Греч Николай Иванович
Парижские Письма

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Парижскія Письма, съ замѣтками о Даніи, Германіи, Голландіи и Бельгіи. Н. Греча. Изданіе П. И. Мартынова. Санктпетербургъ. Въ тип. Карла Крайя. 1847. Въ 8-ю д. л. 592 стр.
   Кажется, вся читающая публика убѣждена, что ничего нѣтъ труднѣе въ наше время, какъ описывать путешествіе, особенно по Европѣ: трудно сказать что-нибудь новое, особенно у насъ, потому-что никто, можетъ-быть, изъ европейскихъ народовъ такъ незнакомъ съ Европой, какъ русская читающая публика. Хотя бы мы и никогда не путешествовали, никогда не видали красотъ различныхъ странъ Европы, но всѣ мы знаемъ, гдѣ природа развернула дивную картину, гдѣ искусство произвело что-нибудь достойное удивленія, какое мѣсто освящено воспоминаніемъ какого нибудь замѣчательнаго историческаго событія. Слѣдовательно, въ письмахъ путешественниковъ можетъ занимать читателя не описаніе красотъ природы и произведеній искусства, не перечень историческихъ происшествій, а взглядъ путешественника на то, что онъ встрѣчаетъ въ своемъ странствованіи... Кто у насъ не знаетъ Парижа? Французскіе романы, французскія газеты ежедневно знакомятъ насъ съ тѣмъ, что дѣлается на томъ концѣ Европы; самое разнообразіе этихъ газетъ, издаваемыхъ разными партіями, и удаленіе наше отъ мѣста дѣйствія даютъ намъ возможность слѣдить безпристрастно о всемъ, что тамъ происходитъ. Но наше сужденіе объ этихъ явленіяхъ -- другое дѣло; тутъ интересъ другаго рода. Вотъ въ этомъ-то отношеніи самое любопытное описаніе путешествія на русскомъ языкѣ принадлежитъ г. Погодину. Послѣ него, безспорно, первое мѣсто за г-мъ Гречемъ.
   Впрочемъ, оба путешественника существенно отличаются другъ отъ друга. Г. Погодинъ путешествовалъ какъ ученый, отъискивавшій въ Европѣ Славянъ, и какъ предвѣщатель: онъ предсказалъ скорое паденіе новому Вавилону, смотря на него съ высоты нотр-дамской башни. Г. Гречъ... о цѣли его путешествія нигдѣ положительно не сказано въ его книгѣ...
   Грамматическіе труды г. Греча въ Россіи придали ему какое-то независимое мнѣніе въ русской литературѣ и оцѣнены достойно его друзьями и недрузьями: и тѣ и другіе признали за нимъ единогласно титулъ "стража русскаго языка", который, впрочемъ, приписывается ему его же газетою. Это самое независимое мнѣніе сохраняетъ г. Гречъ и на границей:,онъ какъ судья, произноситъ свой приговоръ всему, признаетъ и не признаетъ разные парламентскіе акты, трактаты и проч.; даже въ 1845 году, онъ коснувшись самостоятельности Бельгіи, и, говоря о Бельгіи и Голландіи, очень-часто повторяетъ: напрасно они отдѣлились". Такой оригинальный взглядъ, разумѣется, составляетъ тайну занимательности путешествія г. Греча.
   Итакъ, не описанія мѣстъ и предметовъ должны интересовать насъ въ "Письмахъ" г. Греча, а его личный взглядъ на вещи. Поэтому, для уразумѣнія его впечатлѣній, должно отъискать ключъ къ его сужденіямъ, и это нетрудно, потому-что, пока г. Гречъ еще ѣхалъ по Даніи, Германіи, Голландіи и Бельгіи, онъ высказывалъ свои мнѣнія со всею полнотою убѣжденія и стройностью русской рѣчи. На 57-й страницѣ мы находимъ этотъ ключъ."
   
   "...Прусское Правительство, желая уровнять права всѣхъ своихъ подданныхъ, составило проектъ общаго У(у)головнаго У(у)ложенія для всей. М(м)онархіи, и предложило его на разсмотрѣніе провинціяльныхъ сеймовъ. Въ собственной Пруссіи, Бранденбургѣ, Помераніи, Силезіи, и пр., это уложеніе принято съ удовольствіемъ и благодарностью, потому что въ немъ исправлены многіе недостатки прежняго, но въ Рейнской Провинціи, гдѣ имѣетъ силу У(у)ложеніе Ф(ф)ранцузское (Code Napoléon), встрѣтило оно противорѣчія и оппозицію. Особенно непріятно было бы здѣсь введеніе тѣлесныхъ наказаній, не существующихъ во Ф(ф)ранцузскомъ уложеніи. Между тѣмъ многіе юристы защищали эти наказанія, и кажется, не безъ основанія. Я увѣренъ, что въ Парижѣ было бы гораздо менѣе шалостей, неустройствъ и даже возстаній противъ законной власти, если бы шалуны и буяны опасались розогъ. Тюремное заключеніе не устрашаетъ...." (Стр. 57--58).
   
   Можетъ быть и дѣйствительно, еслибъ Европа. какъ думаетъ г. Гречъ, и наказывала розгами всѣхъ, шалуновъ и буяновъ, то избѣгла бы многихъ золъ! Тогда и Бельгія не отдѣлилась бы, можетъ-быть, отъ Голландіи. Вотъ мнѣніе г. Греча объ этомъ событіи.
   
   ..."Я разговорился объ этомъ съ однимъ спутникомъ, человѣкомъ среднихъ лѣтъ, пріятной наружности. Въ послѣдствіи я узналъ, что это былъ Г. Фзпъдеръ-Бергенъ, гентскій уроженецъ, употреблявшій, съ нѣкоторыми согражданами своими, всѣ возможныя средства для воспрепятствованія отдѣленію Бельгіи отъ Голландіи. Это отдѣленіе было для Бельгіи чрезвычайно бѣдственно: промышленность и торговля ея остановились; многіе богатые негоціанты переселились въ Голландію; важныя фабрики прекратили свои дѣйствія; и еслибъ Правительство не догадалось оживить дѣятельность страны желѣзными дорогами, бѣдствія ея были бы еще значительнѣе. "Но нѣтъ сомнѣнія, сказалъ одинъ молодой Нѣмецъ, вмѣшавшійся въ нашу бесѣду, что многіе Бельгійцы желали этой перемѣны." -- "Да кто? возразилъ Г. Фанъ-деръ-Бергенъ: негодяи, пьяницы начали бунтъ въ Брюсселѣ; къ нимъ присоединилась чернь; адвокаты и другіе безпокойные люди этимъ воспользовались, чтобъ возвыситься на общій счетъ, а Правительство, облагодѣтельствовавшее Бельгію, не могло вообразить возможность отпаденія, и потому не употребило въ началѣ всѣхъ своихъ средствъ: въ послѣдствіи уже было поздно..." (Стр. 135--136).
   
   Ясно, что, еслибъ Голландцы держались системы, выраженной на стр. 58, касательно шалуновъ и буяновъ то не выпустили бы изъ рукъ Бельгіи!.. Но видно Голландцы были другаго мнѣнія; а Бельгійцы, въ заблужденіи своемъ, тоже иными глазами смотрѣли на предметъ: они даже увѣковѣчили событія 1830 г. памятникомъ... Вотъ какъ разсказываетъ объ этомъ г. Гречъ:
   
   "Въ возвышенной части города находится такъ называемый паркъ.... Нынѣ возбуждаетъ онъ горестныя чувства: большая часть деревъ его носитъ слѣды пуль, попавшихъ въ нихъ во время борьбы мятежниковъ съ королевскими войсками, въ Сентябрѣ 4830 года; на стволахъ нѣкоторыхъ деревъ, пораженныхъ ядрами, видишь цинковые листы, въ родѣ пласты, для. Грустныя воспоминанія! Тѣла несчастныхъ жертвъ революціи погребены на одной площади, неподалеку отъ моей гостинницы; надъ ними воздвигнутъ огромный памятникъ; площадь назвали Площадью Мучениковъ (la Place des Martyrs). Лучше было бы назвать ее la Place des Dupes (Площадью Олуховъ) (!!!...). Падшіе въ сіи дни голландскіе солдаты были дѣйствительно мучениками своего долга, а эти бѣдные брюссельскіе поденщики, разнощики, ремесленники и лавочники! За кого они сражались,.сами не знаютъ. Что пріобрѣли побѣдою, то еще менѣе видятъ..." (Стр. 163).
   
   Но отъ-чего же г. Гречъ такъ не благоволитъ къ Бельгіи? Причина, какъ мы увидимъ въ-послѣдствіи, заключается въ непріятности, которой подвергся нашъ путешественникъ въ Брюсселѣ, и за которую онъ никакъ не хочетъ простить Бельгіи ея существованія въ видѣ особеннаго королевства, хотя, независимо отъ той непріятности, г. Гречъ готовъ признать, какъ умный человѣкъ, невозможнымъ соединеніе двухъ націй, Голландцевъ и Бельгійцевъ. На-примѣръ ".
   
   "Бѣдствія южныхъ Нидерландовъ прекратились въ 1598 году, когда они поступили подъ благодѣтельную власть Д(д)она А(а)встршскаго. Сѣверные Нидерланды или Семь Соединенныхъ Провинцій, составили отдѣльную республику, Голландію, и въ теченіе двухъ вѣковъ эти, двѣ части прежняго цѣлаго до тою сдѣлались чуждыми одна другой языкомъ, нравами, законами, религіею, что возсоединеніе ихъ въ 1815 году рушилось при первомъ случаѣ! (Стр. 173).
   
   "Теперь сношенія между Голландіею и Бельгіею установились, какъ кажется, на прочномъ основаніи. Дѣла коммерческія, ученый и семейственныя происходятъ между подданными двухъ государствъ безпрепятственно и ко взаимному удовольствію. Бельгійцы втайнѣ вздыхаютъ о своей глупости, а явно стараются показать, что они счастливы и довольны. Голландцы, сохранивъ честь свою, обеспечивъ свои вещественныя выгоды, на лихъ не сердятся. Но искренняго, единодушнаго согласія между сими двумя націями никогда не будетъ: въ нихъ сталкиваются и отражаются двѣ противоположныя стихіи: это вода и огонь, масса и воздухъ." (Стр. 137).
   
   Посѣтивъ Академію Художествъ въ Брюжѣ, или Брюгге, и осмотрѣвъ выставленныя произведенія тамошнихъ живописцевъ, г. Гречъ восклицаетъ". "Удивительно, какая дѣятельность, "какой геній художественный возникали въ Бельгіи!" (стр.207).
   Это же, въ другомъ мѣстѣ, тотъ же г. Гречъ называетъ"горькими плодами независимости" Бельгіи отъ Голландіи (стр. 191).
   Г. Гречъ, какъ человѣкъ строго-логическій, могъ бы замѣтить, что слова его противорѣчатъ одни другимъ, и что, слѣдовательно, если обѣ націи, Голландцы и Бельгійцы, противоположны другъ другу какъ вода и огонь, какъ масса и воздухъ, то отдѣленіе ихъ произошло не отъ шалуновъ и буяновъ, которыхъ бы слѣдовало наказать розгами, а въ-слѣдствіе другихъ причинъ... Но мы сказали, что нерасположеніе къ Бельгійцамъ произошло у г. Греча, какъ кажется, отъ маленькаго неудовольствія, которое причинилъ ему таможенный солдатъ въ Брюсселѣ. Вотъ, какъ разсказываетъ это самъ г. Гречъ. Онъ былъ за городомъ на дачѣ у знакомаго, и оттуда возвращался пѣшкомъ, вмѣстѣ съ хозяиномъ дачи, г. Серве, и музыкантомъ г. Классомъ, который дорогой выхвалялъ имъ переворотъ 1830 года и изъявлялъ неудовольствіе на прежнее голландское правительство.
   
   ... "Мы подошли къ заставѣ. Гнусная пьяная фигурка въ таможенномъ мундирѣ остановила насъ: "Куда идете?" -- "Въ городъ", отвѣчалъ Серве, показывая билетъ. "Вы можете пройти, а съ ношею пропустить не смѣю. За Г. Классомъ человѣкъ несъ скрыпку въ футлярѣ. "Что это за ноша! возразилъ Г. Классъ: это скрыпка! "-- Нужды нѣтъ" отвѣчалъ сторожъ: "ее можно пронести только черезъ такія ворота, гдѣ есть акцизъ со съѣстныхъ припасовъ".-- "Да что это за съѣстные припасы?" -- "Не пущу!" закричалъ сторожъ съ запальчивостью. Нечего было дѣлать; мы пошли вдоль городскаго рва къ заставѣ, отстоявшей версты на двѣ. Терпѣнье Серво лопнуло.-- "Вотъ, закричалъ онъ, хваленая ваша законность и свобода! Всякій пьяница можетъ, подъ самымъ ничтожнымъ предлогомъ, остановить и оскорбить порядочныхъ людей. Видѣли ли вы, съ какою злобною радостью этотъ пьяный негодяй смотрѣлъ на ленточку въ моей петлицѣ? Вотъ ваши революціи, ваши представительныя правленія, наша свобода и равенство!-- Можетъ ли случиться что подобное, напримѣръ, въ Россіи? Скажутъ учтиво: не приказано; обратишься къ Офицеру, и онъ пропуститъ..."
   
   Теперь объясняются противорѣчія, заключающіяся въ словахъ г. Греча.
   Но вотъ г. Гречь въ Парижѣ. Онъ предупреждаетъ вопросъ своихъ читателей: "какъ вамъ понравился Парижъ, послѣ шести лѣтъ, какъ вы его невидали?" и спѣшитъ отвѣчать на него: "Къ удовольствію моему, отчасти сбылось предсказанное мною: здѣсь произошли перемѣны, и почти всѣ къ лучшему... Полиція здѣсь теперь находится въ совершенномъ благоустройствѣ: бдительна, осторожна, и притомъ тиха и учтива" (стр. 216).
   "... Полиція употребляетъ всѣ средства для очищенія улицъ, для наблюденія опрятности -- тщетно..." (стр. 218).
   Но... да позволено намъ будетъ остановиться на этихъ впечатлѣніяхъ г. Греча въ Парижѣ. Читая его письма теперь во второй разъ (потому-что они въ свое время были прочтены всею публикою "Сѣверной Пчелы"), вы такъ и будете порываться взойдти послѣдамъ одного изъ нашихъ соотечественниковъ на высоту нотрдамскаго собора, и прокричать всемірному городу "горе тебѣ, новый Вавилонъ!.." Это такой водоворотъ, гдѣ все исчезаетъ, гдѣ никому нѣтъ дѣла до другихъ, гдѣ пропадаетъ даже самъ путешественникъ, а письма его, выражавшія его личныя убѣжденія, высказывавшія даже его сокровенныя мысли въ то время, когда писались изъ молчаливой Германіи, Даніи и флегматической Голландіи -- эти самыя письма загромождаются кипами журналовъ и газетъ, такъ-что автору остается только выписывать. Едва-едва можетъ онъ улучить минуту, чтобъ на свободѣ упрекнуть палату депутатовъ и погрозить розгами шалунамъ, и буянамъ, которые своими плутнями, спорами, журнальными статьями и другими средствами стараются нарушить порядокъ и спокойствіе благомыслящихъ гражданъ. Рѣдко, рѣдко даже случится ему по, дать хорошій совѣтъ Франціи для ея же блага, -- на-примѣръ, чтобъ оказывали болѣе предпочтенія людямъ порядочно-одѣтымъ передъ людьми одѣтыми въ блузу, при допущеніи публики присутствовать при судопроизводствѣ (стр. 284), или при другомъ случаѣ, какъ на стр. 417: "Желательно было бы, чтобъ нынѣшній префектъ полиціи, почтенный Делессеръ, послѣдовалъ примѣру своего предшественника, и выгналъ изъ парижскихъ театровъ эту подлую сволочь..." Это все, наконецъ, дѣйствуетъ чрезвычайно во вредъ занимательности "Парижскихъ Писемъ": они получаютъ совершенно фельетонный характеръ, и, привыкши встрѣчать ихъ въ газетѣ г. Греча съ 1843 г. по нынѣшній, съ разными промежутками, мы никакъ не думаемъ, чтобъ они могли когда-нибудь явиться отдѣльной книжкой: всѣ привыкли смотрѣть на нихъ, какъ на парижскій фельетонъ "Сѣверной Пчелы", что, вмѣстѣ съ субботнимъ петербургскимъ ея фельетономъ, дѣлало эту газету самымъ любопытнымъ чтеніемъ для всякаго образованнаго человѣка. Но судьба фельетона извѣстно какая: ему назначено жить минуту, жить до-тѣхъ-поръ, пока еще интересуютъ вопросы дня, какого бы рода они ни были. Что, въ самомъ-дѣлѣ, было бы интереснаго, еслибъ появилась теперь книжка, которая заключала бы въ себѣ всѣ Фельетоны какой-нибудь газеты, веденные въ извѣстный періодъ времени, напримѣръ, въ-продолженіе зимы или лѣта?.. "Вчера былъ балъ, а ныньче будетъ два" и еще что-нибудь въ этомъ родѣ, важное только до окончанія этихъ баловъ... Что же касается до разныхъ болѣе-серьёзныхъ вопросовъ, которые войдутъ потомъ въ исторію, то, конечно, очень-любопытно прочесть о нихъ что-нибудь новое въ фёльетонѣ журнала, на примѣръ, о дѣлѣ іезуитовъ, когда этотъ вопросъ былъ въ полномъ разгарѣ: тогда спасибо Фельетону, если онъ сообщалъ новость по этому предмету, но черезъ четыре года это извѣстіе не стоитъ того, чтобъ его вносить въ особую книгу, потому-что часто оно выйдетъ ложно, да и вообще, по прошествіи извѣстнаго времени, историческое событіе представляется въ полнотѣ, и отрывочное извѣстіе о немъ вовсе не нужно.
   Но г. Гречу угодно было издать свои "Парижскія Письма", или свои парижскіе фёльетоны 1843 года, теперь въ 1847 году... Противъ этого нечего говорить-вольному воля!..
   Въ особенности основательно изучено г. Гречемъ и обстоятельнѣе всего изложено въ этихъ письмахъ -- это предметъ въ-самомъ-дѣлѣ достойный вниманія и въ Парижѣ существующій въ возможномъ совершенствѣ -- именно, парижская полиція. Г. Гречъ занялся этимъ вопросомъ весьма прилежно. Цѣлыя два письма, 22-е и 23-е, посвящены имъ этому предмету. Онъ подробно разсказываетъ исторію парижской полиціи съ самаго учрежденія званія "королевскаго намѣстника полиціи" (lieutenant lieutenantral de police), въ 1667 году, при Лудовикѣ XIV, до нашитъ временъ, и подробно разсказываетъ составъ, образъ и кругъ дѣйствія нынѣшней полиціи. Эта часть, въ-самомъдѣлѣ, превосходно устроена въ Парижѣ, и самъ г. Гречъ отдалъ ей полную справедливость. Такъ-какъ подобный предметъ рѣдко встрѣчается въ письмахъ другихъ путешественниковъ, посѣщающихъ Парижъ, то мы заимствуемъ сужденія о немъ у автора "Парижскихъ Писемъ".
   
   "Полиція Парижская стоитъ городу двѣнадцать милліоновъ франковъ. Она имѣетъ въ вѣдомствѣ своемъ особенную страну въ 2.596 чел. пѣхоты и 647 конницы, пожарную команду въ 830 чел., 300 городовыхъ сержантовъ и около 300 чиновниковъ, занимающихся въ префектурѣ цѣлый день, иногда и ночь; сверхъ того должно причислить къ нимъ полицейскихъ коммисаровъ, мирныхъ судей, смотрителей и разныхъ чиновниковъ и агентовъ, всего около двухъ тысячъ человѣкъ. Дѣла префектуры дѣлятся на двѣ части: въ первой заключается полиція политическая, проникающая сквозь мглу и мракъ своими рысьими глазами, для обезпеченія внутренняго спокойствія, для открытія заговоровъ и для предупрежденія разрушительныхъ замысловъ. Вторая полиція есть городская, столь же дѣятельная, проницательная и неутомимая, но дѣйствующая прямо, явно, гласно. Обѣ содѣйствуютъ къ охраненію безопасности государства: первая охраняя власти и правительство, послѣдняя наблюдая безпрерывно за толпами бродягъ, разбойниковъ и злодѣевъ всякаго рода, угрожающихъ жизни и имуществу гражданъ.-- Дѣйствія полиціи политической укрываются отъ глазъ наблюдателя. Притомъ она не имѣетъ постоянныхъ правилъ, ни твердой системы, сообразуясь съ требованіемъ обстоятельствъ. Агенты сей полиціи, неизвѣстные другъ другу, набираются обыкновенно изъ разорившихся свѣтскихъ людей, мотовъ и развратниковъ; изъ женщинъ, не дурныхъ собою, не глупыхъ и сметливыхъ, но не имѣющихъ средствъ для поддержанія себя въ свѣтѣ; изъ молодыхъ людей, которые въ училищахъ, между неопытными товарищами, слывутъ неугомонными крикунами, а въ самомъ дѣлѣ присматриваютъ за прочими,-- и доносятъ о ихъ замыслахъ и дѣйствіяхъ. (Стр. 435).
   
   Это, впрочемъ, тайная, черная сторона парижской полиціи, и если она состоитъ, по свидѣтельству г. Греча, изъ такихъ лицъ, какъ разорившіеся свѣтскія люди, моты и развратники, женщины, неимѣющія средствъ поддержать себя въ свѣтѣ, и мальчики, извѣстные у насъ въ заведеніяхъ подъ позорнымъ именемъ "фискаловъ", за то видимая полиція имѣетъ въ Парижѣ совершенно другой характеръ. Г. Гречъ, по-видимому, основательно изучившій этотъ вопросъ, говоритъ о ней слѣдующее:
   
   "Г. Делессеръ (нынѣшній префектъ полиціи) заслужилъ одобреніе и благодарность всѣхъ честныхъ людей тѣмъ, что удалилъ отъ службы при полиція (городской, имѣющей мундиръ, видимой) всѣхъ людей безнравственныхъ, уличенныхъ въ поступкахъ предосудительныхъ, какихъ прежде сего... полиція употребляла исключительно, пользуясь ихъ прежними связями и опытностью. Извѣстно, что знаменитый воръ Видокъ былъ въ послѣдствіи полицейскимъ агентомъ. Замѣстивъ всѣ должности по полицейской части людьми честными и благонамѣренными, Г. Делессеръ привелъ ее въ уваженіе въ публикѣ и истребилъ даже въ простомъ народѣ давнишній предразсудокъ противъ благонамѣренности и безкорыстія полицейскихъ, которые прежде сего подвергались ненависти и презрѣнію. Теперь люди всякаго званія охотно содѣйствуютъ полицейскимъ служителямъ въ исполненіи тяжкой ихъ обязанности. Достойны вниманія перемѣны, произведенныя Г. Делессеромъ въ обращеніи съ самыми опасными и закоснѣлыми преступниками, и благія ихъ послѣдствія. Прежде сего старались ихъ принудить къ признанію строгостью, угрозами, страхомъ. Нынѣ достигаютъ сей цѣли убѣжденіемъ, доказываютъ виновному, что искреннее раскаяніе и совершенная откровенность могутъ облегчить судьбу его передъ судомъ. Данныя ему обѣщанія свято исполняются...." (Стр. 439).
   
   Но, къ-сожалѣнію, предѣлы статьи не позволяютъ вамъ слѣдить за всѣми наблюденіями г. Греча въ Парижѣ по этой части, и вмѣстѣ съ тѣмъ мы не хотимъ лишить его книгу главнаго ея интереса, потому-что все остальное состоитъ или изъ летучихъ новостей, которыя были новостями въ 1843 году, на-примѣръ, извѣстіе, что "Евгеній Сю кончилъ "Парижскія Тайны", и теперь пишетъ къ нимъ эпилогъ" (стр. 223) -- или изъ объявленія намѣреній г. Греча, приведенныхъ или неприведенныхъ имъ въ дѣйство, какъ онъ выражается, на-примѣръ, что онъ сбирается сходить въ маскарадъ въ Большой или въ Комической Оперѣ, гдѣ танцуютъ канканъ (стр. 498), или, наконецъ, изъ отрывочныхъ свѣдѣній о слишкомъ-важныхъ и теперь гораздо-обширнѣе развившихся вопросахъ, какъ, на-примѣръ, вопросъ объ іезуитахъ, и т. п.
   Въ вышедшемъ нынѣ томѣ "Парижскихъ Писемъ" заключается тридцать два письма: первое писано мая 1843 года, послѣднее отъ 4/16 марта 1844... Вообще, эта книга запоздалая, и, право, не знаемъ, кому можетъ быть нужна она.

"Отечественныя Записки", No 12, 1847

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru