Горький Максим
Ещё рабселькорам

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Максим Горький. Собрание сочинений в тридцати томах.
   Том 24. Статьи, речи, приветствия 1907-1928
   

[Ещё рабселькорам]

   Мне приходится повторять то, что я уже сказал в начале моего второго письма к рабкорам, напечатанного в "Рабочей газете": я не советую рабкорам писать только о "хорошем".
   Но вот в первом номере журнала "Рабкор пролетария" редакция журнала поместила ещё пять ответов рабкоров, придав им такой заголовок: "Рабкоры говорят: мы за плохое". И подзаголовок: "Разве можно молчать".
   Как будто я или кто другой убеждал рабкоров: молчите о плохом.
   Эти пять ответов написаны шестью рабкорами, и четверо из них густо дымят таким пессимизмом, что для меня совершенно ясно: пыль и мусор различных мелочей жизни делают для них невидимыми результаты работы их класса за истекшие десять лет.
   Товарищ Ульяненко написал даже нечто совершенно панихидное: "От плохого не уйдёшь".
   Но если таково ваше мнение, товарищ, зачем же тогда "огород городить"?
   Откуда и как является этот безнадёжный пессимизм?
   Я уверен, что причиной его является слишком узкий взгляд рабкоров на самих себя и на "своё". На себя они смотрят только как на уборщиков нечистот, а "своё" для них ограничивается пределами той фабрики, того завода, где они работают, откуда выметают сор и пыль. Такой взгляд мне кажется не только узким и неправильным, но -- вредным. Вредным потому, что рабкор не является только уборщиком нечистот, хотя его труд по очистке жизни от грязи, хлама, от различных дрянненьких пережитков старины и напоминает именно эту работу. Однако это лишь внешнее сходство, по существу же рабкор -- человек класса, который, взяв в свои руки политическую власть, успешно пытается овладеть всей хозяйственной жизнью страны для того, чтобы создать в ней неклассовое государство, государство людей, которые свободно работают на себя и для себя. Эта великая работа простирается дальше границ его страны, она ставит своей целью освобождение трудящихся всего мира.
   С такой точки зрения для каждого грамотного и политически сознательного рабочего его труд, как бы он ни был мелок, каким бы ничтожным ни казался, -- всё-таки является, по существу своему, великим трудом строения новой жизни. Такая точка зрения должна повышать энергию единиц, усиливать беспощадность в борьбе с грязными привычками людей, с их ленью, неуважением к труду, с бездушным отношением к людям, к пьянству, распутству и ко всяким прочим мерзостям жизни.
   "Своё" для рабкора не только та фабрика, где он работает, не только то дело, которое он делает, "своё" для него -- вся Страна Союза, всё, созданное и создаваемое в ней. Мрачный пессимизм большинства моих оппонентов тем и объясняется, что они суживают свое внимание на плохом и хорошем в пределах именно своей фабрики, не зная или забывая о всей коллективной работе, творимой в Союзе Советов рабочим классом.
   
   Рабкоры А. и Н. Ефименко приводят такой факт: "У нас, на Макеевском заводе, в прокатном цехе, рабкоры писали только о недостатках. "Ничего хорошего у нас нет", -- говорили они. Пошли мы по цеху, посмотрели -- неправда. Есть хорошее".
   Надобно знать вот что: каждая профессия налагает на человека свой отпечаток, так же как почти каждая профессия вызывает определённые болезни, например: наборщики, ткачи, скорняки предрасположены к туберкулёзу, торфяники, рыбники -- к ревматизму, грузчики -- к болезням сердца и так далее. Можно развить в себе и уродующую наклонность к подчёркиванию "плохого". У меня был приятель, токарь и резчик по дереву, он превосходно резал из "наплывов" различные мелкие вещи. Иду я с ним сосновым бором, окола Мурома, вокруг отличные, стройные мачтовые сосны. И вот приятель говорит мне:
   -- Красота -- деревья, а ни к чёрту для меня.
   -- Как, почему?
   -- Да наплыва на них нет.
   А наплыв -- болезненное уродство дерева.
   Ассенизатор-"золотарь" убеждён, что если б он не чистил выгребных ям, -- все люди города задохлись бы в грязи. Он, по-своему, прав, и токарь тоже прав, но исключительная сосредоточенность на таких "правдах" очень мешает правильной и точной оценке великой правды коллективного труда. Человек должен быть выше и шире своей работы, тогда его работа будет лучше. На работу надо смотреть, как на игру оркестра музыкантов: они играют на различных инструментах, а получается превосходная музыка. Вот к такой музыкальности, к такому единодушию в труде и должен стремиться рабочий класс.
   Товарищ Рябченко из Днепропетровска играет на большой медной трубе, генерал-басе. Играет он -- отлично. Его длиннейшее письмо ко мне, к "дедушке", -- чудесное письмо. Мне кажется, что товарищ Рябченко мог бы писать сокрушительные фельетоны, что он -- один из тех рабкоров, которые со временем будут мастерами советской прессы. Как видите, я не могу не отметить "хорошее", где бы и в чём бы оно ни мелькнуло. Но я не думаю, что это такая же болезнь, как болезнь тех рабкоров, которые решительно говорят: "Мы -- за плохое". Я считаю, что это у меня черта "биологическая", что она -- от душевного здоровья, от ненависти к "плохому", от того, наконец, что я слишком много видел, вижу "плохого", и оно мне надоело. И оттого ещё, что я знаю: человек -- хорош, а живёт и работает плохо, потому что ему не давали свободы работать хорошо.
   Так вот -- я говорю: очень хорошо играет товарищ Рябченко на большой медной трубе. Но если все у нас начнут играть только на генерал-басах -- какая же это будет музыка, товарищи? Трубы -- дудят, барабаны -- трещат, а скрипок, виолончелей не слышно. Послушают люди этот свирепый шум и мрачно согласятся с товарищем Ульяненко:
   "Да, от плохого -- не уйдёшь".
   В конце концов -- на чём же я настаиваю? А вот на чём: рабкоры и селькоры обоего пола должны смотреть на себя как на хор, выражающий все тревоги и радости, все ошибки и успехи, все культурные запросы трудовой массы, все уклонения единиц её к старому хламу и сору, которого ещё так много и в человеке и вокруг него. Я знаю, что рабкорство и селькорство делает всё это уже хорошо, но знаю, что это можно бы делать значительно лучше, если рабкоры и селькоры станут расширять свою грамотность -- и просто грамотность и социальную грамотность. Под социальной грамотностью я подразумеваю знание того, что достигнуто и достигается рабочим классом, передовой и революционной силой страны, на его путях к созданию новых форм государства, -- тут есть чему порадоваться.
   Ошибок много, товарищ Рябченко. Ошибки -- неизбежны. Критиковать -- легко, работать -- трудно, это вы знаете. Не мешает помнить, что похвала успешнее лечит людей, чем порицание. А если на человека только орать, как это делали хозяева, человек -- обижается. К тому же порицание далеко не всегда -- поучение, а ведь нам следует именно учиться и учить друг друга. Мало сказать: не делай так. Надо ещё прибавить: вот так делай.
   В нашем отношении к человеку слишком ещё много тех привычек, которыми заразило нас классовое общество. Хозяин опасался хвалить работников, боясь, чтоб работник не зазнался и не потребовал себе кусочка хозяйских барышей. Именно охрана барыша, стремление всеми средствами увеличить его было основной задачей, основным стремлением хозяина, -- отсюда и выросли все мерзости жизни, как вы знаете. Человек рассматривался хозяином только как раб, как источник физической силы, которую можно превратить в деньги, в удобства, в радости хозяйской жизни, -- это вам тоже известно.
   Естественно, что тогда было выгодно рассматривать человека как негодяя, который ничего, кроме жесточайшей критики и порицания, с точки зрения церковной и всякой иной морали, -- не заслуживает. Тогда обывательское и казённое "критическое отношение к действительности" было, в сущности, критическим отношением к человеку, которому всячески запрещалось изменять действительность к лучшему для себя.
   Теперь отношение к трудящемуся человеку должно быть решительно изменено, теперь "мораль" должна быть построена на уважении к нему и к его работе. Рабкорство должно быть хорошо осведомлено о всей массе и обо всём ходе этой работы. Товарищ Терентьев пишет: "Хорошее мы все знаем". Сомневаюсь, так ли это? Да и мало знать, нужно ещё понимать и помнить. Надо знать, что за неполные 10 лет ваши товарищи создали в Союзе Советов уже не мало такого, чего нигде не было и нет.
   Например: для крестьян созданы отличные газеты, журналы, популярно-научная литература по всем вопросам сельского хозяйства и быта; никогда, нигде крестьянство не видело таких забот о нём, как это делается у нас.
   Селькор, избач должны знать, что в Соликамском уезде открыты и разрабатываются богатейшие залежи калийных солей -- превосходного удобрения; они должны знать всё, что делается для деревни.
   Рабкору не следует забывать, что рабочий класс выделил из своей среды десятки изобретателей, механиков, людей с высшим образованием, писателей, поэтов.
   Учёными Союза Советов, которые работают -- по их словам -- так энергично и плодотворно, как им раньше не удавалось работать, -- сделан целый ряд важнейших открытий, изобретений, найдено огромное количество ценнейших ископаемых. Превосходно работают краеведы, изучая Страну Советов. Нигде в других странах женщины не принимают такого активного участия в общегосударственной работе, как у нас.
   Или -- вот факт: в 1905 году племя чувашей пыталось создать газету, она существовала год, имея тысячу подписчиков на миллион чувашей. За последние 10 лет чуваши создали 5 газет, одна из них имеет уже 10 тысяч подписчиков, выросло до тысячи [число] корреспондентов, существует чувашское книгоиздательство, создан в Чебоксарах национальный музей, библиотека, оркестр, хор. До революции было 30 чувашей с высшим образованием, сейчас их -- 600.
   Это -- факт немалого значения, ведь и все другие племена Союза Советов так же быстро приобщаются к жизни активной, культурной, строят города, уходят от жизни кочевой к осёдлой. На всём пространстве Союза Советов, во всех его медвежьих углах и берлогах у рабочего класса есть -- в лице рабкоров и селькоров -- свои глаза, свои голоса, и никогда ещё ни в одной стране пресса не давала такой широкой и до ничтожных мелочей освещённой жизни, как это есть у нас.
   Во всех областях жизни мы "уходим от плохого", и люди, склонные к мрачному унынию, как, например, товарищ Ульяненко, должны знать это для того, чтоб из потока энергичной коллективной работы черпать бодрость и силу, чтоб не поддаваться настроениям безнадёжным, не говорить:
   "От плохого не уйдёшь".
   Неверно это -- уходим. Бодрее, товарищи, учитесь чувствовать себя и на малом деле большими людьми.
   Ещё раз повторяю: необходимо издание журнала "Наши достижения", -- журнала, который давал бы возможно полную картину всего хода работы по созданию новых форм жизни.
   
   М. Горький
   8 марта 1928 г. Сорренто.
   

Комментарии

   Напечатано в "Рабочей газете" 15 марта 1928 года, а также я ряде центральных и областных газет. Перепечатано в книге М. Горького "Рабселькорам (Письма)", издание газеты "Правда", М. 1923.
   Под письмом имеется авторская пометка: "8 марта 1928 года".
   В авторизованные сборники письмо не включалось.
   Печатается по тексту "Рабочей газеты".
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru