Горный Сергей
По очереди

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

По очереди.

На этихъ дняхъ выйдетъ первый номеръ новой
большой литературно-общественной газеты съ
участіемъ первыхъ знаменитостей и другихъ.
(Изъ объявленій).

   Взялись за дѣло дружно, энергично, съ молодымъ, горячимъ пыломъ.
   -- Генералы?.. У насъ нѣтъ генераловъ. Всѣ равны. Всѣ работники одного общаго, всѣмъ равно близкаго, молодого дѣла. Организація у насъ -- товарищеская. Нѣтъ повышенныхъ окладовъ для однихъ, черной работы для другихъ. Всѣ работаютъ по очереди. Вы думаете это фокусъ: одинъ пишетъ легкіе фельетоны, нанизываетъ, шутя, рифмы, а другой цѣлыми часами сидитъ надъ передовой о переселенцахъ?.. Нѣтъ... Это что? У насъ дѣйствительный, истинный демократіумъ. Мы проводимъ его въ жизнь. Сегодня ты передовикъ, завтра тебя посылаютъ бесѣдовать съ Милюковымъ, послѣзавтра подавай обозрѣніе въ стихахъ... Тутъ полное равенство. Это не штука, если вы обѣщаете газету съ разсказами Андреева... пускай онъ передовицу напишетъ,-- это другое дѣло.
   И уже второй номеръ новой газеты вышелъ съ передовой Андреева о переселенческомъ вопросѣ.
   Прямо, на стѣнѣ въ редакціи висѣло расписаніе:
   "Понедѣльникъ. Передовая -- тов. Дымокъ. Отдѣлъ бесѣдъ -- тов. Блокъ. Провинція -- тов. Рукавишниковъ.
   Вторникъ. Передовая -- тов. Арцыбашевъ. Интервью съ Набоковымъ -- тов. Муйжель. Партійная хроника -- завѣдующій тов. Кузьминъ..."
   И т. д.-- на всю недѣлю.
   Въ субботу очередь дошла до Андреева.
   " Переселенческій вопросъ.
   Острый, жуткій, кошмарный, неразрѣшимый вопросъ.
   Словно гигантскія стальныя змѣи, двигая отдѣльными чешуями-вагонами, мчатся въ далекую Сибирь поѣзда.
   Бѣлая тундра хохочетъ ледяными иглами, слѣпитъ ровной мертвенной бѣлизной снѣжной пелены.
   Въ смрадномъ склепѣ главнаго управленія по переселенческимъ дѣламъ этотъ вопросъ закутанъ въ саванъ.
   Улыбается пустыми, глубокими впадинами холодный, спокойный черепъ.
   Онъ мертвъ.
   Шуршатъ мыши.
   Шуршатъ сухими,w сморщенными, тонкими листами отношеній.
   Словно кто-то невидимый, въ мягкихъ, шаркающихъ туфляхъ подсматриваетъ хитрымъ, улыбающимся глазомъ въ узкую замочную скважину. Огненныя спирали въ рыхломъ, усталомъ, расползающемся мозгу русскаго обывателя. И замочная скважина дѣлается все уже и уже.
   "Пере-се-лен-ческій вопросъ! "
   Кто-то невидимый, красный, огромный заполонилъ всю страну и лязгаетъ широкой, алой пастью
   "Ха!.. Пере-се-лен-ческій вопросъ!.."
   Кружатся спирали.
   Шуршатъ тоскливыя, сѣрыя, маленькія мыши. Тонкая скважина дѣлается ниткой. Вспыхиваетъ свѣча на секунду, яркая, умирающая. Вспыхиваетъ и гаснетъ:
   -- Тише!... Переселенческій вопросъ умеръ!..
   Согласно очередному расписанію, въ понедѣльникъ Дымова послали бесѣдовать съ Милюковымъ.
   "Павелъ Николаевичъ -- вы его знаете?-- принялъ насъ, какъ пишутъ интервьюеры, въ своемъ уютномъ кабинетѣ.
   Почему "насъ"? Вѣдь вошелъ я одинъ. Или можетъ быть сзади, за тонкой портьерой, легкой и воздушной прятался мой двойникъ? Быть можетъ, у каждаго изъ насъ есть этотъ холодный спутникъ, неумолимо-спокойный, тихо-безрадостный? Что?"
   Въ этомъ же номерѣ, согласно очередному расписанію, отдѣломъ происшествій завѣдывалъ тов. Каменскій.
   "15 сентября по Б. Прорѣзной улицѣ около дома No 1586 двое неизвѣстныхъ напали на проходившую кассиршу кондитерской N. Вечерѣло. Острыми, короткими, сумасшедшими ударами они сшибли ее съ ногъ. Качнулся тротуаръ. Вдоль улицы печально-дрожащими, похоронными желтыми точками тянулись, сливавшіеся гдѣ-то далеко, недоумѣнно-скорбные, поникшіе фонари. Разсыпалась густая, зовущая, черная, шелковая коса. Острый, одинокій крикъ прорѣзалъ сиротливую, притаившуюся тишину. Прорѣзалъ и замеръ. Прорѣза ль и замеръ... Замеръ... За..."
   Въ одномъ изъ первыхъ номеровъ Сергѣеву-Ценскому пришлось заняться биржевымъ отдѣломъ. Понятно, съ непривычки было трудно, но отказаться нельзя было. Очередь строго соблюдалась.
   "Брянскія... Коломенскія... Мальцевскія... Ха!.. Это былъ какой-то дикій ураганъ. Смѣялись лиловыя. Шуршали радужныя. Биржа казалась безстѣнной. Клянусь поручикомъ Бабаевымъ -- слышите?-- никогда спросъ на нефтяныя не былъ такъ великъ. Гигантскій маятникъ остро свистѣлъ по залѣ. Туда!.. Сюда!.. Туда!.. Сюда!.. Качались цѣны. 158 1/2.. 158 1/4.. 158 3/4.. 159!.. Слышите!.. Ахъ, мучительная боль, словно въ мозжечокъ впустили шило и забивали толстымъ, тупымъ, тяжелымъ молоткомъ!.. И вдругъ все сорвалось... Согнулись хитрыя биржевыя стѣны, согнулись, словно удара выжидали. Стало безстѣнно. Пропасть черная, черная, черная открылась. Трахъ!.. Бѣлый клубокъ ринулся внизъ. 157 1/2, 157... 156... 155... 120... 100... Ха!.. Дикій танецъ Валькирій... Полетъ... У-у-у!.. 80... 50... 20... 1...-- 20...-- 50... Зароились цѣны въ почву, черный черноземъ... Стали отрицательными... липкими, красными, алыми... Въ воздухѣ свистѣли Донецко-Юрьевскія... Гдѣ-то, смѣясь, дышали нефтью Нобелевскія. Въ притаившейся тьмѣ черныя, черныя, стояли безъ движенія угольныя. Стало страшно. Биржу закрыли".
   Впослѣдствіи говорили, что этотъ номеръ имѣлъ у биржевиковъ большой успѣхъ.
   Въ томъ-же номерѣ пришлось взяться за партійную хронику Сологубу.
   "Вотъ, вотъ наладится оно, это сліяніе октябристовъ съ кадетами. И снова нѣтъ!.. Опять распалось!.. И снова заюлила она между обѣими партіями. Кто она?.. Она. Острая, юркая, быстрая, сѣрая невидимочка. Любимица моя. Дѣточка. Славненькая моя. Недотыкомочка. Заюлила, дорогая. Устала она юлить. Когда, наконецъ, она успокоится?.. Когда?.. Когда-же?.."
   Передъ выпускомъ десятаго номера по расписанію -- Рукавишникову пришлось интервьюировать Струве.
   -- Нельзя-ли помѣняться съ кѣмъ-либо очередью?.. Я лучше стихи напишу.
   -- Нѣтъ, товарищъ Рукавишниковъ, одѣньте фракъ, постригитесь и поѣзжайте къ нему. Можете даже въ стихахъ, если хотите, написать. Намъ все равно!..
   И на другой день появилась бесѣда съ П. Б. Струве.
   

Слушай, кадетъ!

(Изъ нашихъ интервью).

   Слушай, кадетъ!..
   Острымъ взглядомъ сверлю,
   Я тебя не люблю!
   Нѣтъ
   У тебя постоянности...
   Странности:
   Вѣчно шатаешься,
   Къ правымъ всегда подвигаешься.
   Слушай, кадетъ!..
   Я, какъ поэтъ,
   Правду тебѣ говорю:
   Ты встрѣчаешь зарю,
   Ты встрѣчаешь зарю благодатную
   Рѣчью тусклою, сѣро-невнятною
   Въ многогранности...
   ...У тебя постоянности
   Нѣтъ!..
   Слушай, кадетъ!..
   
   По расписанію для воскреснаго номера "Замѣтки фланера по улицѣ" долженъ былъ принести Блокъ.
   Номеръ вышелъ особенно удачнымъ.
   Кузьминъ, согласно очередному расписанію, пошелъ доставать объявленія и принесъ на первую страницу: "Только для мужчинъ".
   
   А Блокъ фланировалъ по улицамъ:
   "Ахъ, гулянье народа... Гулянье народное...
   Букеты... цвѣточки... Смѣхъ... Платки...
   Въ толпѣ гулялъ совершенно свободно я.
   Грызли подсолнухи, смѣясь, мужики.
   Платочекъ кухарки... Шинель съ эполетами...
   Пожарный... Цилиндръ... Разносчикъ... Шпикъ...
   Ахъ, люблю я улицу съ ея просвѣтами.
   Многогранный міръ многолико великъ."
   
   Справочнымъ отдѣломъ при выпускѣ одиннадцатаго номера завѣдывалъ Скиталецъ.
   Расписаніе поѣздовъ Николаевской желѣзной дороги гласило:
   
   "Въ двѣнадцать съ четвертью уйдетъ отъ насъ курьерскій,
   Почтовый въ шесть.
   Онъ увезетъ синклитъ буржуевъ мерзкій,
   Мнѣ негдѣ ѣсть.
   Уйдетъ въ одиннадцать съ вагономъ-рестораномъ,
   Я буду гордъ...
   Вспугну спокойствіе я мѣднымъ барабаномъ
   Буржуйскихъ мордъ.
   Уйдетъ въ три съ четвертью express съ вагономъ спальнымъ,
   А мнѣ -- плевать!..
   Я мѣдный крикъ. Кричу звонкомъ вокзальнымъ --
   Мнѣ негдѣ жрать!.."
   

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Нужно ли говорить, что товарищеская газета имѣла огромный успѣхъ и расходилась уже черезъ недѣлю въ невѣроятномъ количествѣ экземпляровъ?..

Сергѣй Горный.

"Сѣрый Волкъ", No 13, 1907

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru