III. ОЧЕРКИ изъ ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. (1848--1893).
"КУЛАКЪ," ПОЭМА НИКИТИНА1).
1858.
1) Извѣстія II Отд. Ак. Наукъ 1858, т. VII вып. IV, стр. 289 (и отд. оттиски).
Въ русской поэзіи давно не было такого замѣчательнаго явленія, какъ новая поэма г. Никитина. Нѣкоторыя изъ нашихъ періодическихъ изданій отозвались о ней съ похвалою, въ публикѣ же она возбудила, какъ всегда бываетъ, разнообразные толки; вотъ почему неизлишне будетъ еще поговорить о ней.
Предметъ этой поэмы заимствованъ изъ быта простого народа и близокъ къ тѣмъ темнымъ сторонамъ нашей общественной жизни, которыя съ нѣкотораго времени сдѣлались любимою темой современной сатиры: и здѣсь мы видимъ обманъ, произволъ, корыстолюбіе, взятки. Но на этотъ разъ поэтъ переноситъ насъ въ новую сферу и самыя эти язвы представляетъ намъ съ новой стороны. Онъ переноситъ насъ въ сферу, которая очевидно такъ знакома ему, что всѣ изображаемыя имъ лица и явленія носятъ отпечатокъ поразительной истины; начертываемые имъ типы движутся со всею свободою жизни, въ нихъ вовсе не видно ложной искусственности. Новая сторона предмета заключается въ томъ, что выставляемые здѣсь характеры принадлежатъ не къ чиновному сословію и обманываютъ не правительство, а всякаго, съ кѣмъ имѣютъ дѣло; они упражняются въ самыхъ мелкихъ плутняхъ, притѣсняютъ слабѣйшихъ сродниковъ и вообще тѣхъ, кого прижать легко и выгодно. Къ разряду такихъ лицъ въ поэмѣ относятся: во-первыхъ самъ кулакъ, старый, посѣдѣлый въ плутовствѣ Карпъ Лукичъ Лукинъ, далѣе Пучковъ, у котораго онъ нѣкогда служилъ и котораго поэтому справедливо считаетъ своимъ учителемъ, потомъ зять Лукича Тарасъ Петровъ, отставной помѣщикъ Окобѣевъ и профессоръ Зоровъ. Впрочемъ послѣдніе два промышляютъ уже обманами другого рода -- высшаго или низшаго? предоставляю рѣшить читателямъ "Кулака". Разсмотримъ напередъ составъ поэмы и ходъ разсказа.
Поэма состоитъ изъ двадцати одного отдѣла неравной величины; всѣ они написаны четырехстопнымъ ямбомъ съ риѳмами, перемѣшанными безъ симметріи. Многія почти цѣликомъ въ драматической формѣ. Представлю вкратцѣ содержаніе всѣхъ главъ по порядку, передавая его по возможности стихами самого подлинника.
I. Поэма открывается описаніемъ мѣстности, гдѣ происходитъ дѣйствіе; по нѣкоторымъ чертамъ ясно, что это городъ на Дону или притокѣ его; конечно -- Воронежъ.
II. Въ этомъ убогомъ жилищѣ мы находимъ хозяйку Арину и дочь ея Сашу за работой и въ горѣ. Онѣ сокрушаются объ отцѣ.
Старикъ надъ дочерью родною
Смѣется -- чѣмъ бы не женихъ
Столяръ-сосѣдъ? Уменъ и тихъ.
Три раза сваха приходила,
Ужъ какъ вѣдь старика просила!
Одинъ отвѣтъ: на дняхъ приди...
Подумать надо... погоди...
Этотъ старикъ -- тиранъ своего семейства. И мать и дочь терпѣливо сносятъ свое несчастье, иногда ропщутъ невольно, но потомъ сами себя осуждаютъ за это.
III. Ужъ столъ накрытъ, и скудный ужинъ
Готовъ, покой старушкѣ нуженъ,
Заснуть бы время -- мужа ждетъ:
Скрыпитъ крылечко -- онъ идетъ.
Сертукъ до пятъ, въ плечахъ просторенъ,
Картузъ въ пыли, ни рыжъ, ни черенъ,
Спокоенъ строгій, хитрый взглядъ,
Густыя брови внизъ висятъ,
Угрюмо супясь. Лобъ широкой
Изрытъ морщинами глубоко,
И теменъ волосъ, но сѣда
Подстриженная борода.
Старикъ садится ужинать. Арина, видя, что онъ трезвъ, рѣшается просить его за Сашу, которая между тѣмъ вышла за квасомъ:
Обрадуй ты меня подъ старость,
Отдай ты дочь за столяра!
Но онъ и слышать о томъ не хочетъ; послѣднія слова его:
Оставь пока не разсердился!
Лукичъ, оставшись одинъ, закурилъ трубку и разсуждаетъ самъ съ собою. Между прочимъ онъ говоритъ:
Вотъ дочь невѣста... все забота!
И сватаютъ, да нѣтъ разсчета: --
Сосѣдъ нашъ честенъ, всѣмъ хорошъ,
Да голь большая -- вотъ причина!
Что честь-то? коли нѣтъ алтына.
Далеко съ нею не уйдешь.
Безъ денегъ честь -- плохая доля!
Согнешься нехотя кольцомъ
Передъ зажиточнымъ плутомъ:
Нужда -- тяжелая неволя!
Мнѣ дочь и жаль! Я человѣкъ,
Отецъ къ примѣру... да не вѣкъ
Мнѣ мыкать горе. Я не молодъ.
Лукичъ -- кулакъ! Кричитъ весь городъ.
Кулакъ... Душа-то не сосѣдъ,
Сплутуешь, коли хлѣба нѣтъ.
Будь зять богатый, будь помога,
Не выйди я изъ-за порога,
На мѣстѣ дай Богъ мнѣ пропасть,
Коли подумаю украсть!
А есть женихъ, навѣрно знаю...
Богатъ, не долженъ никому,
И Саша нравится ему.
Давно я сваху поджидаю.
IV. Тутъ мы узнаемъ прошлое кулака: отецъ-торгашъ заставлялъ мальчика учиться грамотѣ и думалъ, что этимъ все уже сдѣлалъ для воспитанія его; но Карпушка ничѣмъ не занимался и выучился только лгать да обманывать.
Карпушка на ноги поднялся
И все безъ дѣла оставался,
Покамѣстъ вздумалось отцу
Въ науку кудрую къ купцу
Его отдать. Тутъ всѣ разсчеты --
Торговыхъ плутней извороты
Онъ изучилъ, и кошелекъ
Казной хозяйскою, какъ могъ,
Наполнилъ. Годы шли. Скончался
Его отецъ; угасла мать.
Невѣсту долго ли сыскать?
И сынъ женился. Распрощался
Съ купцомъ; заторговалъ мукой;
И какъ по маслу годъ-другой
Все шло. Но вдругъ за пень задѣло;
Тутъ неудача, тамъ сплошалъ...
Спустилъ какъ воду капиталъ
И запилъ: горе одолѣло!
Искать мѣстечка -- стыдъ большой;
Искать рѣшился -- отказали.
А ремеслу не обучали;
Подумалъ -- и махнулъ рукой:
"Тьфу, чортъ возьми! да что за горе!
Пойду на рынокъ по утру,
Такъ вотъ и деньги! Рынокъ -- море,
Тамъ рыба есть, умѣй ловить,
Достанетъ какъ-нибудь прожить!"
И съ той поры лѣтъ тридцать сряду
Онъ всякой дрянью промышлялъ,
И Лукича весь городъ зналъ
По разнымъ плутнямъ, по наряду,
По вѣчной худобѣ сапогъ
И по загару смуглыхъ щёкъ.
V. Въ городѣ ярмарка: Лукичъ обмѣриваетъ и обсчитываетъ. Вотъ его узнаетъ помѣщикъ Климъ Кузьмичъ Долбинъ, который хочетъ купить жеребца подъ шерсть къ пристяжнымъ.
"Есть, сударь, есть!"
отвѣчаетъ Лукичъ:
"Рысакъ! А бѣгъ -- мое почтенье!"
И онъ прищелкнулъ языкомъ:
Да-съ одолжу молъ рысакомъ!
-- Ты плутъ естественный, я знаю;
Смотри, Лукичъ! не обмани!
"Ну вотъ-съ, помилуйте! ни-ни!
Я васъ съ другими не сравняю.
Тутъ... Вамъ Скобѣевъ незнакомъ?"
-- Нисколько.
"Онъ, сударь, кругомъ
Въ долгахъ: весь въ карты проигрался,
Теперь рысакъ одинъ остался...
Ну, конь! Глазами, ваша месть,
Вотъ такъ, къ примѣру, хочетъ съѣсть!
Чортъ знаетъ! просто заглядѣнье!"
-- Да правда ль?
"Не далеко домъ,
Коли угодно, завернемъ,
Посмотримъ."
Сдѣлай одолженье!
VI. Они приходятъ къ дому Скобѣева, вступаютъ въ разговоръ съ кучеромъ, который сидитъ у воротъ и вмѣстѣ съ нимъ идутъ осматривать коня. Потомъ является самъ хозяинъ. Торгуются; Лукичъ плутовски вмѣшивается въ ихъ споръ, чтобъ услужить обоимъ, и наконецъ торгъ заключенъ.
Кому не святъ обычай русской!
И вотъ за водкой и закуской
Скобѣевъ и Долбинъ сидятъ.
Червонцы на столѣ звенятъ;
Лицо хозяина сіяетъ;
Онъ залпомъ рюмку выпиваетъ,
Остатки въ потолокъ -- вотъ такъ!
Дескать, попрыгивай, рысакъ,
Долбинъ поморщился немного,
Но тоже выпилъ.
Послѣ разговора съ Скобѣевымъ, который скрываетъ, что онъ подъ судомъ,
Помѣщикъ всталъ и распростился.
Онъ къ воротамъ, Лукичъ во слѣдъ.
"За трудъ, сударь", и побожился:
Коню-то вѣдь цѣны молъ нѣтъ.
-- Вотъ два цѣлковыхъ.
"Что вы-съ! Мало!
Какъ можно! Это курамъ смѣхъ!
Гм, время, значитъ, такъ пропало..."
-- Ну сколько же?
"Да пять не грѣхъ."
Долбинъ заспорилъ.
"Воля ваша,
Хоть не давайте ничего!
Мы, стало, служимъ изъ того...
А все, къ примѣру, глупость наша:
Добра желаешь."
-- Эхъ, какой!
Одинъ прибавлю.
Долбинъ уходитъ съ конемъ. Но Лукичъ ждетъ награды и отъ Скобѣева.
"Эй! старый хрычъ! кого ты ждешь?
Пора въ свояси убираться!"
Съ крыльца Скобѣевъ забасилъ;
Лукичъ за козырекъ хватился,
Картузъ подъ мышку положилъ
И молвилъ: ну, сударь, трудился!
Весь лобъ въ поту!
"Платокъ возьми,
Утрись".
-- Утремся. Я дѣтьми
За вашу клячу-το божился,
Не грѣхъ за хлопоты мнѣ взять.
"Вишь, старый шутъ, чѣмъ похвалился!
Я бъ безъ тебя сумѣлъ продать.
Взялъ съ одного, ну знай и мѣру...
А много заплатилъ Долбинъ?"
-- Съ него возьмешь! хоть бы алтынъ,
Такая выжига, къ примѣру!
"Все лжешь!"
-- Бываетъ, что и лгу,
А передъ вами не могу:
Не хватитъ духу.
"Это видно!...
Я бъ далъ, нѣтъ мелочи въ дому."
-- Да не шутите, сударь, стыдно!
"Не забываться! ротъ зажму!"
-- Благодаримъ. Не вы ли сами
Просили вашу клячу сбыть?
"Взялъ съ одного, ты съ барышами --
И полно!"
-- Что и говорить!
Вотъ щедрость! Гм, мое почтенье!
Останься съ рюмкою вина...
Но, дорогое угощенье!
"Вишневка. Какъ? Вѣдь не дурна?"
-- Хоть рубль-то дайте!
"Чести много.
Пожалуй, на вотъ четвертакъ".
-- Себѣ возьмите, коли такъ!
Эхъ, баринъ! не боишься Бога!
"Я говорилъ тебѣ -- молчать!"
-- Потише! можно испугать!...
Онъ четвертакъ, къ примѣру, вынулъ;
Вишь умникъ! дурака нашелъ...
И свой картузъ Лукичъ надвинулъ,
Съ досады плюнулъ -- и ушелъ.
Въ концѣ этой главы, Лукичъ, пьяный, ищетъ по улицамъ своего дома.
VII. Въ вечеру Арина со страхомъ ждала своего мужа. Наконецъ
Дверь распахнулась -- онъ явился:
Лобъ сморщенъ, дыбомъ волоса,
Дырявый галстукъ на бокъ сбился
И кровью налиты глаза.
Между пьянымъ старикомъ и его домашними начинается сцена возмутительная, но исполненная истины. Испуганныя мать и дочь уходятъ въ садъ и тамъ проводятъ ночь на холоду.
Проснувшись по утру, Лукичъ объявляетъ женѣ, что онъ ждетъ сваху.