Аннотация: "Я декадент! Во мне струится сила..."
Настроенье Из дневника "Черви чёрным покрывалом..." "Вместо глаз у нее васильки..." Забубённая фантазия
АЛЕКСАНДР ЕМЕЛЬЯНОВ-КОХАНСКИЙ
1871 -- после 1925
Александр Николаевич Емельянов-Коханский -- мелкотравчатый журналист, сотрудник юмористических изданий, автор порнографических романов -- получил скандальную известность, когда вышла книжка его стихов "Обнаженные нервы" (М., 1895) с посвящением самому себе и египетской царице Клеопатре и с портретом автора в костюме оперного Демона. (Враждебная "новой поэзии" критика не замедлила поставить этот опус рядом со сборниками Брюсова "Русские символисты".)
Эпиграф сразу настраивал на шутовской тон: "Близок последний и грозный мой час, /Труп мой снесут на кладбище. /Бедные черви, жалею я вас. /Глупая будет вам пища". Стихи то глумливо перепевали Брюсова, А. Добролюбова, то утрированно подражали "Цветам зла" Бодлера. В "Записках грешника" (М., Б. г.) Емельянов-Коханский называл себя пародистом "творений наших купчиков-декадентов, имеющих либо свои, либо женины лабазы"; сам же писал стихи банальные и невежественные. Пытался переводить Ницше. По воспоминаниям Бунина, Емельянов-Коханский, женившись на купчихе, сказал: "Довольно дурака валять" -- и оставил литературу. "Дурака валял он, -- заметил в этой связи Бунин, -- совсем не так уж плохо, как это может показаться сначала". В 1910-е годы следы Емельянова-Коханского в литературе теряются; известно несколько его писем 1920-х годов.
"Я декадент! Во мне струится сила...".
Настроенье.
Из дневника.
"Черви чёрным покрывалом...".
"Вместо глаз у нее васильки...".
Забубённая фантазия.
* * *
Я декадент! Во мне струится сила,
И светит мне полуночная мгла...
Судьба сама меня не раз щадила --
Полиция ж в участок отвела...
НАСТРОЕНЬЕ
Я дышу дыханьем жаб...
Мир в глазах моих болото,
Я преступник, но не раб!
Мне неведома забота.
Мысль моя, как острый меч,
Смело губит предрассудки,
Созерцая смутный смерч
В волосах моей малютки,
Ниспадающих до плеч...
ИЗ ДНЕВНИКА
Обвиняют меня, что я смелый Приап,
Зверь с красивым лицом человека,
Что я тихий, но мстительный раб...
Сын больной ненормального века...
Но смиритесь, ханжи, перед вами мертвец
С обнаженной и смелой душою.
Он надел на себя добровольный венец
И смеется над жёлтой толпою.
Вы, я знаю, готовы томленье оков
Наложить на того, кто воркует,
Кто бесстыдно снимает покров
И публично идею целует.
* * *
Черви чёрным покрывалом
Осаждают грудь мою...
Сердце бьется звуком алым,
Не стремится к бытию...
Очи чёрные чаруя,
Черви пиршество дают...
От любви их, поцелуя
Раны крепнут и растут...
Черви чёрные гниеньем
Наслаждаются моим,
Как бессмысленным сомненьем
Опьяненный пилигрим...
Постепенно гаснет тело,
Черви чёрные толпой
Проникают в сердце смело
Очарованной каймой.
* * *
Вместо глаз у нее васильки,
Вместо кос извиваются змеи...
Над глазами у ней мотыльки,
А в душе знойный сумрак аллеи...
Ее сфера -- волшебные сны,
Сладострастные грезы вакханки,
Ее перси желанья полны...
Страсть сквозит в ее пышной осанке...
И когда пылко любит она,
Колдовством ее искрятся очи,
Замирает от неги луна
В влажном сумраке дремлющей ночи.
ЗАБУБЁННАЯ ФАНТАЗИЯ
Посвящается СПб<ургским> символистам
Ночь ароматная...
Барышня ватная
Сходит, целуясь с луной!
Грязью полночною,
Тещей лубочною,
Бредит с кровавой тоской!
Ласки трескучие,
Звезды пахучие
Мне обещает она.
"Будешь Поприщиным",
Вздором насыщенным
С нею гудит сатана!..
Воспроизводится по изданию: Русская поэзия "серебряного века". 1890-1917. Антология. Москва: "Наука", 1993.