Научно-фантастический рассказ Сергея Григорьева.Рис. С. Лодыгина.

Оригинал здесь: "Эпизоды космонавтики"

Когда к Бэрду Ли вернулось сознание, он увидел, что над ним склонилось чье-то незнакомое лицо.

- Прекрасно, - сказал незнакомец, - вот и он открыл глаза. Я был уверен, что мы вернем его к жизни...

- Где Янти? - спросил Бэрд Ли, пытаясь подняться.

- Не беспокойтесь о ней. Хотя она пострадала не менее вас, но и ее жизнь сейчас в безопасности. Ее уже умчали на санитарном аэроплане в центральную клинику Чинграу и, вероятно, сейчас наложили повязку на голову. Она вам обязана жизнью, но вы ее едва не погубили вторично. Вы так крепко держали ее в своих об'ятиях, что нам стоило больших усилий освободить ее из ваших окоченевших рук... Мы боялись, что жизнь ее угаснет. Сейчас мы поднимем и вас.

- Что Мус-Даг-Ата?

- Горы более не существует...

- А прорыв плотины?

- Сейчас с высоты вы увидите все своими глазами.

- Кто вы? Врач?

- Да, я сейчас врач. Мое имя Никон Стар. Я солдат, как и вы. Моя профессия биотехника.

Никон Стар отошел распорядиться, и от шагов его то, на чем лежал Бэрд Ли, заколыхалось, как пружинный диван, когда по нему переступают ногами.

Когда Бэрда Ли уложили в койку на аэроплане и самолет взлетел, Бэрд Ли увидел внизу совершенно измененную картину. Дороги самокатов, разделявшие страну на шестиугольные полигоны, исчезли. Под самолетом расстилалась, от предгорий и насколько хватал взор, коричневая с золотым оттенком равнина. На ней там и тут виднелись люди и летательные снаряды. На невысоких мачтах развевались кое-где большие сигнальные флаги. Бэрд Ли взглянул в сторону снежных гор и увидел, что в их хребте, там, где была самая высокая и грозная вершина, зияет провал.

Репортер испытал мимолетное чувство грусти. Было похоже на то, будто ему улыбнулась привычною улыбкою привета красавица, и в ряду ее жемчужных зубов он увидел щербину: выпал или сломался передний зуб, - это знак дряхлости. И пленительная, грозная вчера, улыбка гор вышла сегодня жалкой: в хищной пасти гор не хватало главного клыка - Мус-Даг-Ата...

Бэрд Ли спросил Никона Стар:

- Чем покрыта земля и сколько времени я был без чувств?

- Вас подняли на ковер ксантофлора восемь часов назад... Как раз во время, потому что вы и Янти лежали на стенке наклонной плоскости, а ксантофлор уж оплетал ее с боков, еще несколько минут, - и мы бы не могли вас спасти...

- Ксантофлор!.. Что это такое?..

- Это одна из наших культурных водорослей. Мы сегодня ее впервые применили для удержания воды из-за прорванной плотины... Только это и спасло страну от наводнения.

- Понимаю. Я видел, что пылесеи выбрасывают тучи зеленой пыли над самым потоком, хлынувшим из-под плотины... Это были семена ксантофлора?..

- Не семена, а споры. Ксантофлор - бесцветковое растение, и только потому оно так быстро размножается и растет, впитывая воду, подобно губке. Теперь вся степь предгорий покрыта его слоем толщиною в несколько метров, - почти три четверти воды из горного провала задержано ксантофлором...

- Что же вы сделаете с этой губкой, вы ее будете выжимать?

- О, нет. Уподобление не совсем точно. Ксантофлор поглощает воду для постройки своих ветвей. Когда он начнет высыхать (в нем более 90% воды), его ветви и нити обратятся в пыль, и она покроет землю слоем едва в десять сантиметров толщиною...

- Значит, я лежал на ковре из ксантофлора?

- Не правда ли, он очень пушист и упруг?

- Да. Какие новости из Европы и Америки?

- Не могу вас порадовать. К сожалению...

- Англия об'явила вам войну?.. Наконец...

- Пока нет. Но произошли события более важные. Произведенный нами обвал на Памирах - крыше мира - потряс самые отдаленные столпы вселенной.

- Надеюсь, это только фигуральное выражение: вы, сударь, говорите, я полагаю, что казавшееся невероятным исполнение вашего проекта потрясло весь мир...

- О, нет, я как и все мы, строгий реалист и материалист и говорю не о моральном, даже не о социально-политическом, а о чисто физическом сотрясении, какое испытал от обвала одной из величайших горных вершин Старый Мир.

- Произошло землетрясение?..

- Да.

- В Европе?

- И в Америке и в Японии. Обрушился купол святого Петра в Риме. Разрушено Вестминстерское аббатство. Нотр-Дам в Париже - груда кирпича. Небоскребы Нью-Йорка - горы мусора в дыму и пламени...

Небоскребы Нью-Йорка обрушились вследствие землетрясения, произведенного грандиозным обвалом в Памирах

Бэрд Ли вскрикнул и хотел подняться с койки. Никон Стар удержал его, положив руку ему на грудь.

- Не забывайте, что мы летим на санитарном аэроплане, а он не очень устойчив в полете, - сказал биотехник.

- Да, сто миллиардов вам в рот чертей и пять ведьм на закуску. И небоскреб "Юнайтед Пресс", он погиб тоже?..

- Вероятно.

Бэрд Ли застонал:

- О-о! Восемь долларов за слово! Двадцать долларов за слово!..

- Да, - ответил Никон Стар, - гонорар ваш пропал. Телеграммы говорят, что в доме газетного треста в Нью-Йорке погибло около трех тысяч журналистов. Простите меня, я жалею, что погибли люди, но я не очень опечален гибелью ваших братьев по перу...

- Вы варвары! - воскликнул горячо Бэрд Ли, хватаясь за свою разбитую голову, - цивилизация гибнет! Нотр-Дам. Вестминстер. Создание Микель Анджело - купол святого Петра...

Никон Стар поправил на носилках голову обессилевшего от волнения американца и ответил спокойно:

- Да. Гибнет. Рушится все, что бросает тень, что заслоняет от человечества солнечный свет.

Несколько успокоясь, Бэрд Ли спросил с притворным сочувствием:

- Вероятно, от землетрясения есть несчастья и здесь...

- Да, кое-какие, - небрежно ответил Никон Стар, - они исправляются и завтра будут готовы. Ведь мы не строили горделивых башен и рекордных перекрытий, рассчитанных на предельные нагрузки Мы зальем трещины цементом или утрамбуем их глинкой, - вот и все. Людей погибло немного, - вода успела залить лишь несколько луговых полигонов.

Он обратился к летчику и приказал ему спуститься.

- Вы встретите в клинике вашего старого знакомого, доктора Гафтера. Он вас быстро поставит на ноги.

Санитарный аэроплан мягко присел на лужайке в парке клинического городка. Никон Стар сдал американца на попечение профессора Гафтера.

- Ага, мой молодой друг! Вам везет в нашей стране, - весело приветствовал Бэрда Ли профессор клиники Чинграу, - вам везет, я говорю. Не прошло и месяца, а вам представляется второй случай, - и во второй раз, я надеюсь, вы столь же блистательно убедитесь... Спокойствие, спокойствие... Это экран, - я хочу просветить вашу голову... Ха-ха, - просветить, то-есть я ее просвечиваю, а не просвещаю. Вы понимаете. Ого. Перелом основания черепа. Гм. Надеюсь, что вы убедитесь в успехах нашей медицины. Нашей хирургии, я хотел сказать...

Профессор не столько говорил, сколько делал, осматривая Бэрда Ли, просвечивая его голову.

- Вы сами можете видеть на экране свой череп, - говорил он американцу. - У вас крепкий череп... Впрочем, у всех американцев, насколько я знаю, крепкие и толстые черепа. К счастью или к сожалению, не знаю. От такого удара любая голова разлетелась бы вдребезги, - у вас же не помято даже темечко, и только вот эта трещина в основании черепа... Гм. Я не теряю надежды, что вы еще раз убедитесь в величии нашей хирургии... Он теряет сознание. Прекрасно. Положите его на операционный стол. Вспрысните в шею анестезирующий препарат. Нет, не то, вспрысните раствор "либерана No 707". Так. Теперь мы снимаем черепную крышку... О, какой мозг!

Вот так... Теперь закройте крышкой голову. Прекрасно. Все швы сошлись. Перевязку. Воды. Воды, говорю вам. Дайте ему вздохнуть оксигеном... Что? Пульс? Прекрасно. Он приходит в сознание. Перенесите его на постель. Пульс. Так. Он открыл глаза... Друг мой, вам придется до вечера сохранить полный покой... А вечером...

- Можно мне видеть Янти?..

- О, да. Вечером. Вечером вы ее увидите в Дворце Земли. Там сегодня будут показывать на трехмерном фотофоно-зкране прелюбопытные вещицы. В вашей Америке все вверх дном.

- В моей Америке. Почему же она моя? - Бэрд Ли, лежа на койке, пожал плечами.

- О, разумеется, - воскликнул профессор Гафтер, - она столько же моя теперь, как и ваша. То-есть - ничья.

Мир, сударь, потрясен нами в самых основаниях своих... До приятного свидания. Развлекайтесь. Если угодно, включите радио: весь мир сейчас кричит о том, что рушатся, так сказать, основы мировой, ха-ха, культуры.

- Ну, - сердито проворчал Бэрд Ли, - мы эти штучки знаем, кричат о мировой культуре, а разумеют собственные несгораемые шкафы...

- Именно так. До приятного свидания.

Профессор Гафтер оставил Бэрда Ли на койке в саду. Над Бэрдом Ли шелестели шелковистые листья клена; сквозь них порой пробрызгивало золотом солнце. По веткам клена прыгал черный дрозд и задорно насвистывал веселую песню. Бэрду Ли стоило протянуть руку и дернуть за шнурок, чтобы тотчас разверзлась черная пасть подвешенного к стволу клена громкоговорителя. Но Бэрд Ли медлил. От пережитых потрясений он смертельно устал.

Бэрд Ли не знал, что сделал хирург клиники Чинграу с его головой, ибо это врачебная тайна, а поданное ему профессором Гафтером перед уходом питье наполняло все существо бывшего американца приятной истомой сладостного покоя. И черная пасть с затейливой маркой радиографного агентства - "Всему свету", готовая изринуть поток новостей, застыла, раскрыв рот, в изумлении от необ'яснимого равнодушия: Бэрд Ли от нее отвернулся.

Бывший американец, лежа на койке, подставлял свое лицо поцелуям то прохладным - ласкового ветерка, то горячим - солнца. Черный дрозд скакал по веткам и свистал неутомимо.

Самонадеянное и самодовольное мнение профессора Гафтера о могуществе хирургии и о крепости черепа Ли оправдалось, но не так скоро. К вечеру Бэрд Ли еще был очень слаб и не мог самостоятельно двигаться. О том, чтобы ему пойти вечером в Дворец Земли нечего было думать. Дежурный врач утешил бывшего американца, если только это было утешением, что и Янти еще не оправилась от ушибов, полученных ею при разрушении плотины горного завала. Только на следующий вечер Янти явилась в отделение клиники, где лежал Бэрд Ли. Она пришла с Никоном Стар, и Бэрд Ли поймал себя на неприязненном к нему чувстве.

Голова Янти была в повязке, но девушке не изменило ее обычное веселье. Она со смехом вспомнила, что Ли ни за что не хотел расставаться с ней, даже умирая: на эту тему в XIX веке был бы написан чувствительный роман. Бэрду Ли оставалось принять эту насмешку за оригинальное выражение благодарности Янти за то, что он спас ей жизнь, на что она и не намекнула, - очевидно, здесь считается самым обыкновенным делом, если человек с риском погибнуть спасает другого. Или, быть может, она думает, что обязана жизнью этому верзиле. Никон Стар тоже улыбался, вспоминая свой вчерашний разговор с Бэрдом Ли.

- Вы все еще исполнены скорби по поводу европейских и американских крушений... Могу вас порадовать: нью-йоркская биржа оправилась от потрясения, и акции вновь основанной сегодня утром компании "Эксплуатация Центральной и Северной Америки" в полдень котировались аль-пари, а к обеду - с премией в два доллара. Новое предприятие об'явило, что оно будет работать вот именно теми методами, какими здесь работаем мы, то-есть теми, что вызвали вчерашнее землетрясение. Это имеет успех: никто не сомневается, что землетрясение вызвано именно нами, а груды камня, дым и огонь с чисто американской силой рекламируют силу наших методов, А между тем рабочие фабрик, разрушенных землетрясением, вышли на улицы с плакатами, требуя национализации всей промышленности и торговли. Образованы Советы Рабочих Депутатов, а в Вашингтоне даже Реввоенсовет... Словом, все идет, как по писанному...

Бэрд Ли слушал почти безучастно, решая совершенно неожиданно для него возникшую проблему, какие отношения существуют между Янти и Никоном Стар.

"Неужели я влюблен", с ознобом подумал Бэрд Ли, испытывая примерно такой же испуг, как если бы он почувствовал ясные симптомы тифа или чумы.

Когда они втроем спускались в прохладный вестибюль Дворца Земли, бывший американец улучил минутку и спросил Янти:

- Неужели вам нравится этот верзила?

- О ком вы говорите?

- О нем. - Бэрд Ли указал глазами Никона Стар.

Янти взглянула вслед Никону и сказала:

- В самом деле, у него стройная фигура...

- И, кроме того, гм, он вырвал вас, так сказать, из об'ятий смерти...

- Да, ваши руки были похожи на руки мертвого. Однако, он отказался лететь на аэроплане, сопровождая в клинику меня, а остался с вами.

- Почему же?

- Потому что ему было интереснее призвать к жизни вас. А, что выживу я это он видел...

Бэрд Ли почувствовал, что ревность его напрасна: эти люди были очень мало заняты собой, всецело поглощенные борьбой за других... Бывший американец задумался и умолк. Он молча следовал за Янти и Никоном Стар и сел на ступень в стандартном зале рядом с ним, а не с Янти, предоставив сидеть им рядом...

Никон Стар повернулся к Бэрду Ли; на его лице была все та же добродушная усмешка. Он сказал:

- Я надеюсь, что ваш темперамент человека Далекого Заката вам сегодня не изменит и вы попросите слова...

- Кому и что я мог бы здесь сказать?

- Здесь! - воскликнул Никон Стар, - я забыл вам сообщить, что наша страна сегодня вызвана для об'яснений гильдиями Великобритании, -пожалуй, даже не для об'яснений, - они нас хотят судить. Стандартные залы Австралии, Канады, Англии, Капленда, Египта, Индии - полны сейчас рабочими разрушенных землетрясениями гильдейских фабрик.

Никон Стар усмехнулся и прибавил:

- Гордое здание Лондонского Гильд-Голла тоже разрушено землетрясением, и совету британских гильдий пришлось в первый раз собраться в стандарт-голле Лондона...

- Вы приняли вызов?

- Да. Почему бы нет.

- Но, если это суд, он может вынести решение, которому вы откажетесь подчиниться...

- Всего вероятнее

- Они захотят принудить вас выполнить их решение.

- И что же?

- Армия и воздушно-морской флот Великобритании поставлены уже в боевую готовность. И тогда - суд пустая формальность, ибо война уже началась...

Бэрд Ли сам удивился спокойствию, с каким сам произнес эти слова.

Никон Стар вернулся к тому, с чего начал:

- Вы могли бы выступить свидетелем в этом суде. Наша армия тоже мобилизована, как вы знаете, потому что я вижу значок и на вашем плече. Никто еще из европейцев не видал нашей армии в работе, кроме вас. Вы можете явиться свидетелем того, что вы видели, если уже обрушенные колокольни их храмов недостаточно красноречивы...

- О, я уверен, что они хотят нас стереть с лица земли...

- Нас. Вы сказали "нас"?

- Да.

Никон Стар протянул Бэрду Ли руку, чтобы "обменяться с ним рукопожатием", - обычай, который долее всего хранился в Америке. Бэрду Ли этот знак приязни теперь показался забавным, но он, однако, взял протянутую ему руку и потискал ее своею правою рукой.

Между тем, сигнал известил, что собрание начинается. За черною чертою, разделявшей стандартный зал Дворца Земли пополам, молниеносно открылось делегатское собрание британских гильдий в Лондоне. На ступенях не было ни одного свободного места. Лица англичан были сумрачны. На трибуне за черною чертой появился Лонг Ро - директор гильдии манчестерских ткачей.

Бэрд Ли не мог удержать восклицания, увидев приятеля на лондонской трибуне. Лонг Ро тоже увидел его и слегка наклонил голову. Движение в зале улеглось, - англичане с угрюмым любопытством смотрели через черту зала на обитателей Новой Страны, бросившей, как думали теперь многие, вызов всему миру. Речь Лонга Ро была короткой:

- Товарищи. Всем вам известно, что на землю обрушилась катастрофа, возвращающая нас к древнейшим временам нашей старушки-земли. Она помолодела. В ней пробудился прежний пыл.

Катастрофу связывают с работами, произведенными в Новой Стране, и сами руководители последней склонны думать, что это так. Возможно, что это бред безумия, но в одном они правы, в том, что мир людей должен быть об'единен, иначе затеи в какой-либо одной стране грозят непоправимыми бедами в другой. Мир, повторяю я, должен быть об'единен в его технической культуре.

Уже было один раз, когда мы, почитая себя революционерами, сделали роковой шаг назад. Вы знаете, что это было в тот момент, когда мы овладели всем производством наших островов и нам оставалось совершить вслед за политической революцией и техническую... Что произошло?

Несколько миллионов людей должны были перейти к новым формам труда. Победив, рабочие нашей страны оказались перед дилеммой: или путем кратких, но чудовищных страданий перейти революционным порядком к новой организации труда и техники или вернуться к прежним своим станкам. Голод и усталость принудили нас ко второму решению. А это в области социально-политических отношений повело нас к основанию столь уродливых образований, как наши гильдии.

Теперь катастрофа другого порядка снова ставит перед нами тот же самый вопрос. Техническая революция произошла, миновав нас, в Новой Стране, - и вот содрогнулся весь мир. Большинство наших фабрик лежит в развалинах. Гильдия ткачей, готовая еще вчера видеть в Новой Стране своего союзника, от которого она получила сырье, теперь колеблется, смущенная новыми предложениями не возобновлять производства, а перенести его в колонии. А разве в колониях не произошло землетрясение?

Если мы хотим настаивать на прежней технике, включая в это слово и "антропотехнику", то-есть управление людьми и социально-политическим строем, то мы тем самым становимся во враждебное отношение к Новой Стране. Помните, что они не только потрясают мир, но они, владея революционными техническими способами, могут вступить с нами и в соревнование.

Наши ткацкие станки и в конце двадцатого века остаются в основе своей похожи на станок первобытного дикаря. В Новой Стране смеются над нами: там совершенно покинут наш дикарский нелепый ткацкий станок, и построены рациональные машины для производства тканей, подобных удивительно прочным покровам так называемых "низших животных", - назову хотя бы чешуйчатые ткани, прочность которых основана на геометрических свойствах их рисунка. А мы все еще гордимся Жакардовым станком.

Товарищи. Многие наши фабрики разрушены землетрясением. Восстановлять их, значит - воевать с Новой Страной. Если нет, то это означает взять от нее ее революционную технику, в том числе и технику общества, и произвести таким образом социальный переворот в нашей стране. Для меня он является неизбежным, - разница в сроках и в напрасных страданиях, если мы захотим еще раз с упрямством муравьев восстановить свой муравейник...

Лонга Ро проводили с эстрады угрюмым молчанием. На смену ему вышел на трибуну гильдий Керим-Оглы, сторонник нео-империалистов и переноса фабрик Англии в колонии. Его первое слово было:

- Война...

И оно было покрыто криками и воплями:

- Война Новой Стране!..

Слова сухого и горячего араба были похожи на выстрелы из малоколиберной винтовки. Он призывал к священной войне против варваров Востока... Хотя морские и воздушные базы Великобритании и других держав во многих местах и пострадали, но соединенные морские и воздушные силы великих держав еще достаточно велики, чтобы привести в повиновение бунтарей Турана.

Бэрд Ли вскочил со ступени и закричал в сторону второй половины зала:

- Безумные! Вы не понимаете... Крик бывшего американца замер на полуслове: он вдруг увидел, что, словно сдунутая ветром дымная завеса, все, что было видно и слышно из-за черной черты зала, мгновенно пропало...

Бэрд Ли растерянно оглянулся и сел. Янти рассмеялась. Никон Стар с добродушной усмешкой утешил Бэрда Ли:

- Ничего. Это просто нас "лишили слова". Вы забыли, что мы в собрании гильдии и на положении "публики". Вы должны были испросить сначала разрешение президиума гильдии и, конечно, вам разрешат. Не волнуйтесь, нас сейчас включат опять.

Несколько минут жители Новой Страны хранили важное безмолвие, а Бэрд Ли "собирал себя", подобно жокею, собирающему лошадь перед решительным гитом дэрби, потом опять включили фотофоно-экран, и перед Бэрдом Ли встало снова видение взволнованного моря человеческих лиц в собрании британских гильдий. На трибуне был снова Лонг Ро. Он сказал:

- Вы слышали крик из публики. Если вы еще не обезумели совсем, то выслушайте этого человека. Это Бэрд Ли - американец. Он с истинно англо-саксонскою отвагою пустился, рискуя жизнью, в исследование Новой Страны, где ему все открыто. Выслушайте его. Правительство Новой Страны просит об этом, потому что оно считает войну с вашей стороны предприятием бессмысленным, ибо располагает подавляющим превосходством техники, - таково его заявление. Вы не склонны верить ему самому, так выслушайте американца, успевшего кое-что узнать о Новой Стране.

Среди иронических возгласов и насмешливых аплодисментов с английской стороны и невозмутимого безмолвия со стороны Дворца Земли Бэрду Ли было предоставлено слово, и он поднялся по внутренней лестнице на столпообразную эстраду Дворца Земли.

Только помните о черной черте и о моей туфле, - напомнила Янти о невидимой преграде, разделяющей половины зала, - черта эта разделяет и круглую площадку трибуны пополам.

Бэрд Ли встал в полукруге по сю сторону площадки и обратился лицом туда, где с жуткой явью представало живое изображение того, что просходило за тысячи километров отсюда. Не верилось, что обе половины зала разделены невидимой и глухой стеной. Но Бэрд Ли не забыл случая, о котором напомнила Янти, когда она, возмущенная речью Софуса Лоджа в английской палате общин, швырнула в него своей туфлей, - и туфля, ударясь о незримую преграду, упала у черной черты зала.

Бэрду Ли вспало в мысль воспользоваться этой стеной для ораторского эффекта. Он, внезапно для обоих половин зала, бросился вперед по площадке трибуны и сам был поражен, когда был отброшен назад невидимой преградой... Бэрд Ли упал. Обе половины зала были взволнованы его непонятным поступком.

С трудом поднявшись на ноги, бывший американец воскликнул:

- Вы хотите войны, так знайте, что все ваши вооружения ничто перед теми орудиями труда, какими располагает Новая Страна. Она отбросит вас назад с не менее неотразимой силой, чем разделяющая нас стена.

Я много здесь видел собственными глазами и ни за что не поверил бы, если б мне то, что я видел и знаю, кто-либо раньше рассказал. Я не знаю средств и способов защиты, которые выдвинет против вас Новая Страна. Знаю одно, что слепая стихия, - а вы в своей животной ненависти являетесь именно слепой стихией, - бессильна против нашей техники. Лонг Ро прав, вы неудержимо стремитесь к гибели. Война вас погубит скорее, - так начинайте же войну...

Рядом с Бэрдом Ли внезапно на трибуне появился Никон Стар.

- Она уже началась, - прервал он речь Бэрда Ли: над Эмбенской сверхобластной централью кружат ваши аэропланы и разливают потоки ядовитых газов. Мы будем защищаться. Война!

Фотофоно-экран померк, и за черною чертой зала оказалась немая пустота.

- Что же будет теперь? - воскликнул Бэрд Ли.

- Будет нечто такое, что, выражаясь языком ваших собратий по перу, "не поддается описанию".

В самом деле, события, которые последовали после начала Великобританией военных действий против Новой Страны, были грандиозны и имели неисчислимые последствия. Лучше всего мы сделаем, если возьмем ту страничку из учебника истории для школ второй ступени, где описываются эти события. Учебники имеют то преимущество перед многотомными историями и велеречивыми эпопеями, что говорят кратко, сильно и выразительно.

"Гибель Британии произошла оттого, что англо-саксы и в последней войне с Новой Страной оставались до конца верны своим историческим принципам, среди которых на первое место следует выдвинуть начало соревнования. Британцы не ожидали, что им придется сражаться с врагом, вооруженным не оружием, а орудиями труда. Стратегия англичан, выработанная на основании опыта войн первой половины века, была рассчитана на внезапное и молниеносное поражение жизненных центров противника, - это называлось "стратегией узлов". Однако, оказалось, что для такого удара Новая Страна неуязвима.

Первое столкновение произошло на полигоне Эмбенской центральной станции. Эскадра Британии пролила над полигоном сернистый этил, газ, который получил тогда гордое название "царь ядов", и думали, что от него нет спасения, - этот газ при опытах на годы убивал всякую жизнь в почве.

Но над Эмбенской централью, - она подземная, как и все сооружения в Новой Стране, - земля оказалась залитой водой и засеянной ксантофлором, а в воде были примешаны большие количества глубинных морских водорослей, именно тех, которые живут и питаются водою, насыщенной сероводородом. Для этих водорослей всемертвящий "царь ядов" оказался самою приятной и питательной пищей. Они пышно разрослись, усваивая его нацело, ибо это был сернистый этил; ксантофлор погиб, но газы были обезврежены в несколько часов.

Когда же ядовозы вернулись на свою базу для того, чтобы запастись новым грузом яда, то оказалось, что аэродромы и склады заросли высокими и густыми рощами невиданной и гигантской травы, похожей на бамбук, посеянной аэропланами противника.

Босфор, Гибралтар, Суэзский канал, а равно и новый морской канал, соединяющий Черное море с Каспием (Гирканом), были противником также засеяны с аэропланов, которые именовались пылесеями, какой-то чрезвычайно быстро растущей водорослью, в которой путались и застревали винты дредноутов и крейсеров. Таким образом, был парализован и весь флот Великобритании.

Вообще, противник неотступно и планомерно держался одного тактического приема, - парализовать все силы противника, ничего не уничтожая и никого не убивая. В первый раз за всю историю человечества война, которую вела величайшая мировая держава, превратилась в веселый фарс. Тогда правительство Великобритании решило нанести Новой Стране последний удар.

Предполагалось, что весь воздушный флот островов поднимется сразу с максимальным грузом взрывчатых веществ и в один час засыплет всю Новую Страну на протяжении от Эмбы до Памира бомбами колоссальной разрушительной силы. План этого "посева" не мог быть скрыт и был предотвращен армией Новой Страны совершенно неожиданным способом, изобретение которого в Америке связано с именем одного бывшего американца Бэрда Ли, который британской гильдией ткачей был командирован в Новую Страну военным шпионом *). но тоже перешел на враждебную сторону.

*) Ошибка, которая не чужда учебникам, - мы же знаем, что Бэрд Ли никогда не был шпионом.

Бэрд Ли, как и следовало ожидать от манчестерского ренегата, изобрел "аэроткань". В то время, как британские самолеты снаряжались для дальнего полета, над островами Англии внезапно появились целой тучей в несколько десятков тысяч аппаратов аэропланы типа пылесеев. Они разделились на две группы: первая понеслась стройным рядом с юга на север и с севера на юг, выпуская после себя тонкую и легкую нить, - это была основа аэроткани; между тем, другая группа самолетов начала, подобно челнокам в ткацком станке, переплетать основу нитями утока...

Истребители, поднявшись для погони за врагом, наткнулись на падающую сверху сеть и запутались в ней. Сеть медленно опускалась и накрыла своими редкими петлями нею Великобританию от Оркнея до Фальмута и от Корка до Ярмута.

Вся страна и Ирландское море оказались под тонкой, но очень прочной паутиной из неведомого материала, напоминающего вискозу (искусственный шелк). Воздушно-морские эскадрильи Англии не могли выпутаться из паутины, остановившей и все автомобильное и железнодорожное движение... Лондон был беззащитным, и если бы военные вожди Новой Страны захотели применить к противнику те способы войны, какие практиковал он сам, то это было бы очень легко сделать.

Вместо этого пылесеи носились вдоль английских берегов, в Ламанше и в Немецком море, разливая какую-то белую жидкость, похожую на известковое молоко. Через несколько дней было замечено, что воды морей, окружающих Англию, приобрели заметный молочный оттенок. Анализ, сделанный во многих лабораториях, показал одно и то же, что морская вода кишит какими-то корненожками, весьма похожими на тех, из скорлупок которых в меловую эпоху слагались земные пласты в десятки километров мощностью.

Море вокруг Великобритании быстро мутнело, окрасив морские течения далеко вокруг молочною рекой. Через десять дней, которые понадобились на то, чтобы распутать и разорвать над страной накинутую на нее сеть, вода в прибрежных водах стала похожа на жидкую кашицу, в которой с трудом пробивались моторные суда. А еще через десять дней воды Ламанша застыли, подобно гипсовой отливке, и из Шербурга в Портленд и из Дувра в Кале посуху на лыжах перебрались первые смельчаки. Англия превратилась в полуостров, а ее великолепные гавани и бухты продолжали обрастать мелями и рифами... из отложений мельчайших раковин.

Продолжать борьбу при этих условиях было бессмысленно. Америка, которая созерцала в полной боевой готовности борьбу, предложила противникам свое посредничество. Англия согласилась первая вступить в переговоры о мире. Перемирие было заключено в Бендер Абассе, и в Дэли в стандартном зале открылись мирные переговоры, которые были, в сущности говоря, переговорами об унификации мирового хозяйства".

Так рассказывают учебники о величайшей победе, когда-либо одержанной в мире. Вместе с тем была одержана и другая победа, значение и смысл которой мы и не решаемся определять.

Бэрд Ли был на вершинах упоения. То, что он предложил применить к Великобритании, так сказать смирительную рубашку для технического мира, было эпизодом мало значительным в общих очертаниях мировой борьбы, но Америка подняла вокруг этого события неслыханный и невиданный шум.

Еще не были разобраны развалины небоскребов, а уж подле них в сараях из волнистого железа выли ротационные машины, печатая портреты американца Бэрда Ли, величайшего изобретателя всех времен и народов, гениальнейшего из всех журналистов Нового Света (так еще продолжали именовать в патетические минуты американцы свою страну). Бэрду Ли платили за интервью по пятидесяти долларов за слово.

Образовался новый газетный трест, который предлагал Бэрду Ли десять миллионов долларов за его дневник во время пребывания в стране Чинграу...

У Бэрда Ли начались головокружения и странные боли в теменной части головы. Янти посоветовала Бэрду Ли обратиться снова в клинику Чинграу:

- Я боюсь, что это отголосок того дня, когда прорвалась плотина и вы не хотели меня освободить от своих об'ятий...

Она лукаво усмехнулась, у Бэрда Ли крепко застучало сердце.

Профессор Гафтер подверг череп Бэрда Ли подробному обследованию. Он просвечивал его, рассматривал с глубоким интересом посредством ультрамикроскопа *).

*) Сверхмикроскоп, дающий очень большое увеличение, изобретен Павлом Флоренским в начале XX века.

Аэропланы Новой Страны, появившись над Англией целой тучей, выпускали бесчисленные нити, которые покрыли острова легкой, но прочной сеткой, приостановив всю жизнь.

- Гм. Поразительно. Невероятно, - бормотал профессор, - мой друг, признаюсь, прошлый раз я воспользовался тем, что ваша черепная коробка раскрыта, и удалил, в виде опыта, одну из мозговых извилин. И, представьте себе, я сделал это недостаточно чисто, - мозг регенерирует дефект. Осталось там несколько клеточек этой извилины и, преставте себе, они разрослись... Нет, нет, это не соединительная ткань, - это именно то корковое вещество мозга, в котором заключено все... Мой друг, вы не чувствуете себя немножко, как бы это деликатнее выразиться... американцем, что-ли?..

Бэрд Ли вспыхнул:

- Сударь! Что за странный вопрос, вы знаете, что я американец...

Профессор Гафтер грустно развел руками:

- Есть вещи, перед которыми бессильна и наша хирургия... Мне остается предложить вам полный покой. Располагайтесь в нашем саду, отдыхайте...

- Можно ли мне принимать гостей?

- С разбором, мой друг, с большим разбором. Принимайте гостей, но таких, к которым вы совершенно равнодушны. До свидания, сударь...

Бэрд Ли расположился на покойном кресле под развесистым кленом, по веткам которого прыгал и насвистывал веселую песню черный дрозд. К одной из веток дерева был прикреплен рупор громкоговорителя. Бэрд Ли закурил трубку, пыхнул дымом и включил антенну. Пасть громкоговорителя разверзлась потоком сообщения:

"Американец Бэрд Ли предложил известной компании "Сэнлайт" *) вложить свои капиталы в организуемое им общество для торможения земного шара. Мысль Бэрда Ли гениальна по своей простоте: тормозя земной шар, мы превращаем его живую силу в тепло. Таким образом, повышается средняя годовая температура во всем мире; Гренландия и Сибирь превращаются в страны с субтропическим климатом. Тормозя землю, Бэрд Ли надеется, понизив скорость ее полета вокруг солнца, приблизить нашу планету к нему, увеличив тем самым количество получаемого тепла...".

*) Фабрика мыла "Солнечный свет".

Дрозд в ветках громко засвистал. Бэрд Ли нагнулся, поднял с дорожки камушек и швырнул в певца. Дрозд смолк, перепорхнул и улетел...

Бэрд Ли блаженно закрыл глаза, слушая хриплый крик из рупора... Он не услышал по дорожке легких шагов и очнулся только от прикосновения нежной руки к своей щеке: он раскрыл глаза, - перед ним стояла Янти.

- Вам разрешено принимать гостей?

- Да, да. Я очень рад. Разрешено тех, к кому я совершенно равнодушен... Янти, о, как я рад. Послушайте, что он поет... Как он поет...

- Не волнуйтесь так. И вспомни, что если называешь меня Янти, то говори мне "ты".

Бэрд Ли почувствовал, что настала решительная минута, и под рев громкоговорителя, который славил его имя по вселенной, сказал:

- Янти, будьте моей женой. Мы затормозим с вами земной шар.

Янти поморщилась и указала рукой на пасть радио:

- Прекратите, умоляю вас, этот рев...

Испуганный Бэрд Ли дернул за выключатель. Настала тишина, и в ней шелковый шелест листьев клена... А где-то вдали свистал дрозд...

- Вы это серьезно? - после тихого раздумья спросила Янти.

Бэрд Ли вскочил на ноги и стал уверять Янти в пламенности своих чувств. Он звал ее и Америку, ссылался на номер своего текущего счета в английском банке, показал ключ от своего сейфа, разрушенного землетрясением в Нью-Йорке, наконец, воздел руки к громкоговорителю, как бы призывая и его в свидетели любви... Наконец, обессиленный и уверенный в ответе, Бэрд Ли театрально упал в покойное кресло и смолк.

Янти покачала головой и сказала:

- Я вижу, что серьезно.. Но ведь я одна из невест солнца...

Бэрд Ли взглянул на девушку изумленно и схватился за ту именно часть головы, над которой произвел операцию профессор Гафтер.

- Невеста солнца? Что это такое?

- Да, - спокойно об'яснила Янти, - моим мужем будет тот, кто согласится со мной последовать туда...

Она указала рукой несомненно в небо.

Бэрд Ли потер темя ладонью и сказал:

- Но ведь я вам предлагаю ехать в Америку.

- А я вам предлагаю лететь туда...

- Но, позвольте, ваш жест очень неопределенный.

- О, нет. Я указываю рукой примерно то место, откуда нам, будь сейчас ночная тьма, светили бы плеяды. Вот в той именно части вселенной мы избрали планету для заселения... Она похожа на нашу землю по общим условиям, но, по-видимому, не населена людьми. Мы отправили уже туда в снарядах несколько пар. Я тоже избрана для такого замужества, если найдется человек, достойный невесты солнца...

У Бэрда Ли закружилась голова. Он быстро прикинул в уме два проекта: торможение земли на средства мыловаренной компании и путешествие на неведомую планету.

- Да, Янти. Если вы согласны считать, что это будет нашим свадебным путешествием, то я готов лететь с вами. Представьте, что вам там не понравится, ну, мы и прилетим обратно. Не так ли? И тогда в Нью-Йорк.

- Оттуда еще никто не возвращался, - покачала Янти своей упрямою головкой.

Бэрд Ли начал сумрачно: - Это, вероятно, потому... - но кончил весело, - что там очень хорошо. Я согласен, Янти!..

* * *

Свадьба Бэрда Ли и Янти была вскоре скромно отпразднована, и они в назначенный час мирно отлетели в иной мир, обозначенный в звездном каталоге под номером: 00345875-678097-А-75.