Горбунов Орест Федорович
Блонден

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ фабричного.

   

СЦЕНЫ ИЗЪ НАРОДНАГО БЫТА.

СОЧИНЕНІЕ ОР. ГОРБУНОВА.

ЧЕТВЕРТОЕ ДОБАВЛЕННОЕ ИЗДАНІЕ.

МОСКВА.
Изданіе Н. Шамова, Больш. Грузинская ул., свой домъ, въ Москвѣ.
1900.

   

БЛОНДЕНЪ.

РАЗСКАЗЪ ФАБРИЧНАГО.

   Вотъ, братцы мои, аказія-то! и какъ только этто можетъ человѣкъ дойти до всего! Таперича, къ примѣру будемъ говорить: всяко дѣла мастера боится: а ужъ это, я вамъ доложу, отводъ глазамъ -- и шабашъ. Пріѣхалъ этто къ намъ нѣмецъ изъ Америки, и занимается этотъ самый нѣмецъ, кажись, такимъ пустымъ дѣломъ, вниманія не стоющимъ, -- по канату ходить. Ну вотъ ладно. Пріѣхалъ этотъ самый нѣмецъ и канатъ свой собственный привезъ; одно слово -- все заведеніе свое, чтобы въ люди не ходить, не простыя. И какъ только этто онъ пріѣхалъ, сейчасъ въ газетахъ, пропечаталъ: такъ и такъ, говоритъ, буду, говоритъ, по канату ходить, внизъ головой стоять, человѣка на себѣ возить, и опосля, говоритъ, всего эвтаго, буду завтракать на канатѣ, и выпью за здоровье жителевъ; пропечаталъ онъ это въ газетахъ, и патреты свои разослалъ; зовутъ, говоритъ, меня такъ и такъ: говоритъ, Бландёнъ, Ерой Нагорскинъ, потому пучину такую произошолъ. Ну вотъ ладно. Собралась насъ большая компанія.-- вся наша артель была, -- пошли. Народу, то-есть, видимо не видимо, потому очинно было занятно, какъ такъ человѣкъ, кажись, къ примѣру, такой же какъ и мы православные, можетъ такіе дѣла дѣствовать? тутъ, безпримѣнно, должно быть дьявольское навожденіе, либъ-ошто. Подходимъ, братецъ ты мой, мы къ самому ентому мѣсту, видимъ -- канатъ; мы этто поближе, -- канатъ, такъ точно. Только вдругъ слышимъ, разъ изъ пистолета -- сигналъ; разъ -- другой, и какъ только третій разъ выпалили, сейчасъ этого самаго Бландёна на верхъ и приподняли. Глядимъ, братецъ ты мой, человѣкъ какъ слѣдоваетъ, при собственной бородкѣ и въ золотыхъ латахъ. И какъ только его приподняли, сей-часъ музыка заиграла, а онъ взялъ въ ручки баланецъ и пошелъ. Только, братецъ ты мой, и шелъ, и шелъ, и шелъ, и шелъ -- вдругъ разъ на канатъ, и растянулся. И такъ это онъ скоро растянулся, что давай, таперича, тысячу цылковыхъ, ты на сѣнѣ такова колѣна не выкинешь. Ну вотъ ладно. Полежамши малость на канатѣ, опять разъ,-- вскочилъ и побѣгъ; только, братецъ ты мой, опять бѣжалъ, бѣжалъ, бултыхъ головой внизъ на баланецъ, баланецъ на канатъ и ножками захлопалъ. Ну тутъ мы издиву дались и доподлинно узнали, что безъ ничистой силы этого не возможно; не возможно настоящему христіанину такихъ дѣловъ дѣлать и такихъ чудесовъ творить, и мы молитву сотворили. Сотворили, братецъ ты мой, мы молитву; глядимъ, идетъ онъ обратно, но только ужь въ другой перемѣнѣ: глаза этто ему завязаны и мѣшокъ на него надѣтъ. И надѣтъ этотъ самый мѣшокъ по самыя колѣнки, чтобы ниже не было и ногамъ не препятствовало, и идетъ онъ въ емъ, а самъ ровно оступается, дискать упаду братцы мои голубчики, только вы меня и видѣли! Анъ не тутъ-то было, его и силкомъ не ссунешь. Таперича, когда онъ все это прикончилъ, приподняли къ ему другого человѣка; мы глядимъ, что будетъ. И какъ только его ему приподняли, сейчасъ этотъ самый другой сѣлъ на него сзади и ноги опустилъ: дискать трогай, а мы что вы. Вотъ онъ его и повезъ. Ну ѣхалъ онъ, я вамъ доложу, по всей вѣрности на черти, а намъ глаза отвелъ, отвелъ безпремѣнно, потому не возможно. Я былъ опять молитвы сотворилъ, не дѣствуетъ. Ѣдитъ онъ, какъ слѣдоваетъ, не спѣша, ровно по зими везетъ. И такъ, братецъ ты мой, мнѣ грустно стало, что молитва-то моя не дѣствуетъ! Чтожъ, думаю, такое означаетъ? неужели онъ взаправду такъ самъ по себѣ, и никто его не поддерживаетъ? Только, братецъ ты мой, ужъ очинно намъ обидно было, какъ насъ опосля всего евтого въ часть запрятали. Пошли мы оттедова чинно, благородно, все какъ слѣдоваетъ, а Кузьма былъ маленько выпимши, одной барышни на хвостикъ наступилъ, а баринъ -- ты, говоритъ, что пьяница безобразничаешь? Да ничего-ста, говоритъ, я не безобразничаю, а что, говоритъ, собственно, нынче всѣмъ слобода дана. А тебѣ, говоритъ, желательно, чтобы послабодней было? Эй, говоритъ, унтеръ! и пошла аказія, всѣхъ забрали. Три дня разборка была. Апосля, какъ отпущать стали. Частный и говоритъ: ну, говоритъ, ребята, коли ежели, говоритъ, опять Бландена, такъ маленько поакуратнѣе, барышнямъ на хвостикъ не наступайте, а то, чего добраго, со слободы-то и въ тѣсноту залезете. Ладно, думаемъ, благодаримъ покорно за науку, не токма что Бландёна, кажись самаго лѣшаго будутъ казать и тогда будемъ опаску имѣть. То есть, вотъ всякой-то разъ, братецъ ты мой, какъ съ гулянья, такъ и обдумывай безпримѣнно въ части ночевать. Надо полагать, что нашъ братъ подъ такой планидой уродился, что въ частномъ домѣ завсегда для него фатера готова. То есть, я вамъ доложу, аказія и шабашъ.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru