Гиппиус Зинаида Николаевна
Два слова раньше

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

З. H. Гиппиус

  

Два слова раньше

  
   Гиппиус З. H. Собрание сочинений. Т. 7. Мы и они. Литературный дневник. Публицистика 1899-1916 гг.
   М., "Русская книга", 2003.
  
   Есть точка зрения, с которой всякий сборник, -- стихов, рассказов или статей, -- бессмыслица. Автор не может не смотреть на него, в иные минуты, с досадой. В самом деле: собирают разбросанные по длинному прошлому, разделенные временем, дни, часы -- и преподносят их в одном узле (в одной книжке) -- сегодня. Перспектива ломается, динамика насильственно превращается в статику, образ искажен, -- ничего нет.
   Но есть другой, более верный, взгляд на "сборник": взгляд исторический. Надо уметь чувствовать время; надо помнить, что история везде и все в истории -- в движении. Последняя мелочь -- и она в истории, и она может кому-нибудь пригодиться, если только будет на своем месте. Всякий вчерашний день -- история, а всякий "сборник" именно вчерашний день.
   Я не отрекаюсь ни от одной заметки в моей книге, хотя вся книга -- исторична, вся -- вчерашний день. Отрекаться от какого бы то ни было прошлого -- опасно: это отречение ведет к потере и настоящего, и будущего. Я стою лишь за необходимость сохранения перспективы -- во всех случаях "сборников"; исключаю те, конечно, которые "написаны сразу". Есть нынче и такие. Но это уже не сборники.
   "Литературный дневник" -- отнюдь не только мой "вчерашний день". Почти все статьи были написаны в последние годы староцензурной, предреволюционной России, в них есть капля и ее "вчерашнего дня". Журнал "Новый путь" (903-905), для которого, главным образом, писались эти статьи, родился и жил в особо любопытных условиях. Он был стиснут всевозможными цензурами, как ни один из его современников. Правительственную он нес вдвойне: светскую, тяжесть которой, при Сипягине и Плеве, достаточно известна, и, кроме нее, -- духовную; эта не всем знакома, не все знают, что она доходит буквально до варварства. Но кроме них -- у "Нового пути" была еще третья цензура, самая, может быть, для нас, сотрудников этого журнала, -- тяжелая: цензура тех, кого мы любили, как друзей, но кто нас часто считал врагом.
   В те недавние -- и такие давние! -- исторические времена вся литературная, вся интеллигентная, более или менее революционно настроенная, часть общества крепко держалась, в своем сознании, устоев материализма. Одному Влад. Соловьеву позволялось говорить о Боге, причем его никто не слушал. "Идеалистов" еще не было на горизонте, декаденты жили скромными отщепенцами. Всякое слово мистики считалось безумием, а слово религии -- предательством. Новый же путь встал против материализма, и одной из задач его было -- доказать, что "религия" и "реакция" еще не синонимы. Задача, в сущности, скромная, но при тогдашних условиях -- почти не выполнимая. Работники "Нового пути", сдавленные с трех сторон, должны были вырабатывать уже не "эзоповский" язык, -- а совсем какой-то неслыханный. Это, конечно, не удавалось. Проходить между тремя, да еще столь разнообразными, цензурами, не задев ни одной, -- нелегко. Духовная цензура запрещала прямо темы, выбрасывала все целиком. Выдумывались другие, что-нибудь "около"; тогда, из пропущенной "духовенством" статьи, -- светская цензура выкидывала кусками и фразами как раз то, чем мы наиболее дорожили; и, в конце концов, третья цензура часто была права, находя "Новый путь" недостаточно живым, упрекая нас чуть не в "клерикализме".
   Вскоре к трем цензурам прибавилась и четвертая: цензура начинающих оперяться декадентов. И они были нашими друзьями; но и против них мы шли, потому что их "религия", -- эстетизм, обожествление "чистого искусства", -- была для нас неприемлема. Мы хотели создать другие ценности, не признавали "красоту" -- высшей и всеобъемлющей. Время для такого сознания не пришло (может быть, и теперь еще не пришло), -- "Новый путь" не мог жить между четырьмя сдвигающимися стенами, -- но его слабые попытки имели свое значение, хотя бы самое малое, и потому я рассказываю его историю, исторические условия, при которых он жил и при которых были написаны статьи моего "сборника".
   С тех пор многое переменилось... А иногда кажется, что не только не многое, а почти ничего не переменилось. Если бы сегодня возродился "Новый путь" -- то ведь это было бы не буквально то же, но соответствующий своему времени "Новый путь"; и он, конечно, опять встал бы в те же отношения со всеми цензурами; только борьба, вероятно, была бы ярче и открытее. Сегодняшний день всегда ярче и открытее вчерашнего. Если бы это не было правилом (с исключениями, правило подтверждающими) -- то не стоило бы и жить.
   Сегодняшнего "Нового пути" с его сегодняшней борьбой еще нет, однако; этого не следует забывать, не следует к прошлому прилагать современную мерку, предъявлять сегодняшние требования, -- словом, нельзя смотреть на "сборник" мой не с "исторической" точки зрения.
   Что касается статей о русской литературе, написанных позднее, для журналов чисто эстетических, -- то хотя и эти статьи, в известном смысле, тоже "вчерашний день" -- их историзм еще очень неясен. Может быть потому, что в литературе вчерашний день, -- вернее вчерашний вечер, -- замедлил, длится, и нового утра нет. Оно будет, -- но пока его еще нет. Городецкие да Ценские, Блоки да Горькие, имитаторы да стилизаторы, экспроприасты да ориасты -- разве это не вчерашний день, не петербургская майская заря, противоестественно горящая в небе, когда ей следовало бы давно умереть?
   Впрочем, пусть ее. На то мы и Россия, чтобы у нас заря вечерняя повстречалась с утренней -- старое ввивалось в повое. Пусть кажется иногда, что жизнь медлит... Мы знаем, что она не останавливается. И не будем ребячески неблагодарны к нашему прошлому: оно отходит, рождая будущее. Отходит, уча нас жить во имя будущего.
  
   1908
  

ПРИМЕЧАНИЯ

  
   С. 5. "Новый путь" (СПб., янв. 1903 -- дек. 1904) -- журнал П. П. Перцова (редактора-издателя и основного вкладчика), Д. С. Мережковского и 3. Н. Гиппиус. В 1904 г. соредактором стал также Д. В. Философов, а секретарем Г. И. Чулков. "Мы стоим на почве религиозного миропонимания, -- определял идейную платформу издания Перцов. -- Мы поняли, что осмеянный отцами "мистицизм" есть единственный путь к твердому и светлому пониманию мира, жизни, себя" (Новый путь. 1903. No 1).
   Сипягин Дмитрий Сергеевич (1853--1902) -- министр внутренних дел, не давший П. П. Перцову разрешение на издание журнала "Новый путь". По протекции князя М. П. Мещерского и начальника Главного управления по делам печати Н. В. Шаховского разрешение подписал сменивший Сипягина В. К. Плеве.
   Плеве Вячеслав Константинович, фон (1846--1904) -- с 1902 г. министр внутренних дел и шеф корпуса жандармов, проводивший жесткую политику в борьбе с нараставшим революционным движением. Убит террористом-эсером Е. С. Созоновым 15 июля 1904 г.
   С. 6. Соловьев Владимир Сергеевич (1853--1900) -- философ, поэт, богослов, публицист, оказавший огромное влияние на русскую философию и культуру Серебряного века.
   "Идеалистов" еще не было на горизонте... -- О приходе "идеалистов" С. Н. Булгакова и Н. А. Бердяева к руководству журналом "Новый путь" (в 1905 г. он стал называться "Вопросы жизни") извещение появилось в декабрьском номере за 1904 г.
   С. 7. Городецкий Сергей Митрофанович (1884--1967) -- поэт, прозаик, критик, переводчик.
   Ценский (наст. фам. Сергеев-Ценский) Сергей Николаевич (1875-- 1958) -- прозаик.
   Экспроприасты -- сторонники принудительного отчуждения частновладельческих земель, выдвинувшие этот вопрос 8 мая 1906 г. для обсуждения в 1-й Государственной думе.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru