Lib.ru/Классика: Эфрон Савелий Константинович. Жданный гость

Книгоиздательство газеты "ВѢЧЕ".

Москва, Петровка, Петровская линія.

С. К. Литвинъ.

СМУТЬЯНЫ.

Очерки и разсказы изъ жизни женевскихъ бунтарей.

МОСКВА.
Типографія В. А. Ждановичъ, Большая Дмитровка. д. No 5.
1907.

Жданный гость.

Въ отдѣльномъ кабинетѣ одного изъ второстепенныхъ кафе, недалеко отъ зданія университета, въ Женевѣ, собралась большая компанія эмигрантовъ. Тутъ были на лицо представители всѣхъ партій и фракцій. Противъ обыкновенія, среди собравшихся царствовала тишина. Поджарый гарсонъ, съ вытянутой отъ удивленія физіономіей, недоумѣвающе оглядывалъ многочисленную публику и терпѣливо дожидался, не спросятъ-ли чего. Гарсонъ рѣшительно недоумѣвалъ: "собрались русскіе, и нѣтъ ни шума, ни крика, а, главное, никто не требуетъ себѣ освѣжиться". Нѣсколько разъ онъ пробовалъ кашлянуть, чтобы деликатнымъ способомъ напомнить, что пора-бы... но маневры его результата не имѣли.

Прошло болѣе получаса томительнаго ожиданія. Лица бунтарей были весьма серьезны, что давало поводъ думать, что на этотъ разъ заставило собраться вмѣстѣ, постоянно находившихся въ враждебныхъ отношеніяхъ, какое-нибудь изъ ряду вонъ выходящее обстоятельство. Но если это такъ, то странное дѣло: отчего не приступаютъ къ дебатамъ, когда всѣ, рѣшительно всѣ, были въ полномъ сборѣ, начиная отъ народовольцевъ и чернопередѣльцевъ и оканчивая соціалъ-демократами, старыми революціонерами и Громадой?

Обыкновенно, когда бунтари сходились вмѣстѣ для своихъ обычныхъ собраній, они предварительно давали знать, чтобы большой столъ, занимавшій всю длину отдѣльнаго кабинета, былъ удаленъ, и на его мѣстѣ были поставлены маленькіе, круглые столики, чтобы каждая партія имѣла возможность усаживаться особо,-- теперь-же представители враждующихъ партій сидѣли за общимъ столомъ, словно розни между ними и не бывало.

Это обстоятельство вскорѣ выяснилось, ибо присутствующимъ стало наконецъ въ тягость столь продолжительное молчаніе.

-- Письмо у васъ?-- обратился, стружка" къ Воздвиженскому.

-- У меня.

-- Прочтите его, пожалуйста, еще разъ. Какъ хотите, содержаніе его довольно туманное. Ну, что-бы ему написать ясно: "везу, молъ вамъ и столько-то"... Эхъ, эти литераторы, просто и письма написать не умѣютъ.

-- Малевинскій и въ статьяхъ своихъ никогда точно не формулировалъ своихъ мыслей. Такая ужь у него манера -- либо туману напуститъ, либо пойдетъ умничать,-- вставилъ свое замѣчаніе "Топорище".

-- Что намъ за дѣло до литературной манеры Малевинскаго,-- рѣзко перебилъ его "Стружка".-- Чортъ съ нимъ и съ его манерой. А что онъ намъ такое письмо написалъ, что ничего не разберешь, за это его похвалить нельзя. Что жь, Воздвиженскій, вы прочтете намъ посланіе этого литератора?

-- Пожалуй,-- отвѣтилъ Воздвиженскій.

Съ свойственной ему неторопливостью, онъ досталъ изъ бокового кармана мелко исписанный листокъ почтовой бумаги и прочелъ слѣдующее:

"Товарищи!

"Цѣлыхъ три мѣсяца я провелъ въ Вѣнѣ, имѣя въ виду быть вамъ полезнымъ, точнѣе: полезнымъ тому великому дѣлу, которому вы мужественно посвятили вашу жизнь. Хотя я сознаю, что всякій изъ насъ исполняетъ по мѣрѣ силъ и возможности свой долгъ и что нашъ петербургскій кружокъ, дѣйствуя легально, въ предѣлахъ возможности, способствуетъ тому-же самому великому принципу разрушенія ненавистнаго порядка вещей и установившихся нелѣпыхъ традицій,-- тѣмъ не менѣе, я не могу не сознавать, насколько ваша дѣятельность плодотворнѣе, почтеннѣе и богаче своими, удивленія достойными, результатами. Какъ это мнѣ не больно, я не могу не признать, что мы, петербургскій кружокъ, выбрали себѣ самый легкій и безопасный путь для достиженія великой цѣли. Въ чемъ, въ сущности, заключается наша дѣятельность? Единственно въ мозговой работѣ, въ ухищреніяхъ сказать между строкъ то, о чемъ слѣдовало-бы возвѣщать съ барабаннымъ боемъ на улицахъ и площадяхъ! Въ то время, когда вы смѣло разбрасываете пылающія головни, открыто заявляете себя врагами существующаго порядка, идете на проломъ и рубите съ плеча, мы, усвоивъ себѣ"...

-- Нельзя-ли пропустить эти дурацкія разсужденія и прочитать только то, что касается дѣла?-- перебилъ "Черный" Воздвиженскаго.

-- Конечно! Читайте о дѣлѣ,-- присоединился къ нему хохолъ.

-- Требуете, господа, невозможнаго,-- перебилъ послѣдняго "Топорище".-- Напрасно вы думаете, что Малевинскій ставитъ дѣло выше своей болтовни. Нѣтъ. Онъ прежде всего болтунъ. Все письмо его заключаетъ въ себѣ сплошную болтовню, и между строкъ роняетъ онъ какъ-будто намеки на дѣло. Покоритесь необходимости, авось какъ-нибудь доберетесь до настоящаго смысла.

-- Дѣлать нечего, читайте дальше, Воздвиженскій,-- произнесъ хохолъ.

"Да-съ,-- продолжалъ опять чтецъ, среди наступившей тишины -- если вы, открытые, заправскіе революціонеры, поднимаете знамя и, гордо выступая впередъ, ломаете на своемъ пути препятствія, рискуя своими головами, мы, легальные революціонеры, хотя и съ меньшимъ рискомъ, подготовляемъ почву"...

-- Экая чепуха'...-- произнесъ Копытинскій.

-- Продолжайте,-- нетерпѣливо произнесъ Петровъ.

"...Подготовляемъ почву,-- опять раздался монотонный голосъ Воздвиженскаго,-- унаваживаемъ ее, разрыхляемъ ее и дѣлаемъ ее способною къ произрастанію великихъ плодовъ, вами посѣянныхъ... Если хорошенько разобрать, то вы сами представляете въ сущности собою лишь только всходы великаго посѣва 60-хъ годовъ! Конечно, вы, молодое поколѣніе революціонеровъ, превзошли своихъ учителей, и вся наша прошлая дѣятельность блекнетъ предъ тѣми гигантскими шагами впередъ, которые сдѣлали вы. Тѣмъ не менѣе, и наша заслуга не маленькая: ибо вы плоть отъ плоти нашей, ибо вы созданіе рукъ нашихъ --.дѣятелей 60-хъ годовъ. Даже теперь, когда вы крѣпко стоите на собственныхъ ногахъ, когда вы знаете, чего хотите, и сознательно идете къ намѣченной цѣли; даже теперь мы, создавшіе васъ и имѣющіе право на покой, продолжаемъ содѣйствовать вамъ, не жалѣя своихъ трудовъ, уступая вамъ первое мѣсто и сами оставаясь въ тѣни. Полагаю, вы не имѣете поводомъ жаловаться, что мы претендуемъ на пальму первенства. Эту пальму мы охотно уступили вамъ, потому что вы ее заслужили своими безпримѣрными въ исторіи человѣчества подвигами. Вы уже имѣли много случаевъ убѣдиться въ справедливости этихъ моихъ словъ. А вотъ вамъ новое этому доказательство. Цѣлыхъ три мѣсяца я прожилъ въ Вѣнѣ исключительно для того, чтобы быть намъ полезнымъ. Мои старанія увѣнчались успѣхомъ. Я привезу вамъ то, что вамъ необходимо^.

"Мнѣ удалось сдѣлать это для васъ и только для васъ, ибо единственная награда, которая мнѣ нужна отъ васъ за мою посильную помощь -- это строгая тайна, что эту помощь вы получили отъ меня или чрезъ меня. Итакъ, я ѣду къ вамъ, друзья мои, чтобы лично передать вамъ то, что у меня для васъ готовится, и при этомъ выскажу вамъ мою покорнѣйшую просьбу: я желаю, чтобы меня встрѣтили на вокзалѣ безъ помпы, безъ овацій. Во-первыхъ, потому что, какъ вамъ небезыизвѣстно, я человѣкъ скромный и не люблю вызывать шума своей особой, а, во-вторыхъ, мой пріѣздъ въ Женеву долженъ остаться тайной: я слишкомъ крупный членъ крупнаго литературнаго кружка, чтобы мое пребываніе среди васъ не взбудоражило агентовъ правительства, а это совершенно нежелательно, ибо кромѣ непріятностей мнѣ лично и всему нашему кружку это-бы ничего не вызвало.

"Вотъ, почему я настоятельно прошу, чтобы на вокзалѣ меня встрѣтилъ только Свирскій въ единственномъ лицѣ, а вы всѣ, господа, чтобы собрались въ менѣе замѣтномъ кафе, куда я съ нимъ прямо съ вокзала къ вамъ прибуду.

"Я пріѣду ночью, съ послѣднимъ поѣздомъ, а уѣду утромъ съ первымъ поѣздомъ. Такимъ образомъ, надѣюсь, можно будетъ скрыть отъ соглядатаевъ мой пріѣздъ въ Женеву. Преданный вамъ товарищъ Малевинскій".

II.

Воздвиженскій кончилъ чтеніе среди всеобщаго молчанія, которое длилось съ минуту.

-- Во всемъ этомъ письмѣ только одна фраза имѣетъ серьезное значеніе, все остальное ерунда,-- произнесъ, наконецъ, "Черный".-- И эта фраза тоже не договорена до конца...

-- Вы это какую фразу подразумѣваете?

-- Какую? Извѣстно, какую... "Я вамъ привезу то, что необходимо"... Безъ всякаго сомнѣнія, онъ тутъ подразумѣваетъ деньги, которыя намъ дѣйствительно необходимы. Но зачѣмъ ему и тутъ нужно было прибѣгнуть къ метафорѣ? Было-бы гораздо умнѣе съ его стороны, если-бы онъ ясно обозначилъ, какую сумму привезетъ...

-- Полагать надо, во всякомъ случаѣ, что привезетъ онъ сумму солидную,-- перебилъ его "Топорище".

-- Разумѣется, солидную. Болтунъ этотъ пользуется у себя, кажется, популярностью, и на его призывъ либеральная моль откликнется. Если цѣлыхъ три мѣсяца онъ прожилъ въ Вѣнѣ для того, чтобы "быть намъ полезнымъ", какъ соблаговолилъ онъ выразиться, то въ такой длинный срокъ, вѣроятно, успѣлъ повыжать достаточно.

-- Тутъ, пожалуй, дѣло пахнетъ тысячами 25... не франковъ, замѣтьте, а рублей...

.-- А, можетъ быть, и всѣ 50 привезетъ...

-- Ну, ужь куда!.. Чего захотѣли!.. И на томъ спасибо ему скажемъ, если тысячъ 10--15.

-- Всякое даяніе благо... Послѣ такого поста оно кстати будетъ,-- съ обиженной улыбкой произнесъ Копытинскій.-- Шутка-ли, сколько времени! Пора и разговѣться!..

-- У тебя только одно на умѣ вѣчно!-- замѣтилъ. Петровъ.

-- А у тебя что? Не финти, братъ! Тутъ постороннихъ нѣтъ, все свои... Не зачѣмъ рисоваться въ тогѣ невинной добродѣтели... И у тебя, какъ у меня, на умѣ только одно,-- какъ-бы поправить свои обстоятельства и взять побольше на свою долю...

-- Дуракъ!.. пьяница!..-- вспылилъ Петровъ.

-- Пьяница -- это ты вѣрно сказалъ. Нечего грѣха таить, люблю выпить,-- невозмутимо отвѣтилъ Копытинскій.-- Только дуракомъ ты меня напрасно обозвалъ. Самъ знаешь, я не дуракъ и тебя насквозь вижу. Куда, намъ простымъ смертнымъ, съ тобой равняться?.. При покойномъ Герценѣ такъ долго въ шутахъ состоялъ и имъ-же почетной кличкой "Альфонса отъ революціи" удостоенъ былъ... Шутка-ли?..

-- Какъ ты смѣешь?!..-- поднялся съ своего мѣста Петровъ и съ трясущейся на тонкой шеѣ головой, съ сжатыми кулаками, подступилъ къ Копытинскому.-- Какъ ты смѣешь!

Онъ замахнулся во всю, но ударить не успѣлъ, такъ какъ Копытинскій толкнулъ его въ грудь. Петровъ пошатнулся и упалъ.

-- Со мною вздумалъ въ единоборство вступать,-- усмѣхнулся Копытинскій.-- Выходитъ, дуракъ ты, а не я. Не разсчитывалъ!.. Ну, встань, не взыщи.. Самъ виноватъ

Копытинскій наклонился и помогъ Петрову подняться на ноги. Кругомъ раздался дружный хохотъ.

Петровъ обвелъ всѣхъ злымъ взглядомъ и побрелъ къ своему мѣсту, пробормотавъ сквозь зубы:

-- Мошенники вы всѣ, вотъ что!...

На лицахъ многихъ собравшихся изобразилось нѣчто въ родѣ негодованія, и съ грознымъ выраженіемъ они обратились въ сторону Петрова. Наступила всеобщая угрожающая тишина, вотъ-вотъ готовая превратиться въ настоящую бурю. Копытинскій, во время препирательства съ Петровымъ сохранявшій невозмутимое выраженіе на своемъ квадратномъ лицѣ, подпрыгнулъ на своемъ мѣстѣ, какъ ужаленный. "Стружка" обвелъ присутствующихъ своимъ косымъ взглядомъ, не предвѣщавшимъ ничего добраго на этотъ разъ "Топорище" подмигнулъ угрожающе нѣкоторымъ членамъ своей свиты. Одинъ только Черный сохранилъ обычное выраженіе лица, но выставилъ болѣе обыкновеннаго впередъ торчавшую на высокой тонкой шеѣ свою большую голову съ рыжими космами. Онъ нѣсколько разъ потянулъ хищнымъ клювообразнымъ носомъ воздухъ и забралъ въ ротъ кончики козлиной бородки.

-- Однако-жъ... того...-- произнесъ онъ среди наступившей зловѣщей тишины.-- Мы, значитъ, мошенники?!.. Сильно сказано... что и говорить!.

Голова "Чернаго" еще болѣе выдвинулась впередъ, и онъ зло улыбнулся во весь свой широкій ротъ, устремивъ хищный взглядъ на Петрова. Слова его послужили сигналомъ для начала всеобщей бури. Всѣ повскакали съ своихъ мѣстъ съ грозными криками, точно прорвалась плотина послѣ необычайнаго напора воды...

-- Мы -- мошенники!..-- заорали одни.

-- Вздуть его!..-- кричали другіе.

-- Покажемъ ему, что съ "обществомъ" шутить нельзя!..

-- Какъ онъ осмѣлился?.. Какъ онъ осмѣлился?.. Какъ языкъ у него повернулся!..

-- Вонъ его отсюда!.. Вонъ!..

Всѣ эти восклицанія, раздававшіяся одновременно, принадлежали не главарямъ партій, а ихъ приспѣшникамъ и прихвостнямъ. На всѣхъ бунтарскихъ собраніяхъ установилось какъ-бы обычаемъ, что иниціаторами возникавшихъ споровъ, препирательствъ и всякихъ междуусобицъ выдвигали второстепенныхъ, въ сущности ничего не стоющихъ, членовъ эмигрантскаго общества. Имъ наружно предоставляли иниціативу главнымъ образомъ потому, чтобы этимъ самымъ возвысить ихъ въ собственныхъ глазахъ, будто отъ нихъ все исходитъ, и такимъ образомъ они-де являлись не стадомъ барановъ, предводительствуемымъ главарями, а какъ-бы самостоятельными дѣятелями. Такъ и казалось со стороны, что вся сила въ толпѣ, въ массѣ. Но на самомъ дѣлѣ было не такъ Масса только для того здѣсь существовала, чтобы служить ширмой. Масса неистовствовала, буйствовала, доводила иногда даже дѣло до драки, все это до тѣхъ поръ, пока главари не считали еще почву вполнѣ подготовленной, чтобы приступить къ дѣлу. Съ выступленіемъ главарей кажущаяся роль толпы совершенно измѣнилась, и рѣшителями судебъ эмигрантскаго собранія являлись исключительно они; толпа-же, разбившись на группы, по командѣ и указанію, подавала свои голоса и покрывала ими даже такія рѣшенія и постановленія, противъ которыхъ первоначально протестовала и изъ-за которыхъ даже вступала въ драку. Вообще главари не любили и не допускали противорѣчій со стороны своихъ, крѣпко держали въ своихъ рукахъ бразды своего главенства и управляли своими кружками деспотически.

И теперь, какъ и всегда, первоначально заволновалась толпа, наполняя отдѣльный кабинетъ кафе криками и ругательствами; главари-же, въ томъ числѣ и "Черный", подававшій сигналъ къ вспышкѣ, стушевались на время, какъ будто дѣло ихъ и не касалось.

-- Слово рабочаго человѣка, надо ему шпицрутеновъ!..-- покрылъ Тутышкинъ своимъ могучимъ голосомъ общій шумъ.-- Зазнался, Николка, прахъ его возьми!.. Надо его поучить, сбить съ него фанаберію!.. Чтобы онъ, значитъ, чувствовалъ и помнилъ!..

-- Зазнался!.. Зазнался!..-- старался перекричать его Копытинскій, все хладнокровіе котораго исчезло, и на лицѣ его появилась такая злая, жестокая улыбка, что смотрѣть на него становилось страшно.

Тутышкинъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по направленію къ Петрову, котораго заслонили собой старые революціонеры. Петровъ сидѣлъ, зажавъ голову руками, съ закрытыми глазами, тяжело дыша и трясясь всѣмъ тѣломъ. Онъ чувствовалъ, что увлекшись гнѣвомъ, пересолилъ. Конечно, самое лучшее было бы при помощи друзей и близкихъ дать тягу, но... тогда и отказаться отъ своей доли въ дѣлежѣ, а это теперь не только неудобно, но и невозможно... Петровъ рѣшилъ подвергнуться тому, что будетъ, и не уходить. На душѣ его было очень скверно. Быть битымъ ему еще не приходилось; теперь-же,-- онъ зналъ это навѣрное,-- не миновать. И онъ ко всему приготовился...

Вдругъ неожиданное обстоятельство не только спасло его, но даже подняло его авторитетъ среди товарищей

Не успѣлъ Тутышкинъ раздвинуть заслонявшихъ Петрова старыхъ революціонеровъ и наложить свою тяжелую руку на обидчика, какъ, словно бомба, влетѣлъ нашъ старый знакомецъ Блюмкинъ.

-- Господа!.. Господа!.. такое дѣло...-- крикнулъ онъ, запыхавшись и еле-еле переводя духъ.-- Господа! Я вамъ сообщу нѣчто такое... такое, что ахнете!..

-- Въ чемъ дѣло?

-- Такое дѣло!.. такое дѣло!..-- скороговоркой затараторилъ Блюмкинъ.-- Ну, однимъ словомъ, могу сказать, намъ грозитъ опасность... большая опасность!.. Надо принять мѣры, пока не поздно, а то мы рискуемъ... Рискуемъ получить шишъ!..

-- Послушай, Ицка, Шліомка, или, какъ тамъ тебя,-- нетерпѣливо перебилъ его Копытинскій -- говори, въ чемъ дѣло!..

-- Сейчасъ, сію минуточку... Дайте духъ перевести... Я такъ спѣшилъ, что весь умаялся,-- обиженнымъ голосомъ отвѣтилъ Блюмкинъ. Охъ, охъ, дайте мнѣ въ себя придти...

-- Да скажешь-ли ты, наконецъ, въ чемъ дѣло?-- повернулся къ нему Тутышкинъ.

Блюмкинъ крикнулъ, наконецъ.

-- Князь съ-своей свитой собирается сюда!...

III.

Сообщенное извѣстіе подѣйствовало на всѣхъ собравшихся.

Впечатлѣніе не скоро прошло. Блюмкинъ былъ доволенъ эффектомъ. Онъ горделиво выпрямился и торжествующе оглядывалъ присутствующихъ; онъ сознавалъ, что является героемъ минуты. Со всѣхъ сторонъ послышались крики:

-- Пусть, только покажется!..

-- Не пускать его!.

-- Отбить у него охоту соваться, куда не просятъ!..

-- Ай-да, князь!..

-- Неужто намъ придется еще дѣлиться съ нимъ?!.

"Топорище"выступилъ впередъ и громко призвалъ всѣхъ къ порядку.

-- Дѣло серьезное, произнесъ онъ, надо принять мѣры!..

-- Еще-бы не серьезное,-- присоединился къ нему "Стружка".-- Сіятельный анархистъ пользуется такимъ реномэ! Его считаютъ прямымъ продолжателемъ Бакунина... Въ глазахъ отечественныхъ красныхъ онъ стоитъ всѣхъ насъ... Шутка-ли, европейская знаменитость и къ тому-же еще сіятельный... А что этотъ сіятельный давно выжилъ изъ ума со своей всесвѣтной анархіей, до этого имъ дѣла нѣтъ... Вѣдь въ сущности, вся сочувствующая намъ голь гроша не стоитъ, и если-бъ мы не пользовались отъ нея... давно бы надо плюнуть на нихъ и прекратить съ этимъ дрянцомъ сношенія...

-- Все это можетъ быть и вѣрно,-- перебилъ его "Топорище",-- но не время теперь разглагольствовать. А вотъ, какъ отдѣлаться отъ князька. Вѣра Ивановна,-- обратился онъ къ Засуличъ,-- полагаю, вы возьмете на себя трудъ выжить его...

-- Почему-же я?..

-- Вы однѣ продолжаете съ нимъ сношенія, мы-же всѣ давно прекратили.

-- Я рѣшительно отказываюсь отъ этого порученія,-- заявила та.

-- Какіе тому резоны будутъ,-- насмѣшливо отозвался "Топорище".

Не обращая вниманія на явно насмѣшливый тонъ "Топорища", она хладнокровно отвѣтила:

-- Я не вижу, почему больше пользы въ томъ, что деньги попадутъ въ ваши руки, а не въ руки Петра Ивановича...

Главари окружили ее.

-- Вы, значитъ, полагаете, что мы такъ-таки и уступимъ Петрушкѣ привезенныя деньги?-- выступилъ впередъ "Черный".-- По-вашему, такъ и быть: пусть ему достаются?.. Какъ-же это вы совершенно забываете, что мы на эти деньги имѣемъ больше права?.. Всѣ мы, даже при существующихъ разныхъ партіяхъ, идемъ къ одной общей цѣли. Петрушка-же работаетъ, видите ли, для человѣчества.... И когда онъ перестроитъ по своему плану весь міръ, то, пожалуй, снизойдетъ и до насъ; вспомнитъ о бѣдномъ русскомъ мужичкѣ и его облагодѣтельствуетъ... Но не думаю, чтобы первая русская революціонерка, такъ высоко державшая свое знамя, увлеклась вдругъ утопіями сумасшедшаго, только о возвеличеніи своей особы и думающаго... Какой это князь-анархистъ практическій дѣятель?.. Ужели вы измѣнили своему знамени, измѣнили дѣтямъ своей земли и примкнули къ печальнику порядковъ, намъ чуждыхъ?

Она слушала его безучастно съ устремленнымъ впередъ страннымъ взглядомъ своихъ мутныхъ глазъ, и только къ концу его рѣчи на лицѣ ея выразилось чуть замѣтное оживленіе; тѣмъ не менѣе, когда она заговорила, въ голосѣ ея не замѣчалось никакой перемѣны.

-- Вовсе мнѣ не нравится дѣятельность Петра Ивановича, я не стою за него... Его идеи мнѣ совершенно чужды, и я имъ не сочувствую. Но онъ идетъ къ своей цѣли и знаетъ, чего хочетъ, а мы съ вами совершенно сбились съ дороги, и то дѣло, которому мы будто бы хотѣли посвятить жизнь,-- пустой звукъ, игрушка... Мы до того опошлились, что потеряли всякій образъ и подобіе какихъ-нибудь дѣятелей.-- Она начала мало по малу увлекаться, и глаза ея засверкали.-- Наша жизнь стала безсодержательна и пуста, мы перестали заниматься дѣломъ, настоящимъ, живымъ дѣломъ, и всѣ наши силы, всю нашу энергію посвящаемъ интригамъ и пустой игрѣ въ революцію...

-- Довольно,-- перебилъ ее "Топорище".-- Въ наставленіяхъ мы не нуждаемся.

-- Будетъ... будетъ!..-- присоединился къ нему "Черный".

-- Бросьте ее... Оставьте въ покоѣ эту архивную знаменитость...-- вспылилъ "Стружка"...-- Баба изъ ума выжила, стала ни къ чему негодной клячей; обойдемся и безъ ея содѣйствія... Чѣмъ намъ со вздорной бабой болтать,-- продолжалъ, онъ весело подмигивая,-- и напрасно терять время, ударимъ лучше челомъ нашему несравненному оратору и политику, Николаю Ивановичу... Повѣрьте, онъ лучше всякихъ бабъ справится съ князькомъ... Ну-ка, Николушка,-- подошелъ онъ къ Петрову и взялъ его за руку,-- опасность потерять франки, я думаю, заставитъ васъ забыть непріятный инцидентъ, и вы не откажетесь для блага всего общества выпроводить отсюда князя-анархиста.

-- Я никогда не отказываюсь исполнить порученіе общества,-- скромно отвѣтилъ Петровъ и, какъ-будто ничего не случилось, поднялся съ мѣста и продолжалъ.-- Такъ вамъ угодно, господа?..

-- Конечно!.. Комуже больше!..-- послышались голоса.

-- Хорошо-съ, надѣюсь, все обойдется благополучно... Будьте увѣрены, справлюсь. Блюмкинъ, откуда вы узнали, что онъ.собирается сюда?..

-- Шелъ я по набережной,-- отвѣтилъ Блюмкинъ,-- и встрѣтилъ Розалію. "Куда, спрашиваю, княгиня "спѣшите?" -- "Надо дать знать, чтобы отмѣнили сегодняшнюю сходку. Князь занятъ и не можетъ предсѣдательствовать".-- "Но по какому такому случаю, спрашиваю, князь занятъ?" -- "А по такому, говоритъ, что ему необходимо съ Малевинскимъ повидаться"...

-- Откуда онъ могъ пронюхать о его пріѣздѣ? Непостижимо!... Кто могъ ему проболтаться?-- пожалъ плечами "Топорище".

-- Мало-ли среди насъ такихъ, которые не умѣютъ держать языкъ за зубами,-- проворчалъ "Стружка".

-- Какъ-бы то ни было, но не подлежитъ сомнѣнію, что князь, дѣйствительно, придетъ, и вопросъ теперь въ томъ, скоро-ли онъ появится. Потому, не ровенъ часъ, а ну, онъ вдругъ пожалуетъ, когда Малевинскій уже будетъ здѣсь... Вѣдь, тогда его не выживешь...

Дѣйствительно, было чего испугаться. Эмигрантская касса, по обыкновенію, была пуста; всѣ были обременены долгами; многіе давно уже жили впроголодь. Естественно, письмо Малевинскаго о томъ, что онъ привезетъ деньги изъ Россіи, такъ какъ такія деньги приходили не разъ -- оживило всѣхъ надеждой, и вдругъ сюрпризъ: ненавистный всѣмъ и державшійся отдѣльно князь собирается ихъ вырвать.

-- Я не понимаю, зачѣмъ намъ все это?-- проговорилъ хохолъ.-- Плюнемте, братцы, на хитрости. Будемте дѣйствовать прямо: отрядимъ Тутышкина, Гласова, Копытинскаго и еще кое-кого, пускай они дождутся князя на улицѣ, и когда онъ покажется -- заявить ему, что появленіе его среди насъ нежелательно, если-же онъ будетъ упорствовать, то можно будетъ силой заставить его повернуть оглобли.

-- Слово рабочаго человѣка, я готовъ выполнить это порученіе. Я одинъ,-- заявилъ Тутышкинъ.-- Мнѣ подмоги не нужно...

-- Идея не дурна,-- согласился Петровъ.-- Только воспользоваться ею надо въ крайнемъ случаѣ, потому не зачѣмъ безъ надобности прибѣгать къ этому. Теперь половина 10-го; послѣдній поѣздъ приходитъ ровно въ 11 чтобы доѣхать съ вокзала сюда, надо не меньше получаса; значитъ, до Малевинскаго остается ровно два часа. Если князь пожалуетъ даже въ 10 часовъ, останется время выпроводить его благороднымъ манеромъ, ну, а если запоздаетъ, дѣлать нечего, пустимъ въ ходъ и другое.

Всѣ согласились съ Петровымъ.

Но тутъ дверь отворилась, и самъ князь подъ руку съ пышно, но безвкусно разодѣтой Розаліей Михайловной, въ сопровожденіи двухъ ея братьевъ, очутился среди присутствующихъ...

IV.

Это былъ тотъ самый князь-бунтарь, который столь прославился впослѣдствіи въ ліонскомъ процессѣ анархистовъ. Одно время онъ пользовался неограниченнымъ вліяніемъ среди нашихъ бунтарей и стоялъ во главѣ террористическихъ выходокъ злодѣйскихъ шаекъ. Благодаря его титулу и связямъ, онъ еще въ Россіи пользовался авторитетомъ среди разныхъ кружковъ, а его бѣгство изъ-подъ стражи увеличило, какъ у насъ всегда, эту странную славу. Когда онъ очутился въ Женевѣ, то безъ исканій и борьбы занялъ первенствующее мѣсто среди эмигрантовъ. Но не долго пользовался онъ своимъ положеніемъ. Отличаясь чрезмѣрнымъ самолюбіемъ и жаждой извѣстности, онъ не мирился съ "узкой" дѣятельностью "русскаго" революціонера. Ему не давала покоя популярность покойнаго Бакунина, память о которомъ еще была жива среди революціонеровъ всѣхъ государствъ, въ большомъ количествѣ стекавшихся въ гостепріимной Швейцаріи. Ему, во что бы то ни стало, захотѣлось стать во главѣ бунтарей всѣхъ странъ и затмить дѣятельность своего предшественника на поприщѣ европейскаго анархизма. Онъ сталъ пренебрежительно относиться къ русскимъ бунтарямъ, когда почувствовалъ, что пріобрѣтаетъ значеніе среди бунтарей-европейцевъ. Главари партій въ сущности обрадовались такому обороту дѣлъ. Это дало имъ возможность свергнуть княжеское иго и выйти изъ подчиненія; дало имъ возможность опять заявить о своемъ верховенствѣ и возвратить себѣ былой авторитетъ въ качествѣ "русскихъ" вождей бунтарскихъ шаекъ. Князь, въ своемъ высокомѣріи, съ оскорбительной пренебрежительностью, навсегда и безповоротно отвернулся отъ "невѣжественныхъ" представителей отечественной крамолы и съ самонадѣянностью мечталъ, въ своемъ ослѣпленіи, выдвинуться въ качествѣ разрушителя всего міра...

Князь былъ роста средняго. Ему было лѣтъ 40 отъ роду, но смотрѣлъ онъ гораздо старше. Широкое лицо его съ выдающимися скулами, вздернутый толстый носъ и маленькіе подслѣповатые глазки выдавали его татарское происхожденіе. На головѣ его не было никакой растительности, и сплошная лысина, сливаясь съ выдававшимся впередъ выпуклымъ лбомъ, сильно безобразила и старила его. Цвѣтъ лица у него былъ изжелта-землянистый, и на носу большіе синіе очки. Плотно сжатыя толстыя губы широкаго рта одновременно свидѣтельствовали и объ его упрямствѣ и о его сладострастіи. Но если наружность князя не имѣла ничего симпатичнаго, за то его привѣтливый голосъ и изысканныя манеры, которыя, помимо его воли, замѣчались во всѣхъ его движеніяхъ,-- невольно свидѣтельствовали, что выросъ онъ и воспитывался въ иной средѣ и въ иной обстановкѣ. Стоило только немножко приглядѣться къ нему, чтобы видѣть, что имѣешь дѣло съ отпрыскомъ хорошаго рода. Замѣчательную противоположность представляла собою его "княгиня". Розалія Михайловна, бердичевская еврейка,-- была хароша собой. Высокая, стройная блондинка съ черными глазами, черными-же густыми бровями;. свѣжее, нѣжное лицо. Она была очень довольна своимъ положеніемъ и разыгрывала княгиню.

Появленіе князя произвело нѣкоторое впечатлѣніе. Всѣ заняли свои мѣста и съ безпокойствомъ устремили. глаза на Петрова, которому вручили судьбу ожидаемыхъ отъ Малевинскаго денегъ.

-- Здравствуйте, господа,-- привѣтствовалъ князь компанію.

-- Мое почтеніе, князь,-- привсталъ къ нему навстрѣчу Петровъ.-- Вотъ сюрпризъ, такъ сюрпризъ, продолжалъ онъ насмѣшливо. Давненько вы не удостаивали насъ, ваше сіятельство, своимъ посѣщеніемъ. Какому счастливому обстоятельству мы обязаны вашимъ появленіемъ среди насъ?

-- Мнѣ нужно переговорить съ Малевинскимъ.

-- Какіе-же у васъ могутъ быть съ нимъ разговоры? Малевинскій далеко не вашъ послѣдователь и ничего общаго не имѣетъ съ европейскимъ анархизмомъ. Малевинскій интересуется дѣлами Россіи исключительно; онъ, ваше сіятельство, всецѣло принадлежитъ намъ и только намъ...

-- Что вы мнѣ все: ваше сіятельство, да ваше сіятельство,-- раздражительно перебилъ его тотъ.

-- Какъ-же прикажете величать васъ? Грѣхъ вамъ отъ принадлежащаго вамъ открещиваться. Не правда ли, княгиня?

-- Конечно, мужъ мой настоящій князь,-- важно отвѣтила Розалія.

-- Я попрошу васъ, Николай Ивановичъ, оставить ваши неумѣстныя шутки; я до нихъ не охотникъ,-- сурово произнесъ князь.-- Ты, Розочка,-- окончилъ онъ мягко,-- не вмѣшивайся въ разговоръ.

-- Вотъ, что Петръ Ивановичъ, заговорилъ Петровъ. Для вашего разговора съ Малевинскимъ вы, право, выбрали не подходящее мѣсто. Согласитесь, въ присутствіи всѣхъ насъ вамъ неудобно будетъ объясняться съ нимъ. Не лучше-ли, если вы отложите свиданіе съ нимъ до завтра... Малевинскій нашъ гость; онъ къ намъ ѣдетъ. Естественно, мы должны его встрѣтить и переговорить о своихъ дѣлахъ. Завтра-же, мы съ удовольствіемъ уступимъ вамъ дорогого гостя, хоть на цѣлый день...

-- Какъ завтра?... Развѣ онъ завтра утромъ съ первымъ поѣздомъ не уѣзжаетъ?..-удивился князь.

-- Кто это вамъ сказалъ?.. Станетъ-ли кто тащиться изъ Россіи въ Швейцарію на нѣсколько часовъ?

Петровъ въ свою очередь скорчилъ удивленную физіономію.

-- Онъ пробудетъ здѣсь, по крайней мѣрѣ, недѣльки двѣ...

-- Ты вѣчно напутаешь, Розочка,-- произнесъ князь.-- По твоей безтолковости, я сходку напрасно отмѣнилъ, и сюда безъ надобности пришелъ... Какъ досадно, право?

-- При чемъ-же тутъ я?-- надула губки Розалія,-- Развѣ я виновата, если Блюмкинъ мнѣ навралъ?!..

-- Блюмкинъ?!.-- перебило ее нѣсколько голосовъ, и глаза со злобой устремились на него.

-- Я... я... ничего не говорилъ вамъ,-- съ искаженнымъ отъ испуга лицомъ, проговорилъ Блюмкинъ.

-- Знаемъ мы тебя,-- перебилъ его Петровъ,-- языкъ у тебя, пархатый, безъ костей. Вѣчно суешься, куда не слѣдуетъ, вѣчно путаешь, вѣчно врешь. Изъ-за тебя, бѣдной княгинѣ досталось. На этотъ разъ это тебѣ даромъ не пройдетъ...

-- Какъ вамъ, княгиня, не стыдно выдумывать?..-- произнесъ Блюмкинъ, нахально устремивъ на Розалію глаза.-- Я вамъ ничего не говорилъ. Развѣ я знаю, откуда вы набрали ваши свѣдѣнія... Это нечестно взваливать свою вину на другого.

-- Молчи, пархатый,-- перебилъ его Петровъ.-- Знаемъ мы тебя: отъ самого себя способенъ отречься!.. Надѣюсь, теперь, когда недоразумѣніе разъяснилось, вы предоставите намъ нашего гостя на первый вечеръ его пріѣзда и подождете съ вашимъ разговоромъ до завтра?

-- Мнѣ самому гораздо удобнѣе будетъ переговорить съ Малевинскимъ безъ постороннихъ. Я только попрошу васъ, Николай Ивановичъ, передать ему, что завтра жду его къ себѣ.

-- Съ удовольствіемъ,-- съ изысканною предупредительностью отвѣтилъ Петровъ.

Князь поднялся съ мѣста Многіе изъ присутствующихъ поспѣшили окружить его, подавая ему руку на прощаніе.

-- Прощайте, господа, добродушно произнесъ князь.

-- До свиданія,-- гордо выступая впередъ, проговорила Розалія.

Она была весьма польщена, что такъ многіе бросились ее провожать.

-- Что-же теперь, жидюга?-- сказалъ Петровъ, гнѣвно обводя комнату глазами,-- это тебѣ не пройдетъ!..

Но Блюмкина въ комнатѣ не оказалось.

-- Такъ и есть, ха, ха, ха!..-- засмѣялся Тутышкинъ.-- Слово рабочаго человѣка, онъ не глупъ: далъ тягу!.. Ну, да, при первой-же встрѣчѣ... слово рабочаго человѣка, отъ меня ему не отвертѣться.

Часы пробили 11.

-- Поѣздъ уже пришелъ, минутъ чрезъ 20--30 онъ будетъ здѣсь,-- проговорилъ Петровъ.

-- Я думаю,-- заявилъ Копытинскій,-- можно разрѣшить себѣ хоть по одной кружкѣ пива, а то въ горлѣ что-то пересохло. Кто угоститъ меня?

Отвѣта не послѣдовало.

-- Вотъ что,-- заявилъ Петровъ -- Въ какія-нибудь 20 минутъ никто не успѣетъ напиться. Копытинскій правъ,-- въ горлѣ пересохло. Пускай принесутъ пива. А на всякій случай, мы выставимъ на улицѣ сторожевыхъ, и какъ только Малевинскій покажется, намъ дадутъ знать.

Черезъ минуту одинъ за другимъ появились на столѣ огромные подносы съ кружками пива.

-- Ну, братъ, Тутышкинъ, пожалуй, пора тебѣ занять наблюдательный постъ на улицѣ, а то неровенъ часъ, и великій писатель можетъ настичь насъ врасплохъ...

-- Я сейчасъ. Только вотъ кружечку допью...

-- Смотри въ оба, не прозѣвай,-- напутствовалъ его Петровъ.

Между тѣмъ одинъ подносъ смѣнялся на столѣ другимъ, и въ короткій промежутокъ было выпито достаточно. Поднялся шумъ и гамъ. Лица оживились. Послышались обычныя шутки, остроты Копытинскій былъ уже почти готовъ.

-- Господа! покрылъ "Стружка" своимъ голосомъ шумъ.-- Господа! мы забыли выработать церемоніалъ встрѣчи...

-- Ну ихъ, церемоніалы...-- перебилъ его Копытинскій...

-- Не твое дѣло... Сиди и пей,-- остановилъ его "Топорище".-- Да, да, прибавилъ онъ, церемоніалъ необходимъ... У меня есть планъ.

Всѣ чувствовали, что времени терять нельзя, и согласились выслушать.

-- Говорите!.. Говорите, скорѣе!..-- послышались со всѣхъ сторонъ голоса.

-- Надо сыграть комедію по всѣмъ правиламъ этикета. Наши питерскіе друзья очень это любятъ. Не ударимъ и мы лицомъ въ грязь. За его денежки доставимъ ему удовольствіе: примемъ его торжественно...

-- Къ дѣлу!.. Къ дѣлу!..-- перебили его.

-- Катенька, пожалуй сюда, ко мнѣ, мой ангелъ,-- продолжалъ "Топорище" и, когда она къ нему подошла, продолжалъ.

-- Когда онъ войдетъ, ты должна подняться ему навстрѣчу, заявить о своемъ званіи предсѣдательницы эмигрантскихъ собраній и привѣтствовать его рѣчью отъ имени насъ всѣхъ... Той рѣчью, что тебѣ приготовилъ.

-- Съ удовольствіемъ,-- тряхнула стриженой головой Катенька.

Ее прервалъ на полусловѣ, влетѣвшій въ комнату, запыхавшійся Тутышкинъ. Прерывистымъ, но громкимъ голосомъ онъ закричалъ:-- ѣдетъ!.. Слово рабочаго человѣка, ѣдетъ!...

VI.

Всѣ присутствующіе поспѣшили занять свои мѣста. Въ переполненной табачнымъ дымомъ комнатѣ все утихло.

Всѣ обратили взоры на двери. Воцарившаяся тишина, повидимому, угнетающимъ образомъ подѣйствовала на успѣвшаго уже сильно захмѣлѣть Копытинскаго.

-- Чего присмирѣли?!.-- крикнулъ онъ на всю комнату.

Тутышкинъ ладонью прикрылъ ему ротъ и со словомъ: "Молчи!" насильно усадилъ его на мѣсто и поставилъ предъ нимъ кружку пива.

Въ сосѣдней комнатѣ послышался шумъ.

-- Катя, шепнулъ Петровъ, постарайся не путать.

Она только успѣла успокоить его взглядомъ. Дверь раскрылась, и рядомъ со Свирскимъ въ комнатѣ очутилась плотно закутанная средняго роста фигура съ закрытымъ пледомъ лицомъ. Катя совершенно забыла о своей рѣчи и широко раскрытыми недоумѣвающими глазами уставилась на закутаннаго человѣка; недоумѣніе выразилось на лицахъ и всей компаніи.

-- Не опасайтесь, Никита. Михайловичъ,-- громко произнесъ Свирскій,-- ручаюсь вамъ, тутъ положительно нѣтъ ни одного чужого. Все свои...

Закутанная фигура дрожащими руками начала развязывать пледъ; Свирскій бросился помогать, и скоро предъ присутствующими предсталъ въ своемъ видѣ знаменитый Никита Михайловичъ Малевинскій. На видъ ему было лѣтъ 38--40. Средняго роста, съ мелкими чертами лица, съ бородкой клиномъ, онъ своею наружностью не производилъ никакого впечатлѣнія.

-- Господа!-- началъ Малевинскій, освободившись отъ пледа и тяжелаго ватнаго пальто!-- господа, не считайте меня трусомъ. Осторожность -- не трусость... Я'-бы не желалъ, чтобы о моемъ пріѣздѣ къ вамъ сдѣлалось извѣстно: это не принесло-бы пользы, а только повредило-бы мнѣ и очень сильно...-- Голосъ его дрогнулъ.-- Но я надѣюсь, что предо мною только товарищи по общему дѣлу, всѣ свои, костьми готовые лечь за правду и народъ...

-- Ручаюсь вамъ,-- перебилъ его Свирскій,-- вамъ нечего бояться.

Катя вдругъ вспомнила о своей роли и выступила впередъ.

-- Я предсѣдательница эмигрантскаго общества, ручаюсь вамъ, что тутъ все "свои". Вамъ нечего бояться измѣны и предательства. Она поклонилась ему и важно продолжала: Привѣтъ вамъ, дорогой товарищъ -- добро пожаловать... Съ особеннымъ удовольствіемъ привѣтствуетъ общество эмигрантовъ знаменитаго соотечественника и геніальнаго публициста...

И такъ далѣе, отлично, до конца справилась Катя съ рѣчью. Затѣмъ она взяла Малевинскаго подъ руку, обошла съ нимъ вокругъ длиннаго стола и отрекомендовала ему всѣхъ товарищей и товарокъ. Компанія привѣтствовала гостя шумно, и многіе спѣшили наговорить ему комплиментовъ. Но и тутъ не обошлось безъ инцидента. Сильно выпившій Копытинскій полѣзъ цѣловаться съ Малевинскимъ, но потомъ раздумалъ и, вдругъ, почему-то произнесъ: "Ты, братецъ, однако, фра-а-нтъ!".. ухватился за золотую цѣпочку его часовъ и непремѣнно оборвалъ бы ее, если-бъ устоялъ на ногахъ, но потерялъ равновѣсіе, грузно сѣлъ на мѣсто и замолчалъ.

-- Не обращайте вниманія,-- шепнулъ Петровъ на ухо Малевинскому,-- совершенно больной субъектъ.

Малевинскій, по мѣрѣ того, какъ осваивался съ окружающей обстановкой, лицо его все болѣе и болѣе прояснялось и, когда, по окончаніи церемоніи представленія, его усадили на первое мѣсто, первоначальное испуганное выраженіе исчезло съ его лица Съ удовольствіемъ онъ потянулся на своемъ стулѣ и съ наслажденіемъ втянулъ въ себя полною грудью пропитанный табачнымъ дымомъ воздухъ.

-- Какъ хорошо, какъ привольно дышется на свободной землѣ. священной республики!-- произнесъ онъ съ нѣкоторымъ паѳосомъ. Онъ обвелъ восхищеннымъ взглядомъ своихъ ближайшихъ сосѣдей за столомъ, но на лицахъ ихъ не замѣтилъ никакихъ слѣдовъ восторга. Онъ смутился, но не надолго -- Товарищи!-- началъ онъ, видимо стараясь попасть на приличный случаю тонъ.-- Товарищи! мы должны немедленно приступить къ дѣлу... Безъ всякихъ вступленій и разъясненій я передамъ вамъ то, что заставило меня рискнуть пріѣхать сюда.. Я привезъ вамъ нѣчто весьма цѣнное!.. Теперь ваша работа не будетъ безплодна!.. Я передамъ вамъ сокровище, которое дастъ вамъ возможность приступить къ дѣлу съ полной вѣрой въ несомнѣнный успѣхъ!..

Его блѣдное лицо покрылось румянцемъ торжества. Онъ опять обвелъ глазами присутствующихъ и къ величайшему удовольствію замѣтилъ, что произвелъ впечатлѣніе. Въ устремленныхъ на него взглядахъ онъ прочелъ такую симпатію къ своей особѣ, что чуть-чуть даже прослезился отъ умиленія. Если-бъ Малевинскій не былъ такъ влюбленъ въ себя и отличался-бы большею наблюдательностью, онъ прочелъ бы во вгзлядахъ нѣчто другое. Бунтари смотрѣли на него въ упоръ жадными глазами и проклинали его въ душѣ, что онъ занимается пустословіемъ и медлитъ передать имъ деньги...

Малевинскій медленно поднялъ правую руку и опустилъ ее въ боковой карманъ сюртука. Долго онъ рылся въ карманѣ, пока не вытащилъ оттуда какой-то предметъ, завернутый въ бумагу. Онъ развернулъ бумагу, и зрители убѣдились, что пока это только его массивное золотое пенснэ. Малевинскій сталъ прочищать стекла бѣлоснѣжнымъ платкомъ, нѣсколько разъ дохнулъ на пенснэ и наконецъ осѣдлалъ свой носъ. Нетерпѣніе публики возрастало. Когда Малевинскій досталъ изъ кармана жилетки маленькій ключикъ и сталъ имъ отпирать перекинутую черезъ плечо изящную сумку, многіе привстали съ своихъ мѣстъ, слѣдя за его движеніями. И вотъ, изъ сумки вытащилъ онъ тщательно обвязанный тоненькой ленточкой довольно объемистый пакетъ... Ленточка оказалась, завязанной мертвымъ узломъ, и Малевинскій долго копался, не желая разорвать ее... Кто-то простеръ было руку къ пакету, но былъ остановленъ. Наконецъ, Малевинскому удалось развязать ленточку и развернуть пакетъ... Въ рукахъ его оказатась толстая, мелко исписанная тетрадь... Всѣ какъ-то разомъ отступили отъ гостя и неумѣло переглянулись... На лицахъ появилось почти угрожающее выраженіе.

А виновникъ всего этого переполоха ничего не замѣчалъ пока. Онъ съ сіяющимъ лицомъ и блаженной улыбкой усѣлся на стулъ и громкимъ голосомъ прочелъ: "Планъ будущихъ дѣйствій".

Но тутъ всѣ встали съ своихъ мѣстъ и окружили его. Передъ нимъ очутился "Стружка" и "Черный". Лица ихъ. были сердиты."Стружка" вырвалъ изъ рукъ гостя тетрадь.

-- Вотъ это?!.. Вотъ это-то вы и привезли намъ?!.

Малевинскій растерянно приподнялся со стула, къ великому ужасу своему замѣчая враждебно устремленные въ себя взгляды, и молчалъ, не понимая, въ чемъ дѣло.

-- Намъ нужны деньги!..-- раздалось со всѣхъ сторонъ не совсѣмъ рѣшительно.

-- У меня нѣтъ никакихъ денегъ!.. Откуда деньги?..-- произнесъ Малевинскій.

-- Ха, ха, ха!.. расхохотался "Стружка".

-- Что-же это такое? Смѣются надъ нами что-ли?.. Мы не позволимъ!..-- раздались довольно угрожающіе голоса.

Кое-кто двинулся впередъ.

-- Господа, позвольте, господа,-- умоляюще возопилъ Малевинскій, обращаясь во всѣ стороны,-- я привезъ такой великолѣпный обдуманный планъ общихъ дѣйствій... товарищи!..

-- Позвольте, господа,-- злобно и желчно усмѣхаясь, началъ "Черный", отстрання всѣхъ,-- Это до того глупо, что становится смѣшно. Ужели вы вообразили, что намъ могутъ быть нужны ваши писанія... Вотъ это-то сокровище? Ха, ха, ха! посидите здѣсь и обдумайте свой планъ дѣйствій наединѣ, а мы ужь пойдемъ... Идемте, господа, къ одному дураку нечего прибавлять столько другихъ...

И неожиданно, всѣ, гурьбой, глухо ворча и поругиваясь, пошли къ выходу. Петровъ, однако, сказалъ гарсону, что за все выпитое и съѣденное заплатитъ пріѣзжій.

Смущенный писатель остался въ незавидномъ раздумьи. Затѣмъ торопливо поднялъ съ полу, упавшую во время суматохи, свою рукопись, испачканную въ грязи и залитую пивомъ, и торопливо оглянувшись, съ стѣсненнымъ сердцемъ, бросилъ свое дѣтище въ чахлое пламя дымившагося камина и наблюдалъ, какъ вспыхивали, чернѣли и свертывались листы.

-- Слишкомъ опасно было-бы оставить это при себѣ...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Въ закрытой каретѣ, подъ покровомъ глубочайшей тайны, на разсвѣтѣ, нашъ публицистъ прибылъ на вокзалъ и съ первымъ отходящимъ поѣздомъ выбрался изъ города...

Оставить комментарий Эфрон Савелий Константинович (bmn@lib.ru) Год: 1907 Обновлено: 04/06/2025. 48k. Статистика. Рассказ: Проза Смутьяны	Скачать FB2 Ваша оценка:

Эфрон Савелий Константинович Жданный гость

С. К. Литвинъ.

СМУТЬЯНЫ.

Жданный гость.

Эфрон Савелий Константинович
Жданный гость