Филиппов Александр Никитич
Правительствующая олигархия после Петра Великого

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Правительствующая олигархія послѣ Петра Великаго *).

*) Русская Мысль 1894 г., кн. I.

IV.

   Верховный тайный совѣтъ былъ учрежденіемъ не юридическаго, а политическаго характера. Цѣлый рядъ признаковъ подтверждаетъ это: какъ внѣшняя организація самого учрежденія, такъ -- и еще болѣе -- отношеніе его къ носителямъ верховной власти, способы развитія собственной власти на счетъ власти другихъ дѣйствовавшихъ въ имперіи учрежденій, малопродуманность отдѣльныхъ преобразованій и проч. ясно указываютъ, что въ существѣ учрежденія лежало не столько право, сколько политика. Неудивительно поэтому, что когда, наконецъ, стремленія учрежденія къ политическому господству увѣнчались ко времени кончины Петра II полнымъ, хотя и кратковременнымъ, успѣхомъ, совѣтъ захотѣлъ de jure, въ извѣстныхъ "кондиціяхъ" Аннѣ, закрѣпить свое положеніе. Наши ученые, касавшіеся вопроса объ этихъ кондиціяхъ, какъ А. Д. Градовскій, Д. А. Корсаковъ и др., выставляютъ ихъ заимствованными изъ Швеціи. Такъ, первый изъ названныхъ ученыхъ, обсуждая дѣятельность совѣта послѣ паденія Меншикова, категорически утверждаетъ, что члены его "захватываютъ въ свои руки всѣ дѣла и, вмѣсто военнаго правленія Меншикова, является олигархія въ самыхъ грубыхъ формахъ,-- олигархія, стремившаяся, притомъ, одѣться въ шведское платье и изображать собою государственный совѣтъ. Наши вельможи верховнаго тайнаго совѣта пожелали играть роль государственнаго совѣта Швеціи и предложить Аннѣ Іоанновнѣ такія условія, какія въ 1718 г. въ Швеціи приняла Ульриха-Элеонора" (Высшая администрація въ Россіи, стр. 145). Такъ, далѣе, Д. А. Корсаковъ, въ своемъ изслѣдованіи Воцареніе ими. Анны Іоанновны, говоритъ, что "стоитъ только припомнить, насколько сильно было вліяніе шведскаго государственнаго устройства на кн. Д. М. Голицына, а затѣмъ сопоставить "кондиціи верховниковъ", политическій планъ кн. Голицына и "пункты" присяги съ приведенными (въ изслѣдованіи автора) выдержками изъ актовъ шведскаго сейма 1719--1720 гг., чтобы придти къ весьма вѣроятному предположенію о заимствованіи изъ пикъ кн. Д. М. Голицынымъ въ его политическихъ проектахъ: кн. Д. М. Голицынъ, очевидно, хотѣлъ присвоить "родословнымъ людямъ" и верховному тайному совѣту то самое значеніе, которое придавала аристократіи и шведскому государственному совѣту аристократическая партія сейма 1719--1720 гг." (стр. 284 и сл.). Мысль о заимствованіи "кондицій" изъ актовъ шведскаго сейма представляется, въ силу доводовъ, приведенныхъ Д. А. Корсаковымъ, весьма основательною. Очень возможно, что кн. Д. М. Голицынъ облекъ актъ ограниченія самодержавія призываемой на русскій престолъ герцогини курляндской Анны въ знакомыя ему шведскія формы, почему-либо бывшія у него въ это время передъ глазами. Но, однако, по нашему мнѣнію, это не даетъ намъ вовсе права понимать это чисто-случайное и внѣшнее заимствованіе такъ, какъ понималъ его А. Д. Градовскій, приписавшій нашему верховному тайному совѣту стремленіе "одѣться въ шведское платье" и "разыграть роль государственнаго совѣта Швеціи". Какъ мы постараемся въ дальнѣйшемъ изложеніи показать, совѣту не для чего было рядиться въ чужое платье и играть чужую роль, когда его собственная роль, по крайней мѣрѣ, въ царствованіе Петра II, была такова, что прямо наводила на мысль закрѣпить за собою de jure то, что de facto ему и безъ того принадлежало въ тѣ моменты его существованія, когда ему удавалось во всей своей силѣ проявлять свои политическія тенденціи. И вотъ почему "кондиціи", предложенныя Аннѣ Іоанновнѣ, въ сущности,-- какъ это ясно изъ обзора всей дѣятельности совѣта,-- не вносили фактически ничего новаго въ дѣятельность совѣта, который уже раньше, отчасти даже при Екатеринѣ I, пользовался тѣмъ, что онъ хотѣлъ себѣ юридически закрѣпить при воцареніи Анны Іоанновны. Случайно "кондиціи" могли быть, конечно, списаны съ извѣстнаго своего шведскаго образца, но этотъ образецъ именно потому и былъ къ этому пригоденъ, что въ немъ было кодифицировано кратко и точно все то, чѣмъ уже владѣлъ совѣтъ къ концу своего существованія. Въ исторіи права вообще нерѣдки случаи переноса изъ законодательныхъ памятниковъ одного народа къ другому постановленій, удачно кодифицированныхъ въ нихъ; но не всякій переносъ является внѣшнимъ грубымъ заимствованіемъ чужого. Наоборотъ, можетъ случиться,-- какъ это и случилось съ "кондиціями" Анны,-- что переносимое вполнѣ глубоко, внутренне, отвѣчаетъ положенію вопроса въ данномъ случаѣ въ другомъ государствѣ. Поэтому, конечно, никогда нельзя историку права останавливаться на одномъ внѣшнемъ сравненіи своего и чужого, а необходимо изучить всю совокупность условій, при которыхъ совершено заимствованіе, чтобы рѣшить вопросъ объ отношеніи своего и чужого. Вся исторія верховнаго тайнаго совѣта, съ его стремленіемъ къ политическому, верховному руководительству дѣлами страны,-- стремленіемъ, проникавшимъ его дѣятельность отъ перваго до послѣдняго момента его существованія, когда оно особенно рѣзко выразилось въ "кондиціяхъ" Аннѣ,-- такова, что шведскій образецъ ихъ былъ взятъ потому, что совершенно отвѣчалъ политическому характеру и дѣятельности самого учрежденія. Есть данныя предполагать, что и созданіе самого совѣта совершилось не безъ вліянія шведскаго образца, конечно, потому, что, какъ уже указывалось нами выше, чувствовалась живо потребность въ политическомъ учрежденіи, подобномъ прежней боярской думѣ, которую замѣнилъ петровскій сенатъ, не имѣвшій, однако, политическаго значенія. Въ дальнѣйшемъ изложеніи нашемъ, характеризуя отношеніе совѣта къ верховной власти, изучая развитіе его власти и проч., мы найдемъ подтвержденіе всего сказаннаго.
   

V.

   Въ какомъ отношеніи, прежде всего, стоялъ верховный тайный совѣтъ къ императорской власти? Нами частью уже приводились выше указы, коими опредѣлялось это отношеніе de jure, мы видѣли, наприм., что въ одномъ изъ пунктовъ знаменитаго своего "мнѣнія не въ указъ" совѣтъ на первыхъ уже порахъ хотѣлъ лишить императрицу всякой иниціативы въ рѣшеніи важныхъ дѣлъ (никакимъ указамъ прежде не выходитъ, пока оные въ тайномъ совѣтѣ совершенно не состоялись", и проч.). Коснемся теперь другихъ узаконеній, а также укажемъ, въ какихъ внѣшнихъ формахъ фактически выразилось это отношеніе совѣта къ верховной власти, затѣмъ изслѣдуемъ внутреннее содержаніе этихъ отношеній: когда дѣло идетъ объ учрежденіи, не столько юридическаго, сколько политическаго характера, недостаточно однѣхъ ссылокъ на законодательство,-- необходимо разсмотрѣть, какъ опредѣлялись эти отношенія de facto.
   Въ литературѣ нашей верховный тайный совѣтъ считается первымъ учрежденіемъ, коимъ въ XVIII вѣкѣ открывался рядъ "спеціальныхъ совѣтовъ" -- "при особѣ государя", какъ называетъ ихъ проф. В. П. Сергѣевичъ. Таково, несомнѣнно, было оффиціальное назначеніе верховнаго тайнаго совѣта, какъ оно прямо обозначено указомъ 8 февраля 1726 г., который былъ прочитанъ канцлеромъ Головкинымъ "всему собранію" и въ которомъ "ея величество изволила, ради изображенныхъ въ томъ указѣ резоновъ, учредить съ нынѣшняго времени при дворѣ ея величества, какъ для внѣшнихъ, такъ и для внутреннихъ государственнихъ важныхъ дѣлъ, верховный тайный совѣтъ, при которомъ ея величество сама присутствовать изволитъ" (XV, стр. 1); другой позднѣйшій указъ начала 1727 г называетъ учрежденіе совѣтомъ "при боку нашемъ"; таково было, далѣе, и оффиціальное назначеніе кабинета Анны (Полн. Собр. Зак., VIII, No 5871). Но надо при этомъ замѣтить, что характеристика совѣта, только какъ совѣта "при особѣ государя", нѣсколько узка, такъ какъ ею выражается только одна сторона дѣятельности учрежденія, въ непосредственной близости къ носителямъ верховной власти. Однако, уже современники отмѣтили весьма отчетливо другую -- учрежденіе, дѣйствующее отъ имени царицы ("Sous le nom de la Czarine"), сдѣлается затѣмъ, въ сущности, истиннымъ господиномъ положенія ("Serait proprement le maître de toutes les résolutions"); "именемъ царицы" ("Au nom de la Czarine") оно "будетъ рѣшать всѣ важныя дѣла, станетъ отдавать приказанія всѣмъ прочимъ коллегіямъ", какъ доносилъ, напримѣръ, Кампредонъ своему правительству (LXIV, стр. 254 и сл.) 26 февраля 1726 г. Это, въ дѣйствительности, и достигается верховнымъ тайнымъ совѣтомъ: сначала именемъ царицы, а затѣмъ еще рѣзче именемъ Петра II совѣтъ правитъ государствомъ въ лицѣ тѣхъ немногихъ, коимъ удается захватить въ немъ власть и вліяніе. Войдемъ въ нѣкоторыя подробности для уясненія сказаннаго. Журналы и протоколы верховнаго тайнаго совѣта сохранили для потомства довольно интересный матеріалъ для сужденія объ отношеніи верховной власти къ совѣту. Въ первое полугодіе основанія совѣта Екатерина довольно часто присутствовала въ его засѣданіяхъ {LV, стр. 4, 28, 261, 304, 355, 372, 402, 462; LVI.}, затѣмъ рѣже, а въ 1727 г., до дня своей кончины 6 мая, уже ни разу {LVI, стр. 10, 22, 46, 63, 583; LXIII, стр. 1--473.}; затѣмъ члены совѣта либо in corpore, либо отдѣльно являлись постоянно съ докладами совѣта къ императрицѣ и выслушивали отъ нея именные указы, по большей части подсказанные ей наиболѣе вліятельными членами совѣта. Характерно для уясненія отношенія императрицы къ совѣту привести нѣкоторыя журнальныя записи. Если императрица лично желала присутствовать въ засѣданіяхъ совѣта, то послѣдній извѣщался объ этомъ черезъ кабинетъ-секретаря и тогда назначалось время засѣданія; при этомъ бывало, что "хотя ея императорское величество намѣреніе имѣть изволила, чтобы сегодня пополудни высокою своею особой присутствовать въ верховномъ тайномъ совѣтѣ, однакожъ ея императорское величество изволила то отложить" {Ib., стр. 300.}. Или въ журналѣ отъ 23 декабря 1726 г. читаемъ {Ib., стр. 586.}, что съѣхавшіяся въ совѣтъ особы "слушали дѣла внутреннія" и подписывали протоколы о дѣлахъ внѣшнихъ; затѣмъ отправились слушать "пѣніе царскихъ часовъ" въ "аппартаментахъ ея величества", а "по окончаніи онаго (пѣнія) вскорѣ ея величество всѣхъ вышеупомянутыхъ собранія верховнаго тайнаго совѣта персонъ изволила допустить къ себѣ... и изволила слушать внѣшнихъ дѣлъ. Оныхъ дѣлъ изволила слушать съ полчаса, а потомъ ея императорское величество изволила сѣсть кушать, при которомъ столѣ и вышеписанныя персоны обѣдали". Такимъ образомъ, если судить только по внѣшнимъ формамъ сношеній совѣта съ императорскою властью, совѣтъ можетъ, конечно, назваться совѣтомъ "при особѣ государя" или "при дворѣ" его; въ дѣйствительности же, однако, какъ увидимъ ниже, роль его шла гораздо далѣе.
   Обращаясь къ царствованію Петра II, мы видимъ, что въ это время верховный тайный совѣтъ, уже и по формѣ, едва ли можетъ быть названъ совѣтомъ "при особѣ государя". Петръ II не только рѣдко бывалъ въ совѣтѣ {Ib., LXIII, стр. 473, 782; LXIX, стр. 195, 270, 271, 276, 331, 756; LXXIX, стр. 114 сл., 271.}, но, какъ по возрасту, такъ и образу своей жизни, не могъ принимать, даже косвенно, сколько-нибудь серьезнаго участія въ занятіяхъ и рѣшеніяхъ совѣта; совѣту приходилось не только искать случая къ общенію съ государемъ, но еще и разрабатывать программу для его обученія наукамъ (ib., LXIX, стр. 71, 124 и сл.). Между прочимъ, какъ указываетъ С. М. Соловьевъ, въ программу Остермана входило, чтобы Петръ присутствовалъ въ засѣданіяхъ совѣта два раза въ недѣлю, но этому, какъ и многому другому, не удалось сбыться. Хотя совѣтъ, желая соблюсти форму, и предполагалъ присутствіе императора въ своихъ засѣданіяхъ, какъ необходимое {Уже вскорѣ послѣ воцаренія Петра II совѣтъ отдалъ распоряженіе, чтобы въ залѣ его засѣданій "къ кресламъ его императорскаго величества сдѣлать скамейку и обить бархатомъ такимъ же, какъ и кресла" (LXIII, стр. 579, 23 мая 1727 г.).}, но до паденія Меншикова Петръ II присутствовалъ въ засѣданіяхъ совѣта всего три раза. Когда затѣмъ позднѣе былъ "объявленъ арестъ" Меншикову, Петръ, прибывъ 8 сентября того же года въ совѣтъ, "изволилъ подписать приготовленные два указа "о бытности и присутствіи его величества впредь въ верховномъ тайномъ совѣтѣ" и "о неслушаніи указовъ или писемъ Меншикова" (LXIX, стр. 270). Подъ впечатлѣніемъ ареста Меншикова и подъ вліяніемъ внушеній Остермана, объявлялся указъ о томъ, чтобы изъ совѣта указы впредь отправлялись "за подписаніемъ собственныя наши руки и верховнаго тайнаго совѣта" (П. С. З., VII, No 5151), но, конечно, это скоро оказалось маловыполнимымъ, почему уже 25 сентября того же года, въ отмѣну этого, состоялся указъ, коимъ возстановлялся прежній порядокъ отправленія совѣтскихъ указовъ, лишь за подписью одного секретаря совѣта Степанова (ib., No 5173). Затѣмъ мы едва можемъ насчитать пять-шесть разъ присутствія, хотя бы кратковременнаго, Петра II въ засѣданіяхъ совѣта за время отъ паденія Меншикова до кончины императора.
   Такимъ образомъ, личное участіе императора въ дѣятельности его совѣта, даже формально, имѣло мѣсто лишь весьма рѣдко. На ряду съ этимъ и сами члены совѣта весьма рѣдко in corpore являются передъ императоромъ и съ трудомъ могутъ добиться доклада дѣлъ лично ему, въ тѣхъ случаяхъ, когда это представлялось необходимымъ. Въ этомъ отношеніи характерна журнальная запись отъ 4 сентября 1728 г. Въ собраніи совѣта было рѣшено послать въ Малороссію, вмѣсто О. Наумова, бывшаго "министромъ при гетманѣ Апостолѣ", кого-либо изъ трехъ указываемыхъ совѣтомъ кандидатовъ, почему оберъ-секретарю совѣта поручено заявить объ этомъ Остерману и просить его, "чтобы изволилъ о томъ доложить императорскому величеству". Остерманъ, однако, затруднился сдѣлать докладъ объ этомъ потому, что въ немъ "точно не написано", кому изъ трехъ кандидатовъ надлежитъ быть при гетманѣ Апостолѣ, почему и предложилъ совѣту точно указать, "кому при немъ, гетманѣ, быть, и тогда бы докидывать его величеству". Совѣтъ, представляя трехъ кандидатовъ, держался практики предъидущаго царствованія, когда императрицѣ обычно представлялось совѣтомъ или сенатомъ нѣсколько кандидатовъ на высшія должности. Остерманъ,-- этотъ обычный докладчикъ дѣлъ совѣта императору послѣ Меншикова, -- не нашелъ, однако, возможнымъ утруждать своего юнаго питомца выборомъ достойнѣйшаго изъ этихъ кандидатовъ, какъ не нашелъ вообще возможнымъ немедленно доложить объ этомъ Потру, почему и далъ совѣту отвѣтъ, что когда "завтра у цесаревны Елизаветы Петровны на имянинахъ изволитъ быть императорское величество, гдѣ надѣется онъ быть и министрамъ (т.-е. членамъ совѣта), то тутъ обще доложить всѣмъ его величеству". Совѣтъ, однако, черезъ два дня "паки посылалъ" съ тѣмъ же требованіемъ къ Остерману, указалъ уже опредѣленно одного кандидата и Остерманъ обѣщалъ доложить сего числа или завтра" (LXXXIV, стр. 491 и сл.; стр. 543). Такихъ случаевъ можно указать нѣсколько. Вообще Петръ II не только рѣдко посѣщалъ совѣтъ, но и его посѣщенія были очень непродолжительны и мало значительны для рѣшеній совѣта: все шло помимо императора въ сложномъ механизмѣ государственнаго управленія; дѣла совѣта лишь для подписи, въ наиболѣе важныхъ случаяхъ, докладывались ему Остерманомъ или кн. Алексѣемъ Долгорукимъ. Число именныхъ указовъ самого императора совершенно незначительно и вполнѣ исчезаетъ въ массѣ указовъ самого совѣта {См., наприм., Опись высочайшимъ указамъ и повелѣніямъ, хранящимся въ спб. сенатскомъ архивѣ. T. II, Спб., 1875 г., NoNo 2200--3671, а также Сб. Р. Ист. Общ., т. LXIII, LXIX, LXXIV, LXXXIV, passim.}. Въ характерѣ молодого императора, подпавшаго, къ тому же, дурнымъ вліяніямъ, не было ни охоты къ труду, ни интереса къ государственнымъ дѣламъ. Какъ ни благосклонно относится, напримѣръ, Мардефельдъ къ Остерману, какъ онъ ни преувеличиваетъ его вліянія на Петра, но и онъ долженъ сознаться, что послѣдній отвлекается (Ив. Долгорукимъ и др.) отъ государственныхъ дѣлъ, и это воспитаніе его, за которое Остерманъ несетъ отвѣтственность, принимаетъ такой дурной оборотъ, котораго онъ и вся администрація (государства) отвратить не могутъ" (ib., XV, стр. 392 и сл.; ср. 397 и сл.). Лефортъ очень рѣзко отзывается о поведеніи императора (ib., V, стр. 304 и сл.); онъ же сообщаетъ извѣстіе, что верховный тайный совѣтъ "продолжаетъ собираться четыре раза въ недѣлю для вершенія дѣлъ, не нуждающихся въ присутствіи его величества". Совершенно невѣроятно, чтобы въ теченіе цѣлыхъ мѣсяцевъ, когда Петръ не бывалъ въ Москвѣ, -- какъ объ этомъ свидѣтельствуетъ, между прочимъ, Маньянъ въ своихъ донесеніяхъ французскому правительству (ib., LXXV, стр. 355),-- совѣтъ не нуждался въ присутствіи государя для рѣшенія текущихъ дѣлъ, но, не имѣя возможности ждать появленія его на засѣданіяхъ, рѣшалъ дѣла самъ, безъ всякаго участія императора.
   

VI.

   Таковы внѣшнія отношенія совѣта къ носителямъ верховной власти. Переходя отъ ихъ краткой характеристики къ обзору дѣятельности совѣта въ области верховнаго управленія, остановимся, прежде всего, на вопросѣ, насколько самостоятельна была эта дѣятельность по отношенію къ верховной власти? Былъ ли совѣтъ только учрежденіемъ, состоявшимъ "при особѣ государя" или, наоборотъ, его именемъ правилъ верховно государствомъ? Изученіе громаднаго матеріала, заключающагося въ протоколахъ и журналахъ совѣта, не оставляетъ сомнѣнія въ послѣднемъ не только для времени Петра II до воцаренія Анны, но даже и для времени Екатерины I, когда, какъ это мы видѣли выше, совѣтъ являлся учрежденіемъ, если судить по внѣшнимъ формамъ сношеній его съ императрицею, ея совѣтомъ. Дѣйствительно, Екатерина близко стояла къ совѣту, то участвуя въ его засѣданіяхъ, то принимая членовъ совѣта лично, то, наконецъ, сообщая ему къ исполненію свои именные указы. Но, не говоря уже о томъ, что эти указы бывали нерѣдко продиктованы ей, напримѣръ, Меншиковымъ (какъ это можно отмѣтить по отношенію къ указу 12 февраля 1726 г., коимъ военныя дѣла выдѣляются изъ компетенціи совѣта, или къ указу 17 февраля того же года о подчиненіи генералъ-провіантмейстера вѣдѣнію военной коллегіи, а также по отношенію къ цѣлому ряду именныхъ указовъ о назначеніи на тѣ или иныя мѣста креатуръ Меншикова) и другими лицами, мы вообще мало можемъ указать случаевъ, когда бы Екатерина дѣйствовала вполнѣ самостоятельно по отношенію къ совѣту, когда бы она не только давала одну свою подпись подъ указы, составленные въ совѣтѣ, но и внимательно вникала въ его рѣшенія. Напротивъ, въ громадномъ большинствѣ случаевъ, мы видимъ полное единомысліе государыни съ совѣтомъ, которое едва ли всегда объясняется внутреннимъ согласіемъ съ его мѣрами, а скорѣе вытекало изъ характера самой государыни. Вполнѣ справедливо и мѣтко говоритъ С. М. Соловьевъ, что "Екатерина сохранила знаніе лицъ и отношеній между ними, сохранила привычку пробираться между этими отношеніями, но у нея не было ни должнаго вниманія къ дѣламъ, особенно внутреннимъ и ихъ подробностямъ, ни способности почина и направленія" (Исторія Россіи, XVIII, стр. 276 и слѣд.). Сама Екатерина откровенно и подробно высказала свой взглядъ на значеніе для нея верховнаго тайнаго совѣта въ знаменитомъ указѣ начала 1727 г., говоря, что "мы сей совѣтъ учинили верховнымъ и при боку нашемъ ни для чего иного, только дабы оный въ семъ тяжкомъ бремени правительства во всѣхъ государственныхъ дѣлахъ вѣрными своими совѣтами и безпристрастнымъ объявленіемъ мнѣній своихъ намъ вспоможеніе и облегченіе учинилъ". Екатерина охотно отдаетъ рѣшеніе всѣхъ дѣлъ на предварительное обсужденіе совѣта, обѣщаясь не принимать о нихъ "никакихъ партикулярныхъ доношеній" ранѣе разрѣшенія ихъ совѣтомъ и требуя лишь, чтобы дѣла въ совѣтѣ разрѣшались "общимъ мнѣніемъ" всѣхъ, чего, въ дѣйствительности, не было, какъ не было и правильнаго голосованія {Именно пунктъ 4-й указа говоритъ, что "понеже наше всемилостивѣйшее соизволеніе есть, дабы обо всѣхъ дѣлахъ нашихъ и до государства нашего интересовъ касающихся напередъ въ верховномъ тайномъ совѣтѣ для общаго зрѣлаго сужденія предложено было, того ради и мы впредь никакихъ такихъ партикулярныхъ доношеній, о которыхъ въ верховномъ тайномъ совѣтѣ предложено и общее мнѣніе записано не было, ни отъ кого принимать не будемъ, развѣ кто имѣетъ доносить о такихъ дѣлахъ, которыя никому иному, кромѣ насъ самихъ, повѣрены быть могутъ" (ibid., стр. 285 и слѣд.).}. Екатерина настаиваетъ далѣе въ томъ же указѣ на раздѣленіе совѣта на департаменты, требуетъ, чтобы "первый голосъ" въ совѣтѣ имѣлъ герцогъ голштинскій, чѣмъ она хочетъ положить нѣкоторый предѣлъ самовластію Меншикова. Однако, этотъ указъ, какъ и другіе, ничего не измѣнилъ въ установившихся отношеніяхъ между членами совѣта и не привелъ даже къ раздѣленію совѣта на департаменты, чего требовала Екатерина еще въ мартѣ 1726 г., согласно желанію самого совѣта, который первоначально стоялъ за это раздѣленіе, а затѣмъ отказался отъ него (LV, стр. 94, п. 5, стр. 97). Все это, въ связи съ общимъ ходомъ дѣлъ въ совѣтѣ, ясно показываетъ, что если Екатерина и понимала недостатки въ дѣлопроизводствѣ совѣта, то, во всякомъ случаѣ, не имѣла достаточно твердости настоять на ихъ искорененіи. Нечего говорить, что не въ ея силахъ было сдѣлать совѣтъ учрежденіемъ, чинящимъ ей только "вспоможеніе и облегченіе" въ "тяжкомъ бремени правительства"; совѣтъ пошелъ далѣе, особенно при Петрѣ II. Но и въ ея царствованіе, почти всегда въ неполномъ составѣ, совѣтъ дѣлаетъ тѣ или иныя постановленія, получающія силу закона, подъ видомъ именныхъ указовъ, состоявшихся въ совѣтѣ, хотя, въ дѣйствительности, императрица и не знаетъ о нихъ (см., наприм., LXIII, стр. 436, 426, 440 и сл.). Даже и въ тѣхъ случаяхъ, когда дѣла, дѣйствительно, шли къ докладу государыни, какъ это, наприм., всегда бывало при назначеніяхъ на высшія должности (президентовъ коллегій, губернаторовъ и проч.), императрица обычно лишь утверждала постановленія совѣта {Можно, впрочемъ, указать нѣсколько случаевъ возраженій императрицы на постановленія совѣта (LV, стр. 405; LXIII, стр. 71, 149 и другія).}. Именныхъ указовъ въ собственномъ смыслѣ {Отъ именныхъ указовъ въ собственномъ смыслѣ, т.-е. указовъ, въ которыхъ формально не означалось ихъ прохожденіе черезъ совѣтъ и которые могли даваться и помимо совѣта, надо отличать именные указы, состоявшіеся въ совѣтѣ (LV, стр. 93 и слѣд.). Послѣдняго рода именные указы могли быть "за собственною нашею рукой", съ неизмѣннымъ добавленіемъ, что такой-то указъ "данъ въ нашемъ совѣтѣ", или могли быть не подписаны собственноручно; въ послѣднемъ случаѣ по датумѣ въ нихъ писалось: "по нашему указу", или "ея импер. величество указала" и проч.}, во-первыхъ, немного {Опись высочайшимъ указамъ и повелѣніямъ и проч., No 1641 и слѣд.}, во-вторыхъ, они большею частью касаются довольно узкой сферы дѣятельности самой императрицы и, въ-третьихъ, то подсказываются ей частью тѣми же членами совѣта (напр., Меншиковымъ и друг.), то, наконецъ, въ дѣйствительности, также, какъ и другіе указы, проходятъ черезъ обсужденіе самого совѣта, хотя объ этомъ въ нихъ не упоминается. Наприм., обнародованная въ 1726 г. "декларація о позволеніи великобританскимъ купцамъ производить въ Россіи свободную торговлю" (Полн. Собр. Зак., VII, No 4910), хотя и имѣла видъ именного указа въ собственномъ смыслѣ, однако, въ дѣйствительности, была "сочинена" въ совѣтѣ, какъ это видно изъ журнала 17 іюля 1726 г. (LV, стр. 368, 374); или, наприм., очень важный именной указъ о раздѣленіи св. синода на два департамента, въ дѣйствительности, былъ составленъ въ совѣтѣ (ibid, стр. 320, 476) и затѣмъ былъ уже изданъ, какъ именной. Такимъ образомъ, и тѣ указы, кои по формѣ своей должны быть причислены къ именнымъ указамъ въ собственномъ смыслѣ, иногда оказываются созданными при участіи верховнаго тайнаго совѣта.
   Остановимся, для полноты характеристики, на обзорѣ важнѣйшихъ именныхъ указовъ императрицы, не проходившихъ черезъ совѣтъ. Одни изъ нихъ, приводившіеся уже выше, устанавливаютъ отношеніе императрицы къ совѣту, а также и къ ея личному кабинету, существовавшему еще при Петрѣ I; другіе касаются цѣлаго ряда пожалованій чинами, деревнями, землями и т. п. распоряженій (наприм., выдачи заслуженнаго жалованья); третьи -- повелѣній императрицы объ увольненіи разныхъ лицъ въ отпускъ, распоряженій по благоустройству г. Петербурга и т. п. маловажныхъ, сравнительно, дѣлъ управленія {Ibid, No 1643 и сл.; 1648, 1657, 1663, 1669 и др.; 1652, 1653, 1655 и мн. др.}; наконецъ, повелѣній, касавшихся тѣхъ учрежденій, которыя (какъ, наприм., военная коллегія, собственная ея импер. велич. вотчинная канцелярія, тайная канцелярія) состояли въ непосредственномъ Отношеніи къ императрицѣ; послѣднія повелѣнія, конечно, могли быть очень важны по своему содержанію, когда касались такого, наприм., учрежденія, какъ военная коллегія, но едва ли ошибочно будетъ сказать, что это являлось скорѣе результатомъ дѣятельности и характера лица, стоявшаго во главѣ учрежденія, чѣмъ самой имратрицы. Не безынтересно также отмѣтить, что хотя указы, касающіеся кабинета, и ставятъ это учрежденіе въ независимое положеніе къ совѣту, они, въ то же время, еще рѣзче оттѣняютъ значеніе совѣта, какъ высшаго верховнаго учрежденія, стоящаго рядомъ съ императрицею, "при боку нашемъ", какъ выражался одинъ изъ ея указовъ. Вообще совѣтъ ни въ личной дѣятельности Екатерины I, ни въ подчиненныхъ ей непосредственно учрежденіяхъ (кромѣ отчасти военной коллегіи) не встрѣчалъ никакихъ серьезныхъ препятствій къ ограниченію своего властвованія; напротивъ, Екатерина I вообще мирилась охотно съ этимъ властвованіемъ, пытаясь. лишь придать ему болѣе порядка и опредѣленности. Такимъ образомъ, уже въ ея царствованіе подготовлялось то значеніе совѣта, которое достигло своего апогея при подписаніи "кондицій" Анною Іоанновной.
   Обращаясь къ обзору именныхъ указовъ (въ собственномъ смыслѣ) въ царствованіе Петра И, мы, конечно, замѣчаемъ еще меньше участія въ дѣлахъ со стороны императора, по причинамъ, которйя уже были отчасти отмѣчены выше. Уже въ началѣ царствованія Петра II совѣтъ разсуждалъ о томъ, надлежитъ ли всѣ протоколы совѣта подписывать его величеству и государынямъ цесаревнамъ, и затѣмъ рѣшилъ, что "не о важныхъ дѣлахъ протоколовъ (имъ) крѣпить ненадобно"; позднѣе совѣту фактически пришлось править одному, а потому важныя и неважныя дѣла одинаково рѣшались имъ "безъ подписанія его импер. величества". Неограниченность власти совѣта,-- и особенно его перваго члена Меншикова,-- была такова, что совѣтъ уже черезъ нѣсколько дней послѣ смерти Екатерины, именно 12 мая 1727 года, счелъ возможнымъ совершенно игнорировать 4-й пунктъ ея "тестамента", который вполнѣ опредѣленно гласилъ, что "во время малолѣтства (императора) имѣютъ администрацію вести наши обѣ цесаревны, герцогъ и прочіе члены верховнаго совѣта, которые обще изъ 8 персонъ состоять имѣютъ". Въ дѣйствительности же цесаревны присутствовали только одинъ разъ въ засѣданіи совѣта, именно при чтеніи 7 мая того же "тестамента"; 12 рѣшено пригласить ихъ къ подписанію только протоколовъ по важнымъ дѣламъ {LXIII, стр. 473 и сл.; стр. 481. Почему вообще былъ возбужденъ при Екатеринѣ вопросъ о присутствіи цесаревенъ Анны и Елизаветы въ совѣтѣ послѣ ея кончины -- см. у С. М. Соловьева: Исторія Россіи, т. XIX, стр. 90 и сл.; стр. 94 и сл.; тамъ же приведенъ и "тестаментъ" Екатерины.}, а затѣмъ онѣ вовсе не участвуютъ въ засѣданіяхъ совѣта. Постепенно затѣмъ исчезаютъ, какъ самостоятельныя учрежденія, непосредственно подчиненныя верховной власти, такія, какъ, наприм., вотчинная канцелярія императрицы, затѣмъ ея кабинетъ и Преображенская канцелярія; далѣе запрещается "чинить" какія-либо денежныя выдачи "на прошлые годы безъ указа нашего верховнаго тайнаго совѣта" (Полн. Собр. Зак., VII, No 5105), между тѣмъ какъ при Екатеринѣ I такія выдачи совершались иногда и по именнымъ указамъ изъ кабинета. Императрица требовала также доставленія ей лично свѣдѣній о движеніи штатныхъ суммъ, о сборѣ подушныхъ денегъ и пр., чего не могло быть при Петрѣ II. Нельзя не отмѣтить также еще, не касаясь всѣхъ другихъ указовъ, характеризующихъ всевластіе совѣта при Петрѣ II, что военная и адмиралтейская коллегіи, стоявшія столь независимо по отношенію къ совѣту при Екатеринѣ, теперь ограничены въ своихъ дѣйствіяхъ указами совѣта. Такъ, тотчасъ послѣ паденія Меншикова, указомъ 11 сентября 1727 г. велѣно адмиралтейской коллегіи "немедленно въ верховный тайный совѣтъ репортовать о подлинномъ состояніи адмиралтейства", причемъ у адмиралтейской коллегіи отнимается право посылки куда-либо судовъ "безъ указу" совѣта и право производства въ чины выше капитана (ibid., No 5154); затѣмъ 2 октября того же года повелѣно военной коллегіи "полковниковъ и выше того чина той коллегіи не отставливатъ (т.-е. не давать отставки) собою и чинами не повышать, а докладывать о томъ въ верховномъ тайномъ совѣтѣ" (LXIX, стр. 407). Этотъ пунктъ вышеприведенныхъ указовъ, касающійся непроизводства въ извѣстные чины безъ доклада совѣту, нашелъ себѣ затѣмъ почти буквальное выраженіе въ 4-мъ пунктѣ "кондицій" Аннѣ, который гласилъ слѣдующее: "въ разные чины, какъ статскіе, такъ и военные, сухопутные и морскіе, выше полковничья ранга не жаловать, ниже къ знатнымъ чинамъ никого не опредѣлять", безъ участія совѣта, конечно. Задолго до "кондицій" 1730 г., уже въ 1727 г., совѣтъ, такимъ образомъ, добился того, что ни одно производство въ высшіе военные чины (какъ, впрочемъ, и въ штатскіе, что видно изъ совѣтскихъ журналовъ) не должно было дѣлаться надлежащими учрежденіями безъ доклада совѣту. Практически въ царствованіе Петра II такой докладъ не означалъ, въ большинствѣ случаевъ (въ виду безучастія государя къ дѣламъ), ничего иного, какъ только то, что пожалованія чинами, орденами, землями, какъ и назначенія на должности и пр., дѣлались de facto самимъ совѣтомъ. При воцареніи Анны совѣтъ и хотѣлъ закрѣпить de jure въ "кондиціяхъ" {Поэтому п. 6 и 7 "кондицій" гласилъ: "вотчины и деревни не жаловать"; "въ придворные чины какъ русскихъ, такъ и иноземцевъ безъ совѣту верх. тайн. совѣта не производить".} то, чѣмъ онъ владѣлъ de facto уже при Петрѣ II. Что это такъ, достаточно указать изъ многихъ два-три примѣра. Напримѣръ, 1 мая 1727 года совѣтъ назначилъ "главнымъ командиромъ корпуса войскъ на царицынской линіи" генерала Чекина; "чтобъ не опустить времени", указъ объ этомъ былъ посланъ уже 3 мая, и посланъ по обычной формулѣ (его и. величество указалъ... быть командиромъ ген.-лейтенанту Чекину), хотя изъ журналовъ совѣта ясно видно, что Петра въ это время не было въ Москвѣ {Именно, въ журналѣ 2 мая читаемъ, что на общее разсужденіе донесено: "быть ли 7 мая, т.-е. въ день вступленія государя на престолъ, какой предикѣ" (проповѣди), на что Остерманъ объявилъ, что онъ о томъ будетъ писать къ его ими. величеству, не изволитъ ли къ тому числу въ Москву возвратиться (LXXIX, стр. 319, 321 и сл.).}, гдѣ въ то время пребывалъ верховный тайный совѣтъ), а потому, въ дѣйствительности, назначеніе послѣдовало безъ представленія ему назначеннаго лица, какъ кандидата. Или, напримѣръ, въ засѣданіи 12 іюня 1728 года генералъ-фельдмаршалъ кн. В. Вл. Долгорукій сдѣлалъ, между прочимъ, очень лестную оцѣнку служебной дѣятельности ген.-лейтенанта Левашова, указавъ при этомъ, что "награжденія ему, противъ другихъ, дачею деревень или честію кавалеріи св. Александра Невскаго не учинено"; совѣтъ, соглашаясь съ Долгорукимъ, тотчасъ рѣшаетъ: "Послать къ нему кавалерію св. Александра и, сверхъ того, дать деревень, дворовъ триста. И о кавалеріи приказали въ протоколъ занести, а о деревняхъ впредь хотѣли на мѣстѣ наставить"..." (LXXIX, стр. 486); 14 іюня "кавалерія" была уже послана (ibid., стр. 492), и послана, конечно, безъ доклада императору.
   Вообще по отношенію къ двумъ "первымъ коллегіямъ" (военной и адмиралтейской) совѣтъ при Петрѣ II, послѣ паденія Меншикова, проявляетъ большую власть, распоряжаясь, въ качествѣ верховнаго учрежденія, ихъ дѣлами вполнѣ самостоятельно. Что же касается коллегіи иностранныхъ дѣлъ, то послѣдняя всегда была по отношенію къ совѣту лишь исполнительнымъ учрежденіемъ; съ паденіемъ Меншикова, впрочемъ, и здѣсь произошли нѣкоторыя измѣненія: вице-канцлеръ Остерманъ вообще сдѣлался въ царствованіе Петра II наиболѣе вліятельнымъ членомъ совѣта; въ вопросахъ же иностранной политики у него теперь не было конкуррентовъ; поэтому всѣ иностранныя дѣла, хотя и рѣшались, попрежнему, въ совѣтѣ, направлялись, въ сущности, однимъ Остерманомъ. Ни на чемъ, однако, всевластіе совѣта не сказалось такъ ярко, какъ на сенатѣ, который къ началу царствованія Петра II явился учрежденіемъ съ совершенно уже подорваннымъ значеніемъ, такъ что совѣтъ, въ сущности, уже мало и занимается имъ теперь. Весьма любопытную исторію превращенія сената изъ правительствующаго верховнаго учрежденія въ подчиненную совѣту коллегію необходимо, однако, разсмотрѣть совершенно отдѣльно, что мы и сдѣлаемъ позднѣе, обратившись теперь къ рѣшенію важнаго вопроса о кругѣ вѣдомства верховнаго тайнаго совѣта въ оба царствованія.
   

VII.

   По указу 8 февраля 1727 г., коимъ создавался верховный тайный совѣтъ, повелѣвалось учредить его "при дворѣ нашемъ какъ для внѣшнихъ, такъ и для внутреннихъ важныхъ дѣлъ". Эта двойственность назначенія совѣта проходитъ черезъ всю его дѣятельность и сохраняется имъ, какъ характерная особенность, отъ первыхъ дней его учрежденія до воцаренія Анны. Почти каждое засѣданіе совѣта открывается чтеніемъ иностранной почты съ "реляціями отъ министровъ россійскихъ"; почти постоянно въ протоколахъ совѣта мы встрѣчаемся съ разсужденіями и мнѣніями его членовъ по дѣламъ иностраннымъ: то читаются и одобряются здѣсь "проекты объ алліанціи съ королемъ прусскимъ и секретные артикулы", то приготовляются отвѣты Портѣ о "начатой негоціаціи съ Цесаремъ" (LV, стр. 99), то, наконецъ, "апиробуются" рескрипты къ русскимъ посланникамъ и резидентамъ за границей (ib., стр. 383, 408 и др.),-- однимъ словомъ, совѣтомъ, какъ верховнымъ учрежденіемъ страны, "хотя въ присутствіи ея величества, хотя и въ отсутствіи", обсуждаются и рѣшаются важнѣйшія иностранныя дѣла Россіи. Вѣдомство совѣтомъ этихъ дѣлъ требовало, конечно, прежде всего, установленія отношеній учрежденія къ иностранной коллегіи, на что совѣтъ и обратилъ свое вниманіе уже въ самомъ началѣ своего существованія. Еще 21 февраля 1726 г., т.-е. вскорѣ по основаніи совѣта, постановлено, что протоколы иностранной коллегіи по конференціямъ ея съ иностранными министрами представляются совѣту (ib., стр. 55) что подтверждалось и позднѣе (ib., стр. 7.4); затѣмъ были опредѣлены время слушанія "дѣлъ иностранныхъ" въ совѣтѣ и порядокъ "крѣпленія" тѣхъ протоколовъ коллегіи, въ коихъ содержатся "важныя дѣла" (ib., стр. 98). Съ первыхъ дней своего существованія совѣтъ беретъ въ свои руки верховное руководительство внѣшнею политикой государства, на что охотно идетъ и Екатерина, соглашаясь, во-первыхъ, съ 8-мъ пунктомъ "мнѣнія не въ указъ" совѣта, которымъ иностранная коллегія отдавалась подъ главенство совѣта {Пунктъ 8-й гласитъ слѣдующее: "Чужестранные министры, какъ прежде сего, такъ и впредь, остаются при коллегіи иностранныхъ дѣлъ, яко своемъ ординарномъ и обыкновенномъ мѣстѣ, но оная коллегія должна всегда о предложеніяхъ тѣхъ министровъ ея ими. величеству въ верховный тайный совѣтъ для всемилостивѣйшей резолюціи доноситъ" (ibid., стр. 94 и сл.).}, а, во-вторыхъ, передавая сама постоянно иностранныя дѣла на обсужденіе совѣта (см., наприм., ibid., стр. 261, 291 и сл., 341 и мн. др.). Нечего говорить, конечно, что при Петрѣ И совѣтъ, направляемый въ иностранныхъ дѣлахъ преимущественно Остерманомъ, былъ вполнѣ господиномъ положенія, не встрѣчая въ царствующемъ государѣ никакой сдержки своимъ планамъ и рѣшеніямъ. Намъ нѣтъ необходимости входить здѣсь въ изученіе иностранной политики совѣта въ оба царствованія. Замѣтимъ лишь, что безпристрастный изслѣдователь вопроса, С. М. Соловьовъ, подробно изучая {Исторія Россіи, т. XIX, гл. I и II; ср. также А. Бриннеръ: "Имп. Екатерина г. Вѣстникъ Европы 1894 г., NoNo 1 и 2.} ходъ "дѣлъ иностранныхъ" подъ руководительствомъ совѣта, нигдѣ не осуждаетъ общей политики совѣта. Конечно,-- говоритъ онъ,-- "смерть Петра Великаго произвела свое дѣйствіе: къ Россіи не обращались уже съ такимъ уваженіемъ, какъ въ послѣднее время предшествовавшаго царствованія", но "ожиданія были обмануты: внутренней смуты не послѣдовало", не было и войны съ западными сосѣдями и "Россія могЛа прожить въ мирѣ опасное время послѣ Петра Великаго, когда нужно было рѣшать столько важныхъ внутреннихъ вопросовъ и, прежде всего, вопросъ о престолонаслѣдіи" (ibid., стр. 77 и сл.). Этого важнаго результата, въ значительной мѣрѣ нельзя не поставить на счетъ дѣятельности совѣта. Необходимо также отмѣтить, что дѣятельность совѣта на поприщѣ внѣшней политики была дѣломъ новымъ для учрежденія, замѣнившаго сенатъ Петра Великаго. Какъ извѣстно, послѣдній вовсе не являлся учрежденіемъ, созданнымъ для руководительства въ дѣлахъ иностранныхъ; наоборотъ, его дѣятельность въ этой сферѣ была очень незначительна. Верховный тайный совѣтъ, такимъ образомъ, не могъ продолжать, въ качествѣ преемника сената, его традицій въ этой области; наоборотъ, ему приходилось дѣлать опытъ расширенія новой задачи управленія и нельзя, кажется, не признать, что, въ общемъ, этотъ опытъ былъ довольно удаченъ.
   Переходимъ теперь къ дѣламъ внутреннимъ. По указу 8 февраля 1726 г., совѣтъ учреждался для рѣшенія "важныхъ иностранныхъ и внутреннихъ дѣлъ"; по пункту 9-му "мнѣнія не въ указъ", утвержденнаго Екатериною, эти "важныя внутреннія дѣла" суть "всѣ тѣ, которыя собственнаго высочайшаго рѣшенія касаются". Если, такимъ образомъ, первый указъ неопредѣленно предоставлялъ сенату рѣшеніе всѣхъ важныхъ внутреннихъ дѣлъ, то "мнѣніе не въ указъ" вполнѣ ясно указывало, что такими дѣлами должны считаться всѣ дѣла верховнаго управленія, которыя обычно направляются на рѣшеніе императорской власти. Какъ учрежденіе, въ ко-торомъ "ея величество первое президентство сама управляетъ", совѣтъ обнималъ своею дѣятельностью всѣ стороны государственнаго высшаго управленія, что внѣшне, прежде всего, отражается на его отношеніи ко всѣмъ государственнымъ установленіямъ: онъ вмѣшивается во всѣ ихъ дѣйствія, то контролируя и направляя ихъ по своимъ политическимъ соображеніямъ, то съуживая или расширяя ихъ компетенцію, то измѣняя ихъ составъ и т. д. Характеръ этой правительствующей верховной роли совѣта весьма наглядно представится намъ, когда мы коснемся позднѣе отношеній совѣта къ сенату, такъ какъ сенатъ былъ учрежденіемъ, мѣсто коего занялъ совѣтъ, а потому на ихъ взаимныхъ отношеніяхъ всего рѣзче видно то стремленіе къ политическому господству, которое отличало всѣ дѣйствія совѣта съ первыхъ до послѣднихъ шаговъ его дѣятельности. Чтобы не быть голословными, остановимся здѣсь лишь на характеристикѣ отношенія совѣта къ св. синоду, другому высшему правительствующему учрежденію, съ которымъ пришлось столкнуться совѣту.
   Какъ извѣстно, св. синодъ былъ при Петрѣ Великомъ поставленъ въ совершенно самостоятельное положеніе по отношенію къ сенату; нося, подобно сенату, наименованіе "правительствующаго" учрежденія, онъ разсматривался, по петровскимъ указамъ, какъ учрежденіе, вполнѣ равное сенату. Верховный тайный совѣтъ, въ своемъ стремленіи къ политическому господству въ странѣ, въ своихъ попыткахъ именемъ императорской власти неограниченно править государствомъ, не могъ терпѣть около себя учрежденія равнаго. Это внѣшнимъ образомъ выразилось въ томъ, что, отнявъ у сената наименованіе "правительствующаго", онъ отнялъ его затѣмъ и у синода, находя, конечно, что, если "слово сіе -- правительствующій -- непристойно" для сената, то оно должно казаться такимъ же и для синода. Интересно при этомъ отмѣтить, что совѣтъ не предполагалъ даже именовать синода "святѣйшимъ", какъ это было повелѣно указомъ 14 іюля 1727 г., по личному, повидимому, желанію императрицы, а соглашался лишь на то, чтобы синодъ именовался просто "нашъ синодъ" (LV, стр. 457, 473). Конечно, въ общемъ, синодъ уже по самому своему положенію высшей "духовной коллегіи" могъ рѣже сената сталкиваться съ совѣтомъ, а потому и рѣже могъ испытывать его верховенство, но тамъ, гдѣ имъ приходилось сталкиваться, совѣтъ нисколько не стѣснялся показывать синоду свое первенствующее значеніе въ государствѣ. Уже въ извѣстномъ намъ "мнѣніи не въ указъ" совѣтъ, обсуждая вопросъ объ отношеніи синода къ сенату, высказалъ мысль о необходимости для синода при изданіи новыхъ законовъ обращаться предварительно "съ доношеніями" въ совѣтъ, причемъ хотѣлъ эту мысль превратить въ законъ, проведя ее въ собственноручномъ именномъ указѣ (ibid., стр. 96 и сл.), что ему и удалось затѣмъ достичь въ указѣ 15 іюля того же года "о раздѣленіи св. синода на два департамента" (ibid., стр. 479). По этому указу, синодъ не сносится лично съ императрицею, а "доноситъ": "о чемъ, какіе наши указы, выдать надлежитъ" -- прямо въ верховный тайный совѣтъ. Сносясь съ сенатомъ, какъ съ равнымъ учрежденіемъ, промеморіями, онъ подаетъ совѣту свои доношенія, что на канцелярскомъ языкѣ эпохи означаетъ, что синодъ равенъ сенату, но одинаково съ нимъ и другими коллегіями подчиненъ совѣту, какъ учрежденію высшему. Неудивительно поэтому, что совѣтъ опредѣляетъ кругъ вѣдомства отдѣльныхъ епископовъ, дѣлаетъ даже выговоры членамъ синода ("синодальныхъ членовъ, призвавъ, выговоритъ..."), требуетъ отъ него "вѣдомостей по вся дни о приходѣ и расходѣ денежной казны и провіанта" и т. п. (LXIX, стр. 236; стр. 165 и др.). С. М. Соловьевъ, разбирая отношенія къ синоду верховнаго тайнаго совѣта, приходитъ къ выводу, что въ отношеніяхъ этихъ "мы не замѣчаемъ уваженія, должнаго верховному церковному правительству" (Исторія Россіи, XIX, стр. 115). Соглашаясь, конечно, что этого уваженія, дѣйствительно, не было, мы должны, однако, замѣтить, что de jure, послѣ указа 15 іюля 1726 г., св. синодъ уже не былъ верховнымъ церковнымъ правительствомъ, какъ, впрочемъ, de facto не былъ имъ еще съ первыхъ дней существованія совѣта. Совѣтъ юридически былъ правъ въ своихъ отношеніяхъ къ синоду, но не былъ, конечно, правъ нравственно въ своихъ захватахъ. Петръ Великій, создавая синодъ, ставилъ его на равное положеніе съ сенатомъ, находя возможнымъ, чтобы въ государствѣ существовало два высшихъ "правительствующихъ" учрежденія -- духовное и свѣтское, но россійскіе олигархи, верховники, отступили здѣсь, какъ и въ другихъ случаяхъ, отъ программы Петра Великаго, хотя въ этомъ вовсе не было никакой необходимости, если, впрочемъ, не видѣть послѣдней въ стремленіи совѣта политически первенствовать надъ всѣми учрежденіями. Мало этого, нѣкоторыя данныя заставляютъ предполагать, что верховенство совѣта въ церковныхъ дѣлахъ не было ему всегда подъ силу {Такъ, изданіе указа 15 іюля 1726 г. о раздѣленіи синода на два департамента, гдѣ, между прочимъ, было выставлено требованіе, что синодальные члены "ничѣмъ" не должны "касаться" до своихъ епархій, куда будутъ опредѣлены особые викаріи, вызвало возраженіе синода, конечно, въ почтительной формѣ "доношенія". Совѣтъ, послѣ долгихъ проволочекъ, сознался, что "то дѣло состоитъ великой важности и вскорѣ опредѣлитъ не можно", почему и согласился привести въ исполненіе синодальное "доношеніе", которое, въ цѣломъ, пріостанавливало дѣйствіе совѣтскаго указа 18 іюля (LVI, стр. 20, 30, 71, 88, 98, 100 и сл.).}. Послѣ смерти Петра II,-- когда, по крайней мѣрѣ, временно, ничто не мѣшало совѣту вполнѣ рѣзко проявить свои ограничительныя тенденціи, -- совѣтъ продолжалъ держаться той же высокомѣрной, но близорукой политики по отношенію къ синоду. Неудивительно, если среди членовъ послѣдняго, какъ это, наприм., доказывается проф. Д. А. Корсаковымъ въ его изслѣдованіи о воцареніи Анны Іоанновны, явились люди, враждебно настроенные противъ замысловъ верховниковъ и по принципіальнымъ, и по личнымъ соображеніямъ.
   Какъ учрежденіе политическаго характера, поставившее своею задачей "генеральное управленіе и надзираніе" за всѣмъ и, временами, успѣшно умѣвшее вполнѣ олицетворить въ себѣ верховную власть государства, верховной тайный совѣтъ долженъ былъ, конечно, обладать очень смѣшаннымъ. Функціями,-- онъ и законодательствовалъ, онъ и правилъ страною, какъ верховная инстанція всѣхъ исполнительныхъ учрежденій, онъ являлся, наконецъ, высшимъ судебнымъ трибуналомъ. Недаромъ въ знаменитомъ "мнѣніи не въ указъ", явившемся самымъ рѣзкимъ выраженіемъ стремленій совѣта, послѣдній признавалъ принадлежащимъ къ его компетенціи всѣ тѣ дѣла, "которыя до ея императорскаго величества собственнаго рѣшенія касаются", давая тѣмъ понять, что какъ вообще сложны функціи носителей верховной власти, такъ сложенъ будетъ и кругъ вѣдомства совѣта,-- учрежденія, имѣвшаго своею основною тенденціей, съ вольнаго или невольнаго согласія государей, олицетворить въ себѣ ихъ верховную власть.
   Согласно съ указанною общею тенденціей совѣта, естественно ожидать, что каждый законодательный актъ, подъ какимъ бы наименованіемъ онъ ни явился въ свѣтъ, долженъ былъ пройти первоначально черезъ совѣтъ, быть имъ разсмотрѣнъ, рѣшенъ и затѣмъ представленъ для подписи императору или императрицѣ; какъ уже указывалось выше, только въ очень рѣдкихъ случаяхъ, и, притомъ, въ очень ограниченномъ кругѣ дѣлъ, Екатерина I дѣйствовала помимо совѣта, о царствованіи же Петра II нельзя сказать даже и этого. Поэтому проекты новыхъ узаконеній составляются или въ совѣтѣ, или чаще въ тѣхъ коммиссіяхъ и учрежденіяхъ, коимъ онъ поручаетъ ихъ составленіе, причемъ ихъ санкція, въ сущности, принадлежитъ совѣту, если не всегда de jure, то de facto. Организація на новыхъ началахъ, главнымъ образомъ, въ интересахъ верховенства самого совѣта центральныхъ учрежденій (сената, синода и др.), пересмотръ узаконеній объ управленіи мѣстномъ, обширное развитіе законодательной дѣятельности въ сферѣ дѣлъ финансовыхъ, военныхъ и административныхъ, наконецъ, составленіе, а еще болѣе разсмотрѣніе и утвержденіе обширныхъ законопроектовъ по той или иной области права,-- таково въ самыхъ краткихъ чертахъ обозначеніе круга дѣятельности совѣта въ дѣлѣ законодательства. При этомъ нельзя не отмѣтить нѣкоторыхъ общихъ чертъ этой дѣятельности.
   Уже петровскій сенатъ былъ, какъ извѣстно, учрежденіемъ съ широкою законодательною иниціативой. Совѣтъ, въ своемъ стремленіи къ политическому господству въ странѣ, не только принялъ на себя эту задачу своего предшественника, но и развилъ ее еще болѣе. Не разъ въ журналахъ совѣта мы находимъ любопытныя записи о законодательномъ починѣ совѣта въ наиболѣе важныхъ вопросахъ эпохи. Совѣтъ не беретъ на себя при этомъ, конечно, подробной разработки возбуждаемыхъ вопросовъ, не имѣя для этого достаточно ни силъ, ни досуга; отъ отдаетъ обычно эти законопроекты въ то или иное учрежденіе, являющееся его экспедиціей или коммиссіей; но онъ, возбуждая вопросъ, даетъ предварительное указаніе, какъ и въ какомъ направленіи долженъ быть разработанъ извѣстный законопроектъ, опредѣляетъ общую программу той или иной реформы, но упуская изъ виду, что ему, совѣту, должно принадлежать общее политическое руководительство страною. Эта идея сказывается и въ мнѣніяхъ отдѣльныхъ членовъ, и въ общихъ постановленіяхъ совѣта. Когда, наприм., въ совѣтѣ обсуждался вопросъ о малороссійскомъ гетманѣ, одинъ изъ его членовъ, графъ Толстой, "представилъ свое мнѣніе, что онъ къ тому, чтобы въ Малой Россіи паки гетману быть, совѣтовать не можетъ, понеже блаженныя памяти его императорское величество въ томъ намѣреніи гетмана въ Украинѣ не учинилъ и у полковниковъ, и у старшинъ власти убавилъ, дабы Шалую Россію къ рукамъ прибрать, и черезъ тотъ способъ полковники и старшины съ подданными пришли уже въ немалую ссору, и ежели нынѣ токмо гетмана учинить и оному, такожъ и старшинамъ, власть попрежнему дозволить, то при настоящемъ состояніи дѣлъ между Россіею и турками весьма небезопасно какихъ противныхъ слѣдованій" {Указы, относящіеся къ вопросу, см. въ Описи высочайшимъ указамъ и повелѣніямъ, хран. въ спб. сенатскомъ архивѣ, т. II, NoNo 1771, 1773, 1839, 1878, 2150, 2113, 2225 и др.} (LV, стр. 60). Совѣтъ, по личнымъ и принципіальнымъ соображеніямъ, однако, здѣсь, какъ и въ другихъ вопросахъ, отступаетъ отъ мысли Петра: имъ уничтожается малороссійская коллегія, возстановляется гетманское достоинство и предпринимается рядъ другихъ мѣръ, чтобъ "приласкать" малороссіянъ,-- однимъ словомъ, развивается извѣстная программа отношеній къ малороссійскому вопросу. Или, наприм., малоизвѣстный въ цѣломъ, но замѣчательный указъ Екатерины I отъ 9 января 1727 г., касавшійся цѣлаго ряда мѣръ, предпринятыхъ для улучшенія внутреннихъ дѣлъ государства, представлялъ также цѣлую обширную программу дѣйствій по отношенію къ крестьянамъ, арміи, "убавленію канцелярій" и пр. и былъ изданъ по иниціативѣ совѣта {Указъ этотъ напечатанъ цѣликомъ, со всѣми мнѣніями членовъ совѣта по поводу его примѣненія на практикѣ, въ Сборникѣ отдѣленія русскаго языка и словесности Императорской академіи наукъ (Спб., 1872 г., т. IX, стр. 84 и сл.).}. Здѣсь, какъ и въ цѣломъ рядѣ указовъ о томъ или иномъ преобразованіи государственныхъ учрежденій и пр., совѣтъ не разъ проявлялъ свою законодательную иниціативу. Правда, какъ это мы видѣли частью на отношеніи совѣта къ синоду, а затѣмъ еще яснѣе увидимъ на его отношеніи къ сенату, вся эта иниціатива дѣйствій развивается совѣтомъ нерѣдко не столько въ интересахъ упорядоченія государственнаго управленія, сколько въ интересахъ верховнаго господства самого учрежденія, или иногда даже въ интересахъ правящей роли отдѣльныхъ его членовъ; но, во всякомъ случаѣ, она составляетъ, на нашъ взглядъ, характерную черту какъ законодательной, такъ и вообще правительственной дѣятельности совѣта.
   Нельзя не отмѣтить также слѣдующаго. Совѣтъ постоянно и неуклонно развивалъ систему личныхъ сношеній, онъ постоянно приглашалъ къ себѣ въ засѣданія членовъ св. синода, сенаторовъ, пословъ и иныхъ лицъ (см., наприм., LV, Стр. 69, 127, 331, 404); онъ постоянно обращался съ требованіемъ о доставленіи ему всякаго рода свѣдѣній и справокъ, наконецъ, постоянно получалъ разнаго рода "доношенія" отъ лицъ и учрежденій и, когда находилъ эти свѣдѣнія и справки неполными и неясными, вызывалъ для личныхъ объясненій ихъ подателей (LXXXIV, стр. 208, 251, 252 и мн. др.). Порядокъ личныхъ докладовъ совѣту позволялъ послѣднему быстро постановлять рѣшенія по всѣмъ дѣламъ, не терпящимъ отлагательства, какъ это отмѣчается въ журнальныхъ записяхъ (LV, стр. 404). Это развитіе непосредственныхъ сношеній совѣта съ учрежденіями и отдѣльными лицами придавало, конечно, его дѣятельности жизненный поворотъ и позволяло ему легче выполнять сложную задачу государственнаго управленія.
   Обозрѣвая въ цѣломъ законодательную дѣятельность совѣта, нельзя, наконецъ, не обратить вниманія на то, что эта дѣятельность была очень бѣдна и незначительна по отношенію къ праву гражданскому и уголовному. Это, конечно, очень характерно для уясненія роли совѣта: какъ учрежденіе политическое, совѣтъ частью имѣлъ мало интереса къ трудной и сложной дѣятельности въ данной области, частью въ теченіе своего недолгаго существованія не могъ, еслибъ и хотѣлъ, сдѣлать что-либо серьезное. Переустройство центральныхъ и мѣстныхъ учрежденій, дѣла иностранныя, военныя и финансовыя, назначенія на должности и тому подобные вопросы, какъ это ясно изъ изученія протоколовъ и журналовъ совѣта, отнимали слишкомъ много времени у его членовъ, чтобъ они могли еще заниматься внимательно разработкою нормъ уголовнаго и особенно гражданскаго права; кажется, впрочемъ, что и сама эпоха, когда за сильною преобразовательною работой наступило время реакціи, мало способствовало этой разработкѣ. Неудивительно, что вексельный уставъ, сочиненный въ коммиссіи о коммерціи, гдѣ предсѣдательствовалъ Остерманъ, остается самою важною работой въ области гражданскаго права, тогда какъ пересмотръ свода уложенія и составленія новаго, хотя совѣтъ понималъ важность этого (LXIII, стр. 23), плохо подвигались впередъ.
   Послѣ этихъ замѣчаній переходимъ къ обзору дѣятельности совѣта въ области законодательной, административной и судебной.

Александръ Филипповъ.

(Продолженіе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.VIII, 1894

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru