Головачев Г. Ф.
Северо-Американские Соединенные Штаты

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Статья первая.

   

СѢВЕРО-АМЕРИКАНСКІЕ СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ.

Статья первая.

Географическое обозрѣніе Соединенныхъ-Штатовъ.-- Богатство произведеній.-- Основаніе колоній.-- Отношенія ихъ къ Англіи.-- Война съ Франціею.-- Ограниченіе торговли.-- Штемпельный уставъ.-- Первое собраніе штатовъ.-- Распри въ парламентъ.-- Постановленіе о торговлѣ чаемъ.-- Возмущеніе въ Бостонѣ.-- Положеніе конгресса 1774 года.-- Начало войны за независимость.-- Вашингтонъ, предводитель республиканской арміи; образъ его дѣйствій.-- Отношеніе Франціи къ Англіи и къ Соединеннымъ-Штатамъ.-- Успѣхи Американцевъ.-- Миръ съ Англіею 1782 года.-- Дѣйствія Вашингтона, избраннаго президентомъ.-- Конституція Соединенныхъ-Штатовъ.-- Вторичное избраніе Вашингтона.-- Джонъ Адамсъ.-- Томасъ Джеферсонъ.-- Заслуги его и характеръ.-- Партія федералистовъ и республиканцевъ.-- Пріобрѣтеніе Луизіаны.-- Слава Джеферсона и послѣдніе дни его.

   Нѣтъ страны на земномъ шаръ, которая возбуждала бы столько противоположныхъ мнѣній, столько разнообразныхъ толковъ, какъ Сѣверо-Американскіе Соединенные-Штаты. Одни представляютъ эту страну какимъ-то обѣтованнымъ краемъ, поприщемъ не стѣсненнаго посторонними условіями развитія человѣческаго общества; другіе же, напротивъ, описываютъ ее самыми черными красками, порицаютъ все, начиная съ климата, пораждающаго различныя болѣзни, и оканчивая демократическимъ правленіемъ, происшедшимъ будто-бы отъ безначалія; они видятъ тамъ только борьбу партіи, раздробленіе сектъ, равнодушіе къ искусствамъ и наукамъ, безмѣрную страсть къ богатству, всегда тревожное, корыстное стремленіе къ матеріальнымъ благамъ, исключающее всякую духовную дѣятельность, отсутствіе истины и воспріимчивости высшаго образованія, недостатокъ исторіи и всѣхъ великихъ поэтическихъ воспоминаній и пр., и пр., и пр. Все это вмѣстѣ произвело самое сбивчивое, превратное понятіе о Соединенныхъ-Штатахъ. Но такъ какъ дѣятельность этого государства имѣетъ огромное вліяніе на современное человѣчество, то мы рѣшились представить въ нашемъ журналѣ безпристрастный очеркъ этой любопытной страны, который бы далъ читателямъ нашимъ болѣе точное о ней понятіе. Главнымъ источникомъ статьи нашей служила книга Раумера: Die Vereinigten Staaten von Nordamerica (Двѣ части. Лейпцигъ. 1845). Въ вѣрности описанія ручается имя автора, знаменитаго своими историческими трудами и соединяющаго съ глубокимъ взглядомъ историка тонкую наблюдательность внимательнаго путешественника. Сверхъ-того, мы заимствовали нѣкоторыя подробности изъ слѣдующихъ книгъ: 1) "Beitrдge zur Charakteristik der Vereinigten Staaten von Nord-Amerika". Von Dr Wilhelm von Grisson. Hamburg. 1844. 2) "Travels in North-America". By Charles Lyell. Два тома. Лондонъ. 1845. 3) "Narrative of the United States Exploring Expedition during the years 1838--1842". By Charles Wilkies. Пять томовъ. 1845.
   Географическое состояніе и историческое развитіе Соединенныхъ-Штатовъ будутъ предметомъ нашей первой статьи.

-----

   Всѣ земли Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ-Штатовъ отъ южной оконечности Флориды до Сѣверной оконечности Мены лежатъ на протяженіи 24 градусовъ широты, т. е. 360 географическихъ миль, что равняется разстоянію отъ Неаполя до Дронтгейма (въ Норвегіи) или, принимая мѣста, лежащія подъ соотвѣтствующими градусами широты, разстоянію отъ Берна до Ѳивъ (въ Верхнемъ-Египтѣ). Самое большое протяженіе ихъ отъ востока къ западу заключается между восточною границею штата Мены, подъ 45о сѣверной широты, до устья рѣки Колумбіи въ Тихомъ-Морѣ, т. е. болѣе 50 градусовъ долготы. Самое большое протяженіе отъ востока къ западу равняется разстоянію, заключающемуся между восточною границею Европейской Россіи и западнымъ берегомъ Ирландіи. По причинѣ обширнаго пространства, занимаемаго Соединенными-Штатами, и малоизвѣстности нѣкоторыхъ земель, поверхность ихъ у разныхъ писателей полагается различная; принимая среднее число этихъ различныхъ вычисленій, можно положить ее въ 112,000 географическихъ квадратныхъ миль {Дерби въ своемъ "View of the United States" полагаетъ поверхность въ 2,257,000 квадратныхъ англійскихъ миль или 1/20 всей земной поверхности; Тукеръ въ 2,369,000. Не возможно опредѣлить, которое исчисленіе вѣрнѣе, до-тѣхъ-поръ, пока границы Орегонской-Области не будутъ точно опредѣлены.}, то-есть, пространство въ десять или одиннадцать разъ болѣе Франціи.
   Разсматривая морскіе берега Соединенныхъ-Штатовъ, мы видимъ, что западный берегъ не имѣетъ никакого значенія, потому-что по немъ стелется Орегонская-Область, которая, по всѣмъ вѣроятностямъ, долго еще не будетъ заселена. Тѣмъ важнѣе берега Атлантическаго-Моря: они опредѣляются четырьмя вдающимися въ твердую землю заливами различной величины. Первый простирается отъ рѣки Сабины (на границѣ съ Техасомъ) до южной оконечности Флориды; второй отсюда до мыса Гаттераса въ Сѣверной-Каролинѣ; третій, до мыса Кода, въ Массачусетсѣ; четвертый, до губы Пассамакводи, на границѣ Мены и Новаго-Брауншвейга. Сѣверные заливы, по своимъ гаванямъ, удобнѣе южныхъ, и это имѣло существенное вліяніе на развитіе Соединенныхъ-Штатовъ. Только Новый-Орлеанъ, при устьѣ Миссисиппи, имѣетъ величайшую важность въ торговомъ отношеніи и Мобиль при устьѣ Алабамы также имѣетъ большое значеніе. Можно упомянуть также Сант-Огюстинъ въ Флоридѣ, Саванну въ Георгіи, Чарлстоунъ въ Южной-Каролинѣ; по всѣ они далеко не имѣютъ важности Бальтимора, Филадельфіи и Нью-Йорка. Бостонъ до-сихъ-поръ составляетъ главную гавань Сѣвернаго-Залива Морской берегъ отъ Флориды до Нью-Джерзи представляетъ низменную, большею частію болотистую и песчаную страну, которая при обработываніи требуетъ постояннаго вниманія и неутомимой дѣятельности; къ западу отъ этихъ береговъ возвышаются горы Аллегани, дробящіяся на различныя цѣпи, пересѣченныя потоками и отдѣляющія восточный берегъ отъ обширной рѣчной долины -- Миссисиппи. Далеко, по ту сторону этой рѣки, воздымаются высокія, остроконечныя вершины Скалистыхъ-Горъ и за ними къ Верхнему-Миссури тянется пространная, покрытая солончаками степь, напоминающая пустыни африканскія. Высочайшія вершины Аллегани находятся въ Нью-Гемпширѣ и измѣняются между 3, 4 и 7 тысячѣ футовъ; но высочайшія горы Сѣверной-Америки находятся при истокахъ Колумбіи и имѣютъ до 16 тысячъ футовъ; огнедышащихъ горъ нѣтъ между ними, но въ самомъ наружномъ видѣ ихъ нерѣдко видны слѣды вулканическихъ переворотовъ. Горы Сѣверной-Америки далеко уступаютъ горамъ Южной; но за то озера Сѣверной не имѣютъ подобныхъ себѣ на земномъ шарѣ. Мы назовемъ пять величайшихъ: Онтаріо имѣетъ поверхности 582 мили, Эріэ 397, Гуроново 760, Мичиганъ 744, Верхнее 1800. Глубина ихъ большею частію весьма-значительна, такъ что во многихъ мѣстахъ на 1800 футовъ не доставали дна; въ-слѣдствіе этого они, вмѣстѣ съ ихъ стокомъ (Рѣкою-Съ.-Лаврентія), по приблизительному вычисленію содержатъ въ себѣ половину всей прѣсной воды на землѣ. Они окружены со всѣхъ сторонъ холмами и песчаными берегами. Дно озеръ Мичигана и Гуронова на триста футовъ ниже уровня моря, а водная поверхность на 618 футовъ выше его. Стокъ этихъ колоссальныхъ водныхъ бассейновъ составляетъ текущая съ запада къ востоку Рѣка-Св.-Лаврентія. Верховье ея находится такъ близко къ верховью Миссисиппи, и они отдѣлены горами на такое малое пространство, что при высокой водѣ суда въ 70, 80 тоннъ приходятъ чрезъ Иллинойсъ въ Миссисиппи. Приливъ на колоссальномъ потокѣ св. Лаврентія идетъ вверхъ до 400 англійскихъ миль, такъ-что корабли въ 600 тоннъ достигаютъ Монреаля, а линейные Квебека.
   Какъ ни любопытна европейская семилѣтняя война по личному характеру Фридриха II и храбрости, съ которою Пруссія отстаивала свои притязанія, и потомъ самое бытіе, отъ многочисленныхъ враговъ, тѣснившихъ се отвсюду, какъ ни многознаменательно въ исторіи міра примыкающее къ этой войнѣ господство Англичанъ въ Остшідіи, по едва-ли не важнѣе для человѣчества ослабленіе господства романскихъ народовъ въ другихъ частяхъ свѣта, и усиленіе германскаго элемента (особенно въ Америкъ), начавшееся съ этого времени. Тогда немногіе предвидѣли будущее, даже и въ настоящее время многіе опускаютъ изъ вида безконечную важность этого всемірно-историческаго событія, и замѣчательно, что Верженнъ, Французскій министръ иностранныхъ дѣлъ, уже въ 1775 году предвидѣлъ будущую независимость всѣхъ европейскихъ колоній и предсказалъ вліяніе Германцевъ даже на Южную-Америку {Раумера Beiträge V. 216.}.
   Въ-продолженіе семилѣтней войны, Англія сдѣлала много издержекъ, налагала подати, входила въ долги; по окончаніи войны, первою заботою ея было приведеніе въ порядокъ финансовъ, погашеніе долговъ и возстановленіе торговыхъ законовъ. Содѣйствовать этому преимущественно должна была Америка, ибо она, чрезъ пріобрѣтеніе обширныхъ областей, одна воспользовалась всѣми выгодами войны; при извѣстіи объ этомъ, велика была радость въ Америкѣ и признательность къ Англіи естественна и справедлива. Вмѣстѣ съ тѣмъ, Американцы выказали сознаніе величія своей силы и могущества своей дѣятельности; къ этому присоединилась мысль, что, по уничтоженіи могущества Франціи, въ будущемъ не нужна уже самая помощь Англіи.
   При укорененіи такого естественнаго мнѣнія, при безпрерывно-возрастающей важности и значительности колоній, метрополія должна была бы дѣйствовать кротко и умѣренно. Напротивъ, всѣ усилія ея клонились къ строгому примѣненію въ Америкѣ англійскихъ навигаціонныхъ и таможенныхъ законовъ, что безъ всякой осторожности приводилось въ исполненіе чиновниками; такимъ образомъ, производство многихъ предметовъ совершенно запрещено было въ Америкѣ для того, чтобъ упрочить ихъ монополію въ Англіи.
   Еще прежде войны, и потомъ, послѣ ея, сѣверныя колоніи вели значительную торговлю съ испанскою Америкою, и, продавая издѣлія англійскихъ мануфактуръ, вывозили золото и серебро. Это было противно буквальному смыслу англійскаго навигаціоннаго акта, но не противно общему духу его, потому-что и тогда уже въ немъ обнаружилось много несообразностей. Несправедливо было одно теоретическое изслѣдованіе вопроса объ отношеніи означенной торговли къ старымъ законамъ, при которомъ не принимали въ соображеніе продолжительныхъ привычекъ, потребностей, склонностей, средствъ исполненія и т. д. Въ-слѣдствіе усиленныхъ жалобъ со стороны Американцевъ, запрещеніе этой торговли было отмѣнено, но ее обложили такими высокими пошлинами, что въ дѣйствительности она стала невозможна. Новыя жалобы на подобныя распоряженія, на возрастающій произволъ чиновниковъ, на притязанія солдата, и т. д., не только остались недѣйствительными, но Англія еще наложила торговыя пошлины на шелковые и бумажные товары, сахаръ, ко"ге, вино и т. д. Все это утверждали въ парламентѣ для покровительства Америкѣ, хотя въ то мгновеніе ей не угрожала никакая опасность. Каждый новый налогъ, появлявшійся въ Америкѣ, былъ вдвойнѣ обременителенъ по разнымъ стороннимъ обстоятельствамъ. Важнѣе всего было то, что платежи должны были дѣлаться чистыми деньгами съ устраненіемъ колоніальныхъ ассигнацій, и споры, сюда относившіеся, рѣшались не общимъ правомъ и не судомъ присяжныхъ, по судомъ адмиралтейства.
   Прежде, всѣ законы объ исключительной торговлѣ и соединенныхъ съ нею поборахъ почитались общими, вынужденными необходимостію постановленіями, а вовсе не относились до опредѣленныхъ податей. Означенныя мѣры, равно какъ и другія, съ ними соединенныя, повели къ ближайшему разсмотрѣнію теоретическаго и практическаго вопроса о системѣ податей и тщательному изслѣдованію отношеній метрополіи къ колоніямъ.
   Въ іюнѣ 1764 года, Массачусетсъ, а вслѣдъ за нимъ и другіе штаты начали оспаривать право парламента относительно наложенія подати на Американцевъ; съ-тѣхъ-поръ, вопросъ объ этомъ правь сдѣлался средоточіемъ всѣхъ распрей. Обѣ стороны согласны были, что Америка должна отчасти содѣйствовать къ покрытію издержекъ, которыя повела за собою послѣдняя разорительная война. Но когда Великобританія утверждала, что парламентъ имѣетъ неоспоримое и законное право налагать подати во всѣхъ частяхъ монархіи, Американцы возражали, что Британская-Монархія распространилась въ такихъ огромныхъ размѣрахъ, интересы ея разнообразныхъ частей такъ не сходны между собою, что ихъ невозможно подчинить одинакому управленію, и американскіе представители должны дѣйствовать въ пользу Америки, великобританскіе въ пользу Великобританіи, ибо только жители какой-нибудь страны могутъ понимать и нужды ея.
   Въ Англіи обнаружилось негодованіе, какъ осмѣлились колоніи не повиноваться Британцамъ, побѣдоноснымъ на всемъ земномъ шарѣ, какъ осмѣливались онѣ не признавать всемогущества парламента и измѣнять постановленія метрополіи! Требованіе Американцевъ (продолжали недовольные) пользоваться правами Британцевъ -- вовсе не противоречитъ праву британскаго парламента налагать подати. Этимъ податямъ подчиненъ каждый Британецъ, а американскія привилегіи освобождаютъ ихъ только отъ налоговъ, назначаемыхъ королемъ. Съ американской точки зрѣнія, Ливерпуль, Манчестеръ и другіе англійскіе города, неприсылающіе депутатовъ въ парламентъ, не должны также платить податей; но они платятъ ихъ безъ возраженій, и этому должны слѣдовать Американцы.
   Недостаточность англійскаго государственнаго постановленія (возражали Американцы), не можетъ служить для насъ образцомъ; не должно забывать также, что интересы отдаленной существенно-различной части свѣта не допускаютъ тѣхъ условій, которыми руководствуется какой-нибудь близь-лежащій англійскій городъ. Должно обращать вниманіе на вновь-возникающій случайныя и мѣстныя отношенія, и правила, данныя во время возстановленія колоній, не могутъ оставаться во всей силѣ, когда эти колоніи пережили много лѣтъ и сдѣлались могущественны; но, какъ кажется, этого не хотятъ признать и дѣлаютъ безпрерывныя ограниченія изъ пустаго опасенія, или корыстныхъ видовъ. Во всякомъ случаѣ и тогда уже здравый умъ, предусмотрительность и умѣренность могли безъ насильственныхъ мѣръ найдти настоящую средину; но этихъ качествъ не доставало главамъ англійскаго правительства: опасеніе, чтобъ Америка не разорвала наложенныхъ на нее цѣпей, повело къ гибельнымъ опытамъ затянуть крѣпче эти цѣпи.
   При такомъ положеніи, существовали только три пути примиренія: колоніи должны были сдѣлаться независимыми, или сохранить свои законодательныя собранія, или присылать депутатовъ въ британскій парламентъ. Четвертый случай -- подчиненіе Америки податямъ безъ всякаго представительства и безъ участія въ законодательной власти; былъ совершенно несообразенъ съ духомъ британскаго государственнаго постановленія.
   Мысль о совершенной независимости Америки отъ Англіи могла представиться отдѣльнымъ лицамъ, но она не распространилась еще надъ множествомъ, и въ сущности отъ благоразумія послѣдующихъ мѣръ зависѣлъ вопросъ, возрастетъ.ли она быстро или не распространится еще долгое время. Въ Англіи, никто не хотѣлъ допустить идеи различнаго законодательнаго собранія; самое допущеніе въ парламентъ небольшаго числа заморскихъ депутатовъ казалось Англичанамъ большимъ снисхожденіемъ; впрочемъ, и Американцы замѣтили, что положеніе ихъ будетъ незавидное, потому-что въ верхней палатѣ не будетъ американскихъ лордовъ, которые бы позаботились о благѣ отчизны.
   Въ такомъ положеніи были дѣла, когда, въ мартъ 1765 года, лордъ Гренвиллъ предложилъ подчинить Америку штемпельному сбору. Всѣ восхваляли это предложеніе и старались уничтожить противорѣчія, которыя представляли этому закону малое народонаселеніе и разсѣянныя жилища Америки. Чарльсъ Тоуншендъ (Tounshend), канцлеръ казначейства, сказалъ при этомъ случаѣ: "Американцы, взлелѣянные нашими попеченіями, достигшіе нашими стараніями силы и благосостоянія и охраняемые нашимъ оружіемъ, не будутъ роптать, если должны будутъ оказать небольшое пособіе для облегченія огромныхъ расходовъ метрополіи". Напрасно замѣтили нѣкоторые, что штемпельная подать и потому безсмысленна для малонаселенной Америки, что побочныя издержки по сбору ея въ десять разъ должны превышать налогъ; напрасно американскіе уполномоченные представляли невозможность исполненія подобнаго закона, -- никто не хотѣлъ ихъ слушать; предложено было постановить закономъ, чтобъ впредь колоніи безусловно уплачивали подати, которыя налагали на нихъ парламентскіе акты, и чтобъ впредь не принимать никакого прошенія относительно облегченія налоговъ.
   Въ справедливомъ негодованіи противъ такого легкомысленнаго и односторонняго взгляда на торговыя отношенія, полковникъ Барръ (возражавшій въ парламентѣ Тоуншенду) воскликнулъ: "Не попеченія Англіи, но ея нетерпимость и тираннія были причинами основанія колоній; пренебреженіе къ нимъ развило ихъ силы, вмѣшательство ея только стѣсняло путь колоній, а непріятелей всякаго рода они отражали собственными силами. Народъ преданъ королю; но онъ требуетъ своихъ правъ, -- да остережется каждый нарушать ихъ!"
   Не смотря на это энергическое воззваніе, въ нижней палатѣ только 40 голосовъ было противъ штемпельнаго устава, въ верхней -- ни одного. Большая часть смотрѣла на этотъ налогъ, какъ на весьма-естественный и нисколько не противозаконный; 22 марта 1765 г., онъ получилъ королевское утвержденіе, и едва-ли кто сомнѣвался въ Англіи, чтобъ онъ могъ встрѣтить сопротивленіе въ Америкѣ. Но такъ-какъ исполненіе новаго закона отложено было до 1 ноября, то Американцы успѣли оправиться отъ перваго смущенія; составились политическіе союзы, и въ колоніяхъ появилось множество брошюръ, объяснявшихъ несправедливость штемпельнаго устава со всевозможныхъ точекъ зрѣнія. Въ маѣ 1765 года, собрался законодательный совѣтъ Виргиніи и рѣшилъ, по предложенію Патрика Генри, не повиноваться. Совѣтъ объявилъ каждаго, кто согласится на исполненіе новаго закона, врагомъ отечества, и постановилъ, чтобъ подати налагались только областными собраніями. Между-тѣмъ, какъ нѣкоторые одобряли подобную смѣлость, а другіе осуждали ее, штатгальтеръ распустилъ собраніе, но не могъ остановить распространенія извѣстій о случившемся, не могъ остановить подражателей.
   Во многихъ мѣстахъ (въ Бостонѣ, Нью-Портѣ, Нью-Йоркѣ, Портсмутѣ, Нью-Кэстлѣ и др.) взволнованная толпа начинала производить насилія. Вездѣ уничтожали штемпельную бумагу, грабили домы сборщиковъ и заставили ихъ подъ присягою отказаться отъ должностей.
   Не смотря на то, что умѣренные граждане охуждали насильственные поступки, дѣйствія Американцевъ становились все смѣлѣе и смѣлѣе; общественное мнѣніе рѣшительно возстало противъ Англіи; вездѣ раздавались жалобы на постановленія парламента, и чѣмъ болѣе находили въ нихъ несправедливости, тѣмъ опредѣленнѣе выражались областные совѣты; всѣ члены ихъ говорили, что владычество Англичанъ губитъ Америку, что только распоряженія Англіи побуждаютъ Францію къ нападеніямъ, и что торговля -- жизнь колоніи -- падетъ отъ тиранніи парламента. Всѣ эти жалобы и неудовольствія пріобрѣли большее единство и удвоенную важность съ октября 1765 года, когда 28 уполномоченныхъ собрались изъ девяти провинцій (Массачусетсъ, Родэйлэндъ, Коннектикутъ, Нью-Йоркъ, Нью-Джерзи, Пенсильванія, Делаваръ и Мэрилэндъ) и положили, чтобъ въ Америкѣ подати назначались только чрезъ ея уполномоченныхъ, а королю и парламенту представлены были всѣ отягощенія, которыми удручены колоніи. Нью-Гемпширъ обѣщалъ также участвовать въ дѣйствіяхъ союза; прочія области не прислали депутатовъ, потому-что встрѣтили сильное сопротивленіе въ своихъ штатгальтерахъ. Въ одно время съ принятіемъ этихъ государственныхъ мѣръ, образовались добровольные союзы, положившіе не покупать англійскихъ мануфактурныхъ издѣлій до уничтоженія штемпельнаго устава и общими силами противиться всякому насилію.
   Такое общее, правильно-организованное сопротивленіе возбудило живое вниманіе въ Англіи, и каждая партія объясняла по-своему событія, волновавшія колоніи. Г. Ноджентъ (Nugent), въ-послѣдствіи лордъ Клэръ, замѣтилъ: "одно перечное зерно въ сознаніи права сильнѣе мильйоновъ, неимѣющихъ этого сознанія". Лордъ Гренвиль доказывалъ, что непослушаніе Американцевъ безсмысленно, что право наложенія податей есть необходимость, существенная часть общей, сообразной съ законами власти парламента, что покровительство и послушаніе взаимно-необходимы, и что самонадѣянность Американцевъ происходитъ отъ духа партій и внутреннихъ несогласій, волнующихъ самый парламентъ. На это лордъ Чэтэмъ воскликнулъ съ свойственною ему смѣлостью: "Радуюсь, что Америка оказала сопротивленіе; ибо еслибъ три мильйона подданныхъ до такой степени потеряли всю силу, все благородство, чтобъ добровольно отречься отъ правъ своихъ, то они сдѣлались бы слѣпыми орудіями правительства для порабощенія другихъ. Приведите законы ваши въ исполненіе силою въ колоніяхъ, стѣсняйте ихъ торговлю, ихъ мануфактуры, но безъ согласія ихъ не берите у нихъ денегъ изъ ихъ же кармановъ. На это вы не имѣете никакого права, и только въ добромъ дѣлѣ, на здоровой почвѣ, Англія можетъ стереть въ атомы Американцевъ (crush to atomy). На это замѣтилъ г. Никольсенъ Кальвертъ: "Въ дѣлахъ такого рода мало принесетъ пользы разборъ того, правы ли Американцы или нѣтъ; они увѣрены, что правы (they think themselves so)".
   Немногія высказанныя здѣсь мысли содержали въ себѣ матеріалъ для будущихъ безчисленныхъ споровъ и разбирательствъ; онѣ опредѣлили надолго теоретическое и практическое положеніе партій, и даже въ наше время съ небольшими перемѣнами сохранили великое вліяніе на общественное мнѣніе.
   Въ то время, касательно отношеній метрополіи къ колоніямъ не было еще общей системы, опредѣленной наукою, не было также достаточнаго числа историческихъ примѣровъ, которые бы упрочили этимъ отношеніямъ твердость и результатамъ ихъ правильность. Это отсутствіе современной теоріи и практики было причиною произвольныхъ, ни на чемъ неоснованныхъ постановленій; а такъ-какъ ни одинъ государственный человѣкъ не могъ провидѣть будущаго и не могъ руководить правителей колоній, то они жили со-дня-на-день и несправедливо обнаруживали изумленіе, когда предъ ними совершались событія новыя и неожиданныя, выходившія изъ порядка ежедневной жизни. Древніе имѣли лучшее понятіе объ этихъ отношеніяхъ; доказательствомъ служатъ слѣдующія слова Ѳукидида {См. Ист. Ѳукидида 1, 34.}: "Каждая колонія почитаетъ метрополію, если видитъ отъ нея доброе, и чуждается ея, если терпитъ несправедливо; ибо переселенцы отправляются не для рабства, но для пользованія равными правами съ тѣми, которые остаются дома."
   Правители не хотѣли исполнить этого истиннаго и святаго правила древности, запутывали всѣ дѣла и наносили вредъ собственнымъ своимъ планамъ. Маркизъ Рокингэмъ, человѣкъ благоразумный и благонамѣренный, вступилъ въ управленіе лѣтомъ 1765 г.; онъ нисколько не раздѣлялъ намѣреній Гренвиля и съ большимъ вниманіемъ слушалъ тѣхъ, которые утверждали, что невозможно оставить безъ удовлетворенія жалобы какъ Американцевъ, такъ равно и англійскихъ купцовъ, пострадавшихъ отъ стѣснительныхъ мѣръ парламента, что невозможно ожидать слѣпаго, безусловнаго повиновенія отъ людей, предки которыхъ такъ давно оставили отечество и вытерпѣли множество бѣдствій для упроченія своей независимости.
   Послѣ продолжительныхъ парламентскихъ преній, штемпельный уставъ былъ наконецъ отмѣненъ (18 марта 1766 г.) въ нижней палатѣ большинствомъ 275 противъ 167, и въ верхней большинствомъ 105 противъ 75; въ то же время, особеннымъ актомъ подтверждена была неограниченная законодательная власть парламента и вмѣнено въ обязанность исполнителямъ ея дѣйствовать кротко и умѣренно.
   При вѣсти объ отмѣнѣ штемпельнаго устава, общая радость обнаружилась въ Америкѣ, торговля ожила, множество благодарныхъ писемъ отправилось въ Англію и по-видимому все успокоилось. Относительно же удерживанія парламентомъ права налагать подати, большинство полныхъ радости и надежды Американцевъ держалось мнѣнія, что парламенту ничего не оставалось дѣлать для внѣшняго спасенія своего достоинства, но что буквальное значеніе этого права никогда не можетъ быть примѣнено къ Америкѣ. Время запрещенія, наложеннаго на торговлю, пробудило въ Америкѣ гордую увѣренность, что въ этомъ отношеніи все зависитъ отъ нея-самой, а не отъ Англіи: изъ того, что Англія доставляетъ Американцамъ множество товаровъ, еще не слѣдуетъ, чтобъ маленькій островъ могъ мечтать объ ограниченіи чѣмъ-либо дѣйствій полу-міра. Таковы были мнѣнія и надежды Американцевъ.
   Въ іюлѣ 1766 года, значительная перемѣна произошла въ англійскомъ министерствѣ; мѣсто Рокингэма заступилъ тори, герцогъ Графтонъ; Четэмъ, по болѣзненному состоянію своему, мало имѣлъ вліянія надѣла, и управленіе финансами находилось въ рукахъ Чарльса Тоуншенда, человѣка съ блестящими дарованіями, но легкомысленнаго и непостояннаго. Онъ вообразилъ, что поступилъ чрезвычайно-дальновидно и глубоко, налагая подати на Америку не непосредственно, не прямо, но чрезъ ея торговлю, какъ уже часто удавалось ему прежде. Въ-слѣдствіе этого, когда онъ предложилъ, въ 1767 году, наложить пошлину на стекло, бумагу, краски и чай въ колоніяхъ, то предположеніе это почти безъ возраженій принято было парламентомъ.
   Едва услышали о томъ Американцы, они объявили, что не хотятъ признавать никакого различія въ формъ налоговъ; не было уже сомнѣнія, что Англія, добровольно отказываясь отъ прямыхъ налоговъ, постарается вознаградить себя налогами косвенными. Они справедливо замѣтили, что запрещеніе производить какіе-либо предметы торговли (какъ, на-прим., шляпы), съ принужденіемъ покупать только англійскіе, безъ сомнѣнія, заключаетъ въ себѣ налогъ, и новыя пошлины точно такъ же могутъ разорить Американцевъ, какъ и штемпельный поборъ. Тотчасъ же представители народа согласились не покупать англійскихъ товаровъ до уничтоженія упомянутыхъ пошлинъ; разумѣется, такое насильственное средство возбудило сильное негодованіе Англичанъ. Штатгальтерамъ казались еще опаснѣе энергическія объявленія законодательныхъ собраній противъ каждаго налога, объявляемаго британскимъ правительствомъ, и стараніе ихъ, при успѣшномъ сопротивленіи, приступить къ болѣе-тѣсному союзу. Когда штатгальтеры распустили эти собранія, то составились частные союзы недовольныхъ, которые вскорѣ приняли правильную форму и дружно пошли къ принятымъ цѣлямъ, болѣе всего поддерживая запрещеніе пріобрѣтать англійскіе товары. Занятіе Бостона и другихъ мѣстъ англійскими солдатами (въ сентяб. 1766), увеличило неудовольствіе, нисколько не возвысивъ силы правительства.
   При такихъ обстоятельствахъ, англійское правительство измѣнило вторично принятыя имъ мѣры. Въ апрѣлѣ 1770 г., большинствомъ 350 голосовъ противъ 62, положена была отмѣна части пошлинъ, наложенныхъ въ 1767 году. Пошлины на стекло, бумагу и краску должны были прекратиться, а на чаи возвыситься тремя пенсами на фунтъ. Большая часть подтверждали, что такимъ образомъ тягость налога уничтожится, но принципъ права будетъ спасенъ; на это Гренвилль замѣтилъ, что строгость его будетъ лучшимъ средствомъ; что послѣ нея лучшимъ будетъ рокингэмово безусловное уничтоженіе податей, но что эта средняя мѣра хуже всего. Другіе говорили, что трудно продолжать борьбу, когда нигдѣ не видать успѣха, а Боркъ воскликнулъ: "Не могу понять, что за достоинство поддерживать глупости!" Не заботясь объ этихъ и подобныхъ тому возраженіяхъ, лордъ Нортъ (заступившій, въ сентябрѣ 1770 г., мѣсто Тоуншенда) объявилъ, что совершенное уничтоженіе пошлинъ тогда только можетъ быть приведено въ исполненіе, когда "Америка будетъ у ногъ Англіи". Хвастовство такого рода было, конечно, недостойно государственнаго человѣка и произвело самое непріятное впечатлѣніе въ Америкѣ. Со всѣмъ тѣмъ, союзы противъ покупки англійскихъ товаровъ окончились и сохранились только противъ пошлинъ на чай.
   При новомъ распоряженіи, требованіе на чай въ колоніяхъ значительно уменьшилось, и отъ-того большіе запасы его накопились въ магазинахъ ост-индской компаніи; въ-слѣдствіе чего правительство дозволило этой компаніи безпошлинный вывозъ его во всѣ земли. Прежде-установленная пошлина равнялась шиллингу на фунтъ, а такъ-какъ американскій налогъ на чай состоялъ только изъ трехъ пенсовъ, то и при уплатѣ означенныхъ трехъ пенсовъ на фунтъ, чай сдѣлался шиллингомъ дешевле; тогда всѣ были увѣрены, что Американцы съ благодарностію пріимутъ доставленныя имъ выгоды и съ охотою будутъ покупать чай. Вмѣсто того они сказали: "Не-уже-ли мы за ничтожное облегченіе податей продадимъ права свои? не-уже-ли мы покажемъ себя ниже и корыстолюбивѣе Англичанъ, которые явно уступаютъ намъ большія выгоды, чтобъ только поддержать притязанія свои на безусловное господство?" Рѣшено было не покупать чая и не допускать въ гавани кораблей, имъ нагруженныхъ. Не вездѣ удалось это предположеніе, но оно приведено было въ исполненіе въ Нью-Йоркѣ и Филадельфіи; въ Чарльстоунѣ на чай положено было запрещеніе до-тѣхъ-поръ, пока онъ не испортился, а въ Бостонѣ (18-го декабря 1773 года) семьнадцать человѣкъ, переодѣтыхъ Индійцами, бросили въ море 342 ящика съ чаемъ. Тамъ не куплено было ни одного фунта изъ количества, привезеннаго въ Сѣверную-Америку.
   Едва парламентъ получилъ извѣстіе объ этихъ происшествіяхъ, большая часть членовъ его, не думая о будущемъ, предложила строго взъискать за насиліе, случившееся въ Бостонѣ. Вмѣсто того, чтобъ изслѣдовать причины такого поступка, разъискать зачинщиковъ и участниковъ, однимъ словомъ, избрать прямой, законный путь изъисканія, на весь городъ (въ мартѣ 1774 г.) наложили огромную денежную пеню и гавань его велѣли запереть. Напрасно Четэмъ, Рокингемъ и другіе подавали голосъ въ пользу болѣе-кроткихъ, примирительныхъ мѣръ; напрасно напоминалъ Боркъ, что сопротивленіе оказывается только противъ несправедливыхъ законовъ, и уже изъ этого одного слѣдуетъ, какъ нелѣпо произносить приговоръ, не выслушавъ обвиненныхъ, какъ безразсудно водворять государственныя правила съ помощію военной силы.
   Въ этомъ же духѣ возразили и жители Бостона: они требовали правосудія и обѣщали взъискать съ виновныхъ вознагражденіе за потерю чая, понесенную ост-индскою компаніею. Но парламентъ, не обращая вниманія на представленія бостонскихъ жителей, измѣнилъ въ существенныхъ пунктахъ государственное постановленіе Массачусетса. Первая камера, избираемая изъ второй и облеченная законодательною властью, должна была на будущее время собираться по назначенію британскаго правительства. Замѣщеніе большей части общественныхъ должностей, увольненіе совѣтниковъ и судей предоставлялось на произволъ штатгальтера; собраніе областнаго совѣта приводилось въ совершенную зависимость отъ него, и никто не думалъ о старой, всему этому противорѣчившей привилегіи. Лордъ Нортъ сказалъ: "Если этотъ билль не основанъ на самой крайней политической необходимости, то онъ ни на чемъ не основанъ". Дѣйствительно, онъ ни на чемъ не былъ основанъ; и не смотря на то, его утвердили большинствомъ 239 голосовъ противъ 64 въ нижней палатѣ и 92 противъ 20 въ верхней; итакъ, убѣжденіе, что "строгость все приводитъ въ порядокъ", одержало побѣду.
   Еслибъ предположить даже, что постановленіе Массачусется было недостаточно, то и тогда не время было измѣнять его; безразсудно было бы уничтожать права и льготы цѣлаго народа и такъ неумѣстно производить улучшенія. Не нужно было особенной дальновидности, чтобъ предсказать, что въ этомъ случаѣ все могущество парламента будетъ еще менѣе признано, чѣмъ при наложеніи пошлины на чай.
   Третья ошибка англійскаго министерства заключалась въ изданномъ имъ законѣ, по которому каждый, обвиненный въ убійствѣ или въ политическомъ преступленіи, долженъ былъ подлежать суду Англіи или другой колоніи.
   Порицаніе подобныхъ мѣръ, раздавшееся даже въ самомъ британскомъ парламентѣ, собранія, переписка, брошюры разнаго рода возвели энтузіазмъ къ независимости Американцевъ на высшую степень. Стѣсненіе прежняго управленія и привилегіи вызвало не только неслыханную до-тѣхъ-поръ анархію, по повело къ принятію мѣръ, далеко превосходившихъ смѣлостью тѣ, которыя уже были испытаны. Соединеніе новыхъ неудовольствій дало всѣмъ предпріятіямъ такое единство, быстроту и дѣятельность, которымъ не было еще примѣра и которыя въ-послѣдствіи повторились въ такомъ страшномъ видѣ въ клубѣ якобинцевъ.
   Бостонъ съ твердостью перенесъ неисчислимую потерю, напесенную его торговлѣ закрытіемъ гавани, и возбудилъ къ себѣ всеобщее, живое участіе. Объявленіе генерала Гаге (Gage), англійскаго правителя въ Массачусетсѣ, "что всѣ союзы противъ англійской торговли почитаются непріязненными, вѣроломными", повело только къ горячей перепискѣ, а между-тѣмъ, всякій дѣлалъ, что хотѣлъ. Попытка учредить въ Массачусетсѣ новое управленіе не повела ни къ чему: большая часть чиновниковъ, опредѣленныхъ королемъ, сложила съ себя должности, а другихъ народъ не допустилъ къ принятію должностей. Такимъ образомъ, послѣдовало закрытіе всѣхъ прежнихъ судовъ безъ насилій, безъ волненій народа.
   Спустя четыре месяца по обнародованіи акта, повелѣвавшаго запереть гавань бостонскую (5 сентября 1774 г), уполномоченные двѣнадцати областей (Георгія приступила къ нимъ послѣ) соединились вмѣстѣ въ Филадельфіи, упрочили каждому штату голосъ и избрали президентомъ своимъ Пейтона-Рандольфа изъ Виргиніи. Въ нѣкоторыхъ областяхъ уполномоченные получили назначеніе отъ законныхъ собраній, въ другихъ, гдѣ они встрѣтили сопротивленіе со стороны штатгальтеровъ, избраны были произвольнымъ собраніемъ народа. Главнымъ условіемъ, положеннымъ на этихъ собраніяхъ, была вѣрность къ законному управленію метрополіи; они признавали верховное господство короля и отказывались отъ всякаго противъ него возмущенія. Съ другой стороны, они твердо отстаивали то мнѣніе, что должны пользоваться всѣми правами природныхъ британскихъ подданныхъ, и что послѣднія постановленія, относящіяся до Массачусетса, противозаконны и утѣснительны. "Правда", говорили они: "британскій парламентъ имѣетъ право издавать постановленія, имѣющія цѣлію торговлю всей монархіи, но не можетъ безъ согласія Американцевъ налагать на нихъ однихъ подати, ибо имъ принадлежитъ право составлять проекты законовъ и представлять ихъ на утвержденіе королю."
   Далѣе, конгрессъ рѣшилъ: "Американскіе колонисты имѣютъ право составлять мирныя собранія, на которыхъ будутъ излагать свои жалобы и отсылать просьбы къ королю. Противозаконно безъ согласія собраній присылать гарнизоны въ Сѣверную-Америку и законодательную власть исключительно подчинять чиновнику, опредѣленному отъ короны".
   Въ такомъ смыслѣ отправлено было глубоко-обдуманное, краснорѣчивое воззваніе къ парламенту и представленіе къ королю; вмѣстѣ съ тѣмъ, чтобъ придать большій вѣсъ требованіямъ, всякая торговля съ Великобританіей), до удовлетворенія жалобъ, была прекращена. Сверхъ того, повторялось увѣреніе: "новаго ничего не требуютъ, но стараются о возстановленіи и поддержаніи стараго, свободы, мира и безопасности."
   Окончивъ дѣло свое съ умѣренностью, справедливостью и благоразуміемъ, конгрессъ разошелся 26 октября, но положилъ собраться снова для рѣшенія важныхъ дѣлъ. Вездѣ безпрекословно повиновались его предписаніямъ, и отъ-того старыя формы правленія, оставаясь еще въ силѣ номинальной, потеряли всякое значеніе. Все предпріятіе какъ-будто-бы оживлено было однимъ духомъ, и энтузіазмъ къ общему дѣлу превзошелъ всѣ ожиданія. Купцы безъ возраженія подчинились тягостнымъ постановленіямъ, стѣснявшимъ ихъ торговлю, поселяне безъ ропота отказались отъ выгоднаго сбыта своихъ произведеній; всѣ частныя лица покорились новымъ повинностямъ и лишеніямъ. Подъ всѣми страданіями видно было какое-то героическое спокойствіе: достичь своей цѣли они считали выше всякой цѣны; отъ-того-то они и возвысились на такую степень самоотверженія и твердости, которыя едва ли понятны будутъ для холоднаго благоразумія.
   Какъ ни поучительны были подобныя событія для каждаго безпристрастнаго наблюдателя, новый парламентъ, собравшійся въ ноябрѣ 1774 года, издалъ рѣшеніе, согласное съ прежнимъ, и тѣмъ доказалъ, что народъ, столь ревностно хранящій собственную свободу, можетъ разрушить свободу другаго народа.
   Правда, нѣкоторые изъ министровъ замѣтили, что ожиданія ихъ относительно возможности -- легко подавить безпокойства, не сбылись, и что грозитъ опасность междоусобной воины; но большинство осталось на сторонѣ предлагавшихъ строгія мѣры, и между прочими лордъ Сандвичъ, глава адмиралтейства, говорилъ съ совершеннымъ презрѣніемъ о намѣреніяхъ и билахъ Американцевъ, увѣряя, что одностороннія намѣренія конгресса не найдутъ опоры въ народѣ, или легко уничтожены будутъ превосходствомъ Англичанъ. Много содѣйствовало къ утвержденію такого ложнаго мнѣнія то обстоятельство, что правительство получало извѣстія и увѣдомленія почти всегда чрезъ своихъ чиновниковъ, которые или односторонно смотрѣли на вещи, или, осыпая клеветами Американцевъ, старались выставлять заслуги своей дѣятельности.
   Сильнѣе всѣхъ порицалъ мѣры, принятыя министрами, лордъ Четэмъ и наконецъ 20 января 1775 г., внесъ въ парламентъ билль, долженствовавшій примирить колоніи. Въ немъ заключалось предложеніе, чтобъ подтверждено было право короля вводить небольшое войско въ колонію, но съ тѣмъ, однако, чтобъ никогда военная сила ничѣмъ не нарушала правъ народа, чтобъ судебное постановленіе и привилегіи должны были оставаться неприкосновенными, и чтобъ за все прошлое объявлена была амнистія; конгрессъ могъ собираться, но съ ограниченіемъ правъ его; назначеніе податей должно было принадлежать Американцамъ, въ-слѣдствіе того, что торговыя постановленія въ столь обширномъ государствѣ, какъ британская монархія, должны быть различны въ столь разнообразныхъ частяхъ ей.
   Но страсти были такъ сильно взволнованы, что даже убѣжденія величайшаго государственнаго человѣка Англіи не подѣйствовали: парламентъ запретилъ принимать прошенія Американцевъ и объявилъ дѣйствія ихъ мятежными. Въ-слѣдствіе такого расположенія умовъ, въ парламентѣ предписано было усиленіе военной силы въ Бостонѣ и наложено запрещеніе на всю американскую торговлю, со включеніемъ рыбной ловли въ Нью-Фаундлэндѣ. На замѣчаніе нѣкоторыхъ, что ограниченіе рыбной ловли послужитъ къ существенному вреду Великобританіи, что такимъ-образомъ можно поступать только противъ враговъ, что американскіе рыбаки должны умирать съ голода, большинство отвѣчало, что Американцы сами подали поводъ къ насильственнымъ мѣрамъ, начавъ враждебныя дѣйствія противъ англійской торговли, и что Англія должна показать мятежникамъ свое могущество
   Въ то время, какъ въ парламентѣ продолжались эти и подобныя имъ пренія, Нью-Йоркъ, котораго менѣе другихъ опасались, потребовалъ правъ своихъ наравнѣ съ прочими штатами; а жестокая нужда, возникшая отъ стѣсненій рыбной ловли, усиливала въ жителяхъ ненависть къ Англіи. Со всѣмъ тѣмъ, Американцы были такъ осторожны и предусмотрительны, что по начали междоусобія: они желали только возбудить сочувствіе къ правому Дѣлу, а не уменьшать излишнею горячностью числа друзей своихъ. Когда же генералъ Гаге вздумалъ овладѣть ихъ оружіемъ и военными запасами, то при Лексингтонѣ между королевскими солдатами и Американцами дошло до битвы; 19 апрѣля 1775 года пролита первая кровь гражданъ, и началась война за право назначенія податей,-- война, непредвѣщавшая никакой выгоды Англіи.
   Англичане полагались на могущество свое на морѣ и на сушѣ, на свои богатства, на свои запасы и на опытность своихъ солдатъ и генераловъ. Американцы же надѣялись на успѣхъ, разсчитывая на отдаленность Англіи, на свое званіе мѣстности и 6олѣе всего на справедливость своего дѣла. Въ сраженіи при Бонкергиллѣ (Bunkerhill), близь Бостона (17 іюня 1775 г.), неопытные американскіе отряды потерпѣли пораженіе отъ Англичанъ, которые, однако, встрѣтили такое упорное сопротивленіе и понесли такую значительную потерю, что ни та, ни другая сторона не могла дѣйствовать безъ плана, предварительно обдуманнаго.
   Прежде еще (10 мая), конгрессъ собрался во второй разъ и отправилъ оправдательныя письма къ жителямъ Великобританіи, Ирландіи и Ямайки, а также и прошеніе къ королю. Послѣднее не удостоилось даже и отвѣта: въ Англіи говорили, что мятежники только хотѣли выиграть время. Такой отвѣтъ возбудилъ негодованіе даже въ партіи умѣренныхъ, которая не думала еще совершенно отложиться отъ Великобританіи, но требовала только подтвержденія привилегій свободной торговли. Предложеніе герцога Ричмонда (10 ноября 1775 года) о принятіи представленія конгресса за основаніе переговоровъ о примиреніи, было отвергнуто еще разъ. Старые тори, подвизавшіеся за высшее духовенство, виги, безъ мѣры возвышавшіе всемогущество парламента, твердо отстаивали свои мнѣнія противъ небольшаго числа тѣхъ, которыхъ величали названіемъ "американскихъ демократовъ" {Докторъ Джонсонъ сказалъ: "The Americans are а race of convicts, and ought to be thankful for any thing we allow them short of hanging. М'Gregor America. I, 30.}.
   Пять мѣсяцевъ спустя (17 марта 1776 г.), Бостонъ былъ взятъ Американцами; прошло еще нѣсколько недѣль, и почти всѣ штатгальтеры удалились; въ-слѣдствіе того королевская власть ослабѣла до такой степени, что Генрихъ Ли (Lee), изъ Виргиніи, на конгрессѣ 7 іюня предложилъ объявить независимость Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ-Штатовъ. Когда избранный для того комитетъ составилъ актъ объявленія независимости, одобренный Томасомъ Джефферсономъ и измѣненный въ нѣкоторыхъ пунктахъ конгрессомъ, предложеніе Ли было принято единогласно 4 іюля. Въ актѣ этомъ исчислены были всѣ бѣдствія, утѣсненія и несправедливости, которыя Американцы потерпѣли отъ Англіи и особенно отъ парламента, и изложены были вѣчныя, неизмѣнныя права, которыя Богъ далъ своимъ твореніямъ, т. е. жизнь, свобода, стремленіе къ благу. "Для упроченія правъ этихъ" (сказано было далѣе) "основаны правительства, получающія законную власть отъ тѣхъ, кѣмъ онъ управляютъ; но такъ-какъ ни жалобы наши, ни просьбы къ парламенту не имѣли никакого дѣйствія, то мы, уполномоченные Американскихъ Соединенныхъ-Штатовъ, призываемъ верховнаго Судію во свидѣтели чистоты нашихъ намѣреній и торжественно объявляемъ отъ имени добраго народа этихъ колоній, что отнынѣ онѣ составятъ свободные, независимые штаты и прекратятъ всякое сношеніе съ британскимъ правительствомъ. Въ неизмѣнности этого объявленія мы (въ полной надеждѣ въ покровительство божественнаго Провидѣнія) ручаемся жизнію нашею, имуществомъ и честію."
   Много порицали и еще порицаютъ до-сихъ-поръ это объявленіе Американцевъ; мы не беремся рѣшать этотъ трудный вопросъ; припомнимъ только всѣ несправедливости британскаго правительства, всю тираннію парламента, мечтавшаго только о своемъ всемогуществѣ, и намъ не трудно будетъ убѣдиться, что Американцы успѣли потому только, что начали войну въ сознаніи своего права. Прежде, чѣмъ солдаты ихъ могли привыкнуть къ послушанію и порядку, они услышали, что сильный отрядъ англійскаго войска, подъ предводительствомъ лорда Гоу (Howe), высадился на берега ихъ. До начатія военныхъ дѣйствій, англійскій генералъ приступилъ къ переговорамъ, требовалъ покорности, обѣщалъ помилованіе, но Американцы видѣли въ этомъ только желаніе произвести между ними несогласіе, и тогда же сами велѣли напечатать прокламаціи лорда Гоу и раздать ихъ народу, чтобъ народъ видѣлъ, что ему обѣщаютъ милость, тогда какъ должны бы были только признать его права. Американцы вездѣ отступали передъ опытнымъ, хорошо-организованнымъ англійскимъ войскомъ; они потеряли Нью-Йоркъ, Лонгэйлэндъ, Нью-Джерзи, Родаіілэндъ и всю землю до Делавара. При такихъ неудачахъ обнаружился безпорядокъ въ рядахъ американскаго войска; многіе солдаты, по истеченіи срока службы, возвратились домой, а жители цѣлыми толпами стекались къ королевскому войску, въ надеждѣ найдти себѣ покровительство. Въ это бѣдственное время американской воины за независимость, одинъ только конгрессъ оставался твердъ и дѣятеленъ и съ благородною довѣренностію вручилъ неограниченную власть генералу Вашингтону, который, по своему благоусмотрѣнію, могъ набирать и распускать солдатъ, наказывать ихъ, дѣлать запасы, воздвигать укрѣпленія. Велика была заслуга конгресса, что онъ умѣлъ найдти и оцѣнить такого человѣка, каковъ былъ Вашингтонъ; безъ его дѣятельности, Американцы никогда бы не могли успѣть въ своемъ дѣлѣ: какова бы ни была идея, одушевляющая массы, ей всегда необходимъ умный и благородный руководитель.
   Георгъ Вашингтонъ родился въ области Уэстморлэндѣ, въ Виргиніи, 22 Февраля 1732 г.; онъ отъ природы одаренъ былъ здоровымъ, сильнымъ тѣлосложеніемъ и необыкновенною дѣятельностью; опытъ жизни развилъ его необыкновенныя способности, и война 1756 и 1763 года доказала его военныя дарованія. Онъ одаренъ былъ геніемъ мощнымъ, хотя и неослѣпляющимъ, но этого довольно было для Соединенныхъ-Штатовъ, гдѣ и въ настоящее время невысоко цѣнятся одни блестящія качества, а выше всего ставятся справедливость, твердость характера, добродѣтель, и никогда не почитаются дарами второстепенными. Немногіе изъ людей, снискавшихъ себѣ знаменитое имя въ исторіи человѣчества, отличались такою гармоніею, такимъ счастливымъ сочетаніемъ всѣхъ превосходныхъ качествъ, какъ Вашингтонъ: о немъ можно сказать, что достоинства его (подобно древнимъ памятникамъ искусства) выказываются яснѣе и опредѣленнѣе по мѣръ ближайшаго разсмотрѣнія. Душа его была чужда всевозможныхъ партій; она была выше пристрастія, тщеславія и мелочныхъ страстей; онъ дѣйствовалъ по убѣжденію благороднаго сердца и здраваго разума, укрѣпленнаго свободнымъ наблюденіемъ. Разсматривая предметы спокойно со всѣми отношеніями ихъ, онъ пріобрѣталъ надъ ними господство и въ самыхъ затруднительныхъ обстоятельствахъ безъ ошибки выбиралъ самый лучшій путь. Къ величайшей твердости онъ присоединялъ еще качества, необходимыя въ то время, -- кротость и терпѣніе; рѣшимость и предусмотрительность согласовались съ его мужествомъ, и никогда не употреблялъ онъ во зло ввѣренную ему власть, никогда не дозволялъ себѣ ни малѣйшаго отступленія отъ закона. Ни одинъ Американецъ не въ состояніи былъ принести столько пользы родинѣ, сколько принесъ ее Вашингтонъ, и отъ-того его благородный, безукоризненный образъ останется для всѣхъ его согражданъ священнымъ примѣромъ. Какъ ничтожны являются многіе герои-разрушители въ сравненіи съ Вашингтономъ, какъ ничтоженъ лордъ Нортъ, который при внутренней нерѣшительности стремился къ призраку твердости, слабо преслѣдовалъ сильныя мѣры и возбуждалъ ненависть, не внушая страха!
   Положеніе американской арміи было самое критическое, когда только Делаваръ оставался между Вашингтономъ, принявшимъ надъ нею начальство, и генераломъ Гоу. Въ письмахъ Вашингтона, сохранившихся отъ этого времени, видно, какъ тяжело ему было держаться противъ непріятеля {Все это изложено въ "Sparks' Washington"; мы же заимствовали нѣкоторыя подробности изъ "Edinburgh Review" прошлаго года, гдѣ представленъ весь ходъ этой воины. См. Edinburgh Review. 1846 г., кн. 1. Стр. 184.}; такъ 12 декабря 1776 года, онъ писалъ: "нѣтъ ни какого сомнѣнія, что они (непріятели) поспѣшатъ перейдти Делаваръ. Какъ бы счастливъ я былъ, если бъ могъ найдти средства предупредить ихъ; въ настоящую минуту я не вижу никакого, признаюсь намъ!" Недѣлю спустя, отъ 20-го, онъ писалъ: "думаю, что генералъ Гоу намѣревается занять Филадельфію и я не знаю, какимъ образомъ остановить его: десять дней еще и армія наша не будетъ существовать". Въ такихъ затруднительныхъ обстоятельствахъ, 25 декабря, Вашингтонъ рѣшился на отчаянный поступокъ -- перебраться за рѣку Трентонъ съ горстью дурно-обученныхъ войскъ и напасть на армію, предъ которой уже три мѣсяца отступали Американцы. Въ приказахъ, отдаваемыхъ имъ офицерамъ, участвовавшимъ въ этомъ движеніи, онъ не скрывалъ опасности своего положенія: "только необходимость" говорилъ онъ, "крайняя необходимость оправдываетъ эту аттаку". Здѣсь британскій генералъ выказалъ свои неспособности къ оборонительной войнѣ, какъ и прежде въ наступательной. Предпріятіе, по-видимому безнадежное, увѣнчалось успѣхомъ; паническій страхъ распространился въ рядахъ британскаго войска, которое отступило къ Брауншвейгу и Нью-Йорку, и Вашингтонъ укрѣпился въ Морристонѣ, въ тридцати миляхъ отъ непріятеля; впрочемъ, онъ не слишкомъ радовался побѣдѣ, которая доставила только ту выгоду, что вдохнула въ Американцевъ живое мужество и дала имъ силы къ перенесенію новыхъ опасностей.
   Не смотря на превосходство британской арміи числомъ людей и опытностію офицеровъ, генералъ Гоу простоялъ до конца іюня безъ движенія и наконецъ отступилъ къ Айлэнду и Нью-Норку,-- это отступленіе Вашингтонъ называетъ "особенною милостію Провидѣнія". Наконецъ, 23 іюля онъ, какъ ожидалъ и боялся Вашингтонъ, сѣлъ на суда на рѣкѣ Делаварѣ съ тѣмъ, чтобъ соединиться съ генераломъ Боргойномъ, шедшимъ изъ Канады, и потомъ занять Филадельфію. Вашингтонъ пошелъ сухимъ путемъ, съ намѣреніемъ отрѣзать ему дорогу къ Филадельфіи, но 11 сентября 1777 года былъ разбитъ при рѣкѣ Брандуайнѣ, и 26-го побѣдители вступили въ Филадельфію; 14-го октября лордъ Боргойнъ, съ сильнымъ войскомъ шедшій изъ Канады, достигъ Саратоги. Великій и совершенно-приспособленный къ обстоятельствамъ планъ, соединить южное и сѣверное англійское войско, отрѣзать Новую-Англію и тогда овладѣть менѣе-сильными колоніями, казалось, приходилъ въ исполненіе, и едва-ли какой-нибудь Англичанинъ сомнѣвался уже тогда въ счастливомъ окончаніи войны.
   Но но мѣрѣ опасности возрастала дѣятельность и осторожность Американцевъ, и въ то время, какъ Вашингтонъ слѣдилъ за движеніями южнаго отряда Англичанъ, все сильнѣе составлялось войско для прегражденія пути Боргойну. Онъ нигдѣ не видалъ пробитыхъ дорогъ, и въ то самое время, какъ находился въ тревожномъ ожиданіи прибытія своихъ соотечественниковъ съ юга, они медлили, занимаясь безполезными грабежами, а между-тѣмъ, Американцы все болѣе и болѣе стѣсняли войско Боргойна, отрѣзали подвозъ провіанта и наконецъ лишили его надежды дать битву противъ многочисленнаго непріятеля. Наконецъ Боргойнъ 16 октября 1777 г. долженъ былъ сдаться генералу Гэтсу {Гэтсъ былъ долгое время одною партіею противопоставляемъ Вашингтону. Но онъ былъ корыстолюбивъ, нерѣшителенъ, склоненъ къ интригамъ и вообще почитался человѣкомъ ничтожнымъ. См. Hamilton Life 1. 124, 127.} съ условіемъ, чтобъ всѣ офицеры и солдаты могли свободно отправиться въ Англію, по обязывались уже по служить противъ Америки въ этой воинѣ. Американцы взяли 5790 плѣнныхъ, 35 пушекъ, 4647 ружей и большое количество необходимыхъ для нихъ военныхъ запасовъ. Это великое, неожиданное событіе рѣшило если не судьбу Америки, то по-крайней-мѣрѣ мнѣніе европейскихъ державъ и преимущественно Франціи относительно отпаденія колоній. Виды и намѣренія Французскаго правительства, а равно дѣйствія Американцевъ и Англичанъ лучше всего видны изъ переписки американскаго посланника и изъ писемъ лорда Стормонта, бывшаго англійскимъ посломъ въ Парижѣ. Послѣдній сообщалъ своему правительству, что Французы вообще расположены къ Американцамъ, что они по суетности своей, по своему тщеславію, смотрятъ поверхностно на всѣ предметы, и не понимаютъ настоящихъ обязанностей колоній къ метрополіи; что Французскіе министры вообще говорятъ мало о возмущеніяхъ въ Америкѣ, и что рѣчи г. Верженна удостовѣряютъ его, лорда Стормонта, что американскіе мятежники не получатъ отъ Французовъ помощи съ согласія правительства. Это сообщалъ лордъ Стормонтъ еще до начала войны съ Америкою. Когда же война вспыхнула, то отношенія сдѣлались сложнѣе, и взаимная недовѣрчивость Англіи и Франціи усилилась. Тогда лордъ Стормонтъ прислалъ отъ 13 октября 1775 года слѣдующее истинно-замѣчательное увѣдомленіе: "Г. Всрженнъ сказалъ мнѣ; "мы желаемъ жить съ вами въ совершенномъ согласіи, и нисколько не думаемъ предпринять что-либо, что могло бы увеличить опасность настоящаго вашего положенія". Онъ выразился такимъ образомъ: "мы не хотимъ воспользоваться вашимъ замѣшательствомъ; напротивъ, мы смотримъ на него съ нѣкоторымъ сожалѣніемъ (quelque peine). Что дѣлается противъ васъ въ Америкѣ, повѣрьте, никому не нравится (n'cst de la convenance de personne). Кажется, я предвижу слѣдствія, если колоніи ваши пріобрѣтутъ независимость, къ которой стремятся. Онѣ постараются тотчасъ же завести флоты; а такъ-какъ у нихъ подъ руками всевозможныя средства для судостроенія, то онѣ скоро будутъ въ состояніи выдержать соперничество со всею морскою силою Европы. Обладая такими преимуществами въ соединеніи съ выгодами положенія, онѣ легко могутъ покорить какъ ваши, такъ и наши острова. Да, я убѣжденъ, что они не остановятся и на этомъ, но въ-теченіе времени проникнутъ и въ ІОжную-Америку, покорять или изгонятъ обитателей ея, и наконецъ ли одна европейская держава не будетъ владѣть ни шагомъ земли въ этой части свѣта. Разумѣется, всѣ предсказанія эти исполнятся не скоро,-- ни вы, милордъ, ни я, не доживемъ до этого; но они тѣмъ не менѣе нссомнѣнны, хотя и далеки отъ насъ. Только близорукіе государственные люди могутъ радоваться несчастію соперника и не видать далѣе настоящаго часа; по кто смотритъ вдаль и предугадываетъ слѣдствія, долженъ сопротивленіе, встрѣчаемое вами въ Америкѣ, почитать зломъ, часть котораго каждый народъ, имѣющій тамъ владѣнія, понесетъ на себѣ; и, я могу васъ увѣрить, въ этомъ только видѣ представлялось мнѣ всегда настоящее дѣло." Морепа сказалъ мнѣ: "мы не такіе люди, чтобъ во зло употреблять обстоятельства, и ловить въ мутной водѣ рыбу. Наше желаніе и намѣреніе жить съ вами въ мирѣ и дружбѣ, и заниматься по Мѣрѣ силъ устройствомъ нашего отечества."
   Когда провозглашена была независимость въ іюлѣ 1776 года, Дэнъ явился въ Парижъ въ качествѣ тайнаго уполномоченнаго Соединенныхъ-Штатовъ и получилъ отъ Верженна такой отвѣтъ: "мы не можемъ открыто помогать Американцамъ, но не желаемъ препятствовать исполненію ихъ плановъ". Въ то же время лордъ Стормонтъ писалъ, что, дѣйствительно, при настоящемъ управленіи, приготовленія Франціи основаны на предусмотрительности и чувствѣ самозащищенія, и что пока живъ Морепа, вражды опасаться нечего, по что во Франціи есть также значительные люди, которые рѣзко говорятъ противъ Британіи и не скрываютъ, что еслибъ они были членами министерства, то дѣйствовали бы иначе. "Но" прибавляетъ къ этому посланникъ: "ни одинъ изъ этихъ людей не пользуется расположеніемъ короля и не выйдетъ на поприще, пока Морепа сохраняетъ свое вліяніе". Нѣсколько-прежде этого (10 іюня 1776 г.) г. Верженнъ писалъ министру Клюньи, что, по его мнѣнію, каковы бы ни были результаты американской войны, политическія и торговыя выгоды Франціи требуютъ, чтобъ кораблямъ американскимъ оказывалось всевозможное покровительство.
   Въ такомъ духъ Франція продолжала дѣйствовать: правительство не хотѣло выказывать явнаго расположенія къ Американцамъ, но не препятствовало Французамъ толпами отправляться въ Америку. Энтузіазмъ къ Соединеннымъ-Штатамъ еще сильнѣе пробудился во Франціи, когда въ 1776 г. прибылъ туда Веніамина. Франклинъ для того, чтобъ поддержать старанія Дэна: его простота, здравый умъ и обширныя свѣдѣнія упрочили успѣхъ его предпріятію. Такимъ-образомъ, прошелъ 1777 годъ въ переговорахъ и обоюдныхъ неудовольствіяхъ съ Англіей", которая непріязненно смотрѣла на дѣйствія Французскихъ министровъ, позволявшихъ подъ рукою то, что запрещено было явно. Многій извѣстія лорда Стормонта поучительны въ высшей степени. Такъ 13 августа 1777 г. писалъ онъ: "Г. де-Верженнъ сказалъ мнѣ: "Пристрастіе Франціи къ Американцамъ -- истинное несчастіе. Не-уже-ли вы думаете, что оно происходитъ отъ любви къ Америкѣ или отъ ненависти къ Англіи? Корень его лежитъ гораздо-глубже и можетъ ускользнуть только отъ поверхностнаго наблюденія; но онъ обращаетъ на себя наше постоянное и серьёзное вниманіе." Хотя г. де-Верженнъ не выразился опредѣленнѣе, но не трудно было замѣтить, что онъ намекалъ на духъ безначалія (licentious spirit), господствующій нынѣ во Франціи и служащій главною причиною безумнаго энтузіазма къ Америкѣ."
   Отъ 19 ноября онъ писалъ слѣдующее: "Дѣйствія Французскихъ министровъ такъ постоянно одинаковы, что, вѣроятно, у нихъ принятъ твердый, неизмѣнный планъ, т. е. они рѣшились вредить намъ втайнѣ сколько можно, и злыя намѣренія свои прокрывать самыми сильными увѣреніями въ дружбѣ и наружнымъ участіемъ къ нашимъ неудовольствіямъ."
   Правда, Морепа повторялъ нѣсколько разъ: "Мы не имѣемъ никакого повода къ ссорѣ, пикакои выгоды поддерживать войну, и Франція, повѣрьте, не начнетъ враждовать первая."
   Но едва дошла во Францію вѣсть о разбитіи и плѣненіи генерала Боргойна, лордъ Стормонтъ сообщалъ слѣдующее (28 декабря 1777 г.): "Общее стремленіе народа къ войнѣ выражается гораздо-яснѣе, чѣмъ когда-либо, и г. Морепа долженъ уступить общему потоку, подобно столь многимъ предшествовавшимъ ему слабымъ министрамъ, которые принимали жестокія мѣры единственно по нерѣшительности. Однимъ словомъ, я почитаю весь французскій кабинетъ враждебно-расположеннымъ, хотя въ различной степени силы и дѣятельности, по мѣрѣ личныхъ свойствъ, характеровъ и намѣреній."
   Лордъ Стормонтъ не ошибся; 6 февраля 1778 г. между Франціею и Америкою заключенъ былъ торговый договоръ, и въ тотъ же день подписанъ дружественный и оборонительный союзъ, съ обѣщаніемъ вмѣстѣ отстаивать независимость Соединенныхъ-Штатовъ противъ притязаній Англіи. Въ тотъ день (13 марта 1778 г.), какъ Ноайль представилъ этотъ договоръ въ Лондонѣ, къ лорду Стормонту отправлено было повелѣніе оставить Парижъ. Воина была рѣшена.
   Послѣ битвы при Саратогѣ, оппозиція въ Англіи все сильнѣе и сильнѣе возставала противъ правительства; но и она раздѣлилась на двѣ партіи: одна,-- партія Чэтэма,-- считала необходимымъ дать Американцамъ одинакія права съ Англичанами, но не признавать ихъ независимости; другая,-- партія Рокингэма, -- требовала, чтобъ парламентъ призналъ независимость Соединенныхъ-Штатовъ и заключилъ съ ними выгодный торговый договоръ. Совершенное покореніе ея всѣ уже почитали невозможнымъ.
   Планъ примиренія, изготовленный министрами, разрушился по заключеніи договора Америки съ фракціею. Когда въ засѣданіи 7 апрѣля 1778 г. герцогъ Ричмондъ съ живостію подалъ голоса, въ пользу признанія независимости Соединенныхъ-Штатовъ, лордъ Четэмъ, которому болѣзнь долгое время препятствовала являться въ парламентъ, рѣшился поддержать сохраненіе части свѣта, пріобрѣтенной въ семилѣтнюю войну силою его ума и воли. Онъ явился въ черномъ бархатномъ платьѣ, поддерживаемый сыномъ своимъ Уилльямомъ и зятемъ Мэгономъ. Всѣ лорды съ уваженіемъ встали передъ нимъ и привѣтствовали его, какъ перваго и благороднѣйшаго изъ англійскихъ государственныхъ людей. Съ величайшею энергіею и краснорѣчіемъ развилъ онъ передъ слушателями свои планы и убѣжденія. Тогда оставили его силы и голосъ; онъ занемогъ и умеръ 11 мая, на 70-мъ году отъ рожденія. Участіе къ нему было общее и соединялось съ горькимъ чувствомъ при сравненіи блеска и величія Великобританіи при его управленіи съ настоящимъ ненадежнымъ ея состояніемъ.
   Между-тѣмъ, въ Америкѣ продолжалась война не только противъ Англичанъ, во и противъ Индійцевъ, которые большею частію были въ союзѣ съ ними; Англичане перенесли войну въ южныя области, заняли Георгію и Каролину, и подъ предводительствомъ лорда Корнуаллиса разбили при Кемденѣ (16 августа 1780 г.) американское войско, предводимое Гэтсомъ. Тогда въ британскомъ министерствѣ снова воскресла обманчивая надежда на скорое возвращеніе колоній, и руководимый тою же надеждою, лордъ Корнуаллисъ принялъ такія жестокія мѣры для наказанія жителей, что возбудилъ еще сильнѣе прежняго энтузіазмъ къ свободѣ, который воодушевилъ даже женщинъ до такой степени, что онѣ побуждали мужчинъ къ сопротивленію, и сами въ свою очередь подвергались величайшимъ опасностямъ.
   Когда, послѣ долгихъ и напряженныхъ усилій, Американцамъ удалось остановить успѣхи Англичанъ, имъ стало угрожать новое бѣдствіе. При началѣ возстанія, главы Американцевъ, предвидя расходы и не имѣя въ виду наличныхъ денегъ, рѣшились прибѣгнуть къ выпуску ассигнацій, которыя, при общемъ одушевленіи, были единогласно одобрены. Когда же воина продолжалась долѣе, чѣмъ ожидали, а расходы по уменьшались, то стали выпускать бумажныя деньги въ такомъ количествѣ, что онѣ мало-по-малу потеряли цѣнность; наконецъ, незнаніе дѣла до того понизило курсъ ассигнацій, что за одинъ серебряный талеръ платили сначала 40, потомъ 85 и наконецъ 115 бумажныхъ талеровъ. Всѣ предложенія къ приведенію ассигнаціи въ звонкую монету и къ погашенію ихъ, оставались неисполненными по недостатку средствъ. Вездѣ раздавались жалобы на упадокъ цѣнъ и кредита, на потерю имущества и на безконечные споры должниковъ и заимодавцевъ. Въ такомъ стѣсненномъ положеніи конгрессъ прибѣгнулъ къ ошибочнымъ, неисполнимымъ мѣрамъ: положено было закономъ назначить цѣпу дневной работы, произведеній и товаровъ, но съ тѣмъ, чтобъ всякій принималъ платы не бумажными деньгами, а одною звонкою монетою; также мало помогла продажа земель, потому-что уплата за нихъ отсрочивалась на неопредѣленное время. Слѣдствія этой ложной системы повели къ потерь кредита, къ обманамъ, совершавшимся почти въ границахъ закона, и оставили такіе слѣды, которыхъ, по словамъ самихъ Американцевъ, долгое время послѣ того невозможно было изгладить.
   Эти обстоятельства болѣе всего непріятны были для Вашингтона. Бумажными деньгами невозможно было выдавать жалованье, еще менѣе можно было купить на нихъ что-нибудь, потому-что дурныя жатвы и упадокъ земледѣлія повели за собою недостатокъ въ жизненныхъ, припасахъ, и даже тѣ, которые можно еще было добыть, не смотря на всѣ запрещенія, продавались охотнѣе Англичанамъ, платившимъ звонкою монетою. Вашингтонъ старался твердостью, терпѣніемъ, и кротостью уменьшить по-возможности великость бѣдствія, и когда комитетъ конгресса, посѣтившій лагерь, по возвращеніи подтвердилъ жалобы военачальниковъ и представилъ нужду и бѣдствія войска, то соединились многіе граждане (особенно городъ Филадельфія) для доставленія запасовъ, для снабженія войскъ и пополненія милиціи.
   Мужество Американцевъ оживилось, когда 6,000 Французовъ 10 іюля 1780 г. подъ предводительствомъ. Рошамбб прибыли къ. Родэйлэнлу, и вмѣстѣ съ ними французское правительство прислало денежное пособіе; но надежда совершить что-нибудь рѣшительное скоро исчезла, потому-что Англичане окружили островъ и принудили адмирала де-Гиза возвратиться во Францію.
   Другаго великаго бѣдствія избѣгли Американцы случайно. Генералъ Арнольдъ, до-сихъ-поръ ревностно подвизавшійся въ пользу ихъ, замыслилъ отдать Англичанамъ измѣною Уэстпойнтъ. (Westpoint, на Гудсонѣ), столько же важный, какъ въ Европѣ Гибралтаръ, и отдать со всѣми его запасами и орудіями; говорятъ, что роскошная жизнь, неоплатные долги и тому подобное довели его до такого отчаяннаго поступка; но солдаты, не смотря ни на какія убѣжденія, не послѣдовали его примѣру. Англійскій майоръ Андре, благороднѣйшій, даровитый и умный человѣкъ, производившій переговоры съ Арнольдомъ, попалъ съ бумагами своими въ руки Американцевъ; Арнольдъ бѣжалъ, измѣна была открыта, а Андре, не смотря на всѣ просьбы Англичанъ, былъ повѣшенъ какъ шпіонъ. Одни осуждали, другіе хвалили такую жестокую мѣру, но всѣ вообще жалѣли о гибели человѣка, полнаго прекрасныхъ надеждъ.
   Здѣсь не мѣсто подробно излагать перемѣнное счастіе и неудачи американской войны. 19 октября лордъ Корнуаллисъ съ 7,000 человѣкъ долженъ былъ сдаться Вашингтону и Рошамбо. Эта важная побѣда, наполнившая радостію всѣхъ гражданъ Сѣверной-Америки, окончила южные походы и почти всю войну. Взятіе въ плѣнъ лорда Корнуаллиса, совершенное разбитіе французскаго флота при Гваделупѣ (12 апрѣля 1782 г.) и неудачная попытка Испанцевъ, относительно Гибралтара возбудили во всѣхъ враждующихъ партіяхъ расположеніе къ миру. Уже 27 февраля 1782 г. предложеніе лорда Коуэя (Coway,-- того самаго, ко торы и, 16 лѣтъ назадъ, предложилъ уничтоженіе штемпельнаго устава) о прекращеніи американской войны было принято въ парламентѣ большинствомъ 19 голосовъ; 19 марта того же года подали въ отставку министры, и на ихъ мѣста вступили Рокингэмъ, Кэвендишъ, Шельборнъ, Кэмденъ, Фоксъ и другіе.
   Прелиминарными статьями мира, подписанными (безъ участія Франціи) 30 ноября 1782 года, признана независимость Соединенныхъ-Штатовъ, и такимъ-образомъ главнѣйшій пунктъ былъ опредѣленъ. Общій миръ (между Англіею, Америкою, Франціей), Испаніей) и Нидерландами) состоялся 3 октября 1783 и 20 мая 1784 года; по этому миру, Франція получила Тобаго и Сенегалъ за Гамбію и Фортъ Джемсъ; ей обезпечено было участіе въ рыбныхъ ловляхъ Нью-Фаундлэнда и отданы близьлежащіе острова св. Петра и Мигелонъ. Испанія удержала Минорку, часть Флориды и непринадлежащія Американцамъ земли въ долинѣ Миссисиппи. Голландія отказалась отъ Негапатнама и предоставила Англичанамъ свободное плаваніе по всѣмъ индійскимъ морямъ.
   Никто но сомнѣвался въ то время, что Англія съ утратою американскихъ колоній понесла великую потерю и утратила свое могущество. Только два человѣка опровергали это мрачное предчувствіе: Адамъ Смитъ, котораго въ то время понимали очень-немногіе, и Тукеръ, почитавшійся мечтателемъ.
   Не смотря на дѣятельность и энтузіазмъ, съ которыми Сѣверная-Америка отстояла свою независимость; въ ней находились такъ-называемые лойялисты, оставшіеся вѣрными британскому правительству; претерпѣвъ въ отечествѣ разнаго рода неудовольствія, они переселились въ британскія владѣнія, въ Канаду, Новую-Шотландію, Багамскіе-Острова и т. д. и получили отъ метрополіи вознагражденіе и покровительство.
   На самихъ побѣдителей война эта имѣла огромное вліяніе. Они нашли случай привести въ дѣйствіе великія намѣренія, выказать доблести своихъ согражданъ, общимъ дѣломъ уничтожить соревнованіе отдѣльныхъ штатовъ и подавить религіозныя распри. Они ближе изучили свое отечество, занялись науками, необходимыми для войны и пріобрѣли болѣе-вѣрное понятіе о политическихъ отношеніяхъ. Къ этому присоединились и необходимыя бѣдственныя слѣдствія войны.
   Одну изъ величайшихъ заботъ правительству доставляло войско: оно не въ состояніи было дать ему какое-нибудь вознагражденіе, даже выплатить заслуженное имъ жалованье. Въ рядахъ его возникли неудовольствія, и самые смѣлые предлагали силою принудить конгрессъ, собравшійся въ Филадельфіи, уплатить требуемое ими жалованье; но и здѣсь мудрость и предусмотрительность Вашингтона нашли средство отвратить грозившую опасность. Живою, убѣдительною рѣчью онъ угoворилъ предводителей обратиться къ исполненію ихъ долга, и съ твердостію отвергъ мысль, чтобъ онъ, освободитель отечества, могъ сдѣлаться его повелителемъ. Прощаніе его съ войскомъ (4 декабря 1783 года) въ высшей степени было трогательно. Онъ выпилъ за здоровье всѣхъ товарищей своихъ въ послѣдній разъ, и пожелалъ, чтобъ послѣдніе дни ихъ были такъ же счастливы, какъ первые были славны и достойны уваженія. Вслѣдъ за тѣмъ, Вашингтонъ сѣлъ въ шлюбку, качавшуюся на волнахъ Ріо-дель-Нарте, махнулъ еще разъ шляпою въ знакъ прощанія, и исчезъ въ туманной дали...
   Тогда большая часть войска возвратилась къ своимъ обычными занятіямъ; офицеры пожелали остаться въ одной общинѣ и основали такъ-называемое Общество-Цинцината, которому положено было упрочить продолжительность и достоинство принятіемъ въ среду его согражданъ и иностранцевъ. Но это учрежденіе, какъ новый орденъ и по сущности своей сходный съ аристократическими учрежденіями, встрѣтилъ сильное сопротивленіе; даже самъ Вашингтона. содѣйствовала, его уничтоженію. Вашингтонъ писалъ къ правителямъ отдѣльныхъ штатовъ и со всею силою краснорѣчія и истины доказывалъ необходимость единодушія, справедливости, послушанія и дѣятельности, чего требовало ихъ новое положеніе. Конгрессу онъ представилъ отчетъ объ употребленіи общественныхъ суммъ и 23 декабря 1783 года въ тайномъ собраніи сложилъ съ себя ввѣренную ему власть. Рѣчи его отвѣчалъ президентъ другою рѣчью, исполненною уваженія, достоинства и признательности. Тогда Вашингтонъ, основатель могущественной американской республики, радостно удалился въ свое помѣстье Моунтъ-Вернонъ, занимался земледѣліемъ, улучшеніемъ окрестностей, проводилъ свободное время въ обществѣ друзей, и доказалъ своимъ великимъ, трогательнымъ примѣромъ, что слава, пріобрѣтенная мечомъ, чуждая преступленія и честолюбія, уживается и въ частной жизни, не нуждаясь во власти или наружномъ блескѣ: ни одна черная тѣнь не помрачала воспоминаній яснаго мира души и свѣтлыхъ дней благороднаго Вашингтона. Между-тѣмъ, конгрессу предстояло еще много трудныхъ и важныхъ дѣлъ, такъ, на-прим., установленіе отношеній къ иностранными государствамъ, устроеніе прерванной и частію съ большими, убыткомъ производившейся торговли и, болѣе всего, организованіе системы финансовъ и погашенія государственнаго долга. Но только союзъ, по каждый отдѣльный штатъ вошелъ въ большіе долги, для погашенія которыхъ не предвидѣлось достаточныхъ средствъ, а подати были слишкомъ-обременительны для народа, который, видя, что война не кончила его бѣдствій, обнаружилъ безпокойства, и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ дошло даже до открытаго возмущенія (на-прим., въ Массачусетсѣ и Нью-Гемпширѣ). Всѣ благоразумные и предусмотрительные люди мало-по-малу убѣдились, что главное основаніе всѣхъ безпорядковъ заключается въ постановленіи союза, въ конфедераціонномъ актѣ 9 іюля 1778 года.
   Правительство каждаго, штата принадлежало штатгальтеру и двумъ законодательнымъ камерамъ, которыя нерѣдко думали только о себѣ и о своихъ ближайшихъ сосѣдяхъ и почитали за чистую потерю все то, что каждый отдѣльный штатъ посвящалъ всей республикѣ. Отътого между штатами не было ни порядка, ни согласія, ни связи; въ каждомъ была своя финансовая система, своя политика, и такое разногласіе препятствовало общему дѣйствію. Недостаточность государственнаго постановленія грозила междоусобіемъ, и опасности мира сдѣлались едва ли не сильнѣе опасностей войны: правителямъ республики, кромѣ храбрости, необходимы были теперь справедливость и умѣренность.
   Союзная конституція 1778 года остается непоколебимою: всѣ колоніи основываютъ союзную республику; каждый отдѣльный штатъ сохраняетъ прежнія права, законы, суды, учрежденія и т. д., если они только не измѣнены конгрессомъ всѣхъ штатовъ. Всѣ штаты должны соединенными силами защищаться противъ насилія и содѣйствовать свободѣ торговли и колонизаціи. Каждый штатъ отправляетъ на конгрессъ отъ 2 до 7 уполномоченныхъ, которые имѣютъ одинъ только голосъ; такимъ-образомъ, 13 штатовъ составятъ 13 голосовъ, каково бы ни было число уполномоченныхъ. По закону, большинство голосовъ рѣшаетъ дѣло; но большинство 9-ти голосовъ необходимо для войны, мира, союзовъ, образованія морской и сухопутной силы, сбора податей и т. д. Споры между штатами долженъ рѣшать конгрессъ; если же онъ не собрался, то дѣлами будетъ завѣдывать избранный комитетъ изъ 13 человѣкъ.
   Таковы главные пункты этого законоположенія; оно предоставляло малымъ штатамъ одинакія права съ большими и не заключало въ себѣ постановленій, которыя бы, противодѣйствуя одностороннимъ направленіямъ, могли поддержать принятыя мѣры. Достойные люди (Гамильтонъ, Мадисонъ и Джэ), много содѣйствовавшіе къ начертанію и принятію новаго государственнаго постановленія, такъ говорили объ обстоятельствахъ того времени: "По справедливости можно сказать, что Соединенные-Штаты дошли до послѣдней степени политическаго униженія. Мы испытали все, что оскорбляетъ гордость народа, что унижаетъ его характеръ. Обязанности, къ исполненію которыхъ побуждаетъ долгъ, почитаемый у всѣхъ священнымъ, находятся у насъ въ совершенномъ пренебреженіи. Мы вошли въ долги у иностранцевъ и туземцевъ для упроченія своей политической самобытности, и не сдѣлали еще ни одного шага, чтобъ уплатить ихъ. Чуждая держава (т. е. Англія) владѣетъ въ нашемъ отечествѣ крѣпостями и значительными полосами земли, смъясь надъ нашими правами и договорами; а мы находимся въ такомъ положеніи, что не смѣемъ высказать, что чувствуемъ эти оскорбленія, не имѣемъ силъ отъ нихъ освободиться, потому-что у насъ нѣтъ ни денегъ, ни войска, ни правительства!" Почти тѣми же словами изображаетъ президентъ Адамсъ положеніе государства въ первой рѣчи своей, гдѣ онъ говоритъ, что никто не хочетъ повиноваться повелѣніямъ конгресса, и отъ-того происходитъ упадокъ торговли, кредита, мануфактуръ, обнаруживаются страшные безпорядки, грозящіе ниспроверженіемъ самому союзу {Messages of the Presidents, 66. Тѣ же жалобы Рандольфа въ Madison papers II, 730.}.
   Великость бѣдствій и невозможность оставаться при прежнемъ порядкѣ дѣлъ побудили Американцевъ обратиться къ тѣмъ благороднымъ дѣятелямъ, которые оказали уже великія услуги отечеству и въ настоящее время желали дать ему прочное постановленіе. Во главѣ ихъ стоялъ снова Вашингтонъ, и подвиги его на этомъ поприщѣ нисколько не уступаютъ военнымъ его подвигамъ. Безсмертный памятникъ воздвигли себѣ государственные люди Америки составленіемъ конституціи въ мартѣ 1787 г.,-- конституціи, которая поддержала новое государство посреди страшныхъ бурь и опасностей; возможная только въ такомъ государствѣ, какъ Соединенные-Штаты, она возвысила ихъ и упрочила имъ быстрое и блестящее развитіе.
   Вашингтонъ былъ единогласно избранъ президентомъ новой, или, правильнѣе, возобновленной республики. Путешествіе его изъ Вернона въ Филадельфію было непрерывнымъ тріумфальнымъ шествіемъ, которое приготовлено было не тщеславіемъ, принужденіемъ или страхомъ, но справедливою признательностью, высокимъ уваженіемъ и сердечною любовію народа. Это второе основаніе государства, это призваніе быть главою великаго народа, и скромная, чуждая всякихъ притязаній жизнь Вашингтона, его пламенная ревность къ поддержанію государственнаго постановленія представляютъ одинъ изъ прекраснѣйшихъ моментовъ новѣйшей исторіи. "Ни одинъ народъ", сказалъ Вашингтонъ въ своей вступительной рѣчи, "не можетъ полагаться на милость Бога, если онъ "не соблюдаетъ вѣчныхъ заповѣдей порядка и справедливости, данныхъ "самимъ Богомъ".
   Конституція Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ-Штатовъ 1787 г. довольно извѣстна, и потому ограничиваемся однимъ только ея очеркомъ.
   Законодательная власть принадлежитъ двумъ камерамъ, сенату и камеръ депутатовъ или представителей.
   Депутаты, отправляемые на конгрессъ, избираются въ штатахъ каждые два года. Избиратели должны имѣть тѣ же свойства, которыя даютъ имъ право на избраніе штатгальтеровъ отдѣльныхъ штатовъ. Депутатъ долженъ имѣть не менѣе 25 лѣтъ отъ роду, съ тѣмъ однакожъ, чтобъ семь лѣтъ онъ былъ уже гражданиномъ Соединенныхъ-Штатовъ; впрочемъ, ничего болѣе отъ него не требуется.
   Депутаты избираются округами, смотря по числу жителей, опредѣленному закономъ; для того каждые десять лѣтъ повторяется народная перепись и опредѣляется число депутатовъ. Каждый штатъ присылаетъ депутата на конгрессъ. Камера депутатовъ избираетъ своего оратора (speaker) и другихъ чиновниковъ, и одна только имѣетъ право общественныхъ аппеляціи (impeachments).
   Каждый штатъ избираетъ двухъ сенаторовъ на шесть лѣтъ. Каждые два года выбываетъ треть сенаторовъ; каждый изъ нихъ имѣетъ голосъ. Сенаторъ долженъ быть не моложе тридцати лѣтъ и прожить не менѣе девяти лѣтъ въ штатѣ, его избравшемъ; впрочемъ, избраніе его ничѣмъ не стѣсняется, какъ и избраніе депутата. Каждый депутатъ и сенаторъ получаютъ ежедневнаго содержанія восемь долларовъ, ораторъ же и президентъ сената вдвое. Вице-президентъ Соединенныхъ-Штатовъ есть также и президентъ сената, по голосъ свой онъ можетъ подавать только въ томъ случаѣ, когда прочіе голоса раздѣлятся на двѣ равныя половины. Сенатъ рѣшаетъ всѣ общественныя жалобы, во для приговора его необходимы двѣ трети всѣхъ голосовъ. Законодательная власть или правительство каждаго отдѣльнаго штата опредѣляетъ время, мѣсто и образъ избранія депутатовъ и сенаторовъ. Конгрессъ собирается по-крайней-мѣрь однажды въ годъ и обыкновенно въ первый понедѣльникъ декабря мѣсяца. Никто, занимая какую-либо должность, не можетъ быть ни депутатомъ, ни сенаторомъ; ни одинъ изъ нихъ по подлежитъ отвѣтственности за рѣчи, говоренныя имъ въ камерѣ, ни одинъ за свои проступки (кромѣ измѣны, или нарушенія мира) не подлежитъ тюремному заключенію. Всѣ законы, имѣющіе предметомъ своимъ денежныя дѣла, возникаютъ въ камерѣ представителей; но сенатъ можетъ предлагать измѣненія и въ этомъ случаѣ дѣйствовать такъ же, какъ и при рѣшеніи другихъ биллей. Каждый проектъ закона, троекратно прочитанный и прошедшій чрезъ обѣ камеры, представляется на утвержденіе президента; если президентъ не утверждаетъ его, то обязанъ съ своими замѣчаніями возвратить его обратно въ камеру, изъ которой онъ вышелъ, и тогда билль разсматривается снова. То же самое повторяется и въ другой камерѣ. Если же двѣ трети обѣихъ камеръ одобрятъ его снова, то онъ и безъ согласія президента получаетъ силу закона; если же президентъ не возвратитъ билля въ-теченіе десяти дней, то билль также почитается утвержденнымъ.
   Конгрессу предоставлены самыя большія права; главнѣйшія изъ нихъ состоятъ въ правь наложенія податей, имѣющихъ цѣлію общую защиту республики, погашеніе долга или общественныя улучшенія; ему предоставлено также опредѣленіе торговыхъ отношеній между отдѣльными штатами и всей республики съ союзными державами, постановленія о принятіи въ число гражданъ, о банкротствахъ, монетѣ, вѣсахъ и мѣрахъ; онъ же занимается устройствомъ почтъ, выдачею привилегій на изобрѣтенія, учреждаетъ суды, наказываетъ морскіе разбои и прочія преступленія противъ народнаго права. Сверхъ-того, ему принадлежитъ объявленіе войны, снаряженіе войскъ и флотовъ, наборъ милиціи, укрощеніе мятежей и вообще наблюденіе за исполненіемъ всѣхъ законовъ Союза; онъ же имѣетъ надзоръ за крѣпостями, верфями и цейхгаузами Союза и издаетъ всѣ постановленія, относящіяся до исчисленныхъ нами предметовъ.
   Исполнительная власть находится въ рукахъ президента Соединенныхъ-Штатовъ. Онъ избирается на четыре года {Изъ первыхъ восьми президентовъ пять были избраны во второй разъ, и ни одинъ не пожелалъ третьяго избранія.}, и по истеченіи срока можетъ быть избираемъ снова. Онъ долженъ быть или урожденцемъ Соединенныхъ-Штатовъ, или прожить въ нихъ не менѣе четырнадцати лѣтъ и имѣть по-крайней-мѣрѣ 35 лѣтъ отъ роду. День избранія президента опредѣляется конгрессомъ. Каждый отдѣльный штатъ назначаетъ (по формамъ, предписаннымъ имъ законами) столько избирателей, сколько онъ посылаетъ сенаторовъ и депутатовъ на конгрессъ. Это избраніе совершается въ-теченіе 34 дней, предшествующихъ первой середѣ декабря мѣсяца {По новому постановленію, въ тотъ же день.}, въ большей части штатовъ и всѣми избирателями, имѣющими право голоса (by a general ticket), въ нѣкоторыхъ правительствами, въ двухъ но округамъ. Ни одинъ изъ чиновниковъ Соединснпыхъ-Штатовъ, ни одинъ членъ конгресса по можетъ быть избирателемъ. Избиратели каждаго штата назначаютъ (въ первую середу декабря), посредствомъ балотировки или тайнаго совѣщанія, двухъ кандидатовъ на званіе президента, изъ которыхъ по-крайней-мѣрѣ одинъ не принадлежитъ къ избирающему штату. Имена избранныхъ отправляются къ президенту сената, который запечатанные пакеты вскрываетъ въ присутствіи обѣихъ камеръ и считаетъ голоса. На чьей сторонѣ большинство голосовъ, тотъ и становится президентомъ; если же никто не получилъ такого большинства, то камера депутатовъ избираетъ президента изъ трехъ лицъ, получившихъ большее число голосовъ. Въ этомъ случаѣ всѣ депутаты каждаго штата имѣютъ только одинъ голосъ, и большинство штатовъ необходимо для избранія.
   При избраніи вице-президента соблюдается тотъ же порядокъ; только въ послѣднемъ сомнительномъ случаѣ сенатъ рѣшаетъ избраніе изъ двухъ, получившихъ болѣе голосовъ. Въ случаѣ отсутствія президента, мѣсто его заступаетъ вице-президентъ и послѣ него ораторъ камеры депутатовъ. Президентъ получаетъ 25 тысячь долларовъ, вице-президентъ 5 тысячь ежегоднаго содержанія, что едва достаетъ на покрытіе самыхъ необходимыхъ издержекъ. Президентъ пользуется слѣдующими правами: онъ распоряжаетъ морскою, сухопутною силою и даже милиціею, если она дѣйствуетъ для общихъ дѣлъ республики. Въ необыкновенныхъ случаяхъ ему предоставлено право созывать конгрессъ; онъ требуетъ и получаетъ отчеты отъ всѣхъ судовъ, назначаетъ большую часть чиновниковъ республики и заключаетъ договоръ съ согласія сената (который можетъ отвергнуть предложеніе, но самъ чиновниковъ не назначаетъ), принимаетъ иностранныхъ пословъ и министровъ, представляетъ конгрессу обзоръ всѣхъ силъ Соединенныхъ Штатовъ и предлагаетъ мѣры улучшенія, которыя почитаетъ необходимыми. Онъ теряетъ свое мѣсто (подобно прочимъ чиновникамъ республики), если уличенъ будетъ въ измѣнѣ, лихоимствѣ или другихъ тяжкихъ преступленіяхъ.
   Судебная власть находится въ рукахъ одного высшаго судилища для всей республики и такихъ подчиненныхъ судовъ, которые время-отъ-времени назначаются конгрессомъ; членовъ такого суда опредѣляетъ президентъ съ согласія сената; они сохраняютъ мѣста свои до-тѣхъ-поръ, пока исполняютъ должности удовлетворительно, и получаютъ содержаніе во все время своей службы.
   Всѣ уголовныя и гражданскія дѣла, искъ которыхъ превышаетъ цѣнность 20 долларовъ, рѣшаются судомъ присяжныхъ. Конгрессъ можетъ принимать въ союзъ республики новые штаты; по, безъ согласія самихъ штатовъ, новые не могутъ сливаться въ одно съ старыми, не могутъ входить въ составъ ихъ. Союзъ покровительствуетъ республиканскому правленію каждаго штата и защищаетъ его отъ внѣшнихъ и внутреннихъ враговъ. Для занятія какой бы то ни было должности, вовсе не требуется присяги, и вообще конгрессъ не можетъ запрещать или разрѣшать введеніе какого бы то ни было религіознаго исповѣданія.
   Когда двѣ трети обѣихъ камеръ или двѣ трети штатовъ предложатъ перемѣну въ управленіи, тогда созывается собраніе (convention), и что одобрятъ три четверти его или три четверти законодателей въ отдѣльныхъ штатахъ, то дѣлается существенною частію государственнаго постановленія.
   Когда новая конституція союза была утверждена, многіе должны была отказаться отъ надежды исполнить задуманные ими планы; многіе боялись также слишкомъ-большой власти конгресса. "Президентъ" замѣчали послѣдніе: "скоро преобразится въ неограниченнаго монарха, сенатъ присвоитъ себѣ аристократическія права, камера депутатовъ будетъ покровительствовать безпорядкамъ демократіи".
   До-тѣхъ-поръ, пока подобные сомнѣнія и переговоры возрастали на американской почвѣ и вытекали изъ самаго состоянія Америки, они были скорѣе полезны, чѣмъ опасны; когда же разразилась Французская революція, она повлекла за собою такія идеи и намѣренія, которыя, безъ соображенія мѣста, времени и особенностей народа, принимались на безусловные образцы. Сѣверо-Американцы, выхваляя подвиги Французовъ, называя ихъ величайшимъ народомъ на земномъ шарѣ, стали порицать свои собственныя постановленія и требовать въ нихъ перемѣны. Когда гражданинъ Жене явился въ Чарльтоунѣ (въ апрѣлѣ 1793 г.), ему сдѣлали блистательный пріемъ и съ торжествомъ встрѣчали его во всѣхъ областяхъ, по которымъ проѣзжалъ онъ; по Французскому обычаю, многіе начали составлять клубы и заниматься политическими дѣлами. Въ-слѣдствіе этого, тщеславіе, гордость и самонадѣянность посла возрасли до такой степени {Жене былъ "hol heated, all imagination, no judgment, passionate, disrespectful, indecent towards the president" etc, Слова Джеферсона въ Tuckers Life 1, 444.}, что онъ побуждалъ народъ къ снаряженію флота для войны съ Англіею, къ походу въ Луизіану, оскорбительно обходился съ Вашингтономъ и сѣялъ въ народѣ сѣмена непослушанія. Вашингтонъ, не желая разорвать согласіи съ Франціею и надѣясь возвратить заблудшихъ на путь истины, сначала обращался съ Жене весьма-осторожно и умѣренно; но когда онъ увидѣлъ, что такой образъ дѣйствія ведетъ къ новымъ злоупотребленіямъ и притязаніямъ съ его стороны, то вышелъ съ твердостью впередъ, заставилъ отозвать Жене, и въ третій раза, сдѣлался спасителемъ своего отечества. Злобныя клеветы давно уже замолкли,-- и побѣда американскаго постановленія, независимость Соединенныхъ Штатовъ были явнымъ доказательствомъ достоинства его и силы. Справедливость была на сторонѣ Вашингтона, когда онъ отказался отъ всякаго участія въ бѣдственныхъ событіяхъ, потрясавшихъ тогда Европу, и 27 октября 1795 г. заключилъ торговый договоръ съ Англіею.
   Когда, при этомъ случаѣ, камера депутатовъ вздумала преступить кругъ своихъ правъ и вмѣшаться въ обязанность президента относительно внѣшнихъ сношеній, Вашингтонъ объявилъ кротко, но съ твердостью, что, по закону, договоръ проченъ безъ участія депутатовъ, и что долгъ запрещаетъ ему уступить ихъ требованію.
   При окончаніи своего перваго четырех-лѣтняго президентства, Вашингтонъ счелъ обязанностью передать это высокое званіе другому лицу; но достойные друзья его и даже умные противники убѣждали его пожертвовать личными наклонностями своими благу отчизны. Томасъ Джеферсонъ писалъ ему: "Довѣріе всего народа обращено къ вамъ. Когда кормило правленія находится въ вашихъ рукахъ, одно это уже служитъ достаточнымъ противодѣйствіемъ всѣмъ попыткамъ возбудить народъ къ возмущенію или насилію. Сѣверъ и югъ будутъ согласны, если станутъ твердо держаться васъ; и когда первыя средства къ улучшенію, предложенныя депутатами, окажутся недостаточными, то уже ваше присутствіе дастъ намъ возможность изъискать новыя средства, сообразныя съ единодушіемъ и спокойствіемъ штатовъ. Я хорошо понимаю, какъ сильно гнететъ душу вашу обязанность управленія, и какъ горячо стремитесь вы къ тихому спокойствію домашней жизни. Но иногда на землѣ появляются умы столь свѣтлые, что человѣчество считаетъ себя въ правѣ располагать ими, противиться склонности ихъ къ тихому счастію и поставлять ихъ на такое мѣсто, на которомъ они могутъ изливать блага въ настоящемъ и будущемъ. Это ваше призваніе, обязанность, возложенная на васъ Провидѣніемъ, которое не даромъ такъ щедро васъ одарило и вызвало событія, на которыя вамъ опредѣлено дѣйствовать".
   Вашингтонъ былъ избранъ президентомъ во второй разъ 132 голосами изъ 135, и до марта 1797 г. употреблялъ всѣ усилія для упроченія мира и возвышенія своего отечества. Письмо, въ которомъ Вашингтонъ, по сложеніи съ себя президенскаго званія, прощается съ американскимъ народомъ, служитъ отпечаткомъ его благородной натуры. Онъ напоминаетъ все счастіе, всѣ выгоды, которыя Богъ ниспослалъ на эту страну, увѣщеваетъ самымъ достойнымъ и убѣдительнымъ образомъ сохранить порядокъ, и единодушіе и доказываетъ, что нравственность, добродѣтель и истинная религія необходимы, какъ отдѣльнымъ лицамъ, такъ и цѣлымъ государствамъ. Это благородное, многознаменательное, богатое слѣдствіями завѣщаніе великаго человѣка можетъ всегда служить для Американцевъ примѣромъ и руководствомъ; слѣдуя ему, они никогда не прійдутъ въ уныніе во время несчастія, не преклонятся предъ высокомѣріемъ или тщеславіемъ. Онъ заключалъ это замѣчательное посланіе слѣдующими словами:
   "Перебирая въ памяти все происшедшее въ годы моего управленія, чувствую, совѣсть не упрекаетъ меня, чтобъ я когда-либо погрѣшилъ съ намѣреніемъ; но я такъ убѣжденъ въ своихъ недостаткахъ, что не могу не чувствовать многихъ сдѣланныхъ мною ошибокъ, возсылаю горячія мольбы къ Всемогущему, да отвратитъ Онъ бѣдственныя слѣдствія, могущія пройзойдти отъ нихъ. Разстаюсь съ вами въ надеждѣ, что отечество мое снисходительно извинитъ мои недостатки въ уваженіе пламенной ревности, съ которою я въ-продолженіе 45 лѣтъ посвящалъ себя ему на служеніе, чтобъ я самъ могъ отойдти въ жилище невозмущаемаго мира. Въ этомъ случаѣ, какъ и въ другомъ, довѣряюсь любви моей родины, и съ радостнымъ предчувствіемъ возвращаюсь къ тихой домашней жизни, которою надѣюсь насладиться вполнѣ, и въ то же время радуюсь, вмѣстѣ съ моими согражданами, что добрые законы при свободной конституціи кротко управляютъ нами, что мы достигли блистательной цѣли и получили прекрасную награду, заслуженную нашими общими трудами, страданіями и опасностями."
   Послѣднія надежды благороднаго человѣка исполнились. Только на короткое время оставилъ онъ еще разъ свое сельское уединеніе, для того, чтобъ спасти отечество свое отъ притязаній Франціи. Онъ умеръ на 67 году (14 декабря 1799) спокойною, ясною смертію. Конгрессъ рѣшилъ почтить кончину его торжественною процессіею, наложеніемъ траура на мѣсяцъ, и воздвигнуть ему мраморный памятникъ. Участіе къ Вашингтону обнаружили всѣ образованные народы, и немногіе люди, память которыхъ увѣковѣчена мраморомъ и мѣдью, представляютъ потомкамъ такое благословенное, ничѣмъ незапятнанное величіе.
   На мѣсто Вашингтона президентомъ избранъ былъ Джонъ Адамсъ (въ 1797 г.) большинствомъ 71 голоса, и Томасъ Джеферсонъ вице-президентомъ большинствомъ 68. Первый родился въ 1735 году въ штатѣ Массачусетсѣ, былъ членомъ перваго конгресса, участникомъ въ провозглашеніи независимости, посланникомъ во Францію и составителемъ покои конституціи въ Массачусетсѣ.
   Хотя Адамсъ былъ человѣкъ справедливый, ученый, опытный въ дѣлахъ, по избраніе его возбудило опасенія, что правленіе его прійметъ односторонній, англо-американскій характеръ. Первая рѣчь, произнесенная имъ въ конгрессѣ, успокоила многихъ. Исчисливъ недостатки стараго постановленія, онъ съ большою похвалою отозвался о новомъ, и увѣрялъ, что всѣ усилія свои употребитъ къ поддержанію послѣдняго, къ соблюденію правъ отдѣльныхъ штатовъ, сохраненію мира, правосудія и устраненію притязаній чуждаго народа. Послѣднее было сказано на счетъ Франціи, о чемъ, при открытіи втораго конгресса, еще яснѣе выразился Д. Адамсъ, говоря, что Америка желаетъ поддержать общій миръ, но что есть граница, за которою свободный народъ во долженъ терпѣть оскорбленій и обязанъ защищать свое достоинство. Конгрессъ во всемъ согласился съ своимъ президентомъ, и Франціи не удалось произвести раздоровъ.
   Французская директорія, недовольная рѣчью президента, впрочемъ, весьма-умѣренною, объявила такія требованія, что раздражила большую часть Американцевъ; въ 1798 году, дошло до войны съ Франціею, и только по паденіи директоріи былъ возстановленъ миръ въ сентябрѣ 1800 года.
   Во время несогласій съ Франціею и безпокойства, обнаружившагося въ Америкѣ, изданы были два закона: о чужихъ поселенцахъ и о возмущеніи (alienbill, seditionbill). Первый давалъ президенту право удалять подозрительныхъ иностранцевъ и постановлялъ, что полученіе правъ гражданства возможно только послѣ четырнадцати-лѣтняго пребыванія въ Соединенныхъ-Штатахъ. Законъ о возмущеніи направленъ былъ противъ тайныхъ союзовъ, мятежныхъ писемъ, клеветъ на правительство и т. п., и доводилъ наказаніе до двухъ тысячь долларовъ, или двухъ лѣтъ тюремнаго заключенія. Нѣкоторые одобряли эти мѣры, какъ сообразныя съ настоящимъ порядкомъ вещей, другіе называли ихъ тиранническими, и разъединеніе двухъ партій -- федералистовъ и республиканцевъ -- обнаруживалось все яснѣе и опредѣленнѣе.
   Адамсъ стоялъ во главѣ первой партіи, Томасъ Джеферсонъ во главъ второй. Но и послѣдній говоритъ о своемъ соперникѣ: "Адамсъ былъ главною опорою объявленія независимости на конгрессѣ и самымъ твердымъ защитникомъ Соединенныхъ-Штатовъ. Общественныя рѣчи его не были увлекательны и витіеваты, даже не всегда плавны, но онъ съ такою силою соединялъ вмѣстѣ и идею и ея выраженіе, что трогалъ всѣхъ насъ. Человѣкъ, болѣе честный во всѣхъ отношеніяхъ, не выходилъ изъ рукъ природы."
   Вотъ оцѣнка втораго президента американской республики, сдѣланная величайшимъ изъ его противниковъ!
   Томасъ Джеферсонъ, старшій изъ восьми братьевъ и сестеръ, составлявшихъ его семейство, родился въ Шадуэлль (въ графствѣ Альбермаль, въ Виргиніи) {Rayner и Tucker-Life of Jefferson. Encyclopedia Americana. Болѣе же всего его собственные, изданные въ четырехъ томахъ мемуары и письма.}. Отецъ его получилъ довольно-плохое воспитаніе, по одаренный отъ природы здравымъ умомъ, онъ тщательнымъ прилежаніемъ пріобрѣлъ много познаній уже въ-послѣдствіи; ранняя смерть не допустила его имѣть вліяніе на образованіе сына, но за то онъ оставилъ ему средства упрочить себѣ независимое состояніе. Подобно Вашингтону и Адамсу, Томасъ Джеферсонъ не обладалъ тѣми качествами, которыя придаютъ личности человѣка поверхностный блескъ, за то былъ въ высшей степени трудолюбивъ, дѣятеленъ, обнаруживалъ во всѣхъ дѣлахъ своихъ необыкновенно-твердую волю. Живое участіе къ философіи, искусству, классической древности образовали умъ его для многосторонней дѣятельности; онъ говорилъ и писалъ превосходно и прославился какъ адвокатъ, хотя тѣлесныя силы его съ трудомъ переносили утомленіе продолжительныхъ рѣчей. Дикція Джеферсона была плавная, увлекательная, а пріятностью своего обхожденія онъ умѣлъ обворожить каждаго. Впрочемъ, эта ловкость въ общежитіи нисколько не вредила его твердости и рѣшимости -- двумъ качествамъ, одинаково необходимымъ въ отношеніяхъ Соединенныхъ Штатовъ къ Англіи. Съ самаго начала онъ высказалъ твердое убѣжденіе, что примиреніе съ метрополіею возможно только на прочныхъ основаніяхъ, на условіяхъ, наиболѣе-выгодныхъ для республики. "Я правлю корабль мой съ надеждою", говорилъ онъ самъ: "и страхъ оставляю за кормою" {Jeffersons Memoirs. IV. 271.}. Бурное море республиканскихъ идей было стихіею, по которой онъ смѣло направлялъ бѣгъ свой и путеводительницею имѣлъ всегда пользу своего отечества; "ab eo libertas, a quo Spiritus" было девизомъ его печати.
   Джеферсонъ былъ главнымъ основателемъ союза, составившагося для поддержанія правъ Сѣверной-Америки, которыя такъ убѣдительно изобразилъ въ небольшой брошюрѣ, что Боркъ перепечаталъ ее въ Англіи и дополнилъ своими примѣчаніями. Необходимость совершенной независимости Америки онъ представилъ такъ ясно, что конгрессъ избралъ его, Адамса, Франклина, Шермана и Левингстона для составленія комитета по этому дѣлу. По распредѣленіи занятій между членами комитета, Джеферсону досталось на часть составленіе прокламаціи о независимости Соединенныхъ-Штатовъ, обезсмертившей его имя.
   Что не слѣпой случай доставилъ ему это безсмертіе, доказываютъ высказанныя имъ идеи и планы, которыя онъ представилъ въ бытность свою членомъ законодательнаго собранія (1769) и штатгальтеромъ Виргиніи (1779).
   По объявленіи независимости Америки, въ маѣ 1784 г., Джеферсонъ отправленъ былъ посломъ отъ Соединенныхъ-Штатовъ въ Парижъ и пробылъ тамъ до октября 1789 г. Его республиканскія мнѣнія заставили его принять участіе въ переворотъ, совершавшемся тогда во Франціи; они сблизили его съ Лафайетомъ и прочими друзьями улучшеній, которые спрашивали его совѣтовъ, но почти никогда не слѣдовали имъ. Всѣ предложенія, составленныя имъ относительно управленія Франціи, отличались умѣренностью и были одобрены самимъ королемъ; но не того хотѣли неистовые революціонеры, и голосъ Джеферсона, столь мощно раздававшійся въ Америкъ, заглушенъ былъ во Франціи кликами буйныхъ демагоговъ.
   По возвращеніи его въ отечество, Вашингтонъ назначилъ его статссекретаремъ иностранныхъ дѣлъ. И тогда уже обнаружилось различіе ихъ мнѣній; но Вашингтонъ умѣлъ выслушивать спокойно и отвѣчать твердо и рѣшительно. Когда Жене вздумалъ оскорбительно выражаться о Вашингтонѣ и правительствѣ {См. выше.}, Джефсрсонъ посылалъ ему ноты, доказавшія его твердость и безпристрастіе.
   Въ 1793--1797 Джеферсонъ не участвовалъ въ управленіи; въ 1797 онъ, какъ мы уже сказали, избранъ былъ вицепрезидентомъ Соединенныхъ-Штатовъ. Въ 1801 г., при избраніи въ президенты, онъ получилъ 73 голоса, полковникъ Борръ (Burr) также 73, Адамсъ 65. Когда рѣшеніе перешло въ камеру депутатовъ, десять штатовъ объявили себя въ пользу Джеферсона, четверо въ пользу Борра. Уже эти избранія доказываютъ, съ какою силою враждовали партіи; но еще сильнѣйшимъ доказательствомъ служатъ недостойныя клеветы, которыми осыпали Джеферсона газетные листки, пользовавшіеся неограниченною, безпредѣльною свободою книгопечатанія. Онъ не былъ нечувствителенъ къ такимъ нападеніямъ, но никогда не дозволялъ себѣ ни возраженій, ни постыдной перебранки, будучи вполнѣ убѣжденъ, что сила истины и плоды его общественной дѣятельности поставятъ его наконецъ въ настоящемъ свѣтѣ; это болѣе всего видно изъ письма его къ другу его Наруэллю {См. Memoirs, IV, 80.}. Безпристрастіе его доказывается слѣдующимъ случаемъ: когда на конгрессѣ предложено было ограниченіе свободы книгопечатанія, онъ, такъ глубоко оскорбленный этою свободою, сталъ выше личныхъ интересовъ и поддерживалъ ее, какъ и прежде. Въ первой рѣчи своей къ конгрессу, Джеферсонъ сказалъ: "Да проникнетъ въ сердца всѣхъ святое правило, что если на сторонѣ большинства находится рѣшеніе дѣла, то и меньшее число людей противнаго мнѣнія должно пользоваться одинакимъ покровительствомъ законовъ. Соединимся же, граждане, соединимся однимъ сердцемъ и одною волею. Да возстановятся въ обществѣ нашемъ любовь и гармонія, безъ которой не только самобытность, но и самая жизнь -- жалки. Вспомнимъ, что мы изгнали изъ земли своей религіозную нетерпимость, за которую столько ссорились люди, столько пролили крови, и что мы мало пріобрѣтемъ, если допустимъ политическую нетерпимость, которая поведетъ къ жестокимъ и кровавымъ преслѣдованіямъ."
   Чтобъ убѣдиться, сколько нелѣпыхъ обвиненій взведено было на Джеферсона, необходимо прочесть въ его мемуарахъ тѣ мѣсто, гдѣ онъ высказываетъ мнѣнія, болѣе всего порицаемыя его клеветниками, т. е. мысли его о религіи, философіи и государственномъ управленіи; можно рѣшительно сказать, что, не смотря на ошибки Джеферсона, ни одна идея его не проистекала изъ какого-нибудь нечистаго или своекорыстнаго источника. Менѣе всего правилась ему философія Платона; онъ прочелъ его "Республику", и очень-понятно, почему практическій государственный человѣкъ, воззвавшій полміра къ покой жизни, по справедливости находилъ ученіе Платона о поступленіи въ общее владѣніе имуществъ и женъ, объ огромныхъ казармахъ для воспитанія, о малыхъ республикахъ и тому подобномъ, -- ученіемъ нелѣпымъ и совершенно-невозможнымъ въ практическомъ примѣненіи. Уже Аристотель высказала, подобное убѣжденіе, а идеалы, которые стремился осуществить Джеферсонъ (и которые осуществились, по смотря на всѣ противорѣчія), по имѣли ничего похожаго на мечты Платона и приближали къ послѣдовательному раціональному ученію Аристотеля.
   Мнѣніе, столько раза, высказанное, что сила одной мысли а priori находитъ самые лучшіе законы и вездѣ можетъ быть примѣнена съ успѣхомъ, противорѣчило всѣмъ убѣжденіями. Джеферсона. Онъ часто говорилъ, что "на такой смѣшанной наукѣ, какъ наука о государствѣ и оба. общественныхъ отношеніяхъ, одно положеніе не можетъ быть основаніемъ всѣхъ вѣковъ и обстоятельствъ". Въ этомъ пунктѣ согласны были съ Джеферсономъ всѣ его противники; главный же предметъ несогласія состоялъ въ томъ, какія постановленія возможны въ Америкѣ при настоящихъ обстоятельствахъ. Мы упомянули выше объ образованіи двухъ партій, и Джеферсонъ сдѣлался дѣятельными, главою той, которая называлась "республиканскою"; она. горько жаловался на это разъединеніе, разрушавшее много надежда, въ будущемъ, и уничтожавшее связи дружества. "Люди (говорилъ онъ), которые всю жизнь провели вмѣстѣ, на улицѣ убѣгаютъ другъ друга, отворачиваютъ голову въ сторону, чтобъ не снять шляпы". "Джеферсонъ самъ (говорили его противники) главная причина этого печальнаго состоянія"; но такое обвиненіе ровно ни на чемъ не основано. Борьба была неизбѣжна, ибо предметомъ ея были важнѣйшіе интересы націи, вся будущность цѣлой части свѣта.
   Положеніе Джеферсона было самое затруднительное, потому-что всѣ герои войны за независимость (Вашингтонъ, Гамильтонъ, Адамсъ, Маршаллъ и многіе другіе) стояли на сторонѣ федералистовъ и требовали стараго порядка, умѣренности, строгаго права и сильнаго союзнаго правленія. Если не съ благоговѣніемъ, то съ великима, уваженіемъ смотрѣли они на постановленія, которыя въ Европѣ, или точнѣе въ Англіи, были плодами вѣковой дѣятельности и зрѣлаго опыта. Многіе почитали государственное устройство Англіи за non plus ultra совершенства и сожалѣли, что въ Америку нельзя перевести всего изъ Англіи, а должно довольствоваться худшимъ. Гамильтонъ предложилъ избирать президента и сенаторовъ на всю жизнь, и, говоря съ презрѣніемъ о демократическомъ постановленіи (but pork still, With a Cittle change of sauce), старался сблизить американскую конституцію съ англійской. Это мнѣніе болѣе или менѣе раздѣляли всѣ государственные люди Америки; вотъ причина, по которой англійскіе путешественники того времени представляютъ Соединенные-Штаты чѣмъ-то нестройнымъ, неестественнымъ; имъ казалось странно, что у Американцевъ не было лордовъ, верхней палаты, права первородства и даже судейскихъ париковъ. Джеферсонъ, одинъ сопротивлявшійся всѣмъ, являлся въ глазахъ ихъ безразсуднымъ мечтателемъ, желавшимъ невозможнаго и даже далеко оставившимъ за собою всѣ неисполнимыя мечты Платона. То, чему не было примѣра въ исторіи, невозможность чего доказали многіе несчастные опыты, было цѣлью дѣятельности всей его жизни. Тринадцать (теперь двадцать-шесть) демократіи должны были управляться сами собою и въ свою очередь составить огромную республику, съ тѣмъ условіемъ, чтобъ изгнаны были всѣ насильственныя средства управленія.
   Съ тѣмъ же энтузіазмомъ, который одушевлялъ его въ борьбѣ за демократію, онъ всегда и вездѣ вооружался противъ торговли невольниками; по его мало слушали, и интереса, заглушалъ въ согражданахъ его чувство любви къ человѣчеству. Не смотря на всѣ по-видимому мечтательныя идеи свои, онъ, какъ практическій, государственный человѣкъ никогда не опускалъ изъ вида возможнаго и исполнимаго и твердо убѣждена, былъ, что бѣлые и Индійцы никогда не могутъ пользоваться одинакими правами, оставаясь вмѣстѣ въ одномъ государствѣ, по различію, которое провели между ними природа, привычка и общественное мнѣніе. Вотъ, что писалъ онъ къ Джегедію Морзу 6 марта 1822 года:
   "Я получилъ письмо ваше отъ 6 марта и благодарю васъ за почетное мѣсто, которое вы предлагаете мнѣ и друзьямъ моимъ въ обществѣ для образованія и улучшенія Индійцевъ. Предметъ этотъ всегда близокъ была, моему сердцу, и я не пропускалъ (когда только могъ Дѣйствовать) ни одного случая, чтобъ споспѣшествовать его выполненію. Даже и теперь, когда старость и уединеніе отдѣляютъ меня отъ политическихъ дѣлъ, ничто не можетъ въ такой степени пробудить мое участіе, какъ плана, вырвать этотъ добрый и злополучный народъ изъ того состоянія физическаго и нравственнаго униженія, въ которое она" низвергнутъ обстоятельствами, вовсе отъ него независѣвшими. Впрочемъ, какъ ни велика любовь, съ которою я смотрю на это дѣло, по зрѣломъ размышленіи я долженъ искренно сказать вамъ, что предложенный планъ, по моему мнѣнію, не заслуживаетъ полнаго одобренія. Не беру на себя проводить линію разграниченія между частными союзами, заключенными съ похвальною цѣлью числомъ лицъ, неопаснымъ ни для кого, и между тѣми, которые по многочисленности своей могутъ вступить въ битву съ правильнымъ правительствомъ и разстроить его направленіе. Но линія эта въ дѣйствительности существуетъ. Я видѣлъ времена (передъ началомъ нашей революціи), когда необходимо было это крайнее и опасное средство; но то были времена, повторенія которыхъ не могу желать. Тогда правильныя постановленія правительства соединялись между собою противъ правъ народа, и послѣднему не оставалось ничего болѣе, какъ только основать боковую (collateral) власть, которая бы упрочила и спасла гибнувшія права. Но такое положеніе дѣлъ не Идетъ въ сравненіе съ настоящимъ ходомъ нашего управленія. Мы не должны отваживаться на устройство власти, которая, потерявъ свою первоначальную цѣль, легко можетъ потрясти основаніе общества и привести въ опасность спокойствіе нашей родины.
   "Какъ ни глубоко убѣжденъ я (заключаетъ онъ свое посланіе) въ чистотѣ намѣреній предполагаемаго союза, какъ ни искренно уважаю людей, принявшихъ на себя званіе его членовъ, по совѣсть и долгъ гражданина препятствуютъ мнѣ принять въ немъ участіе."
   Все сказанное нами о Джеферсонъ служитъ доказательствомъ, какъ преувеличены были опасенія его противниковъ, обнаружившіяся въ то время, когда его избрали въ первый разъ въ званіе президента. Невозмущаемый этими враждебными кликами, онъ съ твердостью направилъ путь къ своей цѣли, вездѣ заботился о сбереженіи общественныхъ суммъ, объ уменьшеніи долговъ, объ ограниченіи числа постояннаго войска, объ устройствѣ милиціи, и все это въ чисто-республиканскомъ духѣ. Въ-слѣдствіе экономическихъ распоряженій и строгаго надзора за управленіемъ финансовъ, однѣ таможенныя пошлины покрывали издержки союза, а внутренніе налоги были отмѣнены. Джеферсонъ не безпокоился о томъ, что уничтоженіе многихъ должностей уменьшило его собственные доходы: онъ жилъ всегда просто, избѣгалъ внѣшней пышности, не являлся въ торжественныхъ случаяхъ предъ народомъ, даже не произносилъ рѣчей на конгрессѣ, а довольствовался письменными посланіями.
   Въ-продолженіе своей четырехлѣтней служебной дѣятельности, Джеферсонъ обнаружилъ такъ мало притязаній на господство, а твердостью и кротостью пріобрѣлъ столько довѣренности у своихъ согражданъ, что они превознесли похвалами дѣйствія его ко благу республики, и, при вторичномъ избраніи его въ президенты въ 1805 г., сто-шестьдесятъ-два голоса объявили себя въ пользу этого избранія и только четырнадцать противъ него.
   Мы говорили уже о множествѣ противниковъ Джеферсона, о клеветахъ, которыми встрѣтили его журнальные столбцы; борьба эта легко бы могла утомить всякаго другаго, кромѣ Джеферсона: онъ смотрѣлъ на необходимое развитіе, на самую будущность своего отечества глазами провидца и рѣшался содѣйствовать этому развитію всѣми силами, какія только были у него въ рукахъ. Всѣ подати, собираемыя внутри государства, были отмѣнены (въ 1802 г.), военныя издержки значительно уменьшены, ненавистные законы противъ иностранцевъ и возмущеній уничтожены; сверхъ"того, уплачено было тридцать-три съ половиною мильйона долга; всѣ расходы ограничены полтора мильйонами; составленъ былъ запасный капиталъ въ четырнадцать мильйоновъ. Стоитъ припомнить, что происходило въ то время въ Европѣ, чтобъ вполнѣ оцѣнить заслуги Джеферсона и понять, какъ опъ искусно умѣлъ воспользоваться тогдашними обстоятельствами. Въ 1783 г., Соединенные-Штаты были совершенно устранены отъ владѣній по берегамъ Миссиссиппи и Мехиканскаго-Залива, и нѣкоторые Американцы радовались такимъ естественный!, и прочнымъ границамъ; но не таково было мнѣніе Джеферсона и жителей юго-восточныхъ штатовъ, становившихся все дѣятельнѣе и могущественнѣе. Имъ само собою представлялся вопросъ: "если Испанія и Франція займутъ Миссиссиппи, Англія Рѣку-св.-Лаврентія, гдѣ же будетъ путь сообщенія для внутреннихъ штатовъ, куда перейдетъ сбытъ ихъ произведеній, размножающихся съ каждымъ днемъ?" Ясно, что Сѣверная-Америка должна будетъ, во что бы то ни стало, пріобрѣсти водяные пути, хотя бы въ случаѣ необходимости должно было даже начать войну съ этою цѣлью.
   Луизіана или страна, простирающаяся отъ Новаго-Орлеана до СанЛуи, отъ Миссиссиппи до Тихаго-Моря, равная но пространству всѣмъ Соединеннымъ-Штатамъ вмѣстѣ, должна была сдѣлаться (какъ твердо и убѣдительно доказывалъ Джеферсонъ) достояніемъ Сьверо-Американской-Республики, чтобъ оградить ее для вѣчнаго мира, и вмѣстѣ съ тѣмъ доставить гражданамъ самое обширное и выгодное поприще для многосторонней дѣятельности. Федералисты, противники Джеферсона, называли подобное намѣреніе безуміемъ, исполненіе его невозможностью, напоминали объ умѣренности, предсказывали рядъ разорительныхъ и бѣдственныхъ войнъ и т. д.
   Эти злые и близорукіе толки нисколько не совратили Джеферсона съ принятаго имъ пути; напротивъ, онъ тщательно наблюдалъ за ходомъ современныхъ событій и смѣло воспользовался представившимся ему случаемъ. Луизіана, бывшая въ началѣ Французскою колоніею, перешла въ 1763 г. къ Англіи, въ 1783 къ Испаніи, въ 1800 году подпала подъ власть Наполеона. Джеферсонъ объявилъ, что на это нельзя смотрѣть равнодушно, и что необходимо занять Миссиссиппи, ибо близкое сосѣдство поведетъ къ войнѣ съ Французами, слѣдственно, къ тѣсному союзу съ Великобританіею. Вотъ, что писалъ Джеферсонъ къ Монроэ, американскому посланнику въ Парижѣ. "Отъ успѣха вашихъ переговоровъ зависитъ будущность нашего отечества {Barbè-Marbois Lousiana 251. Laws of the united states i, 140, Memoirs IV. 7.}. Если мы не достигнемъ этого пріобрѣтенія путемъ мира, то должны приготовиться къ войнѣ; оставаться долѣе въ настоящемъ положенія намъ невозможно". Наполеонъ видѣлъ, что по отдаленности Луизіаны подать ей помощь у него не достанетъ средствъ; сверхъ-того, онъ въ то время нуждался въ деньгахъ и увѣренъ былъ, что уступкою этой земли вовлечетъ Американцевъ въ безпрерывныя ссоры съ Англичанами. Такимъ образомъ за 60 мильйоновъ франковъ Американцы пріобрѣли (въ 1803 г.) другую половину Сѣвернои-Америки. Никогда еще неизбѣжность войны не была устранена болѣе-благопріятнымъ образомъ, никогда еще такія огромныя выгоды не пріобрѣтались за такую ничтожную сумму. Путешествія но вновь пріобрѣтенной, частію совсѣмъ-неизвѣстной странѣ запада были организованы Джеферсономъ {Lewis travels. North Amer. Review LI. 96. Murray L Стр. 487.} и упрочили намѣреніямъ его желанную будущность.
   Между-тѣмъ, морская война между Англіею и Франціею наносила жестокій вредъ Американцамъ. "Мы почитаемъ", говорилъ Джеферсонъ {Memoirs IV.173.} "превосходство Франціи на сушь и Англіи на морѣ гибельнымъ для мира и благоденствія государствъ. Не вѣримъ, чтобъ Бонапарте сражался за свободу морей, Англія за свободу народовъ; оба они хотятъ присвоить себя могущество, счастіе и силы другихъ народовъ".
   Обь враждующія державы истребили невѣроятное множество американскихъ кораблей (Барбе-Марбуа насчитываетъ ихъ въ 8 лѣтъ до 2500); Англичане вербовали американскихъ матросовъ и силою заставляли ихъ служить у себя на корабляхъ. Всѣ ходатайства о нихъ въ Лондонѣ и Парижѣ {France declared that we suffered the robberies of England with more patience than her own and England that she alone had а right to plunder us. Brackenrjdge History of the late war XIX.} оставались безъ дѣйствія; вести войну съ двумя державами въ одно время было бы безразсудно, оставаться въ бездѣйствіи невозможно; наконецъ, конгрессъ 22 декабря 1807 г. рѣшилъ значительнымъ большинствомъ голосовъ наложить запрещеніе (эмбарго) на всѣ корабли; такимъ-образомъ почти прекратилась вся торговля. Разумѣется, подобная мѣра нанесла значительный вредъ враждующимъ державамъ, но нисколько не прекратила ихъ дѣйствіи. Въ самой Америкѣ она скоро возбудила столько неудовольствій и жалобъ, что преемникъ Джеферсона, Мадисонъ, долженъ былъ совершенно измѣнить ее.
   Съ тою же ясностью души и веселостью, которыя сопровождали въ уединеніи Вашингтона, удалился и Джеферсонъ отъ дѣлъ, когда минулъ срокъ его второму президентству, и успокоилъ опасавшихся его честолюбія; но и въ уединеніи онъ слѣдилъ за общественными событіями и принялъ ревностное участіе въ основаніи университета въ Шарлоттвиллѣ.
   Различіе политическихъ убѣжденій, долгое время разлучавшее его отъ Адамса, съ лѣтами потеряло свою нетерпимость; прежняя дружба возвратилась, и переписка этихъ двухъ благородныхъ, престарѣлыхъ друзей въ высшей степени поучительна и трогательна. Такимъ же образомъ исчезло опасеніе Джеферсона о пристрастіи Вашингтона къ Англіи; недоступный суетному тщеславію и всегда готовый отдать справедливость даже врагу, вотъ что говорилъ онъ о Вашингтонѣ {Spark; Washinhton 1. 545.}: "честность его была такъ чиста, справедливость до того непреклонна, что не было человѣка, равнаго ему въ этомъ отношеніи. Преимущества выгодъ, родства, дружбы или пристрастія не имѣли никогда въ глазахъ его ни малѣйшей цѣпы. Онъ былъ дѣйствительно, въ полномъ смыслѣ слова, мудрый, добрый и великій человѣкъ".
   Къ этимъ тремъ человѣкамъ присоединился еще пятидесяти-лѣтній, вѣрный другъ Джеферсона, умный Мадисонъ, четвертый президентъ молодой, цвѣтущей республики. Они довѣрчиво подало другъ другу руки, и самое различіе ихъ мнѣній подѣйствовало спасительно на многостороннее развитіе ихъ отечества и его жителей.
   Съ друзьями своими и родственниками Джеферсонъ жилъ въ тихомъ согласіи въ помѣстьѣ своемъ Монтиселло (Monticello). Одному изъ нихъ, онъ полу шуткой, полусерьёзно сообщилъ слѣдующія правила практической жизни:
   1) Никогда не откладывай до завтра того, что можешь сдѣлать сегодня.
   2) Никогда не проси другихъ о томъ, что самъ можешь сдѣлать.
   3) Никогда не издерживай денегъ прежде, чѣмъ не получишь ихъ въ свои руки.
   4) Никогда не покупай ненужнаго потому только, что оно дешево.
   5) Гордость стоитъ намъ дороже голода, жажды и холода.
   6) Мы никогда не раскаяваемся въ томъ, что мало ѣли.
   7) Никогда не утомляетъ насъ то, что мы дѣлаемъ съ охотою.
   8) Сколько горя доставили намъ тѣ несчастія, которыя никогда не случались!
   9) Смотри на вещи всегда съ умѣренной ихъ стороны.
   10) Если ты взволнованъ, сосчитай 10 прежде, чѣмъ заговорить; если ты разсерженъ, сосчитай 100.
   До 83-хъ-лѣтняго возраста Джеферсонъ пользовался рѣдкою силою духа и тѣла; съ того времени начало здоровье его ослабѣвать, и врачи предсказали ему близкую кончину. Когда онъ выразилъ желаніе дожить до 4 іюля 1826 года, то они объявили ему, что это невозможно. Но таково было желаніе его и сила воли, что какою-то чудесною силою поддержалась жизнь его до назначеннаго имъ срока, и онъ умеръ 4 іюля 1826 года въ часъ по полудни, въ тотъ самый день и часъ, когда, за 50 лѣтъ прежде, подписано было на конгрессѣ предложенное имъ объявленіе о независимости Соединенныхъ-Штатовъ. Въ тотъ же день, чрезъ нѣсколько часовъ, умеръ 90 лѣтъ отъ роду товарищъ его по трудамъ, достоинствамъ и возрасту, Джонъ Адамсъ. Въ тотъ же день, въ 1830 году, умеръ третій президентъ Соединенныхъ Штатовъ (пятый по избранію) Джемсъ Монроэ.
   Джеферсонъ умеръ въ бѣдности. Нѣкоторыя неудачи, отъ него независѣвшія, и радушное гостепріимство, съ которымъ онъ принималъ всякаго, разстроили его состояніе. Въ этомъ отношеніи, онъ стоялъ выше римскихъ консуловъ, которые презирали богатство только до-тѣхъ-поръ, пока республика находилась въ бѣдности; онъ стоялъ во главѣ могущественной республики (употребимъ выраженіе Ѳукидида о Периклѣ) сильнѣе всѣхъ благъ, выше всякаго богатства. Правительство Луизіаны, которую онъ возвелъ на такую цвѣтущую степень, узнавъ о всѣхъ обстоятельствахъ смерти Джеферсона, сдѣлало слѣдующее распоряженіе: "Томасъ Джеферсонъ окончилъ жизнь свою, посвященную имъ на благо родины и всего человѣчества, и оставилъ въ наслѣдіе дѣтямъ только добродѣтель свою и благодарность народа, независимость котораго онъ возвѣстилъ міру. Его мудростью и стараніемъ Луизіана включена въ число Соединенныхъ-Штатовъ и ему обязана своею политическою и гражданскою самобытностью. Нынѣ, чтобъ почтить глубоко-уважаемую память своего славнаго благодѣтеля, законодательное правленіе Луизіаны положило отправить 15 тысячь талеровъ къ Томасу Джеферсону Рандольфу, чтобъ дочь его пользовалась доходами съ этой суммы и передала ихъ своимъ наслѣдникамъ". Точно-такое же распоряженіе сдѣлано было и въ Южной-Королинѣ.

"Отечественныя Записки", No 5, 1847

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru