ефимович возбудил перед Президиумом Академии наук СССР вопрос об ассигновании ему некоторых сумм на копировку карт, считая это необходимым как во избежание гибели выполненной большой работы, так и на случай издания в будущем атласа на русском языке. Впоследствии, ввиду недостаточности отпущенных средств, Григорий Ефимович ограничился фотографированием каждой карты с последующей раскраской фотоснимков.

Так же, как и курс истории монголов, атлас полностью удовлетворил Ученый комитет МНР, что видно из письма комитета от 8 августа 1931 г. {Там же, No 61.}, в котором говорится, что "...атлас дает больше того, на что мог расчитывать Ученый комитет". Что касается объяснительного текста к картам, то по мнению Ученого комитета "..он является незаменимым руководством для каждого, изучающего историю монголов".

Перевод на монгольский язык курса истории монголов, атласа и объяснительного к нему текста был начат в Улан-Баторе уже в 1930 году. Перевод был тогда поручен аспиранту Ученого комитета МНР Ринчину.

0x01 graphic

Огромный труд, выполненный Григорием Ефимовичем в 1928-- Î930 гг., не помешал ему, однако, тогда же писать статьи и для энциклопедического словаря "Гранат". За это время в словаре были помещены следующие статьи Григория Ефимовича: "Тарим", "Роборовский", "Эдер", "Эцзин-гол", "Тибет", "Такла-Макан", "Эби-нор", "Туркестан восточный", "Турфан", "Эверест", причем некоторые из них были весьма обширными (например статья "Тибет" занимала 34 столбца).

Наконец, в начале 1930 г. вышел из печати второй выпуск третьего тома монографии Григория Ефимовича о Монголии и Туве, содержавший последние главы по этнографии народностей этих стран, а также ряд приложений, из которых особый интерес представляют дополнения к первым двум томам, список растений, собранных Григорием Ефимовичем в 1Р03 г. в Монголии, а также обработанные Ю. М. Шокальским абсолютные высоты, определенные Григорием Ефимовичем в 1903 г. в означенных странах.

В воздаяние больших заслуг Григория Ефимовича перед отечественной наукой советское правительство еще в 1928 г., по представлению Географического общества и Главнауки, присвоило ему почетное звание заслуженного деятеля науки, а в 1930 г. увеличило Григорию Ефимовичу персональную пенсию (получавшуюся им с 1891 г.) Григорий Ефимович пережил всех своих братьев и сестер, хотя был старшим в семье. Последним из них скончался в 1928 г. Владимир Ефимович, выдающийся металлург, прославившийся гидравлической теорией пламенных печей и теорией производства стали; другой брат, Михаил Ефимович, верный соучастник двух важнейших экспедиций Григория Ефимовича на Памир и в Центральную Азию, широко известный военными изобретениями, кончил свои дни еще раньше, в 1921 г. п Москве.

Глава десятая
ЮБИЛЕЙ

50-летний юбилей научно-исследовательской деятельности Григория Ефимовича был отмечен Всесоюзным Географическим обществом особым торжественным заседанием (21 марта 1930 г.). Председатель Общества, Ю. М. Шокальский, предполагал первоначально ознаменовать эту столь памятную дату в жизни Григория Ефимовича особой научной сессией и отметить его юбилей в общесоюзном масштабе, но Григорий Ефимович, не любивший шумных торжеств, отклонил это намерение и дал согласие лишь на скромное заседание в стенах родного, любимого им Общества. Однако это заседание, проведенное в уютной, почти домашней обстановке, вылилось тем не менее в большое торжество, так как на юбилей Григория Ефимовича откликнулись научные учреждения и общества не только крупных центровг нашей страны, но и многих отдаленных ее уголков, где научная мысль крепко укоренилась и при современных благоприятных условиях стала быстро пускать корни. Григорий Ефимович получил приветствие от научных учреждений Москвы, Ленинграда, Киева, Минска, Харькова, Казани, Томска, Иркутска, Львова, Баку, Ташкента, Тбилиси, Севастополя, Феодосии, Костромы, Алма-ата, Владивостока, Пятигорска, Троицко-савска, Никольск-Уссурийска, Верхнеудинска. Читы, Минусинска, а также из научных центров зарубежных стран Европы, Азии и Америки.

Среди лиц, пожелавших лично приветствовать Григория Ефимовича, помимо главного организатора и вдохновителя этого торжественного заседания, знаменитого нашего океанографа, акад. Ю М. Шокальского, были тогдашний президент Академии наук СССР акад. А. П. Карпинский который имел близкие отношения с Григорием Ефимовичем, затем будущий президент Академии наук, знаменитый ботаник, ныне также покойный акад. В. Л. Комаров, особенно ценивший Григория Ефимовича не только как крупного научного деятеля, но и как человека и товарища по совместной работе в Географическом обществе, потом крупнейший географ нашей страны, (ныне академик и президент Всесоюзного Географического общества), проф. Л. С. Берг, который всегда видел в Григорие Ефимовиче географа, "равно вооруженного и методами экспедиционного исследователя и проницательностью и эрудицией кабинетного ученого", далее крупнейший минералог и геохимик акад. А. Е. Ферсман, известный почвовед акад. Л. И. Прасолов, видный гидробиолог акад. С. А. Зернов, знаменитый путешественник П. К. Козлов, который вместе с Григорием Ефимовичем и акад. В. А. Обручевым оставались тогда последними могиканами из прославившейся кучки "смелых, затем известные геологи проф. Д. В. Наливкин, возглавлявший тогда Геологический комитет, проф. Я. С. Эдельштейн, проф. А. П. Герасимов, проф. И. П. Рачковский, работавший тогда в Монгольской комиссии Академии наук СССР и часто пользовавшийся советами Григория Ефимовича, известные географы -- проф. В. П. Семенов-Тян-Шанский, проф. H. H. Матусевич, подружившийся с Григорием Ефимовичем не только на почве общих научных интересов, но и по страсти к филателии, проф. С. В. Калесник, крупнейшие востоковеды нашей страны -- академики В. В. Бартольд, С. Ф. Ольденбург, И. Ю. Крачковский, Б. Я. Владимирцов, известные ботаники -- проф. Н. И. Кузнецов, однокашник Григория Ефимовича по военной гимназии, проф. Б. А. Федченко, проф. Е. В. Вульф, проф. А. П. Ильинский, давнишний друг Григория Ефимовича проф. И. В. Палибин, видные зоологи -- проф. А. П. Семено-Тян-Шанский, проф. Н. Я. Кузнецов, много лет работавший с Григорием Ефимовичем в Зоологическом музее Академии наук СССР, и так же, как и он, увлекавшийся палеарктической лепидоптерологической фауной, выдающиеся климатологи -- проф. А. А. Каминский, А. В. Вознесенский, А. М. Шенрок. известный деятель советской агрономии В. И. Ковалевский, видный почвовед М. И. Рожанец и многие другие.

Ряд видных советских академиков и профессоров (акад. В. И. Вернадский, Н. Д. Зелинский, П. П. Лазарев, М. А. Мензбир, Ф. Ю. Леодисон-Лессинг, В. А. Обручев и многие др.) и крупнейших ученых Запада (акад. Э. Пикар, Ф. Лакруа, П. Пеллио, В; Л. Котвич, А; Пенк и др.) прислали письменные приветствия.

Открывая заседание, акад. Ю. М. Шокальский в своем вступительном слове сказал:

"Недавно мне задали "вопрос -- что же Географическое общество особо подбирает в члены выдающихся ученых? Нет. Географическое общество только широко открывает свои двери для всякого истинно интересующегося кругом наук, образующих деятельность Общества. Все, кого привлекает географическое изучение природы -- все могут всегда стать его членами и работать совместно на этом широчайше поприще. Работа, и только она одна, и создает в среде Общества выдающихся деятелей. Все географы, во всем разнообразии их деятельности, непременно постоянно соприкасаются с живою и неживою природою. Следовательно -- вое они в какой-либо мере путешественники. Не всем, конечно, судьба дает возможность сделать большое, крупное исследование. Для сего необходимы не только случай, но и природные способности, умело и прилежно доведенные до высокого совершенства непрестанною работою. Путешественник в настоящем смысле слова -- должен быть очень широким и широко подготовленным человеком. Время, которое он пребывает в каждой отдельной местности, ограничено. Надо уметь быстро осмотреться, подметить главное, схватить самую сущность, связь между отдельными явлениями, и идти далее. Только при наличии умения наблюдать и видеть, путешественник и дает всестороннюю, ясную, поучительную и потому интересную картину посещенной местности. Географическое общество может гордиться, что из ею среды вышло большинство крупных путешественников в СССР и сопредельных с нею странах.

Приведу тут одно характерное указание. Среди обширнейшего материка мира, в самом сердце Азии существует значительная котловина, лежащая на 130 м ниже уровня моря. Замечательное географическое явление. Два русских путешественника, совершенно независимо друг от друга, в один и тот же год, 1889, пересекли эту котловину. Каждый из них по отдельности отметил это замечательное понижение. Следовательно, находка его каждым из них не случайность, а именно есть результат умения наблюдать. Один из этих путешественников уже не существует -- это М. В. Певцов; другой -- тут перед Вами.

Для каждого путешественника наступает день, когда ему уже трудно работать в поле; но существуют еще другие поприща географической работы, и они открыты перед ним.

Велико ли постижение жизни человеческой?-- Торопиться надо, торопиться, не теряя дня и часа, если хотите полностью послужить науке и согражданам. В полной мере справедливо утверждение, что Григорий Ефимович не опаздывает. Как это, так и вся его деятельность, позволяют Географическому обществу вполне искренне приветствовать его сегодня".

Эти простые, но образные слова Ю. М. Шокальского дышали традициями, укоренившимися издавна в стенах Географического общества, а именно теми демократическими началами, которые легли в основу всей его структуры и вековой его деятельности. Именно таким демократическим в полном смысле этого слова его любили все энтузиасты Общества, и именно таким они свято сохраняли его в период царизма и довели до наших дней. Вместе с тем эти проникновенные слова создали в зале, где происходило заседание, то дружеское, интимное настроение, которое всегда так умел создавать вокруг себя незабвенный Юлий Михайлович. Это настроение сразу же передалось всем присутствующим и сопутствовало каждому выступлению.

От имени Академии наук СССР юбиляра приветствовал акад. Б. Я. Владимирцов.

"Ваша научная деятельность, говорил он, обращаясь к Г. Е.-- богата н разнообразна. Вы и путешественник, и зоолог, и географ, и этнограф и, наконец, историк Востока. Но изучению Центральной Азии, которая была всегда близка нашей Академии, Вы уделили особое внимание. Среди славной плеяды наших пионеров-исследователей цетральной Азии, Ваше имя занимает особое место. Так же как и Н. М. Пржевальский и другие, Вы переплывали горные бурные реки, переходили через неприступные хребты, пересекали песчаные гоби -- и все для того, чтобы изучить природу центральной Азии, но Вы, так же как и Г. Н. Потанин, с особым вниманием остановились на человеке Центральной Азии, Вы стали изучать его, изучать его творческий труд, и Вы сделались этнографом. Вы не остановились и перед трудностями исследования прошлого Центральной Азии -- Вы становитесь историком Востока..."

Заканчивая свою речь, акад. Владимирцов говорил:

-- "Энтузиазм позволяет Вам и теперь работать, как и в молодые годы, быть может еще больше. Несколько лет тому назад вышел большой том Ваших трудов, а вчера появился новый. Да -- Вы человек подвига. В этом Ваша научная и общественная заслуга, и мы кланяемся Вам, Григорий Ефимович, и верам, и не только верим, но знаем, что имя Ваше перейдет в историю, как славное, светлое имя.".

Смена делегатов, чтение адресов и приветствий не утомляло присутствующих в зале. С каждым выступлением нового оратора все больше выяснялось, что это торжество не просто юбилей, а воздавание должного, глубоко заслуженного. Выяснялось несомненно крупное значение, которое имела для науки вся деятельность Григория Ефимовича, Выяснялось также и то, то, несмотря на разнообразие научных интересов юбиляра, он в каждой из отраслей знания, в которой работал, сумел дать что-то новое, свое, и притом часто весьма значительное. Когда представитель Ученого комитета МНР, С. А. Кондратьев, говорил, обращаясь к Григорию Ефимовичу: "В молодости Вы отдали сердце Ваше сердцу Азии и сохранили верность ей на всю жизнь, поэтому в Ваших замечательных исследованиях -- та полнота, которую рождает только слияние мыслей, знаний и любви...", то это были не только красивые слова, а глубокий анализ всех научных устремлений и всей многогранной деятельности неутомимого исследователя, прав был и акад. В. Л. Комаров, когда, оценивая долю участия Григория Ефимовича в научных мероприятиях Географического общества, говорил, что количественно и качественно она была так велика, "...что Григорий Ефимович в праве считать себя одной шестой, а может быть и одной пятой частью Общества". Не было преувеличения и в приветствии Института геодезии и картографии, в котором Григорию Ефимовичу указывалось, что "...заслуги Ваши давно признаны всем ученым миром, а среди русских исследователей Вас ставят рядом с Пржевальским". Правда громко звучала и в словах известного исследователя Центральной Азии, геолога К. И. Богдановича, отметившего, что "...имя Г. Е. Грумм-Гржимайло будет служить символом замечательного научного работника".

Торжественное заседание закончилось лишь поздно вечером. Оно закончилось ответной речью юбиляра, который, выразив глубокую благодарность присутствующим и всем, почтившим его своим приветствием, и отметив *оегдр благожелательное к себе отношение председателя Общества, Ю. М. Шокальского, остановился на том, что выяснили выслушанные им речи.-- "Главное, что в них подчеркивалось,-- говорил он,-- это разносторонность моих работ. Действительно, вопреки раздававшимся по моему адресу предупреждениям, следуя в этом случае исключительно своему внутреннему голосу, вполне отвечающему, как мне казалось, моим способностям, я не боялся разбрасываться, будучи убежден, что при современной специализации наших знаний работы синтетического характера стали ныне еще более необходимыми, чем было это прежде, и то, что здесь говорилось, лишь доказало мне, что я стоял на верном пути, и мой пятидесятилетний труд, не выработавши из меня авторитета ни в одной области из научных дисциплин, все же принес свою пользу. Я подозревал это, з теперь я в этом уже не сомневаюсь, и это делает сегодняшний день счастливейшим в моей жизни" {Подробная запись приветственных речей и ответного слова Григория Ефимовича хранится в Ученом архиве Всес. географ. о-ва, фонд 32, опись No 1, No 106.}.

Та оценка своей обширной научной деятельности, которую сделал в этом ответном слове Григорий Ефимович, лишний раз подчеркнула его необычайную скромность, столь для него характерную, и вместе с тем то, что в отношении себя, своих собственных научных достижений, он являлся самым суровым критиком; эта черта позволяла ему всю жизнь совершенствоваться, всю жизнь учиться и исправлять в последующих трудах сделанные им ранее ошибки, и этим самым достигать в конечном итоге крупных научных результатов.

На следующее утро произошло событие, которое потом часто вспоминалось Григорием Ефимовичем с особенным чувством умиления. Приветствовать его с юбилеем пришла депутация от наборщиков той маленькой типографии при Ботаническом саде, где печатался последний том его трехтомной монографии о Монголии. После небольшой приветственной речи, эти простые русские люди преподнесли Григорию Ефимовичу 100 экземпляров его книги в особой белой обложке. Григорий Ефимович был так растроган, что сперва даже не нашелся, что им ответить, потом расцеловал их всех поочередно, пригласил к столу и долго беседовал с ними о делах типографии, о перспективах на будущее, о их личной жизни.

В течение всего апреля Григорий Ефимович был занят ответными письмами ко всем учреждениям и лицам, приветствовавшим его в этот день.

Глава десятая
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

Во второй половине июля 1930 г. Григорий Ефимович -- очень тяжело заболел уремией и был близок к смерти. В особенности опасной для его жизни была ночь на 31 июля_; когда после потрясающего озноба ой впал в продолжительное забытье. Только впрыскивание камфоры вернуло его тогда к жизни. Однако с 15 сентября тяжелая болезнь стала уступать усилиям врачей -- известного уролога проф. В. А. Гораша и крупного терапевта проф. Д. В. Филимонова. В конце сентября он уже -- мог вставать с постели на несколько часов в день; их он употреблял, чтобы привести в порядок свои запущенные дела. Тогда же он возобновил и свою переписку.

Сообщая в письме от 2 октября о своей болезни Ф. Ф. Аристову {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись No 2, No 2.}, Григорий Ефимович писал:-- "То обстоятельство, что Вы снова видите -- мой почерк, свидетельствует о том, что я возвращаюсь к жизни... Если я кому и обязан жизнью, то главным образом моей жене, самоотверженный уход которой днем и ночью в течение двух месяцев представляет нечто совсем беспримерное. Трудно представить себе, откуда брались силы у этой женщины, которой, замечу, 64 года...".

"...Конечно,-- продолжал он несколько ниже, за эти два с лишним месяца я совсем отстал от жизни. А между тем как много за это время "свершилось... Событием, крайне меня взволновавшим, было известие, что получено распоряжение районных властей сдать в трехдневный срок великолепное здание Географического общества под танцовальную школу. Если вы не знаете, что такое наше Географическое общество, то в двух-трех словах трудно Вам это объяснить. Достаточно сказать, что ни в Европе, ни в США нет, здания, более приспособленного к научной работе ученого общества, чем наше Географическое общество. Это общий голос всех иностранных ученых, его посетивших. А библиотека, оборудованная согласно последним требованиям для крупного книгохранилища с ее богатейшим подбором книг, в котором утонули частные библиотеки всех почти крупных географов России, завещавших Обществу свое книжное достояние. И в три дня передать все это администрации танцовальной школы, а самим перебираться в Университет, где и слиться с бывшим Географическим институтом. Момент для Географического общества был тем более критический, что Шокальский не возвратился еще из-за границы, куда был командирован правительством; его помощник, т. е. я, лежал пригвожденный к постели нечеловеческими страданиями, а ученый секретарь был в кратковременной отлучке. К счастью вскоре после этого была получена телеграмма от Шокальского, что он прибыл в Москву. Этому энергичному человеку, которому уже многим обязано Общество, удалось отстоять наше достояние от безумного посягательства. Кажется, что это прочно, но посудите сами, что я должен был пережить, приняв во внимание, что Географическое общество, давшее мне так много, для меня нечто более,чем близкое,-- родное...".

Тогда же Григорий Ефимович возобновил свою переписку с Бурято~ Монгольским институтом культуры, начатую еще в июне месяце, в связи" с желанием последнего взять на себя издание на русском языке, написанного Григорием Ефимовичем учебника по истории монголов {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись No 2, NoNo 8 и 36.}.

В декабре 1930 г. Григорий Ефимович возобновил и свою научно-литературную деятельность, печатая статьи на страницах "Известий Географического общества". Вызвана она была письмом Ю. М. Шокальского от 18 декабря {Там же, No 120.}, в котором последний писал:

-- "С искренним счастьем узнал, что Вы поправляетесь, чувствуете себя бодро и снова наш дорогой, всем интересующийся, горячий Григорий Ефимович. За время Нашего недомогания сколько у нас воды утекло. Между прочим прибавили число листов для "Известий". Бот мы и решили попросить членов, и в первую очередь членов Совета, не отказать написать рецензии на какую-нибудь книгу по их выбору, из тех, коими они пользовались, для помещения в "Известиях>. Зная Вашу неутомимость, надеюсь на согласие..."

Во исполнение этой просьбы Григорий Ефимович послал свой отзыв на книгу акад. Н. и. Вавилова "Земледельческий Афганистан" (1929), напечатанный в No 1 "Известий" за 1931 г. Следующей была статья, посвященная путешествию в горы Астын-таг известного коллектора птиц, грызунов и насекомых Василия Рюкбейля, которое последний совершил в 1907 г. Автор этих путевых записок был хорошо известен Григорию Ефимовичу еще в 1883 г., когда студентом он впервые познакомился в Сареше с его отцом, таким же страстным охотником и коллектором. Путевые заметки Рюкбейля содержали много интересных данных о природе Центральной Азии, что и побудило Григория Ефимовича, после критической обработки, изложить их в сжатом и интересном рассказе.

В 1931 г. Григорий Ефимович закончил большую, статью "Коренные монголы и их антропологический тип", предназначенную для помещения в трудах Троицкосавско-Кяхтинского отдела Географического общества, почетным членом которого Григорий Ефимович был избран в 1930 г. Однако эта статья, по независящим от Григория Ефимовича причинам, не была тогда отослана по назначению и ныне хранится в ученом архиве Всесоюзного Географического общества в числе прочих рукописей Григория Ефимовича.

В сентябре 1931 г. Григорий Ефимович получил предложение написать ряд статей для предполагавшейся "Энциклопедии Дальневосточного края". Из переписки с редакцией ее {Там же, No 98.}, мы узнаем, что Григориев Ефимовичем были написаны и посланы в г. Хабаровск, где находилась в то время редакция этого словаря, статьи: "Китай", "Кидане", "Динлины", "Гоби" и автобиография. Однако издание этой энциклопедии не осуществилось, а эти рукописи Григория Ефимовича видимо, пропали.

К 1932--1933 гг. относится продолжительная переписка Григория Ефимовича с руководством Научно-исследовательской ассоциации по изучению национальных и колониальных проблем (в Москве), которая еще в письме от 12 октября 1931 г. запросила Григория Ефимовича о "его согласии передать ей для напечатания рукопись по "Истории монголов" {Вся эта переписка полностью сохранилась и содержится в ученом архиве Географ. о-ва, фонд 32, опись 2, NoNo 3 и 74.}. Разрешение этого вопроса, затянувшееся на целых два года, в конце концов кончилось тем, что Григорий Ефимович передал этой ассоциации все права на издание на русском языке своего учебника.

Оставив по болезни и полнейшей инвалидности государственную службу, Григорий Ефимович все же не прекратил научной работы. В 1933--1934 гг. в "Известиях ВГО" им были опубликованы шесть работ, тематика которых говорит о том, что Григорий Ефимович, закончив свои крупные исторические работы по Азии, этим не удовлетворился, а продолжал работать на избранном пути, разрабатывая отдельные запутанные вопросы истории азиатских народов. В выпуске 1-м "Известий" за 1933 г. была помещена его статья "Можно ли считать китайцев автохтонами бассейнов среднего и нижнего течений Желтой реки". В этой статье в авторе сказался не столько историк, сколько географ. Его попытка восстановить ландшафтный облик восточной Азии таким, каким он был четыре тысячи лет тому назад, увенчалась полным успехом. Читатель получает полное представление о той природе, с которой китайцам пришлось здесь столкнуться на заре своей истории.

В другой статье "Когда произошло и чем было вызвано распадение монголов на восточных и западных" (1933 г., вып. 2, стр. 157--177) Григорий Ефимович пытался разрешить вопрос, долго остававшийся спорным и настолько сложным, что наши, монголисты предпочитали его обычно обходить. В этой статье даже не важно -- правильно ли разрешен этот вопрос Григорием Ефимовичем; существенно то, что он его впервые поставил на широкое обсуждение и высказал о нем свое мнение, основанное на глубоком изучении истории народов Центральной Азии.

Эти статьи были с удовольствием прочитаны проф. Л. С. Бергом, который в письме к Григорию Ефимовичу от 30 июня 1933 г. {Там же, опись 1, No 120.} писал: "Удивляюсь Вашей неисчерпаемой эрудиции и умению выбирать самые интересные и важные проблемы".

Следующая статья -- "Рост пустынь и гибель пастбищных угодий и культурных земель в Центральной Азии за исторический период" -- (1933 г., вып. 5, стр. 437--454) подводит нас вплотную к вопросу -- изменились ли за историческую эпоху климатические условия в Центральной Азии? Вооружась многочисленными данными географическими, историческими, историко-ландшафтными, пзлеоклиматическими и современными метеорологическими, автор подверг критике доводы климатологов, высказывающихся за неизменность климата за историческое время в Центральной Азии.

В критической статье на книгу В. А. Кормазова "Барга", 1928 г. (1933 г., вып. 6, стр. 601--603) Григорий Ефимович, дав в общем положительный о ней отзыв, тем не менее отметил в ней ряд недочетов как в области исторических построений, объясняемых незнакомством автора с рядом источников, так и в трактовке некоторых этнических вопросов и в освещении физико-географических условий этой интересной страны.

Последние две статьи "Тангуты" и "Киргизы", напечатанные в 1934 г. (вып. 1, стр. 116--120 и 176--183), знакомят читателя с современной постановкой вопроса о происхождении, этническим составе и историческом прошлом названных народов.

Летом 1935 г. Григорий Ефимович написал статью "Китай", которая была напечатана в Большой советской энциклопедии уже после кончины Григория Ефимовича. Эта статья была его лебединой песнью. Всю осень и зиму 1935--1936 гг. Григорий Ефимович почти уже не вставал с постели, так как болезнь приняла роковой характер. Однако, 26 сентября узнав о кончине Петра Кузьмича Козлова, он нашел в себе еще силы, чтобы встать, сесть за стол и написать вдове покойного, Е. В. Козловой, несколько слов, согретых чувством искреннего уважения к так безвременно скончавшемуся путешественнику.

Большой радостью больного в эти дни была дружеская беседа с Ю. М. Шокальским, Б. А. Федченко, Н. Н. Матусевичем, И. В. Палибиным, С. А. Козиным, А. В. Бурдуковым и другими, изредка навещавшими его и сообщавшими о научных и политических новостях. Григорий Ефимович делился с ними своими думами и опасениями, что затянувшаяся болезнь лишит его возможности литературно оформить все то, что уже вполне созрело в его мозгу. Это мучительное состояние Григория Ефимовича, привыкшего всю жизнь работать и принужденного теперь, в силу болезни, проводить дни и недели в бездействии, хорошо осветил в своих воспоминаниях Ю. М. Шокальский.

"Навещая его в последнее время его жизни,-- писал Ю. М.-- мне ясно было видно, что его удручает не столько тяжелое болезненное состояние, а именно невозможность работать, и работать и излить для потомства на бумагу неисчерпаемый ряд сведений и их сочетаний, так и роившихся в его многодумной голове. Какая необыкновенная сила духа над слабеющим организмом" {Памяти Григория Ефимовича Грум-Гржимайло. Изв. Гос. географ. o-ва, т. LVIII, вып. 5, 1946, стр. 735.}.

На этот раз Григорию Ефимовичу не удалось преодолеть своей болезни. В ночь на 3 марта 1956 г. он угас на руках своих родных.

"С ним ушел из нашей среды,-- писал Ю. М. Шокальский в тех же воспоминаниях,-- положительно незаменимый и незаменяемый ученый географ. последний из той знаменитой плеяды открывателей природы Средней Азии, которыми всегда будет гордиться Географическое общество. Пусть его жизнь послужит примером деятельности и стремления к знанию для будущих поколений, которым он -- достойный учитель".

Весть о кончине знаменитого путешественника, переданная по радио, в тот же день облетела все уголки нашей страны. Скорбные заметки появились во всех без исключения наших газетах. Семья покойного получила тогда много соболезнований и в письменной и устной форме.

-- "Вместе с Вами скорблю и я о смерти великого путешественника и знаменитого ученого -- мирового географа",-- писал б марта 1936 г. автору этих строк проф. Л. С. Берг,-- "Григорий Ефимович,-- продолжал он ниже -- принадлежал уже к ныне исчезающему типу географов с универсальными знаниями. Это возможно было для покойного при его громадном полевом опыте и при невероятной эрудиции во всех областях знания. Такое соединение качеств повторяется раз в сто лет..." {Из семейного архива.}.

Похороны состоялись б марта на литераторских мостках Волхова кладбища. Но распоряжению тогдашнего президента Академии наук СХХР, акад. В. Л. Комарова, семье покойного были отпущены на это специальные средства.

20 марта память покойного была почтена Географическим обществом особым траурным заседанием, на котором выступили с речами акад. Ю. М. Шокальский, проф. Я. С. Эдельштейн и проф. Б. А. Федченко.

Тогда же Совет Географического общества возбудил ходатайство о назначении вдове покойного, Евгении Дмитриевне, персональной пенсии, каковая и была ею вскоре получена.

В 1939 г. Географическое общество обратилось в Президиум Ленинградского Совета Р.К. и К.Д. с просьбой установить мемориальную доску на доме, в котором с 1912 по 1936 гг. почти безвыездно проживал Григорий Ефимович. Соответствующее постановление Ленгорсоветом было вынесено на заседании от 8 апреля 1939 г. {Архив Географ. о-ва, фонд 32, опись 1, No 105.}.

In fine

Когда приходится писать или говорить о крупнейших деятелях, вся жизнь которых являлась настоящим подвигом, будь то на государственном, военном, научном или общественном поприщах, обычно редко кому удается дать полный, яркий облик личности такого человека. Для этого, несмотря на все удивительное богатство русского языка, иногда не хватает ни надлежащих слов, ни надлежащих красок. Даже при большом таланте авторов таких биографий, личности выдающихся деятелей обычно получаются бледнее оригиналов, что объясняется тем, что биографу редко удается перевоплотиться в своего героя и перечувствовать все то, что двигало последнего на преодоление всех препятствий, что заставляло его действовать в известном направлении, что, наконец, вдохновляло его на подвиг.

В настоящем очерке я далек был от мысли в такой именно форме дать облик знаменитого путешественника, зная заранее всю трудность и даже невозможность такой попытки. Мои задачи были значительно скромнее. Мне хотелось отметить на этих страницах все главнейшие этапы в жизни и деятельности Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло и тем самым сохранить для потомства историю роста его интеллектуальных способностей, научных интересов, знаний, историю его географических открытей и плодов его многолетних творческих изысканий.

Не все еще труды Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло оценены по их достоинству, некоторые крупные его работы и до сих пор еще не напечатаны. Поэтому дать полную объективную их характеристику, исчерпывающе оценить многогранную деятельность Григория Ефимовича -- удел уже будущих исследователей.

Если настоящий очерк облегчит им этот труд, на что я глубоко надеюсь, то я буду считать свою задачу выполненной.

Ленинград

1947 г.

Приложение I

СПИСОК ТРУДОВ ГРИГОРИЯ ЕФИМОВИЧА ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

1. Хронологический перечень напечатанных работ¹

¹ Данный список до 1934 г. проверил Г. Е. Грумм-Гржимайло. Список не исчерпывающий; в нем возможны пропуски некоторых журнальных и газетных статей. Однако, все наиболее существенное в него включено.

1881 год

1. Несколько слов о чешуекрылых Крыма. Тр. Русск. энтомол, о-ва, т. XIII, стр. 16.

1882 год

1. Ueber einige Lenidoptera von Nerva. Horae Societatis Entomol. Ross. v. XVII, pp. 1--8.

1884 год

1. Lepidopteroloèische Mittheilungen. Mém. sur les lépidoptères réd. par N. M. Romanoff. T. I, St-Pétërsb., pp. 162--173.

2. Краткий отчет о результате экспедиции в Приалайские страны. Изв. Русск. геогр. о-ва, т: XX, вып. 6, (стр. 660--673).

1885 год

1. Bericht über meine Reise in das Alai-Gebief (Gorrespondenz). Mém. sur les lépidoptères, red. par N. M. Romanoff. T. II, St.-- Pétersb., pp. 212--247.

2. Путешествие в Припамирские страны. Изв. Русск. геогр. о-ва, т. XXI, стр. 579--582.

1886 год

1. Очерк Припамирских стран. (Доклад, читанный в общем собраний Русск. геогр. о-ва 4 декабря 1885 г.). (Оттиск из т. XXII Изв. Русск. геогр. о-яа, стр. 1--23) {Работа отмечена Русским географическим обществом присуждением Большой серебряной медали.}.

2. Очерк сельского хозяйства в Туркестане. Спб., 14 стр.

1887 год

1. Bericht über meine Reise in des östliche Buchara: (Correspondent : mit eine Karte. Nebst Anhang: Diagnosen einiger neuer Species. Mém. sur les lépidoptères red par. N. M. Romanoff. T. III, St.-- Pétersb., pp. 357--402.

2. Записка с изложением целей и маршрутов предполагаемой новой экспедиции на Памир. Изв. Русск. геогр. о-ва, т. XXIII, стр. 369--371.

1888 год

My Novae species et varietates Rhopalocerorum e Pamir. Оттиск из Тр. Русск. эптомол. о-ва, т. XXII, 1888, стр. 1--5.

1889 год

1. [Письмо из Джаркента от 24 мая 1889 г.]. Новости и биржевая газета, No 171, 24 июня. (Экспедиция братьев Грумм-Гржимайло).

1890 год

1. Le Pamir et sa faune lépidopterologiquc. Mérn. sur les lépidoptères red. par V. NîrRomanoff. T. IV. St.-- Pétersb., pp. XV4-575+2, (C 21 раскраш. табл., 1 литографией и 1 картой).

2. Вести об экспедиции братьев Грумм-Гржимайло в Тянь-шаньский оазис и на Лоб-нор. С картой. (Из письма на имя секретаря ИРГО из Хами от 8 января 1890 г.; получено 6 нюня 1890 г.). Изв. Русск. геогр. о-ва, т. XXVI, стр. 272--299.

1891 год

1. Вести об экспедиции братьев Грумм-Гржимайло. (Из писем на имя секретаря ИРГО). Изв. Русск. геогр. о-ва, т. XXVII, стр. 40--69.

2. Доклад о путешествии в 1889--1890 гг. Читано на экстренном собрании ИРГО. 13 марта 1891 г.). С отчетной картой. Там же, стр. 169--180 {Работа отмечена Русским географическим обществом присуждением премии имени, Н. М. Пржевальского в 1891 г. и Парижской Академией наук присуждением премии имени П. А. Чихачева в 1893 г.}.

3. Lepidoptera nova in Asia Centrali novissîma tecta. Оттиск из Тр. Русск. энтомол. о-ва, т. XXV, стр. I--21.

4. Дунганский партизан Да-хо Баян-ху. Истор. вестник.

1892 год

1. Восточный Туркестан. Энцикл. словарь Брркгауза и Ефроаа, полутом 13, стр. 305--311.

2. Гань-су. Там же, полутом 15, стр. 100--105.

3. Неизведанные страны Средней Азии. Турфая (Отрывок из записок). Русск. Вестник, кн. 3, стр. 1--38; кн. 11, стр. 1--30; кн. 12, стр. 111--134.

1893 год

1. В поисках пеоеввла через Тянь-шань (Из дневника). Истор. вестник, т. 54, октябрь, стр. 174--193.

2. Неизведанные страны Средней Азии. Урумчи (Отрывок из дневника). Русск. постник, кн. X, стр. 4+25; кн. XI, стр. 40--56.

3. Lepidoptera palaearctica nova. I. Horae Societatis Entomol. Ross., v. XXVII, pp. 127--129.

4. Lepidoptera palaearctica nova. II. Idem, pp. 379--386.

5. Verzeichniss der von D_t D. Glasunow 1892 in Gebiete des Serafschan-Thales und in der Wüste Kisil-kum gesammelten Lepidopteren. Idem, v. XXVIII. pp. 88--95.

6. Баранта. Эпизод на большой дороге в Китае. (Из дневника). Истор. вестник т. 54, ноябрь, стр. 494--510.

1894 год

1. По ступеням Божьего трона (Богдо-ола). Истор. вестник, т. 55, январь, стр. 147--163.

2. Осенью в горах Тянь-шаня. (Из Джунгарии в Турфан). Русск. вестник, кн. VI. стр. 3--17.

3. Илийский край. Эицикл. словарь Брокгауза и Ефрона, полутом 24, стр. 920--922.

4. Отдание Амурской области. С картой. Под ред. П. П. Семенова. Изд. Мин. финансов, СПб., стр. V + 639.

1895 год

1. Lepidoptera palaearctica nova. III. Horae Societatis Entomol. Ross., v. XXIX, pp. 290--294.

1896 год

Статьи в газете "С.-Петербургские ведомости" {Г. Е. Грумм-Гржимайло поместил в "С.-Петербургских ведомостях" много статей и заметок по делам Востока, причем некоторые из них были напечатаны не только без подписи, но и без заглавия: принадлежность этих статей Г. Е. Грумм-Гржимайло была установлена самим автором, который дал в 1934 г. и заглавия к ним [приведены нами в квадратных скобках], отсутствующие в газете.}.

1. Современные условия русской торговли в Западном Китае (No 98).

2. О нашей торговле в Монголии (без (подписи: No 137).

3. Преобразования в пограничной нам области Китая (No 145).

4. Значение судоходства по верхней Аму-дарье (без подписи; No 155).

5. Абдуррахман и его просветительная деятельность в Афганистане (No 160).

6. Финансы Японии (No 168).

7. [Обильный осадками год в Туркестане] (без подписи; No 175).

8. Кафиристан (No 175).

9. Вооруженные силы Индии (No 179).

10. Французы в Индо-Китае (NoNo 181--182).

11. Работы белуджистано-афганской разграничительной комиссии] (без подписи. No 183).

12. [Положение дел в Кафиристане] (без подписи, No 188).

13. Новые железные дороги в Британской Индии (No 188).

14. [История бриллианта "кохинур" английской короны] (без подписи: No 188).

15. Англичане и французы в Сиаме (No 192).

16. Что требуют англичане от эмира Абдуррахмана? (No 195).

17. Культурная роль Нагасаки (без подписи; No 199).

18. Эмиграция народов желтой расы (No 201).

19. Колониальная политика Англии в связи с застоем ее промышленной деятельности (No 205).

20. (Торговля Британской Индии с Тибетом через Сикким] (без подписи; No 207).

21. Вписка индийских вассала (без подписи; No 211).

22. Еще о железных дорогах в Британской Индии (No 218).

23. Нарождающаяся промышленность в Британской Индии (No 220).

24. Разбойничьи банды дакойтов (без подписи, No 221).

25. Некоторые статьи индийского экспорта: хлопок, пшеница, чай (No 222).

26. Ли-Хун-Чжан во Франции (без подписи; No 223).

27. [Возобновление восстания среди племен Вах в Бирме] (без подписи; No 223);

28. Беспорядки на Формозе (без подписи; No 228)

29. Рабочий вопрос в Британской Индии (без подписи; No 237).

30. Современное положение фабричной промышленности в Японии (No 237).

31. По поводу путешествия шаха Музаффар-эд-дина в Европу (без подписи;. No 237).

32. Японская печать (без подписи; No 240).

33. Федерация Малайских государств (без подписи; No 241).

34. Индийская торговля в Восточном Туркестане (No 243).

35. Индийская Троя (без подписи; No 247).

36. О русской торговле в Маньчжурии (без подписи; No 251).

37. Легенда о происхождении одного из лучших произведений санскритское' ПОЭЗИИ (без подписи; No 253).

38. Ли-Хун-Чжан в Англии (без подписи; No 254).

39 Японская печать о миссии маршала Ямагаты (без подписи; No 255).

40. Разрыв между Францией и Сиамом (без подписи; No 256).

41. Индийская милиция (без подписи; No 258).

42. Новые данные о Тонкине (без подписи; No 260).

43. Недостатки в современном управлении Индией (без подписи; No 264).

44. С индийско-авганской границы (без подписи; No 265).

45. Медная валюта Китая (без подписи; No 267).

46. [Русская торговля в Хоросане] (без подписи, No 267).

47. Новое министерство в Японии (без подписи; No 268).

48. Финансовое положение современного Китая (без подписи; No 270).

49. Один из результатов английской политики в Средней Азии (без подписи; No 271).

60. Торговля зелеными чаями в Средней Азии (без подписи; No 272).

51. Японская газета о Китае (без подписи; No 273).

52. Сиам и Франция (без подписи; No 274).

53. Финансовый кризис в Японии (без подписи; No 278).

54. Голод в Индии (без подписи; No 279),

55. Новый путь в Индию (No 280).

56. [Характеристика русских японской печатью] (без подписи; No 280).

57. [Борьба за рынок между Россией и Англией в Персии] (без подписи; No 280).

58. Что делается в Сиаме (No 280).

59. Где вести индийскую дорогу в Китай? (без подписи; No 281).

60. Непримиримые враги англичан в Индии (без подписи; No 282).

61. [Восстание туземцев на Формозе] (без подписи, No 288).

62. Минеральные богатства Индии (без подписи; No 289).

63. Настоящее "черных флагов" (No 289).

64. Экспедиция Свен Гедина (без подписи; No 292).

65. О положении России на Дальнем Востоке (без подписи; No 294).

66. [Восстание маросов] (без подписи; No 294).

67. Сухопутная торговля Бирмы (без подписи; No 302).

68. Рекрутчина во Французском Индо-Китае (без лодлиси; No 303).

69. [Эксплоатация казенных лесов в Индии] (без подписи; No 304).

70. Новое министерство в Японии (No 309).

71. Английские военные авторитеты о синайской армии (Mb 316).

72. [Япония и обесценение серебра] (без подписи; No 319).

73. [Лесная концессия на Ялу] (без подписи; No 319).

74. Взаимные отношения Англии и Индии (без подписи; No 327).

75. [Азиатский обычай пускать змей] (без заглавия, нt подписано; No 338).

76. К вопросу о морских котиках (No 341).

В других изданиях

77. Чайная торговля в России. Производительные силы России. Изд. Мин. финансов, СПб., стр. 114--126.

78. Описание путешествия в Западный Китай. Т. I. Вдоль Восточного Тянь-шаня (составлено при участии M. E. Грумм-Гржимайло). Изд. Русск. геогр. о-Noа. СПб., стр. XII + 547. С 1 картой, 26 фототипиями, 5 гравюрами в тексте и 1 табл.

1897 год

1. По поводу статьи г. Туркестанца сО колонизации Туркестана". (Журнал) Мировые отголоски. No 206. СПб.

2. К вопросу о свободных землях в Туркестане. Там же, No 292.

Статьи в газете "С.-Петербургские ведомости".

1. О черных флагах (без подписи; No 6).

2. Рецензия на книгу: Dr. M. Albrecht. Russisch Central-Asien. Reisebilder aus Transcaspien, Buchara und Turkestan. Hamburg, 18ь6 (No 12).

3. Японский дипломат о Китае (No 21).

4. IBonpoc о повышении таможенной пошлины в Китае] (без подписи; No 53).

5. Корея в XVIII и XIX веках (Ее сношения с Японией. Ее влияние на начало японской цивилизации. Отчет о лекции Maurice Courant в Географическом обществе Musée Guimet 25 февраля 1897 (без подписи; No 80).

6. Корейский король (No 86).

7. Вооружения Японии с точки зрения ее финансов (No 90).

8. Из пограничного Китая (No 112).

9. По поводу статей г. Сибиряка об англо-сибирской торговле (No 113).

10 Снова к вопросу о морских котиках (No 131).

11. Японский официоз об отношениях Японии к России (без подписи; No 151).

12. Внешняя торговля Китая в 1896 г. (без подписи; No 176).

13. Нужны ли Японии в настоящее время союзы? (Без подписи; No 240).

14. Свен Гедин и его исследования в Средней Азии (No 242).

15. Новый китайский заем и соляная монополия (без подписи; No 247). 16 Еще о морских котиках (No 247).

17. (Описание восстания в провинции Гуан-си на юге Китая] (без подписи Me 251).

18. [Перенесение маньчжурского управления Тарбагатайским округом в Чугучак] (без подписи; No 253).

19. Транзитные пошлины в Китае (без подписи; No 256).

20. Падение китайской чайной торговли (No 262).

21. Введение золотого обращения в Японии (No 264).

22. В союзе ли Англия с Японией? (Ьез подписи; No 274).

23. Нефтяная промышленность на Дальнем Востоке (без подписи; No 274). 24 (Торговля керосином в Китае] (без подписи; No 282).

25. Кризис шелковой торговли в Китае (No 292).

26. На Памирах (No 302).

27. Из Монголии (без подписи; No 325).

1898 год

1. Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми? (К вопросу о народах белокурой расы Средней Азии). Оттиск из журн. Мин. нар. просвещ., 60 стр.

2. Историческое прошлое Бэй-шаня в связи с историей Средней Азии. Спб.,стр. II + 127.

1899 год

1. Описание путешествия в Западный Китай Т. II. Поперек Бэй-шаня и Нань-шаня в долину Желтой реки. Изд. Русск. геогр. о-ва, СПб., стр. VII+445. (С картой, 27 фототипиями, 1 гравюрой и 10 цинкографиями No тексте).

1900 год

1. Lepidoptera nova vel parum cognita regionis palaearctica I. Ежегодн. Зоол. музея Акад. наук за 1899 г. стр. 455--472.

1901 год

1. Тибет. Энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона, полутом 65, стр. 142--148.

2. Рец. на кн.: Д. Котляр "Крыша мира. Описание Центральной Азии". Журн. Мир Божий. No 1, отд. 2, стр. 111--115.

3. Рец. на кн.: Э. фон Гессе-Вартек. "Китай и китайцы. Жизнь, нравы и обычаи современного Китая". Перевод А. и Я. Ганзен. Там же, No 5, отд. 2, стр. 112--114.

4. Рец. на кн.: Вс. Семенов "На Дальнем Востоке. Очерки и рассказы". Там же, No 8, отд. 2, стр. 121--122. \

1902 год

1. Тянь-шань. Энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона, полутом 67, стр. 390--394.

2. Lepidoptera nova vel parum cognita regionis palaearctica. II. Ежегодн. Зоол. музея Акад. наук, т. VII, стр. 191--204.

3. Рец. на кн.: Кобольт. "Географическое распределение животных в холодных и умеренных поясах северного полушария", вып. I. Перевод В. Л. Бианки. Журн. Мир Божий, No 6, отд. 2, стр. 102--105.

4. Рец. на кн.: А. А. Прозоров, "Экономический обзор Охотско-Камчатского края". Там же, No 7, отд. 2, стр. 96--97.

5. Ped. на кн.: В. Львов. "Первое знакомство с географией России" (Для воскресных и народных школ). Там же, No 9, отд. 2, стр. 83.

6. Ред. на кн.: К. И. Богданович. "Очерки Чукотского полуострова". Там же, No 9, отд. 2, стр. 83--84.

7. Рец. на кн._: "Доисторический человек". (Народный университет. Сборник обще доступных статей по самообразованию). Там же, No 9, отд. 2, стр. 86.

1903 год

1. Материалы по этнологии Амдо и области Куку-нора. Изв. Русск. геогр. о-ва, т. XXXIX, вып. 5, стр. 441--483.

2. Хамийскии оазис. Энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона, полутом 73, стр. 33--35.

3. Хан-коу. Там же, стр. 58--59.

4. Хотан. Там же, полутом 74, стр. 586--587.

5. Хуанхэ. Там же, стр. 760--761.

6. Ху-бэй. Там же, стр. 776--777.

7. Ху-нань. Там же, стр. 776--777.

8. Хэ-нань. Там же, стр. 782--783.

9. Цайдам. Там же, стр. 788--789.

10. Цзю-цзын-фу. Там же, полутом 75, стр. 140--141.

11. Цзянь-нин.фу. Там же, стр. 141.

12. Цзян-си. Там же, стр. 141--142.

13. Цзян-су. Там же, стр. 142.

1904 год

1. Юнь-нань. Энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона, полутом 81, стр. 401--402.

2. Ян-цзы-цзян. Там же, полутом 82, стр. 694--695.

1906 год

1. Беседы о русской политике на Востоке. Газ. Голос правды, NoNo 17, 18. 19, 25 27, 29, 32, 33, 35, 36, 39, 41, 43, 46, 48, 51, 54, 56, 59, 61, 64, 68. 70, 73, 75, 77, 841 87, 89, 91, 97, 100, 108, 117, 120, 122, 124, Д27. Ы2, 138, 141, 143, 145, 147; (подпись "ло").

2. Вооруженные силы Индии. Там же, NoNo 80, 82; (подпись "ло").

3. Северный морской путь в Сибирь. Там же, No 114; (подпись "ло").

4. Бабочки, собранные между р. Джидой и оз. Косогол П. С. Михно летом 1902 г. (Научные результаты Косогольской экспедиции) Тр. Троицкосавско-Кяхтинского отд-ния Приамурск. отдела Русск. геогр. о-ва, т. VIII, вып. 3 (за 1905 г ), стр. 71.

1907 год

1. Описание путешествия в Западный Китай. Т. III. Вокруг Куку-нора, через Нань-шань, Бэй-шань и вдоль Восточного Тянь-шаня обратно на родину. Изд. Русск. геогр. о-ва, СПб., стр. VI + 531 С картой на 3 листах, 25 фототипиями и 29 цинкографиями в тексте {Все три тома этой работы отмечены Русским географическим обществом присуждением Константиновской большой золотой медали (Отчет о-ва за 1907 год, стр. 12--16).}.

1909 год

1. Белокурая раса в Средней Азии. Зап. Русск. геогр. о-ва по отд. этнографии т. XXXIV. (Сборн. в честь семидесятилетия Григория Николаевича Потанина). СПб., стр. 163--188.

1911 год

1. Бабочки, собранные в окрестностях Троицкосавска в 1896--1897 гг. и в Северной Монголии в 1907 г., определенные Г. Е. Грумм-Гржимайло. Тр. Троицкосавско-Кяхтинского отд-ния Приамурского отдела Русск. геогр. о-ва, т. XIII, вып. I (за 1910 г.), 1911, стр. 67--68.

1914 год

1. Западная Монголия и Урянхайский край, т. I. Описание природы этих стран. СПб., стр. XII+569 {Русское географическое общество присудило Г. Е., за эту работу премию им. Тилло (Отчет о-ва за 1915 г., Птр., 1916, стр. 60--64).}.

1925 год

1. Забытый мировой путь в Индию. Новый восток, (журн.) No 1 (7), стр. 147--151.

2. Завоевание Кафиристана. Там же, No 8--9, стр. 206--209.

3. Автономная община в Маньчжурии. (Материалы для истории нашей войны с Японией). Там же, No 10--11, стр. 282--284.

4. Рец. на кн.: "Известия Красноярского отдела Русского географического общества", т. III, вып. I. Там же, III, No 3--4, стр. 360--361.

1926 год

1. Западная Монголия в Урянхайский край. Т. И. Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии. Изд. Учен. ком-та Монгольск. Нар. Республики. Л., стр. VI+896+2 нен. {Работа в рукописи премирована ЦЕКУБУ. (Протокол заседания экспертной комиссии при ЦЕКУБУ от 23 мая 1923 г.).}.

2. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. III, вып. I. Антропологический и этнографический очерк этих стран. Изд. Гос. Русск. геогр. о-ва, Л., стр. IV+412.

3. Рец. на кн.: А. П. Чулошняков. "Очерки по истории казак-киргизского народа в связи с общими историческими судьбами других тюркских племен". Часть К Древнее время и средние века. Краеведение, т. III, ,No 2, стр. 290--292.

4. Рец. на кн.: М. Тынышпаев. "Материалы к истории киргиз-казакского народа". Там же, стр. 292--2У 4.

5. Рец. на журнал "Северная Азия", М., 1925, книги 1--4. Там же, т. III. No 1, стр. 147--151.

6. Рец. на кн.: В. Г. Глуздовский. "Дальне-Восточная область". Там же, т. III, No 3, стр. 408--410.

1928 год

1. Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский как географ (Речь, произнесенная; Г. Е. Грумм-Гржимайло 26 марта 1914 г. в собрании Русского географического общества, посвященном памяти П. П. Семенова-Тян-Шанского). П. П. Семенов-Тян-Шанский, его жизнь и деятельность. Сборник статей по поводу столетия со дня его рождения. Изд. Гас. Русск. геогр. о-ва, Л., стр. 161--164.

1929 год

1. Роборовский В. И. Энцикл. словарь Русск. библиогр. ин-та Гранат, т. 36, часть 2, стлб. 669--670.

2. Такла-Макан. Там же, т. 41, часть 6, стлб. 705--706.

3. Та ним. Там же, т. 16, часть 7, стлб. 54--57.

4. Тибет. Там же, часть 8, стлб. 11--45.

5. Туркестан Восточный Там же. т. 41, часть 10, стлб. 122+142.

6. Турфан. Там же, стлб. 174--175.

7. Эби-нор. Там же, т. 50, стлб. 606.

8. Эверест. Там же, стлб. 622--624.

9. Эдер. Там же, т. 51, стлб. 95--96.

10. Эдзин-гол. Там же, стлб. 98--99.

1930 год

1. Западная Монголия и Урянхайский край. T. III. вып. 2. Антропологический и этнографический очерк этих стран. Торговля и колонизаторская в них деятельность китайцев и русских. Дополнения и поправки к трем томам. Изд. Гос. Русск. геогр. о-ва, Л., стр. 1+413.

1931 год

1. Путешествие в горы Астын-таг (По путевым запискам Василия Рюкбейля изложил Г. Е. Грумм-Гржимайло). Изв. Всес. геогр. о-ва, т. 63, стр. 300--316.

2. Рец. на кн. Н. И. Вавилова и Д. Д. Букинича. "Земледельческий Афганистан". Там же, т. 63, вып. 1, стр. 97--103.

1933 год

I. Можно ли считать китайцев автохтонами бассейнов среднего и нижнего течения Желтой реки. Изв. Гос. геогр. о-ва, т. 65, вып. I, стр. 29--42.

2 Когда произошло и чем бы то вы-гвяно распадение монголов на восточных Я западных? Там же, т. 65, вып. 2, £fp. 167---177.

3. Рост пустынь и гибель пастбищных угодий й культурных земель в Центральной Азии за исторический период. Там же, т. 65, вып. 5, стр. 437--454.

4. Рец. на кн. В. Л. Кормазов. "Барга". (Экономический очерк). Там же, т. 65, стр. 601--603.

1934 год

1. Тамгуты. Изв. Гос. геогр. о-ва, т. 66, вып. 1, стр. 116--120.

2. Киргизы. Там же, стр. 175--183.

1936 год

1. Китай. Физико-географический очерк. Больш. сов. энциклопедия, т. 36, стлб. 155--462.

II. Перечень неопубликованных работ¹

¹ Хранятся в Ученом архиве Географического о-ва СССР, в фонде No 32.

Дневники экспедиций

1. Дневник Памирской экспедиции, веденный в 1885 и 1886 гг. 69 стр.

2. Дневник путешествия в Восточный Тянь-шань, Нань-шань и северо-восточный Тибет, веденный с 27 мая 1389 г. по 8 ноября 1890 г. 180Ц-86 стр.

3. Дневник Монгольской экспедиции, веденный с 30 мая по 19 августа 1903 г. 62 стр.

Отчеты и отчетные доклады

4. О путешествии на Памир. Отчетный доклад в Географическом обществе на заседании отделения физической географии от 3 ноября 1887 г. 11 стр.

5. Путь по Западной Монголии в 1903 г. (Черновик доклада). 6 стр.

6. Отчет о командировке на Дальний Восток в 1909 г. 133 стр.

Курсы лекций

7. Экономическая география Китая. Лекции, читанные в 1895--1896 гг. на специальных курсах при Петровском коммерческом училище {Стенографическая запись, размноженная литографским способом. Лекции сохранились не полностью -- отсутствуют стр. 225--336.}.

8. География Центральной Азии. Курс лекций, читанных в 1919--1925 гг. в Ленинградском географическом ин-те. 226 стр.

9. История монголов. Университетский курс, составленный по заданиям Учен, Ком-та Монгольск. Нар. Республики, 495 стр. основного текста + 41 стр. пояснений.

Статьи и монография

10. Заметка о местности Суй-е. 1900. 2 стр. {Ответ на статью В. В. Бартольда, напечатанную в Изв. ИРГО 1899, вып. 6, стр. 694--710.}.

11. Григорий Николаевич Потанин как путешественник. Доклад, читанный на общем собрании Русского географического общества 11 ноября 1915 г. 3 стр.

12. Современное расселение монголов и природа населенных имн стран. 1920. 52 стр.

13. Коренные монголы и их антропологический тип. 1930, 37 стр.

14. Монголия. 1932, 31 стр.¹

15. Уйгуры. 1932, 1 стр.¹

16. Телэ. 1932, 1 стр.¹

17. Из жизни туземного населения Беританской Индии. 1933, 15 стр.

18. Эмиграция китайцев. 1933, 18 стр.

19. Окинский край. 1933, 5 стр.

20. Рецензия на книгу Е. В. Вульфа "Введение в историческую географию растений". 1932. Написана в мае 1934 г., 7 стр.

21. На Памирах. 1934, 18 стр.

¹ Эти заметки были составлены для энциклопедического словаря Дальневосточного края.

Атласы

1. Исторический атлас к "Истории монголов", составленный по поручению Ученого Комитета МНР. Раскрашенная фото-репродукция 20 карт ж объяснительный ä ним текст на 69 стр.

Книги для юношества

1. Путешествие братьев Грумм-Гржимайло по южной Джунгарии, Восточному Туркестану и северо-восточному Тибету к верховьям Желтой реки. 109 стр. (Переработано, для юношества самим автором).

Приложение 2

ЛИТЕРАТУРА О Г. Е. ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

Для оценки деятельности Г. Е. Грумм-Гржимайло как путешественника имеют значение следующие работы:

1. Алфераки, С. H. Lepidoptera nova a Gr. Grumm-Grzimailo in Asia Cenfrali novissima lecta. Horae Societatis Entomol. Ross., v. XXVI, 1892.

Среди многих новых видов чешуекрылых, выделенных автором" р честь Г. Е. Грумм-Гржимайло названы: род Grummia Alph. и виды Grummia flora Alph., Heliophobus Grummi Alph., Trigonophora Grummi Alps., Hypsophila Grummi Alph., Pellonia Grummaria Alph., Isochlora Grummi Alph. и Rhodostrophia Grummaria Alph.

2. Алфераки. С. С Lépidoptères apportés par M-r Gr. Grumm-Grzimailo de l'Asie Centrale en 1889--1890. Mém. sur les lépidoptères, IX, 1897, pp. 1--81.

В работе дополнительно описана, названная в честь Г. Е. Грумм-Гржимайло новая разновидность Acronycta megacephala var. Grummi Alph.

3. Анучин, Д. Н. Археологические экспедиции в Восточном Туркестане. Землеведение, т. XIV, выл. III--IV, 1908, стр. 253--267.

Отмечается (стр. 259 и поел.) влияние, оказанное экспедицией Г. Е. Грумм-Гржимайло 1889--1890 гг. на организацию последующих-археологических экспедиций в Китайский Туркестан.

4. Анучин, Д. Н. К вопросу о диких лошадях и об их приручении в России. 1896.

В брошюре приведен ряд интересных сведений о дикой лошади, заимствованных из писем Г. Е. Грумм-Гржимайло, адресованных автору.

5. Бедряга, Я. В. Список земноводных, собранных экспедицией братье" Грумм-Гржимайло в Центральной Азии. Прилож. III к книге Г. Е. Грумм-Гржимайло _:"Описание путешествия в Западный Китай", т. II, 1899, стр. 413.

Дано, в частности, описание новой разновидности зеленой жабы Bufo viridis var. Grumm-Grzimailo Bedr., названной в честь Г. Е. Грумм-Гржимайло и впервые описанной автором в "Научных результатах путешествий Н. М. Пржевальского", т. III, ч. I, вып. 1, стр. 58.

6. Берг Л. С. Всесоюзное Географическое общество СССР за сто лет. (1845--1945). Изд. Акад. наук СССР и Географ. о-ва СССР. Научно-популярная серия. М.-- Л., 1946.

На стр. 112--113 говорится о результатах экспедиции братьев Грумм-Гржимайло в Центральную Азию и о монгольской экспедиции 1903 г.

7. Берг, Л. С. Летопись Географического общества СССР за 1845--1945 гг. Изв. Всес. географ. о-ва 1946, No 1, стр. 25--80.

Во многих местах этой летописи отмечаются главнейшие даты жизни и деятельности Г. Е. Грумм-Гржимайло.

8. Блан, Э (Eduard Blanc). Compte rendu de la Soc. de Géographie à Paris, 1891, No 2, p. 45. (Письмо этого путешественника нз Кашгара от 4 ноября 1890 г, (без заголовки)].

В письме сообщается о ходе экспедиции братьев Грумм-Гржимайло в Центральной Азии.

9. Блан, Э. Compte rendu de la Soc. de Géograhie à Paris. 1891, No 5, pp. 104--112. (Письмо этого путешественника из Ташкента от 22 декабря 1890 г.).

Письмо всецело посвящено экспедиции братьев Грумм-Гржимайло в Центральную Азию, с которыми автору письма довелось встретиться в Ташкенте 20 декабря 1898 г. уже после возвращения этой экспедиции на родину. Автору письма удалось в Ташкенте лично познакомиться с коллекциями экспедиции, в его оценка их представляет несомненный интерес. Блан дает также подробные сведения о географических результатах экспедиции Грумм-Гржимайло.

10. Бретшнейдер. Э. History of european botanical discoveries in China. I--II, London, 1898.

Экспедиции Грумм-Гржимайло в Центральную Азию посвящены стр. 1037--1040 монографии. На них дается оценка ботанических сборов экспедиции и сообщается о новых видах, которые были выделены разными авторами в результате обработки этих материалов. П. Бихнер, Е. Eine neue Sminthus-Art, S. concolor, von den Gebrüdern Grumm-Grzimailo 1890 in der Alpen Si-ning entdeckt. Mel. biol. Acad. Sei. St.-- Pétersb., XIII (1893), pp. 268--271.

12. Вeгeнep, Г. (D-г Georg Wegener). Geographische Erforschungen in Asien 1891--1892. Geograph. Jahrbuch, Bd. 16, 1893, pp. 366--421.

Эта статья составлена при участии Д. Н. Анучина. На стр. 368 и 397 даются краткие сведения об экспедиции братьев Грумм-Гржимайло в Центральную Азию и сообщаются главнейшие ее результаты. 13. Воейков, А. И. Научные результаты путешествия H. M. Пржевальского о Центральной Азии. Отд. метеорологический. Изд. Руcск. географ. о-ва. СПб,, 1895. На стр. 577 сообщается о значении для науки открытой братьям" Грумм-Гржимайло в центре Азиатского материка значительной отрицательной низменности (так называемой Люкчунской впадины). 14. Герценштейн С. M. Gymnodiptychus pachycheilus. Mém. biol. Acad. Sei. St.-- Petersb., t. XIII (1893), p. 226.

Дано описание нового вида, выделенного автором в результате обработки коллекции рыб, доставленной экспедицией братьев Грумм-Гржимайло из Центральной Азии.

15. Герценштейн, С. М. Список рыб, собранных экспедицией братьев Грумм-Гржимайло в Центральной Азии. Прилож. IV к книге Г. Е. Грумм-Гржимайло "Описание путешествия в Западный Китай", т. II. 1899, стр. 414--415.

В списке новых видов рыб, выделенных автором, отмечаются два вида, названные в честь, Г. Е. Грумм-Гржимайло: Phoximus Grummi Herz, и Diptychus Grummorum Herz.

16. Грумм-Гржимайло, M. E. Организация каравана экспедиции братьев Грумм-Гржимайло в Центральную Азию. Прилож. II к книге Г. Е. Грумм-Гржимайло "Описание путешествия в Западный Китай", т. Ill, 1906, стр. 440--448.

17. Грумм-Гржимайло, M. E. Восемь тысяч верст вьючного движения по Китаю (с чертежами). Военный сборник, т. GCXX, стр. 338--366.

Автор приводит способы седловки лошадей для предохранения их во время вьючного движения от намины на боках и на спине.

18. Грумм-Гржимайло, M. E. Дикая лошадь. Нива, 1892, No 17.

Интересные сведения об охоте на дикую лошадь, проводившейся в 1890 г. в южной Джунгарии братьями Грумм-Гржимайло.

19. Грумм-Гржимайло, M. E. Геодезические и астрономические работы во время экспедиции в Центральную Азию в 1889--1890 гг. Прилож. III к книге Г. Е. Грумм-Гржимайло "Описание путешествия в Западный Китай", т. III, 1906, èip. 449--456.

20. Заленский, В. В. Equus Przewalskii. Научные результаты путешествий Н. М. Пржевальского по Центральной Азии. Отдел зоологический. Т. I. Млекопитающие, ч. 2, Копытные, вып. II. СПб., 1902.

Дана положительная оценка маммологической коллекции братьев Грумм-Гржимайло, в частности по дикой лошади, и сведениям, которые сообщены путешественниками относительно повадок дикой лошади; на стр. 63--64 автор приводит дословно характеристику дикой лошади, даваемую Г. Е. Грумм-Гржямайло, считая ее единственной в литературе.

21. Зюсс, Э. (Eduard Suess). Das Anbiltz der Erde. I--III. 1885--1901.

В томе III этого классического труда много места уделяется открытиям братьев Грумм-Гржимайло, в Центральной Азии, в частности на стр. 213--234 отмечается их большое значение для понимания истории образования современного рельефа этой части Азии.

22. Кузнецов, Н. И. Neue asiatische Gentianen. Mém. biol. Acad. Sei Stj Pétersb., t. XIII (1893).

Автором были обработаны среди прочих и материалы по роду Gentiana, доставленные экспедицией Грумм-Гржимайло из Центральной Азии. Из новых видов, выделенных автором, один, найденный Г. Е. Грумм-Гржимайло в 1890 г. в горах Нань-шаня, назван в честь путешественника Gentiana Grummi Kuznetsov. 23. Люллис (D-r H. Lulis).Geogrnnhi*ohen Erforschungen in Asien 1888--1890. Geograph. Jahrbuch. Bd. XIV, 1891, pp. 313--354.

На стр. 333--334 дается обстоятельный обзор предварительных результатов экспедиции братьев Гоумм-Гржимайло в 11ентральную Азию.

24. Мерцбахер, Г. (Gottfreied Merzbacher). Die Gebirgsgruppe Bogdo-ola im Östlichen Tian-shan München, 1916.

На сто. 24--25 автор дает обзор экспедиции братьев Грумм-Гржимайло в Центральную Азию, особенно подробно останавливаясь на исследованиях их в пределах гопной группы Богдо-ола. По мнению автора экспедиция братьев Грумм-Гржимайло была "самой важной и первой проложившей путь к познанию этой горной группы". Высоко оценивая заслуги экспедиции в исследовании Центральной Азии, автор назвал самый крупный ледник, спускающийся с Богдо-ола, "ледником Грумм-Гржимайло". К труду приложена карта с изображением этого ледника.

25. Метеорологические наблюдения, произведенные с октября 1693 г. по октябрь 1895 г. на станции Люкчун в Турфане. Изд. Русск. географ. о-ва, СПБ., 1899.

Сообщаемые здесь фактические данные имеют большое значение для оценки открытия братьями Грумм-Гржимайло в центре Азии отрицательной депрессии.

26. Mорган Е. Д. (D-r Е. Delmor Morgan). Expedition of brothers Grumm-Grzimailo to the Tian-shan oases and Lob-nor. Proceedings of the R. Geograph. Society, 1891, No 4.

Автор -- сам исследователь Центральной Азии и поэтому его опенка результатов экспедиции братьев Грумм-Гржимайло 1889--1890 гг. имеет особый интерес. На стр. 208--226 автор дает весьма обстоятельный обзор деятельности этой экспедиции и ее географических результатов Придавая большое научное значение открытию Люкчунской впадины и Бэйшаньских гор, автор относится скептически к открытию вершины Дос-Мёген в горах восточного Тянь-шаня.

27. Обручев, В. А. Орография Центральной Азии и ее юго-восточной окраины. Краткий отчет об экспедиции 1892--1894 гг., исполненной по поручению Русского географического общества. Иэв. Русск. географ. о-ва, т. XXXI, 1895, стр. 253--344.

Наряду с положительной оценкой ряда результатов экспедиции Грумм-Гржимайло, в этом отчете имеется и резкая критика некоторых достижений экспедиции, в частности в отношении горной группы Бэй-шань. На эту критику Грумм-Гржимайло отзетлл в т. I. Описания путешествия в Зап. Китай" на стр. 491--500, а также во II томе этого сочинения на стр. 131--137, 144--147, 164--176. Контр-ответ В. А. Обручева находится в его сочинении "Центральная Азия, Северный Китай и Нань-шань" (т. I, стр. 609 и др.). Вторичный ответ Г. Е. Грумм-Гржимайло последовал в т. III "Описания", на сто. 153--160.

28. Плеске, Ф. Д. Die ornitologiscne Ausleüte des Expedition des Gebrüder G. und M. Grumm-Grzimailo nach Central Asien. Mém. biol. Acad. Sei. St.-- Petersb._t v. XIII (1893), pp. 273--301.

Дается высокая оценка зоологических коллекций братьев Грумм-Гржимайло, вывезенных из Центральной Азии. Энтомологические коллекции автор считает "исключительными", а в отношении некоторых отделов чешуекрылых "буквально неповторяемыми".

29. Семенов (Тян-Шанский), П. П. История полувековой деятельности Русского Географического общества. 1845--1895. Часть III, СПб., 1896.

На стр. 1068--1073 даются сведения о четырех памирских экспедициях Грумм-Гржимайло, а на стр. 1113--1119 -- о его центральноазиатской экспедиции.

30. Семенов (Тян-Шанский), П. П. Отзыв о трудах Г. Е. и M. Е. Грумм-Гржимаяло. Отчет Русск. географ. о-ва за 1891 г. СПб., 1892, стр. 14--17.

По этому отзыву, Географическое общество присудило Г. Е. Грумм-Гржимайло премию им. H. M. Пржевальского "За трудную и успешно проведенную экспедицию в Центральную Азию".

31. Тилло, А. А. Ueber eine Depression im Zentrum des asiatischen Kontinents-Peiermann's Mittheil., 1895, No 5.

Дается высокая оценка открытию братьями Грумм-Гржимайло Люкчунской депрессии и отмечается большое значение этого открытия ДЛЯ будущих работ, намеченной к организации в этом пункте, метеорологической станции.

32. Тилло, А. А. Абсолютные высоты, определенные экспедицией братьев Грумм-Гржимайло в Центральной Азии (обработал А. А. Тилло). Прилож. I к книге Г. Е. Грумм-Гржимайло "Описание путешествия в Западный Китай", т. I, 1896" "тр. 503--511.

Даются определения высот 163 пунктов.

33. Хан (С. Hahn). Статья в журнале "Globus", v. 63, 1892, pp. 382--386.

Подробный обзор основных географических результатов экспедиции братьев Грумм-Гржимайло в Центральной Азии.

Для оценки научных трудов Г. Е. Грумм-Гржимайло имеют значение следующие работы:

А. Статьи, выданные появлением в свет книги "Le Pamir et sa faune ' Jépidoptérologique", 1890:

1. (Аноним). Изв. Русск. географ. о-ва, т. XXVII, 1891, стр. 239--240.

Реферат книги.

2. Кузнецов, И. Д. Обзор работ по зоогеографии России и сопредельных с ней (преимущественно на материке Азии) стран за 1890 г. Ежегодн. Русск. географ. о-ва, т. II, СПб., 1832.

В этой обзорной статье названной книге отведены стр. 274--276. Автор статьи подробно реферирует книгу, но не дает критического ей анализа. Б. Рефераты и рецензии и появившиеся в связи с выходом из печати в 1894 г. книги "Описание Амурской области". Из них отметим:

1. Глинский, Б. Из истории колонизации Востока (По поводу "Описания Амурской области", составленного Г. Е. Грумм-Гржимайло под. ред.. FL П. Семенова). Истор. вестник, т. 58, ноябрь 1894, стр. 531--548.

Автор этой статьи, встретив книгу с большим удовлетворением, подробно анализирует ее и горячо рекомендует в качестве незаменимого руководства для дальнейших научных исследований и для практических работ на местах.

2. (Аноним). Землеведение, т. I (1894), вып. 3, 1895, стр. 139L

3. (Аноним). Русский вестник, No 9, 1894, стр. 275--277.

Дается развернутый реферат книги.

4. Т. Вестник Европы, No 1, 1895, стр. 419--421.

Подробный реферат.

5. А. Ф. Русская мысль, No 6, 1895, стр. 28--38.

Подробный реферат с критическим анализом.

6. Воейков, А. И. Zum Klima des Amurlandes, Meteorolog. Zeitschr., 1895. pp. 210--211.

Дав подробный реферат главы о климате в книге Г. Е. Грумм-Гримайло, автор анализирует приведенные последним данные и подводит итоги, сводящиеся к тому, что Амурская область на значительном своем протяжении пригодна для земледелия, а в связи с этим и к заселению.

7. Аммануэн (Immanuen). PetermamVs Mittheilungen, Bd. 41, 1896, Litteraturbericht, pp. 101--102.

Автор этого подробного реферата считает, что "...книга Грумм-Гржимайло сводит воедино все то ценное, что когда-либо появлялось об этой обширной территории в географической литературе", причем "...высокая научность содержания в полной "мере увязана с практической целеустремленностью".

8. Отклики на сочинение Грумм-Гржимайло "Описание путешествия в Западный Китай", изданное в трех томах в промежуток времени с 1896 по 1906 г. Из появившихся отзывов отметим:

1. Анучин, Д. H. (под псевдонимом "Д."). Землеведение, т. VII, 1900, стр.

Рецензируя том, II "Описания" автор особое внимание уделяет историческим главам этой книги, придавая многим положениям, выдвинутым Г. Е. Грумм-Гржимайло, большое научное значение.

2. Богданович, К. И. Отзыв о трудах Г. Е. Грумм-Гржимайло. Отчет Русски географ. о-ва за 1907 г., СПб., 1908. Прил. к отчету. Стр. 12--16.

Автор отзыва, крупный геолог и известный путешественник, отозвался о всем сочинении в целом самым положительным образом. Подводя итоги, автор высказал твердое убеждение, что с именем Грумм-Гржимайло навсегда будут связаны славные страницы по истории открытий Лкжчунской; впадины и области Бэйшаня. В результате отзыва Географическое общество присудило Г. Е. Грумм-Гржимайло за эту работу свою высшую награду -- большую золотую Константиновокую медаль.

3. Гузе (Guse). Verhandlungen der Gesellschaft für Erdkunde zu Berlin, Bd, XXIV, No 6, 1897, pp. 370--37b

Подробный реферат тома I "Описания".

4. Деникер (D-г J. Deniker) Explorations russes en Asie Centrale. Annales de Géographie, t. VI, 1897, pp. 408--430.

В этой обзорной статье стр. 422--423 всецело посвящены экспедициям Г. Е. Грумм-Гржимайло. После подробного анализа его па.мир* "их экспедиций, автор переходит к изложению результатов путешествие в Центральную Азию, по сравнению с которым все предыдущие путешествия этого ученого можно, по мнению Деникера, считать экскурсиями.

5. Динер, Е. (Е. Diener) Petermann's MiitneUungen. Bd. 44, 1898. Litteraturbericht, pp. 112--113.

Отзыв на том I "Описания". Автор реферата отмечает, что "...в настоящем томе, как и в. отчетных трудах путешественника Пржевальского, с которыми он имеет много общего, содержится, кроме описания маршрута, множество ценных географических сведений и прекрасных ландшафтных описаний". Проф. Динер придает большое значение открытию Лкжчунской впадины Бэйшаньской горной системы и исследованиям в пределах Боро-хоро и Богдо-ола. Говоря о Люкчунской впадине, автор присоединяется к высокой оценке этого открытия, данной А. А. Тилло и отмечает хороший внешний вид книги и помещенных в ней иллюстраций и карты.

6. Динер, Е. Petermann>s Mittheilungen, Bd. 46, 1900, Litteraturbericht. pp. 43-44.

Реферат того же автора на том II "Описания". Автор подробно освещает содержание этой книги, не выражая своего отношения к теоретическому опору, возникшему между Г. Е. Грумм-Гржимайло и В. А. Обручевым, в связи с высказанной последним гипотезой относительно существования тектонических связей между Бэй-шанем и прилегающими к этой горной системе местностями

7. Фридрихсен (Max Friederichsen). Petermann's Mittheilungen, Bd. 55, Litteraturbericht, p. 238.

Реферат на том III того же "Описания". Автор реферата -- известный исследователь Центрального Тянь-шаня и Джунгарского Алатау, крупный геоморфолог, а потому этот отзыв представляет несомненный интерес. Последний может быть резюмирован следующими словами самого Фридрихсена: "...Значительная задержка в выходе в свет третьего, завершающего тома описания замечательного путешествия помогла лишь Грумм-Гржимайло более основательно обработать результаты экспедиции, почему разделы книги, посвященные маршруту, географическим наблюдениям, историческим и этнологическим исследованиям, составлены очень тщательно, с привлечением всего, что до сих пор было опубликовано по этим' вопросам".

8. Лемозоф (P. Lemosof). Annales de Géographie, t. IX, 1900, Bibliographie de 1899, pp. 182-183.

Реферат посвящен тому II "Описания". Об экспедиции Грумм-Гржимайло автор реферата говорит, что последняя "...относится к числу тех русских исследований в Азии в период второй половины XIX веха, которые дали наиболее крупные географические результаты". Несмотря на такое введение, Лемозов особое значение придает исследованиям Грумм-Гржимайло по истории посещенных им стран. "...После исследований Клапрота, Риттера, Ремюза, Вивиен де С. Мартена, Джюля,-- пишет он,-- соображения, высказываемые Грумм-Гржимайло, эрудированным ученым и глубоким исследователем, представляют тем больший интерес, что он смог сравнить я проверить на месте утверждения своих предшественников".

9. Равено (L. Raveneau). Annales de Géographie, t. VI, 1897, Bibliographie le 1896, p. 159.

Реферат относится к тому I "Описания". Дан обзора маршрута Экспедиции Грумм-Гржимайло. Касаясь горного массива Боро-хоро, автор констатирует, что по сведениям экспедиции Грумм-Гржимайло, он является цепью исключительно метаморфической, как по этому поводу высказался в 1877 г. И. В. Мушкетов и что экспедиция открыла и впервые исследовала интересное моренное озеро у Богдо-ола, находящееся на абс. высоте 1986 м, и установила нижнюю границу, вечных снегов в этой горной группе; 3700 м для северного склона и 4000-т4 200 <м для южного. Далее он отмечает, что в реферируемом томе археологическим и историческим вопросам уделяется больше внимания, чем в других отчетах русских путешественников по Центральной Азии.

10. Равено. Annales de Géographie, t. XVII, 1908, Bibliographie le 1907, pp. 191--192.

Реферат на том III "Описаниях Отметив, что он вышел в свет спустя 17 лет после экспедиции автор реферата говорит, что это обстоятельство положительным образом сказалось на труде в целом, так как позволило Грумм-Гржимайло попользовать данные экспедиций Обручева (1892--1894). Роборовского (1893--1895), Футтерера (1897--1898) и других, и критически подойти как к своим предыдущим высказываниям и внести соответствующие в них исправления, так и к высказываниям других путешественников. Далее автор отмечает наличие в книге множества ценных сведений о природе посещенных мест, флоре, фауне и туземцах исследованных районов.

11. П. К. (Р. К.) Nature, v. 54, 1896, pp. 388--389.

Подробный реферат I-го тома "Описания". Экспедиция братьев Грумм-Гржимайло является по мнению референта блестящим звеном в серии зачательных путешествий, предпринятых русскими в Центральной Азии во второй половине XIX -- века.

12. (Аноним). Землеведение, т. III, 1896, вып. 1, стр. 159.

Подробный реферат 1 тома "Описания".

13. (Аноним). Geographical Journal, v. VII, Januan to June 1896, pp. 656--658. Подробный реферат 1-го тома; "Описания". Автор предлагает перевести его на английский язык так как оно представляет, по его мнению, исключительный интерес.

14. (Аноним) Scottish Geographical Magazine, v. XII, 1896, р. 492.

Краткое переложение 1-го тома "Описания".

15. Г. Л. Н. Исторический вестник, 1896, VII, стр. 214.

Краткий реферат 1-го тома "Описания". Более подробно разобраны в нем главы исторического содержания.

16. (Аноним). Литературное приложение к "Ниве", 1896, No 16, стр. 456--457. Краткий реферат 1-го тома "Описания". Приводятся маршрут экспедиции и некоторые выдержки из текста книги.

Рецензии на вышедшую в 1898 г. книгу:

"Историческое прошлое Бэй-Шаня в связи с историей Средней Азии", из которых отметим:

1. Катанов, Н. Ученые записки Казанского университета, No 4, 1898.

Резко критический разбор книги.

2. Бартольд, В. В. Зап. вост. отдела Русск. археологич. о-ва, т. XI, 1898, стр. 356-360.

Дается резкая критика на книгу.

3. Бартольд, В. В. Russische Arbeiten übe; Oslasieri, Jahresbericht für 1898" Mittheilungen des Seminars für orientalischen zu Berlin. Jahrgang II, Abteilung I. Ostasiatischen Studien, Berlin, 1899, pp. 146--147.

На эти отзывы Г. Е. Грумм-Гржимайло в томе I "Описания путешествия в Западный Китай" (стр. 385--408) поместил ответ под заголовком "По поводу двух рецензий". На этот ответ последовал контр -- ответ со стороны В. В. Бартольда, напечатанный в Изв. Русск. геогр. о-ва, т. XXXV, вып. 6, 1899, стр. 694--710. Дальнейшая полемика между двумя учеными не получила отражения в печати. В Ученом архиве Геогр. о-ва хранятся в рукописях ненапечатанные: "Заметки о местности Суй-е" Г Е. Грумм-Гржимайло и "По поводу заметки Г. Грумм-Гржимайло" В. В. Бартольда.

Д. Отклики на изданный в 1914--1936 гг. большой трехтомный труд: Г. Е. Грумм-Гржимайло "Западная Монголия и Урянхайский край". На том I появились отзывы:

1. Обручев, В. А. Естественные богатства Танну-Тувинской республики и степень изученности последней. "Новый восток", 192'3, No 13--14, стр. 265.

2. Обручев, В. А. Geolog. Zentralbl. XXVII, No 2108, 1921--1922.

3. Обручев. В. А. История геологического исследования Сибири. Пгриоя 1889--1917 гг. Изд. Акад. наук СССР, 1937, стр. 201.

Рецензент, сам крупнейший знаток Сибири и прилегающих стран, пришел к заключению, что эта книга Г. Е. Грумм-Гржимайло является "...тщательной и очень полезной сводкой обильных данных, рассеянных в большой литературе, указанной в примечаниях".

4. Фикелер (Paul Fickeler). Länderkunde der aussereuropäischen Erdteile, Russich Asien und Zentralasien (1912--1925). Geograph. Jahrbuch, Bd. 41, 1926.

На стр. 346 автор, подробно разобрав этот новый труд Г. Е. Грум"м~ Гржимайло, положительно оценивает его за очень полезную и исчерпывающею сводку обширной литературы.

5. Эдельштейн, Я С. Отзыв о книге действительного члена Г. Е. Грумм"* Гржимайло. Отчет Русск. геогр. о-ва за 1915 г. Птгр., 1916, стр. 60--64.

Подробный критический анализ книги, который послужил основанием для присуждения Г. Е. Грумм-Гржимайло Географическим обществом пре" мии им. А. А. Тилло. Отзывы на тома II и III этой монографии:

1. Барадин, Б. 1журн.] Жизнь Бурятии, 1926, No 10--12, стр. 175.

Краткий реферат.

2. Бороздин, И. Известия ЦИК СССР я ВЦИК от 7 алр. 1927 г., No 72 (3013).

Краткий реферат.

3. [Редакц.]. К изучению истории Монголии. Известия Улая-Батор-Хото. 7 янв. 1928 г., No 3 (452).

Краткий реферат.

III

Общие сведения о жизни и деятельности Г. Е. Грумм-Гржимайло помещены в следующих работах:

1. Данилов, П. Памяти Г. Е. Грумм-Гржимайло. Вестник знания, No 6 (июнь), 1936, стр. 459--460.

2 Шокальский Ю. М. Памяти Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло. Изв. Гос. геогр. о-ва, т. 68, вып. 5, 1936, стр. 754--755.

3--5. Статьи в Большой советской энциклопедии (т. 19, 1930, стлб. 639--640); в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (т. 18, 1893. стлб. 803--804); в Энциклопедическом словаре Русского библиогр. ин-та Гранат. (7-е изд., т. 17, стлб. 260-261).

Оставить комментарий Грумм-Гржимайло А. Г. (bmn@lib.ru) Год: 1947 Обновлено: 09/12/2022. 265k. Статистика. Описание: Публицистика Об авторе Иллюстрации/приложения: 19 штук.	Скачать FB2 Ваша оценка:

Грумм-Гржимайло А. Г. Дела и дни Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло

А. Г. ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

ДЕЛА и ДНИГРИГОРИЯ ЕФИМОВИЧАГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Глава первая

ДЕТСТВО И ЮНОШЕСКИЕ ГОДЫ

Глава вторая

В ПЕТЕРБУРГСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

Глава третья

НА ПАМИРЕ И В ПРИПАМИРСКИХ СТРАНАХ

Глава четвертаяПУТЕШЕСТВИЕ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЗИЮ

Глава пятаяСНОВА В ПЕТЕРБУРГЕ

Глава шестаяПУТЕШЕСТВИЕ В МОНГОЛИЮ И ГОДЫ ИНТЕНСИВНОЙ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Глава седьмаяПОСЛЕ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Глава восьмаяИСТОРИК МОНГОЛИИ

Глава десятаяЮБИЛЕЙ

Глава десятаяПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

Грумм-Гржимайло А. Г.
Дела и дни Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло

ДЕЛА и ДНИ
ГРИГОРИЯ ЕФИМОВИЧА
ГРУММ-ГРЖИМАЙЛО

Глава четвертая
ПУТЕШЕСТВИЕ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЗИЮ

Глава пятая
СНОВА В ПЕТЕРБУРГЕ

Глава шестая
ПУТЕШЕСТВИЕ В МОНГОЛИЮ И ГОДЫ ИНТЕНСИВНОЙ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Глава седьмая
ПОСЛЕ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Глава восьмая
ИСТОРИК МОНГОЛИИ

Глава десятая
ЮБИЛЕЙ

Глава десятая
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ