Галахов Алексей Дмитриевич
О влиянии христианства на славянский язык. Опыт истории языка по Остромирову Евангелию, написанный ... Ф. Буслаевым

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   О вліяніи христіанства на славянскій языкъ. Опытъ исторіи языка по Остромирову Евангелію, написанный на степень магистра, кандидатомъ Ѳ. Буслаевымъ. Москва. 1848. Въ университетской тип. Въ 8-ю д. л. 211 стр.
   Въ новомъ сочиненіи своемъ, г. Буслаевъ вѣренъ взгляду на науку о языкѣ, изложенному въ первомъ его сочиненіи: "О преподаваніи отечественнаго языка". Тамъ, изъ трехъ способовъ изученія языка: сравнительнаго, историческаго и философскаго, онъ отдаетъ предпочтеніе историческому, который одинъ можетъ познакомить съ внутренними силами и богатствомъ языка. Съ историческимъ долженъ идти рука-объ-руку сравнительный, который, впрочемъ, надеженъ только тогда, когда исторически исчерпаны всѣ сокровища языка. Притомъ, историческій есть уже вмѣстѣ и сравнительный, ибо предполагаетъ сравненіе формъ языка въ различныхъ періодахъ времени; а сравнительный -- вмѣстѣ и историческій, ибо сравниваетъ языки различныхъ временъ. Оба они служатъ матеріальной основой способу философскому, который, съ своей стороны, освѣщаетъ идеею различные факты, ими собранные.
   Новое сочиненіе, какъ показываетъ самое его названіе ("Опытъ"), не имѣетъ притязанія на окончательное рѣшеніе самаго важнаго въ исторіи славянскаго языка вопроса -- вопроса о вліяніи христіанства на славянскій языкъ. Сочинитель ограничился только древнѣйшимъ текстомъ славянскаго "Евангелія", такъ-называемаго остромирова. Притомъ же, въ этомъ текстѣ, предметъ его диссертаціи опредѣляется исключительно корнесловомъ и изслѣдованіемъ нѣкоторыхъ приставокъ и образующимъ окончаній. Палеографическая и собственно-грамматическая части остромирова текста остались внѣ предѣловъ сочиненія, вліяніе греческаго словосочиненія на славянское есть уже не прямое вліяніе христіанства на языкъ, и можетъ быть опредѣлено только сличеніемъ остромирова текста со всѣми древнѣйшими переводами и сочиненіями оригинальными. Въ самомъ лексикологическомъ запасѣ славянскаго языка "Евангелія" многое остается нерѣшеннымъ до-тѣхъ-поръ, пока не приведется въ ясность корнесловъ прочихъ книгъ ветхаго и новаго завѣта.
   Для того, чтобъ опредѣлить степень вліянія христіанства на славянскій языкъ, слѣдовало сначала разсмотрѣть его внѣ христіанства, и потомъ уже обозначить, что внесено въ него христіанствомъ. Такимъ-образомъ, древнѣйшая исторія языка раздѣляется на два періода: миѳологическій и христіанскій.
   Прослѣдимъ все содержаніе сочиненія, весьма-важнаго по матеріаламъ для исторіи языка.
   Въ-старину, человѣкъ меньше отдѣлялъ отъ слова свою мысль, ибо, по мѣрѣ развитія образованности и сближенія съ чуждыми народами, теряется сознательное употребленіе роднаго языка. Потому слово, какъ вѣрное выраженіе преданій и обрядовъ, событій и предметовъ, понималось, въ-старину, въ тѣснѣйшей связи съ тѣмъ, что оно выражало: названіемъ запечатлѣвалось вѣрованіе или событіе, и изъ названія вновь возникало сказаніе или миѳъ; изобразительнымъ воззрѣніемъ слово живописало страсти и духовныя способности человѣка, и своей изобразительностью порождало вѣру въ вещественное явленіе духовнаго. Изобразительность языка, въ древнѣйшемъ его періодѣ, казалась естественнымъ, прямымъ выраженіемъ мысли: ибо мысль не могла еще во всей отвлеченности отрѣшиться отъ тѣхъ жизненныхъ образовъ, отъ тѣхъ вѣрованій и наивныхъ убѣжденій, которыя собственно выражались словомъ. Этотъ древнѣйшій періодъ языка, по внутреннему значенію, можно назвать миѳологическимъ, по способу же воззрѣнія -- эпическимъ. Въ эпическихъ формахъ, даже и доселѣ удержанныхъ народною рѣчью, открываются слѣды глубокой древности. Слово означаетъ предметы по тѣмъ свойствамъ, какія ярче бросаются въ глаза и затрогиваютъ воображеніе. Ежедневное употребленіе въ-послѣдствіи возводитъ впечатлѣніе до общаго понятія; но сила начальнаго впечатлѣнія возникаетъ вновь и остается на память народу въ постоянномъ эпитетѣ, который какъ-бы подновляетъ употребленіемъ сглаженную съ слова краску, придавая ему свѣжесть перваго впечатлѣнія. Родство происхожденія постояннаго эпитета и названія предмета убѣждаетъ насъ въ этомъ. Въ-послѣдствіи, изъ первоначальнаго впечатлѣнія и постояннаго эпитета развивается цѣлое повѣрье. Для исторіи языка весьма-важно обратить вниманіе на такой переходъ слова отъ значенія просто.нагляднаго къ миѳологическому, глубоко коренящемуся въ нравахъ и обычаяхъ народа. Здѣсь авторъ разбираетъ нѣкоторые эпитеты сербской народной поэзіи (сухое золото, бѣлое серебро), преимущественно замѣчательные въ Исторіи языка; объясненіе названія русалокъ онъ выводитъ и изъ языка и изъ преданій и вѣрованій, слѣдуя тому основанію, что исторія языка состоитъ въ тѣснѣйшей связи съ преданіями и вѣрованіями народа.Такъ-какъ родство языковъ индо-европейской отрасли сопровождается согласіемъ преданій и повѣрій, сохранившихся въ этихъ языкахъ, то миѳологическія преданія Славянъ должны быть изучаемы въ связи съ преданіями другихъ средневѣковыхъ народовъ, и преимущественно съ преданіями нѣмецкихъ племенъ. Въ-слѣдствіе этого, авторъ беретъ примѣры различныхъ преданій и словъ славянскихъ и сравниваетъ ихъ съ такими же нѣмецкими.
   Преданія мало-по-малу вытѣсняются христіанствомъ и образованностью; сказанія, не поддерживаясь общимъ интересомъ, предаются забвенію; вѣрованія, отдѣлившись отъ жизненныхъ вопросовъ, превращаются въ суевѣрія и искажаются, Простой народъ, по мѣрѣ распространенія грамотности, легко разстается съ своими преданьями и повѣрьями. Миѳологія народная видимо гибнетъ, и никакая нравственная сила не можетъ вдвинуть ее въ интересы житейскіе. Но сколько бы народъ ни отклонился отъ своего первобытнаго состоянія, пока онъ не утратитъ своего языка, до-тѣхъ-поръ не погибнетъ въ немъ духовная жизнь его предковъ. Мысль, извнѣ привитая къ слову, никогда не осилитъ живаго образа, въ немъ впервые возсозданнаго. Подобно преданіямъ, донесшимся до насъ изъ отдаленныхъ вѣковъ только въ звукѣ, миѳологія народная долго будетъ жить въ языкѣ своею яркою изобразительностью и меткимъ взглядомъ на природу.
   Слово Божіе, оглашаясь на языкѣ необразованномъ, выводитъ его изъ предѣловъ домашняго, односторонняго воззрѣнія на общечеловѣческое поприще отвлеченной, нравственной мысли. Живость начальнаго впечатлѣнія уступаетъ величію влагаемой въ слово идеи, и христіанство сглаживаетъ съ языка его изобразительность, воспитанную язычествомъ. Возведеніе слова отъ нагляднаго представленія до общаго понятія, совершающееся въ языкѣ по мѣрѣ умственнаго развитія народа, получаетъ первое и рѣшительное направленіе отъ перевода св. писанія. Поэтому, существенный вопросъ въ исторіи языка во время перевода св. писанія состоитъ въ томъ, чтобъ показать, какъ языкъ отъ первоначальныхъ своихъ воззрѣній, глубокопроникнувшихъ и въ жизнь, и въ вѣрованія, и въ преданія народныя, мало по малу переходитъ къ ясному выраженію христіанскихъ понятій.
   Переводчики св. Писанія старались передать слово Божіе и идеи христіанскія во всевозможной чистотѣ. Все, что только напоминало обрядъ или обычай, противный христіанству, всякое слово, имѣвшее смыслъ языческаго поклоненія, они почитали недостойными чистоты евангельской. Нѣтъ сомнѣнія, что славянскій языкъ уже задолго до Кирилла и Меѳодія служилъ органомъ христіанскихъ понятій: въ противномъ случаѣ, никакъ невозможно было бы избѣжать словъ и выраженій, намекающихъ на языческій бытъ при первой попыткѣ переложить священное писаніе. Переводчики твердо и основательно знали славянскій языкъ и, какъ ревностные христіане, могли почерпнуть свое знаніе славянскаго языка только изъ источника христіанскаго. Притомъ Готы уже въ IV-мъ вѣкѣ получили переводъ св. писанія, а они, по мѣсту жительства и по историческимъ своимъ судьбамъ, находились въ сношеніяхъ съ Славянами. Христіанство было центромъ разнообразныхъ вѣрованій и обычаевъ разнородныхъ племенъ. Вотъ почему важнѣйшимъ источникомъ для исторіи славянскаго языка должно признать переводъ "Библіи" Ульфилы. Показавъ отношеніе христіанскихъ понятій къ языку перевода IV вѣка и къ языку перевода Кирилла и Меѳодія IX вѣка, мы опредѣлимъ для себя періодъ исторіи языка, отъ языческихъ преданій мало-по-малу переходящій къ чистотѣ христіанскихъ идей. Въ-слѣдствіе этого, авторъ обращаетъ сначала вниманіе на историческую связь языка готскаго съ славянскимъ. Исторію многихъ нашихъ словъ, а вмѣстѣ съ ними и понятій, онъ возводитъ къ періоду языка готскаго. Потомъ онъ показываетъ, въ какомъ отношеніи и готскій и славянскій языки стоятъ къ христіанству. Это отношеніе противоположно. Славянскій переводъ "Евангелія", какъ сказано выше, отличается чистотою выраженія христіанскихъ понятій, происшедшею въ-слѣдствіе отстраненія всѣхъ намёковъ на прежній, до-христіанскій бытъ. Напротивъ того, готскій переводъ "Библіи" являетъ рѣзкій переходъ отъ выраженій миѳологическихъ къ христіанскимъ и составляетъ любопытный фактъ въ исторіи языка, сохраняя въ себѣ преданія языческія для выраженія христіанскихъ идей. Вездѣ очевидно, что Ульфиля прямо изъ устъ язычника взялъ еще неочистившіяся молитвою слова и формы для выраженія ими св. писанія. По родству преданій славянскихъ съ нѣмецкими, не только готскій переводъ "Библіи", но и другіе нѣмецкіе переводы "Евангелія", VIII и IX вѣка, предлагаютъ намъ многіе общіе у Славянъ съ Нѣмцами древнѣйшіе обычаи и вѣрованія, ясно сохранившіеся въ нѣмецкихъ переводахъ св. писанія, но невошедшіе въ славянскій. Переходя къ исторіи понятій семейныхъ въ языкѣ, слѣдуетъ рѣшить вопросъ особенной важности о томъ, какое вліяніе произвелъ переводъ св. писанія на эти понятія. Славяне, преимущественно предъ всѣми индоевропейскими народами, въ большей чистотѣ сохранили древнѣйшія названія семейныхъ отношеній и членовъ семейства, такъ-что славянскія слова, означающія эти понятія, по прямой линіи ведутъ свою исторію отъ санскрита и стоятъ въ самомъ близкомъ къ нему отношеніи. Семейныя понятія мало подверглись въ славянскомъ языкѣ перевороту отъ внесенія въ него идей христіанскихъ. Конечно, язычество вошло во многіе обряды семейные, но христіанство, какъ-скоро проникло къ Славянамъ, еще во времена до-историческія, уже изгнало изъ языка перевода св. писанія все, что въ понятіяхъ семейныхъ оскорбляло христіанскія идеи. Нѣмецкіе переводчики св. писанія поступили иначе: христіанскія понятія о семействѣ часто передавали они такими словами, которыя во всей яркости живописали языческій обрядъ. Потомъ, суля по переводу св. писанія, можно заключить, что Славяне до позднѣйшаго времени удержали семейныя отношенія для опредѣленія общественныхъ отношеній. Это видно въ "Остромировомъ Евангеліи" изъ словъ: "владыка" и "старѣйшина", которыя, получивъ значеніе въ быту семейномъ, распространились для выраженія власти не только гражданской, но и церковной. Въ славянскомъ переводѣ очевидны слѣды патріархальнаго быта, напротивъ, въ языкѣ не только древне-нѣмецкихъ переводовъ св. писанія, но даже и готскаго, замѣчается большее развитіе государственныхъ понятій. Славянскіе переводчики хотя и стараются передать грецизмами понятія жизни государственной, напримѣръ игемонъ -- владыка, но славянизмы невольно проскользаютъ и даютъ разумѣть, какъ необходимо было замѣнять ихъ грецизмами Текстъ славянскаго "Евангелія" представляетъ періодъ броженія, когда еще не могли выработаться идеи общественныя, въ отвлеченіи отъ понятій семейныхъ. Съ теченіемъ времени, домашній кругъ воззрѣній въ языкѣ расширяется. Столкновенія съ чуждыми народами и переводъ св. писанія извлекли Славянъ изъ ограниченныхъ домашнихъ отношеній, отразившись въ языкѣ съ знаніемъ чужеземнаго и общечеловѣческаго. Исторія славянскаго племени положительно указываетъ, что прямо изъ жизни семейной и отношеній, ею опредѣляемыхъ, нельзя вывести всего многосложнаго устройства государственнаго, не предпославъ чуждаго вліянія въ образованіи понятій общежительныхъ и государственныхъ въ языкѣ св. писанія. Древнѣйшимъ слоемъ языка, конечно, должно признать слова, выражающія бытъ семейный и родовой: потому они и стоятъ въ ближайшемъ родствѣ съ санскритомъ. Но за нимъ надобно признать вторымъ, позднѣйшимъ, образовавшимся въ періодъ до-историческаго сближенія племенъ -- слой племенной. Отвлеченность славянскаго языка въ переводѣ св. писанія, какъ слѣдствіе яснаго разумѣнія христіанскихъ идей, очищеннаго отъ преданій до-христіанскихъ, усилилась грецизмами, которыхъ, сравнительно съ славянскимъ текстомъ находимъ гораздо-менѣе въ готскомъ, Грецизмы, въ Остромировомъ Евангеліи "преимущественно ограничиваются только названіемъ предметовъ, касающихся удобствъ жизни, ремеслъ, произведеній природы, для которыхъ слова или вовсе не существовали въ языкѣ славянскомъ, или же были неизвѣстны переводчикамъ. Переводчикамъ даже выгодно было употреблять иностранныя реченія въ этомъ случаѣ для того, чтобъ придать слогу величіе, не унизивъ его напоминовеніемъ предметовъ жизни ежедневной. Иное дѣло съ понятіями нравственными: они уже сами по себѣ возбуждали приличную высокому предмету мысль, и, слѣдовательно, не нуждались въ понятномъ выраженіи посредствомъ грецизма, который въ этомъ случаѣ могъ вредить переводу. Нравственное же понятіе, переданное грецизмомъ, получало въ славянскомъ текстѣ какъ-бы значеніе собственнаго имени, какъ-бы олицетворялось.

"Отечественныя Записки", No 7, 1848

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru