Lib.ru/Классика: Фирсов Николай Николаевич. Ирландский вопрос

ИРЛАНДСКІЙ ВОПРОСЪ.

III.

"Чтобы заняться исцѣленіемъ своихъ ранъ, Англія всегда дожидалась крайнихъ бѣдствій или опасностей, которыя ставили бы ее въ безъисходное положеніе", говоритъ Луи Бланъ; и дѣйствительно, какъ мы уже указали, исторія Ирландіи съ начала нынѣшняго столѣтія представляетъ, съ одной стороны, почти непрерывный рядъ народныхъ движеній и такъ называемыхъ аграрныхъ преступленій, а съ другой -- небольшое число законодательныхъ реформъ, принятыхъ англійскимъ парламентомъ лишь въ самыя критическія минуты, когда угрожала междоусобная война, а мажетъ быть, и отпаденіе Зеленаго Острова. Во все же остальное время Англія ограничивалась парламентскими комиссіями и репрессивными мѣрами, словно въ самомъ дѣлѣ, по остроумному замѣчанію Брайта, "очень легко управлять штыками".

Но въ сущности эта "легкость управленія" и "спокойный сонъ" -- только обманчивые миражи, и въ концѣ концовъ Англія, прижатая къ стѣнѣ, всегда соглашалась на уступку, съ чего, разумѣется, было бы проще и достойнѣе начать. Всякая же взятая съ боя уступка побуждала Ирландію къ новой агитаціи, и одно народное движеніе слѣдовало за другимъ, составляя безконечную цѣпь. Всѣ вообще эти ирландскія движенія можно раздѣлить на три отличные друга отъ друга вида, хотя они часто шли рука въ руку: на религіозныя, политическія и соціальныя. Съ начала настоящаго столѣтія въ Ирландіи преобладали религіозныя стремленія, выражавшіяся въ борьбѣ за свободу совѣсти католиковъ-туземцевъ, угнетаемыхъ протестантской церковью пришельцевъ-англичанъ. Но благодаря эмансипаціи, вырванной насильно О'Коннелемъ, и церковному биллю Гладстона, который, сорокъ лѣтъ спустя, уничтожилъ господство протестантской церкви -- религіозное волненіе теперь стихло, а съ тѣмъ вмѣстѣ уничтожилась и такъ долго свирѣпствовавшая въ странѣ вражда католиковъ и протестантовъ, которые въ настоящее время дружно дѣйствуютъ противъ общаго врага -- Англіи. Этотъ замѣчательный фактъ ясно доказываетъ, что требованія ирландцевъ не заключаютъ въ себѣ ничего невозможнаго и что благоразумное удовлетвореніе этихъ требованій уничтожаетъ самый источникъ волненій. Точно также, конечно, затихнетъ путемъ радикальныхъ реформъ политическая и соціальная борьба въ Ирландіи, имѣющая цѣлью добиться мѣстнаго самоуправленія съ отдѣльнымъ парламентомъ въ Дублинѣ и разрѣшенія поземельнаго вопроса въ интересахъ поселянъ. Начатая вмѣстѣ съ религіозной въ первой четверти XIX вѣка, борьба эта занимала преобладающее мѣсто въ послѣднія пятьдесятъ лѣтъ и до настоящаго времени заключаетъ въ себѣ всю суть ирландскаго вопроса.

Проводя знаменитый актъ сліянія англійскаго и ирландскаго представительства, Вильямъ Питтъ торжественно обѣщалъ, что однимъ изъ первыхъ дѣлъ новаго соединеннаго парламента будетъ эмансипація католиковъ, т. е. дарованіе политическихъ и гражданскихъ правъ всему ирландскому туземному населенію. Но, конечно, это обѣщаніе не было исполнено, и тщетно, въ продолженіи двадцати трехъ лѣтъ, Граттанъ требовалъ въ парламентѣ справедливости несчастной, обманутой странѣ. Никто его и слушать не хотѣлъ, кромѣ немногочисленной кучки радикаловъ. Между тѣмъ, положеніе Ирландіи было невыносимо. "Жестокость и насиліе, говорилъ Маколей въ палатѣ общинъ: -- царили съ обѣихъ сторонъ. Союзы сельскихъ тирановъ порождали шайки сельскихъ бандитовъ. Судьи и присяжные дѣйствовали исключительно въ интересахъ господствующаго меньшинства. Протестантскіе сквайры хуже, чѣмъ съ послѣдними нищими, обращались съ католическими патерами, которыхъ милліоны людей считали своими естественными покровителями, совѣтниками и проповѣдниками слова Божія". Ужасные уголовные законы, не признававшіе въ католикѣ человѣка, оставались въ своей силѣ, и хотя ирландскимъ патріотамъ удалось въ кратковременную эпоху существованія самостоятельнаго дублинскаго парламента въ концѣ прошлаго вѣка провести двѣ важныя мѣры: предоставленіе католикамъ права заключать арендныя условія на землю и подавать голосъ на парламентскихъ выборахъ; но то и другое право было обставлено такими ограниченіями, которыя отнимали у нихъ почти всякое значеніе: католики могли заключать арендныя условія лишь на "безполезныя болота" и то еще "отстоящія на милю отъ города или торговаго селенія", могли только избирать, но не быть избираемыми. Неудивительно, что при такомъ порядкѣ вещей, такъ какъ ирландцы терпѣли всевозможныя притѣсненія, главнымъ образомъ, потому что были католики, всѣ стремленія несчастной націи приняли характеръ религіозный. Добиться признанія великаго принципа вѣротерпимости сдѣлалось излюбленной мечтой ирландца, такъ какъ съ уничтоженіемъ религіозныхъ оковъ должны были порваться сами собою и политическія. Такъ, по крайней мѣрѣ, мечтали въ первой четверти настоящаго столѣтія безправные, безпомощные сыны Эрина, но только мечтали, потому что закрытіе дублинскаго парламента и неисполненіе торжественнаго обѣщанія англійскаго правительства относительно эмансипаціи католиковъ привели эту забитую страну въ летаргическое состояніе, особенно послѣ голода 1822 года. Мрачное отчаяніе овладѣло всѣми, и Ирландія, по словамъ Шарлоты Обріенъ, "лежала, повидимому, мертвой, безжизненной, какъ стоячая вода въ запруженной плотинами рѣкѣ" {Eighty Years, by Charlotte G. Obrien. The Nineteenth Century Review, March, 1881.}.

Въ эту-то безнадежную годину явился на Зеленомъ Островѣ одинъ изъ славнѣйшихъ ея героевъ -- Даніель О'Коннель. "Великій агитаторъ", какъ его называли въ Англіи, и "освободитель", какъ его съ любовью и благодарностью называютъ ирландцы, первый научилъ своихъ соотечественниковъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и англичанъ, какая могучая сила заключается въ народной агитаціи, притомъ мирной, законной. Въ 1823 году онъ основалъ "католическую ассоціацію", и черезъ шесть лѣтъ движеніе, начатое въ дублинской маленькой тавернѣ энергичнымъ человѣкомъ, собравшимъ вокругъ себя двадцать сторонниковъ, распространилось повсей странѣ и приняло такіе угрожающіе размѣры, что даже "желѣзный герцогъ" испугался и торійское министерство Веллингтона поспѣшило провести въ парламентѣ давно желанный актъ католической эмансипаціи. Но не легко далась эта побѣда О'Коннелю. Блестящій адвокатъ, по его собственнымъ словамъ "умѣвшій проѣхать въ каретѣ четверней чрезъ любой парламентскій актъ", онъ отказался отъ обширной практики и, посвятивъ себя всецѣло возрожденію своей родины, долженъ былъ въ первое время бороться нетолько съ Англіей и естественными врагами ирландскаго народа -- протестантскими землевладѣльцами, но и съ высшими слоями католическаго населенія и духовенства, которые называли его демагогомъ и увѣряли, что онъ погубитъ окончательно свою родину крайними, опасными идеями. Ему предстояло убѣдить и самый народъ въ пользѣ мирнаго, не выходившаго изъ предѣловъ законности движенія, и это было тѣмъ труднѣе, что забитое, доведенное до отчаянія католическое населеніе знало до сихъ поръ одинъ исходъ своей накипѣвшей ненависти -- аграрныя преступленія, которыя отъ времени до времени наводили ужасъ на притѣснителей. О'Коннель ни мало не смутился всѣми этими преградами и смѣло вступилъ въ борьбу. Едва ли исторія представляетъ другой примѣръ столь блестящаго и сравнительно быстраго успѣха народной мирной агитаціи. Правда, О'Коннель пользовался двумя великими силами, которыя, по меткому замѣчанію Шатобріана, "не дремлятъ въ Англіи даже, когда спитъ Habens Corpus" -- свободою печати и свободой общественныхъ собраній. Строго держась нетолько на словахъ, но и на дѣлѣ, конституціоннаго характера борьбы, не дозволяя своимъ сторонникамъ произвести ни малѣйшаго безпорядка и чистосердечно утверждая, что "никакая политическая реформа не стоитъ одной капли пролитой крови", и что "всякій совершающій преступленіе придаетъ только силу врагамъ", О'Коннель въ самое короткое время, однимъ лишь краснорѣчіемъ, силой воли и святостью дѣла, которому онъ служилъ душой и тѣломъ, съумѣлъ пробудить угнетенную, забитую націю изъ летаргическаго сна и дать ей политическія права, такъ какъ религіозный вопросъ имѣлъ для него значеніе только какъ преддверіе политическаго. "Мнѣ все равно, говорилъ онъ: -- какой касты, какой вѣры или какого цвѣта человѣкъ, я требую для него правъ и свободы, которыя составляютъ неотъемлемую принадлежность всякаго въ силу того, что онъ -- человѣкъ". Трудно себѣ представить лихорадочную, энергичную дѣятельность О'Коннеля въ теченіи шести лѣтъ, предшествовавшихъ католической эмансипаціи: онъ собиралъ чудовищные митинги, на которыхъ присутствовали десятки тысячъ человѣкъ, составлялъ резолюціи, подавалъ петиціи въ англійскій парламентъ, организовалъ грозныя народныя демонстраціи въ родѣ мирнаго похода тридцати тысячъ католиковъ въ протестантскій Ульстеръ (что окончательно побудило кабинетъ Веллингтона на уступку), вдохновлялъ ирландскія и англійскія либеральныя газеты, входилъ въ политическіе союзы съ вигами, "жилъ всецѣло жизнью Ирландіи и заставлялъ Ирландію жить его жизнью", подстрекалъ равнодушныхъ, сдерживалъ увлекающихся, возбуждалъ вездѣ духъ сопротивленія и проповѣдывалъ уваженіе къ закону. Наконецъ, всѣми этими усиліями онъ создалъ такую могучую нравственную силу, что взялъ съ боя знаменитую реформу, давшую католикамъ мѣсто въ англійскомъ парламентѣ.

Побѣда была одержана, и О'Коннель, окруженный тѣсно сплоченной кучкой сорока ирландскихъ депутатовъ, прозванныхъ англичанами "хвостомъ О'Коннеля", сталъ играть видную роль въ палатѣ депутатовъ, поддерживая виговъ, создавая и губя министерства и при этомъ являясь всегда защитникомъ либеральныхъ идей. Насколько велико было его значеніе въ политикѣ, можно судить по словамъ одного крупнаго лондонскаго банкира въ 1843 г.: "Даніель О'Коннель -- одна изъ величайшихъ силъ въ Европѣ; его слова и дѣйствія вызываютъ повышеніе или пониженіе курса на биржѣ". Поэтому неудивительно, что торіи ненавидѣли и осыпали его всевозможными клеветами, а виги за нимъ ухаживали, стараясь завербовать его услуги лестью, наградами, почестями. Лордъ Мельборнъ, министерство котораго существовало шесть лѣтъ, только благодаря поддержкѣ ирландской партіи, предложилъ О'Коннелю мѣсто верховнаго судьи въ Дублинѣ; но, несмотря на то, что, по его собственнымъ словамъ, "оно какъ нельзя болѣе было ему кстати", онъ отказался, "потому что это противорѣчило интересамъ Ирландіи", и предпочелъ получать жалованье отъ ирландскихъ бѣдняковъ, платившихъ по пенсу на его содержаніе, въ качествѣ депутата. Когда же англичане презрительно называли его "королемъ-нищимъ" онъ гордо отвѣчалъ: "Да, я -- слуга на жалованьѣ у Ирландіи".

Въ первое время послѣ проведенія католической эмансипаціи, вся энергія О'Коннеля была обращена на необходимыя пополненія этой реформы. Несмотря на признаніе политическихъ и гражданскихъ правъ католиковъ въ теоріи, на практикѣ они добились только мѣстъ въ парламентѣ, но по прежнему судебныя и административныя должности оставались для нихъ недоступными, а главное, они, какъ и въ старину, были изгнаны изъ муниципальныхъ совѣтовъ и должны были платить церковный налогъ въ пользу протестантской церкви, пасторы которой съ помощью военной силы собирали съ поселянъ ненавистную десятину натурой. Цѣлыя десять лѣтъ, съ 1830 по 1840 годъ, О'Коннель посвятилъ борьбѣ за пріобрѣтеніе ирландскому народу муниципальныхъ правъ и отмѣну церковной десятины. И тутъ, какъ всегда, англійское правительство согласилось на уступку только въ крайнемъ случаѣ. Народное движеніе приняло особенно грозный характеръ по вопросу о церковной десятинѣ, такъ какъ къ мирной агитаціи О'Коннеля присоединились насилія и преступленія, которыя онъ тщетно старался сдержать. Выведенный изъ себя несправедливостью налога въ виду католической эмансипаціи и насильственными, жестокими дѣйствіями протестантскихъ пасторовъ, ирландскій народъ возсталъ почти поголовно. Эта война противъ десятинъ составляетъ первообразъ нынѣшней войны противъ ренты; какъ нынѣ существуетъ систематичная неуплата ренты, такъ и тогда была систематичная неуплата десятинъ; какъ теперь народъ препятствуетъ брать въ аренду земли послѣ изгнанія землевладѣльцами прежнихъ фермеровъ, такъ и тогда препятствовали покупать предметы, захваченные силою у крестьянъ для уплаты десятины. Точно такъ же, какъ и теперь, но въ болѣе звѣрскомъ видѣ и гораздо чаще совершались тогда насилія, нынѣ называемыя аграрными преступленіями, т. е. стычки съ полиціей, подкидыванія угрожающихъ писемъ, поджоги, нанесенія ранъ, убійства, истребленія скота и пр. Англійское правительство прибѣгло, но своему обыкновенію, къ строжайшему карательному биллю и отмѣнѣ "Habens Corpus", но это ни къ чему не повело, и, послѣ двухлѣтней ожесточенной борьбы, правительство было вынуждено пойти на сдѣлку, которая была принята ирландцами но настоянію О'Коннеля, боявшагося, чтобъ умножившіяся преступленія не приняли характера открытаго междоусобія. Землевладѣльцы взяли на себя платежъ десятины, и хотя, при послѣдующемъ увеличеніи ренты, фермеры въ сущности по прежнему продолжали платить этотъ налогъ, но уже не въ такомъ оскорбительномъ и тяжеломъ видѣ; къ тому же, увеличеніе ренты произошло не тотчасъ. Этими причинами только и можно объяснить тотъ странный фактъ, что ирландскій народъ и О'Коннель послѣ такой упорной борьбы удовольствовались, повидимому, столь малымъ и чисто призрачнымъ результатомъ. Какъ бы то ни было, Ирландія успокоилась, и О'Коннель обратилъ всю свою энергію на муниципальную реформу; хотя успѣхъ въ этомъ отношеніи и долго заставилъ себя ждать, но былъ.полный, и ирландцы стали наконецъ полноправными гражданами и участниками въ общественномъ самоуправленіи.

Однако, и послѣ этой побѣды великій агитаторъ не сложилъ рукъ, а еще съ большимъ мужествомъ и увлеченіемъ отдался служенію самой завѣтной своей цѣли -- отмѣнѣ акта сліянія между Англіей и Ирландіей, т. е. возстановленію самостоятельнаго парламента въ Дублинѣ. Въ сущности, это составляло главную и единственную цѣль всей его жизни; все же остальное, чего онъ добивался, было въ его глазахъ лишь орудіемъ къ достиженію этой великой цѣли. Только съ передачей въ руки ирландскаго народа самостоятельной законодательной власти, по его мнѣнію, могъ разрѣшиться поземельный вопросъ, эта основа благоденствія народа. Этимъ и объясняется, что онъ хотя и дѣйствовалъ постоянно въ пользу признанія правъ фермеровъ, какъ пользователей земли, но не возбуждалъ по этому предмету особой могущественной агитаціи. Приступивъ къ своему послѣднему походу на ненавистную Англію, столь долго угнетавшую его несчастную родину, О'Коннель основалъ 15-го апрѣля 1840 года ассоціацію для отмѣны акта сліянія и прямо заявилъ въ своей рѣчи: "Этотъ день будетъ отмѣченъ въ лѣтописяхъ Ирландіи; о немъ будутъ говорить, какъ о днѣ, въ который развернулось знамя отмѣны акта сліянія, и я буду держать это знамя безстрашно, законно, конституціонно, пока не достигну успѣха или не сойду въ могилу, на которой напишутъ: "онъ умеръ защитникомъ отмѣны акта сліянія между Ирландіей и Англіей".

Онъ сдержалъ свое слово и хотя не достигъ успѣха, но умеръ среди борьбы, послѣ самыхъ энергичныхъ семилѣтнихъ усилій. Конечно, англичане заклеймили эту попытку О'Коннеля добиться политической автономіи своей родины названіемъ безумной игры; но вся католическая Ирландія, видя успѣхъ первыхъ агитацій своего "освободителя", слѣпо вѣрила, что онъ и теперь побудитъ Англію на уступку, а потому единодушно послѣдовала за нимъ. Что же касается до протестантовъ Ульстера и другихъ провинцій, то хотя они въ началѣ нынѣшняго столѣтія громко возставали противъ сліянія, но какъ только знамя расторженія поднялъ ненавистный имъ О'Коннель, они всѣ отступились изъ боязни, чтобы самостоятельный ирландскій парламентъ не сдѣлался исключительно католическимъ и не началъ бы гоненія противъ нихъ. Хотя О'Коннель и разсчитывалъ сначала на помощь протестантовъ, но ихъ измѣна національному дѣлу неудивила его и онъ не пришелъ въ отчаяніе, вполнѣ надѣясь на святость своего дѣла и могущественную силу католическаго населенія, въ которомъ онъ съ помощью преданныхъ ему патеровъ возжегъ пламя патріотическаго энтузіазма. Бульверъ въ своей поэмѣ "Зало св. Стефана" очень живописно рисуетъ поразительное зрѣлище чудовищныхъ митинговъ, на которыхъ О'Коннель, величайшій парламентскій ораторъ своего времени и пламенный народный трибунъ, громилъ подъ открытымъ небомъ въ присутствіи сотенъ тысячъ народа всѣ несправедливости и ужасы саксонскаго ига: "И видѣлъ я разъ гиганта; надъ нимъ лишь небо было кровлей, а вокругъ катилъ въ голубую даль свои волны человѣческій океанъ. Казалось, и гласу трубному не достичь до его середины; но вотъ раздался звучный голосъ, словно звонъ серебрянаго колокола, чистый, ясный, и полетѣлъ какъ вольная птица къ отдаленнымъ краямъ горизонта, играя на всѣхъ струнахъ живого сердца, возбуждая то плачъ, то смѣхъ, поднимая бурю и черезъ минуту водворяя мертвую тишину. Тогда я понялъ, какими чарами обладаетъ нѣжный человѣческій голосъ, тогда мнѣ стало яснымъ, почему безпокойныя, буйныя Аѳины млѣли у подножія каменной каѳедры Демосѳена".

Наконецъ, англійское правительство всполошилось и рѣшило положить конецъ этимъ громаднымъ сборищамъ людей, слѣпо повиновавшимся одному человѣку, который хотя и строго держался законности, но открыто говорилъ, что онъ созываетъ эти толпы, стекавшіяся отовсюду въ военномъ порядкѣ, чтобъ показать съ какой силой придется имѣть дѣло Англіи, если она, не согласится на его требованія. 8-го октября 1841 года былъ назначенъ митингъ въ Клантарфѣ близь Дублина, въ болѣе грандіозныхъ размѣрахъ, чѣмъ когда либо, съ цѣлью подписать петицію королевѣ. Наканунѣ, вечеромъ, лордъ-намѣстникъ запретилъ прокламаціей митингъ и окружилъ Клантарфъ солдатами и артиллеріей. Десятки тысячъ ирландцевъ уже стекались отовсюду, и непремѣнно произошла бы кровавая стычка, которую вѣроятно и желало вызвать англійское правительство, еслибъ О'Коннель съ своей стороны не издалъ прокламаціи, отмѣнявшей митингъ. Принятыя имъ энергичныя мѣры распространенія повсюду этой прокламаціи остановили толпы вдали отъ Клантарфа. Митингъ не состоялся; и кровопролитіе было предупреждено.

О'Коннель честно доказалъ на дѣлѣ, что для него "никакая реформа не стоила капли пролитой крови"; но съ этой минуты движеніе въ пользу отмѣны акта сліянія прервалось, какъ бы по мановенію волшебнаго жезла. "Судьба О'Коннеля кончена, пророчески писалъ въ это время Кавуръ одному своему пріятелю: -- при первомъ рѣшительномъ шагѣ своихъ противниковъ онъ ретировался; съ этой минуты онъ уже не опасенъ". Дѣйствительно, О'Коннель довелъ ирландскій народъ до такого напряженія патріотическаго энтузіазма, что необходима была вспышка или реакція. Какъ только оказалось, что "освободитель" никогда не прибѣгнетъ къ физической силѣ, массы немедленно охладѣли, а пылкая, легко увлекающаяся молодежь отпала, составивъ новое общество "Юной Ирландіи". Даже судебное преслѣдованіе О'Коннеля англійскимъ правительствомъ, приговоръ суда, подвергнувшій его тюремному заключенію на годъ, и окончательное его оправданіе палатой лордовъ, отмѣнившей приговоръ въ виду пристрастнаго состава присяжныхъ -- не могли снова возбудить въ ирландскомъ народѣ прежній энтузіазмъ къ политической автономіи, хотя личная популярность О'Коннеля, казалось, еще возросла, и онъ, среди торжественныхъ встрѣчъ, иллюминацій и банкетовъ, продолжалъ увѣрять, что побѣда не далека. Но продолжительная борьба и расколъ въ его партіи сломили силы этого гиганта, и приведенный въ совершенное отчаяніе началомъ великаго голода, грозившаго истребить столь пламенно любимый имъ народъ, семидесятидвухлѣтній О'Коннель занемогъ и умеръ 15-го мая 1847 года.

Хотя послѣдняя и главная агитація "некоронованнаго короля", какъ любили называть О'Коннеля его приверженцы, не увѣнчалась успѣхомъ, но, смотря на нее при свѣтѣ неудачъ послѣдующихъ попытокъ открытаго возстанія въ Ирландіи и возвращенія въ настоящее время къ законному, мирному движенію въ пользу политической автономіи, нельзя не сказать, что великій агитаторъ былъ правъ и что только его система могла въ концѣ-концовъ увѣнчаться успѣхомъ. Это теперь понимаютъ нетолько въ Ирландіи, но и въ Англіи. Англійскій философъ и историкъ Лекки {The leaders of Public Opinion in Ireland -- by М. Lecky, author of "History of European Morals".}, сужденіе котораго тѣмъ безпристрастнѣе, что онъ не сочувствуетъ политической автономіи Ирландіи справедливо говоритъ, что О'Коннель "ясно видѣлъ движеніе политическихъ дѣлъ въ Европѣ на пути къ неизбѣжному признанію того принципа, что только воля народа -- единственный законный источникъ правительства. Всѣ раціональные умы въ Англіи признавали, что сліяніе обѣихъ странъ произведено самыми гнусными средствами, вопреки желанію современнаго поколѣнія, а О'Коннель протестомъ громаднаго большинства ирландскаго народа доказывалъ, что актъ сліянія поддерживался помимо согласія и послѣдующаго поколѣнія. Онъ вступилъ въ союзъ съ тѣми силами, которыя шли вѣрными шагами къ власти, съ демократіей, уничтожающей мало-по-малу, въ своемъ прогрессивномъ шествіи, всѣ старинныя вѣхи англійской конституціи. Онъ созналъ возможность основать въ парламентѣ могучую партію, независящую отъ англійскихъ партій, и, такимъ образомъ, наклонять вѣсы въ ту или другую сторону. Онъ понималъ, что если Англія могла противодѣйствовать требованіямъ ирландской націи во время мира, то въ случаѣ войны ея политика измѣнилась бы, и онъ прямо предсказывалъ, что еслибъ произошло столкновеніе съ Франціей, необходимымъ послѣдствіемъ была бы отмѣна акта сліянія. Однимъ словомъ, онъ былъ убѣжденъ, что воля четырехъ пятыхъ націи, выраженная мирно и энергично, должна рано или поздно восторжествовать. Еслибъ вспыхнула внѣшняя война, во время агитаціи О'Коннеля, еслибъ онъ остался въ живыхъ еще нѣсколько лѣтъ или дѣло его продолжалъ бы достойный преемникъ, еслибъ, наконецъ, страшный голодъ не сломилъ всякой энергіи въ несчастномъ народѣ, то кто можетъ поручиться, что агитація въ пользу политической автономіи Ирландіи не увѣнчалась бы успѣхомъ?"

Какъ бы то ни было, послѣ О'Коннеля и до возникновенія въ 1870 году новѣйшей партіи автономистовъ (Homerulers), продолжающихъ, хотя и нѣсколько въ иной формѣ, его мирную законную агитацію, всѣ политическія движенія въ Ирландіи видѣли спасеніе лишь въ вооруженной силѣ. Стремившаяся, но безуспѣшно, занять мѣсто О'Коннеля, "Юная Ирландія", состоявшая изъ отщепенцевъ его партіи, хотя и находила своего прежняго предводителя слишкомъ умѣреннымъ и издѣвалась надъ его конституціонной агитаціей, сама была скорѣе литературнымъ обществомъ сантиментальныхъ идеалистовъ, питавшихъ платоническую любовь къ свободѣ и республикѣ, чѣмъ политической партіей. Поэтому "Юная Ирландія" не имѣла большого вліянія на народъ, и основанная ею Ирландская Федерація никогда не достигла національнаго значенія. По чистосердечному замѣчанію одного изъ этихъ энтузіастовъ, члена парламента Смита, "они не были воины, государственные люди или геніи, а только простые, честные джентльмены (члены "Юной Ирландіи" были молодые литераторы, журналисты, адвокаты, большей частью люди состоятельные), любившіе свою родину и готовые принести ей въ жертву свою жизнь". Отстаивая теоретически право угнетеннаго народа на возстаніе съ оружіемъ въ рукахъ, противъ чего упорно возставалъ О'Коннель, на практикѣ они видѣли болѣе пользы въ нравственномъ и умственномъ развитіи народа, чѣмъ въ какой бы то ни было борьбѣ, мирной или вооруженной, и въ этомъ отношеніи своей газетой "Nation" и многими литературными, историческими и научными изданіями, главные представители "Юной Ирландіи": Гаванъ Дуффи, Томасъ Дэвисъ, Джонъ Диллонъ, Томасъ Меагръ и другіе принесли большую пользу своей родинѣ. Что же касается ихъ политической несостоятельности, то она ясно обнаружилась, когда континентальныя революціи 1848 года возбудили пламенныя надежды въ Ирландіи, только что прошедшей черезъ черную годину великаго голода, который, благодаря неудачнымъ дѣйствіямъ англійскаго правительства, ирландскій народъ считала, нарочно устроенной бойней. Моментъ для дѣйствія насталъ. Энтузіасты "Юной Ирландіи", начитавшись Ламартина, вообразили себя жирондистами, назвали Меагра Верньйо, а оффиціальнаго своего вождя, Смита Обрайена, добраго, благороднаго, но простоватаго потомка древнихъ ирландскихъ королей -- Лафайетомъ, и послали ихъ во главѣ депутаціи къ Ламартину, просить его помощи для войны съ Англіей. Тѣмъ дѣло и кончилось. Съ ирландской федераціей случилось тоже, что произошло и съ ассоціаціей О'Коннеля: произошелъ расколъ, и отъ нея отпали болѣе рѣшительные и пламенные патріоты, подъ предводительствомъ Джона Митчеля, который, несмотря на то, что былъ протестантъ и сынъ пастора, смѣло поднялъ знамя вооруженнаго возстанія противъ Англіи. Упрекая своихъ товарищей въ томъ именно, въ чемъ они упрекали О'Коннеля, въ нелѣпой, деморализующей народъ конституціонной агитаціи, онъ основалъ свою газету "United Irishmen" и воскресилъ сепаратистскую, революціонную политику, о которой не было и слуху въ Ирландіи съ конца прошлаго столѣтія. Хотя недовольство, пламенные протесты и пассивное сопротивленіе были нормальнымъ положеніемъ Ирландіи со времени сліянія съ Англіей, но до Митчеля никто не шелъ далѣе отмѣны ненавистнаго акта сліянія. Онъ первый громко заявилъ, что только свинцомъ и огнемъ можно спасти Ирландію. Въ каждомъ номерѣ своей газеты, пріобрѣвшей вскорѣ гораздо большую популярность, чѣмъ органъ федералистовъ, Митчель называлъ лорда-намѣстника "палачемъ ея величества королевы" или "генералъ-мясникомъ", и разбиралъ, какая система баррикадъ лучше: берлинская, миланская или вѣнская. Онъ очень хорошо понималъ, что англійское правительство не потерпитъ открытой проповѣди мятежа, и прямо билъ на то, чтобъ правительство его арестовало, разсчитывая, что народъ его освободитъ и, такимъ образомъ, начнется желанная имъ революція. "Митчель, говоритъ Мак-Карти: -- былъ талантливый, почти геніальный фанатикъ, смѣлый, безстрашный, не просящій и не дающій пощады; еслибъ въ Ирландіи нашлось много подобныхъ отчаянныхъ головъ, то, конечно, возникла бы кровавая, упорная междоусобица".

Сначала все шло согласно желанію Митчеля; англійское правительство провело въ парламентѣ Coercion bill, запретило его газету и арестовало его самого. Онъ былъ преданъ суду, приговоренъ къ четырнадцатилѣтней ссылкѣ и отправленъ на военномъ кораблѣ изъ дублинской гавани на Бермудскіе Острова, а народъ его не освободилъ. Партія Митчеля, хотя не многочисленная, но популярная въ народѣ, не могла принять никакихъ мѣръ для освобожденія своего предводителя, благодаря энергичнымъ усиліямъ федералистовъ предупредить кровопролитіе. Чтобъ добиться этого результата, "Юная Ирландія" обѣщала дублинскимъ и провинціальнымъ клубамъ поднять знамя возстанія, когда вся страна будетъ готова. Такимъ образомъ, члены ея силой обстоятельствъ превратились въ революціонеровъ и, свято держа свое слово, пошли на закланіе, хотя вполнѣ сознавали всю безнадежность вооруженной борьбы. Они открыто стали проповѣдывать разрывъ съ Англіей, собирать митинги, основывать организацію провинціальныхъ клубовъ и возбуждать народъ къ возстанію, когда часъ освобожденія пробьетъ. Но этотъ часъ никогда не пробилъ. Англійское правительство, не дожидаясь открытія военныхъ дѣйствій ирландскими жирондистами, отмѣнила Habeas Corpus и арестовало главнѣйшихъ федералистовъ. Только передъ арестомъ Обрайена произошла единственная стычка съ полиціей толпы невооруженныхъ поселянъ при Балингари, окончившаяся нѣсколькими ранеными. Главные представители "Юной Ирландіи": Обрайенъ, Меагръ и еще двое были приговорены къ смертной казни, которая замѣнена пожизненной ссылкой. Дуффи судился три раза; но каждый разъ присяжные не могли согласиться на единогласномъ приговорѣ, такъ что, наконецъ, правительство отказалось отъ его преслѣдованія. Значительное число другихъ членовъ "Юной Ирландіи" было отдано подъ судъ и приговорено къ тюремному заключенію, и еще большее число искало спасенія въ бѣгствѣ. Такъ печально кончилось политическое движеніе, претендовавшее доказать безсмысленность конституціонной агитаціи О'Коннеля. "Юная Ирландія, по словамъ Мак-Карти: -- явилась и исчезла, какъ призракъ. Она никогда не имѣла въ себѣ ничего реальнаго. Это была литературная и поэтическая фантазія, сантиментальная игра въ революцію, не имѣвшая никакихъ корней въ народѣ". И, однако, эта игра дорого стоила Ирландіи: она нетолько лишилась цвѣта своей молодежи, но подвергла ее на много лѣтъ ужасной реакціи и террору, хотя, съ другой стороны, политическое движеніе 1848 года дало толчекъ англійскому парламенту, который, съ цѣлью уменьшить народныя бѣдствія въ Ирландіи, принялъ билль о продажѣ обремененныхъ долгами помѣстій.

Несмотря, однако, на грустный исходъ и очевидную непрактичность первой попытки вооруженнаго возстанія, путь былъ указанъ, и когда, спустя десять лѣтъ, произошло въ Ирландіи новое политическое движеніе, цѣлью его явилась также открытая борьба съ Англіей, но въ еще болѣе ожесточенномъ, кровавомъ видѣ. Это -- такъ называемое движеніе феніевъ, которое началось въ 1858 году и, повидимому, кончилось въ 1867, но въ сущности продолжается доселѣ по обѣ стороны океана. Прологомъ этой драмы, пятый актъ которой постоянно грозитъ разразиться надъ Англіей, былъ такъ называемый заговоръ Феникса. Въ маленькомъ ирландскомъ городкѣ Скиберонѣ существовалъ въ 1858 году политическій клубъ подъ названіемъ національнаго и литературнаго общества Фениксъ, а такъ какъ подобные тайные и явные клубы существовали всегда въ Ирландіи, то, по всей вѣроятности, онъ не обратилъ бы на себя никакого вниманія, еслибъ въ средѣ молодыхъ его членовъ не былъ впослѣдствіи извѣстный Джеремана Одоннованъ Росса, и главное, еслибъ этого рѣшительнаго, смѣлаго патріота не посѣтилъ однажды какой-то незнакомецъ. "Онъ прямо объявилъ мнѣ, разсказываетъ самъ Одоннованъ Росса:-- что ирландскіе эмигранты въ Америкѣ рѣшились помочь людьми и оружіемъ освобожденію Ирландіи. Еслибъ у насъ въ Ирландіи собралось значительное число людей, давшихъ клятву возстать противъ Англіи, то изъ Америки присланы были бы имъ оружіе и вспомогательный отрядъ въ пять или десять тысячъ человѣкъ. Оружіе было бы привезено заранѣе и скрыто до минуты общаго возстанія, въ которую каждый центръ или глава кружка повелъ бы своихъ людей на мѣсто тайнаго склада и мгновенно вооружилъ бы ихъ. Какъ только мы собрали бы людей, желавшихъ вступить въ борьбу, то получили бы военныхъ инструкторовъ для превращенія гражданъ въ солдатъ". Этотъ незнакомецъ былъ знаменитый Джемсъ Стивенсъ, одинъ изъ послѣдователей Митчеля въ 1848 г., по словамъ Сюлливана, заговорщикъ по призванію, одинъ изъ самыхъ способныхъ, ловкихъ и опасныхъ революціонеровъ нашего времени. Ничто не могло быть болѣе по сердцу юному Одонновану Россѣ, какъ подобное предпріятіе. Онъ отдался ему душой и тѣломъ; вскорѣ тайное общество Феникса распространилось въ юго-западной Ирландіи, особливо среди поселянъ, и вербовка членовъ производилась даже открыто. Но дальнѣйшее распространеніе заговора Феникса было быстро прекращено, съ одной стороны энергичнымъ противодѣйствіемъ католическихъ патеровъ, всегда имѣвшихъ большое вліяніе на ирландскій народъ, и представителями умѣренной національной партіи съ ея органомъ "Nation", а съ другой -- арестомъ и преданіемъ суду многихъ изъ заговорщиковъ, большинство которыхъ, а въ томъ числѣ и Одоннованъ Росса, были освобождены, согласно тайной сдѣлкѣ между предводителями заговора и англійскимъ правительствомъ. Все стихло, Стивенсъ исчезъ, и англійское правительство торжествовало.

Но вскорѣ оказалось, что это было только начало могущественнаго политическаго движенія, которое, по словамъ Джона Стюарта Милля, "впервые основало агитацію на поддержкѣ нѣсколькихъ милліоновъ ирландцевъ по ту сторону Атлантическаго Океана". Дѣйствительно, вся сила феніанскаго движенія заключалась и до сихъ поръ заключается въ томъ, что центръ его не въ Ирландіи, а среди ирландскихъ эмигрантовъ въ Соединенныхъ Штатахъ, располагающихъ значительнымъ политическимъ вліяніемъ на своей новой родинѣ и большими денежными средствами. Поэтому, неуспѣхъ заговора Феникса нисколько не прекратилъ этого американско-ирландскаго движенія, сторонники котораго приняли названіе Феніевъ по имени древней ирландской національной милиціи Фіона Эріонъ, существовавшей семнадцать вѣковъ передъ тѣмъ подъ предводительствомъ кельтическаго героя Феніуса, Фина или Фіона. Впрочемъ, Стивенсъ, который нѣсколько времени спустя снова появился въ Дублинѣ, предпочиталъ названіе ирландскаго революціоннаго братства; самъ же онъ былъ центральный организаторъ ирландской республики, и всѣ члены, вступая въ братство, принимали присягу въ вѣрности "ирландской республикѣ, дѣйствительно и фактически существующей". Собственно феніями назывались члены американской организаціи, глава которыхъ О'Махони и подобралъ это слово, но, мало-по-малу, оно вошло въ общее употребленіе и доселѣ удержалось какъ въ Америкѣ, такъ и въ Ирландіи, согласно предсказанію одного остроумнаго англійскаго писателя, который сказалъ въ самомъ началѣ феніанскаго движенія: "Это дѣло серьёзное; ирландцы, наконецъ, нашли хорошее слово и феніи удержатся". Что же касается до внутренней организаціи феніевъ, то система осталась та же, что и въ первыя времена заговора Феникса: какъ въ Америкѣ, такъ и въ Ирландіи, мелкіе кружки, подъ предводительствомъ центра или начальника, состоятъ подъ верховной диктатурой главныхъ центровъ, одного въ Америкѣ и одного въ Ирландіи, которые, въ свою очередь, зависятъ отъ сената.

Распространенію феніанскаго движенія въ Ирландіи много помогли политическія событія 1859 и 1860 г. Народное движеніе въ Италіи съ цѣлью освобожденія отъ внутреннихъ и внѣшнихъ тирановъ нашло самую горячую поддержку въ Англіи. Не только большинство органовъ печати, съ "Times" во главѣ, по министры лордъ Джонъ Россель и лордъ Эленборо, даже сама королева въ своей рѣчи при открытіи парламента, прямо признавали, что всѣ націи имѣютъ неотъемлемое право избрать себѣ такое правительство, какое имъ нравится, и съ этой цѣлью взяться за оружіе. Естественно, что въ Ирландіи снова возродились самыя пламенныя надежды, и партія умѣренныхъ патріотовъ поднесла королевѣ петицію, подписанную полумилліономъ ирландцевъ, которые просили, чтобъ ихъ родинѣ, по примѣру Италіи, было дозволено, путемъ плебисцита и общей подачи голосовъ, высказать свою волю насчетъ того, какую систему управленія они предпочитаютъ -- единеніе парламентовъ или національное правительство и законодательную независимость. Конечно, отвѣта на эту петицію не было дано никакого, англійская же печать продолжала возбуждать Ирландію къ возстанію, говоря устами "Times": "Пора всѣмъ забитымъ національностямъ понять, что свободные люди не могутъ сочувствовать тѣмъ, которые только стонутъ въ оковахъ, что свобода -- серьёзная игра, которую, по словамъ грековъ, надо разыграть ножами и топорами, а не острыми эпиграмами и нѣжными петиціями". Удивительно ли, что послѣ этого феніанская пропаганда имѣла успѣхъ въ Ирландіи и хотя медленно, но упорно пускала корни въ почвѣ, столь плодотворной для всякаго политическаго движенія, не смотря на противодѣйствія католическихъ патеровъ и умѣренныхъ патріотовъ, основавшихъ подъ руководствомъ членовъ парламента Мартина и О'Донохью національную ассоціацію для достиженія мирнымъ путемъ автономіи Ирландіи.

Въ 1863 году феніи уже до того утвердились въ странѣ, что Стивенсъ началъ издавать въ Дублинѣ газету "Irish People", редакція которой была въ сущности главной квартирой открыто проповѣдываемаго возстанія. Однако, чтобъ слова перешли въ дѣло, потребовалось еще два года и, главное, окончанія войны Сѣвера съ Югомъ въ Америкѣ, оставившей безъ занятія многочисленныхъ генераловъ, офицеровъ и солдатъ ирландскаго происхожденія. Каждый пароходъ изъ Америки сталъ тогда привозить на Зеленый Островъ оружіе и бойцовъ за его независимость. Въ американскихъ газетахъ печатались прокламаціи феніанскихъ кружковъ, въ которыхъ прямо говорилось, что въ Ирландіи все готово для революціи, временное правительство уже образовано и армія въ 200,000 человѣкъ организована. 8-го сентября 1865 года Стивенсъ писалъ провинціальнымъ кружкамъ: "въ этомъ году -- запомните это хорошо -- я подниму знамя ирландской республики". Но, благодаря измѣнѣ одного изъ приближенныхъ Стивенса, письмо это было передано лорду-намѣстнику, и англійское правительство рѣшило предупредить открытое возстаніе и провело въ одну ночь чрезъ обѣ палаты билль объ отмѣнѣ Habeus Corpus, несмотря на краснорѣчивую рѣчь Джона Стюарта Милля, который справедливо доказывалъ, что эта мѣра постыдна для Англіи, такъ какъ только ея долговременная, несправедливая политика въ отношеніи Ирландіи могла привести къ роковому стеченію обстоятельствъ, послѣдствіемъ которыхъ было возстаніе феніевъ. "Я затрудняюсь, сказалъ онъ, между прочимъ:-- провести точную аналогію между нынѣшнимъ отношеніемъ Англіи къ Ирландіи и чѣмъ бы то ни было, развѣ только оно похоже нѣсколько на отношеніе сѣкущаго къ наказуемому при тѣлесномъ наказаніи. Говорятъ, что есть люди и дѣти, которыхъ нельзя отвратить отъ дурныхъ привычекъ безъ тѣлеснаго наказанія, но я утверждаю, что наказываетъ ли капитанъ корабля или школьный учитель, во всякомъ случаѣ наказывающій болѣе достоинъ тѣлеснаго наказанія, чѣмъ наказываемый". Какъ бы то ни было, репрессивная политика восторжествовала. Стивенсъ былъ арестованъ вмѣстѣ съ главными сподвижниками и преданъ суду. Но онъ не унывалъ и на судѣ гордо объявилъ, "что не признаетъ существованія въ Ирландіи англійскаго закона"; а спустя десять дней, онъ бѣжалъ изъ тюрьмы, между сторожами которой были феніи. Паника, объявшая правительство, была безпредѣльна; а Стивенсъ, оставшись еще три мѣсяца въ Ирландіи подъ покровительствомъ самой строгой тайны, спокойно отправился въ Америку.

Волненіе въ Ирландіи достигло своего апогея; правительство умножало аресты и судебныя преслѣдованія, а феніи возстановляли закрытые кружки и замѣняли захваченныхъ предводителей новыми. Еще цѣлый годъ, по выраженію Сюлливана, "тлѣло возстаніе, не вспыхивая огнемъ". Стивенсъ продолжалъ изъ Америки поддерживать воинственный пылъ Ирландіи, обѣщая, что въ теченіи 1866 г., онъ непремѣнно явится съ цѣлой арміей и призоветъ всю націю къ оружію. А пока англійское правительство вооружалось, охраняло военными пароходами всѣ берега Ирландіи, осматривало каждую лодку. Отъ правительства страхъ перешелъ и къ частнымъ лицамъ, такъ что вся Англія каждое утро съ лихорадочнымъ любопытствомъ брала газеты, боясь встрѣтить извѣстіе о высадкѣ феніанскаго вождя. Только, когда пробило двѣнадцать часовъ 31-го декабря и роковой годъ прошелъ -- всѣ немного успокоились.

Съ этой минуты сила Стивенса уничтожилась, и онъ совершенно исчезъ съ политическаго горизонта. Дѣло было въ томъ, что, сохраняя еще диктаторскую власть въ Ирландіи, онъ въ послѣднее время потерялъ всякое значеніе въ Америкѣ, гдѣ произошелъ расколъ среди феніевъ. О'Махони былъ лишенъ званія главнаго центра и американская организація разбилась на два лагеря: одни хотѣли предпринять экспедицію въ Ирландію, а другіе -- въ Канаду. Послѣдній проэктъ былъ дѣйствительно приведенъ въ исполненіе; отрядъ феніевъ перешелъ черезъ канадскую границу и взялъ фортъ Эри, но правительство Соединенныхъ Штатовъ остановило дальнѣйшее движеніе феніевъ въ Канаду и захватило нѣкоторыхъ изъ предводителей; канадскія власти сдѣлали тоже. Экспедиція въ Ирландію имѣла столь же печальный исходъ. Она состояла всего изъ пятидесяти человѣкъ съ тремя орудіями и пятью тысячами ружей; при выходѣ на ирландскій берегъ заговорщики были захвачены и ввергнуты въ тюрьму.

Между тѣмъ, ирландскіе феніи, стыдясь своего бездѣйствія, рѣшили сдѣлать что-нибудь для поддержки своей чести. Прежде всего былъ составленъ смѣлый планъ совмѣстнаго дѣйствія съ англійскими феніями; именно было предположено, что ланкаширскіе феніи возьмутъ Честерскій замокъ, захватятъ хранящіяся тамъ 20,000 ружей и переправятся на пароходахъ въ Дублинъ. Это, повидимому, безумное предпріятіе могло вполнѣ удастся, такъ какъ въ Честерѣ не было гарнизона, и въ назначенный день толпы заговорщиковъ стали стекаться въ городъ со всѣхъ сторонъ; но, благодаря измѣнѣ одного изъ феніевъ, англійское правительство было предупреждено и арестовало главнѣйшихъ зачинщиковъ. Эта неудачная попытка происходила въ февралѣ, а въ началѣ марта было произведено общее возстаніе въ Ирландіи. Несмотря на столь долгія приготовленія и раздѣленіе всей страны на военные округа подъ начальствомъ феніанскихъ генераловъ, оказалось, что народъ вовсе не вооруженъ, и хотя сочувствовалъ американскимъ феніямъ, мало-по-малу перебравшимся на свою старую родину и игравшимъ главную роль въ движеніи, но, подстрекаемый католическими патерами, не желалъ поддержать горсти храбрецовъ. "Наконецъ, говоритъ Мак-Карти:-- въ назначенные для возстанія дни безостановочно шелъ снѣгъ, какъ никогда въ Ирландіи въ это время года, покрывая дороги и поля, засыпая ущелья, гдѣ могли бы искать убѣжища феніи, и буквально похоронилъ, подъ своимъ бѣлымъ саваномъ неудачное возстаніе". Въ нѣсколькихъ мѣстахъ: въ Керри, Коркѣ, Лимерикѣ, Типерари и проч. произошли нападенія на полицейскія казармы и стычки съ полиціей; было немного убитыхъ, много раненыхъ и еще болѣе плѣнныхъ. А затѣмъ, столь долго наводившее панику на Англію феніанское возстаніе въ Ирландіи было окончено.

Но странно сказать, паника въ Англіи не уничтожилась, а напротивъ достигла колоссальныхъ размѣровъ. Феніи перенесли свою воинственную агитацію въ самое сердце Англіи. Въ Манчестерѣ среди бѣлаго дня было сдѣлано вооруженное нападеніе на тюремный фургонъ, въ которомъ везли двухъ феніанскихъ арестантовъ; они были освобождены, а полисменъ, сопровождавшій фургонъ, случайно убитъ. Затѣмъ въ Лондонѣ была сдѣлана также попытка освободить феніанскихъ арестантовъ взрывомъ тюремной стѣны, подъ которую подложили бочку пороха. Покушеніе не удалось, но стѣна была разрушена вмѣстѣ съ окружающими домами, причемъ убито двѣнадцать человѣкъ и ранено около ста. Эта трагическая катастрофа послужила видимымъ эпилогомъ десятилѣтнему феніанскому движенію; но въ сущности оно не уничтожилось, вспыхивая по временамъ одиночными случаями насилія, пока, наконецъ, съ прошлаго года снова не подняло головы подъ руководствомъ одного изъ прежнихъ предводителей Одоннована Россы.

Лѣтомъ 1880 года въ Филадельфіи былъ собранъ конвентъ всѣхъ американскихъ феніевъ и основана новая ассоціація -- Общество соединенныхъ ирландцевъ", съ революціонной директоріей во главѣ, состоящей изъ пяти членовъ и секретаря Одоннована Россы. Цѣль этого братства -- насильственное отторженіе Ирландіи отъ Англіи и провозглашеніе республики на Зеленомъ Островѣ; лучшее же средство къ достиженію этой цѣли братство видитъ въ "организованной системѣ таинственныхъ и ужасающихъ катастрофъ, совершаемыхъ въ Англіи и на англійскихъ корабляхъ до тѣхъ поръ, пока распространившаяся паника не заставитъ Англію съ радостью отпустить на волю Ирландію, чтобъ только вздохнуть свободно". Въ прокламаціи филадельфійскаго конвента прямо говорилось: "Англія не можетъ устоять передъ смѣлымъ внутреннимъ нападеніемъ. Ея громадные торговые и военные склады скучены въ легковоспламеняемыхъ городахъ. Горсть рѣшительныхъ и дисциплинированныхъ людей подъ руководствомъ умнаго и смѣлаго предводителя можетъ уничтожить въ какіе-нибудь два дня большую часть оборонительныхъ и наступательныхъ средствъ Англіи". Что же касается до ужасающаго характера подобныхъ предпріятій, то феніи не признаютъ въ нихъ ничего преступнаго, считая, что Ирландія находится въ войнѣ съ Англіей и потому ей дозволены всѣ способы вредить непріятелю, а тѣмъ болѣе эти партизанскіе подвиги". Рядъ неудачныхъ покушеній на взрывъ городскихъ ратушъ въ Лондонѣ и Ливерпулѣ и казармы въ Честерѣ, таинственная гибель военнаго корабля Дотерелъ, взлетѣвшаго на воздухъ въ морѣ по неизвѣстной причинѣ, и открытіе двѣнадцати адскихъ машинъ въ бочкахъ цемента, присланныхъ въ Ливерпуль на частныхъ пароходахъ, уже ознаменовали въ настоящемъ году эту новую фазу движенія феніевъ, которые вмѣстѣ съ тѣмъ принимаютъ дѣятельное участіе въ совершаемыхъ въ Ирландіи аграрныхъ преступленіяхъ. Такимъ образомъ, они являются энергичнымъ, но опаснымъ союзникомъ поземельной лиги, которая, разсчитывая исключительно на строго законную агитацію для достиженія своей цѣли, всячески устраняетъ отъ себя какую бы то ни было солидарность съ феніями. Впрочемъ, нетолько поземельная лига, но и партія старыхъ феніевъ съ бывшимъ диктаторомъ Стивенсомъ во главѣ, хотя и придерживается попрежнему того принципа, что только огнемъ и свинцомъ можетъ спастись Ирландія, отворачивается съ ужасомъ отъ "преступной и безумной партизанской войны" Одоннована Россы; по словамъ Стивенса, "она приноситъ Ирландіи еще болѣе вреда, чѣмъ Поземельная Лига", ненавистная феніямъ по ея преданности законной, мирной агитаціи.

Однако, какова бы ни была дѣятельность феніевъ въ настоящее время и къ какимъ бы результатамъ ни привела въ будущемъ ихъ система угрозъ, но нельзя не сказать, что въ прошедшемъ ихъ движеніе возбудило спасительный поворотъ въ современной исторіи Ирландіи. Съ одной стороны, неуспѣхъ теоріи "огня и меча" возбудилъ во всей Ирландіи прежнее расположеніе къ введенной "великимъ освободителемъ" системѣ законной, мирной агитаціи, а съ другой -- феніанское движеніе, какъ вѣрный признакъ хроническаго недовольства Ирландіи, произвело и сильное впечатлѣніе на общественное мнѣніе Англіи и на лучшихъ ея государственныхъ людей. "Они поняли, говоритъ МакКарти:-- что однѣ репрессивныя мѣры не могутъ излечить это недовольство Ирландіи. Гладстонъ, какъ онъ самъ впослѣдствіи объяснялъ, убѣдился, что наступила минута сдѣлать нѣчто серьёзное для уничтоженія причинъ, которыя постоянно возбуждали волненія въ Ирландіи. Нетерпѣливая и глупая нянька старается всегда унять плачущаго ребенка ударами, но болѣе разумный и осторожный человѣкъ прежде всего старательно осмотритъ ребенка, не воткнулась ли въ маленькое тѣло бѣднаго страдальца булавка. Англійское правительство долго играло роль глупой няньки, бьющей безъ разбора плачущаго ребенка. Все было пущено въ ходъ -- и угрозы, и побои; но болѣзненные вопли и жалобы не прекращались. Наконецъ, нѣкоторымъ по истинѣ мудрымъ государственнымъ людямъ вошло въ голову отыскать причину этихъ криковъ недовольства и мирно ее устранить. Пока многіе общественные органы распространялись въ праздныхъ сѣтованіяхъ объ адскомъ нечестіи феніевъ и неизлечимой порочности ирландскаго народа, Гладстонъ пришелъ къ тому убѣжденію, что Англія виновата передъ Ирландіей и что обязанность истинныхъ государственныхъ людей найти способъ удовлетворить справедливымъ требованіямъ и уничтожить вопіющее зло". Дѣйствительно, ровно черезъ годъ послѣ неудачнаго возстанія феніевъ, въ мартѣ 1868 г., Гладстонъ заявилъ въ парламентѣ отъ имени всей либеральной партіи, что наступило время оказать справедливость Ирландіи. "Если мы -- люди осторожные, сказалъ онъ:-- то примемъ мѣры, чтобы предотвратить опасное и недалекое будущее; если мы -- благородные люди, то смоемъ пятно, которое въ глазахъ образованнаго міра, впродолженіи нѣсколькихъ вѣковъ, омрачаетъ доброе имя Англіи въ ея отношеніяхъ къ Ирландіи; если мы -- люди человѣколюбивые, то прислушаемся, наконецъ, къ воплямъ о несчастномъ ея положеніи, мрачная реальность котораго доказывается постоянной эмиграціей; а главное, если мы -- люди справедливые, то протянемъ руку Ирландіи во имя истины и правосудія, помня, что когда дѣло выяснено и минута наступила -- всякая отсрочка правосудія есть отказъ въ правосудіи".

Эти благородныя слова радостно откликнулись въ наболѣвшемъ сердцѣ Ирландіи. "Непробудная ночь страданій и бѣдствій исчезла, лучезарный разсвѣтъ наступилъ", говоритъ Сюлливанъ, переходя въ своей любопытной книгѣ отъ разсказа о мучительныхъ годахъ феніанскаго движенія къ свѣтлой эпохѣ гладстоновскихъ мѣропріятій. Конечно, умѣренная патріотическая партія въ Ирландіи крѣпко схватилась за протянутую ей руку англійскими либералами и, какъ во времена О'Коннеля, первая реформа, за которую взялись, была церковная. Національная ассоціація, основанная съ цѣлью противодѣйствія феніямъ и отмѣны акта сліянія, теперь подняла знамя "Свободной церкви и Свободной земли". Прошло два года мирной агитаціи въ обѣихъ странахъ, и послѣ парламентскихъ выборовъ, лозунгомъ которыхъ была справедливость къ Ирландіи, Гладстонъ, сдѣлавшись первымъ министромъ, провелъ свои знаменитые билли -- церковный и поземельный. Это, быть можетъ -- единственная изъ реформъ Гладстона, которая отличается вполнѣ радикальнымъ характеромъ, тогда какъ обыкновенно всѣ его реформы -- только полумѣры, настолько либеральныя, насколько дозволяло состояніе общественнаго мнѣнія въ данную минуту.

Акты католической эмансипаціи и отмѣны десятины, какъ мы видѣли, скорѣе теоретически, чѣмъ практически, признали равноправность католиковъ, составляющихъ девять-десятыхъ всего ирландскаго населенія. По словамъ Кавура, который лично посѣтилъ Ирландію и серьёзно изучилъ ея внутреннее положеніе, "государственная протестантская церковь служила символомъ бѣдствій, страданій, пораженія и гнета ирландцевъ; она растравляла ихъ раны и заставляла сильнѣе чувствовать свое униженіе". Нетолько громадное большинство народа должно было, хотя и въ видѣ прибавки ренты землевладѣльцамъ, содержать духовенство незначительнаго меньшинства, но это духовенство пользовалось громадными церковными имуществами, конфискованными у католической церкви. Трудно себѣ представить что-нибудь нелѣпѣе существованія государственной церкви у 600,000 человѣкъ съ ежегоднымъ доходомъ въ 580,418 фун. стерлинговъ, 2 архіепископами, 12 епископами и 575 приходами, большинство которыхъ имѣло менѣе 20 прихожанъ, а 199 положительно ни одного. И это среди народа другого исповѣданія въ 4,500,000 человѣкъ, у котораго по бѣдности не хватало церквей и нечѣмъ было содержать своихъ патеровъ. Если же вспомнить, что все богатство господствующей церкви меньшинства вырвано съ неописанными ужасами у этого самаго большинства, что одна ненавистная десятина стоила ирландскому народу во все время ея существованія около милліона жизней, то невольно повторишь юмористическое восклицаніе Сиднея Смита, "что такого злоупотребленія не было во всей Европѣ, Азіи, въ открытыхъ частяхъ Африки и даже въ Тимбукту." Естественно, что Гладстонъ, положивъ конецъ этому вопіющему злу, могъ по справедливости сказать въ парламентѣ при послѣднемъ обсужденіи своего билля, "что когда наступитъ минута осуществленія этого плана и будутъ произнесены слова, долженствующія придать силу закона этому дѣлу умиротворенія и справедливости, эти слова найдутъ отголосокъ во всѣхъ странахъ, гдѣ извѣстны имена Англіи и Ирландіи, и раздастся всюду, какъ эхо, громкое одобреніе всего образованнаго человѣчества". Сущность церковнаго билля 1869 г. можно резюмировать въ двухъ словахъ, хотя онъ обнималъ безконечное количество мелкихъ подробностей и самыхъ сложныхъ церковныхъ, финансовыхъ и экономическихъ условій. Протестантская церковь переставала существовать, какъ господствующая въ католической странѣ, а съ тѣмъ вмѣстѣ исчезали въ Ирландіи всѣ церковные законы, церковные налоги, церковные суды, церковныя земли, церковные доходы и пр. Ирландская протестантская церковь становилась свободной епископальной подъ управленіемъ мѣстнаго синода, избираемаго духовными и свѣтскими членами этой церкви. Срокъ для окончательнаго осуществленія этой реформы назначался десятилѣтній, въ продолженіи котораго существовавшія духовныя лица и учрежденія должны были получать содержаніе. Что же касается до финансовой стороны билля, то переходъ въ руки казны всѣхъ принадлежавшихъ протестантской церкви земель, зданій, доходовъ и пр. долженъ былъ очистить сумму въ 16,000,000 фунтовъ стерлинговъ, изъ которыхъ одна половина была назначена на покрытіе расходовъ по осуществленію этой реформы, а другая на полезныя общественныя учрежденія, больницы, пріюты, богадѣльни и т. д.

Никогда Ирландія не видывала отъ Англіи столь благодѣтельной и радикальной мѣры, а потому, конечно, она съ лихорадочнымъ вниманіемъ слѣдила за борьбой, которую Гладстонъ долженъ былъ вынести съ торійской партіей, многими отсталыми вигами и палатой лордовъ при проведеніи своего билля, а когда побѣда была одержана, то во всей странѣ раздался такой кликъ радости, что проклятія и жалобы протестантовъ были совершенно заглушены. Впрочемъ, когда черезъ десять лѣтъ послѣ этого великаго событія протестантская церковь подвела итоги, то оказалось, что она ничего не потеряла, а еще выиграла, благодаря тому, что пріобрѣла болѣе свободы. По словамъ ея примаса, "она могла смотрѣть съ чувствомъ удовлетворенія на прошедшее и съ спокойной надеждой на будущее". О пользѣ же матеріальной и нравственной, которую извлекъ изъ этой мирной революціи ирландскій народъ, конечно, нечего распространяться; скажемъ только, что съ справедливымъ и окончательнымъ разрѣшеніемъ религіознаго вопроса въ Ирландіи исчезли религіозный фанатизмъ обѣихъ церквей и столь долго продолжавшаяся борьба между протестантами и католиками.

Уничтоженіе въ Ирландіи господствующей протестантской церкви имѣло и еще одно важное послѣдствіе. Оно возбудило снова стремленіе къ политической автономіи. По акту сліянія, протестантскія церкви Англіи и Ирландіи были соединены въ одну соединенную церковь, притомъ въ актѣ говорилось ясно: "эта соединенная церковь будетъ считаться основной и неотъемлемой частью сліянія". Если можно было отмѣнить одну часть акта сліянія, то и всѣ другія подлежали точно также отмѣнѣ; если сами англичане могли поднять руку на этотъ актъ, считавшійся дотолѣ святыней, для защиты которой Англія ничего не жалѣла, то тѣмъ позволительнѣе это было для ирландцевъ. Прямымъ результатомъ этого строго-логическаго разсужденія было начало новаго политическаго движенія въ Ирландіи, извѣстнаго подъ названіемъ Home Rule, т. е. автономіи или самоуправленія. Замѣчательно, что первая мысль о подобной агитаціи была заявлена протестантами черезъ годъ послѣ ненавистнаго имъ билля "собаки Гладстона", какъ они учтиво выражались. Безъ сомнѣнія, сначала ими руководило желаніе отомстить англійскому правительству за его измѣну, но мало-помалу, въ нихъ заговорило чувство истиннаго патріотизма, и, въ продолженіе десятилѣтняго существованія лиги автономистовъ, протестанты дѣйствуютъ съ католиками вполнѣ солидарно и выказываютъ неменьшую энергію. Наконецъ, первый предсѣдатель лиги былъ протестантъ Бутъ, и настоящій ея предсѣдатель, Парнеллъ -- также протестантъ.

19-го мая 1870 года собрались въ Дублинѣ представители всевозможныхъ политическихъ партій въ Ирландіи; тутъ были и оранжисты, т. е. крайніе протестанты, и ультра-католики, консерваторы и либералы, націоналисты, стоящіе за отмѣну акта сліянія, и сторонники этого сліянія, люди, сочувствующіе феніямъ, и преданные слуги Англіи. За нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ такое собраніе было бы сочтено невозможнымъ. Но всѣ эти люди противоположныхъ убѣжденій сошлись въ одномъ, что единственная мѣра для устраненія всѣхъ золъ, которыя терпитъ Ирландія -- учрежденіе ирландскаго парламента для разрѣшенія мѣстныхъ дѣлъ. Для достиженія этой цѣли была образована "Ассоціація ирландскаго самоуправленія", въ программѣ которой было прямо заявлено: "основныя и единственныя цѣли ассоціаціи состоятъ въ томъ, чтобы 1) добиться для Ирландіи права управлять своими дѣлами черезъ парламентъ, созываемый въ Ирландіи и состоящій изъ двухъ палатъ; 2) обезпечить этому парламенту, на основаніи федеративнаго акта, право издавать законы и вѣдать всѣ внутреннія дѣла Ирландіи, а также распоряжаться всѣми доходами и государственными средствами страны, принимая на себя справедливую долю расходовъ соединеннаго королевства; 3) оставить соединенному парламенту привилегію заниматься вопросами, касающимися казны и правительства соединеннаго королевства, законодательствомъ для колоній, сношеніями соединеннаго королевства съ иностранными государствами и всѣмъ, что относится до охраны и защиты соединеннаго королевства; 4) достичь подобнаго порядка отношеній между обѣими странами, не нарушая прерогативъ короны и основъ конституціи". Эта программа была очень ясная, хотя многіе изъ противниковъ Home Rule, конечно, англичане, постоянно жалуются, что сторонники этого политическаго движенія не опредѣляютъ ясно, чего они хотятъ. Еще короче резюмировалъ стремленія партіи ирландской автономіи одинъ изъ дѣятельныхъ ея членовъ Шау: "Мы хотимъ не расторженія соединеннаго королевства, а самоуправленія во внутреннихъ дѣлахъ и здравыхъ, естественныхъ, честныхъ отношеній между обѣими странами".

Сначала это новое политическое движеніе распространялось очень медленно, благодаря противодѣйствію католическаго духовенства, не желавшаго показаться неблагодарнымъ передъ англійскимъ правительствомъ послѣ проведенной имъ церковной реформы, но мало по малу дѣло росло, и въ 1873 г. была издана прокламація, подписанная двадцатью пятью тысячами лицъ, сочувствовавшихъ идеѣ политической автономіи и приглашавшихъ всѣхъ соотечественниковъ на конференцію для принятія мѣръ къ осуществленію этой идеи. 18-го ноября собралось въ Дублинѣ девятьсотъ представителей со всѣхъ концовъ Ирландіи, и послѣ четырехдневныхъ преній была принята безъ измѣненій программа Ассоціаціи Ирландскаго Самоуправленія, причемъ образовано новое общество, въ которое вошло старое. Такимъ образомъ возникла Ирландская Лига Самоуправленія. (Irish Home Rule League), которая въ сущности продолжаетъ дѣло О'Коннеля, хотя и въ нѣсколько измѣненномъ видѣ. О'Коннель требовалъ совершенной отмѣны акта сліянія и одного самостоятельнаго парламента въ Дублинѣ, а современные автономисты, не касаясь акта сліянія и соединеннаго парламента, требуютъ только отдѣлять изъ круга занятій вестминстерскаго парламента всѣ дѣла, касающіяся внутренняго устройства Ирландіи, и подчинить ихъ дублинскому парламенту, которому была бы подчинена и ирландская исполнительная власть, на сколько это не касается общихъ интересовъ соединеннаго королевства. Конечно, нельзя не признать, что этотъ проэктъ практичнѣе и удобоисполнимѣе радикальнаго плана О'Коннеля, и хотя англичане, за исключеніемъ очень немногихъ крайнихъ радикаловъ, какъ Чабушеръ, Морлей и проч., доселѣ злобно возстаютъ противъ всякой мысли о самостоятельномъ парламентѣ въ Дублинѣ, громко заявляя, что никогда англійскій парламентъ на это не согласится, но МакКарти, одинъ изъ самыхъ видныхъ представителей этой партіи, справедливо говоритъ: "Подобные возгласы слышатся обыкновенно о каждой великой реформѣ; главныя мѣропріятія Гладстона, относительно той же Ирландіи, признавались невозможными, немыслимыми нарушеніями конституціи, пока не вошли въ ея составъ. А ни одна изъ этихъ мѣръ не была такъ справедлива, какъ было бы дарованіе полнаго самоуправленія Ирландіи, право которой на управленіе своими дѣлами совершенно излишне доказывать".

Что же касается до способовъ, которыми партія автономистовъ старается достичь своей цѣли, то они также нѣсколько разнятся отъ способовъ, которыми пользовался О'Коннель. Конечно, автономисты по его примѣру ограничиваются законной, мирной агитаціей; но, во-первыхъ, сто три ирландскіе депутата, дѣйствительные представители ирландскаго народа, со времени введенія на выборахъ тайной подачи голосовъ не входятъ въ составъ либеральной партіи, какъ О'Коннель съ своимъ "хвостомъ", а составляютъ независимую оппозицію всякому министерству, къ какой бы партіи оно ни принадлежало, слѣдовательно, имѣютъ серьёзную политическую силу, и, во-вторыхъ, они изобрѣли такъ называемую обструкторскую систему, имѣющую цѣлью тормозить, на сколько возможно, разсмотрѣніе всѣхъ дѣлъ въ парламентѣ и доказать тѣмъ, что никакая работа въ соединенномъ парламентѣ немыслима, пока не отдадутъ мѣстные вопросы на разсмотрѣніе мѣстныхъ парламентовъ. Какъ ни непріятна подобная дѣятельность обструкторовъ для большинства и какъ она ни затрудняетъ правильнаго и быстраго теченія дѣлъ, но несмотря на всѣ расточаемыя ей проклятія и неприличныя сцены, которыя иногда разыгрываются въ палатѣ, она строго-законна, конституціонна и вполнѣ достигаетъ своей цѣли. Творецъ этой системы, Парпелль, нашелъ способъ тревожить и терзать англійское правительство гораздо дѣйствительнѣе, чѣмъ открытое возстаніе, легко подавляемое могучими средствами, которыми располагаетъ англійское правительство. "Каждому безпристрастно изучающему послѣднія двѣ сессіи, говоритъ Джонъ Морлей:-- ясно, что немного удастся провести законодательныхъ мѣръ въ Англіи, пока ирландскіе депутаты будутъ исполнять волю своихъ избирателей, желающихъ во что бы то ни стало мучить и унижать парламентъ, мѣшая всякой его дѣятельности. Какъ ни измѣняй внутренняго строя парламентской процедуры, это зло не будетъ удалено. Если мы не признаемъ и не станемъ практически примѣнять мудрой политики Фокса, заключащейся въ томъ, что единственный способъ управленія Ирландіей -- дѣлать пріятное ирландскому народу, мы можемъ быть увѣрены, что ирландскій народъ помѣшаетъ намъ управлять собою". Конечно, подобное признаніе въ устахъ англичанина, хотя и радикала, лучше всего доказываетъ успѣхъ этого послѣдняго политическаго движенія въ Ирландіи, которое, конечно, еще энергичнѣе поведетъ борьбу за политическую автономію, какъ только будетъ разрѣшенъ еще болѣе жгучій поземельный вопросъ.

(Окончаніе въ слѣдующемъ No).

"Отечественныя Записки", No 8, 1881

Оставить комментарий Фирсов Николай Николаевич (bmn@lib.ru) Год: 1881 Обновлено: 11/07/2023. 65k. Статистика. Статья: Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Фирсов Николай Николаевич Ирландский вопрос

ИРЛАНДСКІЙ ВОПРОСЪ.

Фирсов Николай Николаевич
Ирландский вопрос