СМѢШНЫЕ РАЗСКАЗЫ, СЦЕНЫ, ШУТКИ И ЛИРИЧЕСКІЯ СТИХОТВОРЕНІЯ
МОСКВА Изданіе журнала "РАЗВЛЕЧЕНІЕ" 1900
СТАРЫЙ И МАЛЫЙ.
(СЪ НАТУРЫ.)
Я сидѣлъ въ простомъ залѣ трактира, въ углу у окна, и пилъ чай, просматривая газету и поглядывая на площадь, лежавшую прямо передъ окнами, одна сторона которой усердно поливалась сонными поливщиками городской управы, а другая утопала въ пыли, особенно благодаря усердію метельщика, обязаннаго слѣдить за чистотой площади. Изъ разспросовъ мѣстныхъ жителей я узналъ потомъ, что сторона эта совсѣмъ не поливается вслѣдствіе мудраго распоряженія той же городской управы.
Вдругъ въ залѣ раздались громкіе окрики:
-- Карпушка!
-- Василь Ликсѣичъ!
Я оглянулся.
Тотъ, кого звали "Карпушкой", былъ здоровый мужикъ, лѣтъ 50-ти, съ большою бородой, свалявшеюся на концѣ наподобіе клочьевъ войлока. Онъ сидѣлъ съ какою-то довольно пожилою, но румяной кухаркой и пиль пиво. Оказалось, что "Карпушка" былъ приказчикъ съ извозчичьей биржи; назвалъ же его такъ одинъ изъ всегдашнихъ посѣтителей трактира -- его пріятель.
"Василь Ликсѣичъ" представлялъ чистѣйшую противоположность Карпушки: это былъ просто слуга-половой, маленькій, бойкій, шустрый мальчикъ, лѣтъ 11--12, худой и блѣдный, какъ и всѣ вообще трактирные половые; онъ былъ "владимирецъ" и говорилъ на о, что очень смѣшило посѣтителей.
Мальчикъ волчкомъ вертѣлся около столовъ, быстро и толково исполняя разныя приказанія гостей.
Онъ, видимо, гордился тѣмъ, что его величали Василіемъ Алексѣевичемъ, и свысока относился къ Карпушкѣ, который ему всегда должался за пиво и наперекоръ другимъ звалъ его просто "Васькой".
-- Васька!-- кричитъ нарочно Карпушка.
-- Чего еще?-- отвѣчаетъ мальчикъ издалека.
-- Подойди сюда! Живо!
"Ярославецъ" подходитъ.
-- Что прикажете, Карпъ Ивановичъ?-- ядовито усмѣхаясь, спрашиваетъ онъ.
И Карпушка вдругъ схватываетъ его за голову обѣими руками и, шутя, качаетъ во всѣ стороны.
"Василій Алексѣевичъ" кое-какъ вырывается изъ здоровыхъ лапъ Карпушки и, отойдя на нѣсколько шаговъ и поправляя измятую бѣлую рубаху, уморительно важно произноситъ, выговаривая слова на о:
-- Ты потише, пожалуйста, безобразничай: не велика птица! Чай, не богатую любишь...
Въ залѣ раздается взрывъ хохота.
-- Браво, Василь Ликсѣичъ! Молодецъ!
Сконфуженный Карпушка беретъ попавшуюся ему подъ руку огуречную шелуху и пускаетъ ее въ голову мальчугана. Послѣдній ловко увертывается и смѣясь говоритъ:
-- Пивца но прикажешь ли, Карпъ Ивановичъ! Есть деньги? Сейчасъ подамъ...
-- Я-те дамъ, мерзавецъ!-- какъ будто сердясь, кричитъ мужикъ.
А маленькій владимирецъ, не слыша угрозы, уже слетаетъ кубаремъ съ лѣстницы и мчится въ булочную за жареными пирогами, посланный какимъ-то посѣтителемъ.
Двѣ бутылки пива, стоявшія на столѣ передъ Карпухой, выпиты давно. Кухарка, угощавшая своего "милова" въ полсотни лѣтъ,-- ушла за провизіей: забѣжала она только на минуту -- угостить бородача ненагляднаго.
Карпуха уже собирался уходить изъ трактира, да позамѣшкался что-то.
Въ это самое время въ дверяхъ появилась высокая, здоровая фигура въ синеватой чуйкѣ и картузѣ. Жиденькая, небольшая, рыжеватая бородка окаймляла сердитое лицо вошедшаго.
Фигура прямо направилась къ Карпу, сидѣвшему какъ разъ противъ входа.
-- Такъ-то ты слѣдишь за сѣдоками на биржѣ, чортова голова!? Такъ-то ты служишь хозяину?-- заревѣла чуйка.
Карпуха поблѣднѣлъ и моментально всталъ.
Передъ нимъ стоялъ его хозяинъ -- содержатель на биржѣ извозчичьихъ экипажей.
-- Я сейчасъ только пришелъ...-- оправдывался приказчикъ.
-- Вижу, что ты сейчасъ только пару пива выпилъ... Пшелъ вонъ!
Съ этими словами хозяинъ-геркулесъ схватилъ бородатаго своего приказчика за воротъ пиджака, повернулъ его лицомъ къ выходу и такъ треснулъ два раза кулакомъ по шеѣ, что бѣдный Карпушка кубаремъ слетѣлъ съ лѣсницы и моментально очутился на площади.