Фет Афанасий Афанасьевич
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 5.49*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шарманщик
    Ива
    Пароход
    "В долгие ночи, как вежды на сон не сомкнуты..."
    "Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад..."
    К Лидии (Из Горация, книга III, ода IX)
    На Днепре в половодье
    "Растут, растут причудливые тени..."
    "Не спрашивай, над чем задумываюсь я..."
    Первая борозда
    "Ты расточительна на милые слова..."
    Лес
    "Какое счастие: и ночь, и мы одни!.."
    "Что за ночь! Прозрачный воздух скован..."
    Старый парк
    Весенние мысли
    "Какие-то носятся звуки..."
    "Расстались мы, ты странствуешь далече..."
    "Когда, измучен жаждой счастья..."
    Элегия ("Когда мои мечты за гранью прошлых дней...")
    "Кричат перепела, трещат коростели..."
    Грезы
    Горное ущелье
    У камина
    Хижина в лесу
    Узник
    "Я долго стоял неподвижно..."
    Ивы и березы
    "Ночь. Не слышно городского шума..."
    Песнь пажа
    "Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок..."
    "Есть ночи зимней блеск и сила..."
    "Последний звук умолк в лесу глухом..."
    Муза
    "Дай руку мне, дай руку, пери злая..."
    Весна
    Тургеневу
    Notturno
    Прости (Офелии)
    На озере
    "Над озером лебедь в тростник протянул..."
    "Средь кленов девственных..."
    В саду
    Больной
    Ревель
    "Отвергнув гордое сомненье..."

  
  
  
    Афанасий Фет
  
  ШАРМАНЩИК
  
  К окну я в потемках приник -
  Ну, право, нельзя неуместней:
  Опять в переулке старик
  С своей неотвязною песней!
  
  Те звуки свистят и поют
  Нескладно-тоскливо-неловки...
  Встают предо мною, встают
  За рамой две светлых головки.
  
  Над ними поверхность стекла
  При месяце ярко-кристальна.
  Одна так резво-весела,
  Другая так томно-печальна.
  
  И - старая песня!- с тоской
  Мы прошлое нежно лелеем,
  И жаль мне и той и другой,
  И рад я сердечно обеим.
  
  Меж них в промежутке видна
  Еще голова молодая,-
  И всё он хорош, как одна,
  И всё он грустит, как другая.
  
  Он предан навеки одной
  И грусти терзаем приманкой...
  Уйдешь ли ты, гаер седой,
  С твоей неотвязной шарманкой?..
  
  
  ИВА
  
  Сядем здесь, у этой ивы,
  Что за чудные извивы
  На коре вокруг дупла!
  А под ивой как красивы
  Золотые переливы
  Струй дрожащего стекла!
  
  Ветви сочные дугою
  Перегнулись над водою,
  Как зеленый водопад;
  Как живые, как иглою,
  Будто споря меж собою,
  Листья воду бороздят.
  
  В этом зеркале под ивой
  Уловил мой глаз ревнивый
  Сердцу милые черты...
  Мягче взор твой горделивый...
  Я дрожу, глядя, счастливый,
  Как в воде дрожишь и ты.
  
  1854
  
  
  ПАРОХОД
  
  Злой дельфин, ты просишь ходу,
  Ноздри пышут, пар валит,
  Сердце мощное кипит,
  Лапы с шумом роют воду.
  
  Не лишай родной земли
  Этой девы, этой розы;
  Погоди, прощанья слезы
  Вдохновенные продли!
  
  Но напрасно... Конь морской,
  Ты понесся быстрой птицей -
  Только пляшут вереницей
  Нереиды за тобой.
  
  1854
  
  
  * * *
  
  В долгие ночи, как вежды на сон не сомкнуты,
   Чудные душу порой посещают минуты.
  Дух окрылён, никакая не мучит утрата,
   В дальней звезде отгадал бы отбывшего брата!
  Близкой души предо мной все ясны изгибы:
   Видишь, как были, - и видишь, как быть мы могли бы!
  О, если ночь унесёт тебя в мир этот странный,
   Мощному духу отдайся, о друг мой желанный!
  Я отзовусь - но, внемля бестелесному звуку,
   Вспомни меня, как невольную помнят разлуку!
  
  1851
  
  * * *
  
  Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад.
  Люди спят; одни лишь звезды к нам глядят.
  Да и те не видят нас среди ветвей
  И не слышат - слышит только соловей...
  Да и тот не слышит,- песнь его громка;
  Разве слышат только сердце и рука:
  Слышит сердце, сколько радостей земли,
  Сколько счастия сюда мы принесли;
  Да рука, услыша, сердцу говорит,
  Что чужая в ней пылает и дрожит,
  Что и ей от этой дрожи горячо,
  Что к плечу невольно клонится плечо...
  
  
  К ЛИДИИ
  Из Горация, книга III, ода IX
  
  Гораций
  
  Доколе милым я еще тебе казался
  И белых плеч твоих, любовию горя,
  Никто из юношей рукою не касался,
  Я жил блаженнее персидского царя.
  
  Лидия
  
  Доколь любовь твоя к другой не обратилась
  И Хлои Лидия милей тебе была,
  Счастливым именем я Лидии гордилась
  И римской Илии прославленней жила.
  
  Гораций
  
  Я Хлое уж теперь фракийской покорился,
  Ее искусна песнь и сладок цитры звон;
  Для ней и умереть бы я не устрашился,
  Лишь был бы юный век судьбами пощажен.
  
  Лидия
  
  Горю я пламенем взаимности к Капаю,
  Тому, что Орпитом турийским порожден;
  И дважды за него я умереть желаю,
  Лишь был бы юноша судьбами пощажен.
  
  Гораций
  
  Что, если бы любовь, как в счастливое время,
  Ярмом незыблемым связала нас теперь?
  И русой Хлои я с себя низвергнув бремя,
  Забытой Лидии отверз бы снова дверь?
  
  Лидия
  
  Хоть красотою он полночных звезд светлее,
  Ты ж споришь в легкости с древесною корой,
  И злого Адрия причудливей и злее -
  С тобой хотела б жить и умереть с тобой.
  
  
  НА ДНЕПРЕ В ПОЛОВОДЬЕ
  
   (А. Я. П-вой)
  
  Светало. Ветер гнул упругое стекло
  Днепра, еще в волнах не пробуждая звука.
  Старик отчаливал, опершись на весло,
  А между тем ворчал на внука.
  
  От весел к берегу кудрявый след бежал;
  Струи под лодкой закипели;
  Наш парус, медленно надувшись, задрожал,
  И мы как птица полетели.
  
  И ярким золотом и чистым серебром
  Змеились облаков прозрачных очертанья;
  Над разыгравшимся, казалося, Днепром
  Струилися от волн и трав благоуханья.
  
  За нами мельница едва-едва видна
  И берег посинел зеленый...
  И вот под лодкою вздрогнувшей быстрина
  Сверкает сталью вороненой...
  
  А там затопленный навстречу лес летел...
  В него зеркальные врывалися заливы;
  Над сонной влагою там тополь зеленел,
  Белели яблони и трепетали ивы.
  
  И под лобзания немолкнущей струи
  Певцы, которым лес да волны лишь внимали,
  С какой-то негою задорной соловьи
  Пустынный воздух раздражали.
  
  Вот изумрудный луг, вот желтые пески
  Горят в сияньи золотистом;
  Вон утка крадется в тростник, вон кулики
  Беспечно бегают со свистом...
  
  Остался б здесь дышать, смотреть и слушать век...
  
  <1853>
  
  
  * * *
  
  Растут, растут причудливые тени,
   В одну сливаясь тень...
  Уж позлатил последние ступени
   Перебежавший день.
  
  Что звало жить, что силы горячило -
   Далеко за горой.
  Как призрак дня, ты, бледное светило,
   Восходишь над землей.
  
  И на тебя, как на воспоминанье,
   Я обращаю взор...
  Смолкает лес, бледней ручья сиянье,
   Потухли выси гор;
  
  Лишь ты одно скользишь стезей лазурной;
   Недвижно все окрест...
  Да сыплет ночь своей бездонной урной
   К нам мириады звезд.
  
  
   * * *
  
  Не спрашивай, над чем задумываюсь я:
  Мне сознаваться в том и тягостно и больно;
  Мечтой безумною полна душа моя
  И в глубь минувших лет уносится невольно.
  
  Сиянье прелести тогда в свой круг влекло:
  Взглянул - и пылкое навстречу сердце рвется!
  Так, голубь, бурею застигнутый, в стекло,
  Как очарованный, крылом лазурным бьется.
  
  А ныне пред лицом сияющей красы
  Нет этой слепоты и страсти безответной,
  Но сердце глупое, как ветхие часы,
  Коли забьет порой, так всё свой час заветный.
  
  Я помню, отроком я был еще; пора
  Была туманная, сирень в слезах дрожала;
  В тот день лежала мать больна, и со двора
  Подруга игр моих надолго уезжала.
  
  Не мчались ласточки, звеня, перед окном,
  И мошек не толклись блестящих вереницы,
  Сидели голуби нахохлившись, рядком,
  И в липник прятались умолкнувшие птицы.
  
  А над колодезем, на вздернутом шесте,
  Где старая бадья болталась, как подвеска,
  Закаркал ворон вдруг, чернея в высоте, -
  Закаркал как-то зло, отрывисто и резко.
  
  Тот плач давно умолк, - кругом и смех и шум;
  Но сердце вечно, знать, пугаться не отвыкнет;
  Гляжу в твои глаза, люблю их нежный ум...
  И трепещу - вот-вот зловещий ворон крикнет.
  
  <1854>
  
  
  ПЕРВАЯ БОРОЗДА
  
  Со степи зелено-серой
  Подымается туман,
  И торчит еще Церерой
  Ненавидимый бурьян.
  
  Ржавый плуг опять светлеет;
  Где волны, склонясь, прошли,
  Лентой бархатной чернеет
  Глыба взрезанной земли.
  
  Чем-то блещут свежим, нежным
  Солнца вешние лучи,
  Вслед за пахарем прилежным
  Ходят жадные грачи.
  
  Ветерок благоухает
  Сочной почвы глубиной,-
  И Юпитера встречает
  Лоно Геи молодой.
  
  
  * * *
  
  Ты расточительна на милые слова,
  А в сердце мне не шлешь отрадного привета
  И в тайне думаешь: причудлива, черства
  Душа суровая поэта.
  
  Я тоже жду; я жду, нельзя ли превозмочь
  Твоей холодности, подметить миг участья,
  Чтобы в глазах твоих, загадочных как ночь,
  Затрепетали звезды счастья.
  
  Я жду, я жажду их; мечтателю в ночи
  Сиянья не встречать пышнее и прелестней,
  И знаю - низойдут их яркие лучи
  Ко мне и трепетом, и песней.
  
  1854
  
  
   ЛЕС
  
  Куда ни обращаю взор,
  Кругом синеет мрачный бор
  И день права свои утратил.
  В глухой дали стучит топор,
  Вблизи стучит вертлявый дятел.
  
  У ног гниет столетний лом,
  Гранит чернеет, и за пнем
  Прижался заяц серебристый,
  А на сосне, поросшей мхом,
  Мелькает белки хвост пушистый.
  
  И путь заглох и одичал,
  Позеленелый мост упал
  И лег, скосясь, во рву размытом,
  И конь давно не выступал
  По нем подкованным копытом.
  
  <1854>
  
  
  * * *
  
  Какое счастие: и ночь, и мы одни!
  Река - как зеркало и вся блестит звездами;
  А там-то... голову закинь-ка да взгляни:
  Какая глубина и чистота над нами!
  
  О, называй меня безумным! Назови
  Чем хочешь; в этот миг я разумом слабею
  И в сердце чувствую такой прилив любви,
  Что не могу молчать, не стану, не умею!
  
  Я болен, я влюблён; но, мучась и любя -
  О слушай! о пойми! - я страсти не скрываю,
  И я хочу сказать, что я люблю тебя -
  Тебя, одну тебя люблю я и желаю!
  
  
  * * *
  
  Что за ночь! Прозрачный воздух скован;
  Над землёй клубится аромат.
  О, теперь я счастлив, я взволнован,
  О, теперь я высказаться рад!
  
  Помнишь час последнего свиданья!
  Безотраден сумрак ночи был;
  Ты ждала, ты жаждала признанья -
  Я молчал: тебя я не любил.
  
  Холодела кровь, и сердце ныло:
  Так тяжка была твоя печаль;
  Горько мне за нас обоих было,
  И сказать мне правду было жаль.
  
  Но теперь, когда дрожу и млею
  И, как раб, твой каждый взор ловлю,
  Я не лгу, назвав тебя своею
  И клянясь, что я тебя люблю!
  
  1854
  
  
  
   СТАРЫЙ ПАРК
  
  Сбирались умирать последние цветы
  И ждали с грустию дыхания мороза;
  Краснели по краям кленовые листы,
  Горошек отцветал, и осыпалась роза.
  
  Над мрачным ельником проснулася заря,
  Но яркости ее не радовались птицы;
  Однообразный свист лишь слышен снегиря,
  Да раздражает писк насмешливой синицы.
  
  Беседка старая над пропастью видна.
  Вхожу. Два льва без лап на лестнице встречают.
  Полузатертые чужие имена,
  Сплетаясь меж собой, в глазах моих мелькают.
  
  Гляжу. У ног моих отвесною стеной
  Мне сосен кажутся недвижные вершины,
  И горная тропа, размытая водой,
  Виясь как желтый змей, бежит на дно долины.
  
  И солнце вырвалось из тучи, и лучи,
  Блеснув как молния, в долину долетели.
  Отсюда вижу я, как бьют в пруде ключи
  И над травой стоят недвижные форели.
  
  Один. Ничьих шагов не слышу за собой.
  В душе уныние, усилие во взоре.
  А там, за соснами, как купол голубой,
  Стоит бесстрастное, безжалостное море.
  
  Как чайка, парус там белеет в высоте.
  Я жду, потонет он, но он не утопает
  И, медленно скользя по выгнутой черте,
  Как волокнистый след пропавшей тучки тает.
  
  1853 (?)
  
  
  ВЕСЕННИЕ МЫСЛИ
  
  Снова птицы летят издалека
  К берегам, расторгающим лед,
  Солнце теплое ходит высоко
  И душистого ландыша ждет.
  Снова в сердце ничем не умеришь
  До ланит восходящую кровь,
  И душою подкупленной веришь,
  Что, как мир, бесконечна любовь.
  Но сойдемся ли снова так близко
  Средь природы разнеженной мы,
  Как видало ходившее низко
  Нас холодное солнце зимы?
  
  1848
  
  
  * * *
  
  Какие-то носятся звуки
  И льнут к моему изголовью.
  Полны они томной разлуки,
  Дрожат небывалой любовью.
  
  Казалось бы, что ж? Отзвучала
  Последняя нежная ласка,
  По улице пыль пробежала,
  Почтовая скрылась коляска...
  
  И только... Но песня разлуки
  Несбыточной дразнит любовью,
  И носятся светлые звуки
  И льнут к моему изголовью.
  
  <1853>
  
  
   * * *
  
  Расстались мы, ты странствуешь далече,
   Но нам дано опять
  В таинственной и ежечасной встрече
   Друг друга понимать.
  
  Когда в толпе живой и своевольной,
   Поникнув головой,
  Смолкаешь ты с улыбкою невольной, -
   Я говорю с тобой.
  
  И вечером, когда в аллее темной
   Ты пьешь немую ночь,
  Знай, тополи и звезды негой томной
   Мне вызвались помочь.
  
  Когда ты спишь, и полог твой кисейный
   Раздвинется в лучах,
  И сон тебя прозрачный, тиховейный
   Уносит на крылах,
  
  А ты, летя в эфир неизмеримый,
   Лепечешь: "Я люблю", -
  Я - этот сон, - и я рукой незримой
   Твой полог шевелю.
  
  1857
  
  
  * * *
  
  Когда, измучен жаждой счастья
  И громом бедствий оглушен,
  Со взором, полным сладострастья,
  В тебе последнего участья
  Искать страдалец обречен, -
  
  Не верь, суровый ангел бога,
  Тушить свой факел погоди.
  О, как в страданьи веры много!
  Постой! безумная тревога
  Уснет в измученной груди.
  
  Придет пора - пора иная:
  Повеет жизни благодать,
  И будет тот, кто, изнывая,
  В тебе встречал предтечу рая,
  Перед тобою трепетать.
  
  Но кто не молит и не просит,
  Кому страданье не дано,
  Кто жизни злобно не поносит,
  А молча, сознавая, носит
  Твое могучее зерно,
  
  Кто дышит с равным напряженьем, -
  Того, безмолвна, посети,
  Повея полным примиреньем,
  Ему предстань за сновиденьем
  И тихо вежды опусти.
  
  
  ЭЛЕГИЯ
  
  Когда мои мечты за гранью прошлых дней
  Найдут тебя опять за дымкою туманной,
  Я плачу сладостно, как первый иудей
   На рубеже земли обетованной.
  
  Не жаль мне детских игр, не жаль мне тихих снов,
  Тобой так сладостно и больно возмущённых
  В те дни, как постигал я первую любовь
   По бунту чувств неугомонных.
  
  По сжатию руки, по отблеску очей,
  Сопровождаемым то вздохами, то смехом,
  По ропоту простых, незначащих речей,
   Лишь нам звучащих страсти эхом.
  
  1844
  
  
  * * *
  
  Кричат перепела, трещат коростели,
  Ночные бабочки взлетели,
  И поздних соловьев над речкою вдали
  Звучат порывистые трели.
  
  В напевах вечера тревожною душой
  Ищу былого наслажденья -
  Увы, как прежде, в грудь живительной
  струей
  Они не вносят откровенья!
  
  Но тем мучительней, как близкая беда,
  Меня томит вопрос лукавый:
  Ужели подошли к устам моим года
  С такою горькою отравой?
  
  Иль век смолкающий в наследство передал
  Свои бесплодные мне муки,
  И в одиночестве мне допивать фиал,
  Из рук переходивший в руки?
  
  Проходят юноши с улыбкой предо мной,
  И слышу я их шепот внятный:
  Чего он ищет здесь средь жизни молодой
  С своей тоскою непонятной?
  
  Спешите, юноши, и верить и любить,
  Вкушать и труд и наслажденье.
  Придет моя пора, - и скоро, может быть,
  Мое наступит возрожденье.
  
  Приснится мне опять весенний, светлый сон
  На лоне божески едином,
  И мира юного, покоен, примирен,
  Я стану вечным гражданином.
  
  
  ГРЕЗЫ
  
  Мне снился сон, что сплю я непробудно,
  Что умер я и в грезы погружен;
  И на меня ласкательно и чудно
  Надежды тень навеял этот сон.
  
  Я счастья жду, какого - сам не знаю.
  Вдруг колокол - и все уяснено;
  И, просияв душой, я понимаю,
  Что счастье в этих звуках. - Вот оно!
  
  И звуки те прозрачнее, и чище,
  И радостней всех голосов земли;
  И чувствую - на дальнее кладбище
  Меня под них, качая, понесли.
  
  В груди восторг и сдавленная мука,
  Хочу привстать, хоть раз еще вздохнуть
  И, на волне ликующего звука
  Умчася вдаль, во мраке потонуть.
  
  
  ГОРНОЕ УЩЕЛЬЕ
  
  За лесом лес и за горами горы,
  За темными лилово-голубые,
  И если долго к ним приникнут взоры,
  За бледным рядом выступят другие.
  Здесь темный дуб и ясень изумрудный,
  А там лазури тающая нежность...
  Как будто из действительности чудной
  Уносишься в волшебную безбрежность.
  
  И в дальний блеск душа лететь готова,
  Не трепетом, а радостью объята,
  Как будто это чувство ей не ново,
  А сладостно уж грезилось когда-то.
  
  
  У КАМИНА
  
  Тускнеют угли. В полумраке
  Прозрачный вьется огонек.
  Так плещет на багряном маке
  Крылом лазурным мотылек.
  
  Видений пестрых вереница
  Влечет, усталый теша взгляд.
  И неразгаданные лица
  Из пепла серого глядят.
  
  Встает ласкательно и дружно
  Былое счастье и печаль,
  И лжет душа, что ей не нужно
  Всего, чего глубоко жаль.
  
  
  ХИЖИНА В ЛЕСУ
  
  На лес насунулися тучи,
  Морозит - трудно продохнуть.
  Ни зги не видно, вихрь колючий
  Сугробом переносит путь.
  
  О, как он путнику несносен!
  Но вот надежда - огонек
  Блеснул звездою из-за сосен:
  Приют знакомый недалек.
  
  Стучусь с уверенностью давней:
  Знакомый голос за стеной;
  Как прежде, луч, скользя меж ставней,
  Ложится яркой полосой.
  
  "О, выйди! Это я!.." Напрасно!..
  Я слышу голос, вижу свет, -
  Всё так безжизненно, бесстрастно:
  Ответа нет, привета нет!
  
  Давно ль сюда рвался так жадно
  Я с одинокого пути?..
  Здесь умирать так безотрадно,
  И сил нет далее брести!
  
  
  УЗНИК
  
  Густая крапива
  Шумит под окном,
  Зеленая ива
  Повисла шатром;
  
  Веселые лодки
  В дали голубой;
  Железо решетки
  Визжит под пилой.
  
  Бывалое горе
  Уснуло в груди,
  Свобода и море
  Горят впереди.
  
  Прибавилось духа,
  Затихла тоска,
  И слушает ухо,
  И пилит рука.
  
  
  * * *
  
  Я долго стоял неподвижно,
  В далёкие звёзды вглядясь, -
  Меж теми звездами и мною
  Какая-то связь родилась.
  
  Я думал... не помню, что думал;
  Я слушал таинственный хор,
  И звёзды тихонько дрожали,
  И звёзды люблю я с тех пор...
  
  <1843>
  
  
  
  Ивы и березы
  
  Березы севера мне милы, -
  Их грустный, опущенный вид,
  Как речь безмолвная могилы,
  Горячку сердца холодит.
  
  Но ива, длинными листами
  Упав на лоно ясных вод,
  Дружней с мучительными снами
  И дольше в памяти живет.
  
  Лия таинственные слезы
  По рощам и лугам родным,
  Про горе шепчутся березы
  Лишь с ветром севера одним.
  
  Всю землю, грустно-сиротлива,
  Считая родиной скорбей,
  Плакучая склоняет ива
  Везде концы своих ветвей.
  
  
  * * *
  
  Ночь. Не слышно городского шума.
  В небесах звезда - и от нее,
  Будто искра, заронилась дума
  Тайно в сердце грустное мое.
  
  И светла, прозрачна дума эта,
  Будто милых взоров меткий взгляд;
  Глубь души полна родного света,
  И давнишней гостье опыт рад.
  
  Тихо все, покойно, как и прежде;
  Но рукой незримой снят покров
  Темной грусти. Вере и надежде
  Грудь раскрыла, может быть, любовь?
  
  Что ж такое? Близкая утрата?
  Или радость?- Нет, не объяснишь,-
  Но оно так пламенно, так свято,
  Что за жизнь Творца благодаришь.
  
  
  ПЕСНЬ ПАЖА
  (Из времен рыцарства)
  
  Говорят, мой голос звонок,
  Говорят, мой волос тонок, -
  Что красавец я;
  Говорят, я злой ребенок, -
  Бог им в том судья!
  
  Мне сулят во всём удачу,
  Судят, рядят наудачу, -
  Кто их разберет!
  А не знают, как я плачу
  Ночи напролет.
  
  "Он дитя" - меня балуют,
  "Он дитя" - меня целуют.
  Боже мой! Оне
  И не знают, что волнуют,
  Мучат всё во мне.
  
  Целовал бы, да не смею,
  Прошептал бы, да робею,
  Этим всё гублю...
  А давно сказать умею:
  "Я люблю! люблю!"
  
  <1845>
  
  
  * * *
  
  Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок,
  Пред скамьей ты чертила блестящий песок,
  Я мечтам золотым отдавался вполне,-
  Ничего ты на всё не ответила мне.
  
  Я давно угадал, что мы сердцем родня,
  Что ты счастье свое отдала за меня,
  Я рвался, я твердил о не нашей вине,-
  Ничего ты на всё не ответила мне.
  
  Я молил, повторял, что нельзя нам любить,
  Что минувшие дни мы должны позабыть,
  Что в грядущем цветут все права красоты,-
  Мне и тут ничего не ответила ты.
  
  С опочившей я глаз был не в силах отвесть,-
  Всю погасшую тайну хотел я прочесть.
  И лица твоего мне простили ль черты? -
  Ничего, ничего не ответила ты!
  
  <1885>
  
  
  * * *
  
  Есть ночи зимней блеск и сила,
  Есть непорочная краса,
  Когда под снегом опочила
  Вся степь, и кровли, и леса.
  
  Сбежали тени ночи летней,
  Тревожный ропот их исчез,
  Но тем всевластней, тем заметней
  Огни безоблачных небес.
  
  Как будто волею всезрящей
  На этот миг ты посвящён
  Глядеть в лицо природы спящей
  И понимать всемирный сон.
  
  1885
  
  
  * * *
  
  Последний звук умолк в лесу глухом,
  Последний луч погаснул за горою...
  О, скоро ли в безмолвии ночном,
  Прекрасный друг, увижусь я с тобою?
  
  О, скоро ли младенческая речь
  В испуг мое изменит ожидание?
  О, скоро ли к груди моей прилечь
  Ты поспешишь, вся трепет, вся желание?
  
  Скользит туман прозрачный над рекой,
  Как твой покров, свиваясь и белея...
  Час фей настал! Увижусь ли с тобой
  Я в царстве фей, мечтательная фея?
  
  Иль заодно с тобой и ночь и мгла
  Меня томят и нежат в заблужденьи?
  Иль это страсть больная солгала
  И жар ночной потухнет в песнопеньи?
  
  1855
  МУЗА
  
  Не в сумрачный чертог наяды говорливой
  Пришла она пленять мой слух самолюбивый
  Рассказом о щитах, героях и конях,
  О шлемах кованных и сломанных мечах.
  Скрывая низкий лоб под ветвию лавровой,
  С цитарой золотой иль из кости слоновой,
  Ни разу на моем не прилегла плече
  Богиня гордая в расшитой епанче.
  Мне слуха не ласкал язык ее могучий,
  И гибкий, и простой, и звучный без созвучий.
  По воле пиерид с достоинством певца
  Я не мечтал стяжать широкого венца.
  О нет! Под дымкою ревнивой покрывала
  Мне музу молодость иную указала:
  Отягощала прядь душистая волос
  Головку дивную узлом тяжелых кос;.
  Цветы последние в руке ее дрожали;
  Отрывистая речь была полна печали,
  И женской прихоти, и серебристых грез,
  Невысказанных мук и непонятных слез.
  Какой-то негою томительной волнуем,
  Я слушал, как слова встречались поцелуем,
  И долго без нее душа была больна
  И несказанного стремления полна.
  
  1854
  
  * * *
  
  Дай руку мне, дай руку, пери злая,
  Хоть раз еще приветливо взгляни,
  Горячкой рифм восторг мой объясняя,
  Влюбленного поэтом не брани.
  
  Ревнивые лишь с тем хариты дружны,
  Кто забывать для них готов весь свет.
  Коль жителям Олимпа жертвы нужны
  И сердца кровь - плохой же я поэт.
  
  Пусть музами навек оставлен буду,
  Пусть Феб меня карает за грехи, -
  Под хохот твой я музу позабуду,
  За поцелуй я все отдам стихи.
  
  1854
  
  
      ВЕСНА
  
  Пришла, - и тает всё вокруг,
  Всё жаждет жизни отдаваться,
  И сердце, пленник зимних вьюг,
  Вдруг разучилося сжиматься.
  
  Заговорило, зацвело
  Всё, что вчера томилось немо,
  И вздохи неба принесло
  Из растворенных врат эдема.
  
  Как весел мелких туч поход!
  И в торжестве неизъяснимом
  Сквозной деревьев хоровод
  Зеленоватым пышет дымом.
  
  Поет сверкающий ручей,
  И с неба песня, как бывало;
  Как будто говорится в ней:
  Всё, что ковало, - миновало.
  
  Нельзя заботы мелочной
  Хотя на миг не устыдиться,
  Нельзя пред вечной красотой
  Не петь, не славить, не молиться.
  
    ТУРНЕНЕВУ
  Из мачт и паруса - как честно он служил
  Искусному пловцу под ведром и грозою! -
  Ты хижину себе воздушную сложил
  Под очарованной скалою.
  Тебя пригрел чужой денницы яркий луч,
  И в откликах твоих мы слышим примиренье;
  Где телом страждущий пьет животворный ключ,
  Душе сыскал ты возрожденье.
  Поэт! и я обрел, чего давно алкал,
  Скрываясь от толпы бесчинной,
  Среди родных полей и тень я отыскал
  И уголок земли пустынной.
  Привольно, широко, куда ни кинешь взор.
  Здесь насажу я сад, здесь, здесь поставлю хату!
  И, плектрон отложа, я взялся за топор
  И за блестящую лопату.
  Свершилось! Дом укрыл меня от непогод,
  Луна и солнце в окна блещет,
  И, зеленью шумя, деревьев хоровод
  Ликует жизнью и трепещет.
  Ни резкий крик глупцов, ни подлый их разгул
  Сюда не досягнут. Я слышу лишь из саду
  Лихого табуна сближающийся гул
  Да крик козы, бегущей к стаду.
  Здесь песни нежных муз душе моей слышней,
  Их жадно слушает пустыня,
  И верь! - хоть изредка из сумрака аллей
  Ко мне придет моя богиня.
  Вот здесь, не ведая ни бурь, ни грозных туч
  Душой, привычною к утратам,
  Желал бы умереть, как утром лунный луч,
  Или как солнечный - с закатом.
  1864
  
            "Notturno"
  Ты спишь один, забыт на месте диком,
            Старинный монастырь!
  Твой свод упал; кругом летают с криком
            Сова и нетопырь.
  И стекол нет, и свищет вихорь ночи
            Во впадину окна,
  Да плющ растет, да устремляет очи
            Полночная луна.
  И кто-то там мелькает в свете лунном,
            Блестит его убор -
  И слышатся на помосте чугунном
            Шаги и звуки шпор.
  И грустную симфонию печали
            Звучит во тьме орган...
  То тихо всё, как будто вечно спали
            И стены и орган.
  1846
  
      ПРОСТИ (ОФЕЛИИ)
  Прости, - я помню то мгновенье,
  Когда влюбленною душой
  Благодарил я провиденье
  За встречу первую с тобой.
  
  Как птичка вешнею зарею,
  Как ангел отроческих снов,
  Ты уносила за собою
  Мою безумную любовь.
  
  Мой друг, душою благодарной,
  Хоть и безумной, может быть,
  Я ложью не хочу коварной
  Младому сердцу говорить.
  
  Давно ты видела, я верю,
  Как раздвояется наш путь!
  Забыть тяжелую потерю
  Я постараюсь где-нибудь.
  
  Еще пышней, еще прекрасней
  Одна - коль силы есть - цвети!
  И тем грустнее, чем бесстрастней
  Мое последнее прости.
  
  1846
  
    На озере
  
  
  И силу в грудь, и свежесть в кровь
  Дыханьем вольным лью.
  Как сладко, мать-природа, вновь
  Упасть на грудь твою!
  
  Волна ладью в размер весла
  Качает и несет,
  И вышних гор сырая мгла
  Навстречу нам плывет.
  
  Взор мой, взор, зачем склоняться?
  Или сны златые снятся?
  Прочь ты сон, хоть золотой, -
  Здесь любовь и жизнь со мной!
  
  На волнах сверкают
  Тысячи звезд сотрясенных,
  В дымном небе тают
  Призраки гор отдаленных.
  
  Ветерок струится
  Над равниною вод,
  И в залив глядится
  Дозревающий плод.
  
  1859
  
  
        * * *
  
  Над озером лебедь в тростник протянул,
  В воде опрокинулся лес,
  Зубцами вершин он в заре потонул,
  Меж двух изгибаясь небес.
  
  И воздухом чистым усталая грудь
  Дышала отрадно. Легли
  Вечерние тени.- Вечерний мой путь
  Краснел меж деревьев вдали.
  
  А мы - мы на лодке сидели вдвоем,
  Я смело налег на весло,
  Ты молча покорным владела рулем,
  Нас в лодке как в люльке несло.
  
  И детская челн направляла рука
  Туда, где, блестя чешуей,
  Вдоль сонного озера быстро река
  Бежала как змей золотой.
  
  Уж начали звезды мелькать в небесах...
  Не помню, как бросил весло,
  Не помню, что пестрый нашептывал флаг,
  Куда нас потоком несло!
  
  
        * * *
  
  Средь кленов девственных и плачущих берез
  Я видеть не могу надменных этих сосен;
  Они смущают рой живых и сладких грез,
  И трезвый вид мне их несносен.
  В кругу воскреснувших соседей лишь оне
  Не знают трепета, не шепчут, не вздыхают
  И, неизменные, ликующей весне
  Пору зимы напоминают.
  Когда уронит лес последний лист сухой
  И, смолкнув, станет ждать весны и возрожденья,-
  Они останутся холодною красой
  Пугать иные поколенья.
  
        В саду
  
  Приветствую тебя, мой добрый, старый сад,
  Цветущих лет цветущее наследство!
  С улыбкой горькою я пью твой аромат,
  Которым некогда дышало детство.
  Густые липы те ж, но заросли слова,
  Которые в тени я вырезал искусно,
  Хватает за ноги заглохшая трава,
  И чувствую, что там, в лесу, мне будет грустно.
  Как будто с трепетом здесь каждого листа.
  Моя пробудится и затрепещет совесть,
  И станут лепетать знакомые места
  Давно забытую, оплаканную повесть.
  И скажут: "Помним мы, как ты играл и рос,
  Мы помним, как потом, в последний час разлуки,
  Венком из молодых и благовонных роз
  Тебя здесь нежные благословляли руки.
  Скажи: где розы те, которые такой
  Веселой радостью и свежестью дышали?"
  Одни я раздарил с безумством и тоской,
  Другие растерял - и все они увяли.
  А вы - вы молоды и пышны до конца.
  Я рад - и радости вполне вкусить не смею;
  Стою как блудный сын перед лицом отца,
  И плакать бы хотел - и плакать не умею!
  
  
        Больной
  
  Его томил недуг. Тяжелый зной печей,
  Казалось, каждый вздох оспаривал у груди.
  Его томил напев бессмысленных речей,
  Ему противны стали люди.
  На стены он кругом смотрел как на тюрьму,
  Он обращал к окну горящие зеницы,
  И света божьего хотелося ему -
  Хотелось воздуха, которым дышат птицы.
  А там, за стеклами, как чуткий сон легки,
  С востока яркого всё шире дни летели,
  И солнце теплое, морозам вопреки,
  Вдоль крыш развесило капели.
  Просиживая дни, он думал всё одно:
  "Я знаю, небеса весны меня излечут..."
  И ждал он: скоро ли весна пахнет в окно
  И там две ласточки, прижавшись, защебечут?
  
        Ревель
      (после представления Фрейшица)
  Театр во мгле затих. Агата
  В объятьях нежного стрелка
  Еще напевами объята,
  Душа светла - и жизнь легка.
  Всё спит. Над тесным переулком,
  Как речка, блещут небеса,
  Умолк на перекрестке гулком
  Далекий грохот колеса.
  И с каждым шагом город душный
  Передо мной стесняет даль;
  Лишь там, на высоте воздушной,
  Блестит балкон, поет рояль...
  И с переливом серебристым,
  С лучом, просящимся во тьму,
  Летит твой голос к звездам чистым
  И вторит сердцу моему.
  1855
          * * *
          По замечанью моему,
          Альбом походит на кладбище.
              Баратынский.
  Отвергнув гордое сомненье
  И не смущаемый трудом,
  Простой приязни выраженье
  Вношу смиренно в ваш альбом.
  Легко минутное решенье
  Забыться непробудным сном,
  Где наше место погребенья
  Хоть потревожат, - но с умом;
  Где между прочими гробами
  И наш без надписи найдут,
  А между зримыми чертами
  Лукаво зоркими глазами
  Черты незримые прочтут.

Оценка: 5.49*10  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru