Голубинский Евгений Евстигнеевич
Ответ о. протоиерею И. Г. Виноградову

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Голубинский Е. Е. [К нашей полемике со старообрядцами:] Ответ о. протоиерею И. Г. Виноградову // Богословский вестник 1893. Т. 3. No 8. С. 315-326 (2-я пагин.).
   

Отвѣтъ о. протоіерею I. Г. Виноградову.

   Отказаться отъ какого нибудь научнаго мнѣнія, котороо было твердо содержимъ, горячо защищаемо и долгое время проповѣдуемо, конечно, не особенно легко и не весьма пріятно. Но случается, что относительно подобнаго научнаго мнѣнія находятъ новыя данныя, изъ которыхъ оказывается, что оно было ошибочно. Что остается тогда дѣлать? Какъ это ни тяжело и какъ это ни непріятно, остается разстаться съ мнѣніемъ, потому что упорствовать въ защитѣ того, что оказывается ошибочнымъ, было бы дѣломъ страннымъ и напраснымъ. Въ нашей полемикѣ съ старообрядцами сейчасъ указанное нами случилось съ мнѣніемъ о сложеніи перстовъ для крестнаго знаменія, и однако полемисты наши противъ старообрядцевъ, или по крайней мѣрѣ нѣкоторые изъ нихъ, не хотятъ сдѣлать того, что надлежало бы сдѣлать, т. е. не хотятъ отказаться отъ мнѣнія, которое оказывается ошибочнымъ.
   Полемистами противъ старообрядства принимается, что употребляемое нами-православными троеперстіе древнѣе употребляемаго старообрядцами двоеперстія. На самомъ дѣлѣ оказывается, что это не такъ,-- что наоборотъ двоеперстіе старѣе троеперстія. Въ моей статьѣ "О перстосложеніи для крестнаго знаменія и благословенія", напечатанной въ апрѣльской книжкѣ "Богословскаго Вѣстника" за прошлый годъ, я указалъ къ прежде извѣстнымъ свидѣтельствамъ въ пользу того, что двоеперстіе старѣе троеперстія, еще одно свидѣтельство, которое окончательно рѣшаетъ вопросъ въ утвердительномъ смыслѣ. Прежде извѣстныя свидѣтельства можно было понимать такъ, что двоеперстіе находилось въ употребленіи ранѣе троеперстія только на востокѣ Греціи -- въ патріархатѣ антіохійскомъ, а что на западѣ -- въ патріархатѣ константинопольскомъ издавна находилось въ употребленіи троеперстіе. Я указалъ свидѣтельство, которое ясно говоритъ, что и въ Константинополѣ двоеперстіе употреблялось ранѣе троеперстія, изъ чего будетъ слѣдовать, что во всей греческой церкви двоеперстіе предшествовало троеперстію. Противъ вновь указаннаго мною свидѣтельства и написалъ о. протоіерей Виноградовъ возраженіе, помѣщенное въ 9-мъ ЛЬ "Братскаго Слова" за нынѣшній годъ.
   Указанное мною новое свидѣтельство относится ко второй половинѣ XII вѣка. Императоръ константинопольскій Мануилъ Комнинъ завязалъ сношенія съ армянскимъ католикосомъ (патріархомъ), въ надеждѣ устроить соединеніе между православными и армянами. Для переговоровъ императоръ посылалъ къ католикосу одного ученаго монаха, но имени Ѳеоріана. Ѳеоріанъ, два раза ѣздившій къ армянамъ, въ 1170 и 1172 г. самъ описалъ собесѣдованія о вѣрѣ, веденныя имъ съ армянами во время обѣихъ поѣздокъ. Въ описаніи собесѣдованій второй поѣздки мы и читаемъ у него слѣдующее: разъ во время бесѣды всталъ одинъ сирскій священникъ (разумѣется священникъ сирскихъ яковитовъ, которые, будучи такими же монофизитами, какъ и армяне, участвовали въ переговорахъ, для каковой цѣли яковитскій патріархъ присылалъ къ армянскому католикосу епископа со священниками) и обращаясь къ нему-Ѳеоріану сказалъ: "для чего вы изображаете крестное знаменіе двумя перстами? Не раздѣлены ли между собою персты, какъ особые одинъ отъ другаго? слѣдовательно, по вашему раздѣлены и два естества Христовы (мысль та, что если признавать два отдѣльныя естества, но содѣлавшіяся единымъ естествомъ, какъ учили монофизиты, то нужно будто-бы признавать и два лица, что будетъ несторіанствомъ). Ѳеоріанъ (въ отвѣтъ на это) сказалъ: не знаменуя два естества Христовы такъ дѣлаемъ мы, но"... и пр. (дальнѣйшее ниже).
   Что можетъ быть яснѣе этого свидѣтельства? Человѣка, посланнаго константинопольскими императоромъ и патріархомъ, представителя константинопольской церкви, спрашиваютъ: "для чего вы изображаете крестное знаменіе двумя перстами": не совершенно ли безспорно, что вопросъ значитъ: для чего вы, константинопольскіе греки, изображаете крестное знаменіе двумя перстами, и можно ли понимать его какъ нибудь иначе? По не желающій отказаться отъ прежняго мнѣнія о. протоіерей Виноградовъ находитъ, что свидѣтельство вовсе неясно и что оно вовсе будто бы не доказываетъ того, что у константинопольскихъ грековъ во второй половинѣ XII вѣка было господствующимъ двоеперстіе. Однако, совершенно яснаго не могъ же превратить о. протоіерей въ совершенно или сколько нибудь неясное, а потому и доводы его противъ приведеннаго мною свидѣтельства отличаются полной несостоятельностью.
   Прежде всего о. протоіерей обвиняетъ меня, будто изъ приводимаго мною свидѣтельства я дѣлаю неправильное заключеніе, а именно -- будто я, нарушая извѣстное логическое положеніе, что отъ частнаго не дѣлается заключенія къ общему, заключаю изъ приводимаго мною свидѣтельства, что "не только въ Константинополѣ, но даже и у всѣхъ грековъ повсюду сохранялся общій обычай для крестоизображенія слагать только два перста". Но о. протоіерей взводитъ на меня обвиненіе совсѣмъ несправедливое. Я дѣйствительно дѣлаю заключеніе, что во второй половинѣ XII вѣка и ранѣе двоеперстіе было повсюднымъ и общимъ у грековъ, но дѣлаю заключеніе вовсе не изъ одного приводимаго мною новаго свидѣтельства, а изъ совокупности всѣхъ свидѣтельствъ о двоеперстіи или изъ соединенія приводимаго мною свидѣтельства съ прежде извѣстными свидѣтельствами. Относительно прежде извѣстныхъ свидѣтельствъ о двоеперстіи, при желаніи защищать древность троеперстія, можно было настаивать на томъ толкованіи, что въ нихъ разумѣется не вся греческая церковь, а только восточная ея часть, -- патріархатъ антіохійскій, а относительно части западной,-- патріархата константинопольскаго, оставалось возможнымъ утверждать, что въ немъ съ давняго времени господствовало троеперстіе. Изъ приводимаго мною новаго свидѣтельства оказывается, что и въ западной части греческой церкви или патріархатѣ константинопольскомъ также было въ употребленіи двоеперстіе. Изъ соединенія новаго приводимаго мною свидѣтельства о двоеперстіи съ прежде извѣстными свидѣтельствами о немъ я и дѣлаю заключеніе, что довольно продолжительное время двоеперстіе было повсюднымъ и общимъ у грековъ, и вовсе не нарушаю, какъ несправедливо обвиняетъ меня о. протоіерей, извѣстнаго логическаго положенія, что отъ частнаго не дѣлается заключенія къ общему.
   Но о. протоіерей взвелъ на меня несправедливое обвиненіе совершенно безцѣльнымъ образомъ, т. е, безъ всякой пользы для себя. Положимъ, что изъ частнаго свидѣтельства о патріархатѣ константинопольскомъ я сдѣлалъ несправедливое заключеніе обо всей греческой церкви; это несправедливое заключеніе (котораго въ дѣйствительности я вовсе не дѣлалъ) было бы въ данномъ случаѣ не при чемъ (не шло бы къ дѣлу) и вопросъ собственно въ томъ: что говоритъ новое приводимое мною свидѣтельство о патріархатѣ константинопольскомъ? О. протоіерей находитъ, что приводимое мною новое свидѣтельство "оставляетъ очень немалое сомнѣніе въ томъ, что и въ одномъ Константинополѣ было ли употребляемо всѣми двоеперстіе", что "на основаніи новаго свидѣтельства довольно сказать, что двуперстіе употребляли нѣкоторые (курсивъ автора) въ Константинополѣ въ половинѣ XII вѣка и нѣтъ никакихъ основаній (курсивъ его же) утверждать, чтобы оно въ данное время имѣло болѣе широкое употребленіе". Читатель знаетъ свидѣтельство, и пусть онъ судитъ самъ: насколько основательно и насколько справедливо понимать свидѣтельство въ томъ ограниченномъ смыслѣ, какой хотѣлъ бы придавать ему о. протоіерей. Къ представителю константинопольской церкви обращаются съ вопросомъ: "для чего вы изображаете крестное знаменіе двумя перстами": кто изъ людей, не заинтересованныхъ въ томъ, чтобы отрицать силу свидѣтельства, пойметъ вопросъ такъ, что въ немъ разумѣется употребленіе двоеперстія только нѣкоторыми въ Константинополѣ, а не всѣми или по крайней мѣрѣ не большинствомъ съ представителями церкви во главѣ? Задававшему вопросъ яковитскому священнику не было никакого дѣла до нѣкоторыхъ въ Константинополѣ, для него важны были обычаи представителей церкви и послѣдовавшаго имъ большинства и онъ именно спрашиваетъ: для чего вы изображаете крестное знаменіе двумя перстами? Если бы двоеперстіо во времена Ѳеоріана не было господствующимъ въ Константинополѣ, а было употребляемо въ немъ только нѣкоторыми, то Ѳеоріанъ такъ бы и отвѣчалъ, т. е. что двоеперстіе употребляется въ Константинополѣ только нѣкоторыми, но не представителями церкви съ большинствомъ народа, между тѣмъ какъ онъ ясно и опредѣленно отвѣчаетъ: да, мы употребляемъ двоеперстіе (οὕτω δρ182;μεν), только соединяемъ съ нимъ не тотъ смыслъ, который ты предполагаешь.
   Не останавливаясь на томъ, чтобы придавать словамъ Ѳеоріана указанный ограниченный смыслъ, о. протоіерей высказываетъ предположеніе, что Ѳеоріанъ употреблялъ для крестнаго знаменія троеперстіе, которое могло быть только принято сирскимъ священникомъ за двоеперстіе (въ слѣдствіе того, что смотрящій на крестящагося видитъ его перстосложную руку совнѣ и при этомъ сложенными два перста,-- указательный и большой средній, но не видитъ, въ какомъ положеніи находится палецъ): но это предположеніе крайне несостоятельно и само по себѣ, а во всякомъ случаѣ его совершенно устраняетъ (избавляя насъ отъ необходимости показывать его несостоятельность самого но себѣ) Ѳеоріанъ своими ясными словами, что константинопольскіе греки употребляли двоеперстіе.
   Какъ на возраженія противъ приводимаго мною новаго свидѣтельства о. протоіерей указываетъ: 1) на то, что Ѳеоріанъ усвояетъ двоеперстію необычное значеніе, 2) что, говоря о двухъ перстахъ, онъ употребляетъ множественное, а не двойственное число. Если бы на основаніи сейчасъ указанныхъ возраженій о. протоіерей заявлялъ сомнѣніе въ подлинной принадлежности приводимаго мною свидѣтельства Ѳеоріану, тогда возраженія были бы для меня понятны; но такъ какъ онъ сомнѣнія не заявляетъ, то возраженія остаются для меня совершенно непонятными. Какое намъ дѣло до того, что Ѳеоріанъ усвояетъ необычное значеніе двоеперстію и что онъ употребляетъ множественное число, а не двойственное? Для насъ важно и намъ нужно только то, что онъ совершенно ясно свидѣтельствуетъ объ употребленіи въ его время константинопольскими греками двоеперстія. Что касается до значенія, которое усвояетъ Ѳеоріанъ двоеперстію, то онъ говорилъ священнику: "не знаменуя два естества Христовы такъ дѣлаемъ мы (изображаемъ крестное знаменіе двумя перстами), но, бывъ избавлены отъ мучительства діавола, мы научены творить противъ него ополченіе и брань, ибо руками содѣлываемъ мы правду, милостыню и прочія добродѣтели, и это есть ополченіе, а перстами, полагая на челѣ печать Христову, мы составляемъ брань, и такимъ образомъ побѣждаемъ его и съ Давидомъ благословляемъ Господа, говоря каждый: благословенъ Господь Богъ мой, научала руцѣ мои на ополченіе и персты моя на брань (Пс. 143, 1),-- не перстъ (подразумѣвается: какъ у васъ-яковитовъ), по персты". Почему Ѳеоріанъ не хочетъ признать, что православные выражали двумя перстами ученіе о двухъ естествахъ Іисуса Христа и даетъ двоеперстію новое толкованіе, сказать положительнымъ образомъ, разумѣется, мы не можемъ, а за вѣроятнѣйшее предполагаемъ что онъ хотѣлъ избѣжать безполезнаго спора съ сирскимъ священникомъ о томъ, хорошо или не хорошо выражается двоеперстіемъ православное ученіе о двухъ естествахъ Іисуса Христа {О. протоіерей находитъ въ словахъ Ѳеоріана нескладицу; по это только придирка съ его стороны (совершенно безполезная для его цѣлей), а на самомъ дѣлѣ въ словахъ Ѳеоріана нѣтъ никакой нескладицы.}. Что касается до употребленія Ѳеоріаномъ множественнаго числа вмѣсто двойственнаго, то пусть о. протоіерей смотритъ большія и хорошія греческія грамматики, и онъ найдетъ отвѣтъ на свой вопросъ или разрѣшеніе своего недоумѣнія.
   Наконецъ, послѣдній аргументъ о. протоіерея противъ приводимаго мною новаго свидѣтельства есть тотъ, что "далеко неосновательная" статья моя о перстосложеніи полна весьма слабыхъ заключеніи, которыя я дѣлаю на основаніи однихъ предположеній. Но если бы и справедливо обвинялъ меня о. протоіерей въ томъ, что я наполнилъ свою статью весьма слабыми заключеніями: то и это нисколько не ослабляло бы силы приводимаго мной новаго свидѣтельства, потому что всѣ мои весьма слабыя заключенія нисколько не касались бы его или нисколько бы къ нему не относились. Приводя новое свидѣтельство, я только привожу его и не дѣлаю никакихъ заключеній, такъ какъ оно не нуждается ни въ какихъ заключеніяхъ, будучи само по себѣ совершенно яснымъ {Невозможно оспаривать того, что слова Ѳеоріана содержатъ ясное свидѣтельство о господствѣ въ Константинополѣ во второй половинѣ XII вѣка двоеперстія. Если бы Оооріанъ не осѣдалъ своего особаго толкованія двоеперстія, то, можетъ быть, оставалось бы у него неяснымъ: о которомъ перстосложеніи онъ говоритъ,-- для крестнаго знаменія или благословенія, такъ что желающіе могли бы разумѣть его слова о послѣднемъ: но въ своемъ особомъ толкованіи двоеперстія онъ ясно даетъ знать, что говоритъ о перстосложеніи для крестнаго знаменія.}. (Отъ обвиненій въ слабыхъ заключеніяхъ, признавая ихъ несправедливыми, не считаю нужнымъ оправдываться, такъ какъ это но относится къ дѣлу).
   О. протоіереи укоряетъ меня за то, что я принялъ прежнія свидѣтельства о двоеперстіи на вѣру, безъ собственной критической ихъ провѣрки и подвергаетъ ихъ своему разбору, съ цѣлію показать ихъ малозначительность. Я принялъ прежнія свидѣтельства не на вѣру, а если не даю въ своей статьѣ критической ихъ провѣрки, такъ потому, что не считалъ этого нужнымъ. Я но сдѣлаю этой провѣрки и теперь, чтобы опровергать разборъ о. протоіерея, потому что это повело бы меня очень далеко, а между тѣмъ для нашихъ цѣлей это вовсе не нужно {Укажемъ о. протоіерею примѣръ того, какъ одно и то же свидѣтельство въ глазахъ людей предъубѣжденныхъ и непредубѣжденныхъ можетъ имѣть совершенно различное значеніе. Онъ -- о. протоіерей, будучи водимъ желаніемъ защитить древность троеперстія, признаетъ свидѣтельство Нетра Дамаскина весьма неважнымъ; а издатели греческаго Пидаліона, не имѣющіе указаннаго желанія, безъ всякихъ оговорокъ принимаютъ на основаніи свидѣтельства, что современные Петру греки (не только антіохійскаго патріархата, а всѣ вообще) крестились двоеперстію,-- 2-е примѣчаніе къ толкованію 91-го правила Василія Великаго.}. Коль скоро мы признаемъ одно свидѣтельство Ѳеоріана,-- а не признавать его невозможно, то для насъ однимъ этимъ свидѣтельствомъ вопросъ о перстосложеніи для крестнаго знаменія несомнѣнно рѣшается въ томъ -смыслѣ, что у грековъ константинопольскихъ, а за ними и у насъ-русскихъ, двоеперстіе старѣе троеперстія или что у нихъ и у насъ первое предшествовало второму. Невозможно представлять дѣла такимъ образомъ, чтобы у грековъ константинопольскихъ послѣ первоначальнаго единоперстія вошло въ употребленіе троеперстіе, чтобы троеперстіе смѣнено было двоеперстіемъ и чтобы потомъ оно опять принято было вмѣсто двоеперстія. Но не признавая возможнымъ представлять дѣло такимъ образомъ и находя, что свидѣтельства говорятъ о предшествующемъ троеперстію господствѣ у константинопольскихъ грековъ двоеперстія, необходимо, какъ это очевидно, представлять дѣло такимъ образомъ, что первоначальное единонерстіо смѣнилось въ Константинополѣ двоеперстіемъ и что только уже послѣ двоеперстія водворилось въ немъ троеперстіе. А сели это такъ и если мы положительно знаемъ, что двоеперстіе господствовало въ Константинополѣ по крайней мѣрѣ до 1172-го года (въ которомъ Ѳеоріанъ велъ вторыя собесѣдованія съ армянами), то изъ сего необходимо будетъ слѣдовать, что и мы-русскіе заимствовали первоначально отъ грековъ константинопольскихъ двоеперстіе.
   Итакъ, совершенно ясное свидѣтельство Ѳеоріана, что во второй половинѣ XII вѣка у грековъ константинопольскихъ господствовало двоеперстіе, нисколько не опровергнуто о. протоіереемъ Виноградовымъ, ибо вовсе и не могло быть опровергнуто. А изъ свидѣтельства необходимо слѣдуетъ, что у грековъ константинопольскихъ, а за ними и у насъ-русскихъ, двоеперстіе старѣе троеперстія.
   Но сели это такъ, то я съ своимъ указаніемъ новаго свидѣтельства о двоеперстіи не нанесъ ли вреда нашей полемикѣ съ старообрядцами? Отвѣчаю на вопросъ: 1) что съ указаніемъ какого бы то ни было свидѣтельства я не могъ нанести вреда полемикѣ съ старообрядцами, 2) что во всякомъ случаѣ съ моимъ указаніемъ даннаго свидѣтельства о двоеперстіи я не нанесъ ей ни малѣйшаго вреда. Наша полемика съ старообрядцами есть защищеніе и оправданіе противъ нихъ произведеннаго патр. Никономъ исправленія церковныхъ книгъ, чиновъ и обрядовъ. Но исправленіе книгъ, чиновъ и обрядовъ, произведенное патр. Никономъ, было дѣломъ вполнѣ законнымъ и совершенно благословнымъ; а противъ того, что вполнѣ законно и совершенно благословно, не можетъ быть найдено свидѣтельствъ (могутъ быть найдены свидѣтельства только противъ неправильныхъ представленій о дѣлѣ, какъ это уже и случилось и о чемъ я говорилъ въ моихъ статьяхъ: "Къ нашей полемикѣ съ старообрядцами", напечатанныхъ въ "Богословскомъ Вѣстникѣ" прошлаго года). Во всякомъ случаѣ, повторяю, я не наношу ни малѣйшаго вреда нашей полемикѣ съ старообрядцами указаніемъ своего новаго свидѣтельства о двоеперстіи. Несомнѣнно, что двоеперстіе старѣе троеперстія: но что изъ этого слѣдуетъ въ его пользу? Совершенно ничего не слѣдуетъ, напротивъ изъ этого слѣдуетъ именно то, что перстосложеніемъ для крестнаго знаменія должно быть у насъ не оно, а троеперстіе. Церковно-богослужебные чины и благочестивые христіанскіе обычаи явились не такимъ образомъ, чтобы заразъ во всей полнотѣ даны были апостолами и чтобы со времени апостоловъ они остались навсегда неизмѣнными, а такимъ образомъ, что на весьма незначительной основѣ, положенной апостолами, они постепенно слагались и образовывались, переходя отъ формы къ формѣ, или отъ вида къ виду, и отъ объема къ объему, пока наконецъ не остановились въ образованіи, чтобы оставаться на дальнѣйшее время неизмѣнными. Такъ было съ чиномъ литургіи и съ чинами всѣхъ прочихъ общественныхъ и всѣхъ частныхъ службъ; такъ было напр. съ благочестивымъ христіанскимъ обычаемъ постовъ: такъ было и съ обычаемъ полаганія на себѣ крестнаго знаменіи. Въ какой же формѣ мы должны содержать чины и обычаи,-- въ какой либо изъ формъ бывшихъ и оставленныхъ или же въ той, на которой каждый изъ нихъ остановился окончательно? Если растолковать дѣло какъ слѣдуетъ самому тупому раскольнику, то, конечно, и онъ не отвѣтитъ на вопросъ, что должно содержать чины и обычаи въ одной изъ формъ прежде бывшихъ и потомъ оставленныхъ. Возьмите чинъ литургіи: въ какомъ видѣ содержатъ её сами старообрядцы.-- въ томъ ли прежнемъ, какой она имѣла во 2-мъ, 4-мъ вѣкѣ ит. д., или въ томъ окончательномъ, который она получила только въ весьма недавнее сравнительно время? Они содержатъ её, равно какъ и всѣ другія чинопослѣдованія, не въ какой либо изъ прежде бывшихъ и потомъ оставленныхъ формъ, а въ ея окончательной формѣ. Тоже самое требованіе, тоже самое правило или тотъ же самый законъ употреблять перстосложеніе для крестнаго знаменія не которое либо изъ бывшихъ и оставленныхъ, а которое осталось навсегда, вполнѣ прилагается и къ обычаю полагать на себѣ крестное знаменіе. Сначала было въ обычаѣ не перстосложеніе, а единоперстіе, потомъ сложеніе двосисрстное и наконецъ троеперстное: ясно, что мы должны содержать не двоеперстіе, которое было и оставлено, а троеперстіе, которое принято окончательно всею церковью. Двоеперстіе дѣйствительно древнѣе троеперстія, но если старообрядцы въ отношеніи къ обычаямъ настаиваютъ на этомъ положеніи, что древнѣйшее есть правильнѣйшее, такъ пусть они употребляютъ не двоеперстіе, а одиноперстіе, которое несомнѣнно древнѣе двоеперстія; пусть они кладутъ на себѣ не большой крестъ, начертываомый на челѣ, груди и плечахъ, а малый, начертываемый на одномъ челѣ, ибо несомнѣнно, что второй крестъ предшествовалъ первому и былъ въ обычаѣ значительно долгое время прежде него. У насъ въ Россіи отчасти по особымъ обстоятельствамъ, отчасти случайнымъ образомъ, -- что я разъясняю въ своей статьѣ о перстосложеніи, двоеперстіе не уступило мѣста троеперстію, какъ бы этому надлежало быть у насъ въ слѣдъ за греками, а и послѣ водворенія у грековъ втораго, осталось господствующимъ, давъ второму только нѣкоторое мѣсто. Но это было или это случилось какъ нарушеніе того правила или взгляда (въ нарушеніе того принципа), что въ богослужебныхъ чинахъ, обрядахъ и обычаяхъ мы-русскіе должны быть согласны съ греками {Объ этомъ принципѣ я нарочито говорю въ моихъ статьяхъ: "Къ нашей полемикѣ съ старообрядцами".}. Родясь этимъ взглядомъ (принципомъ), патр. Никонъ предпринялъ исправленіе нашихъ богослужебныхъ чиновъ, обрядовъ и обычаевъ: водясь этимъ взглядомъ (принципомъ) и дѣлая именно то, что и должно было сдѣлать, онъ замѣнилъ у насъ двоеперстіе троеперстіемъ.
   О. протоіерей не инсинуируетъ противъ меня прямо, будто свою статью о нерстосложеніи я написалъ въ пользу старообрядцевъ, какъ позволилъ себѣ весьма некрасивымъ образомъ инсинуировать это противъ меня по поводу всѣхъ моихъ статей: "Къ нашей полемикѣ съ старообрядцами" другой профессіональный представитель противустарообрядческой полемики {Но затруднившійся и не стѣснившійся донимать меня мелкими выходками смѣшнаго свойства.}; однако онъ говоритъ, будто "въ общемъ у меня замѣтно желаніе доказать древность употребленія двоеперстія", т. е. будто я не просто указываю свидѣтельства, говорящія о древности двоеперстія, но намѣренно хочу и стараюсь доказать эту древность, при чемъ, конечно, дается авторомъ подразумѣвать читателю, что мою заботу составляетъ интересъ не православныхъ, а старообрядцевъ. Въ виду инсинуацій прямыхъ и непрямыхъ считаю умѣстнымъ кратко отвѣтить здѣсь на вопросъ: зачѣмъ я писалъ свои статьи: "Къ нашей полемикѣ съ старообрядцами" и въ частности -- за чѣмъ я писалъ статью о перстосложеніи. Я писалъ инкриминируемыя статьи не въ интересѣ старообрядцевъ, а напротивъ въ интересѣ нашей православной полемики съ старообрядцами. Наша полемика съ старообрядцами основывается на церковной греко-русской археологіи. Противустарообрядческіе полемисты изучаютъ археологію какъ сродство для своей цѣли; но есть у насъ профессіональные и непрофессіональные археологи, для которыхъ археологія служитъ не средствомъ, а цѣлію, которые изучаютъ ее для нея самой, безъ всякаго отношенія къ полемикѣ и безъ всякой заботы о сей послѣдней. Этими археологами нашими пролитъ въ послѣднее время на исторію богослуженія и богослужебныхъ обрядовъ новый свѣтъ, при которомъ оказывается, что наша полемика съ старообрядцами должна быть поставлена нѣсколько иначе, нежели какъ она поставлена до сихъ поръ. Такъ вотъ, указаніе необходимости нѣсколько иной постановки полемики противъ нынѣшней и показаніе, въ чемъ именно должна состоять эта иная постановка, и составляли мою цѣль при написаніи моихъ статей. Никто не станетъ отрицать возможности появленія между старообрядцами человѣка, подобнаго Андрею Денисову. Но явись такой человѣкъ, то онъ, пользуясь свѣдѣніями нашей археологіи и такъ сказать съ нашими же книгами въ рукахъ, заставилъ бы насъ измѣнить постановку полемики противъ старообрядцевъ. Но дожидаясь, чтобы это случилось и чтобы насъ принудили къ перемѣнѣ постановки полемики, а находя по всякимъ соображеніямъ и побужденіямъ, что это гораздо лучше сдѣлать намъ самимъ, я и рѣшился написать мои статьи. Что касается въ частности до статьи о перстосложеніи и именно до указанія мною въ ней новаго свидѣтельства о двоеперстіи, то я указалъ на свидѣтельство, которое, не будь указано мной, могло быть указано другими, съ тою цѣлію, чтобы заставить полемистовъ нашихъ отказаться отъ защиты мнѣнія, которое оказывается ошибочнымъ, такъ какъ съ этою защитою мнѣнія, оказывающаго "я ошибочнымъ, они становятся въ фальшивое положеніе.
   Свидѣтельство Ѳеоріана о двоеперстіи совершенно ясно и никакъ но можетъ быть ослаблено или перетолковано. Напоминая о. протоіерею о прежнихъ печальныхъ примѣрахъ упорнаго непризнаванія профессіональными противураскольничьими полемистами того, что было дознано и признано учеными, не имѣющими отношенія къ профессіональной полемикѣ {Разумѣемъ непризнаваніе подлинности Стоглава, признаваніе такъ называемаго Малаго проскинитарій или Статейнаго списка Арсенія Суханова за раскольничій подлогъ, увѣренія, будто заводчики раскола были справщиками книгъ при патр. Іосифѣ.}, подаемъ ему (вмѣстѣ съ другими профессіональными полемистами) нашъ искренній совѣтъ перемѣнить мнѣніе. Въ этомъ случаѣ онъ (съ другими) послѣдуетъ благому примѣру покойнаго высокопреосвященнаго Макарія, который поступалъ именно такъ, чтобы, не колеблясь и не упорствуя, отказываться отъ мнѣній, которыя оказывались ошибочными {А что касается до высокаго и увѣреннаго тона, который держитъ о. протоіерей въ своей статьѣ, то мы укажемъ ему на печально-поучительный примѣръ высокаго и увѣреннаго тона, который въ подобномъ случаѣ держалъ покойный Добротворскій. Въ предисловіи къ изданію Стоглава Добротлорекій писалъ; "Всѣ болѣе важные вопросы о Стоглавѣ уже рѣшены; теперь никто, кромѣ самыхъ темныхъ людей, не станетъ считать его ни канонической книгой православной русской церкви, ни подлинными -- неповрежденными актами самаго собора; изслѣдовано, дознано и доказано, по крайней мѣрѣ въ общихъ чертахъ, что эта книга составлена кѣмъ-нибудь, можетъ быть даже членомъ Стоглаваго собора, но уже послѣ собора" и пр. А что было за этими высокими и увѣренными рѣчами?... Что было, про то о. протоіерей, конечно, знаетъ...}.

Е. Голубинскій.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru