Гайдар Аркадий Петрович
Война и дети

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Аркадий Гайдар

Война и дети

  

Фронтовой очерк

  
  
   -----------------------------------------------------------------------------
   Книга: А.Гайдар. Собрание сочинений в трех томах. Том 2
   Издательство "Правда", Москва, 1986
   OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 13 декабря 2001
   ----------------------------------------------------------------------------
  
  
   Тыловая железнодорожная станция на пути к фронту. Водонапорная башня. Два прямых старых тополя. Низкий кирпичный вокзал, опоясанный густыми акациями.
   Воинский эшелон останавливается. К вагону с кошелками в руках подбегают двое поселковых ребятишек.
   Лейтенант Мартынов спрашивает:
   - Почем смородина?
   Старший отвечает:
   - С вас денег не берем, товарищ командир.
   Мальчишка добросовестно наполняет стакан верхом, так что смородина сыплется на горячую пыль между шпал. Он опрокидывает стакан в подставленный котелок, задирает голову и, прислушиваясь к далекому гулу, объявляет:
   - "Хенкель" гудит... Ух! Ух! Задохнулся. Вы не бойтесь, товарищ лейтенант, вон они наши пошли истребители. Здесь немцам по небу прохода нет.
   Он подхватывает кошелку и мчится дальше. У вагона остается его белобрысый, босоногий братишка лет семи от роду. Он сосредоточенно прислушивается к далекому гуду зениток и серьезно объясняет:
   - Ось! Там вона бухает...
   Лейтенанта Мартынова это сообщение заинтересовывает. Он садится на пол у дверей и, свесив ноги наружу, поедая смородину, спрашивает:
   - Гм! А что же, хлопец, на той войне люди делают?
   - Стрыляют, - объясняет мальчишка, - берут ружье или пушку, наводют... и бах! И готово.
   - Что готово?
   - Вот чего! - с досадой восклицает мальчишка. - Наведут курок, нажмут, вот и смерть будет.
   - Кому смерть - мне? - И Мартынов невозмутимо тычет пальцем себе в грудь.
   - Да ни! - огорченно вскрикивает удивленный непонятливостью командира мальчишка. - Пришел якийсь-то злыдень, бомбы на хаты швыряет, на сараи. Вот там бабку убили, двух коров разорвало. О то чего, - насмешливо пристыдил он лейтенанта, - наган нацепил, а как воевать, не знает.
   Лейтенант Мартынов сконфужен. Окружающие его командиры хохочут.
   Паровоз дает гудок.
   Мальчишка, тот, что разносил смородину, берет рассерженного братишку за руку и, шагая к тронувшимся вагонам, протяжно и снисходительно ему объясняет:
   - Они знают! Они шутят! Это такой народ едет... веселый, отчаянный! Мне один командир за стакан смородины бумажку трехрублевую на ходу подал. Ну, я за вагоном, бежал, бежал. Но все-таки бумажку в вагон сунул.
   - Вот... - одобрительно кивает головой мальчишка. - Тебе что! А он там на войне пусть квасу или ситра купит.
   - Вот дурной! - ускоряя шаг и держась вровень с вагоном, снисходительно говорит старший. - Разве на войне это пьют? Да не жмись ты мне к боку! Не крути головой! Это наш "И-16" - истребитель, а немецкий гудит тяжко, с передыхом. Война идет на второй месяц, а ты своих самолетов не знаешь.
  
   Фронтовая полоса. Пропуская гурты колхозного скота, который уходит к спокойным пастбищам на восток, к перекрестку села, машина останавливается.
   На ступеньку вскакивает хлопчик лет пятнадцати. Он чего-то просит. Скотина мычит, в клубах пыли щелкает длинный бич.
   Тарахтит мотор, шофер отчаянно сигналит, отгоняя бестолковую скотину, которая не свернет до тех пор, пока не стукнется лбом о радиатор. Что мальчишке надо? Нам непонятно. Денег? Хлеба?
   Потом вдруг оказывается:
   - Дяденька, дайте два патрона.
   - На что тебе патроны?
   - А так... на память.
   - На память патронов не дают.
   Сую ему решетчатую оболочку от ручной гранаты и стреляную блестящую гильзу.
   Губы мальчишки презрительно кривятся:
   - Ну вот! Что с них толку?
   - Ах, дорогой! Так тебе нужна такая память, с которой можно взять толку? Может быть, тебе дать вот эту зеленую бутылку или эту черную, яйцом, гранату? Может быть, тебе отцепить от тягача вот ту небольшую противотанковую пушку? Лезь в машину, не ври и говори все прямо.
   И вот начинается рассказ, полный тайных недомолвок, уверток, хотя в общем нам уже все давно ясно.
   Сурово сомкнулся вокруг густой лес, легли поперек дороги глубокие овраги, распластались по берегам реки топкие камышовые болота. Уходят отцы, дяди и старшие братья в партизаны. А он еще молод, но ловок, смел. Он знает все лощинки, последние тропинки на сорок километров в округе.
   Боясь, что ему не поверят, он вытягивает из-за пазухи завернутый в клеенку комсомольский билет. И не будучи вправе рассказать что-либо больше, облизывая потрескавшиеся, запыленные губы, он ждет жадно и нетерпеливо.
   Я смотрю ему в глаза. Я кладу ему в горячую руку обойму. Это - обойма от моей винтовки. Она записана на мне.
   Я беру на себя ответ за то, что каждая выпущенная из этих пяти патронов пуля полетит точно в ту, куда надо, сторону.
   - Как тебя зовут?
   - Яков.
   - Послушай, Яков, ну зачем тебе патроны, если у тебя нет винтовки? Что же ты, из пустой крынки стрелять будешь?
   Грузовик трогается. Яков спрыгивает с подножки, он подскакивает и весело кричит что-то несуразное, бестолковое. Он смеется и загадочно грозит мне вдогонку пальцем. Потом, двинув кулаком по морде вертевшуюся около корову, он исчезает в клубах пыли.
   Ой, нет! Этот паренек заложит обойму не в пустую крынку.
   Дети! На десятки тысяч из них война обрушилась точно так же, как и на взрослых, уже хотя бы потому, что сброшенные над мирными городами фашистские бомбы имеют для всех одинаковую силу.
   Остро, чаще острее, чем взрослые, подростки - мальчуганы, девочки - переживают события Великой Отечественной войны.
   Они жадно, до последней точки, слушают сообщения Информбюро, запоминают все детали героических поступков, выписывают имена героев, их звания, их фамилии.
   Они с беспредельным уважением провожают уходящие на фронт эшелоны, с безграничной любовью встречают прибывающих с фронта раненых.
   Я видел наших детей в глубоком тылу, в тревожной прифронтовой полосе и даже на линии самого фронта. И повсюду я видел у них огромную жажду дела, работы и даже подвига.
   Перед боем на берегу одной речки встретил я недавно парнишку.
   Разыскивая пропавшую корову, чтобы сократить путь, он переплыл реку и неожиданно очутился в расположении немцев.
   Спрятавшись в кустах, он сидел в трех шагах от фашистских командиров, которые долго разговаривали о чем-то, держа перед собой карту.
   Он вернулся к нам и рассказал о том, что видел.
   Я у него спросил:
   - Погоди! Но ведь ты слышал, что говорили их начальники, это же для нас очень важно.
   Паренек удивился:
   - Так они же, товарищ командир, говорили по-немецки!
   - Знаю, что не по-турецки. Ты сколько окончил классов? Девять? Так ты же должен был хоть что-нибудь понять из их разговора?
   Он уныло и огорченно развел руками:
   - Эх, товарищ командир! Кабы я про эту встречу знал раньше...
  
   Пройдут годы. Вы станете взрослыми. И тогда в хороший час отдыха после большой и мирной работы вы будете с радостью вспоминать о том, что когда-то, в грозные дни для Родины, вы не болтались под ногами, не сидели сложа руки, а чем могли помогали своей стране в ее тяжелой и очень важной борьбе с человеко-ненавистным фашизмом.
  
   Действующая армия
   "Комсомольская правда", 1941, 21 августа.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru