Гроссман Леонид Петрович
Письма Тургенева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Предисловие к книге "Письма Тургенева к Людвигу Пичу, 1864-1883", М., 1924.

Леонид Гроссман

Письма 1).

  
   Леонид Гроссман. Собрание сочинений в пяти томах
   Том III. Тургенев. Этюды о Тургеневе. Театр Тургенева.
   Кн-во "Современные проблемы" Н. А. Столляр. Москва, 1928
  
   1) Предисловие к книге "Письма Тургенева к Людвигу Пичу, 1864-1883", М., 1924.
  

I

   Европейские друзья Тургенева особенно ценили его дар увлекательной беседы. Немецкие журналисты, английские ученые, французские писатели одинаково восхищались живой, остроумной и образной манерой его пленительной речи.
   "Из его романов узнаешь только долю той чарующей прелести, которою он обладал,-- рассказывает немецкий критик Юлиан Шмидт,-- всюду он был душою общества; когда этот статный величавый старик с выразительным умным и приветливым лицом принимался рассказывать, все обращались в слух. Слушателя приковывал его рассказ, блещущий умом, грацией и тонкостью оттенков"... Людвиг Пич, знавший Тургенева в молодости, сообщает о начальной поре их дружбы: "Русский гость с первого же вечера стал центром нашего кружка: все его слушали с благоговением, как очарованные". Впоследствии это первое впечатление углубилось: "Как ни велико богатство наблюдательности и поэзии, обнаруженное Тургеневым в его произведениях, все-таки оно было только частицей того, что выливалось из его уст в присутствии его друзей. Если бы кто-нибудь стенографировал все рассказы и анекдоты из личной жизни, результаты непрерывного наблюдения природы и людей, все глубокие и оригинальные мысли Тургенева, эти золотые изречения, не заключавшие в себе ни одной громкой или вульгарной фразы, эти осуждения, точные, правдивые и логичные, с неумолимым презрением клеймящие всякую ложь, даже и в искусстве, еслиб кто-либо сделал это -- подобно Эккерману, записывавшему разговоры Гете,-- тот собрал бы неоценимую сокровищницу вечной красоты и мудрости... Он полными пригоршнями расточал драгоценные сокровища своего сердца и ума. Надо было только воспользоваться всем этим, чтоб иметь на всю жизнь обильный материал для размышлений".
   Не одни только немецкие друзья Тургенева сохраняли такое впечатление о нем. Лондонский журналист Рольстон, несмотря на особые требования англичан к красноречию и искусству слова, высказывает такое же восхищение тургеневским разговором: "Менее скучного собеседника трудно себе представить. Он говорил блестяще, обнаруживая удивительный запас знаний по самым разнообразным предметам"... На обеде английских литераторов "он говорил без натянутости, без стеснения, с такою увлекательностью, с таким чувством, что этого вечера не забудет ни один из присутствующих".
   Даже требовательные французы, мастера увлекательной causerie, с редким единодушием отмечают неподражаемое искусство Тургенева-собеседника. Гонкуры восхищаются его даром блестящей речи. Строгий Флобер с увлечением пишет друзьям о меткой, глубокой и остроумной беседе Тургенева. Мопассан поражается его изумительному умению придавать малейшим фактам устного рассказ, художественное значение и забавный колорит Наконец, Тэн сравнивает его разговорную манеру с блистательным art de converser французских салонов XVIII века.
   Тургенев, видимо, обладал в высокой степени этим счастливым даром увлекательной, живой, художественной беседы. Как Герцен и Тютчев, он был мастером устного слова, артистом непосредственных дружеских импровизаций на самые разнообразные житейские и культурно-философские темы. К нему, видимо, можно было целиком применить слова позднейшего поэта:
  
   И огнедышащей беседы
   Ты знаешь молнии и бреды...
  
   Это богатое и неуловимое искусство блестящего и глубокого разговора не поддается никакой фиксации. Очарованные собеседники могут только в общих чертах передать свое впечатление от него, не стремясь восстановить сущность и состав этой летучей устной литературы. И только некоторое отдаленное представление о ней дают дружеские письма Тургенева, те беглые страницы его переписки, где он расточает себя в размышлениях, ,шутках, беглых оценках, портретах и афоризмах. Таковы его письма к Полине Виардо, графине Ламберт, к Герцену, Флоберу, Аксаковым. К этой же категории следует отнести и вышедшие только-что в Берлине письма Тургенева к Людвигу Пичу.

II

   В Германии эта связка старых писем встретила высокую оценку. Альфред Дорен, редактор собрания в берлинских "Пропилеях", отмечает шутливую грациозную форму этого эпистолярного стиля, в котором пестрая смена вещей, людей и событий охвачена своеобразным ароматом осенней печали и смягчена мудрым юмором многоопытного сознания. "Письмо, в котором Тургенев описывает холод в Веймаре, имеет немного равных страниц в немецкой литературе" {Alfred Doren. "Iwan Turgenjew an Ludwig Pietsch". Briefe aus den Jahren 1864--1883. Berlin. Im "Propyläen-Ver lag". Vorwort, 7--16.},-- свидетельствует берлинский исследователь. Таковы и журнальные отзывы о новом издании: "Письма Тургенева представляют крупнейший интерес не только с литературной и биографической стороны, но и в качестве драгоценнейших материалов для истории умственной жизни Европы XIX столетия" {"Literarisches Zentralblatt", 1924, I, 44.}. Оценки эти вполне правильно отмечают значение этой новой пачки тургеневских писем.
   Тургенев здесь выступает как представитель европейской культуры -- ее ценитель, поклонник и участник. Общение с известным представителем немецкого художественного мира выдвигает на первый план постоянный пристальный интерес русского писателя к идейным течениям и литературным запросам Запада. Глубокая тяга Тургенева к научно-артистической Европе во всех ее новых образованиях здесь сказывается в полном об'еме.
   Сценический и музыкальный мир прежде всего привлекают его внимание. Отзывы о новых постановках, концертах, выдающихся исполнителях и замечательных композиторах мелькают почти во всех письмах. Вырисовываются новые штрихи для характеристики Тургенева -- коллекционера картин. Литературные события России, Франции и Германии отбрасывают сюда свои беглые отражения. Учено-политический мир постоянно привлекает внимание писателя. Он упрекает Пича за недостаточность его сообщения о прошумевшей речи Вирхова, он дает меткие характеристики Бисмарку ("Аристофан, скрещенный с Маккиавелли"), Наполеону III, крупным текущим событиям -- франко-прусской войне, падению империи. Он предсказывает, что французская республика будет "тупой, вульгарной, солдатской и железной"; он категорически предрекает неизбежную опустошительную войну между Германией и Россией по инициативе Германии. Если вспомнить, что все эти прогнозы относятся к 70-м годам, нашему романисту нельзя будет отказать в большой политической зоркости.
   Крупный интерес представляют эти письма и для истории творчества Тургенева. Примечательно, что писатель чувствовал себя исключительно художником и с трудом обращался даже к мемуарному жанру. По поводу своих "Литературных воспоминаний" он сообщает своему корреспонденту: "Как только я отхожу в своей работе от образов, я совершенно теряюсь и не знаю, с чего начать. Мне все кажется, что можно с полным правом утверждать обратное тому, что я говорю. Когда же я описываю красный нос или светлые волосы, то волосы действительно светлы, а нос красен, и этого никак не опровергнешь".
   Примечательно, что этот редкий знаток европейских языков считал возможным творить только на русском: "Как могли бы подумать, что я напишу рассказ на другом языке, кроме моего -- русского?" -- возмущался он в одном из писем к Пичу.-- "Я никогда не написал ни одного печатного слова на чужом языке"...
   Интересно отношение Тургенева к одному из его центральных героев. Он был огорчен, что русская молодежь истолковала образ Базарова, как обидную каррикатуру, как памфлет и клевету в то время, как сам он задумывал его "героически идеализированным". Представляет интерес и реальный комментарий автора к "Живым Мощам", и указание на то, что в "Вешних водах" Тургенев дал сатирический портрет антрепренера в Карлсруэ Девриена с его "жалким театральным хозяйством".
   И, наконец, здесь имеются новые сведения об оперетках Тургенева, инструментованных самим Листом и поставленных на различных немецких сценах.
   Так на протяжении всей переписки разбросаны ценные свидетельства художника о приемах и процессе его творчества.

III

   Письма Тургенева к Пичу представляют интерес и в биографическом отношении. Обожание Полины Виардо и всей ее семьи нигде не выражено им так открыто и сильно. Знаменитая певица была, оказывается, первым судьей всех его произведений. То, что браковалось ею, сразу теряло для Тургенева весь свой интерес. Он сообщает Пичу о своей "Несчастной": "Рассказ мой появится в "Русском Вестнике", но он мало меня интересует -- ведь г-жа Виардо нашла, что это самое безобразное из всего мною написанного".
   Новые письма Тургенева в значительной степени меняют традиционное воззрение на его унизительное положение в семье Виардо, на его печальную роль "приживальщика" и проч. Неизвестные факты, раскрывающиеся в этой переписке, проливают новый свет на эти отношения. Тургенев в кругу Виардо был равноправным членом семьи, не менее авторитетным, чем сам законный муж певицы: он обожал детей своей подруги и встречал с их стороны такое же отношение. -- Семья знаменитой артистки представляла своеобразный, для того времени, и совершенно открытый союз, к которому ее участники сумели внушить уважение окружающим. По крайней мере, они не допускали до своего интимного круга обывательских пересудов и праздных сплетен. По свидетельству старшей дочери семьи, Луизы Виардо-Герритт, "злословию, самому по себе, не удавалось нарушить гармонию этих отношений, и оно должно было стушеваться перед снисходительным и гордым презрением, с каким оно принималось"... Тургенев в кругу этой высоко артистической семьи -- музыкантов, литераторов, художников -- рядом с гениальнейшей артисткой XIX столетия, был несомненно счастлив, насколько вообще мог сознавать себя счастливым этот "le plus triste des hommes".
   Перед близкими друзьями Тургенев и Виардо совершенно открыто признавали свои отношения. К этому кругу интимных друзей принадлежал и Людвиг Пич, которому Тургенев сообщает о своих семейных радостях и на имя которого написаны первые письма Полины Виардо о смерти русского писателя.

IV

   Несколько слов об этом друге семьи Тургенева-Виардо. Людвиг Пич, родившийся в 1824 г. и доживший до глубокой старости (он скончался в 1911 г.), был известным рисовальщиком-иллюстратором и журналистом. Жанр его писаний -- преимущественно путевые корреспонденции и статьи по вопросам искусства. Его журнальные писания были собраны в книгах: "Aus Welt und Kunst", "örientfahrten", "Von Berlin bis Paris, Kriegsbilder" и друг.
   О своем знакомстве с Тургеневым Пич рассказывал в целом ряде статей, об'единенных впоследствии в его двухтомной автобиографии "Wie ich Schriftsteller geworden bin" (В., 1892--1894).
   Первая встреча их относится еще к молодым годам Тургенева. "В первый раз я встретился с ним,-- рассказывает Людвиг Пич,-- в незабвенный для меня ноябрьский вечер 1846 года, в Берлине, на лестнице старой газетной читальни Юлиуса, на углу улиц Обервальдштрассе и Егерштрассе. Спускаясь по лестнице, я остановился как бы очарованный видом могучей фигуры и лица молодого иностранца, закутанного в шубу и подымавшегося мне навстречу. Никогда я не испытывал подобного впечатления от одной наружности человека; никогда мое чувство не подсказывало мне так непосредственно и инстинктивно: "Это необыкновенный человек". Мог ли я тогда предвидеть, какое сильное влияние будет иметь этот человек, несколько лет спустя, на вторую половину моей жизни? Тогда его волосы, поседевшие с 1868 года, были еще темнорусыми, и, вместо полной бороды только короткие русые усы оттеняли его верхнюю губу. Головой и ростом он напоминал нам Петра Великого в молодости, хотя он и не имел ничего общего с полудикой и необузданной натурой преобразователя России. Эти массивные голова и тело вмещали в себе утонченный ум, добрую и мягкую, гуманную душу"...
   Затем наступил длительный перерыв в знакомстве, и Пич снова встретился с Тургеневым через 16 лет в Париже. С этого времени завязываются прочные дружеские отношения, прерванные только смертью писателя. Весной 1882 г. произошло их последнее свидание на Rue de Douai в Париже. "Он в последний раз -- вспоминал впоследствии Пич -- обратил ко мне на прощанье свое грациозно очерченное лицо, окаймленное окладистой белой бородой и длинными волосами, с привлекательно грустной улыбкой на устах и приветливым выражением в темно-карих поэтических глазах". Через полгода Тургенев написал свое последнее прощальное письмо Пичу.

V

   Памятником этой дружбы остаются 122 письма Тургенева и 25 рисунков Пича. Отрывки из этих писем были в свое время напечатаны в "Вестнике Европы". Русским исследователям приходилось до сих пор пользоваться этой публикацией, совершенно непригодной для изучения Тургенева. Прежде всего 25 писем в ней отсутствуют совершенно, из остальных же нет ни одного, опубликованного полностью: это в большинстве случаев отрывки, выхваченные чрезвычайно спешно и небрежно, с курьезным опусканием всех мест, представляющих некоторую трудность для переводчика, с полным игнорированием обычных форм и приемов тургеневского эпистолярного стиля. Предлагаемое издание передает письма Тургенева к Пичу во всей их полноте, при чем в основу перевода положено внимательное изучение русских писем Тургенева с их стилистической стороны.
   Среди рисунков Пича, изображающих группы, сцены, концерты в интимном кругу Виардо и отдельных членов и друзей семьи, имеются шесть новых портретов Тургенева (за картами, за чтением, на прогулке, в роли Людоеда и друг.). Редактор немецкого издания справедливо восхищается "великолепной творческой головой" Тургенева, столь живо запечатленной его другом.
   В письмах к Пичу рельефно выступают некоторые характерные черты Тургенева: прежде всего -- глубокая артистичность его натуры, его постоянное пребывание в мире художественных интересов и редкая многосторонность его увлечения искусством. Все виды творчества -- поэзия, сцена, музыка, живопись, пластика -- одинаково интересуют и увлекают его.
   Но этим, конечно не ограничивается жадное писательское внимание к современности. Сложные политические события 60--70-х годов вызывают с его стороны такой же пристальный интерес и зоркую оценку, как и новейшие явления художественного мастерства. При этом, несмотря на важность и значительность затрагиваемых тем, вся переписка ведется в легкой манере интимной беседы, обвеянной живым юмором и взрезанной острыми характеристиками.
   Таковы эти ценные страницы одного старинного писательского архива. Собрание писем Тургенева к Пичу наново освещает его облик живого наблюдателя современности, тонкого ценителя искусств и первоклассного мастера дружеского письма.
  
   1924
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru