Жакмон А.П.
Переселенцы на восточных окраинах

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Переселенцы на восточныхъ окраинахъ.

   Съ проведеніемъ желѣзной дороги отъ Сызрани до Оренбурга массы переселенцевъ двинулись въ Оренбургскій край въ надеждѣ найти множество мѣстъ, свободныхъ для поселеній. Вслѣдствіе значительной скидки за проѣздъ и за провозъ отъ Сызрани до Оренбурга крестьянская семья, состоявшая изъ 5 и 6 душъ, съ телѣгою и лошадью, могла безпрепятственно совершить переѣздъ по оренбургской желѣзной дорогѣ за 5 руб. менѣе чѣмъ въ сутки, сберегая, такимъ образомъ, расходы по продовольствію людей и лошадей, по крайней мѣрѣ, за двѣ недѣли. Эта дешевизна еще болѣе усилила контингентъ переселенцевъ и съ 1877 г., т.-е. съ открытіемъ движенія по оренбургской желѣзной дорогѣ, начиная съ мая по октябрь, въ Оренбургъ стали ежедневно прибывать повозки съ переселенцами, образовавшими за чертою города свой особый лагерь.
   Цѣлые товаро-пассажирскіе поѣзда оренбургской желѣзной дороги, направляемые изъ Сызрани въ Оренбургъ, состояли часто изъ одного или двухъ товарныхъ вагоновъ и изъ 20 подвижныхъ платформъ, изъ которыхъ на каждой стояло по двѣ повозки съ лошадьми и переселенческими семьями. Придетъ такой поѣздъ въ Оренбургъ -- и потянутся вереницею повозки за мясной рынокъ, къ городскому кладбищу. Здѣсь переселенцы располагаются совершенно свободно. Составивъ въ полукругъ свои повозки и привязавъ къ телѣгамъ лошадей, крестьяне тотчасъ первымъ дѣломъ заботятся о продовольствіи и спѣшатъ на базаръ, чтобы купить хлѣба для семьи и овса для лошадей. При первой покупкѣ хлѣба они бываютъ очень обрадованы. За черный хлѣбъ, плохо испеченый, съ нихъ просятъ 3 и 4 коп. за фунтъ, а за бѣлый пшеничный, очень вкусный, 2 и 2 1/2 коп. за фунтъ, и, разумѣется, они тотчасъ же покупаютъ бѣлаго хлѣба, котораго они почти не видали во внутреннихъ малоземельныхъ губерніяхъ. Причина дешевизны у насъ бѣлаго хлѣба заключается въ томъ, что въ Оренбургской губерніи, за исключеніемъ сѣверной части Башкиріи, рожь родится плохо на песчано-глинистой почвѣ, а пшеница даетъ повсюду обильные урожаи, а потому крестьяне и козаки, засѣвая 30 и 40 десятинъ пшеницы, сѣютъ 1 или 2 десятины ржи, и то только для винокуровъ, отъ которыхъ, взамѣнъ ржи, они получаютъ водку. Накупивши хлѣба для бабъ и ребятишекъ и пропустивши по стаканчику хлѣбнаго вина, крестьяне-переселенцы спѣшатъ купить овса для лошадей и возвращаются въ свой лагерь. Повозки ихъ но большей части состоятъ изъ обыкновенныхъ крестьянскихъ телѣгъ, покрытыхъ кожанымъ или клеенчатымъ брезентомъ, глядя по достатку переселенцевъ. Нельзя сказать, чтобы переселенцы были пролетаріи. По большей части они имѣютъ при себѣ хотя небольшія деньги, вырученныя отъ продажи скота и домашняго скарба, но деньги эти они старательно берегутъ и скрываютъ изъ боязни, чтобы ихъ не ограбили, и про всякій случай на обзаведеніе и на покупку землицы, а ежели не посчастливится -- на обратный путь на старину; а потому, по прибытіи въ городъ, накормивши ребятъ, они тотчасъ же одѣваютъ ихъ въ лохмотья и посылаютъ въ самые многолюдные кварталы собирать милостыню и куски, причемъ двѣ три бабы слѣдятъ за ребятами и ходятъ по лавкамъ, прицѣниваясь къ холсту, къ ситцу, и даже иногда что-нибудь покупаютъ для ребятъ.
   Взять землицу въ аренду или купить ее по дешевой цѣнѣ,-- вотъ главная задача переселенца. Только совершенные бездомники и пролетаріи ищутъ поселиться на казенной землицѣ или нанимаются съ семьями въ работники на лѣто къ землевладѣльцамъ и козакамъ. Коли заслышатъ о казенной землицѣ, то переселенцы стараются, прежде всего, отыскать грамотѣя, который за полтину написалъ бы имъ прошеніе и довелъ бы ихъ до губернатора. Нечего и говорить, что низшій сортъ народныхъ адвокатовъ, изъ числа пропойцевъ, заштатныхъ писарей, нѣсколько дней прогуляетъ на счетъ крестьянъ, прежде чѣмъ начертитъ имъ просьбу и доведетъ ихъ до начальника губерніи. Но вотъ, наконецъ, насталъ желанный часъ. Просьба у старика бережно завернута въ платочекъ и спрятана въ шапку и просителей введи въ пріемную начальника губерніи. Онъ внимательно разспроситъ ихъ, откуда они и куда держатъ путь, какъ велики были ихъ надѣлы на старинѣ, и, пробѣжавъ глазами ихъ просьбицу, прикажетъ дежурному чиновнику довести ихъ до другаго чиновника, живущаго за чертою губернаторскаго Караванъ-Сарая, въ самомъ городѣ, и завѣдывающаго переселенцами.
   Послѣ цѣлаго ряда канцелярскихъ формальностей, соблюдаемыхъ чиновниками министерства государственныхъ имуществъ, переселенцы опять очутятся въ пріемной начальника губерніи, но на этотъ разъ судьба ихъ рѣшается въ благопріятномъ смыслѣ, ежели только они изъявятъ согласіе поселиться на отдаленныхъ казенныхъ земляхъ: въ Семирѣченской области, въ Аму-Дарьинскомъ отдѣлѣ или въ киргизскихъ степяхъ близъ Перовскаго и Казалинска. Не только имъ будетъ сдѣланъ отводъ земли въ размѣрѣ 10--20 десятинъ душеваго надѣла, но еще выдаются имъ талоны на полученіе изъ отдѣленія государственнаго казначейства въ размѣрѣ отъ 100 до 300 рублей на семью, причемъ третья часть этой суммы выдается на мѣстѣ отправленія, а остальныя двѣ трети -- но прибытіи на мѣсто и послѣ пашни и производства хлѣбныхъ засѣвовъ. При этомъ, разумѣется, на отвѣтственности чиновниковъ министерства государственныхъ имуществъ лежитъ, чтобы крестьяне, получившіе денежное пособіе, въ недѣльный срокъ покончили бы свои сборы и двинулись бы къ своимъ новымъ поселеніямъ.
   Мы еще въ подробности успѣемъ разсмотрѣть тѣ условія, въ которыхъ очутились переселенцы, водворившіеся въ пустыняхъ киргизскихъ степей, а-теперь пока обратимся къ другому виду земельнаго устройства на участкахъ, проданныхъ или сданныхъ въ аренду владѣльцами-чиновниками, щедро надѣленными по иниціативѣ генералъ-губернатора Крыжановскаго башкирскими землями. Для пріобрѣтенія этихъ участковъ крестьянами требуется, прежде всего, капиталъ, такъ какъ владѣльцы ихъ, чиновники, вступаютъ въ сдѣлку съ переселенцами только въ тѣхъ случаяхъ, когда крестьяне или пожелаютъ пріобрѣсти эти участки въ вѣчное потомственное владѣніе и согласны при совершеніи купчей крѣпости тотчасъ же внести всѣ деньги, принявъ на себя расходы по совершенію купчей крѣпости, или когда крестьяне соглашаются взять участокъ въ долгосрочную аренду и внести всю арендную плату впередъ за нѣсколько лѣтъ, что составляетъ сумму въ нѣсколько тысячъ рублей, обезпечивающую владѣльца и избавляющую его отъ необходимости закладывать землю въ одно изъ отдѣленій земельнаго банка. При подобныхъ сдѣлкахъ крестьянскія переселенческія общества легко попадаютъ въ просакъ. Хотя въ Оренбургѣ въ теченіе болѣе 15 лѣтъ существовала спеціальная коммиссія, учрежденная для размежеванія башкирскихъ земель, но такъ какъ, начиная отъ ея предсѣдателя и кончая членами и писцами, всѣ служащіе получали солидные оклады, то они и не спѣшили дѣломъ, а когда отъ коммиссіи потребовали свѣдѣній о количествѣ свободной за 40-десятиннымъ душевымъ надѣломъ башкирской земли для нарѣзки участковъ, по проекту бывшаго генералъ-губернатора Крыжановскаго, то коммиссія составила такіе планы и карты, по которымъ оказалось невозможнымъ оріентироваться, и пришлось распредѣлять участки на удачу, причемъ вышло въ натурѣ, что размѣры участковъ были менѣе или болѣе. показаннаго на планѣ и въ нѣкоторыхъ участкахъ у владѣльца очутились озеро и рѣка, а сосѣдній съ нимъ участокъ оказывался совершенно безводнымъ, хотя въ планѣ этого и не усматривалось. Такъ какъ планы эти были уже утверждены и намѣчена была первая серія участковъ, предназначаемыхъ въ раздачу на льготныхъ условіяхъ чиновникамъ, то и не представлялось возможнымъ приступить къ новымъ межеваніямъ.
   Результатомъ такого неправильнаго межеванія и непропорціональной нарѣзки земельныхъ участковъ, предназначенныхъ къ продажѣ на льготныхъ условіяхъ чиновникамъ, согласно усмотрѣнію генералъ-губернатора Крыжановскаго, являлось, что не только нѣкоторые участки были лишены водопоя для скота, но и самая земля была въ нихъ распредѣлена очень не равномѣрно. Одинъ участокъ состоялъ изъ прекрасныхъ пахотныхъ полей и луговъ, а также имѣлъ лѣсокъ и сплавную рѣку для гонки лѣсу, другой, наоборотъ, не только былъ лишенъ воды, но состоялъ, болѣе нежели на половину, изъ солонцевъ и неудобной земли и не имѣлъ ни выгона для скота, ни скотопрогонной дороги. Третій состоялъ сплошь изъ утесистыхъ скалъ, покрытыхъ соснами и пихтами, я былъ совершенно лишенъ пахотныхъ земель и пастбищныхъ мѣстъ, между тѣнь какъ на планѣ каждаго изъ трехъ вышеприведенныхъ участковъ значилось извѣстное количество пахотныхъ, луговыхъ и лѣсныхъ десятинъ и самый незначительный процентъ неудобной земли и солонцевъ.
   Чтобы составить себѣ ясное понятіе объ эксплуатаціи башкирскихъ земель на льготныхъ условіяхъ, необходимо припомнить, что въ шестидесятыхъ годахъ генералъ-губернаторъ Крыжановскій и его правитель канцеляріи Холодновскій, изъ которыхъ первый, съ упраздненіемъ оренбургскаго генералъ-губернаторства въ 1881 году, былъ уволенъ въ отставку, а второй уволенъ отъ службы по 3 пункту, при запутанности правъ земельнаго владѣнія въ Оренбургскомъ краѣ и множествѣ земельныхъ тяжбъ, пришли къ заключенію, что у башкиръ есть большое количество пустопорожнихъ, въ тунѣ лежащихъ земель, которыя могутъ быть отданы въ пользованіе частнымъ лицамъ и составляютъ излишнюю и свыше 40-десятинной пропорціи душеваго вотчиннаго надѣла землю, совершенно непроизводительную. Такому заблужденію можно было поддаться только при совершенномъ незнаніи условій земельнаго хозяйства въ краѣ, и, конечно, генералу Крыжановскому и его помощнику Холодковскому было хорошо извѣстно, что башкиры отъ безпорядочной раздачи своихъ земель припущенникамъ изъ крестьянъ сами терпятъ часто недостатокъ въ луговыхъ участкахъ для сѣнокошенія, а крестьяне нерѣдко вырубаютъ у нихъ лѣсные участки для расчистки подъ пашню. Но, пользуясь общею неурядицей, представлялась возможность самимъ администраторамъ сдѣлаться богатыми землевладѣльцами въ Оренбургскомъ краѣ. Не довольствуясь представленіемъ на бумагѣ, генералъ-губернаторъ Крыжановскій отправился въ Петербургъ лично ходатайствовать о продажѣ излишнихъ башкирскихъ земель на льготныхъ условіяхъ и такъ ловко повелъ дѣло въ Петербургѣ, что ввелъ въ заблужденіе высшую администрацію и получилъ желаемое разрѣшеніе на продажу башкирскихъ земель. Въ то время по военному и гражданскому управленію генералъ-губернатора и командующаго войсками оренбургскаго военнаго округа насчитывалось на дѣйствительной службѣ чиновниковъ и офицеровъ болѣе 500 человѣкъ. Между чиновниками возникла сильная конкурренція въ правахъ на участки. Но, увы, напрасно шевелился этотъ муравейникъ. Прошенія принимались съ указаніемъ, сдѣланнымъ самимъ чиновникомъ, въ какой мѣстности онъ желаетъ получить участокъ. Планъ разсматривали, а участокъ отдавали, если земля его оказывалась хорошаго качества, кому-либо изъ лицъ, занимавшихъ въ то время вліятельныя должности. Когда всѣ участки свободныхъ башкирскихъ земель по Оренбургской и Уфимской губерніямъ были приведены въ извѣстность, то они были подраздѣлены на четыре серіи. Къ первой серіи были сопричислены лица, никогда не служившія въ Оренбургскомъ краѣ, но занимавшія высшія государственныя должности. Въ эту же серію вошли бывшій туркестанскій генералъ-губернаторъ генералъ-адъютантъ Кауфманъ, получившій участокъ башкирской земли въ 10,000 десятинъ, и генералъ отъ артиллеріи Крыжановскій тоже участокъ въ такомъ же размѣрѣ. Ко второй серіи были сопричислены всѣ генералы, прослужившіе въ Оренбургскомъ краѣ хотя бы не болѣе одного года, а также всѣ адъютанты, чиновники особыхъ порученій генерала Крыжановскаго и весь штатъ генералъ-губернаторской канцеляріи. Участки эти были нарѣзаны для генераловъ въ размѣрѣ отъ 2 до 5 тысячъ десятинъ, для штабъ-офицеровъ -- отъ 1 до ІУг тысячъ десятинъ и для оберъ-офицеровъ -- отъ 600 до 900 десятинъ. По категорія второй серіи участкомъ въ нѣсколько тысячъ десятинъ воспользовались, кромѣ всѣхъ 10 генераловъ военнаго округа, перемѣщенныхъ на другія должности съ упраздненіемъ оренбургскаго генералъ-губернаторства, еще попечитель оренбургскаго учебнаго округа Лавровскій, прослужившій въ Оренбургскомъ краѣ меньше 2 лѣтъ, получавшій по занимаемой имъ должности ежегоднаго содержанія 8 тысячъ рублей и награжденный такимъ участкомъ земли изъ башкирскихъ дачъ, которыя ему удалось продать за 20,000 рублей. Всѣ писцы генералъ-губернаторской канцеляріи, большею частью природные козаки и надѣленные участками земли отъ своего войска, подучили по этой категоріи участки башкирской земли въ нѣсколько сотенъ десятинъ и сдѣлались вдвойнѣ землевладѣльцами и въ войсковыхъ, и въ башкирскихъ дачахъ; Даже домоправитель генерала Крыжановскаго, Мурзиковъ, природный оренбургскій козакъ, получилъ одинъ участокъ войсковой, а другой башкирской земли. Къ третьей серіи сопричислены были начальники отдѣльныхъ частей всѣхъ военныхъ и гражданскихъ управленій округа и генералъ-губернаторства, а равно преподаватели Непдюевскаго кадетскаго корпуса, военной прогимназіи и гражданскихъ гимназій оренбургской, уфимской, уральской и троицкой и вся корпорація врачей. Это была самая большая серія землевладѣльцевъ, которымъ было роздано болѣе 400 участковъ башкирской земли. При этомъ раздача земель производилась неправильно и несистематично и даже не принимая въ разсчетъ ни заслугъ, ни продолжительности пребыванія на службѣ въ краѣ. Такъ, лица иногороднія, прослужившія въ краѣ 2 я 3 года, получали участки, а кто прослужилъ 25 лѣтъ въ Оренбургѣ, тотъ ничего не получилъ. Такая раздача земель шла совершенно въ разрѣзъ съ высочайше утвержденнымъ Императоромъ Александромъ И проектомъ, имѣвшимъ главною цѣлью колонизацію края преимущественно бѣдными чиновниками, не выслужившими, но разстроенному здоровью, опредѣленныхъ сроковъ на пенсію или подучающихъ весьма ограниченныя пенсіи. Четвертую и послѣднюю серію составляли разночинцы, пользовавшіеся протекціей Крыжановскаго и Холодковскаго. Тутъ были и ссыльные поляки, и евреи, крестившіеся ради полученія участка, и танцмейстеры, и гимнасты. Такъ, учитель гимнастики въ Неплюевскомъ кадетскомъ корпусѣ Дорманъ (изъ евреевъ) получилъ прелестный участокъ башкирской земли на рѣкѣ Бѣлой, близъ пароходной пристани, а учитель гимнастики въ военной прогимназіи Томашевскій подучилъ такой участокъ, который былъ отданъ казной въ долгосрочную аренду по $00 руб. въ годъ, такъ что Томашевскій, заплативъ 20% стоимости своего участка, что составило не свыше 200 рублей, стадъ подучать ежегодно по 800 рублей арендной платы. Такъ расхищалось казенное добро безконтрольно до тѣхъ поръ, пока, со вступленіемъ на престолъ нынѣ царствующаго Государя Императора, высочайшимъ поведѣпіемъ 3 мая 1881 г. послѣдовало воспрещеніе продажи башкирскихъ земель на льготныхъ условіяхъ. Въ промежутокъ времени отъ 1876 до 1881 года проданы на льготныхъ условіяхъ разнымъ лицамъ участки земли, принадлежавшей казнѣ и заключающей въ себѣ 498,474 десятины. Изъ числа этихъ земель расположено въ губерніи Уфимской 397,399, а въ Оренбургской 101,075 дес. Затѣмъ отведено въ пользованіе офицеровъ оренбургскаго козачьяго войска 1,069 участковъ, въ которыхъ заключается 406,523 десятины земли. За этимъ отводомъ и за надѣломъ войсковыхъ обывателей остается свободной и неудобной подъ поселеніе земли 1.329,784 десятины. Количество башкирской земли, проданной на льготныхъ условіяхъ въ томъ же періодѣ времени, составляетъ 269,313 десятинъ въ губерніи Оренбургской и 501,599 десятинъ въ губернія Уфимской, а всего 770,912 десятинъ земли, безпощадно расхищенныхъ мѣстными администраторами. Такая эксплуатація башкирскихъ земель со стороны генералъ-губернатора Крыжановскаго и его помощника, правителя канцелярія Холодковскаго, привела къ разоренію башкиръ-вотчинниковъ, такъ какъ администраторы Крыжановскій и Холодковскій, не довольствуясь произвольною и безконтрольною раздачей башкирскихъ земель, выселяли башкиръ изъ хорошихъ участковъ на плохіе и въ число 40-десятинной душевой пропорціи, въ которой, по положенію, долженствовало быть не менѣе 1/3 пахотной земли, отводили имъ, вмѣсто того, весь участокъ на безплодныхъ шиханахъ или въ лѣсу, а плодородныя земли или присвоивали себѣ, или отдавали своимъ любимцамъ. Разумѣется, новые владѣльцы изъ чиновниковъ, которымъ участки башкирской земли достались чуть не даромъ, спѣшили, съ упраздненіемъ оренбургскаго генералъ-губернаторства и военнаго округа, сбыть съ рукъ свои участки, тѣмъ болѣе, что, съ увольненіемъ отъ службы Крыжановскаго и Холодковскаго, ходили слухи, что участки, розданные чиновникамъ, будутъ снова отобраны въ казну, причемъ владѣльцы ихъ получатъ въ возвратъ стоимость участка по первоначальной его оцѣнкѣ, т.-е. по 1 руб. 50 коп. за десятину. Въ виду подобной перспективы, всѣ чиновники спѣшили ни перебой сбыть свои участки, а нѣкоторые даже уступали ихъ по 6 руб. за десятину, считая, все-таки, эту операцію болѣе для себя прибыльною, нежели возвращеніе имъ казною льготной оцѣночной платы 1 руб. 50 х. за десятину. Контингентъ покупателей состоялъ, главнымъ образомъ, изъ переселенцевъ, успѣвшихъ скопить кое-какія деньжонки и пріѣхавшихъ въ Оренбургъ, такъ какъ слышно было, что есть много продажной бывшей башкирской землицы и по дешевымъ цѣнамъ. Наибольшее число переселенцевъ прибывало и продолжаетъ прибывать изъ малоземельныхъ губерній: Воронежской, Рязанской и Курской. Наголодавшись на старинѣ, они какъ-то растерялись, по прибытіи въ Оренбургъ, при видѣ такого множества свободныхъ земель, продававшихся по сравнительно ничтожной цѣнѣ, отъ 6 до 15 руб. за лучшую десятину, въ вѣчное и потомственное владѣніе.
   Гдѣ тутъ было разбирать да обсуждать, когда массы переселенцевъ надвигались въ Оренбургъ, и, слѣдовательно, можно было только предвидѣть вздорожаніе цѣнности земель и даже въ близкомъ будущемъ совершенное отсутствіе свободныхъ земель въ окрестностяхъ Оренбурга, а потому крестьяне спѣшили отдавать деньги и совершать купчія крѣпости въ надлежащихъ присутственныхъ мѣстахъ на пріобрѣтенные ими въ собственность участки. Только немногіе успѣвали заключить долгосрочную аренду, но и эти, все-таки, разселялись какъ бы на постоянное житье, т.-е. строили избы, заводили цѣлыя деревни, покупали скотину и приступали къ хлѣбнымъ посѣвамъ. Но вскорѣ наступило для нихъ разочарованіе. Нѣкоторые напали на хорошіе участки, другіе на плохіе, у этихъ нѣтъ рѣчки и понадобилось копать колодцы, а у тѣхъ нѣтъ ни прутика лѣсу, каждую щепку нужно купить съ базару и нарочно ѣхать за нею въ городъ. Но всего ужаснѣе было для нихъ, что башкиры-вотчинники не признавали за ними право владѣнія на пріобрѣтенные ими покупкою участки, а равно не признавали законными владѣльцами и тѣхъ чиновниковъ, которые, не успѣвъ продать купленныхъ ими на льготныхъ условіяхъ башкирскихъ участковъ или, вѣрнѣе сказать, полученныхъ ими въ даръ отъ генералъ-губернатора Крыжановскаго, вздумали сами заводить на нихъ свое хозяйство. Стоило только новымъ хозяевамъ накосить стогъ-другой сѣна, какъ башкиры или увозили это сѣно къ себѣ, или стравливали его своею скотиной. На нѣкоторыхъ участкахъ, при первомъ появленіи новаго владѣльца съ рабочими, башкиры не только избивали рабочихъ и не допускали ихъ пахать землю, но и избивали самого хозяина; даже межевые чины, прибывшіе на участки для разграниченія ихъ, были прогнаны башкирами и едва спаслись, побросавъ свои межевые инструменты.
   Немало досаждаютъ крестьянамъ башкиры-конокрады, воруя у нихъ лошадей не только изъ стѣнки съ тебеневки, но даже и съ дворовъ. Разумѣется, крестьяне не остаются у нихъ въ долгу и, можно сказать, даже жестоко мстятъ имъ. Такъ, въ минувшую зиму озлобленные крестьяне поймали башкира-конокрада на мѣстѣ преступленія и, чтобы отомстить ему, связали его крѣпко на крѣпко, вывезли въ степь и тамъ сожгли живьемъ. Другаго конокрада казнили не менѣе мучительною смертью: его, связаннаго, положили въ мѣшокъ съ пескомъ и бросили въ глубокомъ мѣстѣ на дно рѣки Урала.
   Но съ особеннымъ злорадствомъ тѣшатся переселенцы надъ башкирами, когда наступаетъ зима и башкирамъ нечего ѣсть. Тогда они заставляютъ ихъ на себя работать безплатно и только разъ въ день покормятъ ихъ лапшею и даже не дадутъ имъ хлѣба, а о деньгахъ не можетъ быть и рѣчи. Правда, что башкиры отъ природы лѣнивы, и былъ бы у нихъ зимою чай и сахаръ, а лѣтомъ кумысъ, они легко обходятся безъ хлѣба, который вообще мало сѣять и предпочитаютъ ему мясо.
   Обманутые въ своихъ ожиданіяхъ, переселенцы, не успѣвшіе связать себя покупкою башкирскихъ участковъ земли, спѣшили возвратиться на родину, или двигались далѣе но направленію къ Сибири, или забивались въ Николаевскій уѣздъ, Тургайской области, либо проникали въ Семирѣченскую область. Нѣкоторые переселенцы поступали даже не честно въ отношеніи чиновниковъ-владѣльцевъ башкирскихъ льготныхъ земель, сдавшихъ имъ въ участкахъ земли въ арендное содержаніе. Они не только не выплатили денегъ владѣльцамъ за пользованіе землею, но даже повырубили весь лѣсъ и ушли съ этихъ мѣстъ, оставивъ на расплату сбояхъ стариковъ безъ гроша денегъ и угнавъ всю скотину. Но, помимо этого, какъ для владѣльцевъ, такъ равно и для переселенцевъ возникла еще масса другихъ земельныхъ затрудненій. Такъ, напримѣръ, въ Оренбургской губерніи съ давнихъ поръ татарами Селтовскаго посада было продано башкирамъ 62,000 десятинъ пахотной и луговой земли. Земля эта принадлежитъ казнѣ, а потому, по рѣшенію правительствующаго сената, состоявшемуся въ 1834 году, повелѣно было возвратить казнѣ эти 62,000 десятинъ земли, отмежевавъ ее отъ башкиръ по живымъ урочищамъ изъ тѣхъ самыхъ дачъ, въ которыхъ она состояла въ общинномъ владѣніи селтовскихъ татаръ. Но, къ несчастію, когда состоялось это рѣшеніе сената, казна не озаботилась въ огражденіе своихъ интересовъ наложить запрещеніе на эту землю и башкиры успѣли продать эти 62,000 десятинъ разнымъ владѣльцамъ, преимущественно изъ дворянъ Оренбургской и Уфимской губерній, а эти послѣдніе, когда вторично въ 1883 г. состоялось рѣшеніе сената о возвращеніи въ казну 62,000 десятинъ земли, поспѣшили продать эту землю крестьянамъ-переселенцамъ. Теперь у переселенцевъ должны отобрать эти 62,000 десятинъ, и слухъ этотъ такъ ихъ перетревожилъ, что нѣкоторые стали поспѣшно выселяться, другіе вырубили на откосѣ лѣса и сплавили деревья по рѣкамъ на продажу и большая часть изъ нихъ перестала пахать землю, которую не сегодня, такъ завтра должны отобрать въ казну. Только немногіе счастливцы изъ числа переселенцевъ удержались отъ искушенія сдѣлаться собственниками, а предпочли наниматься въ лѣтнее время на уборку хлѣба и сѣна къ козакамъ, а зимою стали промышлять извозомъ. Нѣкоторымъ изъ нихъ посчастливилось и удалось заработать въ одно лѣто отъ 300 до 400 руб. на семью и на эти деньги, сложившись по 10 и 20 семей, имъ удалось пріобрѣсти въ собственность участки земель изъ числа такъ называемыхъ офицерскихъ участковъ въ уѣздахъ Челябинскомъ и Троицкомъ, гдѣ цѣнность земель не превышала 10 руб. за десятину. Согласно высочайше утвержденному положенію, офицеры оренбургскаго козачьяго войска, поступившіе на службу, имѣютъ право на полученіе земельныхъ участковъ, ежели они состоятъ на службѣ ранѣе 1875 г., причемъ право на полученіе участковъ распредѣляется въ размѣрѣ: для оберъ-офицеровъ не менѣе 500 дес. на каждаго, изъ штабъ-офицеровъ 800 дес. и генераловъ отъ 1,000 до 3,000 десятинъ земли. Хотя еще не всѣ эти земли обмежеваны и данныя и купчія крѣпости на нихъ еще не выданы, тѣмъ не менѣе, семейства бѣдныхъ козачьихъ офицеровъ спѣшатъ продавать свои участки, чтобы на эти деньги купить себѣ домишко въ предмѣстьи козачьяго форштадта, и такъ какъ открытое съ прошлаго года въ Оренбургѣ отдѣленіе крестьянскаго земельнаго банка сдѣлало чрезвычайно низкую оцѣнку козачьихъ офицерскихъ земельныхъ участковъ въ уѣздахъ Челябинскомъ и Троицкомъ, Оренбургской губерніи, опредѣливъ ихъ стоимость отъ трехъ до шести рублей за десятину, то всякая сдѣлка, совершаемая при посредствѣ крестьянскаго земельнаго банка, является крайне невыгодною для владѣльцевъ, которые предпочитаютъ, обойдя крестьянскій банкъ, входить въ непосредственныя сдѣлки съ крестьянами-переседенцами, предлагающими за козачьи земли отъ десяти до пятнадцати рублей за десятину. Крестьяне-переселенцы не остаются въ накладѣ, такъ какъ эти земли жирныя и еще никогда не паханыя, а потому съ десятины въ первые три года можно получить при мало-мальски благопріятной погодѣ отъ 200 до 300 пудовъ зерна въ лѣто, такъ что хлѣба хватитъ не только на домашній обиходъ, но и на продажу. Напротивъ того, по линіи оренбургской желѣзной дороги крестьянскій земельный банкъ произвелъ слишкомъ высокую оцѣнку всѣхъ земельныхъ участковъ вообще, выдавая подъ нихъ ссуды въ размѣрѣ 24 руб. за десятину, тогда какъ большая часть этихъ земель уже выпахана и въ лучшіе годы нельзя получить съ нихъ болѣе 80 пудовъ съ десятины. Весьма легко можетъ случиться, что какой-нибудь ловкій афферистъ, пріобрѣтя такой участокъ земли рублей по 15 за десятину, заложитъ его въ земельный банкъ и подучитъ 24 руб. ссуды за десятину и съ намѣреніемъ просрочитъ уплату процентовъ, чтобы казна перепродала его крестьянамъ. А такъ какъ крестьяне не согласятся принять этой земли по такой высокой оцѣнкѣ, зная ея безплодность, то несомнѣнно, что казна понесетъ на этой землѣ убытки. Теперь число свободныхъ земельныхъ участковъ въ Оренбургской губерніи уменьшается съ каждымъ днемъ и остаются только козачьи офицерскіе участки, которые хотя и отмежеваны, но на которые владѣльцамъ ихъ не выдано документовъ, безъ которыхъ нельзя совершить крѣпостныхъ актовъ. Въ виду этихъ обстоятельствъ, масса переселенцевъ, прибывающихъ ежегодно весною въ Оренбургъ, сдѣлавъ небольшой роздыхъ для лошадей, тянется далѣе, въ Сибирь, въ богатыя томскія степи, о которыхъ наслышано столько диковиннаго въ малоземельныхъ внутреннихъ губерніяхъ.
   Вопросъ о поземельной реформѣ въ Сибири возбужденъ впервые министерствомъ государственныхъ имуществъ въ 1874 году. При этомъ предполагалось устроить государственныхъ крестьянъ сибирскихъ губерній съ выдѣломъ земли, по примѣру сѣверо-восточныхъ губерній Россіи. Руководящею нитью для надѣленія государственныхъ крестьянъ землею въ Сибири была комбинація, что земель, находящихся въ пользованіи крестьянъ, слишкомъ много, между тѣмъ, оброчныя статьи Сибири и казенные лѣса приносили доходу весьма мало, а именно до 1874 года въ совокупности приблизительно до 50,000 рублей. Между тѣмъ, съ производствомъ надѣла государственнымъ крестьянамъ въ Сибири, въ размѣрѣ высшаго надѣла до 30 десятинъ на душу, число свободныхъ земель оказалось бы настолько велико, что могло бы служить съ пользою для переселенцевъ, стремящихся къ заселенію казенныхъ земель, и принести государству значительныя выгоды. Предполагаемый надѣлъ землею крестьянъ основывался на слѣдующихъ числовыхъ данныхъ: въ тотъ годъ сельскаго населенія въ Сибири съ инородцами и ссыльными насчитывалось 1.400,000, а общее пространство земель въ Сибири составляетъ 10.709,765 кв. вер. или 1.113.815,560 десятинъ.
   Изъ этого общаго количества мѣстностей, способныхъ къ земледѣлію, считается: въ Западной Сибири 69.465,866 десятинъ, что составляетъ 32,4% общаго пространства, а въ Восточной Сибири 1.612,390 квадратныхъ верстъ или 167.890,110 десятинъ, т.-е. 18% общаго пространства. Ежели принять за норму 30-ти десятинную пропорцію душеваго надѣла, та для лицъ, населяющихъ земледѣльческія мѣстности Сибири, требуется къ отводу 27.810,000 десятинъ. За отведеніемъ этого количества въ пользованіе осѣдлому населенію въ земледѣльческихъ мѣстностяхъ Сибири, остается еще 209.500,000 десятинъ свободныхъ земельныхъ участковъ, которые, по распоряженію министерства государственныхъ имуществъ, могли быть или сданы въ арендное содержаніе, или пригодны для водворенія на нихъ крестьянъ-переселенцевъ. При осуществленіи земельной реформы въ Сибири вопросъ о степени доходности сибирскихъ земель былъ разрѣшенъ крайне неудовлетворительно. Хозяйственныхъ описаній по мѣстностямъ съ настоящею экономическою оцѣнкой производительности нигдѣ не дѣлалось въ Сибири. Ни губернская, ни волостная статистика не касалась этого предмета, а если и давались свѣдѣнія, указывающія на производительность, степень урожаевъ и количество скота, то такія свѣдѣнія исходили большею частью отъ писарей, и, притомъ, самыя цифры были случайныя и едва ли могли служить матеріаломъ для оцѣнки народнаго хозяйства; въ большинствѣ случаевъ онѣ принимались на вѣру, не будучи даже провѣрены статистическими комитетами. При отсутствіи какого бы то ни было экономическаго изслѣдованія, потребовалось сочинять необходимыя данныя и довольствоваться крайне сомнительными для этой работы источниками. Въ послѣдніе годы переселенцы стали направляться по паровымъ путямъ черезъ Екатеринбургъ: сначала по желѣзной дорогѣ до одной изъ волжскихъ пристаней, потомъ они садятся на пароходъ до Перми и затѣмъ по уральской желѣзной дорогѣ до Екатеринбурга. Съ этого города переселенцы нанимаютъ ямщиковъ до Тюмени, и такъ какъ контингентъ этихъ переселенцевъ состоитъ изъ крестьянъ, которые, добравшись до Оренбурга, нанимаются на покосъ и жнитво и, заработавъ въ лѣто на семью рублей 200, идутъ искать счастія въ Сибири, то, имѣя деньжонки, они предпочитаютъ проплыть отъ Тюмени до Томска на пароходѣ. Отъ Томска до Барнаула и Бійска они ѣдутъ на лошадяхъ. Только крайніе бѣдняки изъ числа переселенцевъ-неудачниковъ, не успѣвшихъ осѣсть на башкирской землѣ, слѣдуютъ на лошадяхъ, направляясь изъ Тюмени черезъ Ишимъ и Тюкалу по такъ называемому купеческому тракту, минуя Омскъ. Другіе переселенцы избираютъ сѣверный конный путь черезъ Екатеринбургъ, минуя Тюмень. Съ Оренбурга нѣкоторые продолжаютъ путь далѣе на Троицкъ и оттуда по печатному маршруту на Петропавловскъ и Омскъ. Но такихъ очень немного, большая же часть предпочитаетъ остаться въ Оренбургѣ на годокъ или долѣе и промыслить деньжонокъ на страдѣ, какъ у насъ вообще принято называть покосъ и жатву. Только самые бѣдные и разорившіеся, у которыхъ кони заморены и сами они изнурены голодомъ, спѣшатъ въ Сибирь, избирая по преимуществу путь на Курганъ, Ишимъ, Тюкалу до станицы Еланской. Но и въ Сибири часто постигаетъ ихъ горькая участь и полное разочарованіе.
   Въ послѣдніе два года замѣчается обратное слѣдованіе черезъ Оренбургъ переселенцевъ изъ Сибири. Причиною этому служитъ отчасти невозможность найти вблизи поселеній свободныхъ земельныхъ участковъ, отчасти неуспѣшное хозяйство, при которомъ самымъ невыгоднымъ обстоятельствомъ является то, что хлѣба въ Сибири отъ слишкомъ рано наступающихъ холодовъ не вызрѣваютъ и, вмѣсто того, чтобы сжать и обмолотить ихъ на зерно, приходится подкашивать хлѣбъ зеленымъ и употреблять его на кормъ скотинѣ. Впрочемъ, эта климатическая особенность стала повторяться въ послѣдніе годы въ нѣкоторыхъ уѣздахъ губерній Оренбургской и Уфимской. Такъ, напримѣръ, въ Белебеевскомъ уѣздѣ, Уфимской губерніи, въ минувшемъ 1885 году послѣ таянія снѣговъ весною выдалось не болѣе 10 благопріятныхъ для посѣва дней, а вслѣдъ затѣмъ наступили жара и засуха. Дождей не было долго. Они стали перепадать только тогда, когда хлѣбъ, уже выколосился и травы были подкошены, и, этотъ дождь, называемый въ народѣ сѣночный, продолжался цѣлый мѣсяцъ. Немудрено, что при такой погодѣ успѣютъ засѣять немногіе хозяева, а кто прокараулитъ благопріятное для посѣва время, тотъ или броситъ сѣмена въ раскаленную почву, гдѣ они высохнутъ и не принесутъ плода, или опоздаетъ сѣвомъ, ежели будетъ ожидать дождей, и хлѣбъ его не успѣетъ вызрѣть. Такое измѣненіе климата, неблагопріятное для роста хлѣба, объясняется собственно въ нашемъ краѣ неимовѣрно быстрымъ исчезновеніемъ башкирскихъ лѣсовъ и отсутствіемъ въ нашихъ степяхъ травосѣянія. Тамъ, гдѣ былъ дремучій лѣсъ, въ которомъ мнѣ лѣтъ 10 тому назадъ самому случалось видѣть медвѣдей, остались теперь только одни голые пни или подлѣсье расчищенное подъ пашню, и нигдѣ не увидишь не только что деревца, но ни малѣйшаго кустика.
   Русское правительство, желая составить крѣпкій осѣдлый оплотъ противъ хивинскихъ и коканскихъ хищниковъ, отчасти являвшихся въ предѣлахъ Оренбургскаго края и агитировавшихъ враждебно противъ Россіи среди кочевниковъ, считавшихся только номинально въ русскомъ подданствѣ, вызвало изъ внутреннихъ малоземельныхъ губерній переселенцевъ, которыхъ и водворило на свой счетъ близъ Казалинска, принявъ даже на себя всѣ ихъ путевыя издержки. къ этому правительство было побуждаемо дерзостью хивинскихъ и коканскихъ хищниковъ, грабившихъ на пути русскіе караваны и увозившихъ русскихъ плѣнныхъ съ Иргиза и Урала на продажу въ Хиву, а также раздувавшихъ инсуррекцію среди мятежныхъ киргизовъ, самовольно откочевывавшихъ въ предѣлы ханствъ Хивинскаго и Коканскаго. Чтобы упрочить наше вліяніе въ киргизской степи, правительство нашлось вынужденнымъ выдвинуть въ глубь степи наши передовые укрѣпленные посты. Такимъ образомъ были построены: укрѣпленія Уральское, Оренбургское, фортъ No 1, нынѣ г. Казалинскъ, и еще другіе форты. Администрація, желая сдѣлать переселенцевъ осѣдлыми въ этомъ краѣ, выбрала для поселеній на Сыръ-Дарьѣ самыя бѣдныя семьи, превратившіяся на старинѣ въ настоящихъ пролетаріевъ, разсчитывая предоставить новымъ поселенцамъ даровыя угодья и многія льготы и, по примѣру Кубайскаго войска, обратить современемъ переселенцевъ въ козачество, наименовавъ ихъ сыръ-дарьинскими козаками. Это (былъ конекъ графа Перовскаго, бывшаго два раза оренбургскимъ генералъ-губернаторомъ. Его постоянно занимала идея занять сыръ-дарьинскую линію и сдѣлать ее пограничнымъ фронтомъ противъ главныхъ нашихъ враговъ -- хивинцевъ. Въ этихъ стратегическихъ видахъ переселенцы, водворенные на рѣкѣ Казалкѣ, были наименованы "казалинскими поселенными козаками" и были обязаны, въ случаѣ надобности, выставлять 2--3 сотни вооруженныхъ конныхъ Козаковъ и за это они были освобождены отъ податей и другихъ повинностей, а для пропитанія себя и своихъ семействъ получили въ безплатное пользованіе пахотныя веили въ урочищѣ Айгирекъ на низовьяхъ Сыръ-Дарьи. Земли эти первоначально составляли собственность каракалпаковъ, а потомъ находились въ пользованіи киргизовъ. Въ то время еще жизнь на берегахъ Сыръ-Дарьи представлялась далеко небезопасною. Фортъ No 1, нынѣшній городъ Базалинскъ, имѣлъ видъ небольшой крѣпости, окруженной валомъ. Въ разстояніи 50 саженъ отъ крѣпостныхъ верковъ начиналась огромная площадь густыхъ непроходимыхъ камышей, которые расли въ нвобиліи по берегамъ Сыръ-Дарьи и Ваэалки. За чертою камышей и логовъ, въ которыхъ нерѣдко скрывались тигры, по лѣвому берегу Сыръ-Дарьи тянулся нескончаемою лентой саксаульный лѣсъ, достигавшій въ нѣкоторыхъ мѣстахъ до 3 саженъ высоты, и лѣсу этогъ захватывалъ все пространство между Аральскимъ моремъ и Сыръ-Дарьей до руслъ Яны-Дарьи и Куванъ-Дарьи, пересыхающихъ совершенно во время знойнаго лѣта. Въ этихъ лѣсныхъ чащахъ таранчи-киргизы, а также и хивинцы, нерѣдко выглядывали себѣ какую-нибудь добычу, въ видѣ табуна козачьихъ лошадей или безпечнаго поселенца, отваживавшагося пускаться въ эти дебри въ одиночку.
   Такая добыча была на руку хивинцамъ, такъ какъ преслѣдованіе хищниковъ въ саксаульномъ лѣсу или въ густыхъ камышахъ было очень затруднительно и даже совсѣмъ невозможно; и вотъ, захвативъ въ плѣнъ русскаго поселенца, они продавали его въ Хивѣ хану по дорогой цѣнѣ. При этихъ условіяхъ поселенные на Сыръ-Дарьѣ переселенцы могли даже выходить на полевыя работы не иначе, какъ по нѣсколько человѣкъ, имѣя съ собою заряженныя винтовки, такъ какъ, кромѣ хивинцевъ, приходилось еще имѣть дѣло съ тиграми, обитателями камышей.
   Въ короткое время жертвою тигровъ сдѣлались нѣсколько несчастныхъ переселенцевъ и нѣсколько солдатъ, вышедшихъ изъ форта подъ хмѣлькомъ, чтобы погулять въ лѣсу. Тигры были до того смѣлы, что подходили ко рву крѣпости, и въ 1857 году однимъ изъ офицеровъ тигръ былъ убитъ въ самомъ близкомъ разстояніи отъ форта. Сверхъ того, въ этихъ мѣстахъ водились въ изобиліи всякая дичь и кабаны. Но поселенцамъ-козакамъ было не до охоты на дичь или на звѣря; все ихъ вниманіе было обращено на хлѣбопашество. Между тѣмъ, на отведенныхъ имъ въ пользованіе земельныхъ участкахъ удобныхъ для хлѣбопашества мѣстъ оказывалось очень немного: поемныя мѣста были покрыты густо поросшимъ камышемъ и кугой, иныя мѣста представляли безплодную пустыню, и такъ какъ дожди въ этой мѣстности рѣдки, то поселенцы не отваживались бросить въ эту землю дорого стоившія имъ сѣмена. Страна же эта въ отношеніи культивированія слыла, между тѣмъ, за плодоносную. За нѣсколько столѣтій до водворенія въ ней русскихъ переселенцевъ по среднему и нижнему теченіямъ Сыръ-Дарьи и по рѣчкамъ Буванъ и Яны-Дарьѣ проживали каракалпаки.
   Историки почитаютъ ихъ выходцами изъ Китайской Монголіи. Народъ этотъ, отличающійся трудолюбіемъ и терпѣніемъ, съ умѣлъ обратить безплодные и глинистые солончаки въ плодоносную страну, дававшую обильные хлѣбные урожаи. На всемъ протяженіи праваго берега рѣки Сыръ-Дарьи каракалпаками были устроена арыки, выведенные изъ рѣки того же названія, и на мѣстахъ, искусственно орошаемыхъ, произрастали въ изобиліи всѣ злаки и деревья, не исключая даже риса и винограда. Густота населенія этой мѣстности обращала на себя вниманіе сосѣднихъ азіатскихъ странъ и подтверждается фактически множествомъ уцѣлѣвшихъ до настоящаго времени развалинъ городовъ и кишлаковъ, особливо въ бассейнахъ Кувамъ и Яны-Дарьи, а также уцѣлѣли и слѣды древнихъ водопроводовъ. Самыми воинственными племенами, находившимися въ подданствѣ у хивинскихъ хановъ, были туркмены. Чтобы дать пищу ихъ воинственнымъ стремленіямъ, ханы посылали ихъ разграблять богатые каракалпакскіе кишлаки. Это имъ легко удавалось, такъ какъ мирные и трудолюбивые по природѣ каракалпаки уступали въ борьбѣ воинственнымъ туркменамъ и старались откупиться отъ нихъ хлѣбомъ и скотомъ.
   Кончилось тѣмъ, что хивинцы и туркмены, дѣлавшіе постоянные набѣги на мирныхъ каравалпаковъ-земледѣльцевъ, довели ихъ до полнаго разоренія, разрушили всѣ ихъ селенія, похитили у нихъ женъ и дочерей, а ихъ самихъ отвезли въ рабство въ Хиву и поселили ихъ на лѣвомъ берегу Аму-Дарьи. Вскорѣ послѣ этого погрома берега Сыръ и Куванъ-Дарьи были заняты кочевьями киргизовъ. Но такъ какъ въ то время киргизы предпочитали скотоводство хлѣбопашеству, то они не считали нужнымъ поддерживать ирригаціонныя сооруженія каракалпаковъ. Арыки были ими не расчищены и заброшены и вскорѣ пересохли, истоки Куванъ и Яны-Дарьи замыло наносными песками, а знойное солнце высушило почву и обратило ее почти въ камень. Плодоносныя пашни и роскошные луга превратились въ дикія пустыни, поросшія только сухимъ саксауломъ, и, наконецъ, всѣ низменности засыпало песками и образовались песчаныя горы, называемыя здѣсь барханами. Въ такую же дикую пустыню обратились берега Сыръ-Дарьи. Возвышенности порасли колючкой, годной только на кормъ верблюдамъ, а заливныя мѣста покрылись густо-растущимъ камышемъ и осокою; мѣстности, удаленныя отъ рѣчныхъ береговъ, представляли собою голую, выжженную солнцемъ безотрадную пустыню. Вотъ въ этой-то печальной мѣстности и пришлось жить первымъ русскимъ переселенцамъ.
   Для запашки имъ было отведено въ разстояніи отъ форта No 1 (нынѣшній городъ Казалинекъ) урочище Айгирекъ. Этотъ выборъ нельзя было назвать удачнымъ. Главное его неудобство заключалось въ удаленности отъ постояннаго мѣста жительства, въ которомъ козаки-поселенцы должны были строить свои жилища. Другое затрудненіе составляла необходимость тщательныхъ предварительныхъ работъ для приготовленія земли къ пашнѣ, такъ какъ все урочище Айгирекъ со времени выселенія отсюда каракалпаковъ густо порасло колючкою, и вообще при отсутствія дождей разсчитывать можно было на хорошіе урожаи хлѣбныхъ посѣвовъ только при обильныхъ весеннихъ разливахъ Сыръ-Дарьи. Въ первый же годъ поселенія козаки претерпѣли немало нужды и горя. Хотя на постройку домовъ имъ и былъ отпущенъ безплатно лѣсъ и, сверхъ того, деньгами по 50 рублей на семью, тѣмъ не менѣе, перевозка строительныхъ матеріаловъ и устройство жилищъ сопряжены были съ большими затрудненіями. Сверхъ того, чтобы обезпечить продовольствіе скота, составлявшаго главную надежду и богатство поселенцевъ, понадобилось сдѣлать значительные запасы сѣна, а потому въ первый годъ хлѣбопашествомъ заниматься было недосугъ и пришлось самимъ продовольствоваться частью казенною дачей муки, частью хлѣбомъ, купленнымъ у киргизовъ.
   Такое положеніе дѣлъ навело даже уныніе на поселенцевъ, изъ которыхъ многіе стали сожалѣть, что покинули родину и согласились водвориться въ этой дикой сторонѣ. Но вотъ наступила весна, повѣяло тепломъ и надежда ожила въ сердцахъ поселянъ. Все населеніе русской колоніи отъ мала до велика кинулось на работу и долина Айгирекъ и сосѣднія съ нею низменности, щедро орошаемыя въ этотъ годъ разливами Сыръ-Дарьи, покрылись сплошь хлѣбными посѣвами. На первый разъ, сверхъ всякаго ожиданія, урожай можно было почесть удовлетворительнымъ и единственною помѣхой при жнитвѣ явилась колючка, густо заросшая и выросшая вмѣстѣ съ хлѣбомъ. Такъ какъ русскіе землепашцы предпочитаютъ пашню сабаномъ всякому другому земледѣльческому орудію и такъ какъ сабанъ, уходя глубже въ землю, выворачиваетъ значительные пласты, которые вывѣтриваются и высыхаютъ отъ солнечныхъ лучей, то, благодаря такой системѣ, земля скоро истощилась и въ послѣдующіе годы стада давать весьма слабые урожаи. Тогда поселенцы стали помышлять объ учрежденіи у себя болѣе правильнаго хозяйства и согласились между собою раздѣлить урочище Айгирекъ на участки, съ тѣмъ, чтобы можно было оставлять подъ паръ извѣстную часть земли, и, разумѣется, отъ этого раздѣла площадь запашекъ уменьшилась. Въ отношеніи отвода земли переселенцамъ мѣстная администрація склонилась по преимуществу въ пользу урочища Айгирекъ только въ силу традицій, отдававшихъ ему предпочтеніе въ отношеніи культивированія передъ всѣми прочими урочищами, между тѣмъ какъ на самомъ дѣлѣ было много свободныхъ земель около самаго форта No 1, а именно бассейнъ рѣки Казалки, Барачингилъ и весь лѣвый берегъ Сыръ-Дарьи противъ самаго укрѣпленія. Эти земли были бы удобнѣе для поселенцевъ, какъ ближайшія къ мѣсту ихъ жительства, тогда какъ урочище Айгирекъ отстояло за 25 верстъ отъ жилья и, сверхъ того, лѣвый берегъ Сыра и бассейнъ Казалки представляли землю лучшаго качества, потому что ежегоднымъ пусканіемъ паловъ (сжиганіе полей) земля была очищена отъ колючки и отъ сорныхъ травъ. Только вслѣдствіе слабыхъ хлѣбныхъ урожаевъ на урочищѣ Айгирекъ поселенцамъ былъ отведенъ участокъ земли въ разстояніи 4 верстъ отъ форта, ниже рѣки Казалки, подъ устройство огородовъ. Немудрено, что при подобныхъ условіяхъ жизни переселенцы стали смотрѣть на земледѣліе только какъ на подспорье къ своему хозяйству и стая искать болѣе прибыльныхъ занятій. Нѣкоторые изъ нихъ стали заниматься рыболовствомъ по взморью у Косъ-Арала, другіе предпочли извозный промыселъ и только немногіе изъ переселенцевъ, не успѣвшихъ растратить своихъ сбереженій, порѣшили совершенно бросить земледѣліе и, распродавъ скотину, заняться мелочною торговлей на вновь открытомъ казалинскомъ базарѣ. Нѣкоторымъ изъ нихъ посчастливилось и они разжились отъ торговли, другіе были только что сыты, по число ихъ было ничтожно сравнительно съ большинствомъ переселенцевъ, накинувшихся на извозный промыселъ и на рыболовство по Сыръ-Дарьѣ. Рѣка Сыръ-Дарья, въ особенности въ нижнемъ своемъ теченіи при впаденіи въ Аральское море у Косъ-Арала, изобилуетъ рыбой. Здѣсь водятся: осетръ, шипъ и сомы крупныхъ размѣровъ, а также нѣтъ недостатка въ мелкой рыбѣ. Лещъ, судакъ и окунь попадаются во множествѣ. Къ несчастію, занятіе рыболовствомъ потребовало на первый случай множество затратъ. Лодки и рыболовныя снасти пришлось везти изъ Оренбурга верстъ за 800, да еще, на бѣду, переселенцы оказались полными невѣждами въ дѣлѣ приготовленія икры, вяленія балыковъ и варки клея. Наловивъ множество осетровъ, они не знали, что съ ними дѣлать. Понадобилась въ этомъ дѣлѣ помощь уральскихъ Козаковъ, опытныхъ рыболововъ, приходившихъ въ фортъ на двухгодичную службу. Уральцы стали учить переселенцевъ и на третій годъ рыболовства переселенцы наготовили цѣлый транспортъ икры и балыка, который и былъ отправленъ на быкахъ поселенцевъ въ Оренбургъ. Но казалинская икра и рыба плохо раскупались на оренбургскомъ базарѣ, гдѣ было много уральской икры и балыка. Секретъ этого неуспѣха состоялъ въ томъ, что для приготовленія икры и балыка казалинскими переселенцами была употреблена въ дѣло выварная соль, горькая и негодная для самыхъ грубыхъ консервовъ, тогда какъ уральскіе козаки, мастера своего дѣла, употребляютъ для этой цѣли оренбургскую соль, каменную, добываемую въ Илецкѣ и весьма пріятную на вкусъ. Въ концѣ-концовъ, казалинскіе переселенцы, распродавъ свой товаръ за безцѣнокъ, вернулись изъ Оренбурга на Сыръ-Дарью, понеся значительные убытки. Счастливая случайность вывела ихъ, однакожь, изъ затруднительнаго положенія. Изъ Оренбурга предназначался къ отправленію въ фортъ No 1 транспортъ, предназначенный для аральской флотиліи, и поселенцы взялись на выгодныхъ условіяхъ за перевозку этихъ тяжестей. Сметливые поселенцы, умудренные горькимъ опытомъ, не забыли сдѣлать на этотъ разъ въ Оренбургѣ хорошій запасъ илецкой соли для приготовленія икры и балыковъ.
   Теперь наступила для нихъ новая жизнь. Соленая осетрина, икра, вязига и клей имѣли хорошій сбытъ на оренбургскомъ рынкѣ, а приготовленный грузъ артиллерійскаго окружнаго склада и продовольственныхъ к вещевыхъ магазиновъ интендантскаго вѣдомства обезпечивали возвращеніе поселенцевъ въ Кавалинскъ, доставляя имъ даже возможность нажить копѣйку отъ транспортнаго дѣла. Обзаведясь быками, поселенцы мало-по-малу побросали рыболовство, такъ какъ соперниками въ этомъ дѣлѣ явишь имъ уральскіе козаки, поселенные на Сыръ-Дарьѣ. Не довольствуясь доставкой транспортовъ въ Еазалинскъ, поселенцы стали доставлять тяжести также въ фортъ Перовскій, фортъ No 2 и другія степныя укрѣпленія. Такимъ образомъ, поселенцы прожили цѣлое десятилѣтіе въ благопріятныхъ условіяхъ. По покореніи Ташкента и образованіи Сыръ-Дарьинской области, количество грузовъ, отсылаемыхъ изъ Оренбурга въ попутныя укрѣпленія и форты и въ самый Ташкентъ, значительно увеличилось. Увеличились также и денежныя средства переселенцевъ. Однакожь, поселенцы не рѣшались принимать на себя доставку транспортовъ далѣе Перовскаго, такъ какъ отъ Джудека до Туркестана транспортная дорога идетъ по голой степи и волы, привыкшіе къ дуговой травѣ, не выдерживаютъ этой безкормицы, а потому отъ Перовскаго тяжести навьючивались на верблюдовъ или перекладывались на сартовскія арбы, на которыхъ и доставлялись въ Ташкентъ. Между тѣмъ, перегрузка товаровъ представляла такъ много неудобствъ, что администрація стада изыскивать способы передачи транспортнаго дѣда подрядчикамъ, которые избирали бы по своему усмотрѣнію возщиковъ на верблюдахъ, лошадяхъ, быкахъ или иными средства", какъ они найдутъ это удобнымъ. Вѣсть эта какъ громомъ поразила переселенцевъ, для которыхъ извозный промыселъ служилъ единственною поддержкой. Между казалинскими поселенцами ни одинъ не былъ настолько богатъ, чтобы могъ явиться на торги въ Ташкентъ, представивъ залогъ въ нѣсколько тысячъ рублей. Допустивши даже мысль, что они могли бы общими силами сколотить тысченку-другую для представленія залога, у нихъ, все-таки, не хватило бы капитала для организаціи обширнаго транспортнаго дѣда и конкуррентами имъ явились купцы-милліонеры, поджидавшіе случая забрать въ свои руки транспортное дѣло.
   Имѣя въ воду большія выгоды отъ подряда по перевозкѣ тяжестей, капиталисты не задумались бросить нѣсколько тысячъ рублей, понизивъ на первый случай елико возможно провозную плату съ цѣлью захватить въ свои руки транспортное дѣло. При видѣ такого невыгоднаго для нихъ оборота дѣда, переселенцы стали искать выхода изъ своего затруднительнаго положенія. Они подали просьбы объ отводѣ имъ болѣе прибыльныхъ угодій, поближе къ мѣсту жительства и, притомъ, въ полное ихъ владѣніе. Послѣ нѣкоторыхъ проволочекъ и формальностей вопросъ объ отводѣ въ собственность участковъ земли поселенцамъ для устройства поселка на Сыръ-Дарьѣ былъ разрѣшенъ въ благопріятномъ смыслѣ уѣздною администраціей. Въ административномъ порядкѣ составленъ былъ докладъ, въ которомъ душевой надѣлъ переселенцамъ мотивировался уменьшеніемъ благосостоянія земледѣльцевъ, пользовавшихся пашнями урочища Айгирекъ, а также отсутствіемъ прочныхъ промысловъ и слабыми урожаями послѣднихъ годовъ. Испрашивалось разрѣшеніе произвести отводъ земельныхъ участковъ на урочищахъ: Карачингилъ, въ бассейнѣ р. Казалки, на лѣвомъ берегу рѣки Сыръ-Дарьи, и ниже истока Базалки, на правомъ берегу Сыръ-Дарьи.
   При многоземельи въ этомъ краѣ, по какой-то ошибкѣ чисто-бюрократической, переселенцамъ земля, на правахъ собственности, была отведена въ количествѣ 3 десятинъ, на душу мужскаго пола и по 2 десятины на женскую. Такимъ образомъ, съ перваго шага неудача преслѣдовала переселенцевъ. При условіи плодоперемѣнной и трехпольной системы, полагая среднимъ числомъ на семью три мужскихъ и двѣ женскихъ души, общій надѣлъ составитъ только 13 десятинъ, изъ которыхъ засѣвать можно было бы только 8, что составляетъ слишкомъ незначительное поле для посѣва. Но переселенцы, перешедшіе въ козаки, мирились съ этимъ надѣломъ при томъ условіи, что имъ былъ сданъ извозный промыселъ, который оказался очень выгоднымъ. Но въ 1872 г. партія капиталистовъ одержала верхъ и перевозка тяжестей во всѣ форты и укрѣпленія была сдана одному изъ богатыхъ и именитыхъ коммерсантовъ. Съ этой минуты переселенцы стали разоряться. Лишняя скотина, которую держали для извоза, была продана, а остальными быками переселенцы стали обрабатывать отведенные имъ участки земли. Между тѣмъ, въ промежуткѣ отъ 1875 до 1878 года разливы Сыръ-Дарьи уменьшались съ каждымъ годомъ и переселенцы, незнакомые съ ирригаціонными сооруженіями, получали съ каждымъ годомъ слабѣйшіе урожаи и многіе изъ нихъ, побросавъ земледѣліе, принялись за отхожіе промыслы. Тѣ же кулаки-міроѣды и монополисты, которымъ досталась перевозка тяжестей, при видѣ безвыходнаго положенія козаковъ-переселенцевъ, сбившихся съ толку, стали открывать въ Казалинскомъ уѣздѣ кабаки и пивныя и сажать въ нихъ на ничтожную плату разореныхъ переселенцевъ, содѣйствуя, посредствомъ пьянства, ихъ полной деморализаціи и окончательному разоренію. Въ несчастію, козаки-переселенцы не поняли причину своей неудачи относітельно хлѣбопашества, а то сами они легко бы могли ее исправить безъ посторонней помощи. Въ тѣхъ же низовьяхъ Сыръ-Дарьи, по сосѣдству съ козаками-переселенцами, существуютъ пашни киргизовъ и хотя въ нихъ орошеніе происходитъ примитивнымъ способомъ посредствомъ ручныхъ и воловьихъ чигирей, несмотря на то, получаются несравненно лучшіе результаты при хлѣбныхъ посѣвахъ, нежели у русскихъ поселенцевъ.
   Но вотъ наступилъ ужасный, голодный 1879 годъ. Въ киргизсккхъ степяхъ не только не удались хлѣбные посѣвы, но даже земля не покрывалась зеленью, и отъ палящаго зноя, при отсутствіи дождей во все лѣто, пересыхали рѣки и рѣчушки, а дно озеръ порасдо травой, составлявшей единственный въ степяхъ покосъ. Даже привычные ко всякимъ невзгодамъ киргизы растерялись и, не будучи въ силахъ заготовить кормовъ, съ наступленіемъ зимы пришли въ совершенное отчаяніе. Ближніе киргизы успѣли перегнать свою скотину на прокормъ въ Башкирію или къ русскимъ купцамъ и отдавали двухъ лошадей за прокормъ одной. Лошади доходили до баснословной цѣны, 2 рубля за лошадь, и по этой цѣнѣ никто ихъ не бралъ, потому что кормить ихъ было нечѣмъ, а пудъ муки доходилъ до 15 рублей. Вотъ тутъ-то козаки-переселенцы окончательно подшиблись и нѣкоторые изъ нихъ направились въ Ташкентъ, а другіе, собирая милостыню, кое-какъ добреди до Оренбурга. Такъ окончилась первая попытка водворенія переселенцевъ на Сыръ-Дарьѣ.

А. Жакмонъ.

"Русская Мысль", кн. IX, 1886

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru