Глинка Сергей Николаевич
Сумбека, или Падение Казанского царства

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Трагедия в пяти действиях.

   
   Стихотворная трагедия конца XVIII -- начала XIX в.
   М.-Л., "Советский писатель", 1964
   

СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ГЛИНКА

   Сергей Николаевич Глинка родился 5 июля 1776 года в селе Сутоки, Духовищенского уезда, Смоленской губернии. Учился в Петербурге, в Сухопутном шляхетском корпусе (1782--1795). В годы ученья Глинка начал писать стихи. Первым напечатанным его произведением была ода "Песнь великой Екатерине" (1794).
   По окончании шляхетского корпуса Глинка служил в армии (1795--1800). Живя в Москве, он сблизился с актерами С. Н. Сандуновым, Я. Е. Шушериным, В. П. Померанцевым, П. А. Плавильщиковым и стал переводить с французского оперы для известного антрепренера Медокса. Некоторые из этих опер были напечатаны ("Тайна", "Странная предприимчивость, или Притворный жокей" и др.).
   Не чувствуя призвания к военной службе, Глинка вышел в отставку с чином майора. После трехлетнего пребывания на Украине, где он жил в качестве учителя в доме одного помещика, Глинка вернулся в Москву и возобновил свои занятия в театре, при котором он теперь состоял в звании "переводчика и сочинителя" (до 1808 года). В 1802 году в Москве была с успехом представлена его "героическая опера" "Наталья, боярская дочь", написанная по мотивам одноименной повести H. M. Карамзина. Позднее эта опера была переделана Глинкой в четырехактную "героическую драму" с хорами. Первое представление этой драмы на петербургской сцене состоялось 30 августа 1805 года. Роль Алексея Любославского исполнял А. С. Яковлев. В роли Натальи выступала Е. С. Семенова. По словам рецензента, "публика была весьма довольна драмою г. Глинки". {"Северный вестник", 1805, No 9, стр. 373.} В Москве эта пьеса ставилась вплоть до 1817 года. Она была издана дважды -- в 1806 и 1808 годах. Двумя изданиями -- в 1806 и 1817 году -- вышла и трагедия С. Н. Глинки "Сумбека, или Падение Казанского царства". Вслед за "Сумбекой" появилась другая его трагедия -- "Михаил, князь Черниговский" (М., 1808). Затем были написаны: опера в двух действиях "Ольга Прекрасная" (1808), "отечественная драма" "Минин" (1809 и 1817), "героическая драма" "Осада города Полтавы, или Клятва полтавских жителей" (1810), "героическая драма" "Антонио Гамбо, сопутник Суворова на горах Альпийских" (1817) и др. Деятельность Глинки-драматурга была замечена современниками. Не отличаясь глубиной идейного содержания и высокой художественностью, его пьесы действовали на публику заключавшимися в них намеками на современность и яркостью их театрального оформления. П. А. Вяземский писал в статье-некрологе о Глинке: "Русская сцена оживлялась в свое время его трагедиями, операми, драмами; в том числе "Сумбека", "Наталья, боярская дочь", "Михаил, князь Черниговский" памятны и поныне театральным старожилам". {П. А. Вяземский. Полное собрание сочинений, т. 2. СПб., 1879, стр. 336.}
   В 1808 году Глинка начал издавать журнал "Русский вестник", прекративший свое существование в 1824 году. "Русский вестник" находился на правом фланге тогдашней журналистики и имел оттенок "квасного" патриотизма.
   1812 год был временем наибольшей известности Глинки, развернувшего кипучую деятельность в качестве первого ополченца. Он выступал с речами на площадях, на рынках, на улицах, призывая народ ополчиться против врага. По словам П. А. Вяземского, "Глинка был рожден народным трибуном, но трибуном законным, трибуном правительства". {Там же, стр. 341.}
   После 1812 года популярность Глинки и его "Русского вестика" стала быстро падать. В жизни Глинки началась полоса материальных затруднений. В 1816 году он приступил к печатанию своей "Русской истории", выдержавшей три издания. С 1827 по 1830 год Глинка служил цензором в Московском цензурном комитете. Ему принадлежат интересные автобиографические "Записки", отрывки из которых были опубликованы при жизни автора. Отдельной книгой "Записки" вышли в 1895 году.
   С. Н. Глинка умер 5 апреля 1847 года.
   

СУМБЕКА, ИЛИ ПАДЕНИЕ КАЗАНСКОГО ЦАРСТВА

Трагедия в пяти действиях

ТВОРЦУ РОССИАДЫ

             К бессмертию себе, Казани покоренье
             Увековечил ты в эпических стихах:
             Как в Риме Тассово, твое так песнопенье
             Гремит у россиян в сердцах.
             Восхитись им, и я дерзнул идти к Парнасу;
             Внимая Мельпомены гласу,
             Низверженну во прах Казань изобразил;
             Изобразил страстей содействия мятежны
             И бедствия от них державам неизбежны.
             Быть может, что себе невольно возвестил
             Судьбину, равную с Казанью!..
             Когда души моей к несносному терзанью
             То сбудется со мной,
             Утешусь, если взор животворящий твой
             На разрушение Казани обратится:
             Мой слабый дар твоим воззреньем озарится.
   

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

   Сумбека, царица Казанская.
   Осман, князь Тавризский, влюбленный в Эмиру.
   Сагрун, честолюбивый и коварный вельможа двора Сумбеки.
   Сеит, первосвященник.
   Эмира, воспитанница Сумбеки, любовница Османа.
   Асталон, богатырь.
   Хор прислужниц Сумбекиных.
   Народ.
   Войско.
   Дружина Асталонова.
   Послы русские.
   Вестник казанский.
   Вестник от царя Эдигера.
   Начальник Сумбекиной стражи.

Действие в Казани.

   

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Театр представляет внутренность Сумбекиных палат.

ЯВЛЕНИЕ 1

Сумбека и Осман сидят на диване; в некотором отдалении от них Эмира и прислужницы Сумбекины с разными музыкальными орудиями.

Хор

             Любовь! любовь! душа вселенной!
             Воззри, сколь силен твой закон.
             В сем месте твой чертог священный,
             И здесь твой лучезарный трон.
             Сумбека, правя мрачным адом,
             Одним Османа нежным взглядом
             Живет и вечно хочет жить,
             Чтоб, в нем всё зря, его любить!
   

Эмира
(поет)

             Пусть для Османа век блистает
             Веселий непревратных свет,
             А если он печаль узнает,
             Пусть сладость он и в ней найдет.
             В любви и слезы, и мученье
             Приносят сердцу утешенье.

В сию минуту встречаются взоры Османа и Эмиры.

Осман

             Эмира!

(В сторону)

                       Ах, какой восторг я оказал!
             Негодованьем дух Сумбекин воспылал.

Сумбека в гневе сходит с дивана; по знаку ее Эмира и прислужницы удаляются.

   

ЯВЛЕНИЕ 2

Сумбека и Осман.

Сумбека

             Какое изъявил в сей час ты восхищенье?
             Внезапное мой дух объемлет подозренье!
             Эмиры произнес ты имя предо мной. . .
             Эмиры!.. Так! для ней явил восторг ты свой.
   

Осман

             Каким сомнением ты разум свой смущаешь!
             К кому, к кому меня в любви подозреваешь?
             Царице ли сих стран сомненье в чем иметь!
             Влеченья сердца нам не можно одолеть.
             Природой ты пленять всех души сотворенна,
             Судьбиною на верх величья вознесенна,
             И, смертными родясь всесильно управлять,
             Ты можешь власть свою и в Тартар простирать.
   

Сумбека

             Одна мне власть мила, власть над твоей душою!
             Забыв престол, себя, живу одним тобою.
             Осман! судьбу мою в очах я зрю твоих;
             Не для тебя ль Алей из мест мной изгнан сих?
             Ты знаешь, Росский царь, его считая другом,
             Хотел, чтобы моим назвался он супругом;
             Хотел, чтобы со мной делил он трон и власть:
             Но, кроме сердца, кто законы сердцу даст?
             Клялся ты мною жить... но если обольщаешь!
             Или неистовства ты ревности не знаешь?
             Сколь страстно я люблю, столь люто мстить могу.
             Нет! нет! лишь одному сердечных чувств врагу
             Приличен лести яд!.. Коварство обольщает.
             Любовь за страсть души любовью отвечает.
   

ЯВЛЕНИЕ 3

Те же и Вестник.

Вестник

             От камских берегов прибывший в град Сеит
             Велений ждет твоих, чтобы сюда вступить.
   

Сумбека

             Вели ему войти.

Вестник уходит.

                                 Небесно изреченье,
             Осман, душе моей отдаст успокоенье!
   

ЯВЛЕНИЕ 4

Те же и Сеит.

Сеит

             О небеса! Осман сей не оставил град!
             Итак, неложну нам вещал погибель ад.
             Себя, престол и нас спасай, спасай, царица:
             Уж мстительных небес простерта к нам десница.
             Велением твоим на Каму удален,
             Ходил я к тем местам, где храм сооружен
             Духам, блюстителям величия Казани;
             С жрецами их вотще я простирал к ним длани
             В теченье десяти дней скорбных и ночей.
             Томясь отчаяньем, лишась надежды всей
             Узнать, кто победит в войне теперь кровавой
             И будет ли Казань еще греметь со славой,
             От алтарей духов уже стремились мы,
             Как вдруг -- покровами неизреченной тьмы
             Смятенна ужасом природа облеклася,
             Ударил гром, духов обитель потряслася,
             Со брега Камского вихрь бурный восшумел;
             Казалось, что тогда мир рушиться хотел.
             Среди сих ужасов слова сии мы вняли:
             "Почто моленьем вы меня обременяли, --
             Воскликнул вождь духов, -- несчастный смертных род,
             Кто бедствия тебя предузнавать влечет?
             Я гибну! и, навек лишаяся сил прежних,
             Казанцам возвещу о бедствах неизбежных,
             Чтоб от погибели предохранить их град.
             Коль Крымский князь Осман, притворства льющий яд,
             Сумбекою из стен извержется Казани,
             Вотще россияне на вас воздвигнут брани,
             Но горе, коль она не разлучится с ним!
             Падет, падет Казань; падет!" -- и с словом сим
             Во мрачных облаках гром ярый повторился;
             А дух, вещавший мне, на запад устремился
             И в виде огненной змеи повергся там.
             Царица! ты подать спасенье можешь нам.
             К защите наших стран вновь призови Алея;
             Османа изгони: в нем зрит Казань злодея.
             Вещай! Уже перун небес греметь готов.
             Что власть людей пред тем, кто власть низверг духов?
   

Сумбека

             Сумбеке ль верить сим пророчествам ничтожным?
             Сумбеке ль дух смущать предвестием столь ложным?
             Иль всё то истина, чем глас волхвов гремит?
             Сильней пророчеств всех нам сердце говорит.
             В Османе божество оно мне представляет;
             Взор, слово от него уставом почитает.
             Не прорицалищам, лишь сердцу верю я;
             Заставит ад молчать волшебна власть моя.
   

Сеит

             О непреклонное упорство лютой страсти!
             Внимая гром небес и зря пути к напасти,
             Стремишься ускорять удары ты судьбы!
             Но в страсти суетны все к небесам мольбы.
             Царица! вспомни, с кем готовишься ты к брани?
             Чьей силою возник Свияжск в виду Казани,
             Кем некогда Мамай пал Дона на брегах,
             В чьей грозной длани смерть, а бог и царь в сердцах;
             Мир удивить кого судьбы определили, --
             Те россы уже стан близ стен сих учредили!
             Их царь, сам вождь полков...
   

Сумбека

                                                     Царь может их узнать,
             Как гордость иногда способна ослеплять!
             Не тех ли царь он стран, которы, в униженье
             Дань принося ордам, от них свое владенье
             Покорства своего приобретали в дар?
             От Крыма может быть готов ему удар.
             В кичливости своей льстясь овладеть Казанью,
             Иль к нам, иль к Крыму он пойдет с позорной данью.
   

Сеит

             Небесный судьбы устав неодолим!
             Сей царь, которого у стен Казани зрим,
             Не принимать, рожден предписывать законы.
             Я свято чтил всегда величие короны,
             Но лести не хочу ничтожным быть рабом.
             Царица! поразить нас должен россов гром;
             От сильной длани их престол твой сокрушится.
             Пылая ревностью, и Асталон стремится
             Сумбеке отомстить; он скоро будет здесь;
             Очувствуйся, услышь вещание небес.
             Один, один Алей, Касимовский владетель,
             В сих бедствах может быть Казани благодетель:
             Его Российский царь дает в подпору нам.
   

Сумбека

             Тот враг отечества, кто друг его врагам.
   

Сеит

             Не мы ль против себя Алея раздражили?
             За искренность его коварством мы платили;
             За благости -- ему уготовляли смерть.
             Сколь твердый, редкий дух тому должно иметь,
             Кто к пользе общества усердием пылает!
             Для блага общего себя он забывает.
             Для нас мучитель тот, кто наших враг страстей;
             Вот пред Казанью чем виновен стал Алей.
   

Осман

             Сумбека! исполняй небесное веленье;
             Готов я вечное претерпевать мученье.
             Коль требуют того и небеса и ад,
             Изгнанием меня спаси, спаси сей град.
   

Сумбека

             Мне, мне изгнать тебя! хотя бы вся вселенна
             Во гневе на меня была вооруженна,
             Всех смертных ярость я и гнев небес стерплю,
             Но от души моей тебя не отдалю.
             Когда падет Казань, свершится то судьбиной;
             Сеит! всех наших бед она одна причиной.
             Искала ль я венца и трона здешних стран?
             К неволе тягостной величья жребий дан.
             Ах! в жребии моем спокойном и безвестном,
             В каком веселии я дни вела прелестном!
             Невинны радости, любовь моих подруг,
             Беседы нежны их мой услаждали дух.
             Вкушая мирный сон, к отраде пробуждалась!..
             Отрада дней моих навеки миновалась.
             К престолу я судьбой была осуждена;
             За пышну власть царей Сумбека продана.
             В порфире и в венце я слезы проливала,
             Не тронов -- для себя душа души искала.
             Явился здесь Осман! он жизнь мне возвратил!
             И неба глас велит, чтобы он изгнан был!..
             Над чувствием сердец и небеса невластны.
   

Сеит

             Итак...
   

Сумбека

                       Сеит! твои советы все напрасны.
             Поди пророчеством невежество смущать,
             Но впредь не смей раба ты должность нарушать.

Сеит уходит.

   

ЯВЛЕНИЕ 5

Сумбека и Осман.

Сумбека
(в сторону)

             Я прорицалища веление отвергла,
             А муки тем моей сердечной не избегла.
             Я ревность чувствую... О, лютое терзанье!
             Не возмущай меня, ты лишь одно мечтанье.

(К Осману)

             Сегодня разделишь со мной ты власть и трон;
             Казани, подданным моим вещай закон
             И взором вечны мне предписывай уставы.
             Ты будешь для меня залогом счастья, славы...
             Осман! ты от моих смущаешься речей?
             Ужели нежности и дар любви моей,
             Дар сердца моего тебя обременяет?
   

Осман

             Кого из смертных блеск величья не прельщает!
             Но если сбудутся Сеитовы слова
             И если праведна народная молва,
             Страшусь, страшуся быть виной твоей напасти.
   

Сумбека

             Едина мне напасть -- твоей премена страсти.
             Узнай, Осман, узнай, как я тобой горю:
             Я неминуему Казани гибель зрю.
             Я знаю, что престол мой должен сокрушиться,
             Что бог, России бог, здесь должен водвориться...
   

Осман

             Что слышу!..
   

Сумбека

                       Уж давно велел предел небес,
             Чтобы российский царь владычествовал здесь.
             Я предрекла сама сие определенье:
             Ты помнишь время то, как наше ополченье,
             Супругу моему идти стремясь вослед,
             В Россию принесло стечение всех бед,
             Рождаемых войной, губительницей смертных.
             В то время Сафгирей, среди торжеств несметных,
             Смутивши Вологду, град Галич, Кострому,
             Пришед в Казань, спешил ко взору моему
             Торжеств, побед своих явить венцы блестящи,
             В одре меня тогда держал недуг палящий:
             Но, дивной силою в тот подкрепяся час,
             К супругу моему я сей простерла глас:
             "Оставь, оставь свое ничтожно ликованье!
             Ах! смертных торжество есть только сна мечтанье.
             Чей в мир сей первый шаг со гробом сопряжен,
             Величием своим тот тщетно упоен.
             О, Сафгирей! я зрю ужасное то время,
             Когда твои страны постигнет люто бремя
             От тех, кому теперь напасть ты причинил:
             Их в жертву христиан злой рок определил".
             Осман! быть может, час уж скоро тот ударит,
             Когда Сумбека трон и бытие оставит!
             Но вечность мне ничто пред мигом тем одним,
             В который зрением питаюся твоим;
             Милее жизни мне любви одно мгновенье.
             Прости! иду приять о царстве попеченье
             Не для себя, но чтоб тебя лишь сохранить!
             Сего дни вечной нас союз соединит;
             А завтра, важную имев к тому причину,
             Хочу переменить Эмирину судьбину.
             Оставить навсегда Казань она должна;
             Ты нужен мне один; в тебе -- мне жизнь дана!

(Уходит.)

   

ЯВЛЕНИЕ 6

Осман
(один)

             Нет! нет! вотще грозишь Эмире ты изгнаньем!
             Любя, я не прельщусь величия сияньем.
             Эмира! жребий нас один соединил!
             От первых дней моих судьбой гоним я был,
             И ты с младенчества терзалася мученьем.
             Не утешалась ты родителей воззреньем,
             Сим первым счастием чувствительных сердец.
             Сумбека! отдавай другим ты свой венец...
             Твой трон -- мой гроб... но чем, чем помогу Эмире?
             Ах, кто участвует в страдальцах в этом мире!
             Погибнуть должно нам во цвете наших лет...
             Погибнуть... Нет! любовь мне подает совет:
             Сагрун! давно блистать ты алчешь на престоле;
             Имей всесильну власть, Казанью правь по воле,
             Лишь мне с Эмирою к спасенью путь яви:
             Сколь сердцу сладостно всем жертвовать любви!
   

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Театр представляет площадь: по одну сторону дворец царей казанских, по другую -- великолепная мечеть; на конце театра видна река Казанка, на правом берегу оной некоторое возвышение.

ЯВЛЕНИЕ 1

Сагрун
(в сопровождении народа)

             Казанцы! вам ли дух отважности терять?
             Привыкли гордых вы давно врагов смирять.
             И днесь росс, суетной надеждой обольщенный,
             Строптивостью своей к стенам сим привлеченный,
             Едва явитесь вы, пред вами в прах падет,
             Когда, заслуги чтя, ваш голос изберет
             Вождя, способного сопровождать вас к брани.
             Сагруновы давно привыкли уже длани
             Владеть оружием и лавры пожинать.
             Когда б я чтил мечты, я б мог еще сказать,
             Сколь мой отличен род случайностью породы,
             Но должно ль разбирать тогда различны роды,
             Когда отечества стенящий слышим глас?
             Я славой озарен, известен я чрез вас.
             И кто же в мире сем, из славимых героев,
             Велик лишь был собой среди кровавых боев?
             Всё вам принадлежит!.. Царице вы своей
             Явите, кто престол делить способен с ней;
             Кто может сим стенам и ей быть в защищенье:
             Я собрал вас к тому, внушив ее веленье.
   

Один из народа

             Кто, кроме Сагруна, достоин власти сей?
             Ты сохранишь народ отважностью своей.
   

Сагрун

             Так! так! вы отрасль тех героев знаменитых,
             Гремевших славою и лаврами покрытых,
             Которых некогда мир целый трепетал.
             Их тот же самый жар бесстрашья воспалял!
             Воскреснут снова в вас Чингисы и Аттилы;
             Рассыплет ваша длань россиян горды силы.
             Россия целая есть нашей славы храм!
             Но если в сих местах пришлец царь будет нам,
             Коль князь, лишившийся отеческого трона,
             Всевластным будет здесь подателем закона,
             Когда Осман, кем дух царицы воспален,
             Нам будет в этот день владыкой наречен, --
             Сколь лютому тогда подвергнемся позору!
             Нам зреть в стране своей от чуждых рук подпору!
             Сей нестерпимый рок предупредим, друзья!
             Не за себя, за вас стремлюсь в опасность я.
             Лишася славы, жить на что на свете боле?
             Готов подвергнуться ужаснейшей я доле,
             Чем быть свидетелем столь люта торжества;
             Друзья! народа глас есть голос божества.
             От вас могущество властители приемлют,
             Чрез вас законам их пределы мира внемлют;
             Вы учреждать должны избранье на престол:
             Священнее всех прав народа произвол.
             Не жизнь, но славу дел своих вы соблюдайте;
             К правленью пришлеца мечом отпор являйте.
   

Один из народа

             Сагрун! во граде сем иль будешь ты царем,
             Иль мы за честь свою и за тебя умрем.

(Извлекает меч, и все ратники то же делают.)

   

ЯВЛЕНИЕ 2

Сеит, Сагрун и народ.

Сеит

             Куда стремитесь вы? К чему мечи сии?
             Сагрун! вот замыслы коварные твои.
   

Сагрун

             В чем ты винишь меня?
   

Сеит

                                           В тщеславии мятежном.
             Зря град и сограждан в несчастье неизбежном,
             Бразды правления заграбить алчешь ты.
   

Сагрун

             Кто обо мне внушил тебе сии мечты?
   

Сеит

             Твое желание владеть граждан умами.
             Лия народу лесть коварными устами,
             Ты в сердце пагубу готовишь для него.
   

Сагрун

             Животворя в нем дух, ужель гублю его?
   

Сеит

             Ты пагубен ему, в нем гордость возжигая
             И власть ему на то мгновенну присвояя,
             Чтоб прихотям твоим невольно он служил;
             Коварства завсегда народ игрою был.

(К народу)

             Народ! покорен будь уставам вышней власти;
             От безначалья шаг к тиранству и напасти.
             Ласкателей своих коварный глас отринь;
             Любостяжание для них устав один.
             Среди развалин царств оно чело возносит
             И, алча всем владеть, всё в дань страстям приносит.
             Любостяжание, геенны люта дщерь,
             Отверзло в этот мир всем злоключеньям дверь.
             На разрушение, на гибель всей вселенной
             Воззрело бы оно усмешкой ухищренной,
             Когда бы льстилося в том выгоды найти;
             Бог, вера и закон -- вот к счастию пути!
             Велик народ, в душах почтенье к ним хранящий,
             Он славен в счастии, и даже рок разящий
             Не может твердости его поколебать.
             Друзья! не Сагруну, стремитесь им внимать
             Или небесного страшитесь пораженья...
   

Сагрун

             Так от бездействия мы ждать должны спасенья?
             Как агнцы пред врагом должны мы трепетать?
             Должны ему себя и город сей предать?
             Сеит! не власть небес и трона отвергаю,
             Но честь свою хранить казанцев подвигаю.
             Согласен я, пускай Сумбека изберет
             В вожди того, кто блеск Казани соблюдет...
             Но вот она! Сеит, забыв свои раздоры,
             На благо общее прострем мы наши взоры.
   

ЯВЛЕНИЕ 3

Прежние и Сумбека, в сопровождении стражи.

Сагрун

             Здесь собранный народ велением твоим,
             Ужасным жребием смущаяся своим,
             Царица! глас к тебе усердия возносит,
             Казани от тебя защитника он просит:
             Твой зыблющийся трон над бездною стоит,
             Уж над главой твоей гром яростный гремит,
             И небо, кажется, нам боле не внимает...
   

Сумбека

             Оно правителя Казани назначает --
             Осман владыкою здесь будет наречен.
             Став брака узами со мною сопряжен,
             Явит достойного владыку он Казани.
             Казанцы с ним греметь на поле будут брани.
             Он твердость сохранит священных наших стен.
             Кичливый будет росс Османом покорен.
   

Сеит

             Царица!
   

Сагрун
(в сторону)

                       Можно ль мне терпеть сие презренье?
   

Сеит

             Или забыла ты небесное веленье?
   

Сумбека

             Мне волею небес к правленью скипетр дан,
             От них же наречен супругом мне Осман.
             Ему была Казань обязана спасеньем,
             Когда россияне единым появленьем
             Мечтали низложить сей город навсегда;
             Героя наградить пришла теперь чреда.
             Героев слава всё собою украшает,
             Она мгновенну жизнь бессмертию вручает.
             Герою трон отдать есть мой священный долг!
             Осман то утвердит, что защитить он мог.
             Пусть, скипетром моим и царствием владея,
             Заступит место он в сем граде Сафгирея.

При сем слове ударяет гром, и берега реки Казанки колеблются.

Сеит

             Вот знаменье еще неложное небес.
             Судьба! коль хочешь ты, чтобы народ исчез,
             Ты ум его владык ввергаешь в ослепленье;
             У самой пропасти гордыни обольщенье
             Внушает им, что всё к их упадет ногам.
             Воззри! и Асталон несет оковы нам.
   

ЯВЛЕНИЕ 4

Те же и Асталон, в сопровождении своей дружины, сходит с возвышенного берега реки Казанки.

Асталон

             Зри гром в руках моих, тебя карать готовый;
             Еще ль сразишь меня упорностью суровой?
             Коль не откажешь днесь ты руку мне свою,
             Забуду прежнюю обиду я твою.
             Один я укрощу врагов твоих строптивость,
             Один низвергну в прах их буйну горделивость;
             Освобожденная рукой моей Казань
             От славы вечный лавр себе получит в дань.
             Вселенная, ее величьем изумленна,
             Узнает, чьей рукой была она спасенна.
             Уж дерзновенный росс, кичением влеком,
             Принес к стенам твоим молниеносный гром;
             Готов он рушить град, тебя низвергнуть с трона,
             Но вспять он побежит, увидев Асталона.
             Сумбека! ты еще молчание хранишь?
             Иль слабого во мне защитника ты зришь?
             Иль силу ты мою ничтожной почитаешь,
             Иль новый мне еще отказ приготовляешь?
   

Сумбека

             Кто усомнится в том, что силен Асталон,
             Коль с удивленьем сам о том вещает он?
             Я верю, что пред ним всё в мире вострепещет;
             Что длань его перун неотвратимый мещет;
             Я верю... но почто ж он усомнился в том,
             Что тщетно он в Казань с угрозами влеком?
   

Асталон

             Сумбека! мне терпеть столь лютое презренье?
             Казанцы! ваших стен и града разрушенье
             За скорбь души моей заплатой будет вам!
             В минуту повелю идти моим полкам;
             Еще Российский царь в Свияжске днесь коснеет;
             Близ стен, поставя стан, он приступать не смеет.
             Я, я то совершу, чего страшится он!
             Сразив вас, на него ударит Асталон.
             Казанцы! глас к своей царице вознесите,
             Свирепство в ней смягчив, себя и град спасите.

Народ готов преклонить колена.

Сумбека

             Что вижу? можете ль вы подлыми столь быть,
             Чтоб от чужой руки спасения просить?
             Где ваш геройский дух, где к славе то стремленье,
             Всю приводившее вселенну в изумленье?
             Где почитание к бессмертным тем мужам,
             Которые закон умели дать судьбам?
             Супруг мой, Сафгирей! не ты ль по "славной брани
             Россию усмирял, предписывая дани.
             Забыли славу мы, победы, нашу честь:
             Не может твердый дух уничиженья снесть.
             Казанцы! будем ли рабами мы позора?
             Среди лютейших бед отважность нам подпора.
             Нет! нет! скорее ад и землю возмущу,
             Чем помощи искать чужой вас допущу!
   

Асталон

             Зови на помощь ад, а я в моей деснице
             Найду, чем отомстить гордящейся царице!
             Здесь каждый ужасом я мой означу шаг,
             Казань и твой престол навек низвергну в. прах.
             Всю силу моего тогда познает мщенья:
             Могу ли жертвой быть сего сопротивленья?
             Презрительный еще могу ли зреть отказ?
             Чтоб мне противустать, дай Тартару приказ.
             Небесну власть, тебя и ад я презираю;
             Уже лютейшим я отмщением пылаю,
             И лишь на то хочу мой гром теперь сдержать,
             Чтобы решительный удар Казани дать.
   

ЯВЛЕНИЕ 5

Те же и Вестник от царя Эдигера.

Вестник

             Царица! Эдигер с ордами поспешает;
             Любовь к отечеству его вооружает.
             Известна всем ордам казанских гибель стран;
             Росс хочет, чтоб венец Алею был здесь дан.
             Царь Эдигер и с ним всех орд вожди вещают,
             Что россы силу их оружия узнают.
             Они надеются, что, зря врагов у стен,
             Твой град, честь наших орд, им не отдастся в плен.
   

Сумбека

             Скажи им, что Казань, ценя их уваженье,
             Тогда их призовет к себе на вспоможенье,
             Когда почувствует бессилие в себе
             Противоборствовать и россам и судьбе.
             Коль к помощи чужой без нужды прибегаем,
             Паденья своего мы время ускоряем.
             Прибавь еще ордам, что россам в помощь днесь
             И Асталон свое оружие принес.
   

Асталон

             Не россам помогать, но за себя отмщая,
             В груди моей теперь гееннский жар питая,
             Против тебя, против ордынских всех царей
             Бесстрашно устремлюсь с дружиною моей.

(К Вестнику)

             Скажи, что видел ты в Казани Асталона,
             Что верным будет он рушителем в ней трона;
             Что всех стремящихся ей вспоможенье дать
             Врагами будет он своими почитать.

(К Сумбеке)

             Сумбека! страсть мою к тебе позабываю,
             Отмщением одним я дух мой услаждаю.
             Любовь есть слабых душ ничтожная мечта!
             К затмению умов сияет красота.
             Пред силой в мире всё и слабо и ничтожно;
             Кто властвовать рожден, всё для того возможно.
             Иду -- и горе вам! лишь возвращусь сюда,
             Сей град с лица земли исчезнет навсегда;
             И смерть тому, кому отдаст Сумбека руку;
             Не небеса -- мой меч я ставлю в том в поруку.

(Уходит в сопровождении ратников своих.)

   

ЯВЛЕНИЕ 6

Те же, кроме Асталона.

Сумбека

             Грозящий суетно себе наносит стыд;
             Казанцам слава их незыблемый есть щит.
             Сагрун! устрой полки: лишь торжество свершится,
             В которое со мной Осман соединится,
             Мы в нападении врагов предупредим.

(К Вестнику)

             А ты немедленно спеши к вождям своим;
             Скажи, что им подать успею извещенье,
             Коль нужно будет нам полков их вспоможенье:
             Для стран своих родных должны мы жизнь хранить.

Вестник уходит.
(К Сеиту)

             Сеит! спеши во всех мечетях возвестить,
             Что тот, кого явлю властителем Казани,
             В дни мирные отцом -- героем будет в брани.
   

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Театр представляет внутренность Сумбекиных палат.

ЯВЛЕНИЕ 1

Осман, Эмира.

Осман

             Эмира! прекрати души своей мученье;
             Нас смерть лишь разлучит, а не людей гоненье.
             Сагрун нас защитит для выгоды своей.
             Он алчет пышности, он счастье видит в ней.
             К венцу стремится он; Осман всё отвергает:
             В Эмире жизнь его, для ней он жить желает.
   

Эмира

             Ты страждешь от меня, и жить ты хочешь мной!
             Почто мы свиделись? я бед твоих виной:
             В чертогах пышных сих душой я умирала;
             Пустыни страшный вид вселенна мне являла.
             Ни гласом матери, ни взорами отца,
             Ничем, чем нежные пленяются сердца,
             Не услаждалась я, ничем не подкреплялась;
             Казалось мне, что я сама себя чуждалась...
             Но вдруг от крымских стран пришел ты в город сей.
             Приход твой новый мир открыл душе моей;
             Отверзло небо мне очей твоих воззренье.
             А я, а я за то должна в вознагражденье
             Тебе все бедствия собою причинить!
             Стремись! тебе здесь трон и царство предстоит;
             Стремись к судьбе своей, забудь гониму роком...
   

Осман

             Что слышу я? В моем мучении жестоком
             Ты можешь ли меня так люто поражать?
             На блеск венца могу ль любовь я променять?
             Твое мне сердце -- трон, твоя любовь -- вселенна.
             Любовь любовью лишь быть может награжденна.
             А ты, ты счастия во мне не хочешь зреть...
   

Эмира
(бросаясь в объятия Османа)

             Не верь, Осман! -- С тобой готова умереть!
             Могу ль чего желать? -- я всё теперь имею;
             Сумбеке скипетр дан -- а я тобой владею!
             Но, ах! любя тебя, могу ль тебя спасти...
   

Осман

             Любовь твоя мне всё, в ней всё могу найти.
             Изгнанием тебе Сумбека угрожает
             И завтра твой отъезд отсюда назначает...
             Намеренья ее предупредим в сей день.
             Лишь благотвориыя прострется ночи тень,
             Вверь участь мне свою; мы поспешим из града,
             Куда все ужасы переселились ада.
             Оставим злобный мир, где гибель одного
             Другому к счастью путь; где злато -- царь всего;
             Где страждущим одна гробница утешенье,
             Где с троном предстоит мне вечное мученье.
             Во мрачных скроемся пустынях и лесах:
             Свет, жизнь и счастие -- всё, всё у нас в сердцах!
   

ЯВЛЕНИЕ 2

Те же и Сагрун.

Осман

             Сагрун! молю тебя, Османов будь спаситель,
             В Эмире -- дней моих несчастных будь хранитель!
   

Сагрун

             Узнай! лютейшие тебе судьбы грозят!
             Сумбека, ревности в душе питая яд,
             Эмиру заключить дала приказ в темницу.
   

Осман

             Эмиру!
   

Сагрун

                       Так; ничто не отвратит царицу
             От ярости, чем дух в ней страстный воспылал;
             Из смертных ей никто уставов не давал,
             Неодолимое души ее киченье
             К стенам сим привлекло России ополченье;
             Для ней один закон -- порыв ее страстей.
             Страшись...
   

Эмира

                       Осман! живи; пусть я умру одна;
             Для злополучия Эмире жизнь дана;
             Но смерть мне за тебя и счастье и награда.
             Я жертвую собой...
   

Осман

                                           Пусть ужасами ада
             Сумбека мне грозит! не разлучусь с тобой.
             Мне жить, и ей отдать на волю жребий твой?
             Нет! я не требовал ни скипетра, ни трона;
             Пусть на челе ее сияюща корона
             Подобострастие внушает сим странам:
             Не власть ее -- любовь дала уставы нам.
             Сейчас я поспешу к владычице надменной;
             Явлю презрением к ней дух мой воспаленный,
             Пусть на меня прострет отмстительную длань...
   

Сагрун

             Отчаянью души отдав рассудок в дань,
             Эмиру вовлечешь ты в пропасть неизбежну.
             Свой жребий Сагруна вверь чувству безмятежну;
             Рассудка голосу внимать не может страсть
             И, сердце возмутя, ввергает нас в напасть.
   

Эмира

             Будь, будь спасителем Османа дней бесценных.
             Коль будет счастлив он, я в чувствах возмущенных
             В последний жизни час весельем оживлюсь.
   

Сагрун

             Я к вашей выгоде единственно стремлюсь.
   

Осман

             Ах! в первый раз жалеть я должен той судьбины,
             Когда речение, когда мой взор единый
             Отважные полки на брань могли стремить.
             Но то, что отнял рок, -- любовь то возвратит;
             Эмирой я живу -- погибну для Эмиры.
   

Сагрун

             Но не раскаешься ль, отвергнув блеск порфиры?
   

Осман

             Мне, мне раскаяться, отвергнув блеск венца!
             Величие мертвит, а не живит сердца.
             Не казни, не оков -- престола убегаю!
             Пустыню -- пышности чертог предпочитаю.
             Там, в отдалении от мест смущенных сих,
             За трон, за блеск честей там в чувствиях моих
             Я непрезратную за всё найду награду.
             Эмиры нежному покорствуя там взгляду,
             Отверсты небеса зреть буду пред собой!
             Любовь! и мрак пещер украсится тобой.

Слышен за театром шум от приближения стражи Сумбекиной; Эмира оглядывается.

Эмира

             Сумбека к нам спешит...
   

ЯВЛЕНИЕ 3

Те же и Сумбека, в сопровождении стражи.

Сумбека

                                           Теперь всё понимаю!
             Весь ад души твоей коварной открываю.
   

Осман

             Клянуся пред тобой и пред лицом небес,
             Что для Эмиры я притворства бремя нес.
             Для ней стерплю твой гнев и тяжкую неволю;
             Легко могуществу стеснять невинных долю.
             Престолом, скипетром ты льстишь душе моей,
             Эмире смерть грозит, и я стремлюся к ней!
   

Сумбека
(к страже)

             Преступницу сейчас в оковы заключите,
             В ужаснейшу ее темницу отведите.
             Пусть образ изверга с собой туда несет,
             Пускай в любви к нему смертельну казнь найдет.
   

Эмира

             Так! с образом его пойду во мрак темницы!
             Люблю... и не страшусь гонения царицы.
             Нет! нет! страшусь всего... у ног твоих молю --
             Османа не губи... всё для него стерплю.
   

Осман

             Не унижай себя; Сумбеке повторяю,
             Что душу, жизнь мою в Эмире заключаю.
             Эмира! оживись.
   

Эмира
(встав)

                                           Жизнь -- слово мне твое!
             Забыла я в сей миг мучение мое.
   

Сумбека

             Сумбека! что теперь твой скиптр, твоя порфира?
             Ты рвешься, мучишься, -- а счастлива Эмира!

(К воинам)

             Ведите!..

Воины уводят Эмиру.

   

ЯВЛЕНИЕ 4
Те же, кроме Эмиры.

Осман

                       Нет ее... всего Осман лишился!
             Осталась жизнь, почто я с ней не разлучился!
             Сумбека! если я тобою был любим,
             Пусть поражусь в сей час отмщением твоим.
   

Сумбека

             Нет, варвар! не прерву я дней твоих ужасных,
             Томись в отчаяньи и горестях всечасных!
             Стенанья тщетные к Эмире посылай;
             Страданием одним свой зверский дух питай.
             Злодей! я верила... а ты пылал другою.
             Я шла против небес, чтоб только жить тобою...
             А ты, тиран! а ты клятвопреступным стал!
             Зачем меня своей любовью обольщал?
             Кого мне предпочел в своем ты ослепленье?
             Ничтожную рабу! -- Какое униженье!
             Здесь самодержица к венцу тебя зовет;
             Власть беспредельную, порфиру, скиптр дает...
             Не торжествуй, злодей! последне воздыханье
             Совместницы моей прервет мое страданье!..
             Но что я говорю?.. Пускай она живет;
             Ужель мне смерть ее отраду принесет?
             Так! пусть живет она, пусть жизнь ее терзает;
             Рыданием своим пусть слух мой услаждает!
             В забвении себя, в забвении всего,
             Всё в жертву принесу отмщенья моего,
             И ты отчаянной власть страсти испытаешь...
             Ты всё еще молчишь?
   

Осман

                                           Ты смерть уготовляешь
             Эмире... И меня тем хочешь ты склонить?
   

Сумбека

             На всё отважусь я, чтоб ревность утолить.
   

Осман

             Эмира! я твоим убийцею быть должен!
   

Сумбека

             Тиран! чтоб обо мне был дух твой востревожен,
             Чтоб, устрашаяся в разлуке быть со мной,
             Ты поразился бы отчаяньем, тоской;
             Тиран! за скорбь сию и за сие смятенье
             Сумбека б отдала всё дней своих теченье!..
             Несчастная! о чем дерзаешь ты мечтать?
             С восторгом будет он на смерть твою взирать...
             К блаженству здесь его -- лишь жизнь твоя преграда...
             Нет! поглотят меня скорее бездны ада,
             Чем дам торжествовать совместнице моей!..

(К Сагруну)

             Османа верности вручаю я твоей;
             Пускай недремлющей он стражей оградится,
             Доколе праведный мой гнев над ним свершится.
             Сагрун отводит Османа в сопровождении стражи.
   

ЯВЛЕНИЕ 5

Сумбека
(одна)

             Отмстим!.. Увы! кому, кому хочу я мстить!
             Сразив его, могу ль единый миг прожить?
             Мне погубить его!.. Доколь в нем сердце бьется,
             Быть может, что ко мне любовью привлечется...
             Ко мне? Несчастная! не можешь льститься ты:
             Надежды все твои теперь одни мечты.
             Пусть тягота оков его обременяет;
             Пусть о любви моей ему напоминает
             Темницы вечной мрак... Я ль это говорю!
             Я казнию его себе лишь казнь творю!
             Пойдем к нему, пойдем...
   

ЯВЛЕНИЕ 6

Сумбека и Сеит.

Сеит

                                           Царица! над тобою
             Ударил гром небес! Мятежною толпою
             Весь град стал в лютое смущенье вовлечен.
             Упорностью твоей народ разогорчен;
             Повиновения уставы нарушает
             И с воплем речь сию мятежну возглашает:
             "Увы! Сумбека нас приносит россам в дань;
             Падет пред мощною десницей их Казань!
             Алея, чьей рукой спасаемы мы были,
             От нас суровости Сумбеки удалили".
             Царица! скорбный вопль ты внемлешь чад своих!
             Иль хочешь, чтоб твой скиптр был казнию для них?
             И, глас самих небес всесильный презирая,
             Их хочешь власть узнать, свой трои и жизнь теряя?
   

Сумбека

             Разите, небеса, всей яростью меня,
             Паду от ваших стрел, ваш гнев я не виня!
             Там слышу ропот я народа возмущенна,
             А в сердце страсти злой отчаяньем сраженна.
             Не я ли царствие мое хранить клялась?
             Ах! от самой себя Сумбека отреклась!
   

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Театр представляет густой лес; под тению мрачных сосен видно несколько гробниц, между которыми отличаются великолепием: гробницы Мамая, Батыя и Сафгирея. Ночь.

ЯВЛЕНИЕ 1

Сумбека
(одна)

             В покое смертные, в покое вся природа!
             Еще луч утренний не светит с горня свода,
             А я, в смятении оставя одр и сои,
             В обитель гробную несу с собою стон.
             Внушеньем ли небес, иль сердца гласом тайным,
             Или предвестием каким необычайным,
             Влеклася я сюда... Сюда! Ах! здесь и там,
             Повсюду он моим является очам;
             И сна в мечтах он льстит надеждой мне коварной!
             Ты льстишь!.. Погибнешь ты в сей день, неблагодарный!
             Свершится участи решенье здесь твоей.
             Лишь Тартар челюстью пылающей своей
             Мне возвестит твое ехидство непреложно,
             Ты будешь в Тартаре!..
   

ЯВЛЕНИЕ 2

Сумбека и Сеит.

Сеит
(не видя Сумбеки)

                                           Итак, Казани должно
             Погибнуть навсегда! Священный прах царей!
             В час ночи к помощи стремлюся я твоей.
             О вы! кем правилась Казань с гремящей славой,
             Сумбеки видя дух, объятый злой отравой,
             В спасительных мечтах вы ей предстаньте сна!
             Быть может, вам явит покорствие она.
             Проснитесь! ваших стран несчастное паденье
             Всё в вечное с собой повергнет истребленье.
             Стеняща вся Казань со мною к вам гласит.

(Готовясь преклонить колена, усматривает Сумбеку)

             Что зрю?
   

Сумбека

                       Слова твои я слышала, Сеит!
   

Сеит

             Ах! если чувством ты царицы оживилась,
             Коль к прежней ты в душе Сумбскс обратилась,
             К Сумбеке, кем предел Казанский весь гремел,--
             Яви ты нам ее сияньем прежних дел.
             Воззри! здесь смерть сама, величья тлен стрегуща,
             Смерть, с трона пышного во мрачный гроб влекуща;
             Здесь смерть к тебе гласит; смерть! всей природы страх!
             Батый! Мамай! где вы? -- Здесь ваш единый прах.
             Где ваших блеск торжеств, где слух молвы гремящей;
             Где лести фимиам, вас к небесам взносящей?
             Всё смерти мрак сокрыл! -- Лишь тот велик один,
             Над смертью и судьбой тот только властелин,
             Кто, от небес прияв короны тяжко бремя,
             Благотворением летящей жизни время
             Умел из тьмы веков бессмертию предать.
             Друг человечества не может умирать!..
   

Сумбека

             Так, я спасу сей град! -- Спеши в стан Эдигера;
             Его и нас одна одушевляет вера;
             Оружие свое мы с ним совокупим,
             Грозящих россов нам мы сами устрашим.
             Быть может, что одно счастливое мгновенье
             Стыд нанесет врагам, нам возвестит спасенье.
   

Сеит

             Когда бы, как Сагрун, я троном был пленен,
             Тогда, зря рок сих стран, я был бы устремлен
             Очам твоим являть незыблему их славу.
             Но я скорей умру, чем гнусную отраву
             Ласкательства вкушу. Отвергнув бога, честь,
             У пропасти всех зол ум ослепляет лесть.
             Проникнув внутренне владык своих движенье,
             Она на нем свое созиждет возвышенье.
             Зря гибель царств земных, о счастьи их гласит
             И, злоковарствуя, приемлет кроткий вид.
             Я небу дал обет всегда быть трону верным,
             Быть другом сограждан моих нелицемерным;
             В свидетельство теперь приемля сей обет,
             Царица! повторить дерзаю мой совет:
             Чтоб тучи отвратить готовящейся брани,
             Алея избери в правители Казани.
             Спасенье наше в нем; он царство охранит.
   

Сумбека

             Покорство ко врагам для глав венчанных стыд.
   

Сеит

             Их долг священнейший есть царства соблюденье.
   

Сумбека

             Не гибель -- для держав лишь страшно униженье.
   

Сеит

             Унизится ль когда спаситель чад своих?
   

Сумбека

             Сеит! не для себя зову орды, для них.
             Страданья не страшусь: для скорби мы родимся;
             В безмолвьи лишь могил покоем насладимся.
             Уже в душе моей глас смерти вопиет;
             Но для души моей покой единый -- смерть!
             Спеши! быть может, здесь я скоро водворюся...
             Спеши! здесь с адом я беседовать стремлюся!
             Он мрачность всю свою во грудь мне преселил;
             Он для меня... в себя мир целый претворил.
   

Сеит
(отходя в ужасе)

             Священный прах царей! храни сей град несчастный,
             Волнению страстей и бедствам всем подвластный.
             Колена преклонив, он молит вас со мной:
             Сумбеку от нее спасайте вы самой!

(Уходит.)

   

ЯВЛЕНИЕ 3

Сумбека
(одна)

             Безвестной силою в места сии влеченна,
             Здесь в собеседницы зову тебя, геенна!
             Из уст моих тебе известный вняв приказ,
             Из мрачных пропастей возвысь ко мне свой глас.
             Вещай: коль страсть моя должна быть безнадежна,
             Коль, век любя, страдать мне участь неизбежна,
             Гробницы царские в сей час поколебай
             И громом яростным мой рок мне возвещай.
             Вместилище всех зол, ты производишь страсти,
             Царей и подданных влекущие в напасти.
             Ответствуй мне! Но что, ты всё еще молчишь,
             Иль более во мне Сумбеки ты не зришь?
   

Голос

             Коль хочешь ты узнать судьбы своей решенье,
             На Сафгиреев гроб иди в сие мгновенье.
   

Сумбека

             На Сафгиреев гроб!.. могу ль ему вещать?
             Прибегнем! бедства все решимся испытать.
             Пойдем... Но отчего мой взор слезящий тмится?
             Ах! страсть преступная природы всей страшится.

(Устремясь ко гробу Сафгарея, упадает на колена.)

             Стенанием моим подвигнись, мой супруг!
             Смятенный горестью ты успокой мой дух!
             Уже ты чужд теперь волнений всех во гробе;
             А я, лютейших бед подверженная злобе,
             И ад и небеса безжалостными зрю:
             Не страсти, пламенем геенны я горю!
             Коль правда, что любовь и мертвых возбуждает,
             Ужель супруг во мне супруги не узнает?
   

Голос Сафгирея

             Османа изгони! Иль ты, Казань, твой трон
             Погибнете навек... Таков судеб закон.
   

Сумбека
(встает в беспамятстве)

             Что слышу? Небеса! со всех сторон гонима,
             Отчаяньем, тоской ужаснейшей томима,
             Еще ль я тягость дней моих влачить должна?
             Супруг мой! гибель мне тобой изречена...
             Исчезнет твой народ, падет твоя держава!
             Нельзя судьбины злой исполнить мне устава;
             Хочу, но не могу тебе покорной быть!
             Казань падет... нельзя мне страсти победить.
             О Сафгирей! востань, востань из мрачна гроба;
             Вот грудь моя, рази! Пусть смерти лютой злоба,
             Пожрав меня одну, тьму жертв других спасет;
             Клятвопреступником душа моя живет!

Гробница Сафгиреева колеблется. Молния блестит, и слышны удары подземного грома.

   

ЯВЛЕНИЕ 4

Сагрун и Сумбека.

Сагрун

             Царица!
   

Сумбека

                       Чей еще здесь голос раздается?
             Ужель всех прах царей меня сражать проснется!
   

Сагрун

             Каким отчаяньем дух возмутился твой?
   

Сумбека

             Что вижу? в сих местах Сагрун передо мной!
             Страшись! В сии места геенна преселилась!
             Но воле я небес покорствовать решилась.
             Сагрун! поди скажи, чтобы Осман сейчас
             В пределы дальние бежал навек от нас...
             Чтоб он бежал!.. Душа ль моя о том вещает?
             Она ль преступника отсюда удаляет?
             Мне удалить его? Мне знать, что он живет,
             Что узы брака он с другою сопряжет,
             Что, не пленяяся ни тропом, ни порфирой,
             Презрев мою любовь, жить будет он Эмирой.
             Мне это чувствовать?.. Преступницу сразив,
             Смерть казнию ее Османа предварив,
             В веселии души, отмщеньем восхищенной,
             Самоубийствием условлюся с геенной,
             Чтобы и в ней моим злодеям отомщать...
   

Сагрун

             Кому, царица, ты гроб хочешь отверзать?
             Осману?.. А к тебе я прислан от Османа
             Сказать, что твоего стеняща сердца рана
             Болезнию своей его терзает грудь.
             "Сагрун, -- он говорил, -- перед Сумбекой будь
             Сердечных чувств моих вещателем нелестным;
             Скажи, что, пламенем к ней воспылав безвестным,
             Лишь ею и для ней хочу отныне жить!"
   

Сумбека

             Ты думаешь, что он душой то говорит!
             Коварство слов своих он сердцем отрицает.
   

Сагрун

             Итак, Осман в цепях жизнь бедственну скончает!
             Эмира бы ему жизнь в жертву принесла.
   

Сумбека

             Эмира! так, она Османа бы спасла!
             Но я живу!.. И я тем буду ей преградой.
             Чтоб насладиться ей дала я сей отрадой!..
             Эмире жребий мне Османов поручить,
             Их счастьем казнь себе лютейшу сотворить!..
             Пойдем! Коварные любовники узнают,
             Какой они себе предел уготовляют!
             В казнь вероломных душ оставим вечный страх...
   

Сагрун
(отходя)

             Чтоб трон мне получить, еще один лишь шаг.
   

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Театр представляет ту же площадь, что и во втором действии. Непосредственно по окончании музыки раздаются за театром пушечные выстрелы. Казанцы в ужасе вбегают за Сагруном.

ЯВЛЕНИЕ 1

Сагрун
(с жезлом вожденачальства)

             Казанцы храбрые! отриньте страх напрасный;
             Сумбека, принося любви всё в жертву страстной,
             В ожесточеньи к вам, вас в пропасть вовлекла;
             Но Сагруна судьба в защиту вам дала!
             Сей бранноносный жезл в руках вождей Казани
             Умел и мир давать, и в кроволитной брани,
             Быв чести знаменьем, залогом был побед;
             Сумбека мне его к спасенью вас дает.
             Позорной страстию на троне усыпленна,
             Она губить свою державу устремленна.
             Осман ей богом стал, а мам даст честь устав:
             Гремящих слава битв священнее всех прав.
   

ЯВЛЕНИЕ 2

Те же и Сумбека.

Сумбека

             Готовы ли полки, назначенны ко брани?
             Пусть воинов моих непобедимы длани
             С тобою понесут на россов смерти гром.
             Извне вы с дерзостным сразитеся врагом,
             А здесь хранителем Османа я оставлю.
   

Сагрун

             Царица! скоро лавр побед тебе доставлю.
             Твое веление глагол для нас небес!
             Поверь, что тщетно враг свой стан к стенам принес.
             К ним близость -- с смертью есть его соединенье.
             Осману поручив Казанских стен храпенье,
             Твердейший для себя изобрала ты щит;
             Любовь верней всего залог любви хранит.
             Осман раскаялся, он будет жить тобою;
             Оковы ты сняла с него сваей рукою.
             Сумбака и Осман порукою в том нам,
             Что мы дадим устав несметным племенам.
             Сагрун отходит в сопровождении воинов.
   

ЯВЛЕНИЕ 3

Сумбека и Вестник.

Вестник

             Царица! Русские послы во град вступили;
             Они от своего владыки получили
             Веление предстать перед лице твое.
   

Сумбека

             Им возвести на то согласие мое.

Вестник уходит.

   

ЯВЛЕНИЕ 4

Сумбека
(одна)

             Чего от стран моих Российский царь желает?
             Не друга ль своего он вновь мне предлагает?
             Алея! так, пускай Алей придет сюда
             Тогда, как смерть возьмет во власть сии места.
             Еще ль, еще ль в сей день должна я зреть преграды?
             В тот самый миг, когда блеснул мне луч отрады!..
             Осман реченьем уст мне душу возвратил,
             Страдания мои он взором истребил.
   

ЯВЛЕНИЕ 5

Сумбека и Послы.

Первенствующий посол

             Царица! россов царь среди гремящей славы,
             Законом чтя небес спокойствия уставы
             И каплей дорожа от крови чад своих,
             Мир хочет водворить в местах смущенных сих.
             Уж возвестили вам торжественные громы,
             Что царь, свершением судьбы сих стран влекомый,
             С тем из Свияжска к сим днесь поспешил местам.
             Он гибельным еще велит молчать громам;
             Алей друг россиян: вновь призови Алея,
             Так царь наш повелел... с Алеем здесь владея,
             Из сих Османа стен должна в сей день изгнать
             И от Российских стран законы получать.
   

Сумбека

             Мне получать закон от Росского владыки?
             Или забыл твой царь, лишь в дерзостях великий,
             Что никогда Казань рабою не была,
             А ваших стран давно ль неволя протекла?
             Алей, твой царь и все противники Казани
             Не могут преклонить меня к позорной дани.
             Героев сей страны из гроба слышу глас:
             "Сумбека! не бесславь ты малодушьем нас!"
             Спокойтесь, верьте, вас достойною явлюся!
             С престолом, с царством я и с жизнью разлучуся,
             Но данницы во мне не будете вы зреть!
             Ступайте! от меня вещайте сей ответ.
   

Посол

             Россияне угроз тщеславных не страшатся;
             Чем более препон, им тем славней сражаться,
             Но воли ты небес не можешь одолеть;
             Нам бог определил страною сей владеть.
             Под именем болгар славяне здесь гремели;
             Отсюда устрашать царей они умели,
             Стремившихся давать устав всем племенам;
             Отсюда Богарис нес Греческим странам
             Славян достойный страх и гордым пораженье.
             Здесь с верой он святой приял соединенье,
             И бог, бог, чтимый им, отвержен вами здесь...
   

Сумбека

             Мечтайте, что народ любимый вы небес!
             Бог, поклоняемый народами Казани,
             Не раз для россов был велик и страшен в брани.
             Сей бог и днесь еще быть может грозен вам.
             Неодолимый он закон вещает нам.
   

Посол

             Страшися! скоро здесь разверзется геенна,
             Несчастная Казань вся будет поглощенна!
             Гром казни праведной всё, всё на вас влечет.
             Здесь кровь, кровь россиян отмщеньем вопиет!
             Они с Алеем здесь епокойство водворяли,
             За братии, за друзей казанцев почитали.
             И вы простерли к мим убийственную длань.
             Ужель коварствовать способна лишь Казань?
             За кровь их жертвовать своей мы будем кровью;
             Жизнь россиян -- гореть к отечеству любовью.
             Алей у стен твоих с монархом наших стран:
             Едва отсель тобой изгонится Осман,
             Алеем навсегда престол твой утвердится,--
             Иль трудно благости уставу покориться?
   

Сумбека

             Что благость для других, позор то для царей.
             Когда бы Росский царь искал в стране моей
             Союза иль ему полезна вспоможенья,
             Быть может, приняла б его я предложенье.
             Но чтоб его приказ священным почитать,
             Чтоб чувствия мои во власть его отдать!..
             О мысль ужасная! И он то предприемлет!
             Мечтательному он сему тщеславью внемлет.
             Ступайте, лишних слов я тратить не хочу;
             Пусть гибну, коль в себе спасенья не сыщу.
   

Посол

             Итак...
   

Сумбека

             Напрасно всё, не прекословь мне боле,
             Твой царь вне стен, а здесь моей покорствуй воле.
   

Посол

             Коль благости царя не хочешь ты внимать,
             Коль хочешь небесам самим противустать,
             Царица! пред тобой стрелы сей преломленье
             Рушенья стен твоих есть верно предреченье.

Посол повергает на землю переломленную стрелу и уходит.

   

ЯВЛЕНИЕ 6

Сумбека
(одна)

             Вооружилось всё против меня в сей день!
             Супруга моего грозящая мне тень,
             Ад, небеса, враги... остался мне Осман!
             К отраде бедствий всех он мне судьбою дан;
             Рукой моей его расторглися оковы;
             Блаженнейши часы нас увенчать готовы...
             Нас брачный ждет алтарь... но если и к нему
             Он лютый понесет жар сердцу моему?..
   

ЯВЛЕНИЕ 7

Сумбека и Начальник стражи.

Начальник стражи

             Царица! пусть меня твой гнев в сей час сражает,
             Пусть мщенье мне твое все казни изрекает!
   

Сумбека

             Скажи, что разум твой отчаяньем мятет?
   

Начальник стражи

             Рази меня, рази! -- Эмиры уже нет!..
             Осман, от Сагруна притворству наученный
             И сонмом воинов его сопровожденный,
             Распространившийся повсюду видя страх,
             Как молния предстал внезапно в тех местах,
             Где отдана была Эмира в сохраненье.
             Влекомый страстию, в единое мгновенье,
             Свергая всё мечом, он путь открыл себе;
             Им пали ратники, покорные тебе.
             В сем подвиге, толпой мятежной подкрепляясь,
             На все опасности бесстрашно устремляясь,
             Осман, преступницу исторгнув из цепей,
             Уже спешит в сей час из града скрыться с ней.
   

Сумбека
(стоявшая некоторое время в окаменении, постепенно воспламеняется)

             Судьба! всю ль надо мной ты лютость истощила?
             В сей день Осману жизнь я в жертву приносила,
             В сей день хотела я делить с ним трона власть,
             В сей день я увенчать нежнейшу льстилась страсть;
             К пределу всех блаженств душа моя стремилась,
             И я в единый миг всего того лишилась!..
             Бежит, злодей, бежит, предавшися другой;
             Бежит, и в торжестве смеется надо мной.
             Ах! если б я еще геенною владела,
             Геенне б поглотить злодеев повелела...
             Но тщетно в ревности терзаюся своей;
             Исчез ад для меня!.. Нет! -- ад в душе моей.

(К Начальнику стражи)

             Беги, вооружись, спеши вослед злодея;
             Всем жаром моего отмщенья пламенея,
             Клятвопреступницу срази своей рукой!
             Когда ж, зря кровь ее, тиран восстонет мой,
             Скажи, что от меня ты в том приял веленье;
             Их смерть -- последнее Сумбеке утешенье.
             Беги, спеши... злодей не медлит на пути...

Начальник стражи уходит.

   

ЯВЛЕНИЕ 8

Сумбека
(одна)

             Где мне убежище от мук моих найти?..
             Ты плачешь! Ах! тогда б ты слезы проливала,
             Когда неверному ты жизнь свою вручала!
             Ты плачешь! и сама, расторгнув цепь его,
             Причиной бедствия ты стала своего!
   

ЯВЛЕНИЕ 9

Сумбека и Асталон.

Асталон

             Спасенья нет тебе: враги всё одолели;
             Сагрун, твои полки их взоров не стерпели.
             Робея, трепеща, ничтожный вождь бежал.
             Летела смерть за ним; он жертвой россов стал.
             Вотще днесь и Сеит к ордынцам поспешает,
             В надежде суетной он время потеряет.
             Я здесь, здесь Асталон!.. Спокойна можешь быть!
             Но ты должна сейчас судьбу мою решить.
             Сумбека! миг еще, и всё здесь истребится...
   

Сумбека
(не внимая ему)

             Итак, уж никогда Осман не возвратится!
   

Асталон

             Осман! он в ад понес свою к Эмире страсть!
   

Сумбека

             Османа нет!
   

Асталон

                                 Он пал! и всё так должно пасть,
             Чтоб усладить мое пылающее мщенье;
             Я с жизнию пресек Османа дерзновенье.
             Слепой любовию, отчаяньем стремлен,
             Он мнил, что Асталон им будет поражен.
             Он мнил -- и меч его сверкнул лишь надо мною,
             Уже его глаза покрылись вечной тьмою.
             Вонзенный в грудь его мой смертоносный меч
             Злодейску жизнь умел в единый миг пресечь.
             Эмира, воздух весь стенаньем раздирая
             (И я, я был смягчен, на вид ее взирая!),
             Как молния на труп поверглася его.
             "Осман! не отнят ты от сердца моего,
             Я счастлива! умру в единый час с тобою!" --
             Сказала и, схватив отчаянной рукою
             Османов меч, свою пронзила грудь она.
             Сумбека, ты моей рукой отомщена!
             Твоим, твоим тогда я гневом воспалялся,
             Когда в пути со мной злодей твои повстречался,
             Мстя за тебя, мой меч преступника сразил...
             Сумбека
             Злодей! в душе своей ты целый ад вместил!
             Злодей! в устах твоих кровь вопиет Османа...
   

Асталон

             Что слышу?.. Зри во мне мучителя, тирана.
             Переселяй в меня ты весь гееннский жар;
             Коварной кем любви был нанесен удар,
             Поверь, тот даст устав гордящейся царице:
             Увидишь, что сих стран судьба в моей деснице,
             Что в лютости моей тебя я превзойду!
             По трупам россиян я в город сей войду.
             Падут трепещущи ордынцы предо мною!
             Окровавленною тогда моей рукою
             Тебя порабощу всей тягости оков...
             Пойдем, свершим, друзья, моих вещанье слов.
             Среди несметных сил мой страшный меч заблещет;
             Пускай передо мной мир целый вострепещет!

(Быстро уходит в провождении своей дружины.)

   

ЯВЛЕНИЕ 10

Сумбека
(одна)

             Пусть рушится весь мир и на меня падет,
             Ничто меня в боязнь теперь не приведет.
             Довольны ль, небеса, Сумбекиным терпеньем?
             Но если мало то, стремитесь новым мщеньем
             Еще меня разить; я всё теперь стерплю,
             Османа нет! -- и к вам я жалоб не пошлю!
             За театром раздаются пушечные выстрелы.
             Мой рок пришел! но я пред ним не содрогаюсь:
             В пределы смертные с восторгом устремляюсь!

От начинающегося действия подкопа низвергается часть Казанских стен, за ними виден лагерь русских.

             Итак, погибнут мной народ мой и Казань!

(Упадает на колена)

             В последний раз молю: простри к ним, небо, длань!
             Спаси несчастных жертв отчаянья Сумбеки.

(Встает)

             Что вижу? вкруг меня текут кровавы реки!
             Какими воплями сражается слух мой?
             Так! адски пропасти разверзлись предо мной.
             Ты здесь, Осман!.. ты здесь... меня ты призываешь;
             Ко мне, ко мне ты взор последний обращаешь!
             Постой! но кто еще спешит тебе вослед?
             Осман!.. против меня он целый ад ведет!
             Не льстись, злодей! везде преступницу открою;
             Присутствием моим я казнь твою удвою.
             Злодей! ты не хотел со мною трон делить,
             Пускай же Тартар нас навек соединит!

Сумбека закалывается. -- Стены Казани разрушаются. Вдали сражающийся Асталон упадает от мечей россиян.

   
   <1806>
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Сумбека, или Падение Казанского царства. Впервые -- "Сумбека, или Падение Казанского царства". М., 1806. Печ. по изд. "Сумбека, или Падение Казанского царства". М., 1817. Сверено с цензур. рукописью, хранящейся в ЛГТБ. В рукописи, на списке действующих лиц, карандашом и чернилами помечены исполнители ролей: Сумбека -- Семенова, Осман -- Щеников, Сагрун -- Сахаров, Сеит -- Шушерин и т. д. Пометки, сделанные чернилами, гласят: Сумбека -- Колосова, Осман -- Брянский, Сагрун -- Толченов, Сеит -- Борецкий и т. д. В речи Сагруна, обращенной к народу (д. II, явл. 1), после слов: "От вас могущество властители приемлют"-- в рукописи шла строка: "Без вас в бессилии они в венцах задремлют". Этих слов нет в печатном тексте. Издавая вторично свою трагедию, С. Н. Глинка подверг ее значительной правке, коснувшейся всех пяти актов. Правка носила в основном стилистический характер. Замене и удалению подвергались неудачные в стилистическом отношении обороты, устаревшие слова, в том числе славянизмы. Одновременно производилось сокращение текста. Глинка явно стремился придать действию пьесы большую динамичность, показать динамику страстей. С этой целью он ввел (в 3-м явл. 3-го действия) небольшую сценку, в которой показал неожиданный переход Эмиры от одного настроения к другому, противоположному. Правка производилась без нарушения общей структуры пьесы, содержания и последовательности речей действующих лиц. Лишь в третьем действии Глинка передал слова Эмиры Сагруну и ввел новые реплики Османа и Эмиры. Внесенные Глинкой исправления привели к значительному улучшению текста. Но текст издания 1806 г. имеет свои характерные отличия: он ярко запечатлел черты трагедии начала XIX в., во многом еще декламационной, но уже испытавшей воздействие сентиментализма. В первом издании трагедия была снабжена "Предисловием", в котором автор, ссылаясь на Платона и греческих трагиков, излагает свои мысли о связи "драматического искусства с политическими и нравственными правилами". Трагедия написана не позднее декабря 1806 г., которым датируется ее первое издание. 1806 год фигурирует (в связи с "Сумбекой") и в "Записках" Глинки. Здесь говорится, что 6 декабря 1806 г. Глинка посетил M. M. Хераскова, имея при себе экземпляр (очевидно, печатный) "Сумбеки" (Записки Сергея Николаевича Глинки. СПб., 1895, стр. 201). "Сумбека" была поставлена на петербургской сцене 7 мая 1807 г. (Арапов, стр. 180). Роль Сумбеки исполняла Е. С. Семенова. Глинка посвятил свою трагедию M. M. Хераскову. Содержание "Сумбеки" в основном взято из поэмы Хераскова "Россиада", -- главным образом из 3-й и 4-й, а также частично из 5-й и 9-й песен. В трагедии действуют те же самые лица -- казанская царица Сумбека, тавризский князь Осман и его возлюбленная Эмира, старец Сеит, богатырь Асталон, честолюбивый и коварный вельможа Сагрун, -- которые фигурируют и в поэме Хераскова. При написании трагедии Глинка пользовался также историческими источниками. В предисловии к первому изданию "Сумбеки" он указывает, что им взяты из "Казанских летописей" "рассказ Сеитов, предречение Сумбекиио о падении Казани, речь ее на гробе Сафгирея и проч.". Трудно сказать, откуда брал Глинка сведения, заимствованные из "Казанских летописей". Он мог, например, пользоваться книгой "История о Казанском царстве неизвестного сочинителя XVI столетия по двум старинным спискам" (СПб., 1791), в которой (на стр. 127--129, 90--92, 143--147) содержатся в очень близкой к тексту трагедии редакции названные Глинкой рассказ Сеита и два пророчества Сумбеки. Широко использовал казанскую летопись в своей книге по истории Казани знаменитый русский географ XVIII в. П. И. Рычков. У Рычкова тоже приводится рассказ Сеита и упоминается о плаче Сумбеки при гробе ее мужа. Впрочем, автор не дает подробного изложения этого плача, так как не находит в нем ничего примечательного (см.: "Опыт Казанской истории древних и средних времян, сочинен Петром Рычковым". СПб., 1767, стр. 130, 134). Действие трагедии приурочено к завершающему этапу борьбы русского государства с агрессивными феодалами Казанского ханства, начавшейся при Иване III и закончившейся при его внуке Иване IV взятием Казани (в 1552 г.). Персонажи трагедии являются историческими лицами, характеры которых, однако, в пьесе существенно изменены. Татарская царица Сумбека (Сююнбека) была женою казанского хана Сафгирея (Сафа-Гирея), после смерти которого (ум. в 1549 г.) Сююнбека правила от имени своего малолетнего сына. Прототипом Османа является тавризский князь Улан Кащак, отличавшийся жестокостью и вероломством. "Казанский летописец" обвиняет его в намерении в сообщничестве с Сююнбской убить ее сына (см.: Полн. собр. русских летописей, т. 19. СПб., 1903, стр. 323). В момент напряженной борьбы Кащак бежал из Казани, был пойман русскими и казнен (в трагедии Глинки Осман погибает от руки Асталона). Неоднократно упоминаемый в пьесе Алей (Шах-Али, 1505--1567) был внуком хана Золотой орды Ахмата. Являясь врагом Гиреев, он ориентировался в основном на русских и пользовался поддержкой русского правительства. Шах-Али трижды возводился па казанский престол. В пьесе упоминается также последний казанский хан Едигер (Ядигар).
   Посвящение. Как в Риме Тассово, твое так песнопенье. Имеется в виду поэма итальянского поэта Торквато Тассо (1544-- 1595) "Освобожденный Иерусалим" (1581).
   Действие первое. Явление 4. Свияжск -- город на р. Свияге. Основан в 1551 г. Имел значение укрепленного пункта в борьбе против Казанского ханства. Мамай. Татарский хан Мамай был разгромлен русскими на Куликовом поле в 1380 г. Эта битва послужила началом освобождения русских от монгольского ига. Их царь -- царь Иван IV.
   Действие второе. Явление 1. Сколь мой отличен род случайностью породы. Здесь Глинка намекает на биографию татарского князя Чапкуна, являвшегося, как отметил еще Херасков (см.: "Россиада", изд. 2. М., 1786, стр. 44), прототипом Сагруна. Когда после пятилетнего пребывания в Москве Чапкун бежал в Казань и стал возмущать единоплеменников против русских, казанцы сделали его своим главным начальником. Если при избрании других вельмож они руководствовались генеалогическими соображениями, то в Чапкуне они ценили человека, владеющего воинским искусством, которому он обучался с юных лет. "И поставиша во всех мест, -- говорит по этому поводу "Казанский летописец", -- новыя князи и воеводы, избравше от родов их, надо всеми же князя Чапкуна, яко в победах искусна" (Полн. собр. русских летописей, т. 19. СПб., 1903, стр.95). Чингис (ок. 1155--1227) --Чингисхан, монгольский хан и полководец, объединивший под своей властью монгольские племена. Организатор грабительских завоевательных походов. Аттила (ум. 453) -- предводитель гуннов. При нем гуннский племенной союз достиг наибольшего могущества. Явление 4. Еще Российский царь в Свияжске днесь коснеет. Русские войска во главе с царем подошли к Свияжску 13 августа. Через несколько дней (сам Иван IV находился в районе Свияжска до 19 августа) они двинулись к Казани. Город был окружен кольцом русских войск к 25 августа. После длительной осады Казань была взята штурмом 2 октября 1552 г.
   Действие пятое. Явление 5. Под именем болгар славяне здесь гремели. Имеются в виду волжские болгары, образовавшие вместе с другими племенами феодальное государство, существовавшее в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье с X до половины XVI в. Богарис -- Борис I, болгарский царь с 852 по 890 г. Принял христианство вместе со своим семейством, вельможами и народом. Они с Алеем здесь спокойство водворяли. Русское правительство пыталось проводить политику умиротворения, используя для этого Шаха-Али.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru