Все это было бы смѣшно, Когда бы не было такъ грустно. Лермонтовъ.
I.
Грѣшенъ я, съ слабостями, не хочу и оправдываться. Терплю по своей винѣ, вѣроятно. И выпить, и погулять не прочь, хотя пьянъ и не бываю; и характеромъ неуживчивъ, самолюбивъ -- никакъ на мѣстахъ не удерживаюсь подолгу. Тѣмъ не менѣе, никто, зная меня, нечестнымъ не назоветъ; никто работы моей не обхаетъ... И все-таки терплю и пью горькую чашу вотъ уже сколько лѣтъ: и хожу-то по зимѣ холоднякомъ, сапоги съ форточками да съ заплатами, и сюртучишка такой, что всякъ за горькаго пропойцу принимаетъ, да сторонится, и сухимъ хлѣбомъ да чаемъ мѣсяцы довольствоваться приходится... Доля ужь такая, видно!
Вотъ въ одну изъ такихъ-то горькихъ минутъ, извѣрившись въ друзьяхъ и знакомыхъ, мѣсяцы все обѣщавшихъ мнѣ достать хотя какую нибудь работишку, побуждаемый крайностью, рѣшился я попытать счастье на газетныхъ публикаціяхъ. Не будучи въ состояніи уплатить за публикацію, я отправился въ одну изъ газетныхъ редакцій съ просьбою напечатать мнѣ объявленіе, по бѣдности моей, даромъ. Къ чести издателей нашихъ газетъ слѣдуетъ замѣтить, что, въ подобныхъ случаяхъ, сколько я слышалъ, почти никогда отказа бѣдняку не бываетъ. Едва увидѣли мой костюмъ, едва выслушали краткую повѣсть моихъ невзгодъ, какъ тотчасъ приняли даромъ публикацію -- да еще нѣсколько рублей вспомоществованія предложили -- отъ чего я, впрочемъ, поблагодаривъ, отказался. Мнѣ нужно было лишь даровое объявленіе.
Объявленіе мое гласило:
"Крайне-нуждающійся человѣкъ ищетъ мѣста по письменной или счетной части. На всякія условія вознагражденія согласенъ. Убѣдительно просятъ обратить вниманіе на публикацію. Адресъ: тамъ-то".
Это объявленіе было напечатано три раза. Оно подѣйствовало.
На второй день я получилъ, но городской почтѣ, краткое приглашеніе пожаловать, отъ 11 до 12 утра такого-то числа, въ какую-то "контору". При письмѣ было приложено мое объявленіе. Пакетъ былъ запечатанъ великолѣпною сургучною печатью съ оттискомъ: "Финансовое Агентство, утвержденное правительствомъ". Приглашеніе никѣмъ не было подписано, но начертано было на отличномъ бланкѣ, въ заголовкѣ котораго перечислялась разнообразная дѣятельность агентства по финансовой части -- впрочемъ, и не по одной финансовой -- и, въ заключеніе, особенно крупнымъ шрифтомъ, значилось, что финансовое агентство разрѣшено правительствомъ, всѣ его операціи обезпечены 15,000-мъ залогомъ, внесеннымъ въ государственный банкъ.
Не безъ трепета душевнаго подошелъ я къ роскошному подъѣзду дома на Невскомъ проспектѣ, гдѣ помѣщалась "контора агентства". Вывѣска агентства у подъѣзда виднѣлась еще издали. Швейцаръ снисходительно-небрежно оглядѣлъ меня, улыбнулся и указалъ на бель-этажъ. Сильно я боялся за мой костюмъ. Правду сказать, костюмъ былъ вѣчно-несчастливымъ фатумомъ моей жизни. Много разъ онъ меня губилъ, много мѣшалъ мнѣ получить сколько-нибудь порядочное мѣсто, вѣчно онъ составлялъ главнѣйшую причину моихъ заботъ и сокрушеній: больно ужь нужда, видно, заѣла меня! Справишь сюртукъ какой-нибудь въ рынкѣ рублей за пять, за шесть -- смотришь брюки разлѣзлись до неприличія; подновилъ брюки -- сапоги, либо пальто выдаютъ; ужь о бѣльѣ и не говорю... Такъ было и этотъ разъ: въ брюкахъ я былъ невполнѣ увѣренъ и старался встрѣчать человѣческіе взоры болѣе фронтомъ, спереди, ни въ какомъ случаѣ не показывая зрителю своего тыла.
Встрѣтилъ меня господинъ очень приличный во всѣхъ отношеніяхъ, но какъ-то никогда не смотрѣвшій въ глаза собесѣднику. Эту привычку, впрочемъ, я подмѣтилъ послѣ, уже въ бытность у него на службѣ; въ этотъ же разъ я отнесъ его манеру смотрѣнія къ желанію оглядѣть меня сзади -- и сильно былъ встревоженъ этимъ обстоятельствомъ.
Онъ спросилъ меня, я ли публиковалъ о желаніи получить мѣсто по письменной части, освѣдомился, гдѣ я прежде служилъ и занимался, знаю ли юридическую часть, есть ли у меня знакомства въ министерствахъ и присутственныхъ мѣстахъ -- и, когда отвѣты мои, повидимому, его удовлетворили -- замѣтилъ, морщась, въ заключеніе:
-- Но костюмъ, костюмъ вашъ... У насъ невозможно безъ приличнаго костюма! Дѣятельность агентства обширна и разнообразна. Насъ засыпаютъ порученіями изъ провинціи. Множество финансовыхъ и юридическихъ знаменитостей столицы принимаетъ участіе въ консультаціяхъ по нашимъ дѣламъ. Вамъ необходимо будетъ вести журналы, присутствовать, исполнять порученія, дѣлать справки въ присутственныхъ мѣстахъ. Невозможно вамъ быть въ такомъ костюмѣ!
Я сознавалъ всю правоту его замѣчанія о моемъ костюмѣ -- и безмолвствовалъ.
-- При всемъ желаніи взять васъ на службу -- не могу-съ, сказалъ онъ окончательно.
Отчаяніе придало мнѣ рѣшимости.
-- Не можете ли вы мнѣ помочь, спросилъ я:-- выдавъ часть, ну, хотя рублей пять-семь впередъ, въ счетъ жалованья. Я обязываюсь тогда пріодѣться и имѣть приличный костюмъ. Вы сами видите, что крайность, нужда, заставили меня сдѣлать такое отчаянное объявленіе въ газетѣ. Я и за публикацію то не могъ бы заплатить -- да, спасибо, издателю -- даромъ напечаталъ.
-- Это у насъ не принято! Агентство -- не благотворительное учрежденіе. Тутъ все на приличныхъ началахъ, на строгихъ правилахъ щепетильной честности построено. У насъ множество финансовыхъ и юридическихъ знаменитостей принимаетъ участіе въ дѣлахъ, въ консультаціяхъ! Извините, извините. Чего не могу, того не могу. При всемъ желаніи быть вамъ полезнымъ въ нуждѣ -- не могу-съ!-- Онъ поклонился.
Мысль, что послѣдняя надежда получить мѣсто исчезаетъ, вновь придала мнѣ силы.
-- Попрошу пріятелей. Можетъ быть они дадутъ какое-нибудь приличное платье; а послѣ и свое справлю, сказалъ я:-- позвольте только узнать, какое жалованье я буду получать?
-- 20 рублей. У насъ все по сметѣ. Въ солидномъ предпріятіи, вы понимаете, бюджетъ заранѣе опредѣляется, какъ-то поспѣшно оговорился онъ.
-- Нельзя ли хотя 25? ныньче такая на все дороговизна...
-- Невозможно. Я не могу выходить изъ сметы. Это превышеніе полномочій. Я не одинъ. Множество знаменитостей финансовыхъ и юридическихъ, я вамъ сказалъ, принимаетъ тутъ участіе, заинтересовано... Странно, что, сильно нуждаясь, вы еще торгуетесь.
-- Въ чемъ будетъ состоять моя служба?
-- А... а во всемъ. Вы наняты. Ваше время, съ 10 часовъ утра до 5 вечера, въ нашемъ распоряженіи. Дѣятельность агентства столь разнообразна, что теперь нельзя всего и перечислить. Но мы лишь предъявляемъ права на ваше время отъ 10 до 5 часовъ, всего 7 часовъ въ сутки. Болѣе мы отъ васъ не потребуемъ, не возьмемъ вашего, Боже избави. Нужно быть во всемъ щепетильно строгимъ.
Я сказалъ, что нахожусь въ такихъ обстоятельствахъ, что долженъ и двадцати-рублевое мѣсто взять, просилъ до слѣдующаго дня никого не принимать, обѣщаясь выправить какъ-нибудь приличный костюмъ и, на другой день, явиться на смотръ. Онъ обѣщалъ. Охраняя свой тылъ отъ его взглядовъ, я, по-актерски, отступилъ лицомъ къ нему до двери -- и удалился.
Когда я на слѣдующее утро явился, позаимствовавшись кое-какимъ старымъ платьишкомъ у знакомыхъ, "предсѣдатель правленія", какъ именовалъ себя вчерашній мой знакомый, объявилъ мнѣ:
-- Больше ничего и ненужно. Съ завтрашняго дня вы можете приступить къ занятіямъ по агентству. Прошу васъ теперь же отнестись серьёзно къ предстоящимъ обязанностямъ и подумать: дѣла агентства серьёзны. Я еще разъ повторяю, они могутъ захватывать всего человѣка, при добросовѣстномъ отношеніи къ обязанностямъ публичной дѣятельности, какова агентская.
Я стоялъ передъ нимъ какъ дуракъ, должно быть, разинувъ ротъ и плохо понимая, что отъ меня потребуется завтра.
Онъ любезно поклонился, подалъ мнѣ концы пальцевъ и ушелъ въ кабинетъ. Я отправился домой. Мнѣ бросилось, правду сказать, тогда же въ глаза то странное обстоятельство, что, несмотря на будни, въ конторѣ не было никого изъ служащихъ, за исключеніемъ какой-то худосочной, чахоточной, съ туповатымъ взглядомъ дѣвушки, корпѣвшей надъ перепискою бумагъ. Но тогда я не придалъ этому значенія.
На слѣдующій день началась моя "служба".
II.
За исключеніемъ худосочной дѣвушки, опять въ "конторѣ" никого не оказалось. Впрочемъ, это несовсѣмъ вѣрно: тутъ же оказался еще вертлявый пудель "Трезоръ", компаньонъ хозяина, такъ сказать, по обладанію агентствомъ, ибо онъ себя здѣсь чувствовалъ такъ же свободно, какъ и самъ "предсѣдатель".
Контора состояла изъ одной свѣтлой комнаты. Какъ всѣ конторы она была заставлена барьеромъ и двумя-тремя высокими конторками съ гросбухами и сводами законовъ; въ углу висѣлъ большой образъ въ серебряной ризѣ и предъ нимъ теплилась красная лампада. "Предсѣдатель", т. е. хозяинъ, еще не выходилъ изъ кабинета.
Какъ выяснилось впослѣдствіи, кабинетъ хозяина былъ, въ нѣкоторомъ родѣ, святая-святыхъ, куда почти никто не допускался; даже слуга убиралъ его лишь при хозяинѣ; въ остальное время онъ запирался большимъ висячимъ замкомъ отъ всего остального міра. Не переступать порога кабинета было однимъ изъ обязательствъ для служащихъ. Другое условіе, обязательное для послѣднихъ, состояло въ томъ, чтобы никогда не заглядывать въ работу "дѣвицы". Она вела какіе-то реэстры, списки, надписывала заголовки и конверты; другіе служащіе -- или вѣрнѣе, другой служащій, потому что только одинъ всегда и былъ на службѣ конторы -- составляли или переписывали бумаги, не зная, кому лично онѣ будутъ адресованы. И, наконецъ, третье условіе было: никогда не разговаривать на-единѣ съ слугою, состоявшимъ при конторѣ уже нѣсколько лѣтъ и, вѣроятно, знавшимъ исторію ея дѣятельности. Если вамъ хотѣлось напиться воды и вы направлялись къ кухнѣ (гдѣ, впрочемъ, никого не было по безбрачію и одинокости хозяина агентства), то вамъ любезно кричали вслѣдъ:
-- Не безпокойтесь, Семенъ вамъ сюда принесетъ! Семенъ, стаканъ воды!-- (Впослѣдствіи хозяинъ приказалъ цѣлый графинъ воды ставить ежедневно на окно въ конторѣ).
Для благообразія конторы требовалось не курить въ ней, тѣмъ болѣе, что и самъ принципалъ нашъ былъ изъ некурящихъ. Едва вы направляли стопы свои къ корридору, состоявшему около передней, вынимая папиросу, какъ раздавалось повелѣніе насчетъ удаленія изъ передней Семена:
-- Чело-экъ, спроси у швейцара, не приносили ли почту? Или:-- Семенъ, сходи мнѣ взять десятокъ папиросъ.
Распуская контору, хозяинъ любезно провожалъ насъ ежедневно до лѣстницы, заботясь, чтобы мы не вступали въ излишнія откровенности съ Семеномъ.
Впрочемъ, все это, какъ я сказалъ, выяснилось для меня впослѣдствіи. Въ первый же день я робко переступилъ, несвѣдующимъ новичкомъ, порогъ Агентства, раскланялся съ дѣвицею и присѣлъ на подоконникѣ, дабы обождать распоряженій хозяина.
Явился изъ кабинета "предсѣдатель".
Петръ Александровичъ Трубинъ былъ видный, щеголеватый, лѣтъ сорока господинъ. Платье его было изысканно-ново; подбородокъ всегда чисто выбритъ и усы красиво завиты; самая просѣдь въ черныхъ курчавыхъ волосахъ придавала ему красоту. Въ шелковомъ галстухѣ всегда блестѣла, подъ бѣлыми воротничками, дорогая брилліантовая булавка. Онъ воспитывался въ какомъ-то университетѣ, хвасталъ, что имѣетъ степень кандидата правъ и что, затѣмъ, служилъ съ честью въ драгунахъ. Кромѣ того, онъ былъ музыкантъ. Въ часы, когда, подъ вліяніемъ лѣтняго жара или равнодушія добродушныхъ "кліентовъ" Агентства, мало славшихъ намъ изъ провинцій денежныхъ даней за пятью почтовыми печатями, жизнь конторы затихала -- изъ кабинета хозяина неслись къ намъ чудные звуки его скрипки. Этими звуками и красотою своихъ усовъ онъ чарующе дѣйствовалъ на сердце скрытой въ его кабинетѣ -- мы это знали -- въ эти минуты, вдовушки-купчихи съ Калашниковой пристани...
Трубинъ указалъ мнѣ столъ, за которымъ я буду заниматься, и вручилъ какую-то брошюру. Къ чести Трубина слѣдуетъ замѣтить, что хотя онъ и важничалъ передо мною, но, несмотря на бѣдность моего костюма и скверность тогдашняго положенія, сразу отнесся ко мнѣ, распросивъ гдѣ я прежде служилъ, какъ къ интеллигентному человѣку, хотя, можетъ быть, и недальному, по его мнѣнію.
-- Чтобы вамъ предварительно ознакомиться съ дѣятельностью Агентства -- просмотрите эту брошюру. Это я составилъ, съ гордостью сказалъ онъ.-- Она циркулируетъ въ провинціи. Мы высылаемъ ее многочисленнымъ нашимъ агентамъ, для распространенія. Желательно еще болѣе распространить. Скажите ваше мнѣніе.
Брошюра была напечатана довольно сѣро, въ какой-то провинціальной типографіи, что тогда же мнѣ показалось страннымъ. Значилось, что она одобрена цензурою. На заглавномъ листѣ стояло: "Польза для всѣхъ!" -- "Преимущественно для провинціальной публики!" -- "Контора 1-го разряда".-- "1,000 агентовъ и провинціи.-- "100,000 исполненныхъ порученій.-- "Долголѣтнее существованіе!" (Агентство существовало третій годъ).-- "15,000 рублей залога въ государственномъ банкѣ.-- "Съ разрѣшенія правительства!" (Послѣднее было напечатано крупно и на всѣхъ четырехъ бокахъ страницы). Адресъ "финансоваго Агентства", въ видѣ бордюрной ленты по краямъ, былъ напечатанъ, на первой страницѣ, болѣе десяти разъ.-- Затѣмъ значилась курсивомъ программа дѣйствій: "Продажа съ разсрочкою билетовъ внутреннихъ займовъ съ выигрышами.-- Страховка сихъ билетовъ отъ тиража погашенія.-- Эксплуатація русскихъ изобрѣтеній и предпріятій.-- Рекомендація служащихъ и пріисканіе мѣстъ.-- Веденіе судебныхъ дѣлъ и взысканій.-- Совѣты дѣловые, финансовые, литературные, семейные и иные.-- Составленіе бумагъ, статей и писемъ, съ перепискою ихъ.-- Всякія финансовыя операціи въ С.-Петербургѣ за счетъ провинціальныхъ кліентовъ.-- По желанію, пріемъ вкладовъ на храненіе изъ 10% годовыхъ.-- Справки въ присутственныхъ мѣстахъ и иныя порученія въ столицѣ".
Въ заключеніе, крупнымъ шрифтомъ стояло:
БЫСТРО И ВѢРНО!
Самый текстъ брошюры начинался банальнымъ эпиграфомъ: "Кто денежку бережетъ -- тотъ безъ нужды проживетъ". Всю глубину ироніи этой фразы читатель пойметъ лишь прочтя весь настоящій разсказъ о дѣятельности подобныхъ бюро и агентствъ. Текстъ оповѣщалъ "почтеннѣйшую" провинціальную публику, что центральное правленіе Агентства въ Петербургѣ состоитъ изъ отдѣловъ: Финансоваго, юридическаго, техническаго и отдѣла наукъ, искуствъ и художествъ, что всякимъ отдѣломъ завѣдуютъ спеціалисты; всѣ важныя дѣла и рѣшенія принимаются по консультаціи и совѣщаніямъ съ извѣстными петербургскими спеціалистами науки и техники.-- Далѣе говорилось, что цѣлью учрежденія "Финансоваго Агентства" было желаніе доставить удобства финансовыхъ операцій провинціальной публикѣ, неимѣющей возможности знать надежныхъ лицъ въ столицѣ; что долгъ русскаго человѣка въ настоящую минуту, между прочимъ, состоитъ и въ томъ, чтобы откликнуться на призывъ правительства, развить экономическое благосостояніе Россіи, не зарывая въ землю, такъ сказать, имѣющихся капиталовъ неумѣстною осторожностью -- участіемъ капиталовъ поднять фабричную и заводскую производительность страны, до возможной конкурренціи съ иностранцами; воспользоваться Богомъ данными, неисчерпаемыми естественными богатствами отечества и, улучшивъ экономическій бытъ трудящихся классовъ, создать твердую плотину противъ соціалистическихъ бредней злонамѣренныхъ пропагандистовъ, чемъ только и можно сослужить вѣрную службу отечеству, и уготовить себѣ сладость безмятежной и покойной жизни въ старости. Чуть и не былъ даже какой-то намекъ на небеса... Все это осуществимо было лишь при посредствѣ "Финансоваго Агентства" въ Петербургѣ, во главѣ котораго стоять многіе знаменитые финансисты, юристы, техники и ученые. Въ брошюрѣ подробно развивалась и доказывалась выгода покупки, чрезъ посредство Агентства, билетовъ внутреннихъ займовъ съ выигрышами, по разсрочкѣ 255 рублей за 223 курсовыхъ, причемъ особенно натиралось на то обстоятельство, что, со дня перваго взноса, могущій пасть на билетъ выигрышъ есть собственность купившаго билетъ; сообщалось, что на семь билетовъ, купленныхъ у Агентства, уже пали крупные выигрыши въ 75 и 10 тысячъ рублей, осчастливившіе не одно семейство; предлагалась страховка отъ тиражей у провинціальныхъ агентовъ по 50 коп.; выдавалось за достовѣрное, что болѣе 50 заводовъ и фабрикъ пущено въ ходъ на капиталы, пріисканные "Финансовымъ Агентствомъ"; что болѣе 1000 юныхъ, ученыхъ техниковъ нынѣ имѣютъ выгодныя мѣста, благодаря все тому-же Агентству; что Агентство, открывъ себѣ долгосрочный и выгодный кредитъ у всѣхъ книгопродавцевъ, берется высылать всякія учебныя книги съ 15% уступкою; что чрезъ его посредство дѣлать провинціалу объявленіе въ газетахъ и журналахъ всегда выгоднѣе, и проч. и проч.-- Не могу теперь всего припомнить. Всякое порученіе оплачивалось 2 рублями комиссіи; да на переписку и увѣдомленія прилагалось отъ двухъ до пяти почтовыхъ марокъ, безъ чего отвѣта на письма не слѣдовало ожидать.
Брошюра никѣмъ не была подписана.
Когда я кончилъ и вручилъ обратно брошюру, Трубинъ взглянулъ на меня вопросительно:
-- Какъ вы находите? освѣдомился онъ.
-- Ловко! могъ я только произнести, самъ не зная къ чему отношу это восклицаніе: къ удивленію ли передъ нахальствомъ рекламиста или, дѣйствительно, къ одобренію. Впрочемъ, мнѣ тогда это было все равно: я былъ почти голоденъ, и сказалъ лишь такъ себѣ, чтобы что-нибудь отвѣтить на вопросъ.-- Трубинъ принялъ это за чистую монету.
-- И вѣдь какъ тонко, съ юридической стороны, составлена -- замѣтили? сказалъ онъ:-- я вѣдь самъ извѣстный юристъ!-- Онъ свернулъ брошюру въ трубку и отдалъ безмолвной дѣвицѣ запереть подъ ключъ.-- Ну, на первый разъ мы васъ займемъ чѣмъ нибудь легкимъ, сказалъ онъ, обращаясь ко мнѣ: -- Вы, конечно, мастеръ составлять всякія бумаги. Маленькій циркуляръ къ агентамъ нуженъ. Для начала я вамъ продиктую. Возьмите бланкъ.-- Онъ потеръ переносицу и заходилъ по комнатѣ.
"Циркулярно! громко диктовалъ онъ:-- Милостивый Государь! Въ виду скорого наступленія срока іюльскаго тиража билетовъ I внутренняго займа 1864 г., съ выигрышами, благоволите приложить ваше просвѣщенное содѣйствіе къ увеличенію въ вашемъ городѣ застраховокъ отъ тиража погашенія, по стоимости 50 к. за билетъ, а равно къ побужденію покупщиковъ сихъ билетовъ по разсрочкѣ къ немедленному взносу слѣдуемыхъ разсрочныхъ платежей. Поставьте на видъ имъ, какъ финансовымъ людямъ, всю необходимость страховокъ отъ погашенія, а равно то обстоятельство, что изъ билетовъ, купленныхъ чрезъ Агентство, какъ вамъ извѣстно изъ брошюры подъ заглавіемъ: "Польза для всѣхъ!" -- уже семь были столь счастливы для кліентовъ "Финансоваго Агентства", что, павшими выигрышами, обезпечили достаточное существованіе многихъ семействъ. Обратите вниманіе на это обстоятельство духовенства вашего города. При семъ препровождается (Оставьте мѣсто!)... экземпляровъ брошюры "Польза для всѣхъ!" для распространенія.-- Завѣдующій финансовымъ отдѣломъ..."
Взглянувъ на мое писаніе, Петръ Александровичъ сказалъ:
-- Вы прекрасно пишете. Однако, этимъ дѣло не кончается, любезно утѣшилъ онъ меня.-- Антонина Ксаверьевна, дайте ящикъ съ шансоновскимъ передвижнымъ шрифтомъ! обратился Трубинъ къ дѣвицѣ-конторщицѣ.
Дѣвушка полѣзла куда-то подъ столъ и вынула огромный ящикъ съ шрифтомъ.
-- Это такъ просто. Вотъ такъ.-- Онъ самъ взялъ и набралъ слово: "циркулярно." -- Набравши, онъ мнѣ показалъ и разсмѣялся моему невѣдѣнію столь простой вещи.
Принялся я за дѣло. Прокопался три часа. Не хватило буквы р.
-- Вы сходили бы къ Шансону купить, предложилъ онъ.
До Гостиннаго Двора отъ насъ было версты полторы; туда и назадъ до 3-хъ верстъ. Сходилъ и купилъ букву р, по разсчету, на 40 коп. Трубинъ не согласился, чтобы я проѣздилъ на конкѣ 6 коп., для скорости.
-- Такъ, грудью налегайте, а потомъ сильно ладонью разъ прихлопните. Антонина Ксаверьевна вамъ покажетъ.
-- И сколько экземпляровъ нужно напечатать? со страхомъ освѣдомился я.
-- Да печатайте болѣе: экземпляровъ 500, немного.
-- 500!.. Лучше типографіи поручить бы: нѣсколько рублей взяли бы, и скорѣе!
-- Нѣсколько рублей! шутливо передразнилъ меня Трубинъ:-- ну, финансистъ вы! Еще желаете въ "Финансовомъ Агентствѣ" служить! Да этакъ вы, не дорожа деньгами, безъ сапоговъ въ недѣлю остались бы! На конкѣ 6 коп., здѣсь рубль-три: да это... это...
Я взялъ безъ разговоровъ сверстанный наборъ циркуляра, фунтовъ въ 5--7, и приступилъ къ работѣ. На первомъ оттискѣ мы, сообща -- даже Семенъ вмѣшивался, находя нѣкоторыя буквы не ясными -- продержали корректуру.-- Приступили къ печатанію. Послѣ двадцати оттисковъ я разстегнулъ сюртукъ; послѣ сорокового экземпляра меня бросило въ потъ. Я вытеръ лобъ.
-- Устали? съ участіемъ замѣтилъ Петръ Александровичъ.-- Ну, я васъ заступлю.-- Онъ взялся за дѣло. Отпечатавъ десять штукъ, онъ бросилъ печатаніе и сказалъ:-- Ну, теперь вы, Антонина Ксаверьевна.-- Дѣвушка, едва подымая наборную махину и налегая своею чахоточною грудью, сдѣлала тоже около пяти оттисковъ. Всѣ печатали. Даже Семенъ былъ призванъ изъ передней. Онъ неохотно явился. Видимо, эта работа ему уже была знакома.
-- Опять! полупрезрительно проворчалъ онъ.-- Не стѣсняясь присутствіемъ дѣвушки, онъ снялъ сюртукъ и принялся лепить оттиски съ привычнымъ, повидимому, проворствомъ.
-- Двери у тебя, скотина, заперты ли? спросилъ лишь озабочено Трубинъ.
-- Заперты.
-- А швейцару сказано, чтобы сегодня никого не пускалъ?
-- Сказывалъ...
Оттиснувъ около тридцати экземпляровъ, Семенъ развязно бросилъ работу, сказавъ хозяину:
-- Шабашъ, Петръ Александровичъ, усталъ; да и не мое это дѣло. Вотъ теперь служащій есть. Еще вашу лампу нужно заправить.
Онъ ушелъ одѣваться въ переднюю.
Оставалось мнѣ опять приниматься за дѣло печатника.-- Я началъ вновь. "Предсѣдатель" ушелъ въ кабинетъ.
-- Когда оттиснете двѣсти штукъ, скажите мнѣ, приказалъ онъ, уходя.
Лишь около четырехъ часовъ по-полудни окончилъ я заданные 200 оттисковъ. Грудь у меня ныла отъ надавливанія, ладони непонятно горѣли и были красны, какъ ошпаренныя. Нельзя было сказать, что, на первый разъ, онъ далъ мнѣ легкое дѣло, какъ говорилъ!
Трубинъ былъ вызванъ Семеномъ въ контору.
-- Отлично, отлично, поздравляю; остальные -- завтра, ободрительно сказалъ онъ, осмотрѣвъ мое произведеніе: -- теперь за пустякомъ дѣло. Здѣсь напечатано: "Завѣдующій финансовымъ отдѣломъ". (Онъ указалъ на циркуляръ). Сегодня нѣтъ г. завѣдующаго. Все равно, подпишитесь какъ-нибудь вы. Нельзя терять времени. Первую букву вашего имени и фамиліи. Кто на это обращаетъ вниманіе! Можно неразборчиво написать, чтобы фамиліи не читали. Я самъ подписываюсь на журналахъ, да на важныхъ бумагахъ. Подпишите штукъ 100. До 5 часовъ еще успѣете.-- Онъ посмотрѣлъ на свои золотые часы.-- Затѣмъ, передайте подписанные экземпляры Антонинѣ Ксаверьевнѣ -- она надпишетъ адреса и разошлетъ. Она знаетъ.
Все это такъ скоро онъ проговорилъ и пошелъ къ кабинету, что я ничего не успѣлъ возразить. Я сѣлъ и началъ подписывать оттиски новымъ неожиданнымъ званіемъ "завѣдующаго финансовымъ отдѣломъ". Руки у меня горѣли, какъ въ огнѣ; перо плохо держалось отъ ломоты въ пальцахъ. Подписанные мною оттиски Антонина Ксаверьевна тотчасъ принимала, проставляла въ нихъ цыфру посылаемыхъ экземпляровъ брошюры, вкладывала въ конверты и таинственно, по какому-то списку, надписывала.
Стѣнные часы, съ глубокимъ раздумьемъ, глухо стали бить 5 часовъ. Въ тотъ же моментъ дверь кабинета распахнулась и вышелъ Трубинъ.
-- Вы свободны, господа. Антонина Ксаверьевна, Иванъ Николаичъ! сказалъ онъ, обращаясь къ дѣвицѣ и ко мнѣ: -- можете идти. Вамъ, Иванъ Николаичъ, отнесся онъ ко мнѣ:-- я хочу поручить на завтра два дѣльца: во-первыхъ, получите съ почты, по этимъ пяти повѣсткамъ, десять рублей (онъ передалъ мнѣ повѣстки и почтовый билетъ), а во-вторыхъ, во-вторыхъ...
Оказалось, что нужно было, въ публичной библіотекѣ, разыскать, неизвѣстно гдѣ и по какимъ источникамъ, списокъ всѣхъ провинціальныхъ банковъ, если возможно, то съ именами ихъ директоровъ и управлявшихъ. Дѣло не легкое! Такимъ образомъ, мнѣ открывалась новая пріятная перспектива: разсыльнаго и банковаго библіографа, статистика, что ли...
-- Постарайтесь все это окончить и быть здѣсь завтра къ 12 часамъ; еще дѣла есть, предупредилъ Петръ Александровичъ.
Онъ любезно проводилъ до лѣстницы и самъ затворилъ за мною дверь.
Уже внизу, у подъѣзда, я услышалъ, какъ швейцаръ кого-то выпроваживалъ, говоря:
-- Приходите въ другой разъ; теперь поздно; Агентство закрыто. Вонъ, глядите, всѣ выходятъ, пояснялъ онъ, указывая на меня.
Это "всѣ" мнѣ тогда же понравилось.
III.
Я не управился къ 12 часамъ дня, какъ просилъ Трубинъ. На почтѣ я получилъ деньги тотчасъ, но второе порученіе поставило меня рѣшительно втупикъ. Выправивъ билетъ въ публичной библіотекѣ, я не зналъ, гдѣ мнѣ искать нужныхъ свѣдѣній и какую спросить книгу. Я обратился съ наивною просьбою пособить къ чиновнику читальной залы. Тотъ пожалъ плечами и посовѣтовался съ своимъ товарищемъ по дежурству. Оба ничего мнѣ не могли помочь.
-- Вы напишите на бланкѣ заглавіе книги, тогда мы вамъ выдадимъ, рѣшилъ этотъ Соломонъ, обращаясь ко мнѣ.
-- Но какой?
-- А мы почемъ знаемъ, резонно замѣтилъ одинъ изъ нихъ, улыбаясь:-- мы выдаемъ по требованіямъ; не можемъ же еще давать справки всѣмъ, кто здѣсь сидитъ.-- Онъ показалъ глазами на залу съ сотнею чтецовъ. Онъ былъ правъ. Я постоялъ и ушелъ.
Вдругъ выручаетъ случай! На углу Невскаго встрѣчаю одного знакомаго, человѣка свѣдущаго. Въ разговорѣ, сообщаю мое несчастье.
-- Ищите, говоритъ онъ:-- въ Ежегодникѣ министерства финансовъ. Тамъ, кажется, есть свѣдѣнія о всѣхъ банкахъ въ Россіи. Всего 2 рубля стоитъ Ежегодникъ.
Я чуть на шею ему не бросился изъ благодарности.
Около половины перваго я добрелъ до агентства. Вытирая со лба платкомъ крупный потъ, вошелъ я въ дверь подъѣзда.
-- Бѣгите, сказалъ мнѣ швейцаръ:-- вашъ ужь раза три присылалъ Семена узнать, не приходили ли? Тревожится.
Я побѣжалъ по лѣстницѣ.
Мой даже самъ стоялъ на лѣстницѣ. Завидѣвъ меня, онъ, однако, скользнулъ въ квартиру и притворился читающимъ газету. Когда я вошелъ, въ конторѣ, какъ и вчера, не было никого изъ постороннихъ.
-- Батюшка, измучили меня. Половина перваго! Что такъ долго? встрѣтилъ меня Петръ Александровичъ.
Я сталъ оправдываться.
-- Получили по повѣсткамъ?
Я передалъ билетъ и пакеты, продолжая вытирать потъ со лба.
Онъ, видимо, спокойнѣе перевелъ духъ и нервно сталъ взрѣзывать конверты, считая деньги и не читая вовсе полученныхъ писемъ съ порученіями.
-- Ну, благодарю, благодарю, прекрасно, провѣривъ деньги, говорилъ Трубинъ:-- А второе порученіе?
Я разсказалъ мои приключенія.
-- За 2 рубля мы будемъ имѣть полный списокъ, объяснилъ я.
-- Купить? ну, финансистъ вы! опять со страхомъ воскликнулъ онъ:-- нѣтъ, нѣтъ. Напрасно по дорогѣ вы не зашли въ какой-нибудь книжный магазинъ, не спросили этого Ежегодника и не списали... Ну, да завтра, взявъ книгу въ публичной библіотекѣ, вы спишете. Садитесь, отдохнете, да и за дѣло. Time is money. Сегодня нужно допечатать остальные оттиски циркуляра.
-- Дайте передыхнуть. Посмотрите.-- Я показалъ ему опухшія ладони.
Онъ съ участіемъ взялъ меня за руки.
-- Странно, сказалъ онъ, глядя на свои холенныя руки:-- я тоже печаталъ.
-- Вамъ десять, а мнѣ сто шестьдесятъ разъ пришлось ими ударить.
-- Такъ, такъ, правда. Какъ мнѣ васъ жаль! Вы подъ краномъ, въ кухнѣ, ихъ подержали бы, отошло бы. Пойдемте.-- Онъ самъ любезно меня повелъ въ кухню.-- Семенъ! опять здѣсь нѣтъ куска сѣраго мыла?! Второй разъ. Любовницѣ своей передаешь, скотина! Ну, ужь я вычту теперь тебѣ это изъ жалованья. Ахъ, какой воръ этотъ человѣкъ! Мнѣ житья съ нимъ нѣтъ. Сколько онъ крови мнѣ испортилъ! Ужь такого вора, такого вора хозяйскаго добра -- и свѣтъ не производилъ! Вчера еще выдалъ кусокъ мыла -- и сегодня нѣтъ! съ ужасомъ говорилъ Трубинъ, обращаясь ко мнѣ и указывая на прибѣжавшаго Семена.
Помывшись, я возвратился въ контору. Мало помогло... Руки мои продолжали горѣть.
Принципалъ мой у окна просматривалъ газетныя объявленія и что-то, время отъ времени, обчеркивалъ краснымъ карандашемъ. Вдругъ онъ выпрямился во весь ростъ и глаза его сверкнули негодованіемъ.
-- Бѣсятъ они меня, сказалъ онъ съ волненіемъ, говоря о чемъ-то найденномъ въ объявленіяхъ и разсуждая самъ съ собою въ слухъ: -- какое бахвальство: "опытный юристъ! кандидатъ правъ завѣдуетъ дѣлами"! Велика важность! И кто этотъ кандидатъ правъ? 50 рублей, казалось бы, не пожалѣлъ, чтобы узнать: имѣетъ ли онъ дипломъ на это званіе! (Замѣчаніе это видимо, относилось къ рекламамъ другихъ коммисіонерскихъ бюро, столь часто встрѣчающимся въ газетахъ) -- Ну, постойте, пріятели! пригрозилъ онъ.-- И тоже вѣдь билеты продаютъ!
Онъ сердито прошелся по комнатѣ, нервно играя на рукѣ золотою цѣпочкою своихъ часовъ. Затѣмъ, вспомнивъ опять что-то, онъ вдругъ взялъ газету и, кинувъ Антонинѣ Ксаверьевнѣ приказалъ:
Газета упала на конторку около того мѣста, гдѣ я сидѣлъ. Дѣвушка еще копалась надъ другою какою-то работою. Я невольно взглянулъ на обчеркнутое краснымъ карандашемъ.
"Хотя какой-нибудь письменной работы ищетъ нуждающійся студентъ...", читалъ я въ одномъ мѣстѣ.
Все это было ярко обчеркнуто Трубинымъ. Меня невольно покоробило, я смутно кое-о-чемъ сталъ догадываться и вздохнулъ о собственной участи.
Мысль, что я остаюсь въ конторѣ около десяти минутъ безъ работы, повидимому, не давала покоя Петру Александровичу въ кабинетѣ. Не прошло и двадцати секундъ, какъ онъ снова къ намъ вышелъ и освѣдомился, достаточно ли я отдохнулъ. Я показалъ, что рукамъ моимъ не лучше.
-- Тогда, сказалъ онъ весьма любезно: -- чтобы не терять драгоцѣннаго времени -- вотъ что вы сдѣлайте: отнесите и сдайте это объявленіе, на три раза, въ газету... (Была названа большая петербургская газета). Поторгуйтесь: вѣдь на три раза! Хорошо еслибы они сдѣлали намъ процентовъ 50 скидки, или хотя 30! Какъ вы думаете?
Онъ вручилъ мнѣ строкъ въ десять объявленіе, на бланкѣ агентства, написанное на какомъ-то птичье-коммисіонерскомъ языкѣ: все было въ строку; всякое слово было сокращено до безсмысленности, нерѣдко на гласной буквѣ, съ такимъ скряжническо-телеграфнымъ разсчетомъ, чтобы, на незначительномъ мѣстѣ, можно было помѣстить какъ можно болѣе словъ. Сразу прочитать такое объявленіе невозможно было. Требовалось разбирать, догадываться.
Было что-то въ такомъ родѣ:
"Извѣст. Варш. башма. м. Пшеховскій изг. от. муж., дам., дѣ. обувь по ц. умѣре. и высыл. прейск. по треб." -- Далѣе не привожу.
-- Тутъ будетъ строкъ семь петита, предупредилъ меня Трубинъ:-- но вы увѣрьте ихъ, что только пять.
-- Увѣрьте! но вѣдь они лучше насъ умѣютъ считать.
-- Ну, вы попросите.
-- Тарифъ есть у каждой газеты.
-- Да, да; но постарайтесь. Мы -- контора, намъ нужна комиссія. Этотъ чудакъ, полякъ Пшеховскій, прислалъ всего 5 рублей на троекратную публикацію! Что же намъ останется, комиссіи: рубль-два?.. Пожалуйста, скидку выговорите, предупредилъ онъ еще разъ.-- Вы, знаете, переговорите: если они станутъ 50% скидки намъ дѣлать, то я готовъ на 15--20 рублей ежемѣсячно помѣщать у нихъ объявленій, съ гордостью сказалъ онъ:-- пусть теперь только сдѣлаютъ скидку.
Я понималъ все безсмысліе, всю безнадежность его желанія, но не возражалъ. Мнѣ надоѣло спорить. Видимо, онъ или не понималъ этого дѣла, или былъ жаденъ до глупости. Овъ мнѣ выдалъ три рубля на публикацію и болѣе ни за что не соглашался дать.
-- А если не сдѣлаютъ скидки? освѣдомился я.
-- Попросите. Не 50% -- хотя 30, не 30 -- хотя 20, 10, 5%, Это неважно. Объявленія -- не наша спеціальность, мы "Финансовое Агентство"! Намъ важна продажа съ разсрочкой внутреннихъ билетовъ. Поторгуйтесь, пожалуйста.
Боги! Вамъ этого еще было недостаточно въ этотъ день отъ меня! Египетскій безмолвный сфинксъ, воплощавшійся въ образѣ Антонины Ксаверьевпы и, въ теченіи двухъ дней, не издавшій ни единаго звука въ конторѣ, вдругъ заговорилъ! И на погибель мою!
-- А какъ съ товаромъ Пшеховскаго, Петръ Александровичъ? таинственно произнесла Антонина Ксаверьевна.-- Сколько лежитъ -- съ зимы!
-- А вотъ кстати! воскликнулъ, засуетившись, Трубинъ:-- отлично, что напомнили! Гдѣ онъ? Семенъ, достань изъ-подъ стола.
Семенъ явился и неторопливо поднялъ съ пола какой-то бѣлый запыленный ящикъ. Подобно фокуснику, приподнявъ крышку, Трубинъ сталъ изъ него извлекать хорошенькіе варшавскіе дамскіе и дѣтскіе башмаки, высокіе ботинки, штиблеты, туфли, калошки и проч. Товаръ былъ отмѣнный, лакированный, шагреневый, атласный, на высокихъ каблукахъ: игрушка, просто!
-- Далъ намъ изъ провинціи порученіе этотъ Пшеховскій показать его работу, какъ образцы, въ здѣшнихъ магазинахъ и распродать, если купятъ. Кому понравится, можетъ къ нему по адресу обращаться: онъ берется поставлять магазинамъ en-gros. Вы похвалите товаръ; вѣдь настоящій варшавскій! Все это вамъ носить будетъ... неловко... (Онъ не сказалъ: тяжело):-- вы возьмите паръ пятнадцать-двадцать, да и покажите, по дорогѣ, въ башмачныхъ и суровскихъ магазинахъ... Чтобы вамъ не скучно было дорогою, идя съ публикаціею, любезно объяснилъ мнѣ Трубинъ необыкновенною скороговоркою:-- Семенъ, дай сюда мой сакъ-вояжъ!
Я стоялъ, слушалъ и только разводилъ руками. Новая обязанность. "Съ зимы лежитъ! Не совсѣмъ-то быстро и вѣрно, какъ у насъ въ брошюрѣ говорится!" подумалъ я. Семенъ принесъ ковровый сакъ-вояжъ Трубина и начинилъ его отобранными парами башмаковъ и ботинокъ.
-- Тяжело будетъ, высказалъ Семенъ, вѣшая ношу въ рукѣ.
-- Ничего, ничего, поспѣшно за меня отвѣтилъ Петръ Александровичъ:-- онъ у насъ молодецъ! ободрительно хлопая меня по плечу, заключилъ онъ:-- съ Богомъ!
-- По какой же цѣнѣ продавать? должно быть, съ отчаянія спросилъ я.
-- Тамъ означено, тамъ означено, на ярлыкахъ, привязанныхъ къ обуви. Первая цѣна поляка; вторую -- я назначилъ; по ней продавайте. Нельзя въ Петербургѣ задаромъ отдавать!
Я ничего не возразилъ, ничего не посмотрѣлъ и взялся за шапку.
На солнопекѣ Невскаго, обливаясь потомъ, я рѣшился попробовать, впервые, счастье торговца. Захожу въ башмачный магазинъ.
Сначала меня приняли за покупателя и любезно расшаркались. Но едва я объяснилъ, что самъ продаю, какъ любезность прикащиковъ и хозяевъ поохладилась. Напрасно я расхваливалъ товаръ, еще не разворачивая сакъ-вояжа. Къ прелестямъ варшавскаго изящества эти россіяне остались равнодушны.
-- Мы сами вамъ продадимъ... У насъ у самихъ отличный товаръ; не знаемъ куда дѣвать!
-- Да вѣдь у меня настоящій варшавскій, заправскій, урезонивалъ я.
-- Да и у насъ заправскій, никакой иной; тоже въ Кимрахъ дѣланъ.
-- То варшавскій, поймите.
-- Понимаемъ, понимаемъ, по-русски говорите, не по французскому... Нѣтъ, не нужно.
-- Хоть взгляните, въ отчаяніи отъ такого консерватизма россійскихъ коммерсантовъ, попросилъ я.
Они подумали съ минуту.
-- Покажите, небось не кусается онъ у васъ, не хотя отвѣтили мнѣ. Но едва раскрылъ я сакъ-вояжъ, какъ хозяинъ магазина, завидѣвъ наверху, по случайности, лежавшіе мѣховые, на барашкѣ, ботинки (Пшеховской, видно, дѣйствительно, еще зимою выслалъ въ агентство свою обувь), завопилъ:
-- Э, зимпіе... Не трудитесь, не нужно!.. Вишь на улицѣ паритъ, 30 градусовъ тепла, а вы мѣховою обувью торгуете. Это въ Аршавѣ, може, идетъ; може тамъ холодно, бѣлые медвѣди живутъ. Не трудитесь, почтенный, не купимъ!
Дѣлать было нечего съ этимъ народомъ.
Я вышелъ изъ магазина раздосадованнымъ до-нельзя. Отбило у меня охоту продавать настолько, что я прошелъ, по крайней мѣрѣ, мимо десяти башмачныхъ магазиновъ, не заходя и не глядя на нихъ. Наконецъ, на вывѣскѣ суровской лавки я увидѣлъ нарисованнымъ женскій ботинокъ. Вдругъ, это придало мнѣ новую охоту попытать счастья.
Я въ дверь.
Тутъ меня встрѣтили безъ предубѣжденія. Только когда я объявилъ, что у меня въ сакъ-вояжѣ продажный товаръ, не знаю почему, мотки съ нитками и гарусомъ, бывшіе на прилавкѣ, стали отодвигать и прятать подъ стекло.
-- Покажите товаръ, говорятъ:-- покупаемъ.
Я высыпалъ на прилавокъ изъ моего рога изобилія паръ десять варшавскихъ туфель и башмаковъ. Заблестѣлъ голубой и розовый атласъ, зазвякали пряжки. Собрались всѣ прикащики, мальчики -- любуются. Всѣмъ понравилось.
-- Григорій Захарьевичъ, позвалъ кого-то старшій прикащикъ:-- пожалуйте въ магазинъ.
Вышелъ изъ задней комнаты самъ хозяинъ. Степенная физіономія, съ просѣдью въ бородѣ. Очки снялъ съ носу. Говорить и ходитъ важно. Смотрѣлъ внимательно и долго товаръ.
-- Цаца! говоритъ хозяинъ:-- цаца!
-- Варшавскій, говорю я, ободряясь.
-- Видно; что хулить! соглашается хозяинъ:-- продаете?
"Чтобъ бѣды не было, думаю:-- заберу-ка товаръ съ собою". Положилъ опять всѣ ботинки въ сакъ и иду за хозяиномъ.
Онъ впустилъ меня въ комнату, всю заваленную колодками, картонками, рѣзанной бумагой. На окнѣ стоялъ мѣдный, не чищенный съ годъ, чайникъ, а на немъ другой -- фарфоровый.
-- Не прикажете ли чайку? предложилъ хозяинъ, очищая стулъ изъ-подъ связокъ ваты и наливая стаканъ чая, цвѣта лимонада, что продаютъ въ стеклянныхъ кувшинахъ разбитные мальчишки на лѣтнихъ народныхъ гуляньяхъ въ Петербургѣ. Онъ изъ жестянки досталъ для меня даже кусокъ сахара. "Вотъ, думаю, добрая душа, наконецъ, нашлась".-- Такъ продаете товаръ-то? снова спросилъ онъ, когда мы усѣлись.
-- Продаю-съ, продаю.
-- Товаръ хорошій, настоящій, панскій, что и говорить. Много его у васъ?
-- Да паръ двадцать со мною. Могу еще поставить.
-- Можете?
-- Могу.
Онъ помедлилъ немного.
-- Вы что же, уже болѣе робко освѣдомился онъ:-- по прикащичьей службѣ состоите у кого?
-- Гм... Да, пожалуй, по прикащичьей, если хотите.
-- У какого хозяина?.. Ну, да это, самъ знаю, неловко говорить... Вы что же, завсегда могли бы намъ этотъ товаръ отъ хозяина поставлять? Я хорошую цѣну вамъ далъ бы. Только чтобы не клейменый былъ.
Я не зналъ, что отвѣчать.
-- Я вамъ могъ бы адресъ мастера сообщить, сказалъ я, ничего не подозрѣвая.
-- Да... гм!.. Отъ васъ хотѣлось бы. Покажите еще товаръ.
Я вытряхнулъ весь сакъ-вояжъ. Онъ долго разсматривалъ всякую пару передъ окномъ: даже зачѣмъ-то понюхалъ нѣкоторые ботинки. Видимо, товаръ ему нравился.
-- Что же, предложилъ онъ:-- возьмите, кругомъ, по два рубля за пару.
-- Какъ это?
-- Такъ, кругомъ... Развѣ не понимаете русскаго языка? уже довольно развязно сказалъ онъ.
-- Тутъ обозначены цѣны, предупредилъ я.-- И, взявъ на одной парѣ ярлычекъ, я прочиталъ:-- 12 рублей за эту пару.
-- Да это у насъ по 8 рублей въ магазинѣ! вскрикнулъ торговецъ. (Дѣйствительно, у поляка было выставлено по 7 рублей; но мѣтка Трубина была 12 рублей; я не могъ уступить).
-- Такъ за то товаръ! оправдывался я:-- 12 руб. не много.
-- За такой-то!
-- За какой же?
-- Извѣстно какой...
-- Какой же?
Онъ помедлилъ.
-- Бронзовый, фуканный...
-- Что значитъ "фуканный?" вспыхивая, воскликнулъ я.
-- Что значитъ? насмѣшливо произнесъ торговецъ:-- э, молодецъ! вдругъ фамильярно потрепавъ меня мо плечу, сказалъ хозяинъ:-- будетъ изъ тебя, може, птица -- да пока крылья малы. Съумѣлъ украсть, а не съумѣлъ продать! Не знаешь, что у торговаго человѣка называется бронзовымъ фуканнымъ товаромъ... Иди съ миромъ; не хочу тебя губить. Всѣ мы грѣшны предъ Богомъ.
Онъ поднялся съ своего мѣста и, замѣтивъ назначенный мнѣ кусокъ сахару къ чаю, съ сердцемъ обратно кинулъ его въ жестянку.
Я также всталъ. Кровь прихлынула у меня къ лицу; даже боль опухшихъ рукъ я на минуту пересталъ чувствовать. Инстинктивно я сталъ совать скорѣе ботики въ сакъ-вояжъ.
-- За кого вы меня принимаете? воскликнулъ я:-- я дворянинъ! Я продаю не ворованный товаръ, какъ, можетъ быть, вы привыкли покупать. Я служащій въ извѣстномъ "Финансовомъ Агентствѣ" и продаю по порученію моего хозяина. Я протестую противъ оскорбленій! Я потребую полицію, протокола.
-- Знаемъ, знаемъ это, насмѣшливо говорилъ хозяинъ, видимо, желая меня выпроводить изъ комнатки въ магазинъ:-- "Оскорбленіе!"... "Оскорблять!" васъ никто не оскорблялъ! Гдѣ же свидѣтели?.. А фуканнаго намъ ненужно; мы фуканнаго не покупаемъ, уже громко кричалъ онъ въ магазинѣ, глядя на оторопѣвшихъ прикащиковъ:-- "Оскорбленіе!" "Протоколъ!" Сильно сказано! Мы этого не боимся по своей правотѣ... А не угодно нашей цѣны взять -- не неволимъ! Вотъ вамъ порогъ, г. дворянинъ. Молодецъ! крикнулъ онъ мальчику:-- отвори г. дворянину двери. "Дворяне"! презрительно слалъ онъ мнѣ вслѣдъ:-- може изъ іерусалимскихъ, какъ прозываетъ "Листокъ"...
Я очутился опять на тротуарѣ. Озадаченный подобнымъ исходомъ столь удачно начавшейся попытки продать мнѣ порученныя вещи, я не видѣлъ теперь, что вокругъ меня происходило, не замѣчалъ шагающей публики, толкнулъ грубо извощика, вздумавшаго лѣзть ко мнѣ на тротуарѣ съ предложеніемъ услугъ; я не чувствовалъ солнечнаго жара, ибо самъ весь горѣлъ отъ стыда; плиты панели, казалось, колыхались подъ ногами моими, а я все бѣжалъ и бѣжалъ, крѣпко лишь сжимая въ рукахъ сакъ-вояжъ съ ботинками... Я такъ былъ взбѣшенъ, что не хотѣлъ бы идти съ публикаціею въ контору газеты; думалъ тотчасъ вернуться въ агентство и наговорить Трубину, какъ главной причинѣ моихъ несчастій, кучу дерзостей...
Но я одумался. Мнѣ даже стало самому смѣшно. Я даже пересталъ винить купца... Я винилъ во всемъ лишь Петра Александровича, пославшаго меня, новичка, на первыхъ порахъ, съ такимъ страннымъ порученіемъ...
Я напился у Крумбюгеля холодной воды -- это меня освѣжило, успокоило; зашелъ въ Екатерининскій скверъ; отдохнулъ на скамейкѣ минутъ съ десять -- и пошелъ, какъ ни въ чемъ не бывало, въ контору газеты, сдать объявленіе Пшеховскаго.
Мнѣ вдругъ стало все это необыкновенно смѣшно.
Разумѣется, никакой скидки на объявленіи я не добился. Контора газеты помѣщалась внизу; конторщики сидѣли, какъ мелкіе звѣри въ звѣринцахъ, за проволочными рѣшотками. Подающихъ объявленія было довольно. Впереди меня стояло человѣкъ пять, да сзади человѣкъ восемь. Я сталъ за какою-то кухаркою въ хвостѣ. Когда дошла до меня очередь, конторщикъ, принявъ объявленіе, наморщился и сталъ считать буквы.
-- На три раза? спросилъ онъ.
-- Да.
-- 2 рубля 65 коп.
-- Нельзя ли скидку въ 50%.
Онъ пригнулся и взглянулъ на меня чрезъ окошечко сѣтки, какъ на что-то необыкновенное. Впрочемъ, я и самъ зналъ глупость моего требованія, но долженъ былъ просить.
-- Вы первый разъ сдаете? спросилъ онъ.
-- Первый.
-- Скидки у насъ не дѣлается.
-- Вѣдь на три раза. У насъ контора -- нужно же намъ что нибудь имѣть.
-- Ужь эти конторы намъ вотъ гдѣ! сказалъ онъ, показывая на горло:-- не принимайте, если невыгодно.
-- Хотя 5% скиньте.
-- Не полагается, сказано... Не задерживайте публики. Вы не одни. Угодно?
-- Принимайте, съ отчаяніемъ сказалъ я.
Квитанція у меня въ рукахъ вмѣстѣ съ злополучнымъ сакъ-вояжемъ; я бреду -- не то со страхомъ, не то съ злорадствомъ, самъ не знаю, почему такое у меня озлобленіе къ нашей конторѣ явилось -- въ агентство.
Принципалъ встрѣтилъ меня и выслушалъ повѣсть моихъ неудачъ холодно. Онъ зачесалъ затылокъ, принимая квитанцію.
-- Нѣтъ, вы не хотѣли сдѣлать, Иванъ Николаичъ, упрекнулъ онъ меня.
-- Что же я могъ сдѣлать?
-- Добиться свиданія съ издателемъ; пойти наверхъ. Не хотѣли, не хотѣли.
-- Это изъ-за 2 рублей 65 копеекъ-то! воскликнулъ я.
-- А развѣ это не деньги! Ну, финансистъ вы!
Я, съ отчаянія, сунулъ подъ столъ сакъ-вояжъ -- и сѣлъ на свое мѣсто.
IV.
Вотъ уже четвертый день службы въ Агентствѣ... Все идетъ благополучно. Правда, который ужъ день я ухожу домой безъ копейки въ карманѣ, голодный, не смѣя спросить въ счетъ жалованья и рубля; но добрые люди не оставляютъ; одинъ знакомый сказалъ, чтобы я каждый день приходилъ къ нему обѣдать! Живется еще. Руки мои отошли, не болятъ болѣе, и пятисотый экземпяръ циркуляра допечатался благополучно. Богъ милостивъ, значитъ!
Принципалъ мой не столь капризенъ это время. Часто мило шутитъ, все смѣясь надъ моею финансовою неспособностью, когда я прошу позволенія, по жарѣ, прокатиться съ почты, на счетъ Агентства, за 3 коп. въ конкѣ. Особенно ублажающе дѣйствуетъ на его сердце то обстоятельство, что вотъ уже нѣсколько дней какъ мы получаемъ ежедневно по двадцати -- тридцати хорошенькихъ денежныхъ пакетовъ, даже безъ необходимости немедленно прочитывать приложенныя при нихъ "скучныя" письма нашихъ "почтенныхъ" кліентовъ. Скрипку Петра Александровича мы слышимъ теперь довольно часто; значитъ, калашниковская вдовица благоволитъ и, послѣ каждаго ея пріѣзда, мы замѣчаемъ у Трубина по нѣскольку сотъ рублей денегъ, а вслѣдъ за тѣмъ производится у сосѣдняго мѣнялы покупка то одного, то двухъ билетовъ внутреннихъ займовъ съ выигрышами, отправляемыхъ, затѣмъ, куда-то въ залогъ...
Правда, скучновато, что въ конторѣ приходится сидѣть все лишь въ обществѣ чахоточной Антонины Ксаверьевны, такъ какъ остальные служащіе "сильно манкируютъ службою" -- какъ объясняетъ Петръ Александровичъ, а "знаменитости" юридиціи, наукъ и техники и носа къ намъ не кажутъ! Но первое объясняется болѣзнью нашего бухгалтера, по словамъ Трубина; а второе -- необходимостью дачной прохлады и для знаменитостей науки! Я лично ничего противъ этого не имѣю, такъ какъ, благодаря послѣднему обстоятельству, раза два за эти дни, въ дѣловой перепискѣ конторы съ провинціальными кліентами, уже былъ повышенъ до званія "дѣлопроизводителя Агентства" и разъ даже -- до "техника"!
Странно только, что никто съ улицы къ намъ не заходитъ, несмотря на красоту вывѣски!.. Ну, да можетъ и къ лучшему! Петръ Александровичъ уже неоднократно пояснялъ мнѣ, что "наше дѣло въ провинціи". Можетъ быть, оно такъ и есть!
Порученія, возлагаемыя на меня службою, попрежнему очень разнообразны. Болѣе комиссіоннаго характера. Исполняю по мѣрѣ силъ. Вчера лишь заупрямился: одна чудачка "земская акушерка" поручила Агентству купить ей, за пятьдесятъ руб., у Шаплыгина акушерскій наборъ. Трубинъ хотѣлъ поручить это мнѣ, какъ спеціалисту. При всей моей врожденной несмѣлости, я, однако, заартачился. Петръ Александровичъ не разсердился, сказавъ, что поручитъ это одному знакомому ветеринару, удачно лечившему въ прошломъ году "Трезорку"... Такъ дѣло и устроилось.
Большое удовольствіе также доставляетъ всѣмъ намъ разсматриваніе, по утрамъ, нашихъ объявленій въ газетахъ.
"Финансовое Агентство", читаемъ мы почти ежедневно, имѣющее въ своемъ распоряженіи многочисленныхъ и извѣстныхъ спеціалистовъ юриспруденціи, техники, наукъ и искуствъ, предлагаетъ услуги почтеннѣйшей провинціальной публикѣ по части разнаго рода финансовыхъ порученій въ столицѣ, какъ-то..." И тутъ слѣдуетъ длинное перечисленіе нашихъ спеціальностей.-- Петръ Александровичъ очень обращаетъ вниманіе на то обстоятельство, чтобы эти публикаціи всегда были красиво и видно напечатаны.
Пришлось въ эти дни ужь и породниться кое съ кѣмъ, къ великому удовольствію г. Трубина. Скромный сельскій пастырь изъ пензенской эпархіи, наслышавшись отъ нашего мѣстнаго агента о необыкновенныхъ связяхъ Агентства со всѣми министрами и главноуправляющему земли и неба, возъимѣлъ гордое желаніе сопричислиться къ плавающимъ по морямъ іереямъ, получающимъ обильное сухопутное и морское довольствіе, почему и препоручилъ намъ, за два рубля комиссіонныхъ, совершить надъ нимъ эту метаморфозу. Будучи вдовцомъ, онъ даже готовъ былъ для сего наложить на себя обѣтъ иночества. Трубинъ прозрѣлъ всю выгоду для іерея отъ исполненія нами такого порученія -- и замыслилъ получить съ него мзду въ 300 рублей экстраординарныхъ. Я былъ командированъ въ канцелярію подобающаго начальства и, явившись подъ личиною бѣднаго родственника просителя, долженъ былъ обѣщать секретарю -- но такъ, чтобы можно было, впослѣдствіи, и не исполнить обѣщаннаго -- крупицу ожидаемой отъ пастыря мзды, не свыше, однако, 50 руб., при благополучномъ исходѣ дѣла о преображеніи сухопутнаго попа въ плавающаго, такъ сказать, іерея. Порученіе это было мною исполнено блистательно и заслужило лестное одобреніе нашего принципала. Секретарь нетолько увѣровалъ въ мое родство съ сельскимъ пастыремъ, но, услышавъ, что я изъ духовнаго званія -- каковое заблужденіе мнѣ необходимо было въ немъ поддерживать, по наставленію Петра Александровича -- хотѣлъ завязать со мною болѣе прочное знакомство въ сосѣднемъ трактирѣ, отъ чего я благоразумно уклонился на первый разъ, будучи снабженъ Трубинымъ всего 20 копейками на экстра-ординарные расходы по этому порученію.
Столь же удачно исполнено было мною и порученіе о пріисканіи парохода для какого то волжскаго купца. Въ Василеостровскихъ конторахъ финляндскихъ судостроителей я былъ принятъ, несмотря за убожество моего костюма, за представителя солиднаго "Финансоваго Агентства" въ Россіи. Со мною въ серьёзъ разговаривали и трактовали объ индикаторныхъ силахъ и цѣнахъ на финляндскія марки продающихся пароходовъ, причемъ я, по мнѣнію самого Петра Александровича, не ударилъ въ грязь лицомъ, не посрамилъ славнаго имени агентства, и далъ возможность этому послѣднему, въ тотъ же день, запросить, въ письмѣ, съ волжскаго купца 2% коммиссіонныхъ съ покупной платы. Въ любезномъ письмѣ я уже смѣло фигурировалъ въ должности "управляющаго техническимъ отдѣломъ", а чахоточная Антонина Ксаверьевна въ званіи "ученаго секретаря" онаго.
Увы! менѣе удачною оказалась экскурсія моя въ область книгопродавческую! Педагогія была излюбленнымъ конькомъ, на которомъ мы шибко проѣзжались еще въ брошюрѣ "Польза для всѣхъ!" какъ, вѣроятно, помнитъ читатель: мы тамъ брались поставлять всякіе учебники съ 15% скидкою. Насъ поддѣлъ іудей-книжникъ изъ какого-то города Западнаго края. Прозрѣвъ нашу обмолвку въ брошюрѣ и выславъ 25 рублей задатку, по условію, онъ закатилъ намъ длинный списокъ казенныхъ изданій рублей на сто, требуя, чтобы мы ему выслали это съ 15% уступки, переведя платежъ остальной суммы на него, при содѣйствіи желѣзной дороги, по полученіи товара на станціи назначенія. Естественно, что это было немыслимо. Тѣмъ не менѣе, сребролюбивый принципалъ нашъ, заполучивъ съ почты означенные 25 рублей, никакъ не желалъ вполнѣ разстаться съ этими деньгами и, отложивъ въ свою пользу 5 рублей коммисіи, т. е. 5% со ста, дальнѣйшее рѣшеніе этой нелегкой теореммы возложилъ на меня. Напрасно я бѣгалъ, въ жаркій день, по магазинамъ, предлагая принять отъ насъ и выполнить непосредственно этотъ заказъ. Обошелъ всѣ. Никто не соглашался, такъ какъ казенныя мѣста не дѣлаютъ никакой уступки со своихъ изданій, и всѣ смѣялись. Эта неудача приводила Петра Александровича въ ярость.
-- Нѣтъ, вы не хотѣли сдѣлать, вы не хотѣли, Иванъ Николаичъ! твердилъ онъ на мои попытки оправдаться въ этомъ отношеніи.-- И что за оселъ нашъ мѣстный агентъ! кричалъ Трубинъ, шагая по конторѣ:-- очень нужно показывать брошюру подобнымъ мошенникамъ и олухамъ, какъ этотъ еврей-книгопродавецъ. Мало ли что пишется въ брошюрахъ! Нельзя же всякое лыко въ строку ставить! Нѣтъ того, чтобы постараться, вмѣсто подобныхъ глупостей, доставить агентству покупщиковъ на выигрышные билеты въ своемъ городѣ! Скотина! Объявить ему замѣчаніе. Антонина Ксаверьевна, изготовьте ему, къ завтрему, письмо съ замѣчаніемъ, по моему порученію, слышите; а вы, Иванъ Николаичъ, подпишите.
Легкая темная точка на ясномъ небѣ благополучія и мира, царствовавшихъ всѣ эти дни въ конторѣ!