Фирсов Николай Николаевич
Ирландский вопрос

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ИРЛАНДСКІЙ ВОПРОСЪ 1).

   1 При составленіи настоящей статьи мы пользовались, кромѣ свѣдѣній, разбросанныхъ въ иностранныхъ газетахъ, преимущественно англійскихъ, слѣдующими книгами и журнальными статьями, составившими въ послѣднее время обширную, спеціальную литературу ирландскаго вопроса:
   "Disturbed Ireland" -- by Bernard Becker, special correspondent of the "Daily News". London, 1881.
   "New Views on Ireland" -- by Charles Kussel, М. P. London, 1880.
   "Pictures from Ireland" -- by Terence Me Grath. London, 1880.
   "L'Irlande, le Canada, Jersey", Lettres au "Journal des Débats" par М. G. de Molinary. Paris, 1881.
   "The Irish Land Question, facts and arguments" -- by Charles Higgins. London, 1881.
   "The Irish Land Question from 1829 to 1869" -- by R. Barry O'Brien. London, 1880.
   "The Irish Land Laws" -- by Al. Ritchey. London, 1880.
   "New Ireland" by А. М. Sullivan -- 2 vol. London, 1877.
   "Young Ireland" -- А fragment of Irish History -- by Sir Charles Gavan Duffy. London, 1880.
   "Irelands wrongs and how to mend them" -- by John Walters. Dublin, 1881.
   "А History of our own Times" -- by Justin Mc Carthy, М. P. 4 vol. London, 1880.
   "Dix ans de l'Histoire de l'Angleterre" -- Par Louis Blanc. 10 vol. Paris. 1879--1881.
   "Speeches by the Kt. Hon. John Bright, М. P.". London, 1869.
   "England and Ireland" -- by J. St. Mill. London. "Chapters and Speeches on the land Question" -- by J. St. Mill.
   "Systems of Land Tenure in various countries. А series of essays published by the sanction of the Cobden Club. London, 1870. (Tenure of Land in Ireland -- by the B. Hon. М. Longfield).
   "Edmund Burkes Letters and papers on Irish Affairs". Edited by Mathew Arnold. London, 1881.
   Сверхъ того, мы руководились многими статьями, помѣщенными въ "The Nine teenth Century for 1880--1881", въ "The Fortnightly Review 1880-- 1881" и въ нѣкоторыхъ другихъ журналахъ.
   

Salus populi suprema lex.

   "Въ климатѣ, нѣжномъ какъ улыбка матери, на почвѣ, плодотворной, какъ любовь Божія, ирландскій поселянинъ погибаетъ". Эти патетическія слова поэта Мура какъ нельзя лучше опредѣляютъ всю суть ирландскаго вопроса. Но отчего ирландскій поселянинъ погибаетъ среди самыхъ удовлетворительныхъ физическихъ условій? "Злой мачихой была Англія въ теченіи семисотъ лѣтъ для несчастной Ирландіи и злой мачихой остается доселѣ", отвѣчаетъ извѣстный англійскій историкъ Фрудъ, мнѣніе котораго тѣмъ знаменательнѣе, что онъ заклятый врагъ ирландской самостоятельности и кельтической народности. И такъ, ирландскій народъ бѣдствуетъ отъ длиннаго, безконечнаго ряда притѣсненій, которымъ подвергала его родину Англія. Отсюда прямо вытекаютъ постоянное недовольство Ирландіи, періодическія возстанія и настоящее аграрное движеніе, принявшее размѣры, невиданные на Зеленомъ Островѣ.
   Вотъ въ двухъ словахъ экономическая и политическая стороны ирландскаго вопроса. но какъ разрѣшить этотъ роковой вопросъ, отъ времени до времени колеблящій до основанія могучую англійскую державу?
   Консерваторы, какъ прежнихъ временъ, такъ и нашихъ дней, увѣряютъ, что во всѣхъ бѣдствіяхъ Ирландіи виновата буйная, лѣнивая, ни на что не способная кельтическая раса и чрезмѣрная уступчивость или мягкость англійскаго правительства, а потому держать въ покоѣ это гнѣздо бунтовщиковъ можно только -- вооруженной силой, увеличеніемъ "протестантско-саксонскаго гарнизона" и возможно большимъ уменьшеніемъ кельтическо-католическаго населенія путемъ эмиграціи, даже голода. Люди серьёзные, практическіе глубокомысленно говорятъ и въ наше время, что единственное средство окончательно разрѣшить ирландскій вопросъ -- это "опустить Зеленый Островъ въ океанъ на 24 часа и затѣмъ начать съизнова его заселеніе и просвѣщеніе".
   Либералы прежнихъ эпохъ, т. е. виги, относились очень странно къ Ирландіи: съ одной стороны, они примѣняли къ ней всѣ либеральные методы англійской системы правленія, а съ другой -- отъ времени до времени прибѣгали къ такимъ же репрессивнымъ мѣрамъ, какъ торіи. Только такой радикальный умъ, какъ Фоксъ, говорилъ еще въ 1797 году: "Я желаю, чтобъ ирландское правительство руководствовалось ирландскими понятіями и ирландскими предразсудками, потому что я убѣжденъ въ справедливости ирландской поговорки: чѣмъ болѣе Ирландія будетъ пользоваться ирландскимъ правительствомъ, тѣмъ она будетъ привязаннѣе къ Англіи". Прошло семьдесятъ лѣтъ послѣ произнесенія этихъ знаменательныхъ словъ, и впервые Гладстонъ сталъ примѣнять на практикѣ мудрую политику Фокса, прямо сознаваясь, что "Англіи еще надо побѣдить сердце Ирландіи". Его знаменитый поземельный билль 1870 г. былъ смѣлой попыткой положить въ основѣ ирландскаго законодательства ирландскія идеи, и если онъ не увѣнчался полнымъ успѣхомъ, то не потому, чтобъ эти идеи были несправедливы, а по той простой причинѣ, что Гладстону для проведенія его мѣропріятія пришлось многое урѣзать изъ угожденія землевладѣльческимъ стремленіямъ палаты лордовъ; во время же слѣдовавшаго за первымъ министерствомъ Гладстона долгаго джингоитскаго царствованія лорда Биконсфильда, англійское правительство вернулось къ прежней репрессивной политикѣ по отношенію къ Ирландіи.
   "Говорятъ, что мы потерпѣли пораженіе въ Ирландіи, сказалъ недавно Гладстонъ, уже послѣ новаго перехода власти въ его умѣлыя, честныя руки:-- нѣтъ, мы не потерпѣли пораженія, но нашъ успѣхъ былъ не полный. А если меня спросятъ: какъ добиться полнаго успѣха? то я отвѣчу: терпѣливымъ упорнымъ продолженіемъ начатаго дѣла справедливости, не обращая вниманія на результаты данной минуты, не заботясь о томъ, что скажетъ сегодня или завтра, по думая только о тѣхъ плодахъ, которые соберетъ вся нація въ будущемъ, такъ какъ разсчетъ съ этимъ будущимъ для насъ неизбѣженъ. Справедливость должна быть нашимъ единственнымъ руководителемъ. Говорятъ, что любовь сильнѣе смерти, но и справедливость сильнѣе народнаго волненія, минутной вспышки политическихъ страстей, даже грустныхъ традицій злобы и мести прошедшаго. Идя этимъ путемъ, мы не можемъ сбиться съ дороги; руководясь этимъ свѣтомъ, мы чувствуемъ себя безопасными. Каждый шагъ по этой дорогѣ приводитъ насъ ближе къ конечной цѣли, и каждая преграда, хотя и кажущаяся въ данную минуту непреодолимой, можетъ только немного задержать, но ни въ какомъ случаѣ не устранитъ конечнаго торжества".
   И такъ, по теоріи самаго либеральнаго министерства, умиротворить Ирландію можно только справедливостью. Но что разумѣетъ сама Ирландія подъ словомъ справедливость?
   "Моя вѣра -- земля, вся земля для народа, и Богъ мнѣ да поможетъ", говорилъ недавно пасторъ Райлетъ, предсѣдательствуя на одномъ изъ собраній поземельной лиги, и въ его словахъ сказывается вся экономическая сторона настоящаго аграрнаго движенія въ Ирландіи. Что же касается до политической стороны, то умѣренные ирландскіе патріоты, въ томъ числѣ и Парнель, по крайней мѣрѣ, оффиціально требуютъ такъ называемаго Home Rule, т. е. мѣстной автономіи Ирландіи и самостоятельнаго парламента въ Дублинѣ подъ высшимъ главенствомъ Англіи. Но феніи, поднявшіе въ послѣднее время снова голову, стремятся къ полной независимости Ирландіи и водворенію республики.
   Примирить идею справедливости, какъ ее понимаетъ большинство Ирландіи, съ традиціями, вошедшими въ плоть и кровь англійской аристократіи и буржуазіи -- составляетъ ту трудную задачу, которую предстоитъ разрѣшить Гладстону. Первый шагъ въ этомъ направленіи былъ сдѣланъ еще въ прошломъ году биллемъ о вознагражденіи изгоняемыхъ фермеровъ, который хотя сколько-нибудь ограничивалъ произволъ землевладѣльцевъ. "Но билль былъ отвергнутъ палатой лордовъ, и началась гражданская война, какъ краснорѣчиво выразился самый радикальный изъ членовъ министерства, Чамберлэнъ: -- классъ борется съ классомъ въ соціальномъ поединкѣ, и теперь 12,000 полицейскихъ и 30,000 солдатъ едва достаточны правительству для защиты жизни и собственности королевскихъ подданныхъ Ирландіи". Хотя и вынужденный обстоятельствами, какъ мы увидимъ далѣе, прибѣгнуть къ репрессивнымъ мѣрамъ, Гладстонъ въ то же время выработалъ новый поземельный билль, на которомъ теперь и сосредоточено общественное вниманіе обѣихъ странъ.
   Указавъ въ общихъ чертахъ на сущность и современное положеніе ирландскаго вопроса, мы теперь можемъ сознательнѣе бросить взглядъ на исторію англійскаго владычества въ Ирландіи и на внутренній ея соціальный строй, безъ чего являются непонятными нынѣшнее аграрное движеніе и предлагаемая Гладстономъ поземельная реформа.
   

I.

   "Дорого платитъ Англія за жестокое обращеніе съ Ирландіей въ эпохи Елисаветы, Кромвеля и Вильгельма Оранскаго; какъ для частныхъ людей, такъ и для народовъ существуетъ Немезида". Къ этимъ вполнѣ справедливымъ словамъ Луи Блана (см. недавно вышедшія отдѣльнымъ изданіемъ его письма изъ Лондона въ газету "Temps" въ эпоху 1860--1870 г. подъ названіемъ "Десять лѣтъ Исторіи Англіи") слѣдуетъ только прибавить, что счетъ между Ирландіей и Англіей начался если не съ того рокового дня, когда Зеленый Островъ былъ закрѣпленъ за англійскимъ королемъ Генрихомъ II буллою папы Адріана IV въ 1156 г., то во всякомъ случаѣ съ Генриха VIII.
   Хотя и отдѣленная отъ материка Европы моремъ, Ирландія подвергалась въ средніе вѣка обычнымъ въ то время завоеваніямъ, и нельзя указать исторической эпохи, когда на почвѣ Ирландіи не было побѣдителей и побѣжденныхъ. Въ XI столѣтіи, послѣдняя нормандская волна континентальныхъ завоевателей хлынула на Великобританію и, спустя сто лѣтъ, достигла своего крайняго западнаго предѣла на рѣкѣ Шаннонѣ. Генрихъ II имѣлъ такой же уважительный предлогъ къ завоеванію Ирландіи, какъ Вильгельмъ къ принятію англійской короны, и его права на обладаніе островомъ Эрина были, конечно, не менѣе уважительны. Однако, это завоеваніе Ирландіи было далеко не полное. Занятый тревожными послѣдствіями убійства Ѳомы Бекета, Генрихъ II вынужденъ былъ оставить Коннаутъ и часть Ульстера въ рукахъ туземныхъ предводителей; лишь нѣсколько нормандскихъ бароновъ поселились во вновь присоединенной странѣ, образуя вокругъ столицы Дублина англійскую колонію. И впослѣдствіи, около трехсотъ пятидесяти лѣтъ, англійскіе короли почти не вмѣшивались во внутреннія дѣла Ирландіи, за исключеніемъ присылки отъ времени до времени лорда-намѣстника -- такъ всецѣло было поглощено ихъ вниманіе борьбой съ баронами, войнами съ Франціей и междоусобіями Іоркской и Ланкастерской династій. Поэтому, естественно, что ассимиляція побѣдителей и побѣжденныхъ, происшедшая за это время въ Англіи, шла очень тихо въ Ирландіи и принимала совершенно иной характеръ. Все населеніе страны раздѣлялось на три почти отдѣльныя расы. Собственно англичане жили въ Дублинѣ и въ окрестныхъ графствахъ Митъ, Лаутъ и Кильдэръ; тутъ преобладали англійскіе законы, обычаи и языкъ. На противоположномъ концѣ страны, въ Коннаутѣ и Ульстерѣ, населеніе было исключительно ирландское, кромѣ нѣсколькихъ тысячъ шотландцевъ, которые пустили твердые корни среди сроднаго имъ кельтическаго племени. Вся страна между этими крайними точками находилась въ рукахъ ирландцевъ, но подъ высшей властью нормандскихъ дворянъ, которые, для утвержденія своего господства на чужой сторонѣ, вдали отъ своего правительства, вынуждены были, болѣе или менѣе, усвоить мѣстные обычаи. Къ тому же, многіе изъ лучшихъ представителей нормандскаго дворянства возвратились въ Англію во время войнъ Бѣлой_, и Алой Розы, а туземные предводители заняли ихъ мѣста. Такимъ образомъ, за исключеніемъ такъ называемаго англійскаго предѣла (Pale), всюду въ Ирландіи существовали ирландскіе законы, обычаи, языкъ, одежда и проч.
   "Конечно, ирландскіе кельты до нормандскаго завоеванія не были великимъ народомъ, по справедливому замѣчанію Фруда, они не построили большихъ городовъ, у нихъ почти не было каменныхъ домовъ съ крышами, они не знали торговли и промышленности; главы отдѣльныхъ родовъ (Septs) владѣли землею сообща съ членами рода и вмѣстѣ пользовались плодами земли; они постоянно вели междоусобныя войны, и убійство враговъ было единственной тэмой поэтическихъ произведеній ихъ бардовъ. Но европейскія націи недалеко ушли тогда отъ Ирландіи, Англія представляла въ то время, по извѣстному опредѣленію, "шайку коршуновъ и воронъ", а Франція, Германія и Италія до Карла Великаго служили почвою для ежегодныхъ побоищъ. Ирландцы не только были не хуже своихъ сосѣдей, но представляли зародыши особой, очень интересной цивилизаціи. Ихъ законы -- наслѣдіе первыхъ Бретоновъ -- были человѣчны и справедливы; они приняли христіанство ранѣе саксонцевъ; у нихъ были школы, куда стекались ученики со всѣхъ концовъ Европы, а ирландскіе миссіонеры распространяли слово Божіе въ Шотландш и Германіи. Ихъ литература говоритъ сама за себя; древніе ирландскіе гимны и пѣсни выдерживаютъ съ честью сравненіе съ Эддами; ихъ католическая Четья-Минея, житія св. Натрика, св. Бригитты и св. Колумба заключаютъ въ себѣ, несмотря на многія нелѣпости, прекрасныя, гуманныя черты характеровъ и нравовъ". Набѣги датчанъ уничтожили мирное развитіе кельтической цивилизаціи; но тѣ же элементы, которые образовали всѣ западныя націи изъ независимыхъ, враждующихъ между собою племенъ, съ теченіемъ времени произвели бы ту же работу и въ Ирландіи. Эта страна только отстала отъ своихъ сосѣдей и болѣе ничего; лучшимъ же доказательствомъ жизненности ея туземной расы былъ именно тотъ фактъ, что въ первые три вѣка послѣ нормандскаго завоеванія побѣдители-англичане въ большей части Ирландіи подчинились мѣстнымъ обычаямъ. Они научились ирландскому языку, вступали въ бракъ съ ирландками, хотя это было оффиціально воспрещено, и вообще удержались на ирландской почвѣ потому только, что стали сами ирландцами. Даже въ тѣ времена Home Rule или національная автономія уже составляла популярную цѣль, къ которой стремились не только ирландцы, но и ихъ повелители -- англичане, такъ-что все шло хорошо, когда лордомъ-намѣстникомъ былъ ирландецъ, и тотчасъ возбуждались безпорядки и распри, какъ только власть переходила въ руки присланнаго изъ Лондона англичанина. Вмѣстѣ съ тѣмъ, мало-по-малу стала распространяться на островѣ Эрина европейская цивилизація; возникали города съ муниципальными учрежденіями, строились церкви, монастыри и сотни баронскихъ замковъ, въ Дублинѣ мѣстный парламентъ пріучалъ страну къ политическому самоуправленію, и власть Англіи была почти номинальная. По всей вѣроятности, съ теченіемъ времени выработался бы между обоими сосѣдями вполнѣ удовлетворительный федеративный союзъ или произошло бы полное сліяніе двухъ національностей, что послужило бы къ счастію Ирландіи и къ наибольшему могуществу Англіи; но въ началѣ XVI столѣтія произошла радикальная перемѣна въ отношеніяхъ обѣихъ странъ. Генрихъ VIII первый нашелъ, что авторитетъ Англіи въ Ирландіи не достаточно силенъ и вздумалъ поддержать его уничтоженіемъ всего ирландскаго; тогда, т. е. съ 1534 года, начался длинный рядъ возстаній, окончившійся при Вильгельмѣ Оранскомъ полнымъ подчиненіемъ злополучнаго острова англо-саксонскимъ протестантамъ и объявленіемъ всѣхъ кельтическихъ католиковъ внѣ покровительства закона. Очерчивая послѣдующія событія общими, крупными штрихами, можно сказать, что шестнадцатый вѣкъ былъ посвященъ борьбѣ за политическое главенство въ Ирландіи, семнадцатый -- борьбѣ за обладаніе землей, восемнадцатый -- униженію путемъ репрессивнаго законодательства католиковъ, а девятнадцатый -- заглаживанію въ большей или меньшей мѣрѣ несправедливостей, сдѣланныхъ въ предъидущіе два вѣка.
   Прежде чѣмъ указать на главныя черты этой новой эпохи въ исторіи отношеній Англіи къ Ирландіи, простирающейся на три съ половиной вѣка, бросимъ взглядъ на экономическій строй Ирландіи передъ началомъ политической и соціальной борьбы, уничтожившей мирное, нормальное развитіе страны. До XVI столѣтія феодальные англійскіе поземельные законы существовали только въ ограниченномъ англійскомъ предѣлѣ, а во всей остальной Ирландіи сохранилась древняя кельтическая система родового владѣнія землей сообща главой рода и членами онаго. Родовая община въ Ирландіи состояла изъ людей, соединенныхъ кровными узами, носящихъ одно прозвище и признававшихъ одного главу. Этотъ глава не былъ собственникомъ земли, а только пользовался рентой, т. е. получалъ извѣстную сумму съ каждой скотины, которая паслась на общихъ выгонахъ, такъ какъ ирландцы мало занимались земледѣліемъ и существовали почти исключительно скотоводствомъ. Если рента не платилась, то глава рода имѣлъ право секвестровать соотвѣтствовавшую цѣнность, но право пользованія общинной землей никогда не отнималось у несостоятельнаго плательщика. Вообще, въ отношеніяхъ главы рода къ членамъ его не было и тѣни обыкновенныхъ отношеній собственника къ пользователю земли. Онъ самъ избирался членами рода и только пользовался долей, хотя и львиной, общинной земли, жилъ въ такой же мазанкѣ, какъ его родичи, и велъ такую же, какъ они, дикую жизнь. Вся территорія рода (Sept) дѣлилась на общины, которыя, въ свою очередь, состояли изъ четырехъ выселковъ, съ четырьмя или шестью семьями въ каждомъ выселкѣ. Община составляла поземельную единицу, и глава рода дѣлилъ періодически, согласно древнимъ преданіямъ, принадлежавшую общинѣ и обработываемую ею землю между семьями. Эта поземельная система существовала около тысячи лѣтъ въ Ирландіи, и по новѣйшимъ изслѣдованіямъ, надо полагать, она же преобладала и въ Англіи до завоеванія ея саксонцами. Изъ древнихъ документовъ, относящихся къ X вѣку, видно, что въ VI или VII вѣкѣ Ирландія была раздѣлена на 184 рода, 5,520 общинъ и 132,480 семей. Въ 1598 году число общинъ возросло до 6,814.
   Естественно, что подобная поземельная система, глубоко вкоренившаяся въ ирландскомъ народѣ, дѣлала немыслимымъ добровольное принятіе имъ столь противоположной англійской системы отношеній феодальныхъ собственниковъ земли къ ея пользователямъ или арендаторамъ. Потребовать отъ ирландцевъ, чтобъ они отказались отъ своихъ древнихъ обычаевъ и подчинились англійскимъ законамъ, англійскому соціальному устройству, было, по остроумному выраженію Сибома -- автора очень интереснаго очерка "Историческія права ирландскихъ арендаторовъ" -- "все равно, что сказать пчеламъ: не живите роями и собирайте впредь медъ каждая въ отдѣльной клѣточкѣ, а не въ общемъ ульѣ. Несмотря на всѣ англійскіе законы, несмотря на всѣ перенесенныя преслѣдованія, ирландцы доселѣ выказываютъ врожденное стремленіе жить роями и собирать медъ въ древнемъ своемъ ульѣ и упорно считаютъ за собою право на свою родовую, общинную землю, несмотря на англійскіе законы и права землевладѣльцевъ".
   Такимъ образомъ, очевидно, что когда англичане, послѣ трехвѣковыхъ сравнительно мирныхъ отношеній къ Ирландіи, вздумали приступить силой къ ассимиляціи туземнаго населенія и къ введенію феодальной системы, то ирландскіе предводители и даже принявшіе ирландскіе обычаи англо-нормандскіе дворяне возстали съ оружіемъ въ рукахъ на защиту своихъ старинныхъ правъ. Послѣ усмиренія перваго возстанія, Генрихъ VIII началъ обращать туземныхъ вождей въ лордовъ и графовъ, раздавая имъ конфискованныя монастырскія земли подъ условіемъ вводить на своей родинѣ англійскіе обычаи. Быть можетъ, эта система подкуповъ удалась бы, еслибъ въ Дублинѣ существовало сильное, энергичное правительство: но, по смерти Генриха, слабость и постоянныя колебанія англійскихъ властей поддерживали Ирландію въ чисто хаотическомъ положеніи. Съ одной стороны, продолжалось преслѣдованіе всего ирландскаго и насильственное введеніе англійскихъ порядковъ, а съ другой -- послѣ жестокаго усмиренія каждаго изъ періодически повторявшихся возстаній, англійскія войска удалялись изъ Ирландіи и побѣжденному, униженному народу давали возможность мстить за нанесенное ему пораженіе. Слѣдовало новое возстаніе и новое усмиреніе, еще болѣе жестокое. Англійскіе генералы временъ Елизаветы принимали ирландцевъ за дикихъ звѣрей, которыхъ слѣдовало безжалостно истреблять съ ихъ женами и дѣтьми. Къ быстро возроставшей племенной ненависти между двумя національностями, такъ долго мирно существовавшими рядомъ, присоединилась теперь и религіозная борьба. Англія въ это время стала протестантской, а Ирландія осталась пламенно преданной католицизму. Англичане, съ обычной ревностью вновь обращенныхъ сектаторовъ, безжалостно преслѣдовали католиковъ въ Ирландіи, т. е. все туземное населеніе. Наконецъ, различные англійскіе искатели приключеній, получившіе въ даръ конфискованныя у ирландскихъ вождей земли и пытавшіеся водвориться силой на ирландской землѣ, убивая всѣхъ, кто сопротивлялся ихъ власти, только раздували пламя народнаго недовольства. Впрочемъ, эти опыты колонизаціи не увѣнчались успѣхомъ; даже графъ Эсексъ, отецъ любимца Елизаветы, долженъ былъ отказаться отъ своего плана колонизаціи Ульстера, что не помѣшало ему истребить около пятисотъ безпомощныхъ шотландцевъ, ихъ женъ и дѣтей, поселившихся на островѣ Ротлинѣ.
   При Іаковѣ I, колонизація Ирландіи протестантами поведена была на большой ногѣ. Въ Ульстерѣ, на земляхъ, секвестрованныхъ у католическихъ туземцевъ, были поселены тысячи англійскихъ семействъ, и въ тоже время приняты энергическія мѣры, чтобъ уничтожить древнюю ирландскую систему землевладѣнія, превращая древняго главу рода въ феодальнаго собственника, а членовъ рода, общинныхъ владѣльцевъ земли, въ простыхъ, безкоптрактныхъ и безсрочныхъ арендаторовъ. Артуръ Уинчестеръ писалъ около этого времени изъ Ульстера: "Я нашелъ страну, изобилующую домами, хлѣбомъ, скотомъ и довольнымъ народомъ, но они католики и надо ихъ замѣнить протестантами. При этомъ, я того мнѣнія, что наше оружіе не достаточно сильно дѣйствуетъ. Голодъ долженъ поглотить ирландцевъ; это лучше и скорѣе". Практическое примѣненіе подобной теоріи, опустошивъ и раззоривъ страну, подготовило новое возстаніе несчастнаго ирландскаго народа при Карлѣ I въ 1641 году. Оно сопровождалось многими жестокостями и со стороны ирландцевъ; такъ, но исчисленіямъ англійскихъ историковъ, измѣннически убито англичанъ-поселенцевъ 40,000, хотя ирландцы совершенно отвергаютъ подобную рѣзню. Какъ бы то ни было, умиротвореніе Ирландіи Кромвелемъ стоило на этотъ разъ несчастной странѣ цѣлой трети ея населенія, т. е. около 500,000 изъ 1,466,000 и, по словамъ Борка, "ни одна война не представляла такой картины опустошенія". Возстаніе было произведено съ явно опредѣленной цѣлью овладѣть прежними землями и изгнать навѣки англопротестантскихъ поселенцевъ, что сначала и удалось нетолько въ Ульстерѣ, но почти во всей Ирландіи; но послѣ кровопролитныхъ побѣдъ при Дрогедѣ и Вексфордѣ Кромвель изгналъ всѣхъ католиковъ въ одну провинцію Коннаутъ, предоставивъ остальныя четыре протестантамъ. Это ужасное изгнаніе цѣлаго народа было подтверждено такъ называемымъ актомъ Водворенія (Act of Setlement), изданнымъ Долгимъ Парламентомъ въ 1652 г. Такимъ образомъ, за исключеніемъ 1,200,000 акровъ, оставленныхъ въ рукахъ ни въ чемъ неповинныхъ католиковъ, вся земля раздѣлена была между прежними протестантскими посеіенцами, англійскими солдатами и различными искателями приключеній. Однако, подобная чудовищная конфискація цѣлой страны на практикѣ не была приведена въ исполненіе, и ирландскіе поселяне нетолько не переселились всѣ за рѣку Шаннонъ, какъ требовалъ драконовскій законъ, но остались на своей землѣ, сохранивъ даже право пользованія ею. Лучшимъ доказательствомъ этого страннаго факта служатъ свѣдѣнія, сообщаемыя о положеніи Ирландіи сэромъ Вильямомъ Петти, котораго англійское правительство послало для размежеванія и оцѣнки вновь пожалованныхъ англійскимъ протестантамъ земель. Изъ его книги: Политическая анатомія Ирландіи" ясно видно, что онъ считалъ за ирландскими поселянами или фермерами право на 1/3 стоимости всей земли. По его словамъ, послѣ возстанія, населеніе Ирландіи состояло изъ 1,100,000 чел., въ томъ числѣ протестантовъ или англичанъ 300,000 и католиковъ или ирландцевъ 800,000, живущихъ въ самыхъ ужасныхъ мазанкахъ безъ трубъ, оконъ и дверей, хуже даже американскихъ дикарей".
   При возстановленіи Стюартовъ, произошелъ новый передѣлъ Ирландіи; около трети конфискованныхъ земель возвращено роялистамъ и католикамъ, но все-таки въ рукахъ протестантовъ осталось 4,250,000 акровъ, а у католиковъ 2,250,000 акр.; тогда, какъ до возстанія 1641 года католики владѣли 5,000,000, а протестанты 2,000,000. Съ восшествіемъ на престолъ Іакова II, въ Англіи произошла католическая реакція, и, повидимому, для Ирландіи настали свѣтлые дни. Ирландецъ Дикъ Толботъ, сдѣланный графомъ Тирконелемъ, былъ назначенъ вице-королемъ, и впервые послѣ столькихъ преслѣдованій несчастная страна вздохнула. Новый вице-король открыто заявилъ, что конфискація земель, принадлежавшихъ католикамъ, была грабежемъ и что почва Ирландіи принадлежитъ ирландцамъ. Но не долго пришлось Ирландіи питать надежды на лучшее будущее: ей предстояло перенести еще болѣе страшный погромъ, окончательно уничтожившій ея самостоятельность. Послѣ изгнанія изъ Англіи династіи Стюартовъ и вступленія на престолъ Вильгельма Оранскаго, Ирландія осталась вѣрной Іакову II, и дублинскій парламентъ постановилъ, что всѣ религіи въ Ирландіи пользуются одинаковой терпимостью, но протестантскіе землевладѣльцы, не признающіе Іакова II королемъ, лишаются своихъ помѣстій. Однако, послѣ непродолжительной борьбы и двухъ проигранныхъ сраженій, Ирландія снова подпала подъ иго протестантской Англіи. Произошелъ новый и уже послѣдній передѣлъ этой злополучной страны. Болѣе половины остававшейся въ рукахъ католиковъ земли конфисковано и передано протестантамъ, такъ что старинные туземные владѣльцы сохранили въ своемъ пользованіи только 1/5 всей земли.
   Однако, побѣдители не удовольствовались этой чудовищной конфискаціей всей страны, они хладнокровно приступили къ уничтоженію и всего ненавистнаго имъ народа. Сто тысячъ ирландцевъ были проданы въ неволю и отправлены въ рабство въ Вест-Индію и Виргинію; большая часть людей состоятельныхъ бѣжала за рѣку Шаннонъ или поступила на военную службу въ европейскія арміи. Ирландцы же, оставшіеся на своей несчастной родинѣ, подверглись всей тяжести Уголовныхъ Законовъ (Penal Laws), которые, введенные первоначально Елизаветой и постепенно совершенствуясь, достигли при Вильгельмѣ, по словамъ Брайта, "до такой утонченной жестокости, какой, конечно, не могло представить ни одно законодательство новаго времени". Всецѣло направленные противъ католиковъ, они, однако, какъ справедливо замѣтилъ еще Боркъ, были плодомъ скорѣе тираніи и презрѣнія къ побѣжденной расѣ, чѣмъ религіозной ревности. Дѣйствительно, всѣ эти репрессивные статуты дышатъ духомъ злобы алчности и гордаго господства, а не религіознымъ фанатизмомъ. Неудивительно, что это страшное, карательное законодательство засѣло глубоко въ памяти ирландскаго народа. Католики не имѣли права засѣдать въ парламентѣ, который сдѣлался исключительно протестантскимъ; всѣ карьеры, всѣ занятія, всѣ должности были для нихъ закрыты; они не могли быть ни судьями, ни адвокатами, ни присяжными, ни стряпчими, ни лѣсниками, ни полисмэнами, ни членами всевозможныхъ корпорацій. Они не могли носить оружія и владѣть лошадью, стоющей дороже 5 фун. стер. Жилища ихъ были вѣчно открыты для обыска. Они не могли служить ни въ арміи, ни во флотѣ; имъ воспрещалось даже образованіе. Они не могли поступать ни въ университетъ, ни содержать школы, ни быть учителями, ни отправлять своихъ дѣтей для воспитанія за-границу. Они могли заниматься торговлей и промышленностью подъ извѣстными ограниченіями, но въ то же время подвергались платежу исключительныхъ налоговъ и податей. Наконецъ, ни одинъ католикъ не могъ покупать или получать по наслѣдству землю, а право аренды было ограничено тридцатью однимъ годомъ, причемъ если такой арендаторъ увеличивалъ доходъ съ земли свыше опредѣленнаго процента, не возвысивъ арендной платы, то любой протестантъ могъ отобрать у него аренду. Католики не имѣли права завѣщать своей движимой собственности, кому хотѣли: она дѣлилась поровну между всѣми сыновьями, если же одинъ изъ нихъ былъ протестантъ, то онъ становился единственнымъ наслѣдникомъ. Если жена обращалась въ протестанство, то все, что имѣлъ мужъ, конфисковалось въ ея пользу; то же дѣлалось съ имуществомъ родителей и братьевъ вновь обращенныхъ протестантовъ. Однимъ словомъ, какъ выразился въ 1759 г. англійскій судья: "папистъ не могъ дышать безъ особаго милостиваго снисхожденія правительства". Въ виду всего этого, тысячу разъ былъ правъ Боркъ, восклицая: "Эта система была прекрасно придумана во всѣхъ своихъ подробностяхъ для растлѣнія націи".
   Растлила ли ирландскую націю или нѣтъ англійская политика конфискацій, несправедливостей и тираніи, но, несмотря на всѣ бѣдствія, причиненныя Зеленому Острову, она не могла уничтожить цѣлаго народа. Большинство низшаго класса все-таки осталось на ирландской почвѣ и мало по малу къ нему присоединились многіе изъ возвратившихся изъ-за Шаннона бѣглецовъ. Земля имъ болѣе не принадлежала, но надо было чѣмъ-нибудь жить. Съ другой стороны, положеніе новыхъ землевладѣльцевъ было не нормальное. Немногіе изъ нихъ были сами фермеры, и еще меньшее число желало оставаться въ Ирландіи. Самые изъ крупныхъ англійскихъ владѣльцевъ никогда и не видали своихъ помѣстій. Земля для нихъ была только средствомъ для наживы. Поэтому, старые пользователи земли взяли ее обратно, съ условіемъ платить годовую ренту. Они взяли ее въ такомъ положеніи, въ какомъ нашли, и должны были извлечь изъ нея все, что могли. Въ очень немногихъ случаяхъ было заключено арендное условіе. Спи всегда пользовались землею по праву древняго обычая и не понимали значенія контрактовъ. Единственное новое условіе пользованія землей, которое имъ навязали собственники, заключалось въ томъ, что каждый имѣлъ свое опредѣленное количество земли. Но невозможно было извлекать дохода изъ земли безъ ежегодныхъ улучшеній. Надо было строить хижины, чинить дороги, ставить изгороди, осушать болота; и все это дѣлалось насчетъ пользователей земли, а не ея собственниковъ. Съ увеличеніемъ народонаселенія, исключительно занимавшагося земледѣліемъ, такъ какъ англичане упорно препятствовали развитію всякой промышленности, умножалось и число хижинъ, дошедшихъ въ теченіи двухъ вѣковъ отъ 160,000 до 600,000. Вмѣстѣ съ тѣмъ улучшалась и земля, какъ мы видѣли, насчетъ фермеровъ, а барышъ получали одни собственники въ видѣ постоянно возроставшей ренты. При такомъ положеніи вещей, обогащеніе фермеровъ, изъ которыхъ многіе были потомками первобытныхъ владѣльцевъ земли, по признанію даже англійскихъ властей, являлось немыслимымъ. Они едва существовали, обогащая своимъ трудомъ людей, единственнымъ занятіемъ которыхъ былъ сборъ ренты. Неудивительно, что ирландскій народъ, представляя въ сущности націю бездомныхъ бѣдняковъ, питалъ самую пламенную ненависть къ англичанамъ, вся политика которыхъ, по меткому выраженію Свифта, заключалась: "въ выжатіи ренты изъ крови и внутренностей ирландцевъ".
   Артуръ Юнгъ, путешествовавшій въ Ирландіи сто лѣтъ тому назадъ, оставилъ намъ поразительную картину отношеній между землевладѣльцами и фермерами. "Всякому путешественнику по этой странѣ, говоритъ онъ въ своей книгѣ "Travels in Ireland":-- видно съ перваго взгляда, что съ бѣдными земледѣльцами обращаются очень грубо и придаютъ имъ такъ мало значенія, что сравнительно въ Англіи этотъ классъ царитъ. Владѣлецъ ирландскаго помѣстья, заселеннаго католиками, тиранъ, который въ своихъ сношеніяхъ съ зависящими отъ него бѣдняками руководствуется только своимъ произволомъ. Длинный рядъ притѣсненій, совмѣстно съ крайне несправедливыми законами, привели къ тому, что землевладѣльцы ведутъ себя съ гордымъ высокомѣріемъ, а вассалы находятся въ полномъ ихъ подчиненіи. Нѣтъ почти такого приказанія землевладѣльца, котораго фермеръ или сельскій работникъ не былъ бы обязанъ исполнить. Непослушаніе и грубость немедленно наказуются палкой или хлыстомъ, а еслибы несчастный вздумалъ защищаться, то у него поломали бы всѣ кости. Значительные землевладѣльцы увѣряли меня, что многіе изъ фермеровъ считали бы себя польщенными, еслибы господа удостоили раздѣлить свое ложе съ ихъ женами или дочерьми; а этотъ вѣрный признакъ рабства доказываетъ, какъ тяготѣетъ надъ несчастнымъ народомъ иго землевладѣльцевъ. Я также слышалъ, что не разъ бывали случаи убійства землевладѣльцами поселянъ безъ всякаго суда и расправы. Правосудіе здѣсь въ рукахъ самыхъ нелиберальныхъ людей; если бѣдный человѣкъ пожалуется на джентльмэна, то это считается оскорбленіемъ для послѣдняго, и поселянину такая дерзость не проходитъ даромъ. Естественнымъ послѣдствіемъ такого положенія вещей являются частыя аграрныя преступленія, которыя караются самымъ варварскимъ образомъ. Очевидно, что землевладѣльцы никогда не думаютъ о радикальномъ излеченіи зла, которое въ сущности скрывается въ нихъ самихъ, а не въ несчастныхъ, приговариваемыхъ къ висѣлицѣ".
   Англійское правительство въ XVII и XVIII вѣкахъ питало такую слѣпую ненависть къ Ирландіи, что нетолько отдало весь ирландскій народъ подъ иго небольшой кучки чуждыхъ ему землевладѣльцевъ, нетолько тѣснило всячески католиковъ, но и подвергало различнымъ стѣсненіямъ самихъ землевладѣльцевъ протестантовъ. Въ глазахъ Англіи, Зеленый Островъ былъ какимъ-то проклятымъ мѣстомъ, гдѣ ничто не должно было процвѣтать, даже ея собственная колонія, поддерживаемая цѣною такихъ жертвъ. Хотя у протестантской Ирландіи и былъ свой парламентъ, но Англія терпѣла его лишь для вида и распоряжалась по своему, имѣя въ виду только свои англійскіе интересы. Англійское коммерческое законодательство намѣренно уничтожило въ корню всякую торговлю и промышленность на сосѣднемъ островѣ. До Карла I, Ирландія въ коммерческомъ отношеніи находилась въ одинаковыхъ условіяхъ съ Англіей, но послѣ реставраціи начался рядъ запретительныхъ мѣръ. Въ Ирландіи главный источникъ богатства представляло скотоводство, и она вывозила въ Англію скота на значительную сумму; но англійскіе скотоводы стали жаловаться на конкуренцію, и въ 1665 и 1680 г. былъ воспрещенъ ввозъ въ Англію изъ Ирландіи не только скота, но солонины, масла и сыра. Около того же времени былъ положенъ конецъ колоніальной торговлѣ Ирландіи съ Америкой -- торговлѣ, которая, благодаря естественнымъ портамъ Ирландіи, начинала принимать значительное развитіе. Въ 1663 году былъ воспрещенъ ввозъ въ англійскія колоніи какихъ бы то ни было товаровъ, кромѣ какъ изъ Англіи и на англійскихъ корабляхъ, а въ 1696 г. точно также воспрещено привозить товары изъ колоній прямо въ Ирландію. Лишившись такимъ образомъ двухъ главныхъ источниковъ обогащенія, Ирландія предалась всецѣло овцеводству. Въ короткое время возникло цвѣтущее шерстяное производство, благодаря дешевому труду, водяной силѣ и, главное, лучшей въ Европшерсти. Англійскіе и даже иностранные фабриканты начали стекаться въ Ирландію; но меркантильная ревность Англіи была возбуждена этимъ успѣхомъ. Вывозъ шерстяныхъ произведеній былъ воспрещенъ, какъ въ Англію, такъ и во всякую другую страну, а шерсть было позволено вывозить только въ Англію, и то по опредѣленной цѣнѣ. Цвѣтущая промышленность была вырвана съ корнемъ, тысячи мастеровъ и работниковъ переселились на континентъ и въ Америку, цѣлые округа доведены до нищеты, почти до голодной смерти, потому что болѣе тридцати тысячъ рабочихъ осталось безъ работы. Одно только полотняное производство, принявшее съ XVII вѣка значительное развитіе, сохранилось въ Ирландіи, благодаря тому, что въ этомъ отношеніи Англія не могла быть ея соперницей. Но и тутъ, изъ боязни, чтобъ ирландское полотно не уничтожило голландское и тѣмъ не возбудило бы ревности въ Голландіи, были сдѣланы попытки ограничить производство полотна самыми грубыми сортами; но въ концѣ-концовъ, всѣ усилія подорвать эту единственно дозволенную отрасль промышленности не увѣнчались успѣхомъ. Наконецъ, даже рыбная ловля на берегахъ Ирландіи подвергалась притѣсненіямъ. Англійскіе порты Фолькстонъ и Адльборо жаловались парламенту, что ихъ мѣстному рыболовству мѣшаютъ ирландцы, ловящіе сельди въ Ватерфордѣ и Вексфордѣ. Нашлась политическая партія въ Англіи, которая предлагала воспретить всякое рыболовство на берегахъ Ирландіи иначе, какъ на англійскихъ судахъ и съ англійскимъ экипажемъ.
   Но Англія нетолько била по карману свой "саксонскій гарнизонъ" въ Ирландіи, а наносила ему и нравственныя униженія. Такъ, протестантская церковь въ Ирландіи, для поддержки которой приходилось издавать столько несправедливыхъ законовъ и силой заставлять католиковъ платить въ ея пользу церковный налогъ, къ стыду всѣхъ протестантовъ, часто служила пріютомъ для лицъ совершенно недостойныхъ, но которыхъ англійское министерство хотѣло непремѣнно повысить. Такъ, въ нынѣшнемъ столѣтіи, по словамъ Фруда, первый министръ просилъ ирландскаго примаса посвятить въ епископы какого-то младшаго сына богатаго аристократа; примасъ, наведя справки, отвѣчалъ, что онъ лучше подастъ въ отставку, чѣмъ посвятитъ въ епископы такого "гнуснаго и развратнаго человѣка". Однако, примаса уговорили сдѣлать угодное первому министру, и "гнусный, развратный человѣкъ" сдѣлался епископомъ. Не меньшимъ предметомъ жалобъ для ирландскихъ протестантовъ было то позорное для ихъ чести обстоятельство, что въ то время какъ въ Англіи были пенсіонеры, получавшіе пенсіоны за честныя услуги, оказанныя странѣ -- Ирландія должна была содержать пенсіонеровъ, платя имъ за безчестныя услуги. Въ спискѣ ирландскихъ пенсіонеровъ мы находимъ имена королевскихъ любовницъ, временщиковъ, бѣдныхъ заграничныхъ родственниковъ королевской фамиліи и членовъ обѣихъ ирландскихъ палатъ, которыя были подкуплены Вице-Королемъ.
   Всѣ эти вопіющія несправедливости возбуждали и въ протестантахъ чувство ненависти къ англійскому правительству. Поэтому естественно, что когда, послѣ возстанія американскихъ штатовъ, Граттанъ поднялъ знамя ирландской самостоятельности, вокругъ него сомкнулись нетолько католики, но и протестанты. 1779 годъ былъ эпохой комерческаго кризиса для Ирландіи, благодаря пріостановленію всей ея торговли англійскимъ правительствомъ, съ цѣлью помѣшать снабженію Америки всѣмъ необходимымъ; въ то же время ирландскимъ берегамъ грозили американскіе и французскіе крейсеры. Англія не могла охранить безопасность Ирландіи и дозволила ей образовать полки волонтеровъ. Пламенное краснорѣчіе Граттана возбудило вспышку національнаго патріотизма; движеніе, въ которомъ, какъ мы уже сказали, принимали одинаковое участье протестанты р католики, началось въ Бельфастѣ, и на слѣдующій годъ въ апрѣлѣ, по предложенію Граттана, ирландская нижняя палата постановила: "никакая власть на землѣ, кромѣ короля, лордовъ и общинъ Ирландіи, не имѣетъ права издавать законы для Ирландіи". У Англіи руки въ то время были связаны войной съ американскими штатами, и въ виду хорошо-вооруженной страны она признала свободу и самостоятельность Ирландіи.
   Однако, эпоха независимости продолжалась недолго и не принесла ожидаемыхъ результатовъ, благодаря тому, что католики все еще не пользовались гражданскими правами, а протестанты, когда миновала вспышка національнаго патріотизма, поддались подкупамъ и систематическимъ интригамъ англійскаго правительства въ Дублинѣ. Всѣ мѣры, предлагаемыя Граттаномъ для эмансипаціи католиковъ и реформы ирландскаго парламента, были отвергнуты, а послѣдовавшее за тѣмъ возстаніе "Соединенныхъ ирландцевъ" въ 1798 г. вновь раздуло старинную ненависть между протестантами и католиками, которые отличились почти равными жестокостями. Возстаніе было затушено потоками крови, и, спустя два года, въ 1800 году, состоялось такъ называемое сліяніе Англіи и Ирландіи, т. е. уничтоженіе ирландскаго парламента и допущеніе въ англійскія палаты ирландскихъ представителей. Эта роковая мѣра для мирнаго развитія Ирландіи была принята добровольно ирландскимъ парламентомъ, большинствомъ 43-хъ голосовъ въ нижней и 49 въ верхней, но прямо противъ явно выражаемаго желанія громаднаго большинства народа. Англія торжествовала, но она добилась этой побѣды не дешевой цѣной: пущены были въ ходъ всякаго рода подкупы; мѣста, титулы, деньги сыпались на всякаго, кто только хотѣлъ продать свою совѣсть. Къ позору протестантскихъ землевладѣльцевъ, охотниковъ оказалось много. По разсчету современниковъ, актъ сліянія стоилъ Питту 1,260,000 ф. ст., а лучшимъ мѣриломъ нравственнаго характера этой политической сдѣлки могутъ служить слова лорда-намѣстника, лорда Корнваллиса, въ письмѣ его къ генералу Россу: "Я презираю и ненавижу себя за то, что взялся за такое грязное дѣло".
   Какъ ни кратковременна была эпоха ирландской самостоятельности при Граттанѣ, но въ эти двадцать лѣтъ страна удивительно развилась въ матеріальномъ отношеніи, доказавъ воочію, какіе скрывались въ ней задатки процвѣтанія. Доказательствомъ этой поразительной перемѣны къ лучшему въ злополучной странѣ могутъ служить слѣдующія замѣчанія современниковъ. Фостеръ, спикеръ ирландской палаты общинъ, говорилъ въ 1799 году: "Мы теперь завели обширное хлопчатобумажное производство, которое съ каждымъ днемъ увеличивается во всѣхъ частяхъ страны". По словамъ лорда Шефильда: "Ирландія сдѣлала въ послѣднее время большіе успѣхи въ стеклянной промышленности, и вообще развитіе Ирландіи идетъ такъ быстро, какъ ни въ одной странѣ". Дублинская купеческая гильдія въ томъ же году выразила особымъ постановленіемъ, что "значительное улучшеніе, замѣчаемое въ положеніи Ирландіи, должно быть приписано всецѣло пріобрѣтенію независимости нашимъ парламентомъ". Даже лордъ Клэръ, всего болѣе содѣйствовавшій сліянію, говорилъ: "Нѣтъ ни одной націи на свѣтѣ, которая сдѣлала бы такіе быстрые успѣхи въ такое короткое время въ цивилизаціи, земледѣліи и промышленности". Англія, конечно, ревниво смотрѣла на это неожиданное развитіе Ирландіи, и англійскіе мануфактуристы въ 1785 году жаловались, что "Ирландія со временемъ побьетъ ихъ на ихъ собственныхъ рынкахъ".
   Но актъ сліянія былъ изданъ, парламентъ въ Дублинѣ закрытъ и англійскимъ мануфактуристамъ нечего было болѣе опасаться. Эпоха преуспѣянія Ирландіи кончилась, и началось "царство голода".
   

II.

   "Ось, на которой вертѣлось все англійское управленіе Ирландіей со времени сліянія парламентовъ, были сила и милостыня", сказалъ однажды Брайтъ, а Кавуръ пророчески выразился: "Безъ силы Ирландія никогда ничего не добьется отъ Англіи, а вся ея сила въ народной агитаціи". Этими двумя меткими замѣчаніями резюмируется вся политическая исторія Ирландіи съ начала нынѣшняго столѣтія. Мы сказали ранѣе, что XIX вѣкъ старается уничтожить тѣ несправедливости въ отношеніи Ирландіи, въ которыхъ были виновны два предъидущіе вѣка; но эти попытки загладить прошлое со стороны Англіи никогда не были добровольными, а вызывались крайними обстоятельствами, грозившими поколебать ея власть въ странѣ, которая въ теченіи семисотъ лѣтъ не можетъ примириться съ чуждымъ для нея игомъ. Что же касается до дѣятельности англійскаго правительства, то въ чьихъ бы рукахъ ни была власть, торіевъ или виговъ, она вращалась въ порочномъ кругу репрессивныхъ мѣръ, благотворительной помощи, не всегда однако своевременной или разумной, и парламентскихъ комиссій. Сэръ Робертъ Пиль указывалъ въ 1829 году на тотъ знаменательный фактъ, что едва ли хоть одинъ годъ со дня сліянія парламентовъ Ирландія управлялась обыкновенными законами. Актъ Habens Corpus, по которому ни одинъ англичанинъ не можетъ быть арестованъ безъ опредѣленія надлежащаго суда, былъ отмѣняемъ, а слѣдовательно, царилъ большій или меньшій административный произволъ въ 1800 г., съ 1802 г. по 1805, съ 1807 по 1810, въ 1814 и отъ 1822 по 1824 годъ. Въ тоже время, почти ежегодно составлялись парламентскія комиссіи для изслѣдованія современнаго положенія Ирландіи. Далѣе англійское правительство не шло, пока наконецъ бѣдствія Ирландіи, обусловливаемые ими безпорядки, аграрныя преступленія и народное движеніе, руководимое О'Коннелемъ, не достигли такихъ размѣровъ, что, по словамъ перваго министра, герцога Веллингтона, неминуемо грозила вспыхнуть междоусобная борьба. Только тогда былъ проведенъ въ парламентѣ знаменитый билль эмансипаціи католиковъ, эта первая мѣра справедливости къ угнетенному народу, получившему впервые гражданскія и политическія права.
   Тотъ же самый процессъ повторяется при введеніи остальныхъ немногочисленныхъ реформъ, дарованныхъ Англіей или, лучше сказать, взятыхъ съ боя Ирландіей. Сначала голодъ и народныя бѣдствія, потомъ безпорядки и респрессивныя мѣры съ акомпаниментомъ парламентскихъ комиссій, наконецъ, грозное народное волненіе или открытое возстаніе, и затѣмъ уже измѣненіе законодательства въ пользу несчастнаго народа, скромное какъ въ 1848 г., когда былъ изданъ билль о продажѣ заложенныхъ помѣстій, или смѣлое, какъ въ первое министерство Гладстона, который провелъ свои знаменитые билли, церковный и поземельный, лишь подъ вліяніемъ, какъ онъ самъ открыто заявилъ, агитаціи феніевъ. Одинаковыя фазы прошло и нынѣшнее ирландское движеніе. Въ 1879 году свирѣпствовалъ голодъ, за нимъ слѣдовали со стороны Англіи двѣ парламентскія комиссіи и мѣры благотворительности, а со стороны Ирландіи агитація Поземельной Лиги, что естественно привело къ репрессивнымъ мѣрамъ, а потомъ къ столь сильному аграрному движенію, какого еще не видывала Ирландія, и къ предложенію Гладстономъ поземельной реформы, до послѣдняго времени немыслимой въ Англіи съ ея землевладѣльческими инстинктами и традиціями.
   И такъ, мы видимъ, что современная ирландская исторія слагается изъ немногихъ факторовъ: голода и парламентскихъ комиссій, соединенныхъ съ благотворительностью; аграрныхъ преступленій и репресивныхъ мѣръ, народныхъ движеній и законодательныхъ реформъ. Бросимъ теперь болѣе подробный взглядъ на каждую изъ этихъ характеристическихъ особенностей ирландскаго вопроса.
   "Ирландская нищета, писалъ Гюставъ де-Бомонъ въ 1837 г.:-- представляетъ совершенно особый фактъ; въ виду ея приходится признать, что нельзя опредѣлить формы несчастья, до котораго можетъ дойти народъ; во всѣхъ націяхъ бываютъ нищіе, по цѣлый народъ нищихъ, это -- явленіе, доселѣ не виданное". Дѣйствительно, голодъ въ Ирландіи, съ начала нынѣшняго столѣтія, не составлялъ особаго чрезвычайнаго явленія: онъ повторялся ежегодно въ промежутокъ времени, когда прекращался запасъ стараго картофеля, составлявшаго съ конца XVIII вѣка исключительную пищу ирландскихъ поселянъ, и не поспѣвалъ еще новый. Однажды, въ 1830 году, у епископа Дойля спросили: въ какомъ положеніи находится западъ Ирландіи? и онъ отвѣчалъ спокойно: "Положеніе тамъ обыкновенное: умираютъ съ голода, какъ всегда!" Онъ же объяснялъ и самый процессъ голодной смерти. "Поселянинъ, по его словамъ, лежитъ цѣлый день неподвижно на соломѣ въ своей мазанкѣ; къ вечеру встанетъ, съѣстъ два-три картофеля и снова ложится на солому". Въ концѣ-концовъ скудный запасъ картофеля исчезаетъ, и несчастный умираетъ отъ истощенія силъ, прямого слѣдствія холода, сырости и голода. Если при такомъ положеніи ирландскихъ поселянъ да еще случится неурожай картофеля, то можно себѣ представить до какихъ размѣровъ достигаютъ народныя бѣдствія. Впервые подобный неурожай былъ въ 1821 году, и голодовка была ужасная. Затѣмъ, по словамъ сэра Чарльза Гавана Дуффи: "слѣдовали голодовки каждые два года", и англійское правительство такъ привыкло къ этому явленію, что когда, въ 1845--46 и 47 годахъ, во всей Ирландіи совершенно пропалъ картофель и насталъ такой ужасный голодъ, какого не бывало нигдѣ въ новѣйшія времена, то министерство не хотѣло вѣрить народному бѣдствію, называя его "голоднымъ миражемъ". Однако, этотъ миражъ былъ роковой дѣйствительностью. Мак-Карти въ своей "Исторіи нашего времени" представляетъ мастерскую картину этой чудовищной голодовки цѣлой націи.
   "Ирландскіе поселяне, говоритъ онъ:-- жили съ своими семьями на картофелѣ. Едвали въ какой другой странѣ, въ предѣлахъ образованнаго міра, можно было бы найти цѣлое крестьянское населеніе, жизнь котораго положительно зависѣла отъ одного корневаго растенія. Когда въ 1846 г. картофель пропалъ, то какъ бы прекратилось обращеніе крови въ ирландскомъ народѣ. Ни одно графство не спаслось отъ болѣзни на картофель, и вскорѣ открылся голодъ. Вслѣдъ за голодомъ явились болѣзни: особый видъ тифа, прозванный голоднымъ тифомъ, и страшныя диссентеріи. Во многихъ округахъ народъ умиралъ ежедневно сотнями; особенно свирѣпствовала смерть въ Скиберинѣ, Скулѣ и Вестпортѣ, такъ что не доставало времени дѣлать гробы для мертвецовъ, а коронеры отказались производить слѣдствіе надъ каждымъ случаемъ голодной смерти. Многіе изъ поселянъ бѣжали изъ селеній въ сосѣдніе города, надѣясь найти тамъ помощь, по зло разочаровывались, такъ какъ всѣ рабочіе дома были переполнены и всѣ благотворительныя средства изсякли. По большей части эти несчастные ложились на мостовую и умирали. По всѣмъ дорогамъ можно было встрѣтить на каждомъ шагу группы людей, съ впалыми, отуманенными глазами, въ самыхъ отвратительныхъ лохмотьяхъ; они плелись безцѣльно куда-то, въ безумной надеждѣ найти пищу. Тѣже, которые оставались въ своихъ пустыхъ, обнаженныхъ мазанкахъ, спокойно ждали смерти. Во многихъ округахъ страна, казалось, обезлюдѣла на цѣлыя мили въ окружности. "Ирландія просто разлагалась", говорилъ одинъ мѣстный писатель. Конечно, такой гигантскій голодъ не могъ не возбудить безпорядковъ и аграрныхъ преступленій, такъ какъ ирландскіе поселяне ненавидѣли навязанную имъ Англіей поземельную систему и были убѣждены, что англійское правительство могло предупредить зло, еслибъ захотѣло. Явился даже особый видъ буйства, который повторялся чрезвычайно часто. Дѣйствительно, было очень просто отправиться въ городъ, разбить стекла въ какой-нибудь лавкѣ и попасть за это въ тюрьму, гдѣ пища была обезпечена на нѣсколько дней. Это вошло въ моду, особливо между женщинами и молодыми дѣвушками. Впрочемъ, судьи вскорѣ поняли въ чемъ дѣло и перестали подвергать тюремному заключенію людей, видѣвшихъ въ этомъ наказаніи единственное для себя спасеніе. Когда, наконецъ, голодъ миновалъ и были подведены счеты, то оказалось, что Ирландія потеряла четвертую часть своего населенія, т. е. 2,000,000 изъ 8,000,000 человѣкъ. Этотъ результатъ былъ достигнутъ совмѣстнымъ дѣйствіемъ голода, болѣзней и эмиграціи".
   А что дѣлало англійское правительство во все это время, какія принимало мѣры для уничтоженія или хоть ослабленія страшнаго голода? Какъ всегда, оно отмѣняло Habeas Corpus, предлагало карательные билли и назначало парламентскія комиссіи. Единственная радикальная мѣра, принятая Англіей съ цѣлью облегчить горькую участь Ирландіи, знаменитая отмѣна хлѣбныхъ законовъ сэромъ Робертомъ Пилемъ, по злой ироніи судьбы, только понизила цѣпу на ирландскія произведенія. Что же касается до пониженія цѣпъ на съѣстные припасы въ самой Ирландіи, которые возвысились на 400%, то лордъ Джонъ Россель, глава министерства виговъ, смѣнившаго торійское министерство Пиля, торжественно заявлялъ, что это противорѣчило бы ученію Адама Смита. Вслѣдствіе подобной доктринерской точки зрѣнія на святость невмѣшательства въ дѣла торговли, люди умирали съ голода, даже съ деньгами въ рукахъ, у дверей казенныхъ магазиновъ, которые или не продавали своихъ запасовъ, или строго держались рыночной цѣны. Тѣ же мѣры, которыя англійское правительство принимало, оказывались во многихъ случаяхъ неудачными, унизительными и даже позорными.
   Особыя надежды возлагало правительство въ видахъ уничтоженія голода на публичную раздачу супа мѣстными комитетами. "Но, говоритъ Сюливанъ въ своей интересной книгѣ "Новая Ирландія":-- я полагаю, никогда гордый, впечатлительный народъ не подвергался такому униженію и деморализаціи. По всей странѣ были устроены на большихъ дорогахъ громадные желѣзные котлы, въ которыхъ варили супъ или похлебку изъ кукурузы. Вокругъ этихъ котловъ цѣлый день тѣснились, дрались, кричали, стонали, ревѣли толпы голодающихъ, скорѣе похожихъ на скелеты, чѣмъ на людей. Кормленіе собакъ на псарнѣ производится гораздо приличнѣе. Я часто со слезами на глазахъ и съ злобой въ сердцѣ смотрѣлъ на эту унизительную грубую манеру общественной помощи несчастному народу. Я приходилъ въ бѣшенство, но нечѣмъ было помочь горю". Еще оскорбительнѣе для національной гордости было торжественное открытіе въ Дублинѣ подъ покровительствомъ лорда-намѣстника образцовой кухни, въ которой нарочно выписанный изъ Парижа модный поваръ училъ, какъ варить вкусный potage изъ самыхъ дешевыхъ матеріаловъ. Эта неприличная комедія была просто какимъ-то позорнымъ издѣвательствомъ надъ народнымъ бѣдствіемъ и, конечно, правительству не слѣдовало подражать полусумасшедшему герцогу Норфольку, который предлагалъ Ирландіи рецептъ порошка, чудеснымъ образомъ предохраняющаго отъ голода. Наконецъ, и серьёзныя мѣры англійскаго правительства, принятыя неохотно и поздно, были большей частью неудачными. Такъ, получивъ отъ парламента большія суммы на общественныя работы съ цѣлью доставить заработокъ голодающему населенію, правительство рѣшило посвятить эти деньги на дренажъ и дороги. Но оказалось, что народъ былъ слишкомъ изнуренъ для такой работы да еще зимой. Несчастные выходили по утрамъ на перекличку, брались за тачку или ломъ, но падали въ обморокъ, а многіе тутъ же и умирали. Такимъ образомъ, много пропало денегъ и человѣческихъ жизней безо всякой пользы; дороги же остались неоконченными, и доселѣ заросшіе травой курганы свидѣтельствуютъ о гигантской нелѣпости правительственнаго проэкта. Конечно, были мѣры и благодѣтельныя, но очень мало, и потому неудивительно, что ирландскій народъ до сего дня говоритъ о великомъ голодѣ, какъ о нарочно устроенной правительствомъ бойнѣ. Это, конечно, не мѣшаетъ ему вспоминать съ благодарностью о щедрой частной благотворительности англичанъ и особливо о благородной, самоотверженной дѣятельности присланныхъ изъ Англіи квакеровъ.
   Прошло тридцать лѣтъ послѣ "черной годины", какъ называютъ ирландцы свой великій голодъ, и повторились если не тѣ же бѣдствія въ Ирландіи, то тѣ же неумѣлыя и явно презрительныя правительственныя мѣры благотворительности. Снова наступило три года неурожая на картофель въ 1877--78 и 79 годахъ, и снова возникъ голодъ, хотя и не въ столь колоссальныхъ размѣрахъ. Министерство Биконсфильда отнеслось къ народнымъ страданіямъ злополучной страны по излюбленной торійской рутинѣ. Какъ всегда, приняты репрессивныя мѣры, назначена парламентская комиссія и вотированы парламентомъ фонды на помощь страждущему населенію. Но въ послѣднемъ отношеніи лордъ Биконсфильдъ перещеголялъ всѣ нелѣпости благотворительныхъ мѣръ 1846 и 1847 годовъ. Онъ самымъ нахальнымъ образомъ 3/4 назначенныхъ парламентомъ денегъ на помощь голодающимъ передалъ въ руки землевладѣльцевъ подъ тѣмъ предлогомъ, что они произведутъ улучшенія въ своихъ помѣстьяхъ, а слѣдовательно, дадутъ работу бѣднымъ людямъ. Это позорное издѣвательство надъ страданіями народа до того цинично, что съ нимъ можетъ сравниться лишь презрительная шутка министра по ирландскимъ дѣламъ торійскаго кабинета Лоутера, который на просьбу депутаціи ирландцевъ объ открытіи казенныхъ складовъ топлива въ виду уничтоженія торфа дождями, отвѣчалъ съ усмѣшкой: "У васъ довольно огня, чтобы дѣлать иллюминаціи въ честь освобожденныхъ вашими присяжными государственныхъ преступниковъ; къ чему вамъ правительственная помощь?"
   Всегдашней излюбленной мѣрой англійскаго правительства, къ какой бы партіи оно ни принадлежало въ критическіе для Ирландіи моменты -- это назначеніе парламентской комиссіи. Хотя всѣ эти комиссіи никогда не приводили ни къ какимъ прямымъ практическимъ результатамъ, но ихъ труды представляютъ чрезвычайно цѣнный матеріалъ для изученія ирландскаго вопроса. Замѣчательной особенностью почти всѣхъ этихъ комиссій представляется тотъ странный фактъ, что, несмотря на составленіе ихъ обыкновенно изъ представителей англійской и ирландской аристократіи, ихъ выводы въ высшей степени добросовѣстны и всегда склоняются въ пользу самыхъ радикальныхъ перемѣнъ въ отношеніяхъ владѣльцевъ къ пользователямъ землей въ Ирландіи. Комиссія подъ предсѣдательствомъ сэра Джона Ньюпорта въ 1819 году свидѣтельствуетъ, что, "несчастное положеніе страны и недостатокъ работы для населенія не требуютъ и доказательства". Какъ на лучшее средство исправить неудовлетворительное положеніе вещей, комиссія указала на обширныя болота, могущія быть превращены въ удобную землю при содѣйствіи правительства, которое этимъ путемъ дало бы бѣдному народу работу, а потомъ сдѣлало бы его свободнымъ пользователемъ земли съ платой небольшой ренты. При этомъ, комиссія разумно указывала на то, что ждать въ подобномъ дѣлѣ частной иниціативы нельзя, такъ какъ фермера, улучшая фермы на свой счетъ, не имѣютъ капитала, а землевладѣльцы не живутъ въ странѣ и только заботятся о сборѣ ренты. Еще замѣчательнѣе докладъ комиссіи 1825 года, въ которомъ показанія ирландскаго землевладѣльца, сэра Франклина Люиса и извѣстнаго инженера Нинмо приводятся доселѣ, какъ авторитетные взгляды на современное положеніе ирландскаго вопроса. Первый подробно указалъ на разницу отношеній землевладѣльца къ фермеру въ Англіи и Ирландіи. Въ Англіи домъ, ворота, заборы, изгороди, дренажъ отнесены на счетъ землевладѣльца, а въ Ирландіи это дѣло фермера; притомъ рента въ Ирландіи гораздо выше, чѣмъ въ Англіи, даже часто превышаетъ то, что можетъ дать земля. Въ этомъ, по мнѣнію Люиса, и заключалась причина несчастнаго положенія Ирландіи. Инженеръ Нинмо развилъ этотъ взглядъ еще шире. "Я считаю положеніе ирландскихъ поселянъ, говорилъ онъ: -- самымъ низкимъ, какое только можно вообразить. Ихъ жилища самыя несчастныя, а пища -- картофель съ водой безъ соли. Я часто встрѣчалъ людей, которые просили на колѣняхъ хоть обѣщанія дать имъ работу, такъ какъ они могли въ этомъ случаѣ достать себѣ пропитаніе въ кредитъ". На вопросъ комиссіи, чему онъ приписываетъ это положеніе вещей, Нинмо отвѣчалъ: "Безъ всякаго сомнѣнія, несчастное, положеніе народа и постоянные безпорядки происходятъ отъ поземельной системы. Поселянинъ не имѣетъ никакихъ средствъ достать работы и единственный способъ пропитанія -- пользованіе участкомъ земли для производства картофеля. А если онъ не въ состояніи исполнить принятыхъ на себя обязательствъ изъ страха голодной смерти, то землевладѣлецъ можетъ подъ защитой закона отнять у него все, что онъ имѣетъ. Поэтому, онъ воленъ требовать отъ фермера полностью весь доходъ съ земли. Такимъ образомъ, поселянинъ не можетъ никогда имѣть собственности, а землевладѣлецъ, при малѣйшемъ измѣненіи цѣны на землю, воленъ взять у фермера его корову, картофель на корню и все его имущество, а землю передать другому". Эти слова, произнесенныя за пятьдесятъ пять лѣтъ тому назадъ, представляютъ вѣрнѣйшую картину безпомощнаго положенія поселянъ Ирландіи и въ настоящую минуту.
   Новая комиссія въ 1830 году повторяетъ туже печальную исторію; по ея словамъ, пятая часть населенія, не имѣя работы, переноситъ страданія и нищету, невыразимыя на бумагѣ. А потому "необходимо принять правительству, парламенту и частнымъ лицамъ мѣры для уменьшенія массы народныхъ страданій путемъ эмиграціи, общественныхъ работъ и превращенія болотъ въ удобную землю, а также регулировать отношенія между землевладѣльцами и фермерами на раціональныхъ справедливыхъ основахъ". Но самой замѣчательной изъ парламентскихъ комиссій была такъ называемая девонская комиссія, которая, подъ предсѣдательствомъ лорда Девона, представила послѣ двухлѣтнихъ трудовъ въ 1845 г. столь обстоятельный и разумно составленный докладъ, что онъ считается доселѣ лучшимъ изслѣдованіемъ поземельной системы въ Ирландіи. Хотя члены этой комиссіи были исключительно ирландскіе землевладѣльцы, а предсѣдатель ея крупный англійскій аристократъ-собственникъ, но они отнеслись къ порученному имъ дѣлу вполнѣ добросовѣстно: убѣдившись изъ разспроса 47 землевладѣльцевъ, 47 поземельныхъ агентовъ, 128 фермеровъ и 81 человѣка различнаго положенія въ свѣтѣ, что вся суть ирландскаго вопроса заключается въ несправедливыхъ отношеніяхъ собственниковъ къ пользователямъ земли, они прямо и смѣло это высказали. Впервые въ Англіи раздался оффиціальный, авторитетный голосъ въ пользу признанія за фермерами права на вознагражденіе за сдѣланныя ими улучшенія въ арендѣ. "Изъ показаній большинства свидѣтелей, говорится въ заключеніи комиссіи:-- видно, что ирландскій поселянинъ продолжаетъ попрежнему выносить величайшія страданія, лишенія и трудности, попрежнему онъ имѣетъ ненадежныя, случайныя средства къ жизни, попрежнему онъ дурно живетъ, дурно накормленъ, дурно одѣтъ и дурно оплаченъ за свою работу. Нашъ личный опытъ и наблюденія вполнѣ подтвердили справедливость этихъ мнѣній, и мы не можемъ не выразить удивленія, какъ терпѣливо переноситъ рабочій классъ въ Ирландіи такія страданія, которымъ, мы убѣждены, не подвергается ни одинъ народъ въ Европѣ. Всѣмъ извѣстно, что въ Англіи и Шотландіи землевладѣлецъ, прежде отдачи фермы въ аренду, устраиваетъ домъ со службами, ворота, заборы и изгороди, а также принимаетъ на себя большую часть расходовъ по ремонту; согласно этимъ условіямъ опредѣляется и рента. Въ Ирландіи же дѣло происходитъ совершенно иначе; землевладѣлецъ ничего не дѣлаетъ на свой счетъ, а всѣ постройки, даже изгороди, вмѣстѣ съ дренажемъ, удобреніемъ земли и проч., подъ общимъ названіемъ улучшеній, производятся арендаторомъ". Затѣмъ, переходя къ опредѣленію права арендатора на плоды своего труда и капитала, комиссія признаетъ ихъ неотъемлемой его собственностью и справедливо замѣчаетъ: "хотя было бы, конечно, желательнѣе, чтобъ полное вознагражденіе арендатора за произведенныя имъ улучшенія въ арендѣ, было опредѣлено добровольнымъ соглашеніемъ съ землевладѣльцемъ, а не обязательнымъ постановленіемъ закона; но взвѣсивъ всѣ свидѣтельскія показанія (сто-сторокъ-шесть изъ спрошенныхъ свидѣтелей высказались за вознагражденіе арендаторовъ по опредѣленію закона и только пятьдесятъ-пять за обязательность арендныхъ контрактовъ), мы полагаемъ, что законодательная мѣра должна быть принята, и какъ можно скорѣе, для приданія дѣйствительной силы подобнымъ сдѣлкамъ и для разрѣшенія тѣхъ случаевъ, когда соглашеніе не состоится. Мы убѣждены, что, при настоящемъ положеніи Ирландіи, никакая другая мѣра не успокоитъ недовольства и не произведетъ основательнаго улучшенія страны. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ, подобный законъ побудитъ землевладѣльца употреблять свой капиталъ на улучшеніе аренды, а въ другихъ онъ будетъ обязанъ, въ случаѣ отказа арендатора или его выселенія, уплатить цѣнность произведенныхъ арендаторомъ улучшеній, согласно постановленію закона". Выразивъ такъ ясно нужды Ирландіи и лучшее средство для ихъ удовлетворенія, девонская комиссія представила и сводъ свидѣтельскихъ показаній о существовавшемъ въ одной провинціи Ирландіи, въ Ульстерѣ, со временъ Іакова I, такъ называемомъ ульстерскомъ обычаѣ, въ силу котораго арендаторы имѣютъ опредѣленныя права пользованія на занимаемую ими землю. "На сѣверѣ Ирландіи, замѣчаетъ секретарь комиссіи, капитанъ Кеннеди:-- эта система почти повсемѣстно принята землевладѣльцами, и нерѣдко фермеръ, не имѣя аренднаго контракта, продаетъ право занятія земли или фермы, хотя бы онъ и не сдѣлалъ самъ никакихъ улучшеній, за сумму десятилѣтней, двадцатилѣтней и даже сорокалѣтней ренты, и сравнительное спокойствіе Ульстера главнымъ образомъ обязано этому обычному праву. Тутъ аграрныя преступленія рѣдкость, тогда какъ въ другихъ провинціяхъ они составляютъ обыкновенное явленіе. Землевладѣльцы не замѣчаютъ, что безпорядки и аграрное движеніе во всей Ирландіи составляютъ лишь организованную борьбу за пріобрѣтеніе ульстерскаго обычнаго права, которое, какъ установившійся обычай, нетолько можетъ, но и должно сдѣлаться закономъ".
   Конечно, какъ всегда, труды девонской комиссіи не имѣли никакого близкаго практическаго результата, потому что лишь спустя двадцать-пять лѣтъ на ея выводахъ былъ построенъ первый поземельный билль Гладстона. Слѣдовавшія затѣмъ до послѣдняго времени парламентскія комиссіи имѣли цѣлью особые спеціальные вопросы, и общее положеніе Ирландіи сдѣлалось снова предметомъ всесторонняго изслѣдованія только въ прошломъ году. Министерство лорда Биконсфильда, незадолго до своего паденія, образовало комиссію подъ предсѣдательствомъ герцога Ричмонда, кровнаго изъ кровныхъ аристократовъ Англіи и одного изъ столбовъ торійской партіи, для изслѣдованія вообще землевладѣльческаго вопроса въ Англіи, Шотландіи и Ирландіи, конечно, въ духѣ землевладѣльческихъ интересовъ, а потому Гладстонъ, принявъ власть въ свои руки, немедленно предложилъ новому парламенту назначить новую комиссію, подъ предсѣдательствомъ лорда Бесборо. Несмотря на то, что въ числѣ ея пяти членовъ были три ирландскихъ землевладѣльца, только одинъ умѣренный членъ партіи ирландскихъ автономистовъ (Home Ruler's), Шоу, и ни одного представителя поземельной лиги, большинствомъ четырехъ противъ одного, комиссія высказалась за радикальную программу поземельной лиги, извѣстной подъ названіемъ Трехъ Ф.-- "Three F's, Fixity of tenure, Fair Rent, Freedom of Sale (обезпеченное пользованіе землей, справедливая рента и свободная продажа права пользованія). Не входя пока въ подробныя объясненія значенія этого лозунга аграрнаго движенія въ Ирландіи, скажемъ только, что комиссія, находя первый поземельный билль Гладстона недостаточнымъ, полагаетъ, что, "въ интересахъ справедливости, новое законодательство должно быть построено на томъ основномъ принципѣ, чтобы годовые безконтрактные арендаторы получили права на постоянное занятіе земли, и эти права, въ интересахъ всей страны, должны быть освящены санкціей закона". Въ случаѣ невозможности добровольнаго соглашенія насчетъ справедливой ренты, комиссія указываетъ на необходимость образованія особаго мѣстнаго суда для оцѣнки земли и рентъ. Наконецъ, комиссія единогласно указываетъ на пользу поощренія со стороны правительства перехода земли въ собственность поселянъ, при справедливомъ вознагражденіи землевладѣльцевъ. Того же мнѣнія держится и меньшинство комиссіи герцога Гичмонда, а большинство приходитъ къ очень смутному заключенію, въ которомъ съ одной стороны считаетъ систему Трехъ Ф. несправедливой въ отношеніи землевладѣльцевъ и, однако, съ другой стороны признаетъ тотъ фактъ, что "годовой безконтрактный арендаторъ можетъ ждать ежеминутнаго возвышенія ренты, вслѣдствіе увеличенія стоимости земли, благодаря сдѣланнымъ его капиталомъ и трудомъ улучшеній". При всемъ томъ, большинство комиссіи не предлагаетъ никакого средства для устраненія этой несправедливости, и только одинъ изъ членовъ, профессоръ политической экономіи, въ Оксфордѣ Бонами Прайсъ, извѣстный своими филистерскими взглядами, по меткому выраженію Гладстона, "примѣняетъ въ своемъ особомъ мнѣніи, съ безпощадной строгостью, принципы отвлеченной политической экономіи къ соціальному положенію Ирландіи, словно дѣло идетъ о составленіи законовъ для обитателей Сатурна или Юпитера". Что же касается до общей картины современнаго положенія Ирландіи, то свидѣтели, спрошенные обѣими комиссіями, рисуютъ ее въ столь же мрачныхъ чертахъ, какъ и тридцать-пять лѣтъ тому назадъ девонская коммисія. Коммисія лорда Бесборо имѣетъ еще и то общее съ девонской, что какъ работы первой послужили основаніемъ для поземельнаго билля 1870 г., такъ данными послѣдней руководился Гладстонъ при составленіи своего новаго проэкта аграрной реформы, хотя по его словамъ, онъ не принялъ всецѣло предлагаемой коммисіей программы. Такимъ образомъ, двѣ изъ безчисленныхъ парламентскихъ коммисій принесли явную пользу, уже не говоря о томъ, что всѣ онѣ добросовѣстно и справедливо знакомили общественное мнѣніе Англіи съ истиннымъ положеніемъ Ирландіи.
   Но нельзя сказать, чтобъ хоть какую-нибудь пользу извлекало англійское правительство изъ второй своей излюбленной мѣры по отношенію Ирландіи -- изъ репрессивнаго законодательства, въ видѣ отмѣны Habens Corpus, учрежденія военныхъ судовъ, предоставленія администраціи права ареста подозрительныхъ личностей и конфискаціи оружія и прочихъ подобныхъ мѣропріятій, узакониваемыхъ различными запретительными и карательными биллями. И, несмотря на то, что долгимъ опытомъ доказана вся несостоятельность, весь вредъ этихъ чрезвычайныхъ мѣръ, которыя никогда не усмиряли безпорядковъ, а только увеличивали и усложняли ихъ, каждое англійское министерство, къ какой бы партіи оно ни принадлежало, считало своей обязанностью объявлять Ирландію чуть не на осадномъ положеніи, при малѣйшемъ усиленіи вѣчно существовавшаго въ этой злополучной странѣ недовольства англійскимъ игомъ. Въ этихъ случаяхъ являлось трогательное соглашеніе между торіями и вигами, консерваторами и либералами, не только въ парламентѣ, но и въ прессѣ. Всегда слышался одинъ крикъ: такъ надо! Даже такіе пламенные защитники свободы во всѣхъ концахъ свѣта, какъ Гладстонъ и Брайтъ, не разъ прикладывали руку къ подобному репрессивному законодательству, хотя тотъ же Брайтъ однажды краснорѣчиво воскликнулъ: "я рѣшительно не могу согласиться съ тѣми, которые при каждомъ новомъ ирландскомъ кризисѣ говорятъ, что прежде всего надо возстановить порядокъ и уваженіе закона, а потомъ уже можно обсуждать зло, служащее предметомъ общихъ жалобъ; обыкновенно, возстановивъ силу закона и водворивъ спокойствіе терроромъ, забывается всякое зло и никто не думаетъ объ его устраненіи. Такъ было впродолженіи 200 лѣтъ съ Ирландіей: постоянно единственнымъ возстановителемъ порядка въ ней была висѣлица". Еще рѣзче выражался лордъ Мельборнъ противъ чрезвычайныхъ мѣръ строгости, которыя, по его словамъ, "не придаютъ правительству силы, а, напротивъ, ослабляютъ, дѣлая его предметомъ ненависти и общаго презрѣнія". А что можно обойтись въ Ирландіи безъ подобныхъ мѣръ -- свидѣтельствуетъ одинъ изъ немногихъ лордовъ-намѣстниковъ, который съ успѣхомъ управлялъ страной въ очень критическую эпоху безъ осаднаго положенія. На просьбу судей въ Типеррари отмѣнить тамъ Habens Corpus, Томасъ Друмондъ отвѣчалъ: "Собственность имѣетъ свои обязанности такъ же, какъ и права; неисполненіемъ этихъ обязанностей въ прошедшемъ обусловливается ненормальное состояніе народа и появленіе аграрныхъ преступленій, а потому не чрезвычайными мѣрами крайней строгости, а лучшимъ исполненіемъ своихъ обязанностей и болѣе гуманнымъ пользованіемъ своими правами можно положить конецъ безпорядкамъ. Исполнительная власть будетъ охранять права, признаваемыя закономъ, и карать преступленія; но этой цѣли можно всего успѣшнѣе достигнуть энергичнымъ примѣненіемъ обыкновенныхъ законовъ". Но такія разумныя слова, такіе полезные примѣры пропадали даромъ. Словно какое-то проклятіе тяготѣло надъ Ирландіей, и на самые свѣтлые умы находило потемнѣніе, какъ только приходилось имъ имѣть дѣло съ Зеленымъ Островомъ.
   Какъ это ни кажется абсурдомъ, но, напримѣръ, нынѣшнее либеральное министерство безъ всякаго сомнѣнія прибѣгло къ ненавистнымъ ему репрессивнымъ законамъ не съ цѣлью усмиренія Ирландіи, а только какъ къ единственно убѣдительному въ глазахъ Англіи и особливо палаты лордовъ доказательству, что положеніе дѣлъ достигло такого критическаго момента, когда необходимо предотвратить смѣлыми реформами открытое возстаніе, а быть можетъ, отпаденіе Ирландіи. Джонъ Булль такъ привыкъ, что при малѣйшемъ волненіи въ Ирландіи всякое министерство, какого бы то ни было политическаго оттѣнка, тотчасъ прибѣгаетъ къ отмѣнѣ Habens Corpus, что, пока дѣло обходится безъ этихъ чрезвычайныхъ мѣръ, онъ не довѣряетъ опасности. Такимъ образомъ, самые истые представители Джонъ-булльства, члены палаты лордовъ смѣло отклонили прошлогодній билль Гладстона о вознагражденіи фермеровъ за изгнаніе, видя, что министерство отказывается отъ репрессивной политики и торжественно заявляетъ, что обыкновенныхъ законовъ достаточно для поддержанія порядка и безопасности на островѣ Эрина. Но теперь, когда на оффиціальной политической каланчѣ подняты нетолько шары, но и красный флагъ, когда требуются для тушенія пожара всѣ резервы, то та же палата лордовъ, по всей вѣроятности, принесетъ въ жертву свои землевладѣльческіе интересы въ виду практической государственной необходимости. По крайней мѣрѣ, всегда, въ теченіи нынѣшняго столѣтія, Англія шла на сдѣлки съ угнетаемой ею страной лишь подъ угрозой возстанія. Только лордъ Биконсфильдъ лицемѣрно увѣрялъ, что "онъ не понимаетъ, какъ цѣлая страна можетъ считать лучшимъ средствомъ для улучшенія ея экономическаго положенія политическую агитацію и соціальную сумятицу". Но всѣ общественные дѣятели на обѣихъ сторонахъ канала св. Георга очень хорошо знаютъ этотъ фактъ современной исторіи Англіи, и еще въ тридцатыхъ годахъ маркизъ Англьси говорилъ О'Коннелю: "агитируйте, агитируйте, вы добьетесь своего". И вотъ несчастная Ирландія, какъ мы далѣе увидимъ, слѣдуетъ этому совѣту; волненія въ ней почти не прерываются въ теченіи восьмидесяти лѣтъ, и, конечно, отвѣтственность за нихъ падаетъ на голову не бѣдныхъ ирландцевъ, а той правительственной системы, которая сама, зная только силу, побуждаетъ и другихъ бороться съ нею тѣмъ же орудіемъ.

"Отечественныя Записки", No 7, 1881

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru