Гершенкройн Габриэль Осипович
"Четверг" в литературно-артистическом клубе

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Акмеизм в критике. 1913--1917
   СПб.: Изд-во Тимофея Маркова, 2014.
   

<Аноним>

"ЧЕТВЕРГ"< В ЛИТЕРАТУРНО-АРТИСТИЧЕСКОМ КЛУБЕ

   Последний "четверг", посвященный лекции Г. О. Гершенкройна о современной русской поэзии, был очень интересен.
   Г. Гершенкройн -- увлечен поэзией, и именно новой, он ее знает настолько хорошо, что цитирует наизусть множество стихотворений русских и иностранных авторов. Цель его -- беспрестанно, не закрывая глаз на недостатки и на чудачества представителей новых течений в поэзии, объяснить, каким образом последние возникли, и указать, что не всегда отдельные места в стихах новых поэтов так смешны и так нелепы, как это иногда кажется с первого взгляда. Лектор не отграничивает себя от старины, он любит поэзию вообще, и потому Пушкин для него Бог, которого он не свергает с пьедестала. Хваля "акмеиста" Мандельштама за его действительно прелестное стихотворение о городе, лектор в виде высшей похвалы сравнивает его с Пушкиным.
   Футуризм -- последнее слово в поэзии, особенно интересует Г. Гершенкройна. Но подойти к нему непосредственно он не находит возможным и начинает от символизма. От него он начинает следить создание новых форм в искусстве и поэзии. Русский символизм возник в конце 90 годов под влиянием символического движения во Франции. Символисты сменили "парнасцев", которые были реакцией против романтизма. У них форма, слово совершенны, как изваяние. Символисты "эту статую заставили запеть", внеся в поэзию принципы музыкальности, особой ритмической системы. Для них слово всегда многозначащий символ, "знак". Но это повело к туманности образов. Завершение симв<олистской> теории дал Малларме. Высшая точка его творчества -- "магия слова".
   Перенесенный на русскую почву символизм нашел себе адептов в лице Бальмонта и Брюсова. Будучи его основателями у нас, они, однако, не стали его лучшими выразителями. Первый сверкнул, по мнению лектора, так ярко потому, что появился во время Апухтина и "бесстильности" гражданской поэзии. Бальмонт был лишь "запевалой". У Брюсова более данных для новаторства. Он скорее умом, чем сердцем понял, что поэту необходимо впитать в себя все, что было до него. Поэтому он более содействовал проведению в жизнь новых форм. Но в нем -- отсутствие ярко выраженной поэтической индивидуальности. Иное дело -- Вячеслав Иванов: он поэт и теоретик, он часто бросал поэзию в жертву мистике, но он доходит иногда до необычайной мощи, у него слышатся иногда голоса античной трагедии. Вершина русской поэзии, по мнению г. Гершенкройна, Ал. Блок и Ин. Анненский. В их поэзии вознесен выше, прежде всего, магизм слова и гипноз музыки. Лектор подробно остановился на их творчестве. Первого он назвал "Орфеем современной поэзии", а о втором сказал, что он "осуществил завет символизма, раскрыв перед нами душу современного человека во всей ее сложности". Но процитированным стихотворением Анненского -- действительного статского советника, директора лицея, окружного инспектора, которое он заканчивает нечленораздельными звуками, ближе всего напоминающими собачий лай, лектор не убедил, кажется, никого в необходимости такого рода "антитез"; можно их, пожалуй, понять после объяснений лектора, но согласиться с ним все же едва ли можно.
   Акмеисты пришли на смену символистам. Они стремятся "вернуть слову твердость, сделать его опять образом". Это направление есть возврат к реализму. Но у акмеиста нет теории, он не вносит новых принципов, и его ценность -- в отдельных поэтах, наиболее талантливые из которых Анна Ахматова и Мандельштам -- "самая прекрасная надежда молодой поэзии".
   Последний этап в современной поэзии -- футуризм. Для правильной его оценки необходимо различать его теорию и поэтическое осуществление. Лозунг его -- современность, не символическая любовь к современности, уживающаяся с прошлым, но преклонение единственно перед ней. Поэтическая теория футуризма -- слово как таковое. Лектор взял на себя защиту этого пункта и сравнил теорию футуризма и магию слова Малларме. Но футуризм доводит эту теорию до крайности. Многие из футуристических приемов были намечены или использованы прежними поэтами, футуристы только доводят их до крайности. Большинство поэтов-футуристов лектор ставит не очень высоко и делает исключение только для Вл. Маяковского. Он нов и своеобразен, и от него, как и от Мандельштама, можно ожидать многого в будущем.
   В заключение лектор противопоставил поэзии школ поэзию свободную, вне групп и течений. Интересно его мнение об Игоре Северянине. Он не футурист, хотя и поэт современности, он "эстет". Но в последних вещах Игорь Северянин падает, его талант увядает.
   Лекция очень понравилась публике, наградившей лектора дружными аплодисментами. Необходимо отметить, что г. Гершенкройн не читает, а говорит. Обладая, по-видимому, громадной памятью, он без конца (и очень хорошо) цитирует любимых им авторов и старается объяснить, иногда, кажется, даже оправдать -- их примирить со слушателем, доказывая, что если отдельные представители течений и не всегда ценны сами по себе, то самое направление имеет право на существование и что во всяком случае новые формы в искусстве оно создает.
   
   Печатается по: <Без подписи>. "Четверг" в литературно-артистическом клубе // Одесские новости. 1915. No 9688 (25 апреля). С. 3. Габриэль Осипович (Авраам Иосевич) Гершенкройн (1890--1943), филолог и критик, сотоварищ Гумилева и Мандельштама по петербургскому университету и романо-германскому семинару при нем. Стихотворение Анненского, о котором идет речь в заметке, это, скорее всего, его сонет "Человек", завершающийся следующим образом: "Теперь не дух, я был бы бог... // Когда б не пиль да не тубо! // да не тю-тю после бо-бо!.."
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru