Гоголь Николай Васильевич
Наброски и материалы по русской истории

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Николай Васильевич Гоголь

Полное собрание сочинений в четырнадцати томах

Том 9. Наброски, конспекты, планы

   

Наброски и материалы по русской истории

1. "Уже самим положением земли..."*

   Уже самим положением земли Европа восточная отличается от западной, на которой впечатлены знаки какого-то своенравия природы, поднявшейся на каждом шагу цепями гор, углубившей долины, оборвавшей утесы, перекинувшей каскадами реки, протянувшей частые мысы в море, не позволившей морю углубленными заливами ворваться в ее пределы. Всё, напротив, ровно и однообразно в Европе восточной, как будто бы прихотливая деятельность природы здесь нашла покой. Она вся здесь одна масса, одно пространство. Южная часть этого пространства, идущая к Черному морю, -- травистые, необразимые, ровные степи; средняя часть -- равнины, покрытые бором; северная -- тоже ровные, но болотистые пространства, на которых тиснул север свою печать, дышащую печальною дикостью. Реки далеко текущие, но не сообщающиеся. Горы сторожат эту непомерную безмерность и равнину. Пустынными рядами уральскими, снегоглавым Кавказом, ветвистым Карпатом они окружили ее как бы с тем, что<бы> здесь сохранилась долговременно особая своеобразность, особый отпечаток на здешних народах. Она вся заселена ветвями народов славянских так, как западная германскими. Подобно как германцы аборигены Европы западной, так славяне аборигены восточной. Они, может быть, древни в такой степени, как древни народы древнего мира.
   Под темными именами то скифов, то сарматов они вели свою жизнь, лишенную истории, в своих великих пространствах, ужасавших древних даже южным воскраием своим. Что они древни, свидетельствует их великая многочисленность, уже видная с седьмого и осьмого века. Миллионы не переселяются, для того же, чтобы разродиться в миллионы, нужны тысячи лет. Что они древни и давно жили, доказывает глубокое безмолвие и неслышность о них. Если бы такое ужасное количество племени переселилось уже во времена, известные истории, то это не могло бы произойти без шума и потрясений по всей Европе. Что они древни, свидетельствует разнообразие племен и те частные отличия, которые они получили от мест жизни, обстоятельств и хода истории, которыми они отделяются одни от других, и которые народ получает долговременным пребыванием на одном месте. Что они древни, доказывают черты оседлой жизни во внутренности их земель, замеченные еще с 4-го столетия. Что они древни, доказывает многосложность их религии, их богопочитание, носящее все признаки развившейся жизни; разнообразие их занятий, для чего нужно было огромное пространство времени, связанное с местностью их земель, рощами, реками и показывающее оригинальность, возникшую именно из земли восточной Европы.
   Почему же, упершись своим началом в глубокую древность, они не вынесли на свет своей истории? Потому что они не могли действовать оглушительно и массами, как действует народ-пришлец, потому что ведущему оседлую жизнь трудно подняться с своего места, потому что разбросанному по великим несообщающимся пространствам трудно для этого соединяться, потому <что> различны в племенах и нравах, потому <что>, нет нужды народам семейным, имеющим жилища.
   Тогда многие бродящие народы, как фантомы, появлялись неожиданно, без истории, без корня. Они были вообще малочисленны, но были страшны своею бедностью, своею бродяжническою жизнью и всегдашнею готовностью сдвинуться с своего места, своею удобностью действовать всею массою, невозможною для народа оседлого. Они оглушали совершенно своими нападениями и увлекали часто в свои массы народы покоренные. Так степи южной России, страшные своею беззащитностью, открытым положением, были удобны для их кочующих масс. Так промчались шумно оглушительные нашествия гуннов, аваров, аноков, угров, готов. И хотя их толпы более состояли из многих покоренных, но имя вождя и народа победителя одно звучало.
   

2. "Почему же [эта] неслышность и безмолвная судьба истории славянской?.."*

   Почему же [эта] неслышность и безмолвная судьба истории славянской?
   В чем состоит особенность и своеобразный характер этой истории?
   Их многочисленность.
   Их удобство к покоряемости.
   Их рабство и терпящая участь и, наконец,
   Их деятельность, устремленная чуждою силою.
   Уничтожение в их потоках и многочисленности их покорявших властителей.
   Следы, оставляемые властителями.

* * *

   Что такое славяне.
   Их характер коренной, настоящий; чисто славянские элементы; его гибкость и изменяемость под чуждыми владениями.
   Их жизнь и занятия, порожденные положением географическим.
   Их вольность, сборы, сходки и патриархальный республиканский элемент правления.
   Их греческие, поэтически созданные язычество и мифологический мир.
   Их музыкальность.
   Итог характера славянина, что должен бы был он обещать.
   

3. Собственные результаты о славянах*

   Славяне не могли слишком и действовать, потому что были разделены и расселены по всему пространству и от положения, от удобств и средств для жизни различествовали сильно нравами.
   Не действовали оглушительно и стремительно всею массою, потому что действует так только народ-пришлец, который ушел с места и, так сказать, на ногах ищет места и добычи, устремляется тучею.
   Оседлому народу трудно подняться.
   Оттого немногочисленный народ, но могущий привести в движение всего себя, все свои силы, производит стремительные нападения и оглушает своим именем.
   Ни один из народов, нападавших и покорявших славян, не был многочислен, но он был страшен своею походною бродяжною жизнью, всегдашнею готовностью сдвинуться с места. Они увлекали новых подданных своих в свои массы, и часто целые отряды были из славян, но их было не слышно. Слышно было имя победителей, которое придавалось.
   Что славяне были без всякого сравнения многочисленны, доказывает, что готы, гунны, авары и все наводнявшие толпы исчезли, а земля осталась, вся покрытая славянскими племенами. Что славяне были слишком древни и коренной народ, доказывает уже и то, что о них, несмотря на их множество, не было слышно ничего. Если бы же переселение это было действительно, оно, такое многочисленное переселение, произошло бы, верно, не без шуму и сильных потрясений, досягнувших бы до слуха, и древний мир должен бы почувствовать его.
   Способность славян и удобоприменяемость -- доказательство, что они делались воинственными, мирными, смотря по направлению, им данному.
   Что славяне не соединялись в одно, причина -- несообщаемость земли. Только весною, при разлитии рек, усматривались некоторые сношения. См. визант<ийские> хр<оники>.
   Религия славян становилась менее сложной, где терялось первое познание жизни. В глубине лесов она была беднее и суровее, у воевавших она едва существовала, так что они клялись даже оружием только.
   

4. "Уже сильным доказательством многочисленности славян..."*

   Уже сильным доказательством многочисленности славян служило то, что все народы перелетные, так громко звучавшие своим именем, исчезли вдруг. Полвека после уже не было ни следов гуннов, аваров и [других. ] А между тем славяне остались и на своих местах, и весь восток Европы сделался покрытым славянскими племенами.
   Славян вдвинули в историю, можно сказать, все эти их завоеватели и повелители. Увлеченные их толпами, они появились в их войсках, и уже греки заметили их.
   

5. Происхождение славян*

   Некоторые обычаи показывают их происхождение из Индии. 1) Сходство, хоть довольно отдаленное, с языком санскритским. 2) Обычай жен сожигать на кострах.
   Несколько славянских богов носят некоторое сходство с пагодами. Идолы часто окружены у них змеями, жабами, ящерицами и разными ядовитыми насекомыми.
   

6. Ипотезы о славянах. Их следы*

   Названия язигов и роксолан слишком эфемерны и метеорически для того, чтобы означали цельный народ. Нигде после не упоминается о них, и они исчезают совершенно. Народы не могут исчезнуть так скоро. Их следы должны были остаться. Но у Нестора, кроме славян, не встречается никакого чуждого в средине их народа. Стало быть, это было нарицательное прежнее имя некоторых славян.
   Шлецер тоже предполагает, что язиги были славяне.
   

7. Давность существования славян*

   доказывается их религиею, довольно многосложною, уже показывающею разностороннюю жизнь их, памятниками искусств, для того чтобы достигнуть которых нужна долгая жизнь и переход к совершенствованию.
   В древних могилах венедских найдены глиняные урны, сделанные с некоторым вкусом, с изображением львов, медведей, орлов, покрытые лаком, также копье, мечи, кинжалы, искусно выработанные, с серебряною оправою и насечкою.
   Чехи задолго до времен Карла Великого занимались рудокопанием.
   В герцогстве Мекленбургском, на южной стороне Толенцкого озера, в Прильвице найдены в XVII <веке> медные истуканы славянских богов.
   

8. "Расселение славян с берегов Дуная..."*

   Расселение славян с берегов Дуная невозможно положить, иначе оно составило бы яркую и видную черту, тем более, что это расселение означено в летописях слишком быстро и, как кажется, в одно время.
   Но какие причины могли заставить двинуть их так далеко на север, куда медленно, упорно и только вследствие сильных натисков совершают народы свое обратное отступление? Какое-нибудь втеснение между ними валахов было для этого не слишком достаточно.
   Расселение -- старый конек и привязка, за это обыкновенно всегда хватаются летописцы и созидают <легенды?>, потому что носят в себе образ переселения сыновей Ноевых, столпотворения вавилонского и проч.
   Вывод. Славяне жили уже очень давно на местах своих. Их расселение по восточной Европе случилось в те темные времена, когда восточная Европа была облечена киммерийскими баснями. Это переселение явственно в нашествии сарматов, безотчетном, общем имени, данном греками ордам народов.
   

9. Славяне на русской земле*

   Поляне по Днепру.
   Древляне между Киевом и Припетью. Их жилища и главные сборища -- Коростень, Туров, Овруч.
   Дреговичи между Припетью и Двиною.
   Полочане на Двине от впадающей в Двину реки Полоты.
   Кроме того: А друзии седоша по Десне, и по Семи, и по Суле и нарекошася севера (северяне).
   Везде реки жилища славянских племен.
   Расселившись и живя по рекам, естественно, что они могли облегчать коммуникацию и средства для нее к путешествию в Цареград, в Черное море.
   Вятичи сомнительно славянский народ. Доказательство в сильных сопротивлениях, ими оказываемых. Этого мнения держится Миллер и почти почитает их за чувашей, называющих<ся> на мордовском наречии ведке, или за вотяков, обитавших сперва при Оке.
   

10. О местожительстве славянских народов*

   Славяне северные.
   Славяне новгородские.
   Кривичи. Многочисл<енный> народ обитал в 3 местах северной России при истоках Двины, Волги и Днепра. Двинские кривичи от реки Полоты, впадающей в Двину, назывались полочанами, участв<овали> в избрании русских князей. Днепровские кривичи построили город Смоленск.
   Дреговичи обитали между реками Припетью и Западной Двиною.
   Славяне южные.
   Поляне по Днепру. Киев.
   Древляне тоже по Днепру, но в лесах, к северо-западу от Киева. Главный город Коростень. Уже давно имели собствен<ное> правление и князей.
   Северяне поселились на трех реках, Десне, Сейме и Суле, и на сей последней назывались суличами. У них Ярослав выстроил Нов<город> С<е>в<е>рск<ий> -- 1044.
   Радимичи по реке Соже.
   Вятичи у верховья Оки, где, по слов<ам> Нестора, Вятко осн<овал> жилище.
   Бужане по Бугу, на место их являются волынцы, где великий князь Владимир построил город в свое имя.
   Дулебы тоже по берегам Буга упоминаются, потому что обры делали им притеснение.
   Тиверцы обитали по берегам Буга и Днестра, почти к самому Черному морю.
   Лютичи тоже по берегам Буга и Днестра.
   Угличи при реке Угли (ныне наз<ываемой> Орлом), покорены Свенельдом, воеводою Игоря.
   Пространство от Днестра до моря, соседнее городам греческим, было населено издревле городами. Там рождение политическое началось прежде. Народ славянский, назывался у славян тиверцами (а оулучи тиверци седяху по Днестру, приседяху к Дунаеви; бе множество их, седяху по Днестру или до моря, суть грады их и до сего дне. Да то ся зваху от греков великая Скуфь).
   

11. "Из славян южные..."*

   Из славян южные несравненно превышали север<ных> цивилизацией, мягкостью и некоторою утонченностью нравов. Доказательство, что Нестор, говоря о кротости южных славян -- полян, в противоположность говор<ит> о древлянах, радимичах, вятичах и северянах и даже кривичах, которых нравы отзываются совершенно дикою жизнью, говорит о жизни их подобно зверям среди лесов, о нечистоте, о ненаблюдении ни родства, ни брака, о похищениях, о плясаниях, неистовых игрищах и похищениях на них девиц.
   Обычай сожжения тел, перешедший из дальней ли Индии, откуда производят отдаленное происхождение славян, или он был наследство языческой Греции, но он сохранялся у славян. Нестор говорит: кривичи, вятичи и северяне, по сожжении тела, собирали кости в сосуды и ставили их на больших дорогах.
   

12. Западные славяне*

   Шлецер думает, что сербы вначале многочисленнейший славянский народ. Они много распространились между Эльбою и Салою под именем сорбов. Венды, живущие в верхнем и нижнем Лаузице, доныне называют себя сорбами. Мейссен назывался Зирбия; город Цербст Зорбеста (Sorbesta Zirbia). О сербах довольно пространно у Стритера.
   Хорутане в 6 списках, в Ипат<ьевском> хутане, в Соф<ийском> шурутане, в пол<ьском> хобужане, корентане у европейцев, вообще краинцы, каринтийцы и жители Штейермарка. Карнунт, Карнунтумом также, кажется, называли земли по Дунаю близ Вены. Регино подтверждает это тем, что говорит: венгры прежде всего, по приходе своем, опустошили Карнунтум.
   Валахи -- обитающие в Валахии, Молдавии и Седмиградской области.
   Волохи, влахи, вельши происхождением италианцы. Шлецер полагает их от древних гетов и даков (не подтверждая, однако же, доказательствами).
   Вытесняют, по Нестору, славян дунайских, поселившись между ними, и заставляют иных поселиться на Висле под именем ляхов. Словене же они пришедше седоша на Висле реце и прозвашася ляхове; а инии от тех ляхов прозвашася поляне, а ляхове друзи лутичи, инии мазовшане, инии поморяне.
   Стало быть, лях есть общее название народа.
   Лутичи. В латинских летописях Lutitii в передней Померании около Лоица, отличны от Lusi, Lusici, что в Лаузице.
   Ad ultra Leuticos qui alio nomine Wilzi dicuntur, Oddora flumen occurrit, amnis ditissimus Slavanicae regionis, т. е. за Левтиками, иначе Вильцами, встречается река Оддора, богатейшая из славянских рек.
   

13. О славянах древних*

Из визант<ийских> хроник

   582. Что славяне вели оседлую, уже некочующую жизнь, доказательство, что византийские хроники говорят, что Баян аварский, вступивши в земли славянские, начал грабить и жечь села.
   Доказательство<м> миролюбивого характ<ера> славян служит, что они в это время убежали в леса. Menander, p. 126, 129 (124, 164, 165).
   Феофилакт называет их гетами и говорит, что это имя значило то же самое, что славяне.
   Что славяне были мало воинственны и певучи, доказательство ответ, данный греческому императору тремя славянами, схваченными царскими телохранителями, которые были без оружия, а только с гуслями. -- Мы славяне, -- говорили они. -- Гусли имеем при себе для того, что не привыкли носить оружие. Да и нет совсем железа в нашей земле. Оттого мы живем в тишине и мире, играем на гуслях, не умея играть на трубах, ибо, не зная совсем войны, музыку мы считаем лучшим нашим упражнением. Они говорили, что хан аварский пригласил их против греков, и что они присланы для объявления отказа в этом направлении дальнего и трудного пути. Они прибавили, что князьям их присланы были от него подарки, что их продержали 15 месяцев (по Феофану 1Ґ года), и что они ушли во Фракию, услыша о богатстве греков.
   Императору (Маврикий, 591) они понравились.
   Что они были хороши и атлети<че>ской крепости, служит доказательством, что император дивился их дородности. Феофилакт и Феофан.
   Образ войны славян с телегами самый древний.
   Когда полководец Петр, в 14 лето царств<ования> Маврикия (596) послал для преследования славян отряд из 1000, он встретил скоро славян, идущих с добычею. Увидавши греков и не видя возможности избежать их, они поставили телеги около себя, жен и детей спрятавши в середину. Конным было сражаться с ними трудно, покамест один грек не вскочил на телегу и начал рубить наступающих неприятелей, и когда пробились сквозь эту ограду, тогда славяне были изрублены.
   Музыкальность слав<ян>. В день народных игр при Конст<антине> Багр<янородном> славяне употреблялись при инстр<ументальной> музыке и должны были идти в театр по приказанию чиновника. Constantin . De cerim a B. L. I, c. 72, p. 211.
   Византийские хроники говорят, что славяне при осаде г. Солуня были мастера стрелять из луков. Попадали метко. Io Cameniata. De excid Thessal, p. 351, 352, 867.
   945-949. Славяне получали жалованья (стоявшие в Опсикийской области), по 5 червонцев старшие, прочим каждому шло по 3 червонца. Упоминают, что платящие россам дань славяне, кривичи, ленчанины и другие рубили зимою на горах своих лес, из которого они делали однодеревни (μονοξυλα), по вскрытии рек возили их в ближние озера, а потом рекою Днепром пригоняли в Киев, где, вытащив их на берег, продавали россам. Constantin*. De cerim a B, L. I, c. 72, p. 211.
   В начале ноября росс<кие> князья выезжали с своим народом из Киева в другие города, которые у них гирями называются, или в те места, где обитают верьвяне, дреговичи, кривичи, сервяне и другие россам подручные народы (Ibid. p. 61).
   Печенежская область Явдиржим смежна была с подданными россам ултинянами, древлянами, ленчанинами и другими славянами, кои по селам жили (949 год.) (Ibid. 1. 37 p. 106).
   Наконец, славяне вносились, как гарнизоны, как военные поселения, в народонаселение Византийской империи. Часто любимцы императоров были славянского народа, часто сами императоры были славянского происхождения.
   Славяне отличались хитростью стратегическою. При завоевании города Топера славяне, по сказанию Прокопия, притаились в ямах и в оврагах городских ворот, и только малая их <часть> раздражала стоявших на валу греков. И когда греки были обмануты малочисленностью неприятеля, сделали вылазку и погнались за ними, скрывшиеся в ямах ударили им в тыл и положили их всех на месте. Прокопий же говорит, что неприятелей убивали они бесчеловечно, привязавши к дереву; убивали их дубиною по голове до смерти, или заперши их в стойла вместе с скотом, которого не могли взять, сожигали (550).
   В бой ходили по большей части пеши и вооружены щитом и дротиками. Лат никогда не носили. Иные без рубах и не имея другого одеяния, в одних штанах вступали в сражения (Procop.* De B G. L. Ill, c. 14, p. 498). Он же замечает особенно о их дородности и крепости членов. Телом русы, но ни желты, ни черны, как говорит Прокопий, стало быть не светлорусые. Что они ели сухую и простую пищу и сходствовали с гуннами и масагетами в нравах простых, что они были не злобны и не лукавы. Он говорит еще, что жили в рассеянии в шалашах на берегу Дуная. Прокопий находил их язык, равномерно как и антов, странным для слуха. Он говорит, что они не подлежали единодержавной власти, но издревле имели общенародное правление, о пользе и вреде совещались всегда обще, что творца молний почитали единым господом и богом мира, приносили ему в жертву волов и других зверей. Судьбу не признавали: в опасности обещали жертву богу. Верили в рек и нимф и других <божеств>, всем им приносили жертвы и гадали о будущем. Это он говорит о славянах и антах вместе (546 год).
   Прокопий упоминает об искусстве славян ловить и хватать неприятеля, спрятавшись за кустами или в траве, что Велисарий повелел таким образом одному славянину из находившихся в греческих войсках поймать таким образом одного гота живого, и что это искусство употребляли славяне, живучи по реке Дунаю, против греков и других соседей.
   

14. Славянская мифология*

   Услад (у слав<ян> киев<ских>), божество пирований и роскошей.
   Тур , идол, бог сладострастия, в честь ему праздник, ныне семик, на котором позабывают даже пристойность, обожравшись и напившись.
   Студенец , священное озеро на ост<рове> Ругене, в густом лесу. Рыбы его святы, и никто не смел их ловить.
   Ключи, источники, озера, реки и колодцы считались святыми, им приносились жертвы в ожидании плодородия, и потому в честь им купались тотчас по вскрытии рек, несмотря на холодную погоду. И ныне в день богоявления, несмотря на мороз, купаются иногда в прорубях. Это особливо считают необходимым те, которые наряжалися на святках чертями или вздевали на себя хари.
   Стриба , божество киевское.
   Сива , богиня славян варяжских.
   В семик девки и бабы, собираясь хороводами, плясали и свивали из ветвей венки, целовались сквозь оные с мужчинами, потом бросали в воду, загадавши, если венок поплывет, то быть ей тот год замужем, а когда потонет, то остаться дома.
   Рощи и леса у некотор<ых> славя<н> были священными, не позволялось в них ловить птиц, зверей и рубить дерев.
   Позвизд , Посвист, бог ветров у слав<ян> киевск<их>.
   Корс, Корисы , божество киевское, бог припадков и болезней.
   Коляда , бог мира (в Киеве).
   Зимцерла , богиня зари.
   Водяной дедушка , род чертей, живут в мутной воде, особенно подле мельниц.
   Догода , славян<ский> Зефир.
   Дидилия , богиня родин.
   Купало. -- Волос. -- Лель. -- Дид. -- Ладо. -- Полель.
   Буг, река, воды ее священны, их черпали со страхом и долго еще после верили, что всякое очарование там недействительно.
   

15. "Как обломки их, языческие племена..."*

   Как обломки их, языческие имена укрыли русскую землю то в праздниках, то в названье деревни, то в песне, то в сказке.
   Не только одних тех, о которых говорит Нестор, должно допустить в слав<янскую> мифологию. Нестор, как историк, как монах, как христианин, не имел никакого побуждения входить во все подробности славян<ской> мифологии.
   

16. Обряды религиозные*

   Обряды, обычаи сложнее, носят более развития и поэзии на юге.
   Песни и пляски всеобщи между всеми славянами.
   Но у южных они преобладали в большей степени. Всякое урочное событие года, начинание всякой работы в поле сопровождались песнями. Множество свидетельств тому -- оставшихся песен с именами языческих богов, сохранившихся в Малороссии и Галиции.
   Над умершими тризна у радимичей, вятичей, северян, по словам Нестора, причем доказательство их язычества. Далее говорит он: и <...> {Не закончено.}
   Мертвеца сжигали на костре, кости собирали и ставили на столбах при дорогах. Пиршество после похорон или на кладбище называлось стравою в честь умерших. В житии муром<ского> князя Константина говорится о заклании коней умершего и об изрезании лица на нем в знак печали.
   

17. Характер славян вообще*

   По грекам славяне дунайские, ибо к ним это относится:
   Русоволосые, смуглые, нечистоплотные, в грязи жили (у Раича они умывались 3 раза в год, в день рождения, женитьбы и смерти), стройные, рослые, не без приятности в лице, хищные, дерзкие, увертливые.
   Они действовали всегда с аварами, и потому греки их смешивали и считали одним народом.
   Нападали хищно, врассыпную, скрывались в болотах, стрелы намазаны ядами, щиты тяжелы, из глубины рек дышали сквозными тростями. Они скитались, не боясь римлян, в оставленных и пустых замках. Сокровища зарывали, показывали всю дикость первозданной природы. Но всё это решительно относится к славянам дунайским.
   При всем том простота, даже черты добродушия в семейном быту. Гостеприимство повсеместное и в высшей степени. Безопасность совершенная посреди их путешественников.
   Музыка и пляска преобладали сильнее у народов славянских, нежели у германских. Северные венеды говорили в VI веке императору, что главное услаждение жизни их есть музыка и что они берут в путь с собою не оружие, но кифары и гусли, ими выдуманные.
   Прокопий говорит, что войска славян были разбиты ночью греками, оттого, что они усыпили себя песнями и не взяли предосторожности.
   Единство религии сближало племена.
   Вообще славяне сильно были склонны к многобожию.
   

18. Характер славян русских*

   Смирны, довольно согласны между собою все племена.
   На юге более развития мирной жизни. Браки носят вид законности. Отцы и дети живут почти отдельно. Стыдливость заметна между полами. Поляне бо своих отец обычай имяху тих и кроток и стыдлив к родителем и к племени велико стыдение. И брачные обычаи творят.
   На севере, начиная с древлян (северяне, радимичи и вятичи), грубее и меньше развития. Жизнь в лесах. Удобств никаких жизни. На самой низкой степени гражданственности. Отцы, снохи живут вместе. Стыдливости никакой. Стыдливости браков не было. (А радимичи, вятичи и север один обычай имяху, живяху в лесе, яко же всякой зверь. См. Нестор). Распри и ссоры оканчивались частым убийством, неслышным у других.
   Костюм славянина. Легкость чрезвычайная, одежда одна была -- холстяные порты, даже не было рубашки. С длинными усами, с хохлом на голове, что и ныне сохранилось у жителей южной России, в Галиции, у сербов, морланов и черногорцев и у всех почти западных славян.
   

19. "Сочинитель Vita S. Ottonis говорит..."*

   Сочинитель Vita S. Ottonis* говорит, что в одном из штеттинских храмов были снаружи и внутри выпуклые изображения птиц, людей, зверей.
   Деревянный храм Арконский был срублен искусно и украшен резьбою и живописью. В святилище его стоял идол, а конь его в другом здании, ergo (<см.> Hist Dan) славяне, особенно венедские, сохраняли у себя художества, может быть, воспоминание индейских.
   

20. О Таврии*

   Служит ссылкою, местом убежища беглых притязателей на престол.
   Два народа обитатели полуострова -- греческие колонисты, западные -- херсонцы, восточные -- босфорийцы. Занятия -- земледелие, торговля хлебом. Тревожатся разными ордами народов, еще облеченных до греков в одежду скифов, и препираются между собою властолюбием своих небольших самоправителей. Рассеянные толпы гуннов и готов по смерти Аттилы производили опустошения и грабительства и вселились в недра Босфора. Полководец Юстинианов Иоанн с помощью скифов изгоняет их.
   Козары, занимая пространства за Яиком, около Каспийского моря, передвинулись с своими ордами на юго-запад и заняли степи Новороссийские под предвод<ительством> своих хаканов; заводят вежи или города, набегают на Таврию, проникают в сердце городов ее опустошительно, иногда даже утверждают временную власть и начальников своих. Вступают в политические союзы с греками, дочь хозарского хакана за сыном императора. Вытеснили булгаров. Тогда, когда они нападали на Таврию в Европе, другим хвостом тревожили в Азии Аравию, Мидию и Персию.
   Нападения печенегов и других выходцев заставляют установиться и строить города. Строят город Белую вежу (Саркел; по Нарушевичу, у реки Донца, нынешний Белгород) с помощью греческого архитектора Петроноса, присланного импер<атором> Феофилом, собравшего материалы из Херсона. Крестятся по желанию хакана своего при императоре Михаиле (с матерью Феодорою) присланным из Константинополя св. Кириллом, научившимся в Таврии хозарскому языку. Отважные варяги воздвигают славянские племена, освобождают их от дани и новым государством сильно прижимают их.
   Печенеги такого <же> происхождения, остатки азиатские, распространились по землям козарским, потеснили далее венгров, начинавших свои владения на западе с тех пор, где оканчивали козары. Таким образом распространились до Валахии и Седмиградской области, перенесли даже за Днепр свои кочевья. Соседство утеснительное их с европейской стороны с печенегами, а с моря Каспийского с аланами и узами, уже перешедшими в Европу, отняло у них руки, освободило Таврию и дало средства греческим императорам вредить им, соединяясь с печенегами, аланами и узами, которых подкупали подарками и давали беспрепятственный ход небольшой торговле херсонской. Раздоры между хозарскими племенами, разделившимися на кабаров и хозаров, были причиною их конечного истребления. Часть их погибла в рабстве у кабаров, присоединилась и смешалась с разными ордами. Семь орд присоединилось к уграм.
   Отличаясь нападеньями на русских, печенеги жили в Таврии довольно мирно, занимались земледелием и торговлей. Императоры греческие вели с ними сношения и писали грамоты. См. Сестренц<евича>-Богуша, а у него Конст<антина> Порфиро<ро>д<ного>. Служили перевозчиками товаров из России, Хозарии и Византии в Херсон, но в торговле показывали алчность, как везде.
   Святослав берет и разоряет Белую вежу и проносит оружие во всю Тмутаракань. Остатки хозар по степям были или данниками России или <...> {Не закончено.} Владения Владимира уже почти <со>прикасались с греческими, и вход в Херсон был беспрепятствен. Император Василий из похода Болгарского в 1016 послал флот под предвод<ительством> Монга, которому помогли русские истребить войско козар, землю покорить. См. Кедрин.
   Над всеми этими землями утвердил потом свою смелую власть Мстислав.
   Касогия простиралась по горам за рекою нынешнею Тереком, где находится Малая Кабарда. См. Конст<антина> Багрянородного.
   Княжество Тмутараканское, удел Мстислава, есть часть прежнего Босфорского, и город его престольный в Азии, древняя Фанагория, потом Тамарха и Тмутаракань или Темрюк.
   Но не позволяли князьям совершенно упрочить завоеваний печенеги.
   Печенеги были наездные, невидимые владетели степей. Их подкупили греки, желая отклонить нападения русских, и запирали путь по Днепру в Черное море, с другой же стороны не допустили посягнуть на Таврию.
   Половцы заместили печенегов, почти истребленных русскими князьями, без сомнения, присоединив остатки их в свои орды, они все действия свои поворотили на север, воюя с русскими, Польшею. (Что же Таврия в это время?).
   По мнению Миллера, половцы были несравненно многочисленнее печенегов.
   

21. Печенеги*

   Их образ сражения был таков. Ряды выдавшимися углами строились, шеренги были перемешиваны телегами с женами и детьми, на некоторых из них были поставлены высокие башни. Порядок шествия их был похож на движущийся город. Оружия их -- лук и стрелы. После сражения, получив добычу, предавались необузданно веселости, беспечности.
   Переправлялись (через Дунай), по общему татарскому обычаю, держась за хвост лошади, сидя на кожаном мешке, набитом легкими веществами, как-то: соломою или корою, и тащили с собою седло и военные свои снаряды. См. Сестр<енцевича>-Богуша, а у него из Анны Комни<ной>, Thounmann*. Description de la Crimée, Кедрин и др.
   

22. О россах*

   Доказательство их рассеяния и бродяжной жизни и службы у греков. У Льва Премудрого стояло на жалованье при флоте 700 чел. россиан, посланном к острову Криту, и что на содержание их выходило 100 литр золота. Литра составляла 72 номизмы (то же, что голландск<ие> червонцы или венецианские цехины). 902.
   На флоте, отправл<енном> в Италию под начальст<вом> Патрикия Косаны, было семь русских судов, на которых было 415 человек россов в 953 году при цар<е> Конст<антине> Багрян<ородном> и Ром<ане> Лакапине. Constantinus Porphir. De cerim a B. L. II, c. 44, p. 376, 377, 378.
   При нападении русск<ого> флота в 941 на Царьград, при каковом они выжгли Фракию, визант<ийцы> говорят о жестокости руссов, которые якобы пленных прибивали к кресту, сажали на кол, ставили их вместо целей и стреляли в них из лука, церкви и монастыри разрушали и вбивали священникам железные гвозди в голову.
   В 946, когда при представлении импер<аторам> греч<еским> Конст<антину> и Ром<ану> послов эмира Тарсийского Конст<антин> Багр<янородный> говорит, что между множеством зрителей были россы, которые держали в руках небольшие знамена и вооружены были щитами и мечами.
   В 949 году опять отряжен был флот в Крит, где находились 584 чел. россов, у которых было 45 человек рабов, что русских судов было 9 и что на 9 парусов на каждый по 30 локтей, да на два меньшие судна 28, на все это полотно выходило 1154.
   Конст<антин> Багр<янородный> говорит, что россы потому старались жить в дружбе с печенегами, что доставали от них рогатый скот, коней и овец, которых в России не было, чтобы обезопасить свои земли от их нападения во время войны с кем-нибудь и, наконец, чтобы иметь свободный пропуск и плавание по Днепру и сквозь его пороги. Что для печенегов, а особливо живших в окрестностях херсонских владений, полезно было жить в союзе с россами, потому что они получали из России товары, которые после провозили корсунянам и греческим императорам за деньги.
   Против сарацинского владетеля Алима (1032--1034) греческий царь Роман Аргир отрядил, по сказанию Кедрина, россиан и другие греческие войска под <предводительством> Никиты Пегонита, разбившего и умертвившего Алима.
   1043 -- неудачная попытка Владимира, приписываемая визант<ийцами> Владимиру великому, в царст<вование> Конст<антина> Мономаха.
   В 1077 царь греч<еский> Михаил Дука против мятежника Никифора Бриенния выслал франкского полководца Руссея и Алексия Комнина, где было множество судов русских. Кедрин.
   В 1097, во время возмущения, поднятого Исааком Комниным, упоминается, что стояли на зимовьях в восточных областях империи, из коих два были из франков, а один из руссов.
   

23. Описание греческого пути*

   Конст<антин> Порфир<ородный> говорит, что суда, на которых россы приходили к Цареграду, были из Немогарды, столицы рос<ского> кн<яжества> Сфендосфлава, сын Ингорева. Также из Милиниски, Телиюкры(?), Чернигочи и Вусеграда(?). Из этих городов они были свозимы на реку Днепр и собирались у Киева, котор<ого> прозв<ище> был<о> Самватас(?). Подчиненные россам славяне, кривитянине, лензанине (Κριβηταιηνοι и Λενζανηνοι) и прочие славянские отродия рубили зимою у себя на горах лес для оных судов и строили их (выдалбливали) суда. А весной, по растаянии льда, сплавляли их в ближние озера и потом далее по реке Днепру в Киев. Здесь вытаскивали их на берег и продавали россианам, которые брали только одни ладьи, а весла, уключины и другие снасти делали сами из старых судов. Снарядивши суда, спускались по Днепру до Витечевы (Βιτετζὲβη) укрепленного места, платившего россам дань и лежавшего при Днепре. Тут оставались два-три дня, пока все суда соберутся, а потом продолжали путь до днепровских порогов. Достигши первого порога Ессупи (что значит по слав<янски> не спать), узкого с высокими и острыми камнями, в виде островов, о которые с силою ударяется вода, низвергаясь водопадами, еще издалека выходили они на берег, оставивши всё прочее на судах. Потом несколько человек ходили в брод по реке, чтобы ощупать босыми ногами, где нет камней; другие, напротив, упирались на судах шестами спереди, сзади и со сторон и проводили их с великим трудом между камнями и берегом. Затем, севши вновь на суда, ехали до другого порога, по-русски Ульворси , а по-славянски Островунипрах (остров подле порога). Третий порог назывался Геландри (Γελανδρι), что на слав<янском> значило шум от порога. Четвертый, самый большой, по-русск<и> Аифар (Αειφαρ и Νεασητ), по-слав<янски> Неясыт, от неясытей или пеликанов, вивших в его камнях гнезда. Тут, из боязни нападения от печенегов, оставляли росс<ы> часть своей дружины на страже; другие выносили из судов товары и вели сухим путем 6000 шагов скованных невольников; другие тащили суда волоком или несли их на плечах до тех мест, когда уже минуют пороги. Затем сталкивали они их опять на реку и, нагрузив снова, продолжали путь свой далее. Приехав к пятому порогу, который по-русски назывался Варуфорос, по-славянски Вулнипрах (Βαρουφορος, Βουλνηπραχ), потому что он здесь образует великое озеро, проводили они суда свои так же, как у первого и второго порога. Шестой по-русски Леанти (Λεαντι и Βερουτξι), по-слав<янски> Веручи, т. е. ключ воды. Седьмой по-русски Струвун, по-славянск<и> Напрези, т. е. малый порог (Στρουβουν, Ναπρεζη). Проехав одни пороги, они приходили к Крарийскому перевозу (το πὲρκμα τοе Κραριου), месту широкому Днепра и глубокому, как только можно завидеть глазами пущенную стрелу, как говор<ит> Конст<антин> Пор<фирородный>, через который переезжали корсуняне, возвращаясь из России, и печенеги, едучи в Корсунь. Сюда обыкновенно приходили печенеги делать нападения на русские суда. Потом приезжали к Ост<рову> св. Георгия, где у весьма великого дуба приносили на жертву живых птиц. Делали также круг стрелами. Другие клали туда хлеб, мясо или что другое, что имели при себе. После того бросали жребий и гадали, колоть ли им птиц и есть или выпустить на волю. Проехавши сей остров, не имели уже опасности от печенегов, до самой реки Селины. В четыре дня езды достигали они днепровского устья, в котором лежал Остров св. Айферия. Здесь отдыхали они обыкновенно два и три дня и между тем снабдевали свои суда потребными вещами, а именно парусами, мачтами и рулями, что всё привозили с собою. А как Днепр в устьях своих делает озеро, которое простирается до самого моря, где лежит <Остров> св. Айферия, то они подавались назад к Днепру (Шл<еце>р думает к Днестру), где еще отдыхали. Отсюда, ежели ветер благополучный, ездили на парусах к реке Белой (τον ποταμον ασπρον) и, пребыв несколько времени здесь, продолжали путь свой к Селине, которая есть рукав реки Дуная. (До сих пор, говорит Шл<еце>р, простирались жилища печенегов, полуденный же берег сей реки принадлежал уже Болгарии). Здесь то они окружены были отовсюду печенегами, и потому, если прибьет несколько судов к берегу, росс<ы> выходили на сушь, чтобы общими силами защищаться от печенегов. Переплывши Селину, больше уже не имели никакой опасности. Потом, достигнув Болгарии, продолжали путь к устьям Дуная, оттуда к Конопу, в город Константию, к рекам Варнасу и Дицине, которые все вытекают из Болгарии. Напоследок приходили к области Месамврийской, от главного города (Μεσημβρια).
   

24. Начало княжеств*

   В средине 6-го века покоряются славянские племена двумя народами на севере и на юге, на севере норманами, на юге козарами. Племена заставлены платить дань. Норманам платят дань славяне, чудь, меря и кривичи, хозарам поляне киевские, северяне и вятичи. Дань должна была платиться мехами, по белке с дыма.
   Норманы грабили чужие земли, обирали с них дани и около зимы возвращались домой. Но в Руси оставили они людей, которые год от году собирали поборы с жителей и угнетали их. (См. Архан<гельский> список). Это побудило славян, мерь, чудь и кривичей выгнать их.
   Они боялись возвращения их, соединились для защиты и начали делать укрепления. Но между этими четырь<мя> нациями восстало несогласие, необходимое следствие федеративной системы, и 4 народа признаются<...>. {Не закончено.}
   

25. Действия варягов*

   Варяги очень часто отправлялись из Киева в Цареград служить -- доказательство в Олеговом договоре.
   По византийским хроникам, при императоре Льве, во время похода патриция и логофета Гимерия на Крит, в императорском флоте было 700 руссов, жалованья давалось всего один только центенарий.
   На флоте, с которым протоспафарий Епифаний пристал к берегу Ломбардии в 935, было 415 руссов, находившихся на 7 каравиях.
   В походе на Крит 949 года было руссов 384 человека, а с служителями 629 (для 9 русских каравий куплено толстое полотно, из которого сделано 9 парусов, каждый в 300 локтей).
   В походе на Крит 962 упоминают опять о руссах, помогавших при взятии одного города.
   В 1057 упоминается о легионе руссов, зимовавших на востоке вместе с двумя легионами франков.
   В 1077 император Лука послал против одного мятежника русские корабли.
   

26. Норманизм в Руси*

   Доказательство равенства дружины и братства, великой силы ее, ограничивающей власть князя, находится в договоре Олега между прочим, где требуется с греков дань или подарки на каждого человека и где упоминается, даже и берется дань на Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и проч<ие>, то е<сть>, вероятно, <на>ходившихся там чиновников.

* * *

   Везде показательно, разительно преимущество варяжской дружины над славянской. Везде видна победительная и властвующая нация и ее преобла<дание>. В договоре о руссах говорятся и больше им предоставляется преимуществ. Паруса на лодки их они употребляют шелковистые, подарки императора греческого, а славянам простые.
   

27. Обычай варягов на Руси*

   Суетность и тщеславие воинственного и дикого народа сильно проявляется во всем. На лодки вместо парусов они берут шелковые материи греков.
   См. у Деппинга.
   

28. О варягах*

   Черта справедливости варяжской. В 1034 в царст<вование> им<ператора> Михаила Пафлагонского один из варягов, стоявших на зимовье во фракий<ской> области, хотел изнасиловать одну фракианку, которая, выхватив у него меч, им же его заколола. Его товарищи, узнавши об этом, увенчали фракианку, отдали ей всё имение убитого, а его оставили непогребенного. Кедрин.
   Варяги, как видно из визант<ийских> хр<оник>, составляли гвардию вместе с франками и др.
   

29. Мысли и заметки собственные*

   Причины малонаселенности севера -- холод, суровость климата.
   Ученые употребляли церковный язык, и потому нет сомнения в существовании народного языка, различного от него, уклонявшегося с каждым столетием.
   Сановники и все главные начальники были варяги, <но> знали по-славянски, и славянский язык более раздавался на Руси, нежели скандинавский.
   Норманы любили страны богатые и потому долго оставляли славян в покое и проходили чрез земли их в Царьград.
   

30. Об Олеговом договоре*

   С какой стати выдумывать договор? Иногда из гордости и тщеславия выдумается о предках, но всегда почти в повествовательном, в напыщенном, в баснословном, в преувеличенном виде. Но чтобы оно имело форму договора, вылилось в такую ясную, определительную форму, это совершенно невозможно.
   Еще более невозможно, памятуя гражданственное развитие и грубость века.
   Если бы выдумали (кто бы мог выдумать?) Какие должен иметь достоинства тот, кто в состоянии выдумать.
   Отчего произошло подозрение в их подлинности.
   Составить так, с такими обстоятельствами, так не упустить, так много вдвинуть знаменующее истинно норманское.
   Уже самое сомнение Шлецера говорит в их пользу. Стало быть, они так искусно подделаны. А можно ли допустить тогдашнему веку и тогдашним людям такое искусство?
   Страшные описки, невероятные ошибки писцов, необыкновенная изуродованность имен говорят за его действительность. Если бы он был поддельный и в новейшие времена, он бы списался несравненно правильнее, он бы был понятен для писцов, и они бы не путались так.
   Уже одни постановления о ладьях, чрезвычайно точные, определенные, даже несколько сложные, ясно показывают жизнь совершенно норманскую и прямо относятся к норманскому. Никогда, если бы допустить о составлении его в последующие времена, не могли бы изобретатели распространиться об этом предмете. Тогдашняя жизнь русская, даже новгородцев, не навела бы их на эту идею.
   В нем бы была неосмотрительность, между тем как ее нигде не видно.
   

31. Доказательства о письменности договоров*

   Но разве славяне не могли до Владимира узнать азбуку Кирилла и Мефодия? Как же могла <она> появиться?
   В Киеве была церковь, стало быть была письменность и язык. Ясный признак. Были они грамотны? Если сообщения между Цареградом были так часты, если варяги были друзьями, принимались в службу, если этот <народ> был в таком беспрестанном сношении, при своем любопытстве, разве не мог <он> узнать <азбуку?> Что нормане тогдашней Европы не писали? Но норманы в Западной Европе основались на землях, почти не получивших форм гражданственности, где дикость и охота и грубость, всеобщий характер века, скрывали жалкую гражданственность народов римских и не принявшиеся начатки Карла. Этого преимущества не имела Европа.
   

32. О принятии христианской религии*

   Только, может быть, в Киеве да в некоторых других городах удалось распространить ее. Села, веси и волости долго оставались погруженными в язычество и свои поверья. Нестор упоминает уже в свое время о язычниках кривичах и вятичах: еже творят вятичи и ныне. Сии же обычаи творяху и кривичи и прочие погании не ведуще закона божия, но творяху сами себе закон.
   

33. Изяслав*

   Из его века можно вывести следующие события:
   Половцы явились неприятелям<и>.
   Упрямо отвоевывал свою землю и ссорился с князьями.
   Полоцкий Всеслав враг заклятый Ярославичей.
   Жизнь велась довольно мытарски за гуслями и пиршествами, по словам Нестора.
   Бурхард духовный чиновник, посланный Генрихом IV, удивлялся богатству и великолепию русских князей, их сокровищам.
   Изяслав, то изгоняемый, то возвращавший себе престол.
   Святослав Черниговский строптивее был других и духом его были исполнены сыновья его, которых братья Изяслав с Всеволодом лишили владений.
   Олег, наскучив праздною жизнью в Чернигове, где княжил Всеволод, бежал и с половцами напал на черниговские земли, и выгнал Всеволода, который скоро соединил<ся> с Изяславом, своими сыновьями и возвратил княжение не только свое, но и Киевское, потому что Изяслав был убит в битве, а Олег бежал.
   Основал Киевопечерский монастырь афонский монах, русский, родом из Любеча, названный там Антонием, поселился в пещере, ископанной митрополитом Иларионом. Святостью и затворничеством пользовался всеобщим уважением. Князья приходили беседовать к нему. Двенадцать монахов, постриженных Антонием, выкопали подземную церковь с кельями. Их число умножалось. Святослав дал 100 гривн, или 50 фунтов золота на сооружение каменной великолепной церкви Печерской призванными художниками из Киева. Феодосий когда входил к князю Святославу, то умолкали гусли и органы. Некоторые из монахов Печерских приняли венцы мучеников, обращ<ая> идолопоклонников: Леонтий в Ростове, св. Кукша в земле вятичей (в Орловской или Калужской губернии). Варлаам, бросив одежду боярскую, пошел в Печерские монахи. Варяг Симон внес 50.
   Русские ходили в Грецию и служили там. Митрополиты были посвящены от патриарха. Грек из Цареграда Георгий недолго побыл и уехал. Русская церковь считалась в зависимости от Цареграда до падения его и считалась семидесятым епископством.
   Финны и чудь славились волшебниками, народ верил и прибегал к ним с гаданьями.

* * *

   Княжества наследственно не делились на целый род, но существовали как аренда. Князья для выгоднейших оставляли свои прежние (оттуда причина неорганизации в чисто политические тела и вместе всей России).

* * *

   Половцы имели вежи и многих ханов.

* * *

   Хищнический характер половцев не удерживался ни договорами, ни пораженьями. Русские князья должны были также разрушительно проходить их земли. Занявши земли хозар, они имели дома и хозарские города.

* * *

   Короли польские, к которым обращались удельные князья с просьбою о помощи, обещали и, забравши дары, обыкновенно обманывали. Смотри: Владислав в отношении к Давиду Игоревичу.

* * *

   Враг князей Всеслав Полоцкий умер в 1101, княжив продолжительно -- 57 лет.

* * *

   Сражение с половцами, захватившими под предводительством Боняка табуны переяславские и приступившими к Лубнам, происходило за Сулою, где Мономах гнал их до самого Хорола.
   

34. Всеволод*

   По воле его сыны Изяславовы Святополк на княжении Новгородском, Ярополк во владение получил Владимир Волынский древний и Туров, Мономах в Чернигове.
   Беспокойный Олег своими же половцами, изменившими ему, был отправлен в Константинополь, странствовал на острове Родосе и возвратился вновь в свое княжение (братнино) Тмутараканское, где был брат его Роман убит половцами.
   Полоцкий князь, те же враждебные действия. Его разбивает Мономах, который победил торков близ Переяславля, усмирил вятичей, гнал их неутомимо на берегах Десны и Хорола.
   Слабый, тревожимый строптивостью племянников, поддерживаемый только Мономахом, преданный любимцами, уже не судивший на своем княжеском дворе, не удерживавший своих тиунов грабить города и жителей, умер 1093.
   

35. "Святополк, возведенный Мономахом..."*

   Святополк, возведенный Мономахом на киевский престол, при самом начале должен был отражать половцев соединенными силами с Мономахом и братом его Ростиславом, но князья потерпели большую утрату и поражение. Ростислав был убит. Половцы потом обратили в пепел Торческ. И напрасно хотел их обезоружить браком с их князем. Упорный Олег опять пришел с ними в 3<-й> раз и заставил Мономаха отдать ему его удел -- Чернигов. Распустил половцев по всей Черниговской области, которые выжигали домы, церкви, гумна, и южную Россию значительно обезлюдили. Жители из южных земель переселялись в северные (Юрьев на берегу Росси, сожженный половцами, переселился своими жителями к Киеву и составил городок Святополч).
   Олег упорствовал соединиться с князьями на половцев и не хотел на сейм. Силою и осадою его удела могли заставить его.
   Всегда дерзкий, даже в критических обстоятельствах, побеждаемый, всё упорствовал, однако ж. Даже послание Мономаха, исполненное силы и красноречия убеждения, выказывавших вполне высокий характер, его не тро<нуло>, и, изъявивши наружное согласие, он воспользовался первою беспечностью и ворвался с дружиною к нему в землю Суздальскую.
   Дело Мономаха -- сейм князей, который, казалось, определил границы:
   За Мономахом Переяславль, Смоленск, Ростов, Суздаль, Белоозеро.
   За сыновьями Святослава Олегом, Давидом, Ярославом Чернигов, Рязань, Муром.
   За Давидом Игоревичем Владимир Волынский.
   За Володарем и Васильком Ростиславичами [Перемышль] и Теребовль.
   Слабый, вероломный и подозрительный Святослав своими поступками несправедливыми и злодейским ослеплением невинного князя Василька вооружил против себя удельных князей; в управлении внутреннем корыстолюбив, завел жидов.
   На втором сейме дал Давиду Игоревичу вместо отнятого Владимира Волынского, сверх его Бужска, Дубно и Чарторийск данный Святополком, а через несколько времени уступил Дорогобуж Волынский.
   Наконец, решили на сейме объявить <войну> половцам, все почти изъявили участие, даже сын старого врага Всеслава Полоцкого Давид прибыл в стан соединенных войск. Один только Олег отказался <сражаться> под эгидой Мономаха. Наконец, совершенно поразили половцев и взяли от них добычу.

* * *

   Границы земли половецкой?

* * *

   Ростиславичи червленские и города?

* * *

   Полоцк возвратил своих князей.
   Сосланный в Цареград Василько Рогвольдович опять стал княжить в Полоцке.

* * *

   Род Святослава Черниговского нанес страшное опустошение области Переяславля. Ольговичи несколько раз приводили половцев и всегда почти держались обычая жечь селения и города.

36. Половцы*

   Часть, избегая татар, переправилась через Дунай на кожаных мешках вместе с женами и детьми и скиталась долго во Фракии, пока император Иоанн не взял их на свое содержание и назначил для них земли; полагают, что их было до 10 000. Жившие на матерой земле в евр<опейской> Таврии покорились игу победителя. Приморские последовали за жителями дунайскими.

37. Мономах великий князь*

   Вступивши в Киев, уничтожил беспорядки, произведенные корыстолюбием Святополка. Закон о ростах.
   Сын его, Мстислав, два раза победил чудь, завладел городом Оденпе, или Медвежьею Головою в Ливонии. Его сын, оставшийся в Новгороде (отец занял Белгород), совершил поход счастливый в Финляндию.
   Другой сын, Георгий, в Суздале ходил войной на казанских болгар, победил и пришел с добычею.
   Третий сын, Ярополк, воевал в окрестностях Дона, взял три города в области Половецкой: Балин, Чешюев, Сугров.
   В Русской земле кочевали остатки народов -- берендеи, печенеги и торки в степях, в окружности Переяславля. Мономах изгнал их. Из них многие уцелели на Днепре, под общим именем черкасов или черных клобуков, служа россиянам.
   Принял беловежцев, остатки козар, бежавших от половцев. Они основали в верховье р. Остра новую Белую Вежу в 120 верстах от Чернигова. Развалины показывают каменные строения.
   Князья действовали с ним союзно, даже Ольговичи.
   Усмирил князя Минского. Взял города Вячеслав -- Оршу, Копыс.
   Усмирил новгородцев, призвавши в Киев их бояр, и дал им посадника, киевского боярина Бориса.
   Четвертый сын его, Андрей, по повелению его опустошил соседственные владения Болеслава Криворотого. Ни его, ни венгров и короля их нападения были неудачны.
   Не сыновья ему, почти посторонние ему, были князья черниговские, полоцкие и Ростиславичи.
   Умер на 73 <году>, княжил 13 <лет,> (в 1125). Его духовное поучение исполнено красноречия, обличает размышляющий ум и один из лучших памятников словесности, исполнено простоты и истины и наставлений опытности в делах разных, в жизни домашней.
   Сам надзирал церковь и божественное служение, домашний распорядок, конюшню, охоту, соколов, ястребов.
   Деятельный, он совершил 83 похода, 19 мирных договоров с половцами.
   Ездил довольно скоро: из Чернигова выехав поутру, приезжал в Киев прежде вечерен.
   Ростовская и Суздальская земля были наследственные земли Всеволодова дома. Он ездил часто туда для хозяйственных распоряжений. Выбрал лучшее место на берегу Клязьмы, основал город и назвал его Владимиром Залесским (Суздальское соединивши с Переяславским).
   

38. Мстислав*

   Когда Мстислав был великим князем, его братья занимали <столы>: Ярополк в Переяславле, Вячеслав в Турове, Андрей во Владимире, Георгий в Суздале, а сыновья его Ростислав и Изяслав в Курске и Смоленске.
   Загнал половцев не только за Дон, но и за Волгу.
   Сыновья Олега начали показывать тоже непокорство, упрямство отца и изгнали дядю.
   В юго-западной России сыновья Володаря, Владимирко и Ростислав, ссорились за уделы, первый в Звенигороде, второй в Перемышле.
   Наконец, падение произошло князей полоцких, древней земли кривичей самых непокорных князей, всегда желавших совершенно отдельной независимости. Мстислав поднял своих братьев и сыновей, дал им свой полк и вместе с другими князьями покорил всю область Полоцкую. Последние князья полоцкие, два брата с двумя племянниками, женами и детьми, были отправлены на 3 ладьях в Константинополь. Мстислав отдал княжение Полоцкое и Минское сыну своему Изяславу.
   Счастливо воевал Чудь и Литву.
   

39. Ярополк*

   Слабый, уступчивый. Эпохи, из его княжения извлеченные, суть:
   Ольговичи, князья черниговские, с половцами выступают на него, жгут и опустошают селения и заставляют его уступить часть Переяславской области с Курском.
   Все княжение провел в спорах и битвах с Ольговичами.
   

40. Всеволод Ольгович*

   Наконец Ольговичи овладели княжеским престолом. Всеволод предупредил сына Мономахова Вячеслава и хотел также и Переяслав<ль>, по крайней мере приказывал его отдать брату своему Святославу Ольговичу.
   Но скоро начал войну с братьями Святославом и Игорем, сердитыми за то, что он им не дал никаких новых уделов прибыльных, а давал сыновьям и родственникам.
   

41. Игорь Ольгович*

   2-й из Ольговичей беспечностью, нелюбовью граждан, изменою бояр своих, расположенных к роду Мономаха, лишился Киева, не пробыв трех недель.
   

42. Изяслав Мстиславич*

   Внук Мономахов угнетением Игоря в Киеве и содержанием его в неволе вызвал упорную войну брата его Святослава, показавшего редкую братскую любовь, потерявшего чрез нее все города свои и действовавшего почти против всех князей с Георгием Суздальским. Народной ненавистью киевлян, убивших Игоря, уже монаха, он воспламенил войну. Георгий суздальский эгоист, понуждаемый ненавистью к Изяславу и Святославом, противустоит и заставляет отказать Изяславу, которому однако ж старая любовь киевлян и ненависть к Георгию дает новые силы. Георгия войны почти всегда неуспешны, Изяславовы почти уничтожают владения Георгия в южной России. В эту войну, рожденную взаимною ненавистью и беспрестанно возобновляемую, впутывают они -- Георгий князя галичского Владимирка и половцев, Изяслав венгерского владетеля Гейзу. Изяслав торжествует, принимает в Киеве, как отца, дядю своего Вячеслава и разделяет с ним власть. Сам всегдашний предмет народной любви, которую умеет приобрести своим обхождением с ними.
   

43. Сношения с греками*

   Дочь Всеволода Янка ездила в Цареград.
   

44. Митрополиты*

   Иларион. -- Григорий грек.
   Иоанн грек, сочинитель церковного правила.
   Иоанн скопец, грек -- мертвец.
   Ефрем скопец. -- Николай грек.
   Никифор грек, известный сведениями и красноречием. Его два письма к Мономаху. Одно о разделении церквей восточной и западной, другое о посте.
   Никита грек.
   

45. О городах*

   Города состояли из мирной половины граждан, постоянной, и наездной, воинственной дружины князя, переселявшейся вместе с князем.
   Князь ехал на княжение со всею свитою, с своими людьми и дружиной, иногда довольно многочисленною, которую город содержал.
   Строений крепких в городах не было и не строилось, потому что князь не почитал их потомственным наследием и помнил, что со временем мог переменить его на другой.
   Города были слишком не великолепны на вид, окружались земляным валом, но зато вмещали несчетное множество церквей, больше деревянных, маленьких. Летописи говорят, что во время пожара в Киеве сгорело 600 церквей. Каждый князь платил от себя дань набожности, выстроив церковь. Это распространялось на его дружину.
   Дружины князей были причиною и зиждителем городов. Такое множество, <что> свита не иначе могла помещаться, как в целом остроге. Такое множество воинов, бездействующих и праздных людей, не прилагавших труда, должны были собрать вокруг себя трудящийся класс, доставлявший бы им все нужное. Отсюда класс ремесленников и мирных граждан.
   

46. Постепенное появление городов*

   В Бресте был племянник Святополка, Ярополков сын Ярослав, которого он в цепи заключил. Стало быть, Брест был русским и отдельным городом еще в начале 1101.
   Лубны упоминаются во время набега половцев -- 1107.
   Прилук (1138) упоминается при осаде его Ольговичами.
   Торжок взят Георгием Долгоруким у новгородцев -- 1139.
   Всеволод отдал и отсудил: Игорю Юрьев и Рогачев, Святославу Чарторийск и Клецк, а Давидовичам Брест и Дроговичин.
   

47. Внутреннее устройство*

   Добыча: скот жителей, рабы.
   Бежавшие князья; предприимчивый мятежник, обещая грабеж, всегда мог набрать себе дружину (Карамзин).
   Как князья из удела перемещались в другой, так точно и бояре.
   От одного удела зависело несколько других: от Чернигова Рязань, во времена сыновей Ярославовых и Изяславовых. Впоследствии уделы чрезвычайно перемешались, так что черниговские перемещались к киевским, киевские к черниговским.
   После киевского значительнее других черниговский.
   Редкие, впрочем, пользовались уделом и арендой отца. Часто иные князья, когда нравился им чужой удел, изгоняли с сильною дружиною князя, который иногда довольно спокойно отправлялся искать удела или принимал предоставленный победителем.
   Это государство из аренд родственников государей, дядей, племянников, представляло странное явление. Несмотря на беспорядочность, на неимение предельных законов, на неопределившиеся права и отношения их между собой, они носили какой-то темный вид единства и цельности одной нации. Князья часто в критические минуты говорили, напоминали о том, что Русь гибнет, а враги радуются. На сейме, собранном Мономахом, явно сказано: да будет земля русская общим для нас отечеством. Святители напоминали тоже об общем отечестве. Летописцы тоже принимают живое участие в общем, несмотря на свое частное пристрастие.
   Уделами менялись и торговались, как воины своими оружьями. За один большой получал два-три маленьких, иногда додача деньгами (см. 2-й сейм. Мономах от себя 200 гривен. Олег и брат его также, кроме городов, за Владимир Волынский).
   Здесь-то нужно искать причины остановки хода развития в России.
   Народ, видя частое изгнание князей, терял к ним уважение.
   Князь даже производил торги. Так, Святослав торговал солью, которую привозили купцы из Галича и Перемышля.
   Князья назначали посадников в другие города. В завещании Мономаха: не надейтесь на посадников и бирючей; стало быть, посадники были.
   Мужество князей росло в охотах, ими они тщеславились. Смотри завещание Мономаха.
   Жители в городах всегда имели сильное участие в правлении, почти республиканском. Могли экстренно собирать вече и звать на оное князя. Так вызывали они князя с тем, чтобы жаловаться на его тиунов.
   Воинственность и рыцарский обычай был виден в том, что они приезжали на вече даже на конях.
   Тиуны часто сильно угнетали граждан своим правлением, и за то народ часто, выведенный из умеренности, грабил их собственные домы.
   Тиуны самоуправничали часто мимо князя, и не столько дружина, как впоследствии бояре оной оказывали неповиновение к князю.
   Часто города, будучи недовольны своим князем, тайно приглашали <другого?>.
   

48. Набожность*

   Князья заключались и постригались. Сын Давида Черниговского Святослав при митрополите Никифоре.
   Монахи путешествовали к святым местам: игумен Даниил во время Святослава был в Иерусалиме во время Балдуина.
   

49. Пиры*

   Пиры давались почти на весь мир, на бояр и дружину. Три дня угощали бедных и странников.
   (Пир, данный Олегом по случаю перенесения мощей 1115 Бориса и Глеба).
   Народу бросались ткани, шкуры и серебряные монеты.
   

50. Обычаи*

   Чтить гостя и иностранца какого бы то ни было всегда считалось главным. Мономах в поучении особенно это завещает. Если нельзя одарить, просит по крайней мере угостить его, ибо гости распускают в других местах худую и добрую славу.
   Некоторые из князей были довольно учены. Влад<имир> Мономах в завещании говорит, что отец его, сидя дома, говорил на 5 языках. Карамзин думает, на греческом, венгерском, половецком, скандинавском и русском.
   Охоту, как доблестнейшее занятие, лучшие государи советовали -- отцы сыновьям. Смотри завещание Мономаха.
   Охота была за буйволами, оленями, дикими лошадьми, вепрями, медведями. В каждом уделе лучшая для князя прибыль были места для охоты, за них иногда переменяли они уделы.
   Дружина жила князем и беспрестанно требовала прибавки жалованья.
   Жены ходили в золотых украшениях. См<отри> Соф<ийский> врем<енник,> вставка: "Последуем, братцы, примеру нашего князя" ("О братие, потогнем по своем князе и по Русской земли. Не глаголаху мало ми есть, княже, 10 гривен и не кладяху на своя жены златых обручев, но хождаху жены их в сребряных").
   У князей бывало не мало богатства в подвалах, кладовых и погребах: железо, медь, вино, мед, на гумнах множество хлеба. У Святослава Черниговского, брата Игоря, нашли 900 000 скирд.
   В междоусобных бранях обыкновенно дружина и вожди прежде всего старались овладеть кладовыми и погребами и грабили хлеб, терем, все заведения.
   Грабили и жгли даже церкви, как при взятии Путивля, дома Святослава. Меду в подвалах 500 берковцев и 80 корчаг вина.
   

51. Город Киев*

   Была Жидовская улица, по множеству жидов.
   Пожар в Киеве при Мономахе обратил в пепел монастыри и около 600 церквей.
   

52. Брачные союзы*

   Князья роднились иногда с отдаленными европейскими домами.
   Мономах был женат на Гиде, дочери английского короля Гаральда.
   Мстислав на Христине, дочери шведского короля Инга Стенкильсона.
   

53. Союзы государей европейских с русскими*

   Одна дочь Мономахова за норвеж<ского> принца Сигурда, потом за датского Эрика Эдмунда, вторая за Канутом святым, королем Оботритским.
   Третья за греческим царевичем.
   

54. Великий князь*

   Великий князь брал только своим посредством, как третье лицо, призываемое на суд, разумеется, если он характером, силою, мужеством, счастливыми победами умел приобрести это. Тогда из боязни к нему не смели ссорить владетели соседственных уделов.
   Великий князь должен был хлопотать и умирять недовольных. Он склонял к сделкам между собою в мене уделов князей, уговаривал того и другого, уступал, если был слаб, грозил, если был силен.
   Его поименная некорыстная власть основывалась на мнении только, на давности первенства, на городе Киеве.
   Дошло до того, когда вел<икий> князь требовал помощи у других великих князей, они торговались, требовали многих городов, и князь должен <был прибегать к?> военным хитростям.
   Восходя на престол, великий князь уведомлял удельных отправлением к ним послов.
   

55. Влияние упадка киевского княжения*

   С упадком киевского княжения прежний призрак порядка рушился. Влияние России на юго-запад русский стало значительно меньше. Князья их более своевольничали и беспорядковали. Влияние Польши и Венгрии становилось сильнее.
   В княжении киевском находились и зависели от него всегда: Вышгород, Васильков, Лыбедь.
   

56. Война с Чудью и Литвою*

   Война с Чудью и Литвою обыкновенно оканчивалась разорением сел и уводом пленников. Мстислав, сын Мономаха, привел в Киев их великое множество, которые отчасти шли в продажу и заселяемы были.
   Литва всегда с большим усилием упорствовала платить дань.
   

57. Земля Галичская*

   Юго-западная Россия стала называться Галичскою областью с тех пор, когда сын Володарев, Владимирко, господствуя вместе с братьями, перенес столицу на берег Днестра, в Галич. Неукротимый враг Польши, он врывался часто в земли соседа своего Болеслава. Болеслав мстил тем же на земле Галицкой, то враг, то союзник венгров. Справедливый по-своему и всегда храбрый и упорный, Владимирко по смерти братьев, Ростислава и Васильковича, сделался один обладателем Галичской земли, грозил изгнать Всеволодова сына из Владимира и вызвал против себя соединенные силы всех русских князей. Ему мало помогли венгры под начальством дяди короля Гейзы, Бака. Но более нанес ему зла его племянник Иоанн Берладник, у которого он отнял его владения и который во время его отсутствия был признан жителями Галича князем. Возвратившись, он наказал жестоко галичан и, принужденный отражать снова союз русских князей, наконец ринулся в их землю и взял Прилук.
   Города в области Галичской: Звенигород, Перемышль, Теребовль, Ушица, Микулин (1145).
   

58. Берендеи и торки*

   Кочевые жители Переяславской области. Употреблялись в виде наемных войск вел<икими> князьями (в стане Ярополка против Ольговичей было 1000 конных берендеев, или торков).
   Остатки печенегов тоже употребляли в конницу. (Всеволод Ольгович прислал Вячеславу в Переяславль на помощь конницу печенежскую.)
   

59. Период второй*

   Общие замечания. Что удельные нравы всё-таки способствовали к монархизму, легко сказать. То есть, если б монархическая власть дошла туда, она имела бы по крайней мере на чем укрепиться, но вопрос, могла ли она зайти. Власть самодержца не могла никогда держаться на великих малонаселенных пространствах, потому что ей не на чем укорениться, на местах изглаживался след ее. Что Карл был самодержцем, <что были> два-три самодержавные правители, этому нечего дивиться. В их землях еще старые, освященные давностью следы римские. Но там, где не была врезана она в самое сердце земли ни городами, ни крепостями, никакими пунктами, например, в Германии, там она не могла существовать или существовала в одном титле.
   

60. Слова, требуюшие изъяснения*

   Куны. -- Долсеи. -- Мыт.
   

61. Новгород*

   Власть князя была сильно ограничена. Он не мог в волостях новгородских постановить своих мужей, но новгородцев.
   Он не мог иметь сел, купить, ни принять дары и подати, ни жена его, ни слуги во всей Новгородской волости.
   В Русу мог ездить только на третью зиму. В Озвадо за звериною охотой летом. В Ладогу на третье лето.
   Он не мог выводить в свою волость людей ни из какой Новгородской волости.
   Не мог требовать для своих дворян провозу, подвод у купцов, выключая разве в случае ратной вести.
   Не мог иначе торговать с немцами, как посредством новгородцев?
   Не мог приставлять к немецкому двору своих приставов, ниже� закрыть.
   Кроме того, князю предписывалось не слушать наветов, не мстить, не препятствовать бессрочному житию новгородских гостей.
   (Смотри грамоту новгородц<ев> Ярославу Ярославичу -- 1263).
   Без посадника не мог раздавать волостей, ни лишить, ни судить.
   В Русу ездить осенью. В Ладогу посылать осетренника и медовара.
   Не мог дать грамот (?), принять заложника, ни смерда, ни купцыни.
   Тиунов держал он в волости пополам своего и новгородского в земле Волочской. В Торжке держать тиуна он мог своего, в отношении собственных владений.
   Не мог из Суздальской земли своей управлять Новгородом.
   Примечание: во всех грамотах всегда ясно старались отметить рубеж земли Суздальской от Новгородской.
   В низовых областях особенно была недействительна власть княжеская, там он не мог во всё вмешиваться и рядовать волости. Грамота 1309.
   Запрещалось ему бить свиней в 60 верстах от Новгорода.
   Должен был поставлять своего наместника за Волок.
   Слать судей на Петров день (разъездных).
   Не мог набавлять, ни учреждать пошлин.
   За рубежом земли Новгородской его суды не могли судить и быть посылаемы, и от слобод и сел отступаться.
   В Ладоге не мог держать тиуна. Упом<инается> в пер<вый> раз в грамоте, данн<ой> княз<ю> Мих<аилу> Яросл<авичу> Твер<скому> 1309 (А в Ладоге ти тиуна не держати).
   Там же. Бегущих он в Тверскую область половников должен возвратить в Новгород и там судить.
   Он мог брать за провоз через его землю по две векши от лодки, воза, от льна и хмельна короба,
   Из Ладоги он брал дань: посылал для ловли осетров и варения меду.

* * *

   Определить степень дани или даров в волости, получаемых князем.

* * *

   Что собственно новгородская волость, всё ли государство или округ города Новгорода?

* * *

   Отчего половник (холоп)?
   

КОНСТИТУЦИЯ НОВГОРОДА.

   Новгород обязывал прежде всего князя письменною грамотою на пергаменте с свинцовою печатью, с одной стороны которой был образ Знамения пресв<ятой> богородицы, с другой имя архиепископа новгородского. Она начиналась благословением владыки, поклоном посадника, потом тысяцкого, наконец больших и малых чинов (старейшин), затем весь Новгород клянется держать его княжение честно по пошлине, безобидно, и такого же требует от князя.
   Около 1132 народ начал избирать посадников, когда изгнал Всеволода.
   

ДОХОДЫ КНЯЗЯ.

   Доходы были не слишком <значительны> и все определены и установлены навсегда.
   А коли, княже, поедешь в Новгород, тогда тебе дар имати по состоянием, а коли поедешь из Новгорода, дар тебе не надобе.
   

ПРАВА НОВГОРОДЦЕВ.

   С купленных земель в земле Новгородской князь получал куны, но удалившись из Новгорода, тоже получал, но дарственных лишался.
   Никогда великий князь не мог постановить им князя, если он не нравился. Так, не захотели они сына Святополка и удержали у себя Мстислава.
   Купцам давались деньги, и они уже совершали на них, экипировали войска, в 1137 против Всеволода, разграбив дань его доброжелателей, с других взявши налог, они <новгородцы> деньги отдали купцам на заготовление вещей к войне.
   

НЕУСТРОЙСТВА НОВГОРОДЦЕВ.

   Во время смут и народных волнений народ обыкновенно сбрасывал своих начальников с мосту и топил их в Волхове.
   Всеволода обвинили за то, что:
   1 не блюдет простого народа и любит только забавы, ястребов и собак.
   2 хотел княжить в Переяславле.
   3 ушел с места битвы на Ждановой горе прежде всех.
   4 непостоянен в мыслях, держит сторону то князя черниговского, то пристает к врагам его.
   Но всегда почти в Новгороде партии, приверженные князю -- несколько домов больших аристократических, как кажется; их обыкновенно народ грабил во время бунта против князя.
   Князя когда не желали и на место его просили другого, то прежнего заключали в епископском доме. См. Киевская летопись.
   При Георгии Суздальском сделалось смятение за князей Ростислава и Мстислава, граждане разделились на две стороны: Торговая была за князя, Софийская против.
   

ОТНОШЕНИЯ НОВГОРОДЦЕВ К ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ.

   Владея отдаленными странами нынешней Архангельской губернии, новгородцы платили великому князю особенную дань, называвшуюся Печорскою.
   

ИСТОРИЯ НОВГОРОДСКОЙ РЕСПУБЛИКИ.

   Вначале новгородцы, псковитяне и ладожане составляли одну область (с какого времени?)
   Купеческие суда его <Новгорода> ходили за море и привозили товары в Россию и в 1142 отразили флот шведского короля, выехавшего на разбой с шестидесятью ладьями и с епископом.
   

62. "...прибегавший то к папе (Гильдебранту)"*

   <...> прибегавший то к папе (Гильдебранту), то к Генриху IV, приведший с собою поляков и короля польского Болеслава П.
   <...> и Олег первый употребил половцев.
   

63. Период татарский. Из византийских историков*

   Pachimeres, T. I. pag. 235, 236, говорит, что с татарами мало-помалу мешались цихи, готы, россиане и другие окрестные народы, наконец, принявшие от татар нравы, образ жизни, язык и одеяние; служили в татарских войсках.
   

64. "Семен Иоаннович купил чрезвычайно много сел..."*

   Семен Иоаннович купил чрезвычайно много сел у своих бояр.
   Великие князья, имея в руках все средства, скупали села и деревни у бояр своих. Примеров этому видно множество в духовных грамотах, где, отказывая села членам своего семейства, вычисляют, у кого они покупались.
   "А в Переяславле купля моя село Самаровское, село Романовское, на Кержаче село Ортаковское в Юрьевской волости, село Семеновское Володимирской, что� есмь купил у Овци у Ивана, село на Костроме Олександровское, село в Дмитрове, что� есмь купил у Ивана Друцского, и Заберег, что� есмь купил у Семена Новосильского".
   Князья записывали и дарили свои кони и стада.
   "А из конь из своих из ездовых велел есмь дати своей княгине пятьдесят конь, а из стад из моих моей княгине стадо Коломенское, другое стадо Детино Ивашково". См. Гр<амоту> Сем<ена> Ив<ановича>.
   Простота времен царственно-патриархальных. Князь владел селами, волостями, конями, стадами, кубками, золотыми чашами и всё отказывал и передавал в духовной своим наследникам с бережливостью времен старых, упоминая подробно обо всем.
   

65. "О имениях и доходах..."*

   О имениях и о доходах. Бояре, ведавшие княжеские волости, платили половину доходов. Смотри грамоту духовную Семена Ивановича:
   "А хто моих бояр иметь служити у моей княгини, а волости имуть вѣдати, дают княгине моей прибытка половину".
   Грамоты духовные писали князья в присутствии духовенства; нескольких архиепископов, епископов. При грам<оте> Семена Ивановича присутствовали: владыка володимерский Олексей, владыка переяславский Офонасий, владыка коломенский Афанасий, архимандрит Петр, архимандрит Филимон, отец душевный поп Евсевий.
   

66. Летописи*

   И те летописи писались на пергаменте и на хлопчатой или льняной бумаге в обыкновенный лист, на каком и теперь пишут, а иные и больше обыкновенног<о>. И письмо на тех летописях разное, на одних, которые принадлежали большим боярам, али архиереям, али может и царям самим, писано красно и слова словно выпечатаны. А которые были каких-нибудь незнатного рода людей, купцов, чернецов, те писались не больно хорошо и зело несвязно, хоть глаза выпяливай, не разберешь, <с> картинками и малеваниями такими, как бы примерно теперь видеть можно на Бове-королевиче али на Петре Златых ключах. По краям были те летописи исписаны. Наши русские первые начали обрабатывать язык. Из всех славянских народов они одни только писали временники на своем языке, и <при> великом князе Владимире разумные греческие мужи уже начинали переводить с греческого многие книги и по букварю греческому составили и россий<скую> азбуку, а как язык греческий язык богатый, то тогда и наш православный русский, а ныне церковный принял много букв таких, которых и не нужно было совсем. И оттого другие народы не обрабатывали своих языков, что как приняли латинскую веру, то и богослужение начали отправлять по-латыни, а так <как> никто не знал на этом языке, то и не пони<мал>, что бормотал поп их, а оттого, несмотря на то, что приняли веру христианску<ю>, долго еще были басурманами.
   Переписчики и писцы составляли как бы особый цех в народе. А как те переписчики были монахи, иные вовсе неучены, а только что умели маракать, то и большие несообразности выходили. Трудились из эпитемии и для отпущения грехов , под строгим надзором своих начальников. Переписка была не в одних монастырях, она была, что ремесло поденщика. Как у турков, не разобравши, приписывали свое. Нигде столько не занимались переписываньем, как в России. Там многие ничего не делаю<т другого> в течение целого дня и тем только снискивают пропитание. Печатного тогда не было, не то что <теперь?>
   А тот монах был правдив, писал то только, что <было>, не мудрствовал лукаво и не смотрел ни на кого. И начали последователи его раскрашивать.
   После Нестора -- продолжатели. Название остается всё то же: временник, Несторова летопись.
   Списков ныне великое множ<ество>. Впослед<ствии> государи русские повелевали собирать их, и много их есть в Петербурге -- в Академии наук, в императорской библиотеке, в московской патриаршей, у разных епископов и в монастырях, а также у других людей, особенно у знати.
   Превосходит всех Патриаршеский красотою и четкостью, а после него Радзивилловский и Воскресенский.
   Буквы, которыми писаны летописи, таковы, какие и теперь еще употребляются в церковной печати, а писали чернила<ми>, а большие, заглавные буквы киноварью.
   Очень нужно сделать справки :
   Шлец<ер> упоминает о славянском Евангелии, на котором присягали французские короли, долженствовавшем, по мнению его, быть слишком древним, к несчастию истреблено оно каннибалами в начале революции (?). Alters Beiträge*.
   Откуда взяли русские эту Библию, которая называется первым славянским перев<одом>? Острожские издатели говорят, что перевод, присланный им из Москвы, сделан был при Владимире Великом, следовательно, с лишком сто лет после Кирилла.
   

67. "Как зародились стихии политического существования..."*

   Как зародились стихии политического существован<ия> на юге нашего отечества, это ведомо всякому.
   Как с помощию пришельцев основались и утвердились пункты будущего государ<ства>; как Киев, Чернигов, Переяслав<ль> явились главными между ними; как Владимир постоянным и долговременным правлением дал вид единства и вид государства этим землям некогда независимых племе<н>, и внес туда [веру] христианскую; как бесчисленное число его родственников и потомков правило независимо городами, строило новые и заселило мало-помалу неподвижными пунктами <всю страну... >
   

68. "Характер русского..."*

   Характер русского несравненно тонее и хитрее, чем жителей всей Европы. Всякий из них, несмотря на самое тонкое остроумие, даже итальянец, простодушнее. Но русский всякий, даже неумный, может так притвориться, что [проведет всякого] и дурачит другого.
   

69. "Вражды, войны. Битвы..."*

   Вражды, войны, битвы и замировки были семейственными между Россией и Литвой. (Князья русские ходили часто в их леса и полонили их, а литовцы, не без пожертвований сильных, противились и часто, сжег<ши> свои жилища, убегали в леса, а оттуда, выждав случая, мстили, сильно нападая на беспечного князя врасплох. См. Мстислав в 1130). Князь Роман Ростисл<авович>, князь смол<енский>, забравши в полон литовцев, населил ими деревни. "Зле, Романе, робишь, что литвином орешь". Псковским провинциям, городам и селам, сопредельным с лесами, была беда от литовских набегов. Псковитяне вторгались, полные мщения, несколько раз в их пределы, пустошили сильно их области, уводили их в плен вместе с скотом (см. Яросл<ав> Владимировичу князь новгород<ский>). История наша, начиная с 1200 г., наполнена битвами и взаимными вторжениями, отмщениями и опустошениями и уводами в плен литовцев. У Новгорода и Пскова битвы с ними становились чаще и чаще. Еще ни одного имени вождя, звонкого именем, не было слышно у литовцев. Образ их войны, очевидно, состоял из нападений хищнических толпами. Но в этих беспорядочн<ых> бранных движениях однако ж крепились мышцы молодого народа. Когда тягостная, [так] непостижимо завязавш<аяся> связь южной России с татарами обратила туда всю деятельность, литовцы умирялись и враждовали и вновь враждовали и вновь умирялись, побежденные, с новгородцами, обложившими их данью. Влияние татар, равномерно как и самое имя их, здесь почти было не слышно в этот период, когда кочующая ордынская сила, подвергнув под свое дикое владычество, обвела какою-то тонкою цепью русские княжества и повергла их в онемение и рабскую недвижность. Происшествия дали силу литовцам. То, что унизило князей русских, то их возвысило. Им было легко устремляться на еще дымившиеся от татарских пожаров села и развалины и<ли> скоро вслед за татарами на еще дымившиеся села. И <они> явились скоро и беспрекословно владетелями многих мест в южной России. Таким образом они заняли и укрепили Новогродск, Гродно, Брест и Дрогичин. Они успели отстоять эти места у татар и встретили, не бледнея, их орды, насылавшие трепет на Россию. Общий враг сдружил русских с литовцами. Имя князя Эрдивила раздалось, как имя победителя мо<н>голов. Селения русские освобождались из-под татар и очнулись под литовским владычеством. Некоторые сопротивления и нападения на них были неудачны. Полоцк, предпринявший это, был покорен. Скоро взволновались также Пинск и Туров. Мо<н>голы видели, что этот новый сосед выхватывает, так сказать, изо рта их завоевания и еще раз попробовали вооруженною силою набр<осить> дань и подвергнуть их под толпу подвластных себе племен, но это было безуспешно. Разбивши их, прогнавши <и> преследуя за Днепр, литовцы с соединенными южными русскими войсками отняли у них Мозырь, Стародуб, Чернигов, Карачев и всю область северскую. Новые обладатели южной России вели себя хорошо в отнош<ении> к подвергнувшимся их власти городам и весям. Связь их была, как у простых народов, братская, ни собственность, ни вера не тронута, хотя новые победители были язычники. Везде прежние обычаи городов, и даже многие князья, кажется, остались те же. Некоторые из литовских предводителей установили себе резиденции, где и остались. В Полоцке был литовский князь Борис, который принял даже христианство и женился на дочери русского великого князя тверского, основал на границе своих владе<ний> на Березине город Борисов. С ним безуспешно боролись Смоленск и Псков, а преемник его Василий наложил дань на Псков. А другой владетель литовский, Ольгимунд, победил русского князя Давида Руцкого. В минуты опасности прибегали князья под литовские знамена. В битве с татарами под литовскими рядами видны были князи Киевский, Друцкой, Волынский и Луцкий.
   

Комментарии

   Наброски и материалы Гоголя по русской истории печатаются по черновым автографам, хранящимся в ЛБ под шифрами М. 3220 и М. 3213. Большая часть автографов написана на листах, вырванных или вырезанных из записных книг; часть этих листов сохранилась в сшитом виде и образует три тетради. Первая из них начинается со списка книг по филологии, истории и географии, составленного Гоголем по каталогу Смирдина (см. ниже, стр. 491*--492) и далее заполнена рядом заметок о славянах (Происхождение славян, Ипотезы о славянах, Давность существования славян, Норманизм в Руси, Расселение славян..., Западные славяне, Характер славян вообще, Славяне на русской земле; см. NoNo 5--8, 26, 12, 17, 9). Из двух других тетрадей первая заполнена заметками по истории Киевской и феодальной Руси (печатаются подряд под NoNo 37--56, от заметки "Мономах великий князь" до "Война с Чудью и Литвою"), а вторая главным образом заметками по истории Новгорода (NoNo 60--61); последние две отрывочные заметки этой тетради, обозначаемые No 62, составляли приписки к какому-то не сохранившемуся наброску, занимавшему первую страницу следующего листа.
   Все заметки и наброски печатаются под единой нумерацией. Наброски, печатаемые под NoNo 1-66, относятся к 1834--1835 гг., т. е. к периоду наиболее интенсивных исторических занятий Гоголя. Остальные заметки, печатаемые под NoNo 67--69, относятся к более позднему времени -- к 1839 г. (см. об этой группе заметок ниже).
   Небольшая часть набросков и материалов Гоголя по русской истории была опубликована впервые Н. С. Тихонравовым и В. И. Шенроком в Сочинениях Гоголя, 10 изд., т. I, стр. 628--629 и т. VI, стр. 439--445; другая, более значительная часть их напечатана впервые Г. П. Георгиевским в книге "Памяти В. А. Жуковского и Н. В. Гоголя", в. 3, СПб., 1909, стр. 133--181; в собрание сочинений Гоголя материалы, опубликованные Георгиевским, были введены впервые Н. И. Коробкой (в III томе Полного собрания сочинений под его редакцией -- СПб., "Деятель", <1913>, стр. 475--527).
   Кроме публикуемых в настоящем томе материалов по русской истории, до нас дошли выписки, сделанные Гоголем в 1834--1835 гг. из исторических источников и книг по истории Руси: выписки из Киевской летописи по Хлебниковскому списку (о Всеволоде и Изяславе); переписанные рукою Гоголя Правды Ярославля и Изяслава; выписки о культуре Киевской Руси, о славянском языке и древнерусских переписчиках из "Нестора" А. Л. Шлецера (в пер. Д. Языкова, СПб., 1809-11, ч. 1--3) и "Критических исследований" Г. Эверса (в переводе М. П. Погодина, М. 1826), озаглавленные Гоголем "Особые заметки" (ЛБ); опубликованы Г. П. Георгиевским в указ. изд., стр. 186--202, и В. И. Шенроком в Сочинениях Гоголя, 10 изд., т. VI, стр. 440--441. Выписки эти свидетельствуют о том, насколько серьезны и интенсивны были в этот период занятия Гоголя в области русской истории.
   Публикуемые в настоящем томе материалы являются, в отличие от указанных выписок (передающих текст источника без существенных изменений), самостоятельными набросками или заметками и конспектами, сделанными Гоголем на основании тех же и других источников. Эти заметки и наброски Гоголя по русской истории неоднородны. Первую значительную группу их составляют материалы о славянах, их происхождении и жизни до образования Киевского государства (NoNo 1-19). Эти наброски Гоголь, повидимому, начал перерабатывать в единое целое, используя накопленные им исторические материалы, свидетельства летописи, византийских и западных источников (Константина Багрянородного, Прокопия Кесарийского, "Жития св. Оттона" и др.) для построения единого связного очерка о славянах (который должен был составить начало задуманного им труда).
   Набросок, печатаемый под No 1, составляет, по всей вероятности, черновую редакцию начала этого очерка, а набросок No 2 -- план его продолжения; остальные заметки и конспекты, сделанные постепенно, в разное время, Гоголь собирался использовать как материал для начатого им очерка (они печатаются в настоящем томе в порядке, соответствующем набросанному Гоголем плану).
   Печатаемые далее заметки Гоголя об образовании Киевского государства, о Таврии, заметки по истории Киевской и удельной Руси, Галицкой земли, Новгорода и т. д. представляют собранные Гоголем материалы и заметки, предназначенные для его лекций или для очерка о следующих веках истории Руси, творческая работа над которым Гоголем, повидимому, в отличие от очерка о славянах, не была начата. Некоторая часть этих заметок, относящаяся к южной Руси, может быть поставлена в связь с работой Гоголя в 1834--1835 гг. над историей Украины, для которой история южной Руси могла служить по замыслу Гоголя предисторией. Однако, как свидетельствует значительное число материалов, посвященных истории Новгорода, и заметки о московских князьях, работа над украинской историей шла у Гоголя в эти годы параллельно с усиленными занятиями русской историей; история Украины мыслилась Гоголем в неотъемлемой связи с историей Руси в целом, как ее составная часть. Для заметок по истории Руси Гоголь использовал "Историю" Карамзина, работы Сестренцевича-Богуша (1731--1827), Шлецера, Стриттера и другие исторические труды XVIII и начала XIX в. Однако он пользовался ими свободно, выбирая из них необходимый для него материал и придавая ему во многом иное, оригинальное освещение. Так, Гоголь утверждает, что славяне являются исконными обитателями, автохонтами Восточной Европы; критикуя взгляды Шлецера, он настаивает на подлинности древнейших договоров киевских князей с Византией, доказывает, что варяги не оказали серьезного влияния на историю Руси, но сами были растворены славянством и т. п.
   Особое место среди набросков и заметок Гоголя по русской истории занимает набросок "Летописи", печатаемый под No 66: набросок этот представляет опыт рассказа о летописях и истории древнерусского летописания, сделанный народным языком и предназначенный для народного чтения. К этому наброску непосредственно примыкает заметка "Очень нужно сделать справки", связанная с желанием Гоголя проверить сведения о древнейших памятниках славянской письменности, сообщаемые Шлецером ("Нестор". Пер. Д. Языкова. СПб., 1809, ч. I, Введение, отд. II, § 16. Славянское письмо).
   Последние три наброска по русской истории (NoNo 67--69) относятся к более позднему времени, чем остальные заметки. Как доказал Н. С. Тихонравов (см. "Сочинения Гоголя", 10 изд. т. V, стр. 674--677), эти заметки, написанные на полулистках одинаковой белой бумаги с водяным знаком "J. Whatman Turkey Mill 1838", относятся ко времени пребывания Гоголя в Вене в 1839 г., когда Гоголь вернулся к специальным занятиям русской и украинской историей в связи с переработкой "Тараса Бульбы" и работой над драмой из украинской истории (см. комментарии в томах II и V наст. издания). Заметки, публикуемые под NoNo 67 и 68, написаны на двух сторонах одного и того же листка; на обороте второй части наброска об отношении русских князей с Литвой (No 69) находится начало довести "Девицы Чабловы", напечатанной в т. III настоящего издания, стр. 335.
   Стр. 38. Constantin . De ceremoniis aulae Byzantinae -- Константин Багрянородный. О церемониях византийского двора; Ioann Cameniata. De excidio Thessalonicae -- Иоанн Камениата. О разрушении Фессалоник.
   Стр. 39. Procopii . De bello gothico -- Прокопий Кесарийский. О войне с готами.
   Стр. 43. Vita S. Ottonis -- Житие св. Оттона; ergo (<см.> Historie Daniae) -- следовательно (<см.> Историю Дании).
   Стр. 46. Thounmann, Description de la Crimée -- Тунман. Описание Крыма.
   Стр. 73. Alters Beiträge -- Очерки <Ф.> Альтера.
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru